Текст книги "Демон Жадности. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Юрий Розин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 66 страниц)

Глава 17

Она не отвечала сразу. Ее взгляд скользнул с моих золотых линий на лицо, изучая его. Потом она медленно, с видимым усилием, качнула головой.

– Нет, Мак, не смогу. Это… не в моей компетенции. – Она сделала паузу, сглотнув, и продолжила, уже с отзвуком той самой официальной твердости, которая была в ней с самого начала, когда она впервые представилась наблюдателем. – Я – офицер Коалиции. Наблюдатель, приставленный к тебе. Моя обязанность – докладывать. Обо всем. О нарушениях устава. О нестандартных методах. О… – Ее взгляд снова метнулся к моей груди. – … о неизвестных артефактах. Особенно таких. – Она замолчала, ее дыхание стало чуть чаще. – Я обязана доложить. Начальству. Полностью. Дословно.

Тишина, наступившая после ее слов, была оглушительной. Я почувствовал, как по спине пробежал холодный пот. Конечно, я особо не рассчитывал ни на что, но услышать это все равно было неприятно.

Обязана. Доложить. О Маске. О ее силе. О том, как я поглотил ядро Предания. Коалиция… Они либо засунут меня в лабораторию и будут резать, либо заставят служить под еще более жестким контролем, чем «особый актив». Либо просто ликвидируют как угрозу.

– Значит, вот как? – раздался низкий голос Силара. Он продолжал смотреть на меня, но его осанка изменилась. Из бдительной сторожевой она превратилась в позу готовности к прыжку. Его рука сдавила плечо Яраны. Да охнула и попыталась вырваться, но ее слабость и сила Хроники не давали девушке ни малейшего шанса. – Значит, у нас проблема. Убьем ее. Сейчас. Быстро. Без мучений. Она и так еле жива. А мы свалим. С этой силой… – Его взгляд скользнул по моим рукам, по груди, где светилось золото. – … с этой силой ты не будешь просто капитаном, Мак. Ты станешь Легендой. Настоящей. Не пиратской байкой, а силой, перед которой будут трепетать целые страны. Мы найдем моих предателей. И твоих врагов. И сожжем их дотла. Без оглядки на уставы и наблюдателей.

Его слова висели в воздухе, тяжелые и ядовитые. Предложение. Четкое, логичное с точки зрения выживания. Пиратская логика, которую я знал слишком хорошо.

Я посмотрел на Ярану. Она не дернулась, не вскрикнула. Ее лицо стало еще белее, глаза широко раскрылись на мгновение – не от страха, а от шока, от леденящей ясности того, что только что прозвучало.

Потом ее взгляд впился в меня. Ждал. Без мольбы. Без слов. Просто ждал решения.

Мне потребовалось несколько долгих секунд. Сердце колотилось где‑то в горле, отдаваясь болью в золотых линиях. Легенда. Месть. Снова свобода от Коалиции, от их контроля, от их уставов.

Заманчиво? Адски заманчиво. Так или иначе, но я не просто так пошел именно в пираты, хотя после побега из Амалиса мне никто не запрещал пойти в ту же Коалицию.

Я медленно покачал головой. Потом, к своему удивлению, услышал собственный хриплый смешок.

– Предложение, Силар… чертовски интригующее. – Я выдохнул, стирая с лица натянутую улыбку. – Но нет. Так поступать я не стану. Ни за что. Мне более чем достаточно преследующих меня злобных духов. – Я посмотрел на Ярану, прямо в ее широкие карие глаза. – К тому же она слишком красива, чтобы ее убивать. Особенно в такой дыре.

Силар фыркнул, что‑то недовольно пробормотав себе под нос про «сантименты» и «глупость», но руку разжал и от Яраны отодвинулся. Это было приятно, с учетом того, что нас с ним связывало, на самом деле, не так много и он не был обязан мне безоговорочно подчиняться.

Ярана же просто смотрела на меня. Шок в ее глазах начал сменяться чем‑то другим… Непониманием? Осторожным, едва зарождающимся облегчением?

Я поднялся с камня, ощущая, как одеревеневшие мышцы протестуют. Подошел к ней, опустившись на корточки, чтобы быть на уровне ее глаз в полумраке. Свет маны падал на ее лицо, подчеркивая бледность и усталость, но и ту упрямую твердость, что была в ней.

– Ярана, – сказал я тихо, но так, чтобы слышал и Силар. – Ты офицер Коалиции. Ты делаешь свою работу. Я это понимаю. И уважаю. – Я сделал паузу, собираясь с мыслями. – Докладывай. Обо всем, что сочтешь нужным. О Маске. О прорыве. О том, как я действовал. Это твое право. И твой долг. – Я глубоко вдохнул. – А я… Я прошу прощения. За то, что втянул тебя в эту авантюру с ограблением гостя на «Балу». За то, что подверг твою жизнь такой опасности. За то, что… – Я махнул рукой в сторону своей преображенной груди. – … за то, что показал тебе это. Зная, что поставлю тебя перед таким выбором. Прости.

Я не ждал ответа. Не ждал благодарности или понимания. Я просто констатировал факт. Она будет докладывать. Последствия будут. Но переступить через эту черту, убить союзницу, пусть и ставшую угрозой…

Это было не в моих правилах.

Ответа и правда не последовало. Так что я встал и отошел в сторону, вновь опустившись и облокотившись спиной о стену. Прикрыл глаза, направляя энергию Маски в тело, чтобы восстановиться от усталости.

Когда спустя где‑то полчаса я открыл глаза, уже плюс‑минус бодрый, Ярана и Силар уже оба спали, несмотря на то, что один только что хотел прикончить другую. Они оба сильно вымотались после произошедшего (Силар к тому же несколько дней был в рабстве и без крошки во рту). Так что им нужен был отдых. Отдых и время, чтобы переварить неизбежное.

А мне… Мне нужно было понять. Понять эту новую тюрьму из плоти, золота и света, в которую я себя загнал. Я отодвинулся от них, шагая глубже по дну расселины.

Камни хрустели под сапогами, слабая гравитация делала каждый шаг странно легким и одновременно требующим усилий для контроля. Я выбрал место подальше, где нависающая скала создавала глубокую нишу, почти пещерку. Мой самодельный светильник из маны отбрасывал прыгающие тени на грубые стены.

Первым делом – артефактные татуировки. Я поднял руки перед собой, развернув ладонями вверх. Белые линии, толстые и светящиеся изнутри, четко обозначали контуры татуировок «Секущего ветра» и «Энго» на правом предплечье и «Меткого выстрела» и «Грюнера» на левом.

Раньше они были Историями и Сказаниями. Теперь… Я сосредоточился.

Активировать. Правая рука ответила мгновенно. Знакомое ощущение мощи ветра и его режущей силы наполнило ладонь и предплечье, но вдесятеро сильнее, чем раньше.

А влив чуть больше маны, я смог не просто ощутить, но и увидеть сформировавшийся вокруг ладони сгусток чистой, белой энергии в форме лезвия, окруженного зеленоватыми вихрями.

Уровень Хроники. Без сомнения. Я сделал легкий взмах – энергетический клинок прошелся по выступу скалы. Камень с шипением расступился, как масло, оставив идеально срез.

То же самое я смог бы сделать и саблей, но с куда большими усилиями. Я отпустил ману – лезвие растворилось, оставив лишь пульсирующую теплом белую татуировку.

Потом – «Грюнер». Я навел ладонь на бесформенный камень в углу ниши. Выстрела как такового не было – лишь резкий выдох белой энергии. Камень взорвался в пыль, не оставив осколков. Только волна горячего воздуха и запах озона. Да. Уровень Хроники.

То же самое произошло и со всеми остальными артефактными татуировками. Защитными, ускоряющими, усиливающими. Даже «Прогулка» поднялась до уровня Хроники, хотя по идее это было невозможно, ведь не существовало подобных артефактов этого уровня.

На уровне Истории артефакты могли либо повышать физические характеристики хозяина, либо перерабатывать ману хозяина в энергию с особыми свойствами (рассечение, энергетический щит, паралич, пламя и так далее).

На уровне Сказания аретфакты могли делать и то, и другое одновременно, а их эффективность значительно возрастала.

На уровне Хроники же, помимо воздействия на хозяина и манипуляций маной (заметно более тонких и контролируемых), прибавлялись также свойства самозарядки и аккумуляции энергии.

Во‑первых, если артефакты какое‑то время не использовались, то в них накапливалась энергия, которую можно было сходу пустить в дело с минимальными затратами собственной маны. И во‑вторых, зарядив артефакт маной, можно было за раз выпустить заряд, кратно превыщающий по силе даже обычно допустимый максимум мощи.

Поэтому Артефакторов Хроники иногда также называли «бойцами одной секунды» из‑за того, что пиковую мощь они могли продемонстрировать именно в первое мгновение боя, выпустив весь накопленный заряд.

И в татуировках «Прогулки» я отчетливо ощутил накопленную ману, а также почувствовал возможность закачивать в нее ману без необходимости сразу ее выпускать. То же самое было и с остальными татуировками.

Но что с обычными артефактами? Я снял с пояса настоящий «Грюнер», тяжелый, стальной, знакомый. Он был оплавлен выстрелами огромной маной, но ядро было цело, а значит по идее он должен был работать хоть как‑то, хоть с перебоями или не в полную силу, но работать.

Попытался влить в него ману… не получилось. Мана будто отказывалась вливаться в пистолет. Вместо этого я ощутил втягивающую силу из своей ладони, направленную на «Грюнер», будто Маска хотела его поглотить.

И я был готов дать ей такую возможность ради проверки, но после еще парочки тестов.

Я сжал рукоять, сосредоточившись на татуировке «Грюнер» на левом предплечье, и направил ее энергию через физический пистолет. Эффект получился отличный. Пистолет завибрировал, его ствол слабо засветился изнутри белым.

Я выстрелил в стену. Пуля из белой маны сформировалась и вылетела, но ее мощь снизилась раза в полтора, хотя за счет концентрации маны в меньшем объеме получился не взрыв, а прожигание скалы насквозь.

По сути «Грюнер» стал просто фокусировщиком, а не самостоятельным артефактом. И, похоже, прямое использование обычных артефактов для меня теперь в принципе было закрыто. Только татуировки или их энергия через физические носители.

Дальше – усиление тела дождевой маной.

Я сжал кулак. Одеревенение мышц никуда не делось. Но сила… Я нашел валун размером почти с меня. Поднять такой на Сказании даже с усилеинем было бы серьезным вызовом. Сейчас… Я уперся, напрягся. И камень без особых проблем оторвался от земли.

Я держал его несколько секунд, чувствуя не столько вес, сколько эту странную, глубокую усталость в тканях, прежде чем осторожно поставить обратно. Пассивное усиление от дождевой маны Хроники работало и, кажется, даже лучше, чем у обычных Артефакторов, хотя тут уверенности полной у меня не было.

Дальше. Я поднял с земли камешек размером с кулак. Сосредоточился. Белесая дымка маны окружила камень, и он поплыл в воздухе передо мной. Я мог двигать им, вращать. Сверхусилий, каких подобные манипуляции требовали на ранге Сказания, не было и в помине.

Но попытка усилить свою руку, влив ману в мышцы, завершилась полным провалом. Мана просто отказывалась это делать, сколько бы я не пытался применить тысячу раз уже примененные трюки. С учетом того, что усиление маной на ранге Хроники было одним из главных оружий, сравнимых по важности сразу с парочкой артефактов того же уровня, подобное ограничение было, конечно, неприятно.

С другой стороны, возможность использовать артефактные татуировки ранга Хроники, судя по всему, либо в неограниченных, либо в очень больших количествах, могла с лихвой компенсировать невозможность прямого усиления тела маной. Даже несмотря на то, что мощь артефактных татуировок все еще была заметно ниже, чем у полноценных артефактов уровня Хроники. Главное было накопить их достаточное количество.

Дальше – самое неприятное. Те самые нити, что расползлись по моему телу из золотой татуировке при прорыве. Я продолжал чувствовать их в себе и самоощущение подсказывало: именно в них причина того дискомфрота, что я испытывал.

Я сел на камень, положил левую руку на колено, ладонью вверх. Взял «Энго» – настоящий клинок, не энергетический. Хотя он, как и «Грюнер», пострадал в бою и потрескался, острота его не вызывала сомнений.

Я приставил кончик лезвия к коже предплечья, там, где под кожей должен был быть только мускул и жила, но где неглубоко под кожей ощущал ту самую нить. Вдох. Выдох. Надавил.

Кожа расступилась. Кровь – темная в призрачном свете – выступила каплями. Еще сантиметр. Боль усиливалась, но я продолжал углублять разрез. И там, в глубине разреза, среди мышечных волокон и жира, тускло светилось что‑то белое. Что‑то инородное.

Я расширил разрез пальцами, началь ощупывать, скрипя зубами от боли. Да. Жгут. Толщиной с тонкий шнурок. Текстура – плотная, упругая, как пищевой силикон или резиновая покрышка от велосипеда. И светился он изнутри тем же белым светом, что и артефактные татуировки.

Физическая нить энергии. Вплетенная в плоть. Я аккуратно сдвинул ткани – жгут шел вглубь, к кости, а оттуда, я знал, тянулся к позвоночнику, к золотой сети на груди. Золотая татуировка и эти белые нити внутри – каркас новой моей сущности.

И они работали. Я закрыл глаза, сосредоточившись не на боли, а на ощущениях внутри. На едва уловимом, постоянном… просачивании. Из белых линий, медленно, капля за каплей, сочилась манна.

Она пропитывала мое тело, продолжая делать его все сильнее и сильнее, а также я без особого труда смог вернуть ее в нити, расширяя их собственные предельные объемы маны и медленно повышая таким образом свою стадию.

Но это было не бесплатно, оно требовало энергии. Я положил руку на центр золотой Маски. Под пальцами пульсировало тепло. И я чувствовал. Чувствовал, как объем этого тепла, этой энергии, медленно, но неумолимо убывает.

Я сосредоточился сильнее. Попытался оценить. Представить объем. Это было смутно, интуитивно, как ощущение голода или жажды, но в разы конкретнее.

И я знал – не умозрительно, а на уровне инстинкта, вбитого Маской, – что будет, когда уровень упадет ниже определенного порога. Сила начнет убывать. Стадия Завязки Хроники, до которой я добрался после прорыва, сменится Прологом, потом дождевая мана рассется в дымную, вернув меня на Эпилог Сказания, потом на Развязку…

Падение. Обратный отсчет. И когда уровень опустится ниже критической отметки, примерно через год при текущем темпе расхода… конец. Маска начнет поглощать не золото, а саму мою жизнь, мое ядро, пока не останется лишь пустая оболочка и мерцающее золото. А до начала падения, до того как я почувствую первую слабость, первый откат стадии… месяца четыре. От силы.

Я зашил разрез на руке нитями маны, понадеявшись на регенерацию, которая по идее должна была вырасти вместе с общим укреплением организма. Потушил свет на кончиках пальцев, погрузив нишу в абсолютную тьму. Оставалось только ждать, слушать дыхание союзников и шелест камней, и думать о золоте.

В ядре Предания не могло быть столько энергии, чтобы поднять меня до Завязки, даже несмотря на то, что это было ядро высшего класса, накопившее целые тонны энергии. За то, что я поднялся так высоко, в первую очередь стоило сказать спасибо золотой татуировке и белым нитям.

Они заменили мне ядро маны и, поскольку создавать новое уже было не нужно, моя стадия сама по себе поднялась до Завязки сразу после прорыва. Однако дальнейший рост снова нужно было обеспечивать старыми методами – скармливанием Маске драгоценных предметов.

Для того, чтобы перейти с Кульминации Сказания на Кризис, мне было нужно около полумиллиона золотых. Это было очень немаленьким, мягко говоря, количеством, но все‑таки вполне осмыслимым. Я мог придумать, откуда взять эти деньги и без «Бала Невинности».

Но для того, чтобы теперь подняться до Развития Хроники, мне было нужно где‑то сто миллионов.

СТО. МИЛЛИОНОВ.

СТО!!!

Это было очень много золота. Годовые бюджеты некоторых стран были меньше.

И хотя для сохранения энергии Маски не обязательно было постоянно совершать прорывы, просто на поддержание ее маны на том же уровне, что сейчас, нужны были миллионы золотых ежемесячно.

Плюс был только один. Теперь мне можно было не париться об обмене банкнот или зачарованных слитков на обычное золото.

Банально потому, что даже несколько сотен тысяч золотых никак бы мне особо не помогли. Деньги бабуина, что были в кейсе, которые я изначально планировал поменять на золото и использовать для прорывов, теперь можно было со спокойной душой оставить для пополнения бюджета моего взвода. Этих денег точно должно было хватить на несколько месяцев выплат премий, на новые артефакты для всех бойцов и даже на какие‑то дополнительные плюшки.

Правда, для начала нужно было добраться обратно в Руины тридцать пятой дивизии.

###

Сутки в каменных объятиях Изнанки пролетели в тягучем полумраке, измеряемом только сменой редких, слабых отсветов сверху и медленным угасанием моего внутреннего хронометра.

Ярана дремала урывками, ее лицо осунулось, но повязка на руке, мастерски наложенная Силаром, держалась и, судя по всему, реально помогала. Тем не менее, ей явно было дико больно, хотя она не жаловалась, лишь стискивала зубы, когда боль пробивалась сквозь сон.

Силар же почти не спал. Он сидел у входа в нашу нишу, как каменный идол, его меч лежал на коленях. Его дыхание было ровным, глубоким, а глаза неотрывно сканировали черноту прохода, ведущего наверх. Его раны, казалось, лишь подчеркивали его выносливость.

Я провел эти часы в молчаливом наблюдении. За Яраной. За Силаром. За пульсацией золотых линий на своей груди.

Два дня спустя мы, наконец, собрались на выход. Подъем из расселины был заметно легче спуска. Как минимум теперь мы не тащили тела Хроник, только их артефакты, да и Ярана достаточно поправилась, чтобы более свободно манипулировать «Прогулками».

Добравшись до края Изнанки, мы начали спуск, быстро сменившийся подъемом к краю Руин Трех Лун. По мере подъема воздух постепенно менялся – сырость и горечь Изнанки уступали место знакомому коктейлю портовых запахов: машинного масла, угольной гари, соленой воды (даже в Небе она была, конденсируясь в облаках над некоторыми Руинами) и вездесущей пыли.

Наконец мы выбрались на «поверхность», добрались до доков. Замаскировав себя «Ольвой», скрыв ауру Хроники и подправив лицо, не кардинально, но достаточно, чтобы меня не узнали те, кто видел всего раз‑два в жизни, я отправился проверить обстановку.

«Летучий Лис» стоял там, где мы его оставили – в ремонтном доке. Но теперь он был опоясан толстой цепью с массивным висячим замком, на котором красовалась печать городской стражи Исхака. Возле трапа неспешно прохаживался стражник в синем мундире и кирасе, с артефактным ружьем за плечом. Еще двое сидели на ящиках неподалеку, лениво перебрасываясь словами.

Не став пока ничего предпринимать, я вернулся к остальным.

– Опечатали, – прошипела Ярана, недовольно поморщившись. – Из «Бала Невинности» постарались, не иначе.

Силар лишь хмыкнул. Его рука сжала рукоять меча.

– Не иначе, – кивнул я, показывая сорванные со стены склада на обратном пути листовки. Они были еще немного влажными от клея.

В центре одной – довольно точный портрет Силара Демиана. Его квадратная челюсть, борода, тяжелый взгляд – все было передано. Крупными буквами: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ. СИЛАР „БЕШЕНЫЙ МЕДВЕДЬ“. РАЗВИТИЕ ХРОНИКИ. КРАЙНЕ ОПАСЕН. НАГРАДА ЗА ПОИМКУ ЖИВЫМ. 1500000 ЗОЛОТЫХ».  Работорговцы явно не поскупились, чтобы вернуть свой «товар» и отомстить.

Два других листа были без портретов. Только описания:

«РАЗЫСКИВАЕТСЯ. МУЖЧИНА. РОСТ ВЫШЕ СРЕДНЕГО. СТРОЙНОГО ТЕЛОСЛОЖЕНИЯ. ВОЛОСЫ ТЕМНЫЕ, КОРОТКИЕ. ЛИЦО БЕЗ ОСОБЕННОСТЕЙ, БЕЗ БОРОДЫ. ОПАСЕН. НАГРАДА ЗА ПОИМКУ ЖИВЫМ. 400000 ЗОЛОТЫХ».

«ЖЕНЩИНА. РОСТ СРЕДНИЙ. СТРОЙНАЯ. ВОЛОСЫ ЧЕРНЫЕ, ДЛИННЫЕ. ГЛАЗА, ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО, ТЕМНЫЕ. ОПАСНА. НАГРАДА ЗА ПОИМКУ ЖИВОЙ. 200000 ЗОЛОТЫХ».

Мое описание было настолько общим, что подходило где‑то десятой части мужчин в городе. У Яраны было и того хуже. Но главное – в обвинениях, приписанных под основной информации о розыске, не было ни слова о том, что мы натворили.

«Подозреваются в соучастии в тяжком преступлении против частной собственности и общественного порядка».

Ни слова о «Бале Невинности». А все потому что в Исхаке рабство официально запрещено. Огласка такого аукциона была бы скандалом для властей.

Тем не менее, не было похоже, что нас бы спокойно выпустили из порта. Даже если бы удалось (что не составило бы труда), вырубить охранников «Лиса», вышедший в Небо посреди ночи и без разрешения корабль тут же был бы окружен судами стражи.

– Варианты? – прошипела Ярана, прижимая перевязанную руку к животу. – Попытаемся улететь с Руин на «Прогулках»?

Силар лишь хмыкнул. Как и я, он скорее всего знал, чем чреват полет по Небу без корабля и почему так делают только идиоты, безумцы или очень сильные Артефакторы вроде пленника Зарога.

– Есть один… знакомый, – произнес я медленно. – Который любит золото и ненавидит лишние вопросы.