Текст книги "Искры на воде (сборник)"

Автор книги: Вячеслав Архипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 44 страниц)

35

Хрустов второй день сидел дома и крепко выпивал. Он пытался понять, что происходит в Тайшете и как из этого выбраться без убытков.

– Это же надо, собрались беспортошники и разогнали всю власть! – громко разговаривал сам с собой лавочник. – Два ссыльных латыша захватили власть в селе! Явь ли это или похмельный кошмар? Без бутылки фамилии их не выговоришь! Тийс и Кепул. Какого чёрта они оказались здесь? Собрались, порешили, и никто не пикнул – вот тебе и гвоздь в дышло. Но это люди пока молчат, приглядываются, чем всё закончится, а потом и за винтовки возьмутся. Это миром не кончится. Горлопанить мы способны, но и жрать всем хочется, только на митингах хлебушек не растёт. Что будут делать? Чем детей будут кормить? Вот то-то и оно. Только думать надо за себя. Лавку потихоньку придётся прикрывать. Товар надо увозить, от греха подальше. Из дома всё ценное надо перевезти пока не поздно в Конторку, там, думается, спокойнее будет. Вот и поглядим тогда, с чего и как начнут править самозванцы.

Илья Саввич решил, что раз день пропал сегодня, то вечерком нужно будет затопить баньку, выгнать хмель, а завтра на свежую голову всё продумать, как следует и принять какие-то меры. Неправда, придёт время и образуется жизнь, тогда и опять развернуться можно будет. Хвалил себя Хрустов и за то, что золотишка припас порядочно. Золото – оно при любой власти – золото, а сбыть его можно всегда, было бы что сбывать. Только теперь стало ясно, для чего он давным-давно выбирал себе место для заимки подальше от всех дорог. Теперь там крепость, там дочь с зятем – вот куда надо вывозить богатство да прятать там потихоньку.

Это обрадовало Хрустова, и он, приняв ещё чарку, крикнул:

– Василий, затапливай баньку, грехи смывать буду!

Осторожно, не привлекая внимания вооружённых людей с красными тряпками на одежде, Хрустов стал вывозить все свои богатства, закупленные заранее, в Конторку. Одна-две повозки через день – обычная жизнь в селе. В Тайшете стали закрываться торговые и увеселительные заведения. Не только Хрустов смекнул, что к чему и чем это всё может закончиться. По Тайшету прошёл слух, что первыми задачами, какие перед собой поставила новая власть – это национализировать лесозавод Жернакова, а так же собирать продовольствие для Центральной России, где его не хватало.

– Как же, орать на митинге – не поле пахать, оно попроще будет. А потом у пахаря прийти и забрать его труды – вот она новая власть, – говорил сам с собой Илья Саввич, довольный тем, что осознал всю суть нынешних перемен. – Да только кто ж вам за просто так отдаст хлебушек? Брюхо словами не набьёшь. Это вам не с красными тряпками бегать по улицам. Где только набрали столько?

К февралю основной товар лавочник перевёз в Конторку, а там не мешкая стал готовить переправку всего добра в Тальники. Понимал, что и здесь нет никакой гарантии: слишком людно стало в Конторке.

В начале февраля обоз из трёх подвод отправился на юг. В Тальники прибыли затемно. Евсей вышел на лай собак и увидел, что к его воротам приближаются лошади, запряжённые в сани, нагруженные доверху и перевязанные верёвками.

– Евсей, ты, что ль? – раздался крик.

– Здорово были, Илья Саввич! – узнал говорившего хозяин. – Сейчас открою ворота, погоди малость.

– Доброго здоровья, хозяин, не ждал?

– Не ждал, не гадал. Загоняй во двор повозки. Места хватит всем. Вон туда под навес, там и коней распрягай, сейчас и напоим, и накормим лошадок. Ты проходи в дом, намёрзся?

– Не привыкать. Гриша, ты разберись с лошадьми, – сказал он вознице, с которым прибыл.

Гриша, молодой расторопный парень, работал у Хрустова в Конторке. Работник толковый и молчаливый, которому не было дела до того, что и куда везли, лишь бы хозяин не скупился.

За столом Хрустов спросил:

– Как там молодые, ладят? Лиза не рвётся назад?

– Будто нет, всё тихо у них. Как ни зайдёшь, всё обнимаются да посмеиваются.

Илья Саввич подозрительно посмотрел на свата.

– Ей-богу, сам дивлюсь, будто дети, никакой сурьёзности. Лиза соберёт детей со всей деревни вокруг себя да в снежки с ними играет. Гоняются они за ней, будто младенцы за титькой.

– Не наигралась ещё, – пробурчал Хрустов.

– У них и в доме любо-дорого: чистота и порядок. Ульяна моя научила её хлеб стряпать да щи варить.

– Ульяна научила? А хлеб какой у дочки получается? Есть можно? – спросил Хрустов

– Ты, Илья Саввич, не слушай, что тебе тут Евсей говорит, возьми да сходи к ним, чай, рядом живут. Сам и испробуешь.

– Верно, чего это я. Пойдём, Евсей, заглянем к молодым, – засуетился Хрустов.

Проходя мимо окна, Илья Саввич невольно глянул в него. Под потолком висела лампа, ярко освещавшая середину комнаты, на скамейке сидел Родион и подшивал валенки. Рядом, обняв его сзади, чтобы не мешать, сидела Лиза, что-то говорила ему; он кивал ей, и они улыбались.

– Вот видишь, – сказал Евсей. – Всё обнимаются.

На стук дверь открыла Лиза.

– Батюшка! – воскликнула она и бросилась в объятья.

Отец даже растерялся: дочь никогда так не радовалась ему, даже когда была маленькой.

– Ты когда приехал? Раздевайся, проходи. Дядя Евсей, вы тоже проходите, – засуетилась она. – Сейчас я на стол накрою.

– Да мы только от стола, – сказал отец.

– Ничего, у нас есть чем отметить, присаживайтесь.

Пока Лиза раздевала гостей, Родион отложил рукоделье, помыл руки.

– Здравствуй, Илья Саввич, хорошо добрался?

– Добрался я хорошо, ты только скажи, где моя дочка?

Родион удивлённо посмотрел на тестя.

– Это не моя, у моей характер был совсем другой, – заулыбался он, довольный своей шуткой.

– Твоя дочка, твоя, – сказал Родион, – хорошая она, даже сам боюсь, какая хорошая.

Лиза поставила на стол ковригу хлеба да чугунок со щами, стоявший в печи, подала чашки с ложками, затем принесла бутылку и рюмки.

– Раз такое дело, можно и посидеть, – сказал Евсей и стал раздеваться.

За столом командовал хозяин, а Лиза примостилась позади него и положила голову на плечо мужу. Мужчины выпили, разговорились, а она просто сидела, слушала и улыбалась. Как радостно, когда всё хорошо и складно.

– Не скучаешь по дому? – спросил её отец.

– Нет. Всё моё здесь, – сказала она и засмеялась.

– Ох, и проныра ты, дочка, это ж надо в какие годы ты высмотрела себе счастье? – усмехнулся отец. – Скажи мне такое тогда, посмеялся бы и забыл.

– Вспомни, сам же говорил: смотри, Лиза, какой парень, держись за него, – сказала она, сделав лицо серьёзным.

Хрустов от неожиданности даже перестал дышать. Наступила тишина, а потом раздался дружный хохот.

– Теперь вижу, что моя дочка.

На просьбу дочери остаться ночевать Илья Саввич сказал:

– Успею я у вас переночевать, а сегодня пойду к Евсею – разговор серьёзный есть да дела. Я ещё пару дней побуду, поговорим ещё.

Утром Хрустов уединился с Евсеем.

– Такие, Евсей, дела, могут прижать наше дело. – И он рассказал обстановку в Тайшете. – Я перевёз всё, что нужно в Конторку, теперь нужно перевезти товар сюда. Здесь есть где спрятать?

– Есть место, есть, раз такое дело. Люди у нас тоже надёжные, зря болтать не станут.

– Это хорошо, но лучше, чтобы поменьше знали: мало ли кто сболтнёт, может, и без умысла, а оно может и боком выйти. Нам с тобой ещё обоз к весне готовить, а осталось времени немного, вот я и думаю, чтобы побыстрей перевезти всё сюда. Обоз будем собирать у тебя, да и люди здешние пойдут, я своего возницу тоже сюда привезу с последним обозом, и до весны он поживёт здесь, а потом пойдёт с вами. Парень неплохой, боюсь, что там ему мозги промоют, а здесь под приглядом будет. Найдется, у кого пожить?

– Найдётся, хоть у Саши Полякова – всё помощь ему.

– Хорошо у вас здесь, спокойно, может, и мне сюда перебраться, а Евсей? Будем на завалинке семечки лузгать да собак пинать.

– Нет, Илья Саввич, захиреешь ты здесь, тебе простор нужен, – усмехнулся Евсей.

– Укатали Сивку крутые горки, – вздохнул Хрустов. – Веришь ли, посмотрел я на молодых, позавидовал: живут друг для дружки и радуются, а тут всю жизнь в заботах.

– Сколько молодые ещё живут? Погоди, посмотрим, как дети пойдут. Да ты, вон, говоришь – перемены идут. Не дай бог, – Евсей махнул рукой. – Стараешься, стараешься, а толку что? Может, ещё и обойдётся?

– Дай-то бог. Есть ли место помимо деревни, где можно воз-другой добра спрятать?

– Есть на примете местечко, никто не знает, кроме Родиона. Он и нашёл, когда бродил на охоте.

– Готовь на всякий случай, может, и сгодится.

– Чего готовить? Там всё готово, года четыре как готово. Родион ещё перед войной сыскал пещерку ту, случайно камень отвернул – а там, что твоя комната. Неприметная, никогда не найдёшь, рядом будешь стоять – не поймёшь.

– Родион-то сыскал.

– Говорю ж случайно. Подводы четыре, а то и пять можно спрятать.

– Скоро потребуется. А подъезды там имеются?

– Имеются, только надо самим выгружать, чтобы посторонних не привлекать.

– Осилим, думаю, только следы на снегу приметные останутся.

– Надо под пургу подгадать – и всего делов: заметёт, сам не сразу отыщешь.

Сложив груз в амбар к Евсею, через три дня Хрустов укатил назад в Конторку, готовить новый обоз.

К середине марта всё было переправлено в Конторку и спрятано. Что требовалось в скором времени, было в амбарах, что могло полежать, то свезли в пещеру в трёх верстах от деревушки.

В середине апреля обоз двинулся вверх по Бирюсе. Товара удалось собрать достаточно, продовольствия тоже, осталось только обменять на пушнину и вернуться назад благополучно. Хотя в деревнях, находившихся в низовьях Бирюсы, начались уже разнотолки, на юге было тихо и спокойно. Сюда ещё не добрались разные агитаторы, «мутившие» воду, но слухи доходили и в эту глушь, поэтому стоило опасаться лихих людишек, появившихся здесь. С обозом пошли Трухин, Лисицин, Кадимов, Маркел Дронов, братья Цыганковы, кучер Хрустова Гришка да ещё один человек, который своё место выбивал с боем. Это была Лиза. Она напомнила Родиону, что тот обещал взять её посмотреть оленей. Но Родион ответил, что надо спросить Евсея; если он согласится, тогда, пожалуйста. Только разговаривать с Евсем Лиза должна сама.

– Конечно, сама буду договариваться, вы ещё сговоритесь меня не брать – потом попробуй проверь.

– Дядя Евсей, – сказала Лиза, – возьмите меня с собой. Родион сказал, что вы всё решаете.

– А муж чего ж?

– Он согласен, если вы позволите.

– Слёзы дома оставишь?

– Да.

– Я согласен, но только не ныть, – сказал Евсей.

– Спасибочки! – воскликнула Лиза и вприпрыжку побежала домой.

До Благодатской добрались в один день. Дорога по реке была пробита так, будто по ней сплошным потоком шли обозы.

– Ныне много народу рвануло в верха, – сказал Никодим Нестеров, – будто свихнулись люди. Думают, что там мёдом намазано.

– Куда все идут? – спросил Евсей.

– Золотишко покою не даёт, лёгкая жизнь манит. Только мало кто знает, что их там поджидает и кто из них вернётся назад.

– Балуют в тайге?

– Балуют. В прошлую осень многие не вернулись ни по воде, ни по льду. Сгинули ни за понюшку табаку. Что там, в Тайшете, делается, не знаешь? Хрустов говорил чего-нибудь?

– Власть захватили какие-то Советы, шастают, выгребают всё, у Жернакова лесозавод забрали.

– Гляди-ка, что деется? Хрустов что ж?

– Думает, что пронесёт мимо беду, – Евсей не стал ничего рассказывать Никодиму.

Не так прост Нестеров, как хочет казаться. Сам уже давно знает, что творится в волости, но делает вид, что неведомо ему. Надо смотреть, кого он отправит следом. Но мы присмотрим за ним, а там решим, как быть: нынче все мужики вооружены хорошо: не берданками, а карабинами, а это посерьёзней будет. Евсей заранее предупредил обозников, что возможно и стрелять придётся, чтобы были готовы.

Обоз шёл ходко, дорога была известна заранее, пройдена не один раз. Ночевали в удобных местах, закрытых от ветра и постороннего взгляда. Выбирали места, где дрова готовить не надо было. Лиза сначала была бодрая, улыбалась, иногда шла пешком рядом с мужем, держась за руку, потом всё чаще ехала на санях. Устала, но держалась стойко: не хотелось показывать слабость – тем более сама напросилась.

– Лиза, если замерзать начнёшь, ты сходи с саней, пройдись ножками – согреешься, тогда садись снова, – говорил ей Родион.

– Долго ещё добираться? – спросила она его потихоньку, чтобы никто не слышал.

– Устала? Ничего, потерпи, ещё ночку переночуем, а там и приедем. Если всё пойдёт хорошо, то скоро прибудем на место. Я сам уже соскучился, сколько лет не бывал здесь – душа зовёт. Посмотришь, какие здесь места, тебе понравится, будешь ещё проситься.

– Нет, мне этого раза должно хватить, – возразила жена.

– Не загадывай, я совсем малым первый раз пришёл сюда – трудно было. Ничего, стерпел, а потом приноровился. Вот отдохнём – легче будет.

– Как ты? – спросил Евсей Лизу. – Терпишь?

– Да.

– Завтра к обеду прибудем на место. Вот расскажешь нашим жёнам, какие у нас прогулки, а то не верят, говорят, что мы вышли погулять да водки попить.

– Расскажу.

– Всё, готовимся к ночёвке! – крикнул Евсей. – Родион, сбегай глянь: тянется кто за нами или нет. Не верю, что не послал Никодим никого.

Пока Родиона не было, мужики приготовили место для ночёвки, развели костёр, стали кипятить чай. Готовить никто не хотел – устали. С собой было мясо, отваренное ещё дома и замороженное, сало, хлеб. Просто отрезали по кусочку и грели на костре. Медленно жевали. Чай пили все в охотку, разогревая себя изнутри, а потом заваливались на лапник, прикрывшись тулупами, и заснули.

Родион пришёл, когда половина мужиков уже спала. Лиза вся извелась, пока дождалась мужа. Он появился совсем неслышно, только чуть качнулось пламя в костре, и мелькнула тень. Лиза вздрогнула от неожиданности.

– Есть кто? – спросил Евсей, который следил за костром, пока люди спали.

– С версту отсюда кто-то ночует, костёр видел, хотя хоронится.

– Значит, есть посыльный за нами. Ты поешь – там есть мясо разогретое и чай в котелке. Посмотри, чтобы жена не замёрзла, а то будет делов, как разболеется.

Родион поправил тулуп у Лизы и сел у костра ужинать.

– Можно, я посижу с тобой? – спросила она, выглядывая из-под тулупа.

– Чего не спишь?

– Тебя не было долго – вот и не сплю.

– Давай вместе поедим тогда, – предложил Родион.

– Давай, – обрадовалась Лиза. – А то я не смогла справиться с мясом – оно мёрзлое было, я не могла его грызть.

Родион погрел кусок, пока с него не пошёл пар, и подал жене:

– Ешь всё, а то сил не будет завтра.

– Если нужно, я съем всё.

Потом они пили чай и смотрели на костёр, пока Лиза не уснула сидя.

Родион уложил её рядом с собой, накрылся тулупом и обнял свою Лизавету, чтобы ей было ещё теплее.

36

Эликан ждал обоз. На последнем суглане ходили разные слухи, будто «Белого Шамана» скинули, только старик не понял, куда скинули и как теперь жить без него. Там, на суглане, никто не давал ответа. Говорили, что скоро перестанут возить товар, тогда в тайгу придёт голод, никто ничего не сможет дать даже за соболя. Цены на всё сразу подскочили, разобрали и нужное, и не нужное, ещё и не хватило. Дело доходило до споров, в чём карагасы ранее не были замечены. Эликан начал сомневаться, сможет ли прийти обоз, хотя Евсей и обещал. Только посмотри, что вокруг творится. Старик не утерпел и пошёл к шаману, узнать, ждать ли обоз. Шаман обнадёжил его и ещё сказал, что с караваном придёт тот, о котором спрашивал в прошлый раз Евсей, и придёт он не один, а с женщиной.

– Когда они придут, пусть тот, которого ждали, придёт ко мне вместе с женой, мне есть что им сказать.

– Неужели Родька пришёл, хороший охотник? Я передам ему твоё слово.

Теперь Эликан сидел и просто посматривал на реку, ожидая друзей. Уже неделя прошла с тех пор, как стойбище встало здесь, уже Оробак добыл изюбря и косулю, а обоза всё не было.

Повозки показались неожиданно, как всегда бывает. Ждёшь, пождёшь, а потом раз – и упустил момент. Эликан сидел в чуме, когда закричали ребятишки. Он вышел и увидел, что лошади уже свернули с реки к стойбищу.

– Здравствуй, Евсейка, долго ждал тебя, думал, совсем не придёшь. Здравствуй, Родька, ты где пропал? – Старик по очереди обнял братьев. – Где твоя жёнка? Показывай! – Родион недоумённо посмотрел на старика.

– Эликан всё знает, показывай.

– Лиза, иди сюда. – Когда Лизавета подошла, Родион добавил: – Вот моя жена.

– Хорошая жёнка, молодец, не зря не хотел наших девок брать в жёны.

– Рано было жениться, – смутился Родька.

– Хорошая девка. Родька, тебя вместе с твоей жёнкой зовёт шаман. Оробак отведёт. Шаман говорит, что хочет на тебя посмотреть и что-то сказать.

– Это далеко?

– Один день на оленях, доедете.

– Хорошо. Эликан, а где Оробак?

– На охоте, вечером придёт, тоже ждёт тебя.

– А это кто? – спросил Родион, увидев подростка с берданкой.

– Это мой внук Улуской, разве забыл? – удивился старик.

– Он маленький был, а теперь смотри – охотник.

Улуской смутился и скрылся за жилищем. Вышли женщины и позвали Лизу в чум, чтобы не мешала мужчинам. Вскоре в котлах уже варилось мясо. Лиза вышла из чума, переодетая в халат по-карагасски. Она растерянно улыбалась, разглядывая свой новый наряд, особенно ей нравилась шапка с мордочкой, а также унты, расшитые бисером.

– Так и пойдёшь к шаману, он сказал нарядить тебя так, – сказал Эликан.

Залаяли собаки, из леса вышел Оробак с косулей на шее. Бросил её на землю перед чумом – женщины тут же принялись за работу: для гостей надо свежее мясо.

– Здравствуй, Оробак, всё охотишься? – поприветствовал Родион. – Мы вот зашли ненадолго, пустишь?

– Будь долго, ты хороший гость, совсем давно не был, говорили, на войну ходил?

– Ходил, теперь пришёл назад.

– Война – это совсем плохо.

– Верно говоришь. Как ты поживаешь?

– Ничего поживаю. Сына только нету, жена всё девок таскает, выгоню, однако.

– Девки – это плохо? – спросил Родька.

– Помогать некому, когда старый буду, кто кусок мяса даст? – улыбался Оробак.

– Лиза, иди сюда, – позвал Родион. – Вот, Оробак, моя жена Лиза.

– Ты сюда совсем пришёл? Надо чум ставить.

– Не надо, у нас есть свой чум, – улыбнулся Родион. – Вот Лиза просила показать ей, как вы тут живёте. Говорит, хочу посмотреть, как Оробак поживает.

– Посмотрела? Вот мой чум. – И охотник указал на чум, где переодевали Лизу.

– Посмотрела, – смутилась Лизавета.

Ей было удивительно, что все мужчины, которые прибыли сюда из деревни, были будто родными здесь: все с ними разговаривали, смеялись, показывали разные безделушки.

– Вас здесь все знают? – спросила Лиза мужа.

– Гришка только в первый раз, смотри, как всё разглядывает.

– Как и я.

– Я тоже смотрел во все стороны, когда первый раз пришёл сюда.

– Красиво здесь: все горы в снегу, как под одеялом.

– Летом ещё лучше, правда, комаров много, но если поближе к реке сидеть, то ничего, терпимо.

– Я бы не смогла здесь жить, наверное. – Лиза посмотрела на чумы.

– А со мной?

– Только с тобой. А где олени?

– Где-нибудь неподалёку, где снег помельче. Увидишь ещё.

Только через день Оробак повёл гостей к шаману. Отправились они на оленях. Поначалу Лиза боялась садиться на животное – женщины в стойбище прыснули в кулак. Эликан строго взглянул на них, и смех мгновенно притих.

– Иди сюда, – позвал он Лизу. – Посмотри оленю в глаза. Разве можно с такими глазами делать худо?

Лиза увидела виноватые глаза животного, и от этого ей стало немного стыдно. С помощью старика она уселась на оленя и посмотрела на мужа.

– Хорошо, привыкнешь, – сказал Эликан и пошёл к костру.

Евсей присел рядом и стал смотреть на огонь.

– Шаман сказал Оробаку, когда он вылечит белую женщину, духи подарят ему сына. Вот он и поторопился в дорогу.

– Лиза вроде бы не болеет, – сказал Евсей.

– Шаман сказал привести. Он знает всё. Помнишь его – вы к нему ходили?

– Улубек, кажется, – вспомнил Евсей.

– Верно, Улубек, хороший шаман, зря не скажет и не позовёт. Расскажи мне, Евсей, что там у вас хорошего? Люди говорят, что только плохое осталось, верно это? На суглане я ничего не сумел узнать, а что услышал, то совсем не понял.

Евсей рассказал, что знал о событиях в Тайшете и округе. Передал, чем это может закончиться. Рассказал об опасениях Хрустова, который боялся, что новые власти могут запретить индивидуальную торговлю.

– Илья Саввич сказал, что на следующую весну ещё есть надежда прийти сюда, запасы товара имеются, а дальше ничего непонятно. Эликан, мне жаль, но лучше не станет. Мне тяжело об этом говорить, но я пока даже не знаю, что нас самих ждёт. Пока всё происходит далеко от нас, не на глазах, но может докатиться и до нашей деревни. К вам далеко, но посмотри: дорога наезженная – идёт сюда добытчик. Только с чем идёт и зачем? Остерегайтесь чужих людей, особо тех, кто сладко говорит.

– Думал, что ждёт меня спокойная старость, – вздохнул Эликан. – Последние годы было хорошо, спокойно, теперь опять пришла беда. Придётся уходить дальше и дальше. Только есть и граница, за которую нельзя шагнуть.

– Прав ты, Эликан, но надо жить: есть дети и внуки, кто их поведёт?

– Надо. – Старик раскурил свою трубку и замолчал.

А молодые тем временем уже подходили к чуму шамана.

Улубек ждал гостей на улице. Сидел у костра и вглядывался в пламя. Он слышал шаги оленей, тяжело приближавшихся к чуму. Улубек уже был одет и готов к камланию – время подходило.

– Здравствуй, Улубек, мы пришли, – сказал Оробак.

– Я ждал вас, у меня всё готово, – сказал шаман.

Он посмотрел на Родиона и Лизу, улыбнулся и кивнул, приглашая за собой. Чум для камлания стоял недалеко на пригорке, в него никто посторонний не может зайти без разрешения шамана. Одинокий чум выделялся на фоне звёздного неба, венчался ровным столбом дыма.

Лиза стала осматривать внутреннее убранство. Ей показалось, что эта комната из её детства, заполненная игрушками, только эти игрушки были очень серьёзными. Шаман усадил гостей позади костра и начал камлание. Это действо продолжалось долго: наконец-то обессиленный шаман упал на шкуры и притих. Уставшие Родион и Лиза не знали, что делать. Они сидели и смотрели на затихшего шамана. Наконец, Улубек зашевелился и сел напротив. Он долго внимательно смотрел на Родиона, изредка бросая взгляд на его жену.

– Я давно хотел посмотреть на человека, которого охраняет ваш Бог. Когда в прошлый раз я камлал, духи мне сказали, что ты под охраной Бога и все люди, кто рядом с тобой.

Родион смутился и покраснел от таких слов.

– На тебя плохо посмотрели и поставили крест, когда ты была ещё маленькой, – сказал Улубек Лизе. – Кто-то шибко хотел, чтобы у тебя не было детей. Духи помогли мне снять этот крест – теперь всё будет хорошо. Вот это я и хотел вам сказать. Идите вниз, я ещё останусь здесь. Там вы отдохнёте от дороги, и вас ждёт угощение.

Эта новость Лизу испугала, она разволновалась, едва сдерживала слёзы.

– Лиза, ты чего такая? – спросил Родион.

– Мне страшно, – тихо пробормотала она.

– Теперь бояться уже нечего, всё закончилось.

– А я всё равно боюсь.

– Это ты-то? Разве тебя можно напугать?

– В последнее время – можно. Я очень боюсь потерять тебя, просто не представляю, как бы я смогла жить, если бы это, не дай бог, случилось. Я боюсь, что ты меня бросишь, – добавила она, увидев его вопросительный взгляд. – Теперь вот этого известия боюсь, выходит, что меня кто-то сглазил в детстве?

– Теперь об этом говорить не стоит.

– Но я-то думать об этом буду.

– А ты роди Настеньку и не думай, – усмехнулся Родион.

– Тебе легко говорить. Это тебя кто-то там охраняет, а не меня.

– Теперь и тебя тоже.

Пришёл Улубек. Он раскурил трубку и позвал Оробака.

– Радуйся, охотник, будет теперь у тебя сын, – сказал он устало. Оробак бросился скакать вокруг костра, выкрикивая слова восторга.

Затем он принёс мешок с дарами для шамана. Гости вручили Улубеку свои подарки, затем все сидели в чуме, ели мясо и пили чай.

– Родя, а мясо несолёное, соли забыли положить?

– Нет, они так едят, у них чай солёный.

– Как, солёный?

– Они так едят. Ничего не солят, кроме чая и рыбы. Привыкли они так.

– Ты шутишь?

– Нет.

– Но я не могу несолёное мясо кушать.

– Вот, подсоли. – Он подал ей небольшой мешочек с солью. Шаман увидел мешочек, улыбнулся и кивнул Лизе, она посыпала солью мясо и принялась за угощение.

– Так хорошо? – спросил Улубек.

Лиза кивнула в ответ:

– Мы так не привыкли. У вас соли мало? – спросила девушка.

– Соли хватает, много соли даём оленям, а сами солим только чай. Лиза осмелела и спросила:

– А скоро у меня будут дети?

– Скоро, – ответил шаман. – Ты береги этот наряд, он будет амулетом для тебя и сохранит от злых духов.

Он протянул руку и тронул русые волосы девушки. Он ни разу не видел у женщин волосы цвета осенней травы.

Утром в чуме шамана не оказалось, гости уехали без него.

– Неудобно так уезжать, шаман обидится.

– Нет, шаман специально ушёл, чтобы удержать злых духов, боится, как бы они не поехали за нами, – ответил Оробак. – Теперь ты мне брат и твоя жена мне брат, – торжественно сказал карагас.

– Почему?

– Шаман сказал, что теперь и моя женка принесёт сына после того, как он полечил твою жёнку.

– Это как?

– Шаман сказал мне давно, что у меня до тех пор будут рождаться девки, пока он не вылечит жёнку моего белого друга. Вот теперь он сказал, что у меня будет сын.

Дорога домой оказалась легче и быстрее. Мужики ехали на санях, демонстративно держа оружие на виду, чтобы ни у кого не было желания испытать обоз на прочность, так сказал Родион. То ли это сработало, то ли просто повезло, но всё прошло тихо и спокойно. Даже в Благодатской не стали останавливаться, чтобы не терять время – дорога «падала». Солнце разрушало снег, он становился хрупким и проваливался, особенно на солнечных местах. В тени наст ещё был крепкий, поэтому нужно было торопиться. Ехали половину ночи, пользуясь наезженной дорогой и лунным светом. К утру подъехали к своей деревне. Пушнину выгрузили у Евсея и пошли домой спать.

Лиза открыла дверь в дом и тихонько вошла. В комнате было темно и тепло. Она присела на лавку и прислушалась: в углу на кровати сопел Мишка, сын Евсея, остававшийся хозяйничать, пока хозяева были в отъезде. Присмотревшись, Лиза прошла к своей постели, откинула покрывало и присела на край. Едва скинув с себя лишнюю одежду, она просто упала на подушку и мгновенно уснула. Когда пришёл Родион, в доме сопели уже двое. Чтобы подвинуть Лизу к стенке, пришлось взять её на руки, но она даже не проснулась, только лицо сделалось обиженным, словно у ребёнка.

К обеду, когда проснулся Родион, Мишки уже не было, печка топилась, и в чугуне варилось мясо. Лиза спала, разметав руки и чуть приоткрыв рот. Родион оделся и вышел на улицу. Брат уже возился во дворе. Евсей раскрыл амбар и приготовился перенести туда пушнину.

– Погоди, я помогу, – сказал Родион.

– Чего тут помогать? Больше разговоров.

Родион взял мешок со шкурками и понёс в амбар. Там мешки связывали попарно и подвешивали под потолок на крючья. Только так можно спасти товар от мышей.

– Отдохнул немного? – спросил Евсей.

– Поспал.

– Как жена, поедет ещё? – усмехнулся старший брат.

– Не знаю, спит ещё, надо баньку сегодня стопить да погреться, тогда можно будет и говорить.

– Я тоже буду топить.

– Тесть когда приедет?

– Должен на днях заявиться, надо пушнину сбывать. Чего её сторожить? Уже и боюсь его приезда – какие вести он привезёт?

Лиза ещё спала. Родион присел рядом на кровать, разглядывая жену.

– Не смотри на меня, я такая страшная, – пробормотала она и накрылась с головой одеялом.

– Вставай, страшилка, обедать будем, там нам Мишка мяса без соли наварил.

– Почему без соли? – спросила Лиза, выглядывая из-под одеяла.

– Сама спросишь потом, пошли, мяса поедим, бульона попьём, сил наберёмся, да я пойду баню топить. Хочешь в баньку?

– Только с тобой, без тебя не пойду.

– Вставай, я соберу на стол.

Родион поставил чугунок посреди стола, рядом была большая миска, в которую он выложил мясо и две небольших чашки, куда половником налил бульон.

– Мясо солёное? – спросила Лиза.

– Не знаю, Мишка варил, может, и не солил.

Лиза попробовала кусочек и расхохоталась.

– Что, несолёное?

– Да, – смеялась Лиза.

Родион попробовал мясо и пошёл за солонкой.

– Мишку надо свозить к карагасам – пусть поест мясо без соли.

После бани Лиза совсем не хотела вставать с постели.

– Меня кто-то сильно бил, всё болит, – жаловалась она. – Руку поднять не могу.

– Понятно, больше тебя никуда брать не будем, а то и вправду развалишься где-нибудь по дороге. А я ещё говорил Евсею, что ты молодец: всё вытерпела, не жаловалась, а оказывается, всё не так.

– И куда ты меня больше не возьмёшь? – спросила жена с любопытством.

– Куда тебя брать, если у тебя всё болит?

– Уже не болит, – сказала Лиза. – Так куда же ты меня не возьмёшь?

– Летом хотел сходить на Туманшет: рыбку половить, присмотреть места хорошие, может, сгодятся когда.

– Это же далеко?

– Нет, это поближе будет, но идти надо пешком, летом там не проедешь.

– А на олене?

– У тебя олени есть? – спросил Родион.

– Нет. Знаешь, я тебе хотела сказать, раньше я думала, что олени большие, просто огромные, а они маленькие и очень послушные. Зря мы не купили себе оленя, я его кормила бы.

– Олень не лошадь, не стреножишь его, а так он уйдёт от тебя.

– Жалко. Родя, а можно я с тобой пойду на Туманшет, я больше не буду жаловаться?

– Разве ты сможешь?

– Я всё смогу, хочешь, я буду щи варить тебе по вечерам на костре?

– А где капусту найдёшь?

– Ну, можно рыбу готовить.

– Ловить рыбу ты, конечно, умеешь?

– Я видела, как на палочку привязывают крючок и бросают в реку, а потом выдёргивают рыбку.

– Тогда придётся брать, – ответил муж, смеясь.

– Ура! А когда идём?

– Завтра.

– Нет, завтра не хочу, давай немного отдохнём, – сморщилась Лиза.

– Ладно, давай отдохнём, надо ещё и хлеб сеять и картошку садить, что ты, конечно, видела, как надо делать.

– Видела, а что мы сами будем сеять?

– Сами, сами, кто ж ещё?

– Здорово. Ты не думай, что я ничего не умею: меня Уля всему учит.