Текст книги "Демон Жадности. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Юрий Розин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 66 страниц)

Страшно представить…

Впрочем, с этим придется разбираться уже по ходу дела. Встав с пола, я оглядел удручающе пустой тайник. Изначально в планах у меня было собрать все артефакты, что тут хранились, продать их и заработать на этом золотишко для подпитки Маски. Но, похоже, так просто мне ничего не могло достаться.

Со злости пнул ближайший постамент. Боль от удара пронзила ногу, но каменный блок лишь глухо ахнул, будто насмехаясь над моей бессильной яростью.

Шаг. Пауза. Еще шаг. Я шел между рядами, как приговоренный между виселицами, вглядываясь в каждый пустой держатель. Пальцы скользили по каменным поверхностям.

– Как шакалы… – я сплюнул, и слюна смешалась с кровью на полу. – Обглодали кости дочиста. А ведь как все было мило и дружелюбно, когда я был «живой».

Хотел было уже развернуться и двинуться к выходу, но вдруг в самом дальнем углу, где свет едва достигал каменного пола, мой взгляд уловил слабый золотой блик. На последнем постаменте, почти скрытый тенью, лежал конверт. Не броский, не кричащий о своем существовании, но его золотая окантовка слабо мерцала, словно подмигивая мне.

Я замер, ощущая, как сердце начинает биться чаще, отдаваясь болью в ребрах.

Конверт оказался неожиданно тяжелым в руке. Пергамент был плотным, с шершавой фактурой, будто сделан из кожи какого-то неведомого существа. На поверхности – ни имени, ни печати, только едва заметные вмятины от чьих-то пальцев.

Я поддел ноготь под клапан, и конверт раскрылся с тихим, почти недовольным шелестом. Из него выскользнули два простых золотых кольца.

Золото было старым, потемневшим, почти медным, но когда свет мана-светильников упал на них, металл вспыхнул тусклым багровым отблеском, будто в нем застыли капли крови.

Я перевернул конверт, и оттуда выпал сложенный вчетверо листок. Бумага была тонкой, почти прозрачной, но чернила оставались четкими, будто их нанесли вчера. Развернув его, я увидел всего три слова:

«Если решишь вернуться».

Мои пальцы сжали записку чуть сильнее, чем нужно. Бумага хрустнула, угрожая рассыпаться.

– Вернуться? – я произнес это слово вслух, и оно повисло в воздухе, как проклятие. – Хочешь сказать, ты знала, что я жив? Или это был просто выстрел в воздух?

Кольца лежали на ладони, нагреваясь от тепла кожи. Да уж. Давно это было.

Привычными, хотя и изрядно подабытыми движениями я надел кольца на большие пальцы. Спустя несколько секунд золотая татуировка сделала свое дело.

Кольца начали плавиться, впитываясь в кожу и оставляя после себя лишь темные татуировки. Я сжал кулаки, чувствуя, как мана из ядра струится к новым отметинам, наполняя их теплой энергией.

По крайней мере больше мне не нужно было использовать для активации артефактов невосполнимую ману Маски.

Черные линии вокруг пальцев начали плестись и множиться, расползаясь на другие пальцы, пока в конце концов все десять первых фаланг вместе с костяшками не приобрели золотой с ледяным отливом цвет.

Изначально это был парный артефакт «История о золотом кулаке», который должен был создавать из маны пару кастетов. В самом начале моей жизни в этом мире, когда я только учился использовать ману, это был мой тренировочный артефакт, поскольку для сохранения формы и прочности кастетов нужно было внимательно следить за равномерной и синхронной подачей маны в оба кольца, что было не так-то просто.

Теперь, после того, как Маска поглотила кольца, кастетов из энергии уже не появлялось, но по ощущениям сами мои пальцы стали по прочности сродни стали.

Возвращаться, как предлагала записка, я не собирался. Но подобный привет из прошлого был неожиданно приятен.

И на этом, похоже, можно было ставить точку. Больше в тайнике не было ровным счетом ничего полезного. Ну, за исключением тел четверых контрабандистов.

Воздух над ними все еще дрожал от остаточного жара, искажая очертания, будто сквозь воду. Подойдя, я опустился на корточки, медленно водя клинком ножа Вороны по обугленным останкам.

Трогать настолько обгоревшие тела не особо-то хотелось, но так как тайник меня почти ничем ценным не побаловал, привередничать было глупо. Тяжело вздохнув, я полез в горячее мясо, для начала сняв с пояса мертвеца перевязь с артефактным мечом уровня Сказания.

Взявшись за неожиданно прохадную рукоять, я вытащил клинок из ножен. Прямой, в отличие от моего Энго, сгинувшего в Руинах Маски, и явно пониже качеством, он, тем не менее, был достаточно хорош, чтобы стоить по меньшей мере пару тысяч, а также достаточно остер, чтобы им можно было пользоваться даже без активации.

Внезапно я ощутил, как золотые линии на моей груди запульсировали. Неровно, прерывисто, словов аритмичное сердце. Их свет стал каким-то… ненасытным. Жадным.

Рукоять меча тоже начала стремительно накаляться и вместе с этим я сам вдруг почувствовал, будто попал в центр гиблой пустыни.

– Ты что, совсем спятила? – мой голос звучал хрипло, как будто мне в горло насыпали песка. Татуировка ответила новой волной боли – тысячи раскаленных игл впивались в плоть. В висках застучало, а перед глазами поплыли кровавые пятна. – Подожди… – я попытался разжать пальцы, но мышцы не слушались.

Внутри разверзся настоящий ад. Мана Маски текла к руке с мечом, но я уже понимал, что поглотить его не удастся. Уровень Сказания был для меня слишком высок, оставшейся после прорыва энергии просто не должно было хватить на поглощение.

Перед глазами поплыли видения: гигантская золотая маска с трещинами, расходящимися от пустых глазниц… бесконечная жажда, ненасытность… тонкие золотые нити, связывающие нас, натягивающиеся до предела и готовые лопнуть…

– НЕ НАДО!

Глава 18

Мой крик разорвал тишину тайника, отразившись эхом от каменных стен.

Связь оборвалась с болезненным щелчком. Меч с грохотом упал на камни, а я отполз назад, обхватив трясущимися руками живот. Золотые линии медленно возвращались к своему обычному свечению.

– Черт… черт… – я бормотал, чувствуя, как сердце колотится так сильно, что вот-вот разорвет грудную клетку. Пот стекал по лбу и щекам ручьями, смешиваясь с кровью из носа.

Я осторожно дотронулся до меча кончиком пальца, подержал несколько секунд – никакой реакции. Только холодный металл.

Прижал ладонь к груди, ощущая под пальцами неровный, болезненный пульс золотых линий. Кожа вокруг них покраснела и воспалилась, будто после ожога кипящим маслом. Каждое движение отзывалось резкой болью – как будто кто-то водил раскаленной иглой прямо под ребрами.

– Ладно, золотце, – мой голос звучал хрипло, как скрип несмазанных петель. Я сглотнул ком в пересохшем горле. – Я понимаю, что хочется всего и сразу. Но если будешь своевольничать, я точно сдохну. Так что давай установим правила. Я говорю, когда можно забирать артефакт, а когда нельзя. Договорились?

Тишина повисла густая, как смола.

Я уже начал опускать руку, когда…

Ледяной шок пронзил грудь. Золотые линии превратились в ледяные жгуты, впивающиеся в плоть. Однако странным образом этот лед не был болезненным. После первого момента неожиданности я почувствовал, что холод, наоборот, ощущается очень комфортно, успокаивая обожженные неудачной попыткой поглотить меч ткани.

– Вот и славненько, – выдохнул я, откидываясь назад и садясь на пятую точку. Думаю, теперь можно было продолжить обыск останков.

Спустя несколько минут рядом с телом Вороны, которую я обыскал последней, оказались сложены найденные мной полезности.

Около сотни золотых, серебряных и медных монет, часть которых сплавилась друг с другом. Я позволил Маске сожрать испорченные монеты, а те, что были целыми, на общую сумму около ста пятидесяти золотых, ссыпал в кошелек и оставил на будущее.

Два артефактных меча, артефактный серп и артефактный кастет – тот самый, которым Ворона меня ударила в грудь. Все уровня Сказания.

Также на телах контрабандистов было немало артефактов уровня Истории, но большинство из них было уничтожено огнем. Так что мне в итоге досталось только шесть штук включая те, что были у Вороны: два защитных пояса, маленький ножик с функцией усиления боли, «Прогулка в облаках» Вороны, к сожалению, слишком маленькие для моей ноги, зажигалка, по форме напоминающая винтовочную пулю, а также кольцо, способное излучать свет на манер фонарика.

Зажигалку, фонарик и нож я поглотил первыми. Они превратились в татуировки на указательном, среднем и безымянном пальце соответственно.

Следом поглотил «Прогулку в облаках», обвившие кольцами черных татуировок мои икры. К сожалению, сила артефакта-татуировки упала, как и в предыдущих случаях, так что летать над Руинами, имевшими свою гравитацию, я не мог, только в невесомости Неба, и то не слишком быстро.

Над поглощением защитных поясов всерьез задумался. У меня уже была татуировка «Бронзовой шкуры» и, с учетом того, что я предпочитал сражаться, не попадая под удары в принципе, пока что этого как будто бы было достаточно.

Но золотые линии еще были достаточно четкими, сил Маски точно должно было хватить минимум на один пояс, к тому же важно было понять, как поведет себя способность поглощения при использовании на схожих по свойствам артефактах.

Первым попробовал поглотить ровно такую же «Бронзовую шкуру» – на самом деле довольно популярный артефакт этого типа. Однако, взяв его в руку и произнеся придуманное кодовое слово для активации способности Маски: «Мое!», я не ощутил ровным счетом никакой реакции.

Похоже, те артефакты, что у нее уже были, Маску больше не интересовали. Так что вариантов и не осталось. Взяв в руки второй пояс – «Историю о змеиной чешуе», я сказал:

– Мое!

Пояс успешно растворился в моих ладонях, а затем линии первой татуировки от «Бронзовой шкуры» начали постепенно расходиться в стороны, расширив в итоге площадь татуировки процентов на тридцать.

Влив в узор ману, я, сразу ощутив, что и энергии эта двойная татуировка ест больше, наблюдал за распространением черных линий по коже. В итоге получился тот же самый шероховатый густо-бронзовый загар, но при этом на некоторых частях тела: плечах, локтях, коленях, костяшках пальцев, скулах и так далее – кожа превратилась в мелкие чешуйки, будто я и в самом деле частично стал змеей.

Прочность новой версии защиты выросла где-то в полтора раза, что по-прежнему было меньше, чем у каждого из использованных артефактов, но и все предыдущие плюсы вроде естественности контроля остались.

С учетом того что Артефакторы даже высоких рангов редко использовали больше пяти-шести артефактов не из-за недостатка маны, а из-за сложности управления сразу столькими потоками энергии, в перспективе мой вариант даже мог быть эффективнее.

Особенно если мне удастся найти и поглотить дорогие и редкие, но не прямо бесценные артефакты, повышающие объем ядра или ускоряющие восполнение маны.

Аккуратно заворачивая оставшиеся артефакты Сказания в плащ Вороны, я мысленно проходился по новым узорам на коже. Каждый новый рисунок можно было при желании сопоставить с количеством серебра или золота, потраченных на его создание, как и объем маны в ядре.

Похоже, если я хотел не только отомстить Черному Клыку и остальным пиратам, но и выдержать неумолимо надвигающийся на меня после открытия тайника шторм, мне придется стать КУДА более жадным, чем я был до Руин Маски.

Я хмыкнул.

Если уж на то пошло, стать настоящим Демоном Жадности.

###

«Ласточка» все так же покачивалась у скального выступа, будто дразня меня своей нетронутостью. Я перекинул добычу через борт, перебрался сам, охая от боли в ребрах.

Двигатель кораблика заурчал, когда я влил ману в двигатель, запуская цепную реакцию.

Огромным плюсом мана-генераторов было то, что они не требовали никакого топлива, собирая энергию из окружающего пространства. Единственное, что им было нужно – это регулярное обслуживание, но я не собирался надолго оставаться на борту корабля контрабандистов, пусть и покойных, так что это меня не слишком волновало.

Компас, встроенный в деревянную панель, едва светился. Голубая стрелка дрожала, даже вечером указывая направление на полуденное солнце.

Несколько минут я просто стоял у штурвала. Активация замка на тайнике не оставила мне иного выбора, но решиться на следующий шаг все равно было слишком сложно.

Я ведь потратил столько сил, чтобы выбраться из той ямы. А теперь был вынужден возвращаться к ней и, пусть не прыгать прямиком в дыру, но начать отплясывать беспорядочный танец на самом краю, рискуя в любой момент сорваться.

– Ох… – протянул я наконец.

Затем резко дернул ручку двигателя, кораблик вздрогнул и оторвался от скал, нырнув в холодную пустоту между обломками. Ветер бил в лицо, заставляя щуриться.

Пункт назначения был определен. Но двигаться туда ведь можно было не прямым маршрутом?

###

Семь дней я провел на борту «Ласточки», неторопливо продвигаясь к цели.

И теперь, когда до Руин Белого Граната оставалось всего несколько квадрантов, я мог с чистой совестью заявить, что потратил эти дни не зря.

Во-первых, я подтвердил, что не нуждаюсь ни в еде, ни в воде, ни во сне, хотя мог и есть, и пить, и спать. Отказываться от этих вещей я, однако, не собирался.

Еда и в особенности сон помогали снять психологическую усталость, накапливавшуюся медленнее, чем физическая, но все равно дававшая о себе знать. К тому же, хотя разница была едва заметна, когда я отдыхал и питался сухпайками, скорость истончения золотых линий татуировки Маски становилась ниже.

Во-вторых, в добавок к тому, что моя регенерация действительно была заметно быстрее, чем у обычных людей, восстановление было полным и идеальным. Что поврежденные в процессе пыток пальцы и ногти, что треснувшие, а потом сломавшиеся ребра, что колотая рана в боку, – все это исчезло без каких-либо следов. Ни шрамов, ни дискомфорта, ни внешних дефектов.

В-третьих, после воскрешения асимметрия мышц, неизбежная для любого человека, у меня пропала тоже. Я заметил это, когда однажды чисто рефлекторно начал вскрывать пачку сухпайка левой рукой и не ощутил тех дискомфорта и неестественности, что были бы неизбежны совсем недавно. Так что после воскрешения я стал амбидекстером, что могло оказаться даже очень полезно в каких-то ситуациях.

И в-четвертых, я заметил что каждый поглощенный артефакт незначительно, но повышает силу, выносливость и крепкость той части тела, на которой появилась соответствующая ему татуировка.

Проверить это оказалось непросто, но я провел эксперимент, удерживая на безымянных пальцах обеих рук (на правой руке на этом пальце была татуировка ножа «История о болезненном порезе», а на левой не было ничего) тяжелых цепей от якоря.

В итоге правый безымянный палец продержался полторы минуты, тогда как левый – всего минуту десять. С учетом предыдущего открытия обретенной амбидекстрии и полной симметрии тела, причина могла быть только в татуировке.

То есть в теории, если я покрою все тело татуировками артефактов, то стану ощутимо сильнее даже без усиления маной. Однако до этого еще явно было очень далеко.

Наконец краблик вздрогнул, входя в гравитационное поле Руин Белого Граната.

Город вспыхнул вдалеке, как драгоценный камень в лапах у гигантского зверя. Центральный купол – бывшая великанская постройка – светился изнутри мягким молочным светом. Огромный светильник в форме граната, давший название Руинам, висел там под сводами, освещая центр города в ночи.

Я направил кораблик к внешним докам где, несмотря на поздний час, все еще кипела жизнь. Грузчики с выгнутыми спинами таскали ящики, торговцы орали, перекрывая друг друга, а пара подвыпивших моряков мерялась силами прямо на причале. Мой потрепанный кораблик с выщербленным бортом не вызвал ни у кого интереса.

– Эй, швартовые!

Ко мне подошел долговязый паренек с якорем, вытатуированным на скуле и небольшой записной книжечкой. Его глаза скользнули по мне, но выражение лица не изменилось. Да и не удивительно. Несмотря на то, что после восстановления и отдыха, а также после нахождения в трюме сменной одежды я перестал походить на беженца, на человека, у которого могли водиться деньги, я тоже не слишком был похож.

– Надолго? – спросил он, жуя какой-то корень. – Есть что-то для торговли?

– Мне не нужна стоянка, – покачал я головой. – И торговать я не собираюсь. Оставлю тебе корабль, если сделаешь вид, что меня не существовало. И, если что, корабль рекомендую как можно быстрее продать.

– Идет! – обрадованно кивнул парнишка.

После чего мы поменялись местами: я выпрыгнул на пирс, он запрыгнул в «Ласточку». Теперь, даже если Спичка решит отследить свой кораблик, на меня он уже не выйдет.

Спустя полчаса я уже вступал под своды освещенного символом этих Руин зала, примерно такого же размера, как главное помещение Руин Маски Золотого Демона.

Белый Гранат. Давно я тут не был.

Эти Руины были найдены относительно недавно, всего лет пятьдесят назад. Для таких больших – редкость. Но важен был не их размер, а их расположение.

Так сложилось, что Руины Белого Граната обнаружились в нейтральном пространстве между границами аж семи стран. Но так как это были Руины-пустышка, без каких-либо ценностей и даже без плодородной земли для возделывания, заявлять на них свои права, вызывая тем самым недовольство соседей, никто не захотел.

В итоге вот уже пятьдесят лет Белый Гранат жил своей странной двойной жизнью. С одной стороны – вольный город, где не действовали законы ни одной из стран. С другой – тщательно поделенный этими же странами на сферы влияния.

И район королевства Амалис был одним из самых роскошных в городе.

Стены домов, выкрашенные в глубокий синий, были украшены серебряными инкрустациями. Под ногами брусчатка образовывала сложные узоры – витиеватые спирали и изгибы, не повторяющиеся на протяжение десятков метров. Над головой в дополнение к светильнику-гранату улицы освещали сотни изящных фонарей и фонариков.

Входя на территорию Амалиса в своем контрабандистском рубище я почувствовал себя почти что голым. Впрочем, район все-таки не был настолько помпезным, чтобы тут на улицах останавливали за неправильный дресс-код, а на косые взгляды мне в целом было наплевать.

Первым делом я зашел в лавку артефактов и продал серп и кастет, потратив полчаса на то, чтобы выбить из лавочника достойную цену. Затем, ощущая в кармане приятный хруст банкнот, направился в первую увиденную гостиницу.

– Самую дешевую комнату на неделю, – «поздоровался» я.

Старуха за стойкой, чье лицо напоминало высохшую грушу, даже не подняла глаз, просто отложила вязание и взяла учетную книгу.

– Восемьдесят один дейс. Имя? – она хрипло кашлянула, и на губах выступила капля слюны.

– Седрик Майоран.

Получив ключ, я развернулся и вышел из гостиницы. Та же история повторилась в следующей гостинице, и в следующей, и в следующей… До рассвета я обошел все места в районе, где можно было остановиться на ночь, везде представляясь Седриком Майораном.

После чего, ощущая тяжесть ключей от номеров в заплечной сумке, заселился в последнюю гостиницу.

– Я останусь на неделю, – сказал я девушке за стойкой, приветливо мне улыбнувшейся. – Нужен хороший номер с ванной и завтрак каждый день.

– Имя? – вежливо поинтересовала она.

– Мак Гильом.

Она странно на меня посмотрела, но кивнула.

– Хорошо. Сто восемьдесят девять дейсов за неделю.

– Вот, – я отсчитал деньги.

После того, как я понял, что золото для меня было эквивалентно не только силе, но и буквально жизни, расставаться с ним стало по-настоящему тяжко. Но немного успокаивало, что это был вклад в будущее.

– Комната в конце коридора, – девушка положила на стойку ключ. – Окна во двор. Приятного времяпровождения.

– Отлично, спасибо. Скажите, а вы сможете обменять банкноты?

– Конечно, но если у вас большая сумма, то лучше обратиться в банк.

– Тысяча золотых – это большая сумма?

– Не слишком, – улыбнулась она, – но мне придется обратиться к менеджеру, чтобы он открыл сейф.

– Пожалуйста, – кивнул я. – Найдите меня в номере, когда будете готовы.

– Конечно, сэр.

###

Лезвие бритвы скользнуло по моей щеке, снимая слой за слоем уже двухнедельную щетину. Немного подумав, я попросил оставить аккуратную эспаньолку. Вышло неплохо, хотя на еще довольно бледной коже смотрелось немного непривычно.

– Стричь будем? – спросил церюльник, вытирая лезвие о потертый кожаный ремень.

– Не коротко, – кивнул я.

Ножницы зацокали, и я закрыл глаза, ощущая, как пряди волос падают на плечи, а затем тихо шуршат по полу. В нос ударил запах лавандовой воды, которой цирюльник смачивал мои волосы. Через двадцать минут его костлявые пальцы проверили ровность линий.

– Готово, молодой господин.

Я открыл глаза. Из отражения смотрел приятного вида молодой человек, по которому никак нельзя было сказать, что одиннадцать дней назад его пытали раскаленным железом.

– Благодарю, – я положил на деревянный столик три дейса.

То, что я теперь мог почувствовать не только физическую, но и метафорическую тяжесть золота и был готов торговаться по полчаса, не означало, что я собирался становиться скрягой, трясущимся над каждым медяком.

Следующей остановкой стала «Лазурная нить» – небольшой магазин одежды в торговом квартале. Узкое помещение было забито стеллажами с рулонами дорогих тканей, но в углу висели и готовые изделия. Хозяин, сухопарый мужчина с булавками во рту и мерной лентой на шее, поднял на меня оценивающий взгляд.

– Чем могу служить, господин?

– Мне нужен костюм для города. Сдержанный, но качественный.

Он вынул изо рта булавки и быстрым шагом направился к дальнему стеллажу.

– Вот этот синий шелк с кашмирской шерстью, – он достал сюртук глубокого сапфирового оттенка. – Идеально на вашу фигуру.

Ткань оказалась удивительно приятной на ощупь – плотной, но не жесткой, с едва уловимым блеском. В примерочной я убедился, что он сидит как влитой, подчеркивая плечи и скрывая следы недавних ранений.

– Брюки к нему, – продолжил продавец, протягивая пару идеально отглаженных брюк. – И, если позволите, вот этот жилет из шантунгского шелка.

Через полчаса я вышел из магазина в совершенно новом облике – темно-синий костюм, белоснежная рубашка с перламутровыми пуговицами, лакированные сапоги. Даже позвякивание монет в кармане звучало иначе.

Обед я решил взять в «Гранатном дворике» – небольшом ресторанчике с витражами, изображавшими сцены охоты. Официант в белых перчатках провел меня к столику у фонтана.

– Сегодня у нас в фирменных блюдах утиная грудка с гранатовым соусом, – почтительно сообщил он. – И только что доставленные устрицы из бухты Руин Синего Полудня.

– И то, и другое. И бутылку красного, что посоветуете.

Пока я ждал заказ, пальцы сами потянулись к груди, где под тонкой тканью рубашки скрывался золотой узор. Скорее всего мое послание заметят за два-три дня. Так что нужно было наслаждаться этим временем, вероятно, последним спокойным за долгое время.

Устрицы оказались идеально свежими, с легким привкусом моря и лимона. Утка таяла во рту, а гранатовый соус оставлял приятную терпкость. Вино, темно-рубиновое, пахло черносливом и дубом.

Я просидел почти три часа, потягивая вино и наслаждаясь видом на бегущую воду. В какой-то момент за соседний столик сели двое милых барышень и между нами очень быстро завязался молчаливый обмен заинтересованными взглядами.

Правда, когда я уже хотел подняться, подойти и предложить им закончить обед вместе, перед глазами все потемнело и я вновь на несколько секунд угодил в полыхающий ад, полных осуждающих лиц покойных членов команды «Небесного Золота».

На этот раз приступ не продлился долго и, когда я пришел в себя, все еще сидел на стуле. Но по шокированно-испуганным взглядам девушек и подскочившему через пару секунд с вопросом: «все ли у вас в порядке?» – официанту, судороги меня все-таки несколько раз тряхнули.

После такого, разумеется, о совместном обеде можно было забыть.

До конца дня я еще зашел в парфюмерную лавку, подобрав себе одеколон, а также в книжную лавку, купив там тоненький, буквально на пару вечеров (больше у меня все равно не было), романчик. Что-то о бравом рыцаре, борце с пиратством.

Вернувшись в номер, я отложил часть денег, а полторы тысячи золотых скормил Маске, благодаря остаткам маны от серебра из тайника разом достигнув ранга Кризиса Истории.

Судя по всему, хотя серебро Маска тоже принимала, скармливать ей золото все-таки было выгоднее. Один золотой приносил столько же маны, сколько тридцать с лишним дейсов.

Тем не менее, по ощущениям мана, необходимая для стабилизации ядра на стадии Развязки, должна была стоить уже тысяч пять. А Эпилог и последующий прорыв к рангу Сказания – все пятьдесят.

Маска и правда была невероятно жадной.

Остаток дня и следующий день прошли в спокойствии. Но на третью мою ночь в Белом Гранате в дверь номера резко постучали примерно в третьем часу.

– Седрик Майоран? – поинтересовался голос за дверью.

Я медленно положил книгу на прикроватный столик.

– Кто спрашивает?

– Открой, черт возьми, или я выбью эту дверь нахрен!

В проеме стояла закутанная в потертый дорожный плащ фигура. Капюшон скрывал лицо, но даже спустя семь лет я сразу узнал характерную стойку – чуть ссутулившись вперед, как бык перед атакой. Не дожидаясь приглашения, он резко шагнул внутрь, толкнув меня плечом, и захлопнул дверь ударом каблука.

– Какого черта ты явился⁈ – из-под плаща показалось лицо мужчины лет пятидесяти, с уже начавшей лысеть головой и крючковатым носом.

– Привет, Седрик, – ухмыльнулся я. – Давно не виделись.

– Заткнись! – он шагнул ко мне и ткнул меня пальцем в грудь. – Ты что творишь⁈ Почему вернулся, когда нам таких усилий стоило инсценировать твою гибель⁈

Я медленно опустился в кресло у окна, наблюдая, как он мечется по комнате, как зверь в клетке. Его сапоги оставляли мокрые следы на половицах.

– Я искал тебя, – сказал я просто.

– И нашел! Поздравляю! – он резко развернулся, и в свете лампы я увидел, как похудело его лицо за эти годы. – Но что дальше? Что тебе надо от меня? Учти, помогать тебе я больше не буду. Да и не могу, у меня нет былой власти. А если узнают, что я не просто недоследил за тобой, а помог сбежать, то меня лишат и того, что осталось. Пожалуйста, убирайся из города. Сегодня же. Пока не поздно.

– Не могу, вздохнул я. – Мне пришлось активировать замок на своем тайнике. Они уже знают о том, что я жив.

Седрик замер, затем медленно повернулся.

– Ты… – он начал, но я перебил.

– У меня не было выбора. Или так, или уже настоящая смерть. Но теперь за мной начнут настоящую охоту и мне нужно, чтобы ты помог мне с этим справиться.

Внезапно Седрик разразился резким, сухим смехом, больше похожим на кашель. Его плечи тряслись, а в глазах не было ни капли веселья.

– Боги, Мак, ты всегда был мастером преувеличений! – он швырнул свои перчатки на стол, где они шлепнулись о дерево с влажным звуком. – Как будто у тебя монополия на драму!

– Напротив, старина, – мой голос звучал тише, но четче. – Я всегда преуменьшал. А ты… ты всегда был слишком предан, чтобы увидеть, насколько они все отбитые.

Седрик поморщился.

– Послушай, – вдруг его голос стал мягким, почти отеческим. – Если ты просто… вернешься. Без лишнего шума. Объяснишь где был эти семь лет… – он сделал небольшую паузу, его глаза скользнули по моему лицу, – покаешься… дай слово, что будешь играть по правилам. Что останешься. Уверен, тебя простят и примут обратно.

– Ты действительно веришь в это? А даже если меня «простят и примут». Неужели ты еще тогда не понял, что я с ума сходил от такой жизни?

– Мак, – он сделал шаг вперед, его голос стал теплее, – это же твоя семья.

– Семья? – я хмыкнул. – То, что меня призвали, чтобы стать заменителем покойника, не значит, что мы стали семьей!

– Ты все преувеличиваешь. Все не так…

– Нет, Седрик, все так. Ты просто слишком долго отворачивался. Я не вернусь к ним. Никогда. Тем более что, уверен, за эти семь лет шестеренок в мозгах у всей семейки стало еще меньше.

Он вдруг резко выпрямился, словно по его позвоночнику провели раскаленным клинком. Его пальцы сжались в кулаки так сильно, что кожа на костяшках натянулась, обнажая старые шрамы от канатов.

– Ты вообще осознаешь, о ком сейчас говоришь? – его голос опустился на опасную октаву. – Кого другого могли бы обвинить в клевете и упечь за решетку! А то и чего похуже.

– Я говорил эти же слова ему в лицо и ничего. Живой, как видишь. И могу повторить еще раз. Старик – неадекватный, выживший из ума параноик, не сумевший смириться со смертью близкого человека!

– Черт тебя дери! – его кулак обрушился на стол с такой силой, что трещина побежала по старому дубу. – То, что мы так давно знакомы и неплохо дружили когда-то не значит, что вы можете говорить такие вещи о Его Величестве в моем присутствии, принц Максимилиан!