Текст книги "Искры на воде (сборник)"

Автор книги: Вячеслав Архипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 44 страниц)

– Дак, спрошу, чего не спросить? – улыбнулся Евсей.

Не знал ещё Илья Саввич, что Лизавета и сама решила познать много нового, когда однажды подслушала разговор о том, что отец решил нанять ей учителя. Надеялась своим детским чутьём, что новые знания отвлекут её от бед и разных неурядиц. И было ей любопытно узнать о неведомых доселе разных разностях.

Илья Саввич уже договорился с учителем, одним из политссыльных, приписанных к Тайшету. О нём говорили, что он большого ума человек. В цене сошлись, не торгуясь, не такие великие деньги запросил учитель, теперь только стоило договориться с дочерью.

Через два дня Евсей с братом рано утром выехали домой из Конторки, куда прибыли накануне вечером. Илья Саввич написал записку Лаврену, по которой тот выделил всё для подарков карагасам, детишкам Хрустов выбрал сам в своей лавке в Тайшете. Кроме разной одежды, были ещё игрушки да сладости, которые дети из Тальников видели нечасто.

– Пойдём с тобой в верховье Бирюсы, не забыл? – спросил Евсей брата.

Тот удивлённо посмотрел на него:

– Когда пойдём? – Родион хоть и ходил с братом за золотом, но это было рано по весне, ещё по снегу.

– Вот дня через два-три и пойдём, дома дела поделаем, приготовимся и пойдём.

– Пешком?

– А хоть и так, не пойдёшь?

– Пойду, мне лишь бы дома не сидеть, в лесу хорошо.

– До Благодатской на коне в телеге, а там пешком по берегу.

– Золото мыть?

– Золото – это не главное, хотя хотелось бы и принести немного – всё приработок. Нужно карагасов найти, разговор к ним имеется.

– Чего их искать, они небось стоят на берегу реки да смотрят в небо.

– Нету их там. Третий год не приходят, кто-то их прогнал. Далеко они не должны уйти, их места там, возможно, в горы подались. Видел, какие там распадки огромные.

– Места красивые.

– Вот и пойдём искать. Если всё получится, то к весне ещё поедем с обозом.

– Оббирать их? – спросил Родион и с иронией посмотрел на брата.

– Почему оббирать? Торговать с ними, честно торговать.

– Хорошо, я пойду, куда скажешь.

– Чего это ты хмурый такой, слова не вырвешь?

– Я и раньше не особо говорил.

– Видел я, как ты с хрустовой дочкой болтал, ушам своим не поверил. Будто и не ты это. Чего у тебя с ней общего, сам Илья Саввич заприметил, что она с тобой говорит, а больше ни с кем. Особо после того, как мать у неё умерла.

– Ничего такого. Просто мы давно знакомы – вот и разговаривали.

– Ты-то вон парень уже взрослый, а она ребёнок ещё, какие-такие могут быть дела?

– Какие дела? Нет никаких дел, просто когда ты с человеком без хитрости, и он с тобой запросто. А Лизавета, несмотря что и маленькая ещё, а рассуждает не по годам. Брата не любит, потому что он слизень, а отцу не стоило бы на виду у ребёнка девиц приводить – вот и все дела.

– И верно, ничего секретного. Хотел было Хрустов, чтобы ты уговорил её дальше учиться, нанял он ей учителя.

– Она знает, сама хочет учиться, говорила мне.

– Вот ведь как, а он не ведает, как её уговорить. – Евсей замолчал, переключившись на свои дела.

Вечером в доме собрались все друзья вместе с семьями. Евсей раздал подарки детям. Они вначале чуть не передрались из-за кукол, но потом увидели сладости и успокоились.

Евсей рассказал о поездке, как открывали новую церковь, как гуляли. Всем было интересно – никто ещё не был в этом новом Тайшете, хотя о нём слышали. Верилось с трудом, что это село гораздо больше Конторки. Ещё недавно и про место такое мало кто знал. Родион рассказал о синематографе. Что это такое, вообще мало кто понял. Никто не примечал за Родионом вранья, поэтому сельчане решили, что это если не выдумки, то «бесовское» дело, чтобы только смущать народ.

После чаепития, когда дети стали «клевать носами», Евсей решил поговорить с мужиками о деле.

– Маркел, мы с Родионом пойдём к карагасам, к тебе есть просьба.

– Я не могу сейчас пойти с тобой, – сразу ответил Маркел. – Ты же знаешь Настю – такую бойню устроит.

– Ты дослушай, а потом доложишь про жену. Мы пойдём с Родионом вдвоём, завтра день на сборы и послезавтра утром отправимся. Ты в деревне останешься за главного, или Настя твоя будет за главную?

– Будет тебе, – усмехнулся Маркел.

– Когда мы вернёмся? Ты сам знаешь, как это бывает – загадывать не стоит. Время придёт, ты мужиков собери, пусть моим помогут по осени управиться с уборкой. Я рассчитаюсь, когда приду, никого не обижу.

– Вот это я тебе обещаю, это сделаем. А идти снова, я думаю, никто не пожелает. Только стали приживаться, сам видишь, детишки ещё малые – их не бросишь.

– Сейчас и не надо никого, мне нужно сходить больше для разговоров к карагасам.

– Я и спрашивать не буду про дела, правду сказать, хотелось бы и мне повидать их. Интересные люди: ни хитрости тебе, ни обмана.

– Если всё пройдёт хорошо, то, может, весной вместе сходим, чтобы по холоду ещё вернуться.

– Загад не богат, чего зря рассуждать, – сказал Маркел. – Ты не сомневайся, всё сделаем в лучшем виде.

– Вот и договорились.

23

– Ты их не найдёшь, они там пару лет совсем не появлялись, – сказал Никодим Нестеров Евсею. – Мне люди говорили, что три года назад видели их, когда они уходили в горы. После этого в стойбище, где они обычно находились всё лето, никто не появлялся.

– Попробуем поискать их в горах, вдруг повезёт, – ответил Евсей. – Я коня оставлю у тебя до осени, пока вернусь.

– Оставляй, не в первой. Если желаете, лодку вам дам. Есть у меня небольшая, лёгкая, можно как сани таскать за собой, – предложил Никодим. – У меня часто пользуют лодки, удобно.

– Я подумаю, завтра скажу.

– Значит, понадобился Эликан Хрустову? Понимаю. Сейчас многие пытаются завязать торговлю с карагасами, выгодно, обманывать легко. Только в толк не берут, что обмануть можно раз, ну два, а потом с тобой никто и говорить не станет.

– Только торговые люди идут в верха, или и другие есть?

– Торговых пока нету, есть другие. Этих намного больше. Чтобы торговать, надо начальные деньги иметь, а где их взять? Вот и идут все, кому не лень, надеясь на удачу. Опасно стало в тайге, постреливают.

– Мне говорили.

– Говорят много, но еще ни одного супостата не поймали. Вы тоже по сторонам поглядывайте, мало ли что.

– Благодарствую, будем смотреть.

– Если что ещё надумаешь, завтра скажешь, если смогу – подсоблю.

Братья сидели на брёвнах у забора и наблюдали, как заходящее солнце расцвечивает гору за рекой. Яркие лучи сначала раскрасили алым цветом зелёные макушки сосен, стоящих по самому гребню сопки. Опускаясь всё ниже, солнце словно переодевало деревья в радужный наряд. Внизу алый цвет остановился и, перекрасившись в чёрный бархат, пополз вверх к вершинам сосен. Постепенно чернота рассеялась, и деревья опять стояли в тёмно-зелёных своих одеяниях, потихоньку прячась в наползающих сумерках.

– Красиво, – сказал Родион. – Сколько раз видел, а всё одно – красиво.

– Да.

– Завтра идём?

– Утром и пойдём. Никодим предлагает лодку маленькую вместо волокуши взять, как ты думаешь?

– Не стоит, – немного подумав, ответил Родька. – По распадкам её не станешь таскать. А если на берегу прятать, тогда и возвращаться придётся к этому месту, а мы можем и напрямую где-то пройти.

– Я так же думаю. Груз у нас невелик, донесём и на себе.

– Евсей, я примечаю, что вон тот работник Никодима всё вертится да прислушивается к нам, – Родион кивнул в сторону работника, который делал вид, что складывает дрова, а сам нет-нет да поглядывал в их сторону.

– Может, показалось?

– Может, и показалось, – согласился Родька.

Этого работника Евсей знал с самого первого своего появления здесь. Ещё тогда он не понравился ему, слишком пронырливый и любопытный.

– Пошли спать, завтра раненько пойдём.

Через две недели братья пришли к стойбищу. Здесь, и верно, давно никого не было. Даже на месте кострищ проросла трава, только ободранная кора у близстоящих деревьев указывала, что здесь подолгу останавливались люди – и олени оставили свой волос в коре.

– Нечего и рассматривать здесь, прав был Никодим, давно ушли карагасы и вряд ли вернутся. – Евсей посмотрел на распадок, растянувшийся от самой реки до снежных шапок далёкого Саяна, надеясь увидеть хоть какие-то признаки людей: дымок от костра или оленей.

– Я уже смотрел туда, ничего не заметил, – сказал Родька и стал собирать дрова для костра.

– Пару дней побудем здесь, посмотрим, а потом и решим, куда дальше пойти. За золотом зайдём на обратном пути, если там никого не было, то намоем быстро, а если побывал кто-нибудь, то и оставаться не стоит. Главное, нам найти стойбище.

Косуля выскочила неожиданно, Родион моментально среагировал и выстрелил. Животное привыкло, что здесь никого нет и поплатилось за свою беспечность, зато у братьев было свежее мясо. Сварив в котле несколько кусков, Евсей достал их и бросил ещё, варёное мясо хранилось дольше. Не столь и много мясо от косули, за вечер переварили всё и повесили на сучья остудить, будет чем перекусить в дороге.

Пока варилось мясо, братья сделали шалаш, положив на сучья между двух небольших лиственниц жердь, на неё с одного края под углом наложили жердей и закрыли всё лапником, сверху закрепили небольшой кусок брезента, чтобы не протекало. На землю тоже настелили лапника, устроив настоящие лежанки. Костёр горел как раз напротив шалаша, согревая всё внутри него. Вечеряли уже под крышей.

– Ты куда ходил с Оробаком, когда мы были в прошлый раз? – спросил Евсей.

– Через реку ходили по этому самому распадку, только потом уходили вправо, по кромке леса. Там лес имеет чёткую границу, вот мы, не доходя до границы, сворачивали и шли дальше. Там река всё равно расходится с лесом, но мы недалеко были – полдня пути всего.

– Могли они туда уйти?

– Не знаю.

– Пару дней посмотрим, подымим костром, а потом пойдём туда, где вы были, другого пути нам не остаётся.

– Ты думаешь, что кто-нибудь увидит?

– Надеюсь. Попытаем счастья.

Под утро пошёл дождь. Сначала тихий, липкий, а потом усилился и стал тарабанить вокруг так сильно, что было слышно, как хлюпает от капель вода в реке. Теперь уж точно ничего не оставалось, как пережидать дождь и палить костёр. Родион натаскал валёжин и сложил их на огонь так, чтобы дождь не заливал середину, где был самый жар, тогда и мокрые дрова успевали сохнуть и хорошо гореть. Дым в такую погоду высоко не поднимался, зато запах костра распространялся быстро. Тучи опустились почти к самой земле, словно шапкой прикрыли всё вокруг, оставив небольшое чистое пространство.

Дождь продолжался три дня и прекратился, как и начался, ночью. Подул небольшой ветерок, разогнал тучи, обдул прибрежные камни. Солнце выплыло из-за сопки особенно яркое, заискрилось в речных струях, в прибрежной траве – везде, куда попадали лучи. Через некоторое время всё стало подсыхать, и блеск пропал, река притихла, и обыденный дневной шум заполнил всё вокруг.

Евсей с Родионом пили чай, когда раздался выстрел на другой стороне реки, но недалеко. Братья невольно потянулись к оружию. Долго никто не появлялся, затем из-за поворота показался человек. Издалека не было видно лица, но одежда была нерусская, Евсей поднялся и сделал несколько шагов навстречу.

Оробак улыбался своей открытой детской улыбкой, радуясь встрече с друзьями.

– Оробак, вот удача, – сказал Евсей и обнял карагаса.

– Родька, какой стал большой. – Друзья тоже обнялись.

Оробак бросил к костру глухаря:

– Вот петуха подстрелил, давай варить.

– Оробак, ты нас давно приметил? – спросил Евсей.

– Я видел, как вы шли сюда, как шалаш делали.

– Чего же не подошёл?

– Лица не видел, много разных людей ходит, много спрашивают – не хотел разговаривать.

– А теперь как узнал? Дождь шёл.

– На другой стороне мой шалаш был, я и смотрел, думал, почему долго не уходите.

– Дождь же был, вот и не уходили.

– Вы шалаш делали не на один день, вот я сегодня и подошёл утром, посмотрел, а тут Евсейка и Родька. Пошёл мяса стрелять, вот пришёл.

– Мы рады тебя видеть. Нам сказали, что вы здесь больше не стоите, а где искать мы не знали. Думали осмотреться немного здесь, а потом уже решать – куда пойти. Мы вас искали.

– Эликан ждал сильно, говорил, что придёте.

– А сейчас что?

– Сейчас мало ждёт, говорит, что забыли Эликана.

– Дома работы много, у нас сейчас стойбище тоже в другом месте, – сказал Евсей, улыбаясь.

– Вы тоже кочевать стали? – спросил Оробак.

– Нет, просто укочевали на другое место, пока свои чумы ставил, столько времени прошло.

– Столько зим надо, чтобы чумы в другом месте поставить?

– Да. Наши чумы не разбираются, ты разве не видел?

– Нет, не видел, Эликан говорил, что большие чумы, как лабазы, только больше.

– Верно, как лабазы. А сейчас стойбище далеко?

– Завтра утром пойдём, вечером чай пить будем с Эликаном.

– Всё хорошо в стойбище? Как охота была зимой, на суглане торговали удачно?

Молодой охотник повзрослел за эти годы внешне, но, как и был мальчиком в душе, так и остался. Рассказывал, что сезон был неплохой, соболей добыли немного, а зато белок промыслили порядком. Зимой мясо было всегда, снег в тайге долго лежал небольшой, охотились легко. После суглана снега стало много в лесу, тогда похуже охота пошла, но всё равно без добычи не сидели. Ружьё – хороший помощник, с луком столько не возьмёшь.

– А другие охотники как же? – спросил Евсей, подливая чая.

– Все хорошо охотились. На суглане Хамышгай напился, но продать всё не успел, Эликан увидел, забрал. Езилан тоже погулял, но продал удачно, гордый до сих пор ходит, говорит, что русская водка не забрала его голову. Только он не знает, что это я продал удачно всё ещё до того, как он напился.

– Он же твой отец?

– Отец.

– Вот и присматривай. Водка радости даёт только на минуту, а потом целый год жалеешь. Если умеешь пить немного, тогда можно и выпить.

– Я не люблю водку, – сказал Оробак.

Родион сидел и ждал, пока Евсей расспросил гостя обо всём, что его интересует, а потом, когда тот закончил, они с Оробаком стали рассказывать друг другу свои истории; как друзья, которым дела нет до взрослой жизни с её заботами. Родион рассказал о новом месте, где они теперь живут, какой зверь водится, рассказал, как ездил в Тайшет. Оробак многое не понял, но слушал, кивал головой и просто радовался русскому другу. Мало разговаривает карагас, всё больше слушает, но с таким другом можно и поговорить.

Стойбище расположилось на берегу небольшого озера, окружённого со всех сторон скалами и густым лесом, только с южной стороны была большая поляна, на которой стояли пять чумов. Возле них спали вечно голодные собаки. Люди заняты своими заботами, не болтаются зря без дела. На берегу озера у самой воды на валёжине сидел Эликан, покуривая свою трубку. Разные мысли суетились в голове у старика, некоторые пролетали мимо, не задерживаясь, другие тревожили, третьи радовали. Всё, как в жизни, в ней каждый день разный: один радует, другой печалит. Последнее время беспокоят чужие люди в тайге, а их становится всё больше. Плохие люди пришли в тайгу, выгнали кара– гасов с реки, теперь приходится половину лета таиться здесь, а потом подниматься за оленями в горы. Зверя здесь больше, мяса больше, чем у реки, только простора нет, словно из чума не выходишь, перед глазами только лес и вода да кусочек неба над головой. Даже снежных сопок не видно – загородило всё лесом. Второе лето уже здесь. В первый год, когда ушли с реки, поднялись к горам, но там видны были костры, дым можно в лесу спрятать, а в чистом поле не спрячешь. И с дровами плохо было, женщины стали ворчать. Зато здесь дров много.

– Доброго здоровья, Эликан, – вдруг услышал он знакомый голос.

Сначала он подумал, что ему показалось, потихоньку повернулся и увидел улыбающегося Евсея и Родиона.

– Евсейка, пришёл? Я знал, что ты придёшь. Как нашёл?

– Оробак привёл. Вас тут и не сыщешь.

Евсей обнял старика и присел рядом. Как бы там ни было, а скучал он по ним. За прошлые годы привык к этим странным людям гордого рода карагасов.

– Ждал тебя, – сказал старик, – шибко ждал.

– Много дел было, мы тоже стойбище сменили, – сказал Евсей. – Теперь тоже нас не сразу найдёшь.

– Построил себе дом? – Эликан назвал именно так. – Жену привёл?

– Привёл, уже дочка есть.

– Быстро идёт время. Родька совсем большой стал, скоро тоже женить надо.

– Придёт время, оженим, за этим дело не станет.

– Охотишься, Родька? – спросил Эликан.

– Понемногу бегаю.

– Почему немного? Много надо охотиться.

– У нас тайга поделена, охотников много, а далеко ходить пока рано.

– Верно, далеко ходить – олени надо. Зимой ходить плохо – снега много.

– Слышал, у вас тоже тайгу делят?

– Плохие люди пришли, бумажку показывают, говорят, что теперь это их тайга, говорят – надо уходить.

– Где теперь кочуете?

– Кочуем. Олени есть, много кочуем. Куда след соболя поведёт, туда и кочуем. На суглане сказали, что всё верно: бумажка есть – из тайги уходи в другое место, а там тоже другие промышляют. Из Урянхая через хребет тоже идут чужие, те без бумажки. Пока никого нет, выбьют зверя, потом уходят.

– Как торговали на суглане?

– Мало-мало торговали. Мука есть, табак и чай есть. Оробак мясо добывает, других палкой гоняю рыбу ловить, ничего, живём помаленьку. Зимой лучше, зимой все охотятся.

Вечером Евсей достал подарки. Дарил трубки, табак, несколько ножей, довольные обитатели стойбища отходили от костра, разглядывая вещи. Появилась и бутылка водки к ужину. Никто отказываться не стал, выпили быстро.

– Ты тоже торговать приехал? Так купцы начинают разговор, – сказал Эликан.

– Тебя не обманешь, да я и не обманывать пришёл, завтра поговорим.

– Правильно. С водкой какой разговор?

Утром старик и Евсей пошли на озеро, чтобы поговорить о деле.

– Я предлагаю вам не продавать все шкурки на суглане. Часть продайте, чтобы купить товаров до весны, а когда охота закончится, вы придёте сюда, и мы придём с обозом, привезём всё, что нужно. И вам не надо будет лишний груз с собой таскать, и нам, надеюсь, будет выгодно торговать с вами.

– Кто приедет торговать? – спросил старик.

– Я и приеду, и ещё несколько человек, которые тебе известны.

– Если без обмана, то можно. Обманывают много.

– Ты меня знаешь, я тебя знаю, будем торговать честно.

– Это хорошо, если правильно торговать.

– Значит, согласен? – спросил Евсей.

– Согласен, – ответил старик.

Евсей заметил, что Эликан не сильно удивился его предложению и согласился быстро.

«Неужели старик всё понял сразу или догадался, что такое предложение поступит?» Полдня Евсей всё думал об этом, потом решил спросить:

– Эликан, как ты узнал, что я тебе предлагать торговлю буду?

– В последнее время на суглан приходят много посторонних людей, каждый пытается взять себе побольше и подешевле. Все люди идут по Уде с востока, с других мест, а с Бирюсы никого нет. Стали появляться здесь совсем чужие. Я знал, что всё равно придёт кто-нибудь торговать сюда, а когда увидел вас с Родькой, понял, что это вы и будете. Если бы вы пришли за золотом, которое я вам показывал, то зачем надо было нас искать да подарки тащить? Правильно я говорю? – улыбался старик.

– Всё так просто, – даже разочаровался Евсей, – мудрый ты, с тобой будет хорошо торговать.

– Только ты не от себя будешь товары возить, говори, от кого?

– От кого приходили за золотом, от того и торговать будем, от Хрустова.

– Лаврен приедет?

– Не знаю. Я его видел недавно, он тебе передал вот что. – Евсей передал старику расшитый бисером замшевый кисет, наполненный табаком.

– Я рад, что ты, а не другие люди пришли. – Эликан стал набивать трубку табаком. – Я ходил туда, где показывал золото, хотел посмотреть, были вы там или нет. Золото лежит – никто не взял.

– Мы зайдём с Родионом, возьмём немного, сколько намоем, пока погода стоит.

– Оробак вас проводит, на оленях быстрей доберётесь.

– Спасибо, Эликан. Если захотите, можете собирать золото тоже, летом есть время, мы его будем брать по хорошей цене.

– Как получится. Оробак покажет вам ещё ручей с жёлтыми камнями – там недалеко.

Утром Евсей записал всё, что требовалось привезти весной, хотя и без записок знал, что нужно, но для пущей важности отметил всё. Эликан смотрел на записку и крутил головой, его это впечатлило. На прощание Евсей дал старику бутылку водки и сказал:

– Придёт к тебе друг, будет чем угостить.

Золотоносный ручей, о котором говорил Эликан, находился через сопку в другом распадке. До него было пару часов ходу пешком, в тайге это не расстояние. Золото мыли до первых признаков осени, как только берёзы стали желтеть, Евсей стал собираться домой. Намыли песка достаточно, и самородки тоже попадались.

– Не зря сходили, – сказал Евсей брату, – пора и честь знать.

– Может, ещё помоем? – спросил брат.

– Ты чего это?

– Хорошо подаётся, чего бросать?

– Пошли домой – путь неблизкий.

Родион спорить не стал. Инструмент спрятали на вершине сопки, под корнями старого кедра. Решили, что здесь никто искать не станет.

До Благодатской спустились на плоту. Погода стояла пригожая, путь одолели без злоключений.

– Нашёл карагасов? – спросил Никодим.

– Нашёл.

– Повезло тебе, многие хотели найти – не получилось.

– Никодим, а почему здесь канские купцы хозяйничают?

– Приходят, бумаги в нос суют, мол, у них всё законно, а там поди проверь.

– Скоро и тебя из Благодатской выживут, тоже в нос бумагу сунут и скажут – выметайся.

– Не посмеют, здесь не Канск, да и мы – не карагасы, и пулю поймать можно, – уверенно сказал Никодим.

– Тайгу захапали, теперь никому нельзя сунуться в лес. Карагасы, как дети, их обидеть может любой, ты же с ними приторговывал, мог бы и защитить, для своей выгоды. У тебя, я смотрю, ребята по двору шастают крепкие.

– Разберёмся, – сказал Никодим и пошёл в дом.

Евсей внимательней стал приглядываться к дворовым людям Никодима. Каждый делал вид, что занимается делами, а на самом деле следили за всеми гостями. Стало понятно, что не всё так просто, теперь вспомнилось, что будто кто-то сопровождал их всё время в лесу до некоторых пор, словно на поводке вёл.

«Пожалуй, тут ещё то осиное гнездо, – решил Евсей. – Пора домой отправляться».

Но и по пути домой не покидало чувство, что кто-то идёт следом. На одном из поворотов Евсей незаметно спрыгнул с телеги и притаился. И ждать пришлось недолго: поодаль от прорубленной под телегу дороги тихо крался человек: останавливался, прислушивался и снова шёл. Провожал их с Родионом, а может, и не провожал, а ещё чего надумал. Евсеи выстрелил из берданки вверх, потом ещё раз. Провожатый затаился, а потом повернулся назад. Евсей ещё пальнул и пошёл догонять Родьку.

– Чего палил? – спросил брат.

– Провожали нас, отпугнул, пусть знают, что обнаружены.

– Это Никодима работа, знать, он и пошаливает со старателями, он и купцов канских караулит, – сказал Родька.

– Ты уже совсем всех собак на него повесил.

– Без него здесь ничего не происходит. Он и нас не трогает, пока мы с Хрустовым работаем. – Младший брат говорил, как взрослый мужик.

– Кто тебе наговорил такого?

– И говорить не надо. Я в тайге встречал одного из дворовых Никодима. Когда с Оробаком ходили на охоту, он стоял на сопке и следил за кем-то, мы не стали проверять, ушли.

– А кто такой, не знаешь?

– Ты его видел у Никодима, постоянно свой нос суёт везде.

– Точно он?

– Точно, его ни с кем не спутаешь. Оробак говорил, что встречал его и раньше. Как вор, по тайге ходит.

– Надо поглядывать теперь в оба. Вот так они промышляют золото: убьют старателя, оберут – и готово. Только ты об этом никому не говори, не надо жути нагонять, сами знаем – и ладно.