Текст книги "Демон Жадности. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Юрий Розин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 66 страниц)

Глава 5

Трюм торгового судна «Стойкий купец» превратился в импровизированный разделочный цех. Воздух гудел от возбужденных голосов моих бойцов, грузивших ящики с медикаментами, рудами и прочими ценностями в шлюпки для переправы на «Дивный», «Голубя» и «Грозового всадника» – корабль Киогара. В центре этого хаоса, вокруг вскрытого сейфа капитана, стояли мы четверо.

Ярана с легкостью поднимала слитки драгметаллов, бросая их в три отдельных ящика. Силар молча наблюдал за процессом, его взгляд, тяжелый и оценивающий, постоянно возвращался к Киогару. Сам Киогар пытался сохранить подобие достоинства, но его глаза жадно следили за растущим, пусть и медленнее всего, содержимым третьего ящика – его долей.

Наконец, все было поделено.

– И вот твоя часть, «Длиннорукий», – я пнул ногой кучку Киогара. Это была примерно шестая часть от общего. – Подавись. Хоть что‑то унесёшь с этого позора.

Киогар вздрогнул, его скулы задрожали от унижения. Он потянулся за своим ящиком, но я резко кашлянул.

– Слово «спасибо» вымерло? Или у тебя в Братстве манеры не в ходу? – я скрестил руки на груди, смотря на него сверху вниз.

Пират сглотнул, его пальцы сжались.

– Спасибо, – просипел он, едва сдерживая ярость.

– Вот видишь, – Ярана сладко улыбнулась ему, нарочито поворачиваясь спиной ко мне. – Он ведь может быть вежливым. В отличие от некоторых, кто только и может, что рычать и унижать. – Она бросила на меня укоризненный взгляд, полный мастерски сыгранной усталости, и снова обратилась к Киогару. Ее голос стал еще более томным. – Не обращай на него внимания, Киогар. Он просто не умеет по‑другому. Вечно всем недоволен. Мужчина должен быть… галантным. Сильным, но с изяществом.

Она положила руку ему на предплечье, и пират замер, словно его ударили током. Его взгляд прилип к ее пальцам, потом поднялся к ее лицу, а с лица скользнул ниже, в явно намеренно расстегнутое Яраной шире обычного декольте. И в его глазах вспыхнул не просто интерес, а настоящий, животный азарт. Он расправил плечи, пытаясь казаться больше.

И это было уже слишком. Идеально слишком.

– Что⁈ – мой голос прозвучал как удар кнута. Я шагнул вперед, отталкивая Ярану в сторону, и встал между ней и Киогаром. Моя рука легла на эфес сабли. – Ты куда смотришь, а? Ты на что глаза пялишь, мусор недобитый? Она моя! Понял? Моя собственность! И если ты посмеешь еще раз посмотреть на нее так, я вырву твои грязные глазницы и отправлю их твоему вожаку в подарочной упаковке!

Я кричал, брызжа слюной, играя роль ревнивого параноика до конца, в какой‑то момент даже вошел в роль и схватил Киогара за ворот, пару раз встряхнув. Но внутри я холодно вычислял каждый его вздох, каждое движение.

Киогар отпрянул, его рука инстинктивно потянулась к своему топору, но он вовремя остановил себя, вспомнив о Силаре, чья тень накрыла его сзади.

– Я… я ничего… – начал он запинаться.

– «Ничего»! – передразнил я его. – Я видел! Я все вижу! Ты думаешь, я не знаю, о чем ты думаешь⁈

Тут Ярана, выждав подходящий момент и изобразив испуг и раздражение, вклинилась между нами.

– Седи, хватит! Прекрати этот цирк! – она толкнула меня в грудь, но ее удар был скорее театральным жестом. – Ты опять за свое! Я просто поговорила с человеком! Я не твоя вещь!

– Молчи! – заорал я на нее, но в моем крике уже слышались нотки не ярости, а скорее беспомощности. Я схватил ее за руку, но не грубо, а скорее удерживая. – Я сказал, ты моя! И точка! И ты, – я ткнул пальцем в Киогара, – исчезни с моих глаз, пока я тебя не прикончил!

Но эффект был достигнут. Киогар наблюдал за этой сценой, и его первоначальный страх начал сменяться другим чувством – презрением и внезапным пониманием.

Теперь он видел перед собой не непредсказуемого и опасного безумца, а очередного сильного, но слабого духом мужа, которым вертит женщина. Его поза расслабилась, на губах появилась кривая, снисходительная усмешка.

– Понимаю, понимаю, – произнес он, и в его голосе снова появились знакомые нотки развязности. – Дела семейные. Нелегко, видать, с таким сокровищем управиться.

Я сделал вид, что снова готов взорваться от ярости, но Ярана снова «остановила» меня, уже обращаясь к Киогару с легкой грустью:

– Видишь, с чем мне приходится мириться? Сплошные крики и угрозы. Никакой светской жизни. Никакого уважения среди достойных людей.

Киогар выпрямился, польщенный.

– Эх, красавица, да с твоим‑то характером… тебе бы в другом обществе вращаться. Где ценят и женщин, и… силу. – Он многозначительно посмотрел на меня, а потом на нее. – У нас, в Братстве, например… там мужики знают цену и добыче, и красивым дамам. И лишних вопросов не задают.

Он сделал паузу, явно довольный собой, и выпалил то, чего я и ждал:

– Вот если бы вы, скажем, заглянули к нам на огонек… к нашему лидеру, Гирму… уверен, тебе, Седрик, нашлось бы место среди сильных. Может, даже и поучился бы, как с дамами обращаться.

Он сказал это с такой снисходительной легкостью, как будто предлагал зайти на чай. Идея исходила от него. Его гордость была удовлетворена. Он был хозяином положения, милостиво предлагающим жалким выскочкам присоединиться к настоящим хозяевам Неба.

Я сделал вид, что обдумываю это, хмурясь и бормоча что‑то невнятное под нос, продолжая играть роль обиженного ребенка. Но внутри все замерло в предвкушении. Крючок был заброшен. И рыба клюнула.

– Да, давай, – сказал я наконец с вызовом. – Посморим, что этот Гирм из себя представляет. Но насчет обращения с дамами ты особо языком не мели. Я сам знаю, как мне поступать, понял?

– Понял‑понял, – кивнул Киогар, явно уще совершенно меня не уважая. – Ладно, давайте тогда заканчивать с дележкой и отправляться. Надо только решить, что делать с командой. Обычно я Артефакторов вырезаю под ноль. Без них команда – мокрые цыплята. Корабль с места не сдвинут, сидят, ждут, пока их либо свои найдут, либо стервятники добьют. Чисто, быстро.

Мой желудок сжался в холодный узел. Я знал, что это произойдет. Знакомый, тошнотворный запах пиратской «прагматичности».

Ярана, стоявшая рядом, чуть заметно уапряглась, но на ее лице сохранялась томная, равнодушная маска. Мы не могли возразить. Не могли сказать «нет, это слишком жестоко». Для «Белого Клинка» и его подруги такая жестокость должна была быть нормой.

Но я уже давно придумал, что говорить в ответ на подобные предложения.

– Под ноль? – я фыркнул, смотря на Киогара с презрением. – Это по‑твоему по‑хозяйски? Убивать рабочий скот, который можно выгодно сдать? Ты что, совсем тормоз?

Киогар нахмурился, оскорбленный.

– А что с ними делать? Тащить с собой? Кормить? Они же лишние рты!

– Продать, кретин! – я развел руками, будто объясняя очевидное идиоту. – На невольничьих рынках Зейсавии или в подпольных домах Амалиса или Исхаки за артефактора уровня Истории дают в среднем десятку. За Сказание – сотню! Ну, правда это цены на самих аукционах, доставщики получают меньше. Но все равно их несколько десятков Артефакторов – это где‑то тысяч триста! И ты хочешь это все просто так, в пустоту, пустить?

Среди пиратов Перекрестка обращение пленных в рабство было своеобразным табу. Это не запрещалось напрямую, но подобные методы никем, в том числе пиратским советом, не поощрялись.

Во‑первых, пираты в принципе презирали рабство и потому заниматься этим считалось чем‑то грязным.

Во‑вторых, проданные рабы, если их найти и освободить, могли выдать какую‑нибудь информацию о своих пленителях, и чем больше было рабов, тем больше были шансы, что кто‑то из них заметит что‑то важное.

В‑третьих, это было заморочно, так как к крупным Руинам, где могли рабов купить, пиратов не особо‑то допускали государственные военные силы.

Наконец, в‑четвертых, в некоторых странах, например в том же Амалисе, продажа человека в рабство считалось преступлением даже худшим, чем его же убийство из‑за вопросов статуса страны и надежности ее для жителей. Так что, хотя поимка и продажа рабов была крайне прибыльным делом, связываться с этим хотели очень немногие пираты.

Однако я предположил, что такой отбитой компашке, как Дикое Братство, не только обосновавшейся не в нейтральном пространстве, а непосредственно на территории Амалиса, но и начавшей атаковать напрямую правительственные суда, будет плевать на подобные условности. И оказался прав.

В глазах Киогара загорелся меркантильный огонек. Идея прибыли всегда была сильнее простой кровожадности.

– Продать? – он переспросил, почесывая щетину на подбородке. – Ну… это да. Это дело. Но возни с ними много. Могут и бунт устроить.

– С чего бы? – я парировал. – Нацепим на них блокирующие наручники, спустим в трюм на хлеб и воду. Куда они денутся? А как приплывем к точке – сольем перекупщикам. Легкие деньги.

Ярана, видя, что Киогар колеблется, мягко встряла, играя свою роль миротворца:

– Седи прав, Киогар. Зачем портить то, что может принести доход? Да и… убивать без нужды… это так по‑деревенски. Не по‑капитански.

Ее слова, подкрепленные финансовой выгодой, подействовали окончательно. Киогар пожал плечами.

– Ладно, ладно. Ваша взяла. Забирайте свой живой товар. Только смотрите, чтоб не набуянили.

– Мои ребята смотрят, – буркнул я, уже поворачиваясь к своим бойцам. – Эй! Всем артефакторам – надеть наручники! Истории и Сказания – отдельно! Конвоировать на «Дивный» и в трюм! Живо!

Началась суета. Мои люди, уже наученные, достали из ящиков партию массивных, тускло поблескивающих браслетов. С лязгом и щелчками их защелкнули на запястья испуганным людям.

Я видел, как тухнет блеск хоть какой‑то надежды в их глазах, как плечи опускаются под грузом безысходности. Их повели к шлюпкам под недобрым присмотром Гронда и Нервида.

Я проследил за этим взглядом, а потом незаметно кивнул Хамрону, который как раз руководил погрузкой. Тот едва заметно подмигнул в ответ. План приводился в действие.

Когда последний пленный, закованный в наручники, был затолкан в грузовой отсек «Дивного», я позволил себе выдохнуть. Самый опасный момент был позади. Теперь все зависело от Хамрона.

Там внизу, в сыром и темном трюме, он объяснит им, что наручники эти – для вида. Что они сейчас на корабле спецподразделения Коалиции Яростных Миров. Что я – не такой же пират, как Киогар, а командир взвода, посланного с миссией вычислить местоположение Руин Дикого Братства. И что их задача – сидеть тихо, не отсвечивать и делать то, что скажут.

И судя по тому, что впоследствии никаких проблем не было, поняли Хамрона более чем отлично.

###

Два дня пути пролетели в напряженном молчании. «Дивный» и «Голубь Войны», как призраки, шли в кильватере потрепанного корабля Киогара. Я то и дело поглядывал на «Око Бдительности», но следов других кораблей или засад не обнаруживал. Киогар вел нас сложным, петляющим маршрутом, явно пытаясь сбить с толку, и я молча одобрял его осторожность – это означало, что он нам плюс‑минус доверяет.

На третий день на горизонте возникли очертания Руин. Однако на базу Дикого Братства это не походило. Всего одно здание гигантов, немаленькое, но частично разломанное. Ни огней, ни признаков активной жизни. Идеальное укрытие.

– Вот и наш «гостиничный комплекс», – через громкоговоритель раздался голос Киогара, и в нем слышалась снисходительная усмешка. – Небогато, зато свое. И главное – тихо. Никто не найдет. Отсюда я и подам сигнал своим насчет вас.

Наши корабли причалили к массивному, но сколоченному явно из подручных материалов, причалу. Воздух здесь был неподвижным и пыльным, пахло озоном и древним камнем.

– Размещайтесь в тех домиках, – Киогар, выйдя на причал, махнул рукой в сторону нескольких рядов кустарно выстроенных без понимания архитектуры и свойств разных материалов, домиков. – Мои ребята займут другой конец. Не скучайте. – Он бросил многозначительный взгляд на Ярану, которая томно потянулась, изображая усталость от пути.

Мои бойцы начали выгружаться, организуя периметр и разбирая снаряжение. Я сделал вид, что собираюсь пройти в самый большой из домиков и потянул Ярану за собой.

– Пошли, дорогая, осмотрим наши апартаменты, – произнес я с нарочитой грубоватостью, играя роль собственника.

И тут она взорвалась. Идеально, как по нотам.

– А ну отпусти! – она рванула свою руку, ее голос звонко и гневно прокатился по пустынному причалу, заставив оглянуться даже пиратов Киогара. – Надоели уже твои приставания! Я вся в синяках от той драки, я не выспалась, я хочу отдохнуть одна! Не видишь, что ли?

Я сделал вид, что опешил, потом нахмурился.

– Какие еще одна? Ты что, совсем охренела? Ты где – там, я где – тут. И точка.

– Нет уж, Седрик! – она ткнула пальцем мне в грудь, ее глаза сверкали настоящими, неигровыми искрами – видимо, ей самой уже начинала нравиться эта роль. – Или ты сейчас же идешь в соседний дом, или я на весь месяц обижаюсь. Серьезно. И будешь потом сам со своей саблей развлекаться!

Она сказала это так громко, так вызывающе, что даже Киогар, наблюдавший за этой сценой с усмешкой, замер с открытым ртом. Несколько моих бойцов, проносивших мимо ящики, сделали вид, что ничего не слышат, но их плечи тряслись от едва сдерживаемого смеха.

Я замер, изображая шок, потом бессильную ярость. Мои щеки покраснели – тут уже не надо было и притворяться.

– Ты… ты что, угрожаешь мне? – я попытался вложить в голос гнев, но он прозвучал скорее обиженно.

– Не угрожаю, а обещаю! – парировала она, подбоченясь. – Выбирай. Или свой дом, или месяц тишины и спокойствия. Решай быстрее, а то я устала.

Она повернулась к Киогару, который уже не скрывал довольной ухмылки.

– Киогар, милый, будь другом, скажи своим, чтобы один из домиков подготовили для меня. Чистый, чтобы паутины не было. А то тут некоторые думают, что женщина – это мебель.

Киогар, польщенный обращением «милый» и возможностью унизить меня еще раз, с радостью закивал.

– Конечно, красавица! Сию минуту! Для тебя – самый лучший! – Он что‑то крикнул своим людям, и те бросились выполнять приказ.

Я стоял, опустив голову, изображая побежденного. Потом мотнул головой и, бормоча что‑то невнятное про «стервятниц» и «неблагодарных женщин», побрел к назначенному мне дому, демонстративно хлопнув дверью.

Сцена была сыграна безупречно, подтверждая мой образ сильного и опасного, но все‑таки подкаблучника, что делало меня в его глазах предсказуемым и менее угрожающим.

Его бдительность должна была еще больше ослабнуть. А у Яраны появилась своя, отдельная база для маневров и, что важнее, законный предлог отдалиться от меня для «тайных» переговоров с ним. План работал.

Оставалось только ждать, когда рыба клюнет на эту наживку окончательно.

Дверь захлопнулась за мной с глухим, удовлетворяющим стуком, окончательно отсекая шум причала и любопытные взгляды. Воздух в доме был затхлым и неподвижным.

Я прислонился спиной к шершавой, прохладной каменной стене, позволив маске гнева сползти с лица. Выходить наружу сегодня мне уже было нельзя, нужно было придерживаться роли. Оставалось только одно. Не сон, к сожалению.

Медитация.

Сон был для нормальных. Мое тело, пронизанное белоснежными нитями Маски, спать уже не могло.

Однако за последний месяц я обнаружил, что глубокое погружение в себя, отключение от внешних стимулов, позволяло не только снять ментальное напряжение, но и немного повысить КПД превращения энергии Маски в ману. Считанные проценты, но это отодвигало момент, когда начнется деградация моих сил, на час‑два за каждую ночь медитации, что было уже неплохо.

Я сбросил с себя кожаную куртку, расстегнул воротник рубахи, обнажив золотой узор на груди. Он мерцал в полумраке тусклым белым светом. Усевшись на голый каменный пол в позу лотоса, я закрыл глаза и запустил процесс.

Это было похоже на погружение в смолянистый, черный океан. Сначала – шум собственного сердца, скрип суставов, так и не переставших ощущаться немного инородно из‑за пронизавших тело нитей, тактильные ощущения холодного камня под бедрами.

Потом я стал отключать чувства одно за другим, как гасил бы лишние огни на корабельных мачтах. Звуки снаружи – затихли. Ощущение тела – растворилось.

Осталось лишь внутреннее пространство, пронизанное золотыми энергетическими потоками, которые текли от Маски, питая артефактные татуировки и поддерживая видимость жизни. Я направлял сознание вдоль этих линий, уплотняя их, заставляя течь ровнее, экономнее, выжимая из каждой крупицы энергии максимум возможного. Это была изнурительная, монотонная работа, но, парадоксально, настолько монотонная, что мозг, войдя в поток, мог реально отдохнуть, расслабив все остальные свои части.

Время в таком состоянии теряло смысл. Это могло длиться минуты или часы. Пока резкий, настойчивый стук в массивную каменную дверь не прорвался сквозь барьеры моего сознания, как гвоздь, вбитый в тишину.

Глава 6

Я открыл глаза. Тело было легким, разум – пронзительно ясным, холодным, как лезвие. Золотой узор на груди светился чуть ярче. Я поднялся, не ощущая ни скованности в мышцах, ни усталости – лишь готовность к действию.

Стук повторился. Три коротких, два длинных. Наш сигнал.

Я откинул тяжелую задвижку и открыл дверь. На пороге стояла Ярана. За ее спиной висела густая, непроглядная тьма предрассветных часов.

– Впусти, – бросила она коротко, проскальзывая внутрь, прежде чем я успел что‑то сказать.

Я закрыл дверь, снова ввернув задвижку. Она стояла посреди комнаты, сняла капюшон и провела рукой по волосам.

– Ну что, твой план сработал. Как по нотам, – ее голос был тихим, но четким, без и тени той игривости, что была днем. – Пришел. Буквально час назад.

Она сделала паузу, собираясь с мыслями.

– Предложение было именно таким, как мы и предполагали. Только еще наглее. – Она усмехнулась беззвучно. – Я, цитата, «слишком хороша для такого неуравновешенного козла». Я «заслуживаю настоящего мужчину, который знает толк в власти и роскоши». То есть, его, разумеется.

Я молча слушал, скрестив руки на груди.

– Суть в следующем: я должна стать его, Киогара, любовницей. И при этом помочь ему контролировать тебя после того, как тебя примут в Братство. Убедить подчиняться приказам, используя мое… влияние на тебя. Взамен мне обещают «положение, которого я действительно заслуживаю». Видимо, роль первой леди его личного борделя, – ее голос наполнился ледяным презрением.

– И ты согласилась, – констатировал я, не задавая вопроса.

– С наигранными сомнениями, с колебаниями, с вопросом «а что же будет с бедным Седи?» – она изобразила слащавую гримасу. – Конечно, согласилась. Сказала, что устала от твоих выходок, что хочу стабильности и силы. Он проглотил наживку целиком. Прямо сиял от счастья, этот самовлюбленный идиот. Думает, что это он такой неотразимый.

Она выдохнула, и в ее позе впервые проскользнула настоящая усталость от постоянной игры.

– Теперь он считает, что я его тайный агент в нашем «экипаже». Обещал на днях связаться с кем‑то с базы, чтобы обсудить наш «ввод» в Братство.

Я кивнул, медленно, обдумывая каждое ее слово. План работал. Киогар попался в ловушку собственного тщеславия. Он видел классическую драму с предательством, амбициями и женщиной в центре. Это было идеально.

– Хорошо, – сказал я наконец. – Отлично сработано. Теперь главное – не спугнуть его. Продолжай играть свою роль. Поддерживай его уверенность.

– Не сомневайся, – она повернулась к двери. – А теперь мне пора. Должна вернуться до рассвета, чтобы никто не заметил, что я у тебя была. Не хочу, чтобы его люди что‑то заподозрили.

Она снова натянула капюшон, скрывая лицо в тени.

– Спокойной ночи, «Седи». – В ее голосе снова прозвучала легкая, почти не уловимая насмешка.

Я молча откинул задвижку, и она бесшумно растворилась в предрассветной мгле. Я закрыл дверь, снова погрузившись в тишину. Но теперь тишина эта была иной. Она была наполнена тихим гулом приближающейся цели.

Мы были на шаг ближе. Оставалось только дождаться, когда паук поведет нас в самое сердце своей паутины.

Несколько дней на перевалочном пункте текли медленно, как густой мед. Мы с Яраной продолжали отыгрывать наш фарс: я – вечно бубнящий и ревнивый тиран, она – уставшая от него, но вынужденно покорная красавица, все чаще засматривающаяся на «настоящего мужчину» Киогара. Он, в свою очередь, расцветал на глазах, пьянея от ее внимания и собственной значимости.

Все изменилось на четвертый день, когда на горизонте появился новый корабль. Он был меньше и вертлявее корабля Киогара, с уродливой, наваренной башенкой на носу, из которой, однако, торчали дула нескольких мощных пушек.

Когда кораблик причалил, с него на причал вышла неожиданно дисциплинированная группа Артефакторов, даже поддерживавшая что‑то на подобие шеренг, пусть и очень недолго, пока появившийся у трапа капитан не скомандовал: «Разойтись!»

Выглядел он также очень опрятно и даже, я бы сказал, стильно: полувоенного кроя мундир, сшитый явно по его меркам, заплетенные в аккуратные косички волосы и невероятно густая, скрывавшая половину лица, борода.

Причем его волосы и борода были густого сизого цвета. То ли такой экстравагантный стиль, то ли, что вероятнее, последствия использования какого‑нибудь артефакта. Судя по тому, что показывал мой окуляр, он был на Завязке Хроники.

Из материалов по делу я уже знал, что это был Лемиан «Синяя Борода». И он, едва увидев Киогара, уже несся к нему, размахивая руками.

Мы как раз сидели на крыльце большой «столовой», все вчетвером (Считая Силара). Лемиан подскочил к нам, даже не поздоровавшись, навис над Киогаром.

– Ублюдок! – его голос был хриплым и пронзительным, как скрип несмазанной лебедки. – Что за шайка тут у тебя развелась? Где ты этих выблядков подобрал? Говорили же на совете – новых не приводить, пока с разборками с Амалисом не разберемся!

Киогар вскочил, его лицо покраснело от ярости и смущения перед Яраной.

– Лемиан, заткнись! Это не твое дело! Я…

– Мое дело! – Синяя Борода ткнул грязным пальцем ему в грудь. – Потому что ты, как всегда, везешь в дом первую попавшуюся мразь! А они потом оказываются шпионами или просто слабаками! – Он презрительно окинул взглядом меня и Ярану. – Убирай их отсюда, пока я не приказал своим ребятам разобрать их на запчасти!

Я медленно поднялся из‑за стола. Каждый мускул на моем лице был напряжен до предела, отыгрывая ярость.

– Ты… – мой голос прозвучал тихо, но с таким ледяным ядом, что даже Лемиан на мгновение замолчал. – Ты кто такой, бородатое чучело, чтобы приказывать мне? Чтобы называть меня и мою женщину мразью?

Я сделал шаг к нему, и моя рука легла на эфес сабли.

– Я тебя сейчас по кусочкам разберу и твою рожу твоим же ребятам на обед скормлю! Или, нет… лучше в рабство сдам. За твою уродливую рожу, может, и дадут пару медяков.

Лемиан опешил. Он, похоже, привык к тому, что его боятся или по крайней мере уважают. А тут на него не просто не боялись – на него рычали, как на дворового пса. Его рука потянулась к топору за поясом.

– Ах ты, щенок голодный! Да я тебя…

– Седи, нет! – Ярана вскочила и бросилась ко мне, схватив меня за руку. – Успокойся! Он же капитан Братства! Мы же гости!

– Гости? – я фыркнул, не отводя взгляда от Лемиана. – Меня так никто еще не встречал! Я ему сейчас такую встречу устрою, что он свое Братство забудет начисто!

– Да замолчи ты! – она крикнула уже на меня, и в ее голосе была почти настоящая истерика. Она повернулась к Лемиану, ее глаза стали мокрыми от якобы навернувшихся слез. – Простите его, капитан! Он… он всегда такой, когда его задевают! Он вас не знает! Мы просто хотели…

– Хотели присоединиться! – громко, перекрывая ее, закончил Киогар. Он встал между нами и Лемианом, его лицо было багровым от гнева. Его авторитет, его планы на Ярану – все это сейчас ставилось под удар этим внезапным визитом. – Лемиан, это капитан Седрик «Белый Клинок». И его… компаньонка. Я их рекомендую в Братство. Имею право, как член совета!

– Право? – Лемиан захохотал, но смех его был злым и неприятным. – Ты имеешь право приводить отбросы, которые будут нам только мешать? Посмотри на него! Он же псих!

– Он сильный! – парировал Киогар. – Сильнее тебя, старый пес! И он привел с собой целый взвод отличных бойцов и два корабля! А что привел ты за последний год? Одни убытки!

Лемиан зарычал, его синяя борода затряслась.

– Ты мне тут не указывай! Я в Братстве с самого основания! А этот… этот выскочка! Я ему не доверяю!

– А я доверяю! – крикнул Киогар, и в его голосе уже слышалась не только защита своей идеи, но и личная обида за едва не сорванный романтический план. – И если ты, Лемиан, не хочешь признавать моего права и моего решения… – он сделал паузу, вкладывая в слова весь свой вес, – … то я не против решить этот вопрос по‑старому. Глаза в глаза. На дуэли. Прямо здесь и сейчас. Если ты, конечно, не струсил.

Воздух сгустился. Два пиратских капитана, старые, видимо, соперники, уставились друг на друга. Лемиан явно не ожидал такого поворота. Он оценивающе посмотрел на Киогара, потом на меня, на Ярану, которая снова сделала испуганное лицо.

– Дуэль? Из‑за них? Ты и правда идиот, – прошипел он. – Пока ты тут играл в гостеприимство с своей новой… подружкой, – он ядовито кивнул на Ярану, – я послал запросы. По всем каналам. По всем знакомым капитанам, по всем базам, от Перекрестка до Гнилых Зубов.

Он сделал шаг назад в комнату, его глаза, маленькие и злые, впились сначала в меня, потом в Ярану.

– И знаешь что? Никто. Слышишь? Никто и никогда не слыхал ни о каком Седрике «Белом Клинке»! А у него, между прочим, ранг Хроники! Такие не прячутся по щелям! Их знают! А тут… тишина. Как будто их с луны сбросило.

Его палец, грязный и кривой, ткнул в нашу сторону.

– Это подстава, Киогар! Прозрачная, как слеза! Идиот слепой! Они или шпионы чужого альянса, или, того хуже, Амалиса! И ты их тащишь прямо к нам в дом!

Воздух выстрелил напряжением. Даже Киогар оторопело смотрел то на Лемиана, то на нас. Его уверенность дала трещину. Сомнение, как яд, начало просачиваться в его глаза.

– Ты справки навел⁈ – мой рев был настолько громким и искренним, что даже Лемиан отшатнулся. – Ты, бородатый гном убогий, мне про какие‑то про свои справки заладил? Я тебе сейчас такие справки напишу на твоей роже, что твоя же мамаша тебя не узнает!

Я шагнул к нему, навис над невысоким Лемианом.

– Я о тебе тоже не слыхал! И что? Ты кто такой? Нуль! Пыль! Может, тебя и нет вовсе, а ты просто кусок дерьма, который научился ходить и говорить? Я готов доказать свою личность! Чем угодно! Хоть сейчас на дуэль, хоть на охоту за головами, хоть на счет убитых тобой людей посмотрим! Вызываю тебя, мразь! Прямо здесь и сейчас! На смерть!

Моя рука уже лежала на эфесе сабли. Силар, стоявший у входа, издал низкий, предупреждающий гул. Лемиан, хоть и был ошеломлен, потянулся за своим топором. Ситуация готова была рухнуть в кровавую баню.

– СТОП!

Голос Яраны прозвучал не громко, но с такой беспрекословной командной интонацией, что все замерли. Она встала между нами, но на этот раз не как миротворец, а как судья.

– Хватит. Довольно. – Она посмотрела на меня, и в ее взгляде не было ни упрека, ни страха. Было лишь решение. – Игра кончена, Седи. Нас раскрыли. Врать дальше бессмысленно, Вагарт.

Я обернулся к ней, изображая немое недоумение, борясь с самим собой – ведь мой персонаж должен был взбрыкнуть. Но ее взгляд говорил: «Стоп. Играем по‑другому».

Я замер. Потом сдавленно выдохнул, позволив плечам опасть. Потряс головой, будто отгоняя наваждение, и протер ладонью лицо, смывая с него маску бешенства.

– Черт… Ладно, – я произнес это тихо, срывающимся голосом, в котором теперь звучала не злоба, а горькая, уставшая обреченность. – Ты права.

Я поднял взгляд на Лемиана. Теперь в нем не было ненависти. Была усталая откровенность загнанного зверя.

– Она права. Не Седрик я. И не Белый Клинок. – Я горько усмехнулся. – Это пафосно звучало, да? Вагарт. Вагарт «Болтун». Вот мое имя. Тот самый.

Я выдержал паузу, давая этому имени повиснуть в воздухе. Я видел, как в глазах Лемиана мелькнуло что‑то знакомое. Он слышал это имя. Не мог не слышать.

– Да‑да, тот самый ублюдок, которого совет Перекрестка объявил в розыск за… как они там это назвали? «Безответственное распоряжение общими активами». – Я плюнул на пол. – Они бы сами сделали то же самое на моем месте, просто я оказался быстрее.

Я обвел взглядом их обоих, Киогара и Лемиана.

– Пришлось бежать. Сменить имя. Стереть все следы. А она… – я кивнул на Ярану, – … пошла со мной. Ее тоже бы скормили стервятникам за соучастие. Мы болтались по окраинам, как пробка в океане, пока не услышали, что тут, у Амалиса, бардак и добычу щипать можно безнаказанно. Решили попытать счастья. Найти тихую гавань. Силу нарастить. Может, когда‑нибудь и вернуться, чтобы тем подлецам из совета счет предъявить.

Я замолчал, давая им переварить. История была идеальной.

Вагарт «Болтун» был реальной фигурой, жуликом из пиратского совета Перекрестка, который несколько лет назад действительно сбежал с крупной суммой, и его искали до сих пор.

Его след давно простыл, что делало проверить что‑либо почти невозможным. Раскрывая одну ложь и предлагая другую, более «правдоподобную» и унизительную (беглый вор вместо грозного капитана), я играл на их восприятии.

Лемиан первым нарушил молчание. Он не выглядел убежденным, но яд сомнения был нейтрализован. Злость сменилась настороженным интересом.

– Вагарт… «Болтун»… Слышал такое имя, – пробурчал он, почесывая свою синюю бороду. – Это… интересно. Очень интересно. Проверю, конечно. Обязательно проверю.

Но его тон уже не был прежним. В нем не было обвинения. Был расчет.

Тут в дело вступил Киогар. Он, казалось, только сейчас перевел дух. Его лицо просияло. Он видел не угрозу, а возможность. Он резко встал, хлопнул Лемиана по плечу и оттащил его в угол зала, к груде пустых бочонков.

Я притворно наклонился, якобы поправляя сапог, но все мое внимание было приковано к их шепоту. Они говорили едва шевеля губами, понимая, что мы с Силаром можем их подслушать, усилив слух маной.

Но чего ни не учитывали, так это того, что благодаря артефактным татуировкам «Урии» я мог сделать уши даже еще чувствительнее, чем позволял обычный контроль маны. Опять же, не настолько сильно, как если бы использовал полноценный подслушивающий артефакт Хроники, но для того, чтобы разобрать, о чем они говорят, этого было более чем достаточно.

– … и главное, он полностью под каблуком! Видал, как она его осадила? Одним словом! Он сильный, да, Хроника, но хера между ног у него нет! А она умная, хитрая… и, – он понизил голос еще сильнее, – … ко мне хорошо относится. Очень хорошо. Я ей… импонирую.

Послышался сдавленный хриплый смешок Лемиана.

– И что? Ты думаешь, через нее им и рулить будешь?