Текст книги "Искры на воде (сборник)"

Автор книги: Вячеслав Архипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 44 страниц)

Утром отправились в обратный путь. Немного не доходя до стойбища, Шалгу свернул на закат солнца и пошёл по гребню скалы. Когда стемнело, Шалгу остановился, осмотрелся. Нашёл старый шалаш и стал поправлять его.

– Я делал его давно, но он ещё целый. Здесь у нас с тобой есть одно дело. Завтра закончим и пойдём в стойбище.

Старик улёгся в шалаше – устал. Нюнням сварил только чай, есть не хотелось.

– Ты думаешь, зачем старик привёл тебя сюда?

Сын кивнул головой.

– Здесь самое хорошее место для духа реки. Он помогает нам жить, надо сделать ему глаза, пусть смотрит на реку, пусть видит, когда людям трудно, когда нужна его помощь. Давно я присмотрел место, только не мог сделать всё как надо. Искал того, кто сможет. Вчера посмотрел, как ты делал духов, понял: ты тот, у кого всё получится.

– Я буду стараться, – кивнул сын.

Едва рассвело, Шалгу тронул сына за плечо и позвал с собой. Они немного поднялись по склону и оказались на самой вершине. Перед ними открылся целый мир. Река извивалась вдоль горы и, резко повернув, уходила в сторону. Далеко видно было блестящую водную дорогу. Она то пряталась среди леса, то снова искрилась в лучах восходящего солнца и уходила вдаль, где и терялась в зелени леса. Солнечные лучи, освещая всю излучину реки, раскрашивали её всё новыми яркими красками. Зрелище завораживало. Отец с сыном смотрели, не отрываясь, боясь упустить что-то важное.

– Пойдём, – сказал Шалгу. Он подвёл сына к огромной сосне, одиноко стоявшей на самой вершине. На этой сосне ты должен вырубить лик духа реки. Сделай это до вечера. Я пойду к шалашу, ты должен сделать это сам. Ты сможешь.

Нюнням взял пальму и размахнулся. Полетела щепа, словно жёлтые брызги. На срезах выступили капельки смолы. И стали проявляться черты лица «хозяина реки». Нюнням справился. Солнце ещё радовало теплом, когда последняя щепа упала на траву. Юноша, обессиленный, сел спиной к дереву, не решаясь посмотреть на своё творение. Так он и просидел, пока совсем не стемнело. Тогда он пошёл к костру, без сил опустился на приготовленный лапник и закрыл глаза.

– Ты хорошо сделал дело. – Старик подал сыну кружку с горячим чаем. – Возьми, это тебе поможет.

– Я не знаю, достойно ли сделал. Посмотреть не решился.

– Завтра вместе посмотрим. Но я знаю, ты не испортил свою работу. Сейчас спи, завтра у тебя будут силы.

Шалгу опять закурил трубку. Он не ходил смотреть на то, что сделал сын, но по тому, каким сын пришёл к костру, Шалгу понял, что получилось как надо. Только хорошая работа забирает все силы. Теперь ещё меньше остаётся незаконченных дел, которые остались у старика. Давно Шалгу присмотрел это место, никому не говорил, хотел сам сделать лик, но каждый раз, когда он брал в руки пальму, силы покидали его. Несколько раз пытался высечь лик божества, но потом понял, что это должен сделать не он. Долго искал достойного, но только через много лет понял, что таким человеком оказался его младший сын. Шалгу был рад, что завтра он увидит то, о чём давно мечтал.

Они стояли рядом и смотрели на «хозяина реки». Казалось, что он улыбался им. Отец и сын оглянулись и увидели то, чему улыбался «хозяин реки». Там, далеко, всё расцвело новыми красками. Даже Чур, ничего не понимая, сел рядом с хозяином и тоже посмотрел вдаль.

К вечеру охотники вернулись в стойбище. Никто не решался спросить, куда они ходили – это было не принято.

3

Кутега вместе с другими женщинами стойбища делала печь для выпечки хлеба. Занятие несложное, но требующее достаточно времени и терпения. Печь обычно делали на берегу реки, где много камней и глины. Дети, крутившиеся возле матерей, натаскали крупного галечника, из которого женщины выложили основание печи. Крутой глиной выложили дно печи, чтобы оно было ровным, затем из деревянных веток и прутьев сделали свод. Когда печь приняла нужную форму, принесли жидкую глину и забросали ею ветки – получился глиняный свод, который аккуратно обмазывали и изнутри. Сооружение некоторое время просушивали на солнце, замазывали маленькие трещины и снова сушили. Кутега осмотрела печь и осталась довольна; к тому времени дети натаскали дров. Сначала женщина разожгла небольшое количество мелких веток, подождала, пока они прогорят, только затем наложила хороших дров и пошла заводить тесто. Вокруг печи расселись любопытные и смотрели на пламя. Огонь всегда завораживал не только детей, но и взрослых. Такая сила в нём, такая тайна, что только диву даёшься. В огне и жизнь, и еда, и страх, и погибель. Но без огня не проживёшь.

Тесто замешивали в больших берестяных чашах, которые были специально для этого и сделаны. Кутега вымешивала тесто, остальные женщины стойбища сидели рядом, готовые в любую минуту и помочь и, если нужно, заменить. Тяжёлая работа – вымешивать тесто на всё стойбище. Женщины работали молча, только изредка перекидываясь небольшими замечаниями. Нельзя делать дело и заниматься пустыми разговорами. Для этого ещё будет время, впереди долгая зима, когда мужья уйдут на промысел, женщины будут вместе с малыми ребятишками коротать длинные, холодные вечера за рукоделием – вот тогда и наговорятся.

Готовое тесто разделили на лепёшки и поставили отдыхать, дожидаться, когда прогорят дрова. Когда печь прогрелась, Кутега выгребла угли, оставив только белый пепел, на него и будут выкладываться лепёшки. Хлеб в печь клали маленькими деревянными лопатками, выструганными из осины. Равномерно разложив лепёшки, Кутега закрыла отверстие специальной деревянной крышкой. Осталось только ждать. Это ожидание было особенно томительным, потому что печь была новой, и никто не знал, что за хлеб из неё выйдет. Прошло время, и Кутега осторожно вытащила первую лепёшку. Высокая, поджаристая, душистая, она околдовала всех. И женщины, и дети затихли. Постепенно лица расплывались в улыбках. Удалась печка – хороший хлеб выпекает. Нечаянная, мимолётная радость, но сколько ещё будет разговоров по вечерам. Каждый раз, выпекая хлеб, будут вспоминать этот самый первый опыт.

Нюнням, словно неприкаянный, слонялся по стойбищу. Другие мужчины ушли готовить котцы, загородки в реке для ловли рыбы. Осенью, когда начинает опадать листва, рыба с малых речек скатывается в Туманшет, на ямы. На устье речушек еловыми кольями перегораживали русло, делая узкий лабиринт, по нему рыба выходила в загородки, откуда её черпали прямо саками. Котцы за лето портились, и перед сезоном мужчины из стойбища ремонтировали загородки, меняли сломанные и сгнившие прутья. Народу там хватало, и Нюнням не стал мешаться. К вечеру он взял Чура и пошёл посмотреть прошлогодние ловушки на белку и соболя. Белку ловили плашками, кулёмами и черканами. Плашки и кулёмы работали одинаково, только кулёмы были больше, и груз, которым придавливало зверька, был потяжелее. В кулёмы ловили соболей, белки попадались редко, зато они хорошо ловились плашками. И шкурка не портилась. Черкан – это насторожённый лук, только стрела в нём была своеобразная. Вместо острого наконечника у неё была рамка, которой и прижимало зверька к земле или к дереву. Черкан настраивался у дупла или норки, где обитали белки, горностаи, колонки.

Нюнням решил не болтаться без дела в стойбище, а проверить свои ловушки. На этом участке тайги раньше охотился Шалгу, но он стал старый и редко ходит на охоту один. Только когда Чалык с семьёй собирается на промысел, тогда и Шалгу с ними идёт, и Нюнням – у него нет ещё своего чума. Вот когда у него будет жена, тогда будет и свой чум. Шалгу сказал, что через год будет искать жену для Нюнняма. У них в роду жён брали в других стойбищах, даже у других народов. У брата Чалыка жена из карагасов. Кутега – хорошая хозяйка, всё умеет делать. Она лучше многих женщин из их стойбища. Шалгу будет искать жену Нюнняму тоже из карагасов. Он хочет, чтобы и у младшего сына была хорошая жена. Нюнням будет хорошо стараться на охоте этой зимой. Много белок надо добыть, хорошие подарки надо дать за невесту. Пусть все знают, что Нюням – добрый охотник. Хорошему охотнику нужна и жена добрая.

Ровесников в стойбище у Нюнняма не было. Были старшие, были младшие. Много охотничьих навыков он постиг сам. Старшие его не брали с собой, а с младшими самому нет желания ходить, вот и охотился один. Добывал уток, глухарей. Уток бил из лука, а на глухарей и косачей настраивал слопцы, специальные ловушки, ловил птицу и на ямы. Всему этому научился сам, подглядывая за взрослыми. Но когда он совсем ещё мальцом притащил в стойбище глухаря с себя ростом, Шалгу сказал:

– Охотник. Будешь ходить со мной.

Многому научил сына Шалгу, но самое главное – научил понимать тайгу, слышать лес, каждый шорох, треск, различать звуки. Научил стрелять из лука: острой стрелой по птице, зверю и тупой – по белке. А ещё научил Шалгу делать разные стрелы. Летят утки над водой и не думают садиться, так Нюнням пускает специальную стрелу, которая издаёт крик хищной птицы. Утки камнем падают на воду. Не каждый охотник может взять утку с воды. Она может нырнуть и появиться совсем в другой стороне. Пока утки на воде крутят головами, выискивая опасность, хороший стрелок уже подстрелит несколько штук, только доставай, а для этого есть собаки. Вот специальные стрелы – это уже секрет Шалгу. Берётся тупая стрела, а на конце высверливается небольшое отверстие. Секрет в том, какой величины отверстие и под каким углом оно просверлено. Старик знает много разных звуков, которые может испускать стрела в полёте.

Нюнням по пути настроил несколько ям на глухарей. Наложил тоненьких веточек на яму, посередине положил гроздь вызревшей рябины. Глухарь ходит по тропинке, выискивает камушки, увидев рябину, идёт за ней и проваливается в яму, из неё самостоятельно птица не выберется. Юноша настроил несколько слопцов-ловушек для ловли птиц. Ловушка для глухаря похожа на кулёму, так же придавливает птицу, как и кулёма соболя.

Нюнням успел ещё поправить несколько плашек, когда стало темнеть. Приготовив себе постель из лапника, он развёл костёр. Есть не хотелось. Можно было и не разжигать огонь: ночи были ещё тёплые, но у костра лучше думается. Мысли улетели в следующее лето. На лодке-илимке они опять спустятся в Пеленгуты, там будут искать невесту. Может, придётся ещё куда-нибудь ехать. Или возьмут лёгкую лодку-ветку, которая может служить и волокушей, в неё много можно положить подарков. А потом на лодке по реке и сплавляться. На лодке хорошо, рули понемногу – и всё. Обо всём передумал Нюнням, только не мог представить себе, какая у него будет невеста. Каждый раз, когда он пытался представить себе девушку, перед глазами появлялось лицо вредной девчонки из стойбища, которую звали Тега. Она была немного младше, но всегда посмеивалась над ним. Отлупить бы её, да только кто будет с девчонкой связываться? Приходилось терпеть. Незаметно Нюнням уснул. Всю ночь снилась Тега, которая показывала ему язык. Во сне он отмахивался от неё так, что преданный Чур, недоумённо разглядывая своего хозяина, отодвинулся от него.

Утром охотник направился дальше в обход своего участка. До вечера были проверены и поправлены все ловушки. По пути Нюнням добыл себе на ужин пару рябчиков. Ночёвку на этот раз устроил у ручья. Сварил чай, на углях зажарил рябчиков. Достал лепёшку, испечённую Кутегой, поделился с собакой. Сытому человеку и мысли приходят хорошие. Юноша опять размечтался о невесте. На этот раз сон сморил его быстрее, и спал он спокойнее. В стойбище Нюнням вернулся через несколько дней, притащив связку пойманных глухарей, птиц было более десятка. Дома его встретили одобрительными возгласами. Особенно радовались мальчишки, будущие охотники. Вечером всё стойбище лакомилось мясом птицы, запивая бульоном. За лето надоела рыба, хотелось и мяса. Косточки бережно собрали и закопали в лесу. Люди верили, что кости пригодятся для новых птиц.

– Ловушки проверил? – спросил Шалгу сына.

– Да.

– Много сломанных?

– Нет, не много. Я подправил все, скоро надо будет новые ставить.

– Я так и подумал, что ты делом занялся. Я собрал тебе новый лук. Ты уже совсем мужчина.

– Где лук? – Улыбка расползлась по лицу охотника.

– Завтра покажу, потом и испытаем тебя.

Чалык сплавился на лодке-ветке вниз по течению. Полдня ушло на дорогу. Только там, куда он приплыл, находилось место, где ловился осётр. Здесь было самое удобное место для самоловов: это длинный шнур, на который привязывали поводки с большими, крепкими и очень острыми крючками, протягивали их через реку и чуть притапливали. Осётр натыкался на крючья, запутывался всё больше, собирая их на себя, крючья вонзались в тело, рыба была обречена. Самоловы нужно проверять часто, если рыба «уснёт» в воде, она становится ядовитой, её нельзя давать даже собакам. Осётр – редкая рыба в Туманшете, немного её заходит из Бирюсы, видно, маловата река для такой рыбы, нет ей простора. Только в низовье реки и бывает она временами. Мясо белое, вкусное, так и тает во рту. Но на еду специально не ловили – мало осетра в Туманшете. Ловили щуку, налима, окуня, было много хариуса, ленка, тайменя. Эти благородные рыбы не хуже, только нет в них такой икры, как в осетре. Ловил Чалык осетра по просьбе Шалгу. Старик варил из внутренностей этой рыбы клей для изготовления луков. Клей можно и купить летом на торгах, его привозили из низовья Бирюсы, да только Шалгу использовал клей, который делал сам. Даже Чалык, его старший сын, не знал секрета изготовления клея, ни к чему. Старик видел, что Чалык не интересуется этим ремеслом, потому и не открывал секрета. Верил, придёт время и найдётся ученик, которому понадобятся его знания.

Чалык поставил самоловы, приготовил место для ночлега. Собрал удочку и стал ловить кузнечиков, стрекотавших в траве. Вечернее солнце плескалось в быстрой прибрежной струе воды, затем вместе с потоком влетало в омут и расползалось волнами на всю ширину реки. Насадка полетела в самый конец струи и только коснулась воды, как большой чёрный хариус, с длинным широким крылом во всю спину, украшенным разноцветными точками, схватил её так сильно, что Чалык едва не выронил гибкое черемуховое удилище из рук. Рыба взмыла в воздух, кувыркаясь, и упала на гальку, прямо у ног рыбака. Чалык откинул её ногой подальше от воды и сменил насадку. Скоро у него было с десяток крупных рыбин, больше ловить не стоило. Хариус – рыба вкусная, хорошая, но быстро портится. Её сразу надо вялить или морозить. Чалык вырезал несколько прутьев, насадил рыбу и поставил к углям. Рыба, приготовленная на рожне, так называется этот способ, сочная и нежная.

Когда во время листопада хариус спускается с малых рек, наступает пора ловить его котцами. Тогда в стойбище праздник. Несколько дней подряд готовят хариуса на рожне, потом вялят, сушат.

Чалык стал жарить всю выловленную рыбу. Несколько штук он съест сейчас, а остальные оставит на завтра. Если будет удача и ночью попадутся осётры, то прямо с утра он отправится в стойбище, а если нет, тогда ещё придётся оставаться на ночь.

Крупные капли росы с прибрежных кустов звонко шлёпались в воду. Влажные листья блестели и искрились. Крупный песок сердито шуршал под ногами. Чалык попил свежего чая, сваренного из листьев смородины и малины. Веточки срывал вместе с перезрелыми ягодами, добавил и размельчённые ягоды шиповника. Речная вода, сдобренная утренней росой, делает чай особенно вкусным и полезным. После завтрака Чалык спустил ветку на воду и поплыл проверять самоловы. Ночью ему показалось, что он слышал всплески воды там, где стояли снасти. Сквозь сон снова слышал шлепки по воде, но в темноте не поплывёшь проверять крючья: опасная штука – самолов. Неосторожное движение – и рыбак может оказаться на месте рыбы. Бывали случаи, что неопытные рыбаки и погибали, запутавшись в снастях. Четыре осетра попались на крючья, этого должно хватить Шалгу для приготовления клея. Переложив рыбу мокрой травой, Чалык сложил снасти в мешок и отправился в обратный путь. Там, где вода была быстрая, приходилось тащить ветку на верёвке, по тихой воде можно было плыть. Чалык торопился, чтобы не испортить рыбу да порадовать Шалгу. Старик затеял сделать несколько луков, он уже собрал детали, теперь ему нужен был клей. Можно было сварить клей из другой рыбы, но он был бы с запахом и не прозрачный, а из осетра клей выходил такой, какой требовался. Теперь старик будет доволен. Уже стемнело, когда Чалык увидел костры своего стойбища. Дружным лаем его встретили собаки.

Шалгу распотрошил осетров. Вырезал плавники, хрящи, забрал внутренности, мелко порубил и бросил в небольшой котёл. Налил немного воды. Вытащил воздушные пузыри, промыл их и тоже бросил в котёл. Когда вода в котле закипела, старик поставил котелок рядом с огнём, чтобы клей варился на малом огне. Уже давно съели приготовленную женщинами рыбу, все поделились впечатлениями, похвалили Чалыка за добычу. Уже затихло стойбище, а Шалгу всё «колдовал» над своим варевом. Он добавил какие-то порошки, хранившиеся в специальном кожаном мешочке, помешивал клей палочкой, посматривая, как тянется тонкая ниточка клея с палочки. Потом старик снял котелок с костра, поставил в сторону и накрыл старой шкурой. К утру клей будет готов.

Завтра Шалгу склеит лук для Нюнняма. Хорошо, что его нет в стойбище. Младшему сыну нужен самый лучший лук, и Шалгу сделает такой. Старик видел, как Нюнням интересуется всем, что делает Шалгу. Ничего не спрашивает, просто смотрит и запоминает, старается понять суть. Вот ему и передаст свои секреты старик, но не сейчас, а когда у сына будет свой чум. Только тогда можно показывать всё, что знает и умеет Шалгу. Впереди сезон охоты, значит, ещё есть время подготовиться и лучше присмотреться к сыну. В этот сезон Шалгу сам пойдёт с сыном на промысел. Когда будет время, старик понемногу начнёт рассказывать всё, что знает. Много секретов у Шалгу, да только молчит он пока – не время.

Утром Шалгу склеил лук, связал в нужных местах полосками вымоченной сыромятной кожи; когда она высохнет, ничем её не порвёшь, повесил лук сушиться в ветках старой берёзы, чтобы тот был в тени и никто его не видел. Разный глаз у людей. Лук ещё не набрал силу, чтобы противостоять дурному глазу. Для тетивы давно были приготовлены медвежьи жилы, только не было случая использовать их. Много луков сделал Шалгу, но на них ставил жилы оленей, лосей, а медвежьи всё не решался, теперь пришло время. Завтра этот лук будет передан самому достойному в стойбище, его младшему сыну. Так решил он, как отец, а самое главное, как мастер.

Лук получился большим, больше, чем у любого охотника не только в стойбище, но и по всей реке. Такого больше Шалгу не будет делать, другие будут тоже хорошие, лучше многих, но не этого. Все мужчины стойбища вертели его в руках, разглядывали, примерялись. Оружие понравилось всем, но только один счастливчик будет владеть этим сокровищем. Нюнням сиял, как начищенный речным песком новый котёл. Ему не терпелось скорее опробовать лук. Но разве может показать охотник своё нетерпение. Он рассмотрел лук и протянул его отцу. Первым должен показать свою работу мастер. Шалгу взял лук, стал разглядывать, словно не он его делал. Выискивал изъяны. Потом взял стрелу и выпустил в одиноко стоявшую лиственницу. Лук фыркнул, стрела зашелестела и воткнулась в середину дерева. Нюнням взял лук и выпустил свою стрелу. Едва не задев стрелу мастера, он вогнал свою рядом. Охотники одобрительно закивали головами. Острый глаз у юноши и крепкая рука. В хорошие руки попал лук, много добычи принесёт он владельцу. Шалгу подал сыну колчан со стрелами.

– Осторожно, стрелы пропитаны ядом. Можешь охотиться на зверя. Для белок дам другие, когда придёт время. Шалгу делал яд сам для всех охотников стойбища. Ему просто приносили стрелы, а старик пропитывал наконечники в яде, который делал из пропавшей рыбы.

– Спасибо, – только и вымолвил счастливый юноша. – Давно я мечтал о таком.

– Не опозорь мастера, – сказал Чалык.

– Не опозорю.

Шалгу зашёл в чум и до самого вечера не выходил, не было сил. Только вечером он вышел к костру, пил чай и бесконечно курил свою трубку.

4

Недолго до листопада осталось. Отсверкали звездопадами тёмные августовские ночи, пожелтели берёзы, разрумянились осины, потемнели ели и сосны, зазолотились лиственницы. Постоит так немного, порадует теплом, а потом налетит холодный ветер с дождём и снегом, размочит да сорвёт листву, обнажит деревья. Нечем будет прикрыться тоненьким стволам берёз и осин, и будут сгибаться они под порывами ветра, пока не укроет их снегом зима.

Пока не наступили эти дни, нужно сделать ещё много дел. Шалгу вытащил лыжи и стал осматривать камус. «Нужно сделать ещё пару новых, – решил старик, – пригодятся».

Ещё весной по снегу Шалгу нашёл и спилил добрую елку: волокна ровные, без кривинки. Надрал дерёва (так называют заготовки для лыж), собирался раньше сделать, да не получалось всё, теперь есть время. Лыжи сделать недолго. Выстругать дерёва потоньше, разварить концы да загнуть, потом подобрать да поставить камус, чтобы легко было по снегу ходить. С хорошим камусом лыжи не катятся назад. Камус снимают с лосиных и оленьих ног, с оленьего шьют себе обувь, а лосиные годны для лыж. Нужны ещё и лыжи-голицы, бегать весной по насту. Надо торопиться. Незаметно пролетает время, словно журавлиный клин: не успел вовремя заметить, так только и останется провожать взглядом. Торопится жизнь, торопится.

Наступило время, когда можно «лучить» налима и щуку. Перед листопадом вода в реке становится холодной и прозрачной. В это время можно добывать налима и щуку острогой. Правда, щука более пуглива и попадается редко, а вот ленивый и сонный налим – добыча хорошая. Для этого на нос к ветке прикрепляют шест с железной корзиной, в неё накладывают смолёвых щепок и поленьев: смольё горит ярко, без треска и лишнего дыма, просвечивая воду до самого дна. И видно, как возле камней стоят и отдыхают огромные рыбины, едва пошевеливая хвостами. Острога, закрепленная на длинном шесте, готова к работе.

Чалык поплыл лучить с братом. Нюнням сидел на вёслах, его задача – управлять лодкой, стараясь не плескать вёслами по воде и не пугать рыбу. Дело привычное, лучить все научены с ранних лет. Чалык взял острогу не потому, что не доверял брату, просто самому хотелось немного отличиться, показать брату, что он старший и тоже хороший добытчик. Дело пошло сразу. Первым же ударом Чалык выхватил из воды здоровенного налима. Только пару раз промахнулся рыбак. Но к тому времени рыбы в лодке было уже много.

– Попробуешь? – предложил Чалык брату.

– Давай, – осторожно поменявшись местами, братья продолжили ловлю, пока ещё достаточно горело смольё. Нюнням также уверенно стал выхватывать налимов. Младший брат был немного повыше старшего, но худой и жилистый. Единственное, что в нём было не такое, как у всех, так это его поведение. Охотники и так несильны в красноречии, но Нюнням говорил совсем мало. Неделями мог не произнести ни одного слова. Чалык пытался иногда поговорить с братом, но тот только кивал головой и слушал, отвечая одним или парой слов. Вот и все разговоры. Такое поведение, конечно же, достойно мужчины, но не настолько же. Всё же Чалык любил брата, может, и за то, что он такой молчаливый и самостоятельный. Жена Чалыка, Кутега, много раз пыталась разговорить Нюнняма, но он только улыбался и кивал головой.

– Как ты будешь говорить со своей женой? – спрашивала Кутега. – Так и будешь кивать? От тебя жена сразу убежит. – Нюнням краснел, поднимался и уходил.

Огонь в корзине догорал.

– Поплыли домой, – сказал Чалык и стал разворачивать лодку к берегу.

Нюнням сел, перевернул корзину с догоравшим смольём. Угли на мгновение зашипели, словно гуси, а потом, едва дымясь, поплыли по течению, вскоре и дымить перестали. Нюнням окунул корзину в воду, остудил её и положил рядом с собой. Лодка, как привидение, не издавая ни звука, понеслась к берегу.

Пролетели первые утки. Скоро и остальные птицы тронутся в путь. В этот период все мужчины собираются промышлять птицу не поодиночке, а всем стойбищем. Не много есть мест в округе, где садятся утки на отдых и кормёжку. Ниже по течению Туманшета есть заливные луга, на которых раскинулись небольшие озёрца да лужи, там и нужно ждать птицу. На реку утки редко садятся и то в тех местах, где тихая вода. И как искать по реке добычу, когда размеры реки необъятны?

На лодках-ветках охотники отправились на сезонный промысел. Несколько дней, пока не закончится пролёт, они буду жить и охотиться на озерцах. Вот здесь и понадобится умение пользоваться луком и стрелами. Вот здесь и видно, кто какой охотник. В стойбище все мужчины достаточно хорошо владеют этим оружием, учатся с детства. Когда утки начинают кружить над озером, высматривая опасность, запускается стрела томбр, испускающая в полёте звук пернатого хищника, – специальная стрела с утолщением на конце, просверленным особым образом. Тогда все утки падают на воду. Вот здесь и показывают своё умение обращаться с луком охотники. Когда пролёт уток закончится, скорее надо везти добычу в стойбище. Женщины уже ждут: нужно всё мясо переработать, чтобы ничего не пропало. А охотники уже готовятся к пролёту гусей. Эту птицу добывают на тех же озёрах и лужах. Высаживают чучела гусей, вблизи которых садятся настоящие, тут уж не зевай.

Наловили рыбы котцами, по всему стойбищу расставили вешала, на них крупная рыба вялится, а мелкая сушится, потом сушёную перемелют на порсу (муку из сушёной рыбы). Много нужно муки, зима длинная. Неизвестно, будет ли мясо ещё. Даст бог Есь удачи, или старуха Хоседэм покажет свою силу и распугает всю добычу, не разгневается Койгусь да не разгонит всех зверей по тайге, а с порсой можно коротать длинные зимние вечера, добавляя в муку или заваривая её с кашей. Старики помнят времена, когда порсу толкли вместе с корой, чтобы дожить до весны, было и такое. Вяленой рыбы тоже много надо, её едят не только сами, но кормят собак, когда лютые морозы не дают высунуться из чума. Бывает, что в котцы и зимой заходит рыба, тогда делают прорубь и саками вычерпывают её прямо на лёд. Рыба тут же замерзает, и её собирают в мешки. Хороша зимой похлёбка рыбная, которой запивают куски мяса, да хороши большие щучьи головы, сваренные в котле. Но до морозов ещё далеко, есть время подготовиться.

– Завтра пойдём на гору, – сказал Шалгу Чалыку. – Передай всем. Пусть никуда не уходят.

– Я прямо сейчас и пойду, – сказал Чалык и вышел из чума.

Охота на зверя – дело общее. Здесь нужны загонщики, чтобы гнать зверя прямо в приготовленную яму, стрелки, которые не промахнутся. Работы много, а добыча не всегда радует охотников. Неглупое животное олень, а лось может и постоять за себя. Если разозлится, тогда попробуй останови его. Нужно много людей. Но самая главная помощь должна быть от бога Етя. Настало время просить его об этом.

– Где Нюнням? – спросил старик Кутегу.

– Он и так в чуме не бывал, а теперь с новым луком, я и забыла, как он выглядит. Женить его пора, – добавила она. – Может, и остепенится.

Шалгу не любил болтливых людей, и женщин в том числе. Но Кутеге он прощал всё: она одна заботилась обо всех в чуме, потому что у неё руки работали ещё быстрее, чем язык. А когда у женщины не стоят на месте: еда варится в котле, в чуме горит огонь – пусть болтает, раз язык такой у неё скользкий и плохо держится на месте.

В стойбище зашумели. Кутега выглянула из чума и сказала:

– Стоило вспомнить, и явился Нюнням.

Шалгу вышел из чума. Посреди стойбища стоял Нюнням, у ног его лежал олень. Рядом, высунув язык, расположился Чур, он поглядывал на добычу и на хозяина, знал, что и ему достанется вкусное мясо. Он тоже причастен к этой добыче.

– В яму загнал? – спросил Шалгу.

– Нет, Чур выгнал прямо на меня, едва успел стрелу пустить. Хороший лук. Это он принёс удачу.

Кусок ещё тёплой печени Нюнням вручил Шалгу. Старик был рад подношению, но вида не показал, ни к чему. Так и должно быть. В стойбище был праздник – первая хорошая добыча в этом сезоне. Не забыл Нюнням и своего друга Чура. Долго горели костры этим вечером, слышны были разные охотничьи истории. Хорошо начинался сезон охоты.

Пришёл месяц замерзания земли. Скоро все разойдутся в разные стороны от стойбища в поисках удачи. Шалгу тоже пойдёт вместе с сыновьями. Но прежде надо сделать ещё одно главное дело. Утром Шалгу повёл всех охотников туда, где ещё недавно был с сыном. Теперь каждый будет просить удачи себе, а Шалгу будет камлать и просить духов помогать всем охотникам его рода. У них в стойбище не было шамана, и Шалгу выполнял его обязанности. Как самый старший и уважаемый охотник он просил за всех и за каждого в отдельности. К вечеру добрались до места. Ночевать остановились в старом балагане. Попили чаю, выкурили по трубке табака и устроились на ночлег.

Утром каждый охотник стал обновлять старых божков и делать новых. Привязывали цветные тряпочки с пожеланиями на священное дерево, стоящее поодаль. Каждая тряпочка – сокровенное желание, про которое никто постороннему не расскажет. А вечером провели обряд камлания. Развели большой костёр. Охотники расселись по кругу и стали смотреть, как старый Шалгу стучит в бубен и выкрикивает заклинания. Так продолжалось долго, пока Шалгу без сил не рухнул на землю. Старика не трогали, пока он сам не поднялся и не пошёл в балаган. Никто не проронил ни слова. Немногословны охотники. Нюнням в первый раз присутствовал при ритуале, для других это было не ново. И каждый верил в силу заклинания и в призывный голос бубна. Потом, если и случалась неудача, то каждый винил себя, веря, что высшие силы не могут ошибиться и если что-то пошло не так, то виноват только сам охотник. Сидя у костра, охотники думали каждый о своём. Уже скоро всё стойбище разойдётся по тайге, а чтобы было легче, теперь каждый просил удачи, совсем немного. Ещё день охотники были на мольбище, месте, где без надобности никто не может появляться. Но когда приходится бывать здесь, никто не торопится уходить, каждый старается попросить обо всём – нельзя ничего не забыть.

Назад охотники шли впереди. Шалгу с Нюннямом отстали от них: сын не мог бросить отца, а тот или не мог, или не хотел идти вместе со всеми. Отставать он стал сразу. Когда охотников не стало слышно, Шалгу сказал:

– Зайдём ещё к хозяину реки, посмотрим, как он живёт.

Нюнням кивнул, соглашаясь.

Уставший осенний лес молчал. Ни птичьего щебета, ни шелеста ветра в кронах огромных сосен, стрелами взметнувшихся в небо. Огромные деревья нехотя расступались, давая место едва приметной тропинке. Хоть и сердит лес, но хорошо в нём, спокойно. Нет тревоги, и дышится легко. Много дней можно идти и не устать. Только Шалгу, видно, отходил своё, ему нужен был отдых. Не мог он, как молодые, подниматься и идти много дней. Старик пытался не показывать вида, но силы быстро покидали его, и разные недобрые мысли всё чаще лезли в его седую голову. Однако он решил твёрдо, что в этот сезон он не будет поддаваться слабости, проведёт его, как поют последнюю песню. Надо. Много надо рассказать и показать сыну.