Текст книги "Услышать тебя..."
Автор книги: Вильям Козлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц)
С размаху сорвавшись с перекладины, Сергей красиво приземлился, но на ногах не удержался и шлепнулся на примятую траву. Лиля рассмеялась. Он пружинисто вскочил на ноги и уставился на нее.
– Спасибо за лилии, – сказала она. – Только мне больше нравятся полевые цветы.
– Выбросьте их.
– Вы все-таки ночью купались?
– Вода как парное молоко, – улыбнулся Сергей.– Вылезать не хотелось...
– Я не слышала, как вы лилии бросили в форточку. – Я их не бросал.
– Как же они попали в комнату?
– Правда, если они вам не нравятся, выбросьте,– сказал он.
– Вы слышали, как соловей пел на рассвете? – спросила Лиля.
– Соловей на рассвете? – переспросил он. – Нет, не слышал.
– А сейчас слышите? – прислушалась Лиля.
– Это дрозд-пересмешник, – улыбнулся Сергей.– Соловьи весной поют. И не в бору, а в роще.,.
– Я думала, соловей, – разочарованно протянула Лиля.
Откуда-то донесся звонкий удар молота о наковальню. И тут же, будто после вступления царь-колокола, рассыпалась мелкая дробь молотков-колокольчиков. Прошелестела через мост машина. Громко три раза кряду прокричал петух, но ему почему-то никто не отозвался, лишь коротко мекнула коза да глухо застучала бадья о сруб колодца.
– Сергей, – взглянула на него Лиля, – если я не напишу этот очерк, что будет?
– Конец света, – рассмеялся он, но, увидев, что она даже не улыбнулась, прибавил: – Я на всякий случай сделаю несколько лишних снимков... Не будет текста – дадим фотографии с расширенной подписью.
– Я на вас надеюсь, Сережа, – сказала Лиля и, взглянув на часы, вздохнула: – Через час открытие этой... ГРЭС, а мы еще не завтракали…
5
Прополоскав отпечатанные снимки в воде, Сергей промокнул их газетой, свернул в трубку и отправился к редактору. У Голобобова уже ждали его ответственный секретарь дядя Костя и завсельхозотделом Шабанов. Сергей расстелил на огромном редакторском столе газету и разложил снимки. Все склонились над ними. Сергей со скучающим видом стоял в стороне и разглядывал тщательно замаскированную лысину Александра Федоровича. Редкие черные с сединой волосы были аккуратно зачесаны от уха к уху. Однако лысина розово просвечивала.
– Ишь ты, артист, как снял, – сказал Голобобов.– Прямо Братская ГЭС. Я думаю, эту панораму мы и дадим на первую,полосу.
– Насчет первой полосы я не уверен, – сказал дядя Костя. – Ждем сообщения ТАСС о запуске нового спутника с рекордным весом...
– Фантастика! – восхищенно заметил Шабанов.
– Может, уже по радио передали? – сказал Сергей. Ему не терпелось уйти из кабинета. В отделе культуры есть репродуктор. Наверное, почти все сотрудники собрались там. ч
– Поставим снимок на вторую, а остальные четыре– вот этот, этот и эти два – поместим вместе с текстом на третьей полосе, – продолжал Александр Федо-
Дядя Костя положил макет на мокрые снимки и, низко нагнувшись (он был близорук), стал набрасывать красным карандашом четырехколонник с клише.
– Сколько строк текста? – спросил редактор, взглянув на Шабанова.
– Я еще не видел материала, – ответил тот.
– Мне нужно сто семьдесят строк, – сказал дядя Костя, измерив железной линейкой столбцы на макете.
– Где же текст? – спросил редактор.
Шабанов, моргая голубыми глазами, потер пальцами розовые пухлые щеки, пожал плечами:
– Она еще не пришла.
– Как не пришла? – Голобобов застучал короткими пальцами по столу, а это был недобрый признак.
– Материал на третью полосу буду засылать в набор через три часа, – сказал дядя Костя.
– Пойду посмотрю, может быть, уже на месте,– Шабанов поспешно покинул кабинет.
– Записывала она там хоть что-нибудь? – пытливо взглянул редактор на Волкова.
– Весь блокнот исчиркала, – сказал Сергей.
– Чует мое сердце, подведет нас эта красотка,– вздохнул Голобобов. – Ей-богу, ребята-практиканты гораздо толковее, чем девицы.
Вернулся Шабанов. Лицо у него озабоченное.
– Звонил в гостиницу, и там ее нет, – сказал он.– Исчезла.
– Не потерял ли ты девчонку где-нибудь по дороге? – хмуро пошутил редактор.
– Я разыщу ее, – сказал Сергей.
Забрал промокшую газету вместе со снимками и пошел к двери.
– Если у нее полный завал, забери блокнот и пулей сюда, – бросил вслед редактор. – Будете вместе с Шабановым расшифровывать... Фотоочерк должен быть в газете!
В фотолаборатории Сергей накатал отобранные редактором снимки на стекло и поставил на подоконник. Феликсу сказал, чтобы, как только отглянцуются, сразу начинал ретушировать. Снимки идут в номер. Заглянул в отдел культуры – там действительно полно народу. Поймав его вопрошающий взгляд, Миша Султанов отрицательно покачал головой, мол, сообщения еще не было. Прыгая через ступеньку, Сергей спустился вниз, завел мотоцикл и, оставив на дворе клубок синего дыма, умчался.
Сергей чувствовал себя виноватым во всем случившемся. Это ощущение вины не покидало его с тех самых пор, как они расстались с Лилей.
А случилось вот что.
После торжественного открытия ГРЭС, когда у Лили больше не осталось ни одного невыясненного вопроса, они уехали из Усть-Долысс. И надо же было Сергею снова остановиться у того самого моста, где Дятлинка впадает в лесное озеро! День был жаркий, и он предложил девушке выкупаться.
Они долго плавали в прохладной воде, потом загорали на чистом белом песке и смотрели, как у самого берега ходили в замшелых камнях полосатые окуни.
Через деревянный мост с шумом проносились машины, а здесь было, как в маленькой бухте, тихо и спокойно. Лиля лежала на спине и, прищурив глаза, смотрела на высокое розовое облако, остановившееся над озером. Сергей прикоснулся ладонью к ее плечу. Лиля даже не пошевелилась, все так же смотрела в небо. И тогда он, привстав, обнял ее за плечи и поцеловал. Девушка сильно уперлась кулаком ему в грудь и резко оттолкнула. Она тотчас вскочила и, сверху вниз глядя на него, холодно сказала:
– Принесите мне брюки и рубашку!
Не двигаясь, он смотрел на Лилю. Такой энергичный отпор сразу отрезвил его. К коленям, локтям и плечам девушки пристали желтые песчинки. Она загородила солнце, и волосы сияли вокруг ее лица. Глядя на нее, Сергей подумал, что не стоило бы ей злиться: красивые глаза сделались квадратными, ноздри расширились, губы некрасиво искривились...
– Вы меня напугали, – холодно сказала она. – Когда опять взбредет вам в голову такое, пожалуйста, предупредите меня...
– Следующего раза не будет, – пробурчал он, не очень-то веря в это, и тоже поднялся. Медленно переступая ногами по горячему песку, пошел к лужайке, взял ее одежду и так же медленно принес. Бросил ей на колени и хотел уйти, но она сказала:
– И вы такой же, как все... Неужели по-другому с девушкой нельзя?
– Придумайте что-нибудь пооригинальнее, – усмехнулся он.
Она уже успокоилась, и те неприятные черточки, которые Сергей заметил на ее лице, бесследно исчезли.
– Уйдите, пожалуйста, я переоденусь...
Когда они приехали в город и остановились у гостиницы, Лиля молча подождала, пока он отвяжет сумку, а Сергей не спешил, нарочно долго путался с резиновым жгутом, соображая: пригласить ее вечером в кино или нет? Вспомнив, что ей срочно нужно писать заметку, не сказал про кино, а предупредил, что отчет об открытии ГРЭС пойдет в послезавтрашний номер и сдать его нужно в сельхозотдел с утра. Лиля молча взяла сумку и пошла в гостиницу. Сергей смотрел ей вслед, но она так и не оглянулась. ..
И вот сейчас, подкатывая на «ИЖе» к гостинице, он снова подумал, что во всем виноват он один, но откуда ему было знать, что она такая недотрога? . .
Сергей справился у администраторши, в каком номере живет Земельская.
– Это которую из редакции разыскивают? Уже три раза звонили... Так ее нет в номере. Позавтракала и ушла. Куда ушла? Я за ней, молодой человек, не следила. ..
Сергей все-таки поднялся на второй этаж и заглянул в номер. Там как раз убирали: завывал пылесос, шевелились на сквозняке цветные портьеры. Выйдя на улицу, задумался: куда же она могла пойти? А что, если? .. Он вскочил на мотоцикл и через минуту был у здания городской библиотеки.
Лилю он увидел в читальном зале. Она склонилась над газетной подшивкой и покусывала пластмассовый кончик шариковой ручки. Глаза у нее были несчастные. Перед ней лежал девственно чистый лист бумаги. Сергей даже присвистнул от удивления. Блондинка, сидевшая у окна, по-видимому студентка, оторвалась от конспекта и осуждающе посмотрела на него.
– Сережа, – плачущим голосом сказала Лиля, – у меня ничегошеньки не получается...
Раскрыв сумку, она показала ему пачку исписанных и порванных листков.
– Вот уж рвать было незачем, – заметил Сергей.
– Понимаете, это плохо... Я сама чувствую это.
– Не повесть пишете – зарисовку!
– Мне стыдно такую белиберду показывать редактору. – Она запихала листки в сумку. – Меня выгонят, да? ..
Но он уже не слушал ее. Взглянув на часы, ринулся к двери, пробормотав на ходу:
– Я сейчас...
Лиля проводила его удивленным взглядом и снова уставилась на чистый лист бумаги. Правда, он уже не был совсем чистым: на лист упала одна крупная слеза, другая...
Спустившись в вестибюль библиотеки, Сергей постучал в кабинет директора. Там никого не было. Он вошел и, не затворяя дверь, присел к телефону. Набрав нужный номер, негромко сказал в трубку:
– Дядя Костя, это я, Сергей... Практикантка в библиотеке. .. Что она там делает? «Трех мушкетеров» читает. .. Ну, конечно, статью пишет. Да не беспокойтесь... Почти готова. В общем, к трем часам привезу в редакцию вместе со статьей. Сразу в машинописное бюро? Я не знаю... Да нет, вроде получается... Ладно, скажу.
Сергей повесил трубку, задумчиво посмотрел в окно, за которым виднелся толстый клен, взъерошил волосы на затылке и вышел из кабинета.
Без пятнадцати три «ИЖ» подлетел к редакции. Лиля едва успела слезть с седла, как из парадной навстречу вышел дядя Костя. Коренастый, белобрысый, с очками в черной оправе, он, не здороваясь, спросил:
– Где статья?
Лиля раскрыла сумочку и протянула несколько исписанных размашистым почерком листков. Дядя Костя близко поднес их к глазам, спрятавшимся за толстыми стеклами очков, молча повернулся и скрылся в парадной.
– Сам ответственный секретарь встречает вас,– улыбнулся Сергей.
Из окна второго этажа высунулась Машенька. Не удостоив Лилю взглядом, сухо сказала:
– Волков, к Александру Федоровичу!
– А вас – сам редактор, – улыбнулась Лиля.– Тоже неплохо!
Они вместе поднялись на второй этаж. В коридоре Лиля спросила:
– Вы не знаете, за что сердится на меня Машенька?
– Знаю, – ответил Сергей. —За то, что вы такая красивая... – И, прибавив шагу, скрылся в приемной.
Вернувшись от Голобобова, Сергей закрылся в фотолаборатории и стал печатать снимки. На самом большом формате отпечатал еще одну фотографию собаки. Долго смотрел на нее, потом бросил в ванну с водой. Отпечатал несколько снимков девчонки с портфелем. Один сильно увеличил. Тот самый, где Наташа сидит на ветке и смотрит на мир широко раскрытыми глазами. Потом сделал Лилины фотографии. Низко нагнувшись над столом, внимательно рассмотрел каждую. Один ее снимок на берегу озера тоже увеличил.
Потом стал разворачивать старые пленки и печатать подряд все, что раньше откладывал. Когда и эту работу закончил, облокотился о стол и задумался. В темной кабине, едва освещенной красным фонарем, было жарко и душно, но выходить не хотелось. Сегодня он написал первую свою корреспонденцию для газеты. Почему-то раньше такое и в голову не приходило. И самое удивительное, эта непривычная для него работа заняла немногим больше часа. Почти столько же Лиля переписывала. Писалось ему легко, с подъемом. Мысли обгоняли перо. Он слышал мощный шум хлынувшей через опущенную плотину воды, видел довольные лица людей. Написал о характере укрощенной реки, о живописных рощах на берегах, не забыл про закат... Сергей получал удовольствие от этой работы. Он совсем забыл про Лилю, сидевшую рядом тихо, как мышь. Она с удивлением смотрела на него. Слова, эпитеты, сравнения рождались мгновенно и свободно ложились на бумагу... Если бы Сергей в тот момент взглянул на девушку, то увидел бы на ее лице и удивление, и что-то еще. ..
– Сергей! – стучал в перегородку Феликс. – Оглох, что ли?!
– На орбите? – крикнул Сергей, не открывая дверь. – Что? – не понял Феликс.
– Спутник, спрашиваю, запустили?
Он вышел из лаборатории и зажмурился. Сколько раз он говорил себе, что сначала нужно дверь приотворить, привыкнуть немного к свету, а потом выходить. Теперь стой с минуту, как дурак, и хлопай глазами.
– Подписи я за тебя буду делать? – услышал он окающий голос дяди Кости. – Полоса сверстана, а подписей под снимками нет.
Глядя на очкастого, с лбом Сократа, ответственного секретаря, Сергей широко улыбнулся. «Полоса сверстана. . .– повторил он про себя прозвучавшие музыкой слова. – Значит, материал идет!»
– Чего это ты так развеселился? – подозрительно посмотрел на него дядя Костя. – Уж не держишь ли ты в своей будке вместо проявителя что-нибудь покрепче? Феликс приподнял голову и с любопытством взглянул на Сергея: а ну как и вправду есть что-нибудь спиртное? У художника-ретушера трещала голова с похмелья.
– Как материал? – спросил Сергей.
– Девчонка-то оказалась толковая... – рассеянно ответил дядя Костя, глядя через плечо Феликса на штриховой рисунок, который тот заканчивал. – Говорит, что это ее первая проба пера, а по почерку – опытная журналистка. .. В двух-трех местах только и поправил. И сократил начало.
– Черт возьми... – пробормотал Сергей. – Когда же спутник запустят? А может, он уже летает, а мы не знаем...
Ему очень хотелось еще поговорить с ответственным секретарем, но тот скомандовал:
– Бегом в машбюро! Продиктуй подписи и – ко мне!
– Слушаюсь, шеф! – гаркнул Сергей, вытянувшись по-военному в струнку.
– И эта дворняга будет у нас жить? – спросила мать.
– Он такой симпатяга, – сказал Сергей. – Даже умеет улыбаться.
– Что же он не улыбается? – полюбопытствовал Генка.
– От такой встречи, которую ему здесь оказали, впору заплакать, – усмехнулся Сергей.
– Ты что, серьезно хочешь, чтобы пес остался у нас? – поинтересовался отец. Он всего на два дня приехал из-под Риги, где прокладывал железнодорожную ветку, и вот такой сюрприз!
– Мы с ним на мотоцикле отмахали тридцать километров по проселку...
– Собаки и кошки всегда дорогу домой находят,– заметила мать,
– Сережа, скажи ему, чтобы улыбнулся, – попросил Генка.
– Он никому не помешает, – сказал Сергей.
– Никому, кроме меня, – ворчливо сказала мать.– Не хватало еще собаки на мою шею!
– Добро бы поросенок, – поддакнул отец. – От него хоть польза.
– Мы его будем долго-долго кормить, а потом съедим, как борова Ваську, – вполне серьезно изрек Валерка.
Все улыбнулись. Даже мать. Лишь Валерка, наклонив набок золотистую пушистую голову, внимательно и серьезно смотрел огромными синими глазами на собаку.
Все семейство Волковых собралось во дворе. Только что привезенная Сергеем собака смирно сидела у его ног и тоже с интересом рассматривала своих новых хозяев. Когда кто-нибудь говорил, ее стоявшие на макушке уши двигались и, как маленькие радары, поворачивались в сторону говорившего. Морда же была невозмутимо-неподвижной.
– А что это за порода? – поинтересовался отец.
– Неужели не видишь? – сказала мать. – Обыкновенная бездомная дворняга. Все ребра можно пересчитать. Где ты ее только подобрал?
– Собак ведь не едят, – сообразил Валерка. – Пусть живет.
– Я думаю, это помесь лайки с овчаркой, – сказал Сергей.
Собака подвигала ушами и вдруг два раза кивнула, будто подтверждая сказанное.
– Вы видели, она кивнула головой! – засмеялся Генка. – Сережа, можно я поглажу?
– А потом я, – с опаской протянул руку Валерка. Кудрявые светлые волосы на его голове сияли.
Собака внимательно посмотрела на Генку, потом на Валерку и улыбнулась. Приподняв сбоку мягкие черные губы, показала ослепительные клыки.
– Да, действительно, пес с юмором, – сказал отец.
– Над нами смеется, – ввернула мать.– Дескать, принимайте, люди добрые, еще одного нахлебника... Он ведь, наверное, прорву сожрет?
– Сереж, он будет меня защищать? – спросил Генка.—Я тут вчера с Гришкой подрался... – и прикусил язык, взглянув на мать. – Не то чтоб подрался, а так, поборолись. ..
– Вот, значит, кто тебе новую рубаху на груди рассадил, – покачала головой мать.
– Он пока будет жить в сарае, – сказал Сергей.– Генка, когда меня не будет дома, ты его...
– Ему надо уроки учить, а не с собакой возиться,– перебила мать.
– Я буду за ним ухаживать, – объявил Валерка.
– Я не испытываю особой любви к собакам, – сказал отец, – но раз уж пес здесь, о чем еще говорить?
– Вам-то что, – сказала мать. – Ты опять на два месяца уедешь прокладывать эту ветку, Сережка в командировку укатит, а с собакой возиться буду я.., Как хоть звать-то его?
– Дружок.
– Небось голодный? – посмотрела мать на Дружка.—Генка, там на полке синяя эмалированная миска с погнутым краем. Вылей в нее оставшийся в кастрюле суп... Или ладно, знаю я тебя, растяпу, лучше уж сама.
– Мам, я ему туда хлеба покрошу! – обрадовался Валерка. Он тоже понял, что собака остается.
Когда мать ушла, отец вытащил папиросы, закурил.
– У него хозяина не было? – спросил он.
– По-моему, этот пес сам выбирает себе хозяина,– сказал Сергей. – Я спрашивал, никто не знает в Кунье, откуда он взялся. Появился месяц назад, худой, ощетинившийся. Ни разу ничего ни у кого не украл, не попрошайничал. Днем слонялся по поселку. Причем не у каждого брал еду. У старушки одной и у официантки из чайной. Ночью ходил спать в лес. Один мужик как-то привязал его веревкой. Утром вышел во двор: веревка оборвана, а собаки нет... А мы с ним сразу подружились. Надо полагать, ни разу не ездил на мотоцикле, а только поманил – прыг на бензобак!
– Не покусал бы он кого... Теперь насчет этого строго. Наверное, надо у ветеринара зарегистрировать, ошейник купить?
– Завтра, – сказал Сергей.
– И все-таки, парень, чудной ты... Садишься на мотоцикл, мчишься куда-то и привозишь бездомную собаку. На кой черт она тебе понадобилась?
– Собака – друг человека, – улыбнулся Сергей.
– Тебе смешно, – нахмурился отец, – а матери нога я забота.
– Вот увидишь, она полюбит Дружка.
– Ты тут теперь за старшего, – сказал отец. – Сам понимаешь, с такой оравой матери трудно. А тут —собака!—Он сбоку взглянул на сына: —А может, мне его
с собой захватить? Там, в лесу, ему будет вольготно, да и нам веселее.
– Не поедет он с тобой, – убежденно сказал Сергей. – Говорю, он хозяином выбрал меня...
Дружок снова закивал головой и, подойдя к Сергею, лизнул в щеку.
– Видишь? – улыбнулся тот и повернулся к отцу: – Когда свою ветку-то закончишь?
– Закончу эту – пошлют строить другую, – вздохнул отец. – Уж скорее бы на пенсию, что ли? Надоело бобылем жить...
– Всегда так говоришь, – усмехнулся сын. – А поживешь с год дома – снова тянет тебя в туманную даль. ..
– Когда помоложе были, мать со мной хоть на край света, а потом вы один за другим пошли... Теперь ей и на день ко мне не вырваться.
– Приезжай почаще, – посоветовал Сергей.
– Это сейчас близко, а как под Мурманск пошлют? – задумчиво произнес отец. И, спохватившись, взглянул на сына: – Не говори пока матери... А то из дома прогонит!
– Вот ты говоришь, я старший, – сказал Сергей.– Не век же мне жить в родительском доме? ..
– Уж не жениться ли собрался? – покосился на него отец.
– Чем черт не шутит... – улыбнулся Сергей.
– Черт-то, может, и шутит, – затоптав окурок, сказал отец. – А ты с этим делом лучше не шути.
– Ты что, против? – удивленно взглянул на него сын.
– Ты меня не понял, – мягко ответил отец. – Женись, если это серьезно. Если веришь, что это надолго. А еще лучше – навсегда.
– Да я так... – сказал Сергей. – Когда-нибудь ведь надо жениться?
– Это дело не надо торопить, – улыбнулся отец.– Грянет, как с неба гром. И никто тебя не отговорит и не удержит. ..
Мать принесла миску с похлебкой, поставила перед собакой. Дружок взглянул на Сергея, тот кивнул. Пес подошел к миске, осторожно лизнул и улегся рядом.
– Гляди, еще фокусничает!—удивилась мать.– Суп ему не нравится.
– Может, прокис? – спросил Валерка, и все опять засмеялись.
– Стесняется, – сообразил Генка. – Давайте отойдем.
И действительно, когда все отошли к крыльцу, Дружок поднялся, низко опустил пушистый хвост и принялся лакать из миски.
– В сарае и так хлама много, – наблюдая за ним, сказала мать. – Пусть ночует в коридоре.
– Лучше в комнате, – предложил Валерка. – Тогда нас никто не украдет.
– Ты его с собой в кровать положи, —проворчала мать. – Глядишь, блохами с тобой поделится...
– Сереж, поехали на речку, помоем его с мылом? – сказал Генка.
– Заводи мотоцикл, – разрешил Сергей.
Сергей не спеша шагал по улице Ленина. Справа большие каменные дома, слева, там, где когда-то было болото, молодо зеленела тонконогая тополиная роща. От сквера тянуло горьковатым, терпким запахом и прохладой. У тротуара стояла голубая «Волга»-такси – они недавно появились в городе, – а шофер, глядя прямо перед собой, слушал приемник, и лицо у него было отсутствующее. Из открытых окон домов доносился взволнованный голос спортивного комментатора: «Наш нападающий один на один с вратарем. Пора бить, почему он медлит?! Удар! Гол!» И тут, казалось, тихая улица взорвалась оглушительным воплем тысяч голосов. Только сейчас Сергей сообразил, почему в городе так пустынно: все сидят у приемников и телевизоров и смотрят матч на первенство Европы. И хотя Сергей тоже болел за нашу сборную, он даже не вспомнил о матче, собираясь на свидание с Лилей. А теперь его неудержимо потянуло к телевизору. У театра на автобусной остановке Сергей увидел Павла Петровича Дадонова, который частенько бывал у них в редакции. Заведующий сектором печати обкома партии нервно расхаживал по асфальтированной площадке, то и дело взглядывая на часы. Заметив Волкова, бросился к нему.
– Какой счет?
– Наши только что забили гол,
– Слышал, – вздохнул Дадонов.
– Чего вы не смотрите по телевизору?
– А ты чего?
– Я тут с одним человеком договорился,.
– А я встречаю с работы жену.
И тут снова громовым ударом прокатился по улице тысячеголосый вопль.
– Как назло, автобуса нет, – сказал Дадонов. – Сергей, будь друг, сбегай к кому-нибудь, узнай, какой счет? – Он снова взглянул на часы. – До конца первого тайма еще пятнадцать минут.
Сергей улыбнулся и перешел улицу. Ему и самому не терпелось узнать, как идет игра. В первой же квартире дома напротив дверь была распахнута. Сергей для порядка постучал, но никто даже не оглянулся. В углу у окна ярко светился экран телевизора. На экране бегали маленькие фигурки футболистов. В комнате было человек десять. Сидевший на диване немолодой человек встал, принес из смежной комнаты круглый стул и доставил перед Сергеем. Тот присел для приличия и шепотом спросил, какой счет.
– Два-два, – тоже шепотом ответил человек, не спуская глаз с экрана.
Сергей благодарно кивнул – человек даже не заметил – и на цыпочках вышел из комнаты.
На автобусной остановке ждал Дадонов. И не один. Рядом с ним стояла невысокая женщина с усталым лицом.
– Счет? – еще издали спросил Дадонов. Сергей ответил.
– Познакомься с моей женой, – спохватился Павел Петрович.
Женщина улыбнулась и протянула руку.
– Екатерина Ивановна, – сказала она. —А вас я знаю давно. По снимкам в газете.
– Пошли к нам, – пригласил Дадонов. – У меня на случай победы нашей сборной кое-что припасено...
– А если поражение? – улыбнулась Екатерина Ивановна.
– Тьфу-тьфу!—сплюнул через плечо Павел Петрович.– Тогда с горя!
И хотя Сергею нравился Дадонов и жена у него, видно, славная, он отказался,
– Кто же в такой ответственный день назначает свидания! – сказал Дадонов.
Улица шумно вздохнула, набрала в легкие побольше воздуху, и.. . ничего не случилось.
– Промазал! – сказал Павел Петрович, чутко прислушавшись.– Катя, домой! Что-то опять назревает...
Он пожал Сергею руку, обнял за плечи жену, и они ушли.
Когда Сергей добрался до гостиницы, Лили еще не было. Прислонившись к толстому клену, он не спускал глаз с двери. Вот дверь дрогнула, заскрипела, и из вестибюля вышел невысокий стройный человек с тонкими черными усиками и в большой ворсистой кепке. Человек в кепке пританцовывающей походкой направился в сторону театра. Сергей вдруг подумал, что этот человек, возможно, сидел с Лилей в ресторане за одним столом, смотрел ка нее, разговаривал. И наверняка она ему понравилась, а такие вот, с усиками и в кепках, очень настырные. Правда, он слышал, чернявым южанам больше правятся блондинки.
Лиля появилась неожиданно, остановилась, посмотрела направо-налево, увидела его и улыбнулась.
– Я смотрела футбол по телевизору... – сообщила она.—Ты знаешь, наши проигрывают.
– Куда пойдем?– спросил Сергей. – Это твой город. Веди, Сусанин!
Они пошли к площади. На улице ни души. Даже машин не видно. Хотя Сергей и был рослым парнем. Лиля на высоких пробковых каблуках казалась ненамного
ниже его. Настроение у нее было хорошее, она взяла его под руку.
– Все мужчины отчаянные болельщики, – сказала Лиля. – Я уже думала, ты не придешь.
– Я пришел бы, даже если бы случилось землетрясение,– серьезно ответил Сергей.
Лиля сбоку взглянула на него смеющимися глазами и сжала его локоть.
– А я на такие героические поступки неспособна.
Они стояли на берегу и смотрели на речку. Сергей обнял девушку за плечи. В глянцевую неподвижность р.оды впечатались прибрежные кусты, россыпь блестящих звезд. Золотая лунная тропинка наискосок перекинулась с берега на берег. В ярком свете уличного фонаря роились ночные бабочки. На мост поднялась машина, и через речку неторопливо перебежали желтые и красные огоньки. За излучиной Дятлинки послышался гудок тепловоза. Мелодично простучали вдали по рельсам колеса поезда.
Ветер принес запах жасмина. Совсем близко негромко булькал фонтан. Не сговариваясь, они пошли в парк. Выбрали скамейку, над которой сомкнулись вершины деревьев.
– Здесь как в лесу, – сказала Лиля. – И никого нет.
Она прислонилась к его плечу и, запрокинув голову, смотрела сквозь густую листву на небо, стараясь разглядеть хотя бы одну звезду, но звезд не было видно: лишь большие и маленькие листья.
Сергей близко-близко видел ее блестевшие глаза, полураскрытые губы, завиток ее волос щекотал ему под-бродок; всего чуть-чуть нужно наклониться, и их губы встретятся... Но он лишь смотрел на нее. В нем поднималась нежность к этой девушке, и было странно, что несколько дней назад они не знали друг друга. Он еще не пытался заглянуть в себя и понять, что же произошло. Ему было хорошо рядом с ней, а когда он оказывался один, то сразу чувствовал, как не хватает ее... И не ради красного словца признался он ей, что пришел бы на свидание даже случись землетрясение. Не пришел бы, прибежал, хоть и земля бы под ногами колебалась и рушились здания. . Он совсем не знал ее. Как она жила до встречи с ним? И вообще, что она за человек? Нельзя сказать, что это его не интересовало, но главное – она существует на белом свете, сидит рядом, и ему хорошо с ней. Говорит она или молчит – это не имеет значения. Она существует, и он чувствует это каждой клеткой своего тела. Сергей как-то не задумывался о том, что такое любовь. И сейчас он не знал, любовь это или нет... Наверное, у каждого это бывает по-разному... Готовых шаблонов тут нет.
Ни с одной девушкой он еще не испытывал такого волнения, возбуждения. Мир как бы раздваивался: один – обычный, суетливый, полный забот и тревог, и второй – ни на что не похожий, в котором только он и Лиля. Вроде фотографии: отчетливый крупный план– он и Лиля... и смазанный, туманный фон – все остальное.
Сергей был в том состоянии, когда невозможно размышлять, что-то анализировать, прикидывать. Ему это просто и в голову не приходило. Глубокое чувство к Лиле пришло к нему, как после ночи приходит рассвет. Закономерно и неотвратимо. Когда он оставался один, то думал не о том, какая она, Лиля, что за человек,– он думал о том, где она, что она сейчас делает и почему ее нет рядом. .. Что-то изменилось и в ритме его жизни: теперь прожитые дни он измерял не часами, а ожиданием Лили, встречами с ней и временем между встречами.
Так что же это такое: любовь или нет? ..
Он все-таки нагнулся и поцеловал ее. Блестящие, широко распахнутые глаза сузились и совсем закрылись. Он целовал ее в губы, щеки, нос, подбородок и не знал, отвечает она ему или нет.
– Мы с ума сошли, – опомнилась Лиля, когда они сползли на самый край скамейки. – Я потеряла гребенку!
Он стал шарить ладонями под скамейкой. Ее колени совсем рядом. Он прижался к ним лицом, забыв про гребенку.
– Вот она! – воскликнула Лиля, подымаясь. – Она упала на скамейку…
– Упала? – тупо переспросил Сергей и, отпустив ее ноги, тоже встал.
Закинув руки, Лиля поправляла прическу и смотрела на него. Над головой треснул сучок, большая птица захлопала крыльями, завозилась в листве. Он нагнулся и легко подхватил девушку на руки. Обхватив его за шею и растерявшись от неожиданности, она притихла в крепких объятиях, как ребенок. Прямо по газону он понес ее в глубь парка. Высокая трава хлестала его по ногам, трещали кусты, а птицы на деревьях хриплыми криками выражали свое неодобрение.
Лиля понимала, что нужно протестовать, вырываться, но она молчала и слушала, как стучит его сердце. «Сильный парень... – думала она. – Несет на руках, как пушинку!»
Не надеясь, что он послушает ее, Лиля негромко сказала:
– Я верю, что ты очень сильный, но... Отпусти меня, Сережа!
Он не сразу остановился, сделал еще несколько шагов, будто прислушиваясь к себе. Наконец остановился, поставил ее на землю, Они стояли под огромным кленом, а немного в стороне сквозь ветви блестела круглая крыша летнего павильона.
– Это ведь глупо, Сережа, —сказала Лиля, еще не веря, что все кончилось.
– Что глупо? – глухо спросил он.
«Боже мой, какой он смешной! – подумала Лиля.– И кажется, не на шутку влюблен...» Оттого, что она вдруг сейчас поняла это и так неожиданно почувствовала свою власть над ним, ей стало весело.
– Слышал такую песенку: «И зачем такая страсть, и зачем красотку красть...» – Лиля рассмеялась.– Дальше не помню...
– Пожалуй, зря я тебя отпустил, – помолчав, сказал Сергей.
– Мне, конечно, было бы трудно с тобой справиться. ..
– Я с девчонками не воюю.
– О чем же тогда жалеешь?
– Я жалею?! – воскликнул он. – Я жалею, что раньше тебя не встретил!
– Не жалей, Сережа…
Он посмотрел ей в глаза, и черные брови сошлись вместе. Лицо у него стало обиженным, как у ребенка.
– Я понимаю, у каждого из нас что-то осталось в прошлом... – сказал он. – Только мне наплевать на это прошлое! Есть настоящее, и есть ты! Прошлого уже нет. Оно кончилось.
– Кончилось… – вырвалось у нее. – Мне подруга сказала, когда я вернусь с практики... – Взглянув на Сергея, она умолкла.
