Текст книги "Искры на воде (сборник)"

Автор книги: Вячеслав Архипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 44 страниц)

9

Утром гружёная лодка-илимка отчалила от родного берега. Часть людей находилась в лодке, управляя ею, охотники направились пешком по берегу, надеясь добыть к обеду какой-нибудь дичи. Так было всегда: в лодке не хватает всем места, а в стойбище только одна такая большая лодка – кочевать далеко не приходится, только раз в году её используют, когда отправляются на торги. В другое время лодка стоит на берегу. Идти пешком для охотников – дело привычное. Многие даже и не хотят находиться в илимке. Разве что пару лодок-веток, привязанных к большой лодке, используют для рыбалки в местах остановок. Так и идут несколько дней – кто по берегу, кто в лодке. Останавливаться на долгое время не нужно: расстояние невелико, только короткие ночёвки на берегу да отдых у костра. А с рассветом снова в путь, через пять-шесть дней лодка достигнет конечной цели. Уже там будут обустраиваться: ставить чумы, делать глиняную печку для приготовления хлеба. Будут жить своим маленьким стойбищем. Подождут, пока соберутся все торговцы, если будет возможность, распродадут сразу, но так бывает очень редко, сначала настоящую цену никто не даёт, ждут, пока товару прибавится, и цена упадёт.

Шалгу остановил лодку в небольшой протоке, совсем рядом с устьем. Протока была знаменита тем, что здесь кормилась молодь ельца. Огромные стада мелочи гуляли по протоке туда-сюда, никого не боясь. По какой-то причине щуки не забредали в эту протоку, и молодь набиралась сил. Нерест ельца был прямо в самом устье, никто его здесь не трогал. Придёт время, уйдёт рыба туда, куда её поведёт зов предков. Поднимется в маленькие речки нагуливать жир, расти и готовиться продолжать свою рыбную историю. Когда рыба спускается осенью в большие реки, её поджидает опасность в виде разных ловушек и сетей, но многие доберутся до места, и в конце весны всё повторится снова.

Род Шалгу всегда останавливался только в этом месте. Все это знали, и никто не занимал чужой уголок. Лодку надёжно привязали, спустили трап. Быстро поставили чумы. Стойбище появилось настолько скоро и органично, что казалось, будто оно было здесь всегда. Уже дымились костры, над ними висели котлы для еды и чая, варили пойманную по пути рыбу, заваривали чай из листьев и корешков – покупной чай уже закончился, его предстояло купить. Поначалу брали немного: попробовать, насладиться, уже потом, попозже, приобретут столько, сколько нужно на весь год. Так делали всегда.

Нюнням помог установить чум и пошёл на берег Бирюсы. Присев на выброшенное большой водой дерево, он стал вглядываться в набегающие водные струи чужой реки. Сильное течение перекручивало воду так, словно хорошая хозяйка месила тесто. Струи подчинялись могучей силе, иногда всхлипывая. Воды Туманшета сразу попадали в это месиво, переплетаясь и постепенно сливаясь с Бирюсой. Уже через расстояние полёта стрелы ничего нельзя было разобрать, где чья вода. Смотреть на воду можно бесконечно. Человек может в ней увидеть всё, что только захочет. Вода примет нужные формы, какие только родятся в твоём воображении. Вот бог Есь улыбнулся, словно посмотрелся в реку, как в зеркало. Вот старуха Хоседэм нахмурилась. Вон там Чур пробежал, а здесь старик Шалгу задумался. И всё есть. Нюнням достал кисет, подаренный Тегой, и стал внимательно рассматривать: в пути некогда было посмотреть, то охотники были рядом, то у костра темно было. Он ещё несколько раз ловил на себе взгляды девушки, не понимая удивительное её превращение. Кисет был красив, видно, что мастерица старалась. Хотя одного старания мало, нужно и умение, а вот это есть не у всех, делают все одинаково, но получается по-разному. Кисет был сшит из непромокаемой налимьей шкуры. Шкура, тщательно выделанная, была почти невесомой, но крепкой. Если охотник случайно намокнет где-нибудь, то огниво и табак будут сухими. Это очень важно. Обшит кисет беличьими хвостами и украшен разноцветным бисером. Пока разглядывал, захотелось выкурить трубку. Делать особо нечего: охотиться здесь нельзя, в этих местах добывают себе пропитание местные жители, а вот рыбачить никто не запрещает. Завтра Нюнням возьмёт ветку и поплывёт на другой берег Бирюсы побросать удочку, можно наловить свежей рыбы на обед, да и скоротать время приятней на рыбалке, чем болтаться по селению.

С торговлей не торопились. Шалгу узнавал новости и ждал. Кроме торговли, он расспрашивал знакомых охотников, куда можно идти с подарками для невесты. Но пока ничего достойного не находилось. Вскоре пришёл знакомый охотник, которому в прошлом году Шалгу делал лодку-ветку, ему же старик привёз обещанный лук. Не такой, как у младшего сына, но очень хороший, таких немного найдёшь во всей округе. Шалгу сидел рядом с чумом и курил как обычно, стоило только отвлечься от работы, сразу одолевали какие-то мысли. Иногда приходили воспоминания из такой далёкой жизни, что казалось, что это уже не совсем правда, а просто выдуманная красивая сказка. В последнее время всё чаще посещают его такие «гости».

– Здравствуй, Шалгу, – сказал охотник, присаживаясь к огню. Молча набил себе трубку, кинул уголёк от костра в табак и стал старательно раскуривать. Трубка раскурилась не сразу, словно выдерживая паузу. Шалгу кивнул пришельцу, не вынимая своей трубки изо рта, словно важнее ничего не было, так они сидели и курили довольно долго.

– Как удался сезон? Всё ли хорошо? – наконец спросил Шалгу.

Охотник уже давно ждал этого вопроса, который был предлогом для

разговора. Первым начинать разговор должен был старший.

– Всё хорошо. Бог Есь дал удачи. Белки было много, соболь не ушёл в другое место. И мясо было в чуме всегда; лодка послужила хорошо, много рыбы поймали. Удача не бросила меня и весь мой род. А у тебя всё ли ладно?

– Всё ладно. Ты помнишь, я просил в прошлый раз узнать про невесту для моего младшего сына?

– Да, я помню. Ходил зимой далеко, к карагасам, узнавал. Есть такая, какую ты просил, но далеко надо ходить. В самое верховье Бирюсы. Те карагасы сами сюда не кочуют. Они спускаются по Уде. Ближе я не нашёл ничего достойного.

– Может, это и к лучшему, – сказал Шалгу.

Он снова замолчал, поглядывая на костёр. Гость уже ещё набил трубку, все не решаясь спросить про заказ. Но вдруг Шалгу сам сказал:

– Лук я сделал для тебя. Завтра приходи.

– Хорошо, – сказал охотник, едва не подпрыгнув от восторга. Луки, которые делал старый мастер, славились, поэтому в качестве не стоило сомневаться. Раз сказал, что сделал, значит, такой, какой надо. Охотник едва смог докурить трубку спокойно. Потом попрощался и пошёл к себе. Ему хотелось бежать вприпрыжку, но он усмирил свой восторг.

Нюнням пришёл после гостя и сел на его место у костра.

– Рыбачил? – спросил Шалгу.

– Немного есть, отдал Кутеге. Приготовит. Или ты хочешь на рожне?

– Поставь чаю.

Уже звёзды мелкими снежинками расхолодили всё небо и плескались в воде, раскачивая реку. Отец с сыном всё ещё сидели у костра и молчали, каждому было уютно в своих мыслях.

«Может, лучше будет сосватать Тегу, – думал Шалгу. – Хорошая невеста выросла. И в чуме у неё будет порядок. И смотрит она на Нюнняма не просто так – нравится ей сын. И он тоже смотрит на неё внимательно. А несколько лет назад она часто подразнивала Нюнняма». Шалгу не один раз видел, как сын убегал от неё, чтобы не связываться. А теперь смотри, как всё сложилось. И из своего стойбища. Её родители прибились к стойбищу уже давно. С ними была ещё одна семья. В тот год медведь пришёл в их стойбище. Несколько семей погибло, пока убили зверя. Остальные решили, что беда эта не просто так, и ушли из родных мест, путая следы, чтобы старуха Хоседэм больше не посылала к ним медведя. Их приняли, теперь уже и не помнили, что они пришлые, сблизились со всеми. В тайге одному прожить очень тяжело, потому и держатся вместе, вместе и заготавливать на зиму рыбу легче, и загонять копытного зверя в ловушки вдвоём не сможешь. Тега не одних кровей, значит, можно и сватать. И далеко не надо ходить. У него была мечта увидеться с дочерью Алгу, которая была замужем далеко в верховье Бирюсы, но, видно, не получится.

Нюнням всё чаще вспоминал Тегу. Она была здесь, в Пеленгутах, но он ни разу ещё не видел её. Наверное, работы много или специально не попадается на глаза. Скоро закончатся торги, тогда опять увидятся, когда будут вместе тащить илимку по берегу.

Рано утром заявился старый знакомый за луком, всю ночь он не мог уснуть. Принёс плату за заказ, он знал, сколько стоит лук, но за этот лук стоило дать две цены, не нужно жалеть. И охотник не пожалел. Вместе с ним пришли зеваки, всем хотелось посмотреть, за что такую плату дают.

Шалгу с достоинством, но одновременно и небрежно вынес лук из чума, красивые линии вызвали возгласы восхищения. Старик протянул лук охотнику:

– Примерь. Не велик?

Лук мерили шириной рук. Охотник распахнул руки, и все увидели, что величина была в самый раз. Взяв из колчана стрелу, охотник с усилием натянул тетиву. Подержал так, отпустил тетиву. Ещё раз натянул. Примерялся. Шалгу подал ему колчан и сказал:

– Испробуй. Может, не подойдёт.

Но охотник уже ничего не слышал. Он просто жил в этом луке. Кто-то поставил чурку торцом, чтобы можно было стрелять в неё. Охотник, почти не целясь, выпустил стрелу, и через мгновение она хлёстко воткнулась прямо в середину чурки. Потеряв контроль над собой, он подпрыгнул вверх и мелко затопал ногами по земле, до того был счастлив. Вторая стрела качалась рядом с первой – восторгу не было предела! Теперь уже и зеваки кричали слова одобрения. Повеселил их обладатель новенького лука. Шалгу набил себе трубку табаком и раскурил. Поглядывал на охотника и был доволен, что в таких руках его труды не пропадут. Приятно было отдавать изделие в умелые руки. Радость в глазах старого мастера светилась тёплой улыбкой. Цена ценой, но неумёха может и опозорить имя мастера. На шум ещё подошли любопытные, а владелец пускал одну стрелу за другой в цель, радуя зевак. Люди курили трубки, цокали языками от удивления, и все радовались за охотника, словно за самого себя. Счастливый владелец лука принёс ещё хороший кедровый корень, подал Шалгу и сказал:

– Хотел сделать себе трубку, побоялся испортить корень. Возьми, сделай себе трубку. Ты не испортишь. И вот тебе ещё кисет с табаком. Спасибо, мастер, я очень доволен.

– Пусть он тебе принесёт удачу, – сказал Шалгу.

На следующий день прибыли купцы. Торги открылись сразу. Продавали, менялись степенно, соглашались, спорили, но беззлобно. Так продолжалось несколько дней. Каждое утро охотники приносили меха, поделки из бересты и дерева, брали сначала только нужный товар: чай, сахар, табак, разные материи выбирали женщины. Купленное уносили в илимку, оттуда приносили ещё меха. Шалгу присмотрел для себя только хороший нож – всё другое выберет Кутега.

Свой товар старик сдавал всегда одному купцу, с ним они были давно знакомы, ему Шалгу делал лук на заказ. Купец на охотника не походил, но плату давал хорошую. И на этот раз он заказал лук к следующему году, не торгуясь, взял все меха. С хорошим мастером нужно иметь и отношения достойные. За один лук мастера купец покроет все свои недочёты. В другом месте за такой лук дадут три цены, которую он отдаст мастеру. Ещё и почёт такой, который за деньги не купишь.

Вечером Шалгу пошёл в кузницу. Он любил смотреть, как его ровесник Мурда ловко справлялся с металлом: разогревал, стучал, разбрасывая искры. Кузнечить Мурда приноровился ещё в Енисейске. Кочевали они недалеко от крепости. Однажды Мурда увидел, как работает кузнец, как твёрдое железо послушно превращалось в нужную вещь, пристроился в служки к кузнецу, выполнял любую работу не только в кузнице, но и по дому, усваивал всё на лету. Три года пробыл в учениках, потом повздорил с кузнецом и ушёл в верховье Бирюсы, дошёл до Туманшета, здесь и остался. Охотился несколько лет, но кузнечное дело не давало покоя. Однажды договорился с купцом, чтобы привёз он меха кузнечные и прочий инструмент. Купец привёз, и Мурда десять долгих лет рассчитывался с ним, теперь уже давно работает сам на себя, если и заказывает купцам привезти что-либо, то платит сразу, чтобы не быть в долгу. Кузнецом он был неплохим. Мог делать всё, что было необходимо для жизни, железа бы только иметь побольше, его как раз и привозят купцы.

– Посмотри, купил нож себе. Понравился. – Шалгу протянул кузнецу нож.

Тот взял, посмотрел заточку, попробовал ногтем. Посмотрел на свет. Постучал по нему пальцами, послушал, как звенит. Сказал, возвращая нож:

– Ладный. И железо хорошее. Мастер делал. Много шкурок отдал за него?

– Много, – согласился Шалгу.

– Стоит того. Долго служить будет. Ты, я слышал, лук привёз по заказу. Говорили, что хороший лук. Ну и правильно, мастер не будет плохое делать.

– Хороший лук вышел.

– Я хочу заказать у тебя лук для сына. Сделаешь? – Мурда посмотрел в глаза мастеру.

– Если сделаю, то привезу следующим летом. Большой ли сын?

– Сейчас придёт, посмотришь.

– Женить хочу своего младшего, у вас есть чум, куда можно нести котёл? – спросил Шалгу больше для поддержания разговора. Он уже решил, в какой чум понесёт подарки.

– Нет, не знаю. Приходи ко мне года через три, подрастёт дочь, – сказал Мурда, улыбнувшись.

– Ладно. Если не женю до тех пор, приду к тебе.

Дотемна просидел Шалгу в кузнице. Пришёл сын кузнеца, высокий плотный парень. Видно, что силой не обижен, хотя по виду совсем молод ещё

– На охоту ходишь? – спросил Шалгу юношу.

– Бегаю мало-мало.

– Понятно, – кивнул мастер.

Шли дни. Уже всё было продано, но Шалгу не торопился домой. Он всё чаще видел, как Нюнням вместе с Тегой сидят на берегу Бирюсы и разговаривают. И надо было уже нести подарки, но Шалгу всё оттягивал сроки. Думая, он посмеивался про себя над тем, что получилось. У тебя под носом выросла невеста, и до времени никто не заметил. В сваты можно было идти дома, но здесь важнее, пусть будет праздник для всех. Свадьбу будут делать в стойбище, а сватать надо здесь. И он решился.

– Где там у нас подарки для сватов? – спросил он Кутегу.

– Лежат. Есть невеста на примете? Далеко идти? Когда пойдёте? – Вопросы посыпались, как искры из костра.

– Пойдём, – сказал Шалгу. – Скоро пойдём. Зови-ка соседку, понесёте котёл невесте.

– Я быстро. – Кутега исчезла ненадолго, привела с собой соседскую старуху.

– Сватать пойдёте Тегу, – сказал Шалгу.

– Правильно, – вдруг сказала невестка. – Хорошая девушка выросла. Мы её знаем.

– Вот и сосватайте.

Большой новый медный котёл, доверху наполненный подарками для невесты и её родителей, занесли в чум невесты. Хозяева поначалу растерялись, но потом обрадовались. Поняли, кто к ним сватается, большой почёт для семьи невесты – такой жених, один из первых охотников стойбища. Поначалу, как принято, поговорили о молодых годах невесты да ещё о разном, но согласились быстро, боялись, чтобы не ушли сваты. Шалгу сидел возле чума и курил трубку: волновался старик. Был уверен, что не откажут, но червячок сомнения все же точил его. Когда увидел улыбающихся женщин, понял, что всё свершилось.

Нюнням с Тегой катались на вёрткой ветке вдоль берега быстрой Бирюсы, совсем не догадываясь о свершившемся сватовстве. Молодых никто и не спрашивал. Поставят перед фактом, и будь любезен слушаться. Им было хорошо и весело вместе – несколько раз едва не опрокинули лодку. В стойбище шли вместе, преданный Чур плёлся позади.

Нюнняму никто ничего не сказал вечером. Допоздна он сидел с мужчинами у костра, а рано утром ушёл на рыбалку. Когда он ушёл, Шалгу взял лук, сделанный для подарка сватам, и пошёл договариваться о выкупе. Пришёл не к чужому человеку, а к соседу по стойбищу. Посидели, попили чай, сговорились сразу. Лук мастера Шалгу умел уговаривать любого охотника. Но и Шалгу не пожадничал, хороший выкуп предложил за невесту, половина которого будет отдана самой невесте, пусть видят, что непоследний охотник в стойбище – жених. Другая половина для родственников. Свадебный пир будет перед охотничьим сезоном, когда можно будет поставить на стол много мяса. Без мяса свадьба не свадьба. Сваты объявили всем родственникам, невесте сообщили о случившемся. Тега, не ожидавшая такого счастья, едва не упала в обморок, она уже и не мечтала об этом, но случилось чудо. Сколько она просила богов смилостивиться, не отбирать Нюнняма у неё, боги услышали. Теперь она просто спряталась за занавеску и тихо плакала. Так велико было её счастье, что слёзы всё никак не останавливались.

Нюнням спокойно себе рыбачил, поглядывая на берег. Но Тега не появлялась. Уже и солнце скоро коснётся макушек сосен, уже искры плещутся у кустов на другом берегу реки, становясь всё ярче, а Теги нет, значит, уже не придёт: случилось что-то или помогает матери. Собрав всю рыбу на кукан, вытащив лодку на берег, юноша медленно пошёл домой. Он не понимал одного: Шалгу ничего не говорил о сватовстве, а ещё надо было куда-то идти, и идти вверх по Бирюсе – уже пора бы. На все походы уйдёт немало времени, а отец не торопится. Может, раздумал? С такими мыслями он пришёл к чуму. Сел на своё излюбленное место, набил трубку. Сидевший рядом Чалык, усмехнулся:

– Ты где ходишь? Тебе невесту сосватали.

Нюнням посмотрел на брата, но всерьёз его разговор не принял. Посмотрел на Шалгу, но вид отца ничего не говорил. Он было совсем успокоился, брат иногда и подшучивал над ним. Брат был старше на пять лет. Они не были близки из-за возраста, брат и брат, у старшего брата была уже семья, он заботился о ней, а младший ещё гонял бурундуков рядом со стойбищем.

– Скоро пойдём домой? – спросил Нюнням. – Уже все дела поделаны, можно возвращаться.

– Пожалуй, уже все дела сделаны, – согласился Шалгу. – Чалык правду сказал, сосватали тебе невесту, будет у тебя теперь свой чум. Рад?

– Чему радоваться? Я невесту ещё не знаю.

– Знаешь. Зовут её Тега, – тихо сказал отец. Нюнням недоверчиво посмотрел на него, потом на брата. Понял, что это не шутка.

– Нравится невеста? – опять спросил отец.

– Да, – пробормотал сын.

– Ну и ладно. Хорошее дело получилось. И невестка будет хорошая. Буду теперь с вами жить. Чалык со своей семьёй останется в чуме, а мы поставим себе новый. Вот сделали последнее дело, теперь и отправляться можно.

Отец с братом ушли спать в чум, а Нюнням всю ночь сидел у костра и улыбался. Он представил себе Тегу невестой. Так хорошо и легко стало на душе. Теперь больше не надо выдумывать себе лицо невесты, оно есть, и очень приятное личико. Чур поднял морду, посмотрел на хозяина и отвернулся от него.

– Ладно, спи. Крутишься тут, – усмехнулся Нюнням.

Только под утро Нюнням уснул прямо у костра, рядом с ним спал его пёс.

10

– Сегодня собираемся, завтра идём домой, – объявил Шалгу своему стойбищу. Люди зашевелились, стали собираться. Все уже устали находиться здесь, хотелось домой. Больше всего хотелось Нюнняму и Теге. Они ещё не виделись после сватовства. Тега сидела в чуме, занимаясь ежедневными делами, её никто не держал взаперти, но столько новых чувств она не могла нести куда-то, боясь казаться смешной.

Счастливый человек, как и несчастный, сразу бросается в глаза, и каждый начнёт спрашивать о причинах. А разве захочется делиться с кем-то своим счастьем, когда ещё и сама не прочувствовала всё до конца? Вот и приходится находиться у себя в чуме. Какие-то мелкие дела не мешают ей думать и наслаждаться счастьем, неожиданно свалившимся на неё. Только в последний день, когда стали собираться в обратный путь, она всё же решила пойти на берег Бирюсы в надежде увидеть там его, того, который нравился ей давно, того, кто скоро станет её мужем, с кем они будут жить в одном чуме, в своём чуме. Тега станет прекрасной хозяйкой, она всё умеет, любую работу знает. В таких мыслях и заботах прошёл день.

Нюнням и его преданный друг Чур сидели на берегу реки. Прощаться с этим местом было и грустно, и радостно. Дома, на Туманшете, всё привычнее, ближе, но здесь тоже неплохо, только жить в Пелен– гутах Нюнням не стал бы. Шумно здесь: народ толчется, проходу нет. Нюнням не любит, когда шумно, от шума быстро устаёшь. Но Бирюса большая, можно было бы податься вверх по реке, там потише будет. Хотя Шалгу говорит, что там тоже есть поселения. А далеко-далеко, где синева сливается с зелёнью, живут карагасы, люди, кочующие на оленях. У Нюнняма там живёт сестра, и он обязательно посетит её, однажды решится и пойдёт к синим горам, туда, где рождаются реки. Любую дорогу сможет осилить молодой охотник.

Тега подошла тихо. Даже Чур, уловивший знакомые шаги, не поднял голову. Она присела рядом. Долго молчали, потом она сказала:

– Правда, красивая река Бирюса? Сильная. Но у нас всё роднее и лучше.

– Да, у нас лучше.

Незаметно они взяли друг друга за руки и так сидели, не подвигаясь ближе. Каждый радовался молча. Разве можно рассказать словами то, что они чувствовали сейчас?

Шалгу сидел возле чума и смотрел на две фигурки, сидевшие на берегу. Солнце клонилось к лесу, раскрашивая в ярко-зелёные тона макушки сосен. В реке, где вода была спокойней, просто отражалось большое яркое пятно на зелёном фоне, а там, где водные струи расталкивали друг друга, это пятно распадалось на множество ярких искр, то расползаясь, то собираясь вновь. Тени от леса стали длиннее, постепенно приближаясь к противоположному берегу, вытесняя солнце. Искры на воде из ярко-светлых превращались в огненно-красные и расползались в прибрежных кустах, потом в последний раз сверкнули на воде и исчезли. Только две фигурки, окрашенные заходящим солнцем в красное, выделялись на фоне воды, вселяя надежду на новый день. Постепенно зашло солнце, захватив с собой все яркие краски, оставив только серое и тёмно-зелёное. Но фигурки ещё долго виднелись на берегу, постепенно исчезая в медленно наступающей темноте.

Наступила полная темнота на мгновение, пока не набрали силу вспыхивающие звёзды. Шалгу один сидел у костра и смотрел на огонь – зрелище, никогда не надоедавшее. Легко на душе было у Шалгу. Сделано самое главное дело. Теперь у младшего сына будет свой чум. Теперь станет спокойней старая Чннга, которую уже давно забрала к себе Хоседэм, он выполнил всё, что надлежало отцу, осталось дать сыну последние знания, предназначенные не для всех. Есть ещё силы у Шалгу, успеет научить Нюнняма многому. Оставит после себя достойную замену в стойбище. Уже сейчас он первый в охоте, но настанет время, когда станет первым во всём. В стойбище нужен человек, на которого можно положиться в любом случае. Хорошо бы иметь шамана, но его нет поблизости, а на каждый раз не находишься по нескольку дневных переходов. Многое вместо шамана умеет делать Шалгу: необходимые обряды при рождении детей и похоронах можно проводить и без шамана. Просить у духов удачи на охоте, камланию и чтению заговоров – вот чему будет учить Нюнняма отец, вот какие знания передаст он ему.

Короткая летняя сибирская ночь стала уже гасить звёзды, а Шалгу всё сидел, вспоминая прошлое. Мало что изменилось в жизни, только годы забрали силы да выросли помощники. Теперь будет всё хорошо, у каждого есть своя тропа в жизни, по которой нужно идти самому и тащить гружёную нарту. В этом и есть смысл, чтобы дотащить свой груз и ничего не растерять по дороге. Шалгу потерял жену. Его ли это вина или нет, кто ему скажет? У кого спросить? Но раз так случилось, Шалгу не бросил нарту, а тащил её до конца. И вот выполнил последнее, что должен был сделать как отец.

Шалгу набил очередную трубку, улыбнулся. Нет, не всё выполнил. Свадебный пир, на котором будет присутствовать всё стойбище, ещё не провёл. Но это только радость, разве на пиру бывает плохо?

Рассвело. Небольшой туман накрыл Бирюсу. Дымились последние костры у чумов, их скоро начнут разбирать. Когда лёгкий утренний ветерок смахнул туман, Нюнням и Тега, взявшись за руки, пошли к стойбищу. Позади них плёлся недовольный Чур, не понимая своим собачьим умом, для чего надо бродить в такое время.

После обеда тронулись в обратный путь. Начинался месяц нельмы.

***

«Котты – Костяцкое-остякское племя Енисейской губернии, ныне почти исчезнувшее. Некогда оно было весьма многочисленно и жило, до прихода русских, в Енисейской губернии. В бассейнах рек Бирюсы и Кана. Остатки коттов, проживавшие на реке Кан, ныне живут в Канском округе в Агульском улусе и сами называют свой род “коту”. Жившие на реке Бирюсе котты, переселились в Нижнеудинский округ Иркутской губернии на реку Уда, где обитают в 30 верстах от города Нижнеудинска, в деревне Бадарановке. Они частью слились с бурятами, частью обрусели и называют себя по-русски коттовцами и по-бурятски котоп. Остатки коттов забыли родной язык. В конце 40-х годов только четыре человека помнили свой язык, и то нетвердо».

***

Сколько деревень исчезло у нас с лица земли. Сколько забыто названий и мест, где они находились. Недолгой была их история. Одни прожили сто лет, другие чуть больше или чуть меньше.

По-разному происходит их исчезновение. Несколько лет назад стихия смела с лица земли деревню Патриха. За одну ночь её история остановилась. Сгорели Калтоши. Другие исчезают медленно вместе со своими самыми стойкими жителями. Как хочется, чтобы они не умирали, наши дорогие, любимые и родные деревни. За последние полвека не появилось ни одной деревни и вряд ли уже появится. Жаль.

Всё самое доброе и хорошее в нас от деревни. Там жили и живут люди, мои земляки, которым посвящается это повествование.