Текст книги "Услышать тебя..."
Автор книги: Вильям Козлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 39 страниц)
– Какими судьбами? – поинтересовался он, стараясь не переступать ту черту отчужденности, которая естественно возникла между ними. Но Лиля, очевидно, торопилась перейти эту черту, а зачем – пока ему было невдомек.
Шофер решил, что достаточно прохлаждаться на берегу озера, и оглушительно захлопнул багажник. Выпрямившись, вопросительно посмотрел в их сторону.
– Может быть, ты рассчитаешься за такси и отпустишь его? – сказала Лиля. – Я все-таки тебе сына привезла.
И Сергей улыбнулся про себя: в этом была вся она. Железная закваска Земельского: ничто в нашей жизни не делается даром! Сергей сходил в дом, взял деньги и рассчитался с шофером. И хотя он щедро заплатил ему, шофер замялся, состроив явно недовольную физиономию. Наконец объяснил, в чем дело:
– Дама обещала заплатить и за обратную дорогу… Такая глушь, где я найду пассажиров?
Сергей протянул еще пятерку. Таксист сразу заулыбался, снял фуражку и тепло со всеми распрощался. «Волга» развернулась и заныряла по ухабистой травянистой дороге. Ольховые кусты хлестали ее по округлым блестящим бокам.
– Папа! – возбужденно кричал Юра. – Тут рыбы полно! Дай удочку, я с лодки буду ловить!
Дружок суетился возле него, прыгал на грудь, стараясь лизнуть в лицо. Сергей и не подозревал, что они такие друзья.
– Он так скучал по тебе, – негромко сказала Ляля.– Мальчишки всегда больше тянутся к отцам.
Сергей не успел ответить: подбежал Юра и, ухватив за руку, увлек к дому, где стояли прислоненные к стене удочки.
– Где тут у тебя можно переодеться? – спросила Лиля.– Дорога была такая пыльная. .. Я хочу выкупаться.
Она взяла сумку и вошла в дом, а Сергей выбрал сыну удочку полегче, положил в жестяную банку из-под зубного порошка червей, хранившихся в деревянном ящике с черноземом, и, протащив лодку с сыном по камышам до того самого места, где он подкармливал рыбу, заякорил ее. Дружок побегал-побегал по берегу и с шумом ворвался в камыши. Подплыв к лодке, смешно задрал морду и стал царапать передними лапами по металлической обшивке. Пришлось и его посадить в лодку. Дружок сгорбился, опустил голову и обдал Юру с головы до ног мелкими брызгами.
Из дома в зеленом купальнике вышла Лиля. Волосы подвязаны косынкой. Улыбаясь, она осторожно ступала по горячему песку, – Тут нет коряг и камней? – спросила она, проходя мимо, и сбоку взглянула на Сергея, оценивая, какое произвела впечатление.
«Какого черта тебя-то сюда принесло?» – тоскливо подумал он.
Лиля потрогала ногой воду.
– Холодная... – передернула она плечами и, улыбнувшись, вошла в озеро.
– Папа, иди сюда! – кричал сын. – Я рыбку поймал!
Сергей медленно греб вдоль берега. Металлические весла гремели в уключинах, всплескивала вода. «Казанка» больше приспособлена ходить под мотором, чем на веслах. Лиля сидела на носу, опустив руку в тихую, спокойную воду. Она была в коротком ситцевом платье без рукавов и босиком. Волосы Лиля перетянула узкой шелковой лентой. Если ее лицо было безмятежно спокойным– Лиля наслаждалась прекрасным теплым вечером,– то Сергей выглядел хмурым и задумчивым. Равномерно опускал весла в воду и, откидываясь назад, с силой нажимал на них, хотя торопиться было некуда, да и лодка все равно не развивала большой скорости.
Когда Лиля попросила покатать ее по озеру, Сергей предложил поехать с ними и сыну, но тот ни в какую не захотел расставаться с удочкой. Ему очень понравилось рыбу удить. Отсюда видна была длинная бамбуковая удочка и слышались звонкие шлепки – это Юра воевал с комарами, которые яростно атаковали его в камышах. Однако упрямый мальчишка не желал выходить на берег, где его поджидал Дружок.
Солнце огромным красным шаром повисло над бором. Одно-единственное большое облако, похожее на перевернутую грушу, зрело на глазах, меняя оттенки. В стороне пролетел зеленый вертолет. Он скрылся в той стороне, где садилось солнце.
– Ты не рад, что мы приехали? – спросила Лиля.
– Спасибо, что привезла сына.
– Что же ты не спросишь, как я устроилась в Москве?
– Как ты устроилась в Москве? – спросил он.
– На будущий год мы въедем в двухкомнатую кооперативную квартиру на улице Панферова. Это совсем рядом с Ленинским проспектом.
– Поздравляю.
– Я думала, ты женился на своей амазонке.
– Не называй ее так, – сказал Сергей.
– И вдруг узнаю: она вышла замуж за другого и уехала из этого города. Это правда?
– Правда.
– У вас ведь была такая любовь...
– Мне не хочется об этом говорить.
Лиля помолчала, глядя в воду. Безмятежно спокойное выражение исчезло с ее лица: хмуря лоб, она раздумывала над чем-то. Наверное, досадовала, что не получается такого разговора, которого она хотела бы.
– Как говорится, дело прошлое... – сказала Лиля. – Это ты из-за нее пострадал?
– Не понимаю.
– Из-за амазонки тебя чуть не зарезали?
– Да нет, она тут ни при чем, – с досадой сказал Сергей.
– Значит, другая?
– Ты ведь сама не веришь в это, – усмехнулся Сергей.
– Я страшно разозлилась, встретив ее в больнице. . . – Лиля сбоку взглянула на него. – Она тебе туда апельсины принесла...
– Не помню, – сказал Сергей.
– И все-таки я не понимаю: почему вы не вместе?
– И не старайся: не поймешь... Признаться, я и сам не понимаю.
– Странно, – задумчиво произнесла Лиля.
– Что странно?
– Столько лет мы были вместе, а я тебя так и не поняла.
– Ты и не старалась.
– По-моему, ты и сам себя не понимаешь. Сергей промолчал.
– И надолго ты поселился в этой глуши? – перевела разговор на другое Лиля.
– Да нет, скоро возвращаюсь в редакцию.
– А как твой роман... без названия?
– Послушался тебя и сжег.
– Надо же! А над чем сейчас работаешь?
– Повесть заканчиваю.
– Напечатают?
– Думаю, что да.
– Я читала в «Неделе» отрывок. Неплохо.
– Ну, спасибо, – сказал он.
– Уехать так надолго из большого города в дикую глушь, жить в избушке на курьих ножках и ловить каких-то жуликов.,.
– Браконьеров, – улыбнулся Сергей.
– Это какой-то бред! В тебя, мне рассказывали, стреляли? И даже ранили? Зачем тебе все это?
– Не все ли равно, с кем воевать? – усмехнулся Сергей. – В редакции с Лобановым или здесь с браконьерами? Здесь даже интереснее и честнее. Наверняка знаешь, кто враг.
– Нормально, как все, ты жить не можешь.
– Наверное, так,
– Почему бы тебе не уехать в другой город? Ты ведь отличный журналист. Смог бы в центральной газете устроиться.
– Если я правильно понял, ты меня приглашаешь в Москву? – насмешливо взглянул на нее Сергей.
– Это от тебя зависит.,,
– А как же тот… твой майор? Да, я слышал, его повысили в звании...
– Я ведь не спрашиваю про твоих женщин! Наверное, нет отбоя?
– Поэтому я сюда от них и сбежал, – улыбнулся Сергей.
– В Москве ты… мы могли бы начать новую жизнь. .. Другой город, люди, обстановка...
– А как на это посмотрит твой папочка?
– При чем тут он?
– Может быть, ты и права: он ни при чем.
– У нас ведь сын, – сказала она. – И ему нужен отец.
– Я рад, что ты это поняла.
– Ради Юры я готова... все забыть.
– В это я не верю: ты ничего не забываешь, – заметил он.
– И тебя не волнует, что у Юры не будет отца?
– Зачем же ты меня хоронишь? – усмехнулся он.
Лиля взглянула на него. Глаза ее влажно блестели. Можно было подумать, что на них слезы навернулись. И Лилин голос, когда она заговорила, был мягок и сердечен.
– Было же у нас, Сережа, и хорошее…
– Ты помнила только плохое, – ввернул он.
– Я много за эти месяцы думала о нас, о тебе...– продолжала она. – Наверное, в чем-то я была не права. Не спорю. Но, поверь, я хотела быть для тебя хорошей женой. И все силы прилагала, чтобы жизнь наша стала лучше... Но все мои усилия натыкались на твое упрямство! Мы давно бы могли уехать из этого города и зажить, как люди...
– А здесь живут не люди? – спросил он.
– Какое мне дело до других! – несколько повысила она голос. – Я женщина и в первую очередь думаю о себе, о своей семье. .. А ты оказался мне плохим помощником в устройстве нашей жизни. И тогда я поняла, что нам не по пути... Это и стало причиной нашего развода, но прожитые вместе годы не выбросишь из жизни... Я хочу сказать, что сейчас у меня нет уверенности, что я правильно поступила. Возможно, умом и понимаю, а вот сердцем... Может быть, нужно было еще подождать? Постараться получше тебя понять? Не знаю, как тебе, а мне тебя часто не хватает...
Сергей с любопытством смотрел на Лилю. Он даже грести перестал. Неужели она на самом деле верит, что после всего, что произошло, они смогут снова вместе жить? Два совершенно чужих человека, у которых только одно общее – это сын. Ни он, ни она не смогли перемениться за каких-то полгода, да и вряд ли вообще когда-либо переменятся...
Однако ковыряться во всем этом Сергею не хотелось, и он начистоту все ей высказал. То, что они совершенно разные и чужие люди, совместная жизнь это подтвердила. Нужно быть безумцами, чтобы снова сойтись и все повторить. Как сейчас они не понимают друг друга, так и никогда не поймут... Москва, конечно, прекрасный город, но Сергею совсем не хочется там жить. Здесь, на берегу этого озера, он чувствует себя великолепно. Здесь ему прекрасно пишется, а в последнее время он понял, что это главное в жизни. Только тогда он счастлив, когда за день напишет три-четыре страницы. Наверное, для семейной жизни, тем более с Лилей, он не годится, а жениться лишь для того, чтобы кто-то был рядом и создавал так называемый семейный уют, – это нечестно. Если он ничего не может дать женщине, то не имеет права и требовать чего бы то ни было. ..
Солнце спряталось за.соснами. В камышах все еще покачивалась удочка. Самого Юры не видно. Надоело и Дружку воевать с комарами. Он забрался под «Москвич», где обычно спал ночью.
– Наверное, мне не нужно было приезжать, – сказала Лиля.
– Я очень удивился.
– Ты прав, разбитый кувшин не склеишь... Это озеро, природа меня настроили на лирический лад... И потом, семь лет из жизни так просто не выкинешь.
– Это правда, – заметил Сергей.
– Ты меня отвезешь в город? У меня в гостинице заказан номер.
– А Юра? Ты его заберешь?
– Я тебе его оставлю, – улыбнулась Лиля. – Собственно, поэтому я и приехала...
– И стоило нам столько времени переливать из пустого в порожнее! – рассмеялся Сергей.
– Мы всей семьей уезжаем на пароходе по Волге. Я и подумала, что тебе представляется прекрасная возможность побыть месяц с сыном.
– Послушай, вот ты толковала, что сыну плохо без отца. Это все верно. И отцу плохо без сына... Отдай мне его!
– Ребенок не игрушка!
– Пусть пока поживет у меня, а там видно будет. ..
– Там видно будет... – повторила она, глядя на берег, где в камышах шевелилась, вздрагивала бамбуковая удочка.
– Он тебе не нужен, – сказал он. – Тем более сейчас, когда ты устраиваешь свою новую семейную жизнь.
– Я устрою, а вот ты – не уверена.
– Юрке будет лучше со мной, – сказал он.
– Мои родители не согласятся, – помолчав, ответила она. – Они очень привязались к нему.
– Опять родители! – с сердцем сказал он.
– Да, родители! – с вызовом взглянула она на него. – Они меня никогда не бросят в беде.
– Я рад за тебя, – пробормотал Сергей. Ему стало скучно. Он развернул лодку и стал грести к берегу.
– Ты спешишь? —спросила она.
– Лучше, если мы успеем в город засветло.
– У тебя ведь, кажется, две комнаты? Я могла бы одну ночь и здесь переночевать.
– Тебе не понравится, – сказал Сергей. – Кровать жесткая, комары... И сова по ночам кричит.
Они молча доплыли до берега. Сергей вытащил лодку на песок и подал Лиле руку. Она сошла на берег и, не выпуская его ладони, посмотрела в глаза:
– Тебе, действительно, хочется меня поскорее в город отвезти?
– Да, – сказал он и пошел заводить машину.
За эту неделю, которую они провели вдвоем на озере, сын доставил Сергею много радости, но и крепко огорчал иногда. Был он на редкость смышленым мальчишкой, начитанным, добрым, но подчас начинал капризничать, кривляться, дразнить Дружка. Пытался и грубить, но Сергей быстро поставил его на место. А однажды пригрозил к бабушке Тане в город отправить, если не образумится.
Вдвоем они ездили на Балаздыню и подкармливали маленькую пелядь, объезжали на моторке Большой и Малый Иваны, наведывались на «Москвиче» и на дальние озера.
Уже сейчас, всего лишь после нескольких месяцев надзора, Сергей с удовлетворением заметил, что нарушителей стало намного меньше. Судебный процесс над браконьерами, которых они задержали с Мальчишкиным, наделал в городе много шума, и отчаянного инспектора стали побаиваться. Конечно, злостные браконьеры не бросили свое хищническое занятие, но предпочитали держаться подальше от водоемов, которые охранял Волков. А озер в этом краю было много, и изредка наезжавший сюда Иван Ильич Вологжанин жаловался, что на других водоемах дело обстоит не так благополучно, как у Сергея.
Сегодня вечером Сергей покидает озеро Большой Иван, а замена все еще не прибыла. И хотя он понимал, что рано или поздно все равно придется уехать отсюда, было грустно. Полюбил он свою новую интересную работу. .. Пусть были и стычки с браконьерами, и выстрелы – все это и есть настоящие будни рыбинспектора. В этом отношении рыбинспектор похож на работника милиции, который в каждое свое дежурство рискует попасть в опасную переделку. Что же делать, если преступники разных мастей еще не перевелись у нас? ..
Здесь Сергей написал романтическую повесть о рыбинспекторе. Послал в журнал и сдал в областное издательство. Козодоеву повесть понравилась. Понравится ли в журнале? ..
Очерки о буднях рыбинспектора были напечатаны в газете. И люди всерьез задумались о судьбе нашей природы, об отношении к ней, об охране, – об этом говорят сотни писем, пришедших в редакцию. Бедная Валя Молчанова замучилась, отвечая на них.
Полюбил Сергей эти прекрасные края, озера Большой и Малый Иваны, речки, ручьи, сосновые боры... Кто приедет сюда вместо него? Вологжанин говорил, что еще рыбинспектора не подыскал. Сергею неделю назад нужно было возвращаться в редакцию – Дадонов, наверное, гром и молнии мечет! – а он не может уехать, не дождавшись замены. Вот так все бросить, как есть, завести машину и уехать в город?! А как же дом, Лодка, оборудование? И потом, лишь только браконьеры пронюхают, что в избушке никто не живет, они налетят сюда, как воронье. Начался ход рыбы, и сейчас ее можно центнерами черпать. Судак и угорь стали на удочку попадаться, а такое случается редко.
Как-то забарахлил мотор, и Сергей, достав брезентовую сумку с инструментом, принялся разбирать систему зажигания. Юра, воспользовавшись вынужденной остановкой, быстро собрал удочку и, нанизав на крючок червяка, забросил. Тотчас поклевка. Так мог брать только голодный окунь. За каких-то полчаса Юра натягал почти полное ведро ровных крупных окуней. Глаза у него сверкали, на губах довольная улыбка. Он гордо поглядывал на занятого работой отца, дескать, посмотри, какой я молодец. Однако отец помалкивал. Утром, встав на рассвете, Юра прямо с берега наловил десятка два крупных подлещиков, которых решено было отвезти бабушке Тане в подарок. Сами они уже на рыбу смотреть не могли. Уха, жареная рыба, вяленые подлещики и плотва, рыбные котлеты – все это им надоело.
Окунь как с ума сошел; едва леска уходила под воду, следовала энергичная поклевка и зеленый полосатый дурачишка стремительно чертил воду, пока не оказывался в лодке. Юра, торопясь, срывал его с крючка и, поправив растерзанного червя, снова забрасывал удочку, и снова поклевка. Щеки у сына разгорелись, руки дрожали от охотничьего азарта, а Сергей, поглядывая на него, все больше хмурился.
– Папа, уже полное ведро! – сообщил сын. – Брось мне подсачок, я туда буду складывать.
– Что складывать? – спросил Сергей.
– Окуней! – удивился сын несообразительности отца.
– А зачем они тебе?
– Ты посмотри, как клюет!
– Ну, а если будет брать до вечера, и ночью, и завтра весь день, ты будешь ловить? Если лодка наполнится рыбой до краев, ты все равно будешь ловить? Даже если она пойдет от тяжести на дно, ты все рвано будешь хватать и там, под водой?
Юра опустил удочку с дергающимся на леске окунем и изумленно уставился на отца. В больших карих глазах растерянность. Он все еще не понимал, шутит отец или говорит всерьез. Губы его то складывались в чуть приметную улыбку, то сердито поджимались.
– Ты не хочешь, чтобы я ловил? – с обидой спросил он после долгого молчания.
– Я не хочу, чтобы мой сын был жадным.
– Мне этой рыбы и даром не надо.
– Вот это и плохо, Юра. Если бы ты был голодным и тебе необходима была рыба, я вместе с тобой радовался бы улову, но ни тебе, ни мне, ни твоей бабушке эта рыба не нужна. Зачем же так остервенело ее уничтожать? Ты возьми в руки окуня и рассмотри его хорошенько. Какой он стал некрасивый и бледный! Куда подевались все его яркие краски? А если ты выпотрошишь его, то заметишь икру. Теперь подумай, сколько существ ты лишил жизни. И ради чего? Ради постыдного человеческого азарта. Тебе рыба не нужна. Тебе нравится выхватывать ее из воды, а потом бросить на берегу и пусть вороны растаскивают. Озеро не бездонная бочка. Все, что оттуда вытащишь, никогда не вернется обратно.
– Почему не вернется? – спросил Юра. Встал и, с трудом подняв ведро, вывалил вместе с водой всю рыбу в озеро. Живые окуни, ошалело поплавав на поверхности, ушли в глубину, а мертвая рыба осталась плавать кверху брюхом. Сергей веслом подгреб к лодке окуней и снова побросал в пустое ведро. Юра тем временем осторожно освободил от крючка последнего пойманного на удочку окуня и, внимательно посмотрев на него, отпустил. Красноперый окунь взбулькнул и исчез в прозрачной синеватой воде.
– Что я говорил? – сказал Сергей. – Тебе рыба не нужна, и ты ее, не задумываясь, вывалил в озеро.
– Нет, я подумал, – ответил сын.
– Озеро не помойка, – заметил отец.
– И так нехорошо, и этак плохо, – с обидой сказал сын.
– Вывод? – улыбнулся Сергей. – Прежде чем что-либо сделать – подумай. Как говорится, семь раз отмерь и один раз...
– Я знаю эту поговорку, – перебил Юра и, отвернувшись, стал смотреть в воду.
– А ты, брат, обидчивый.
– Почему же ты мне раньше не сказал? – кивнул сын на ведро с окунями.
– Надеялся, сам сообразишь, – сказал Сергей. – Не всегда тебе в жизни все будут подсказывать.
– В Андижане дедушка взял меня на охоту. С нами была спаниелька Муза. Дедушка настрелял тридцать кекликов, а еще пять мы не нашли. Он заставил Музу искать, а когда она прибежала ни с чем, дедушка огрел ее прикладом. Муза завизжала и куда-то умчалась. Больше мы ее не видели. А когда возвращались домой, дедушка подстрелил еще четыре горлинки, но мы их не стали брать. Они так и остались валяться под деревьями...
– Твой дедушка герой... – сказал Сергей.
– Мы только десять кекликов съели, а двадцать испортились, и дедушка зарыл их в саду у арыка. Даже перья не ощипали.
– Я бы очень не хотел, чтобы ты был похож на дедушку,– сказал Сергей.
– А Муза так и не вернулась домой, – вздохнул Юра. – Я с ней очень дружил. Два дня подряд я бегал в горы и звал ее. У Музы были длинные, до самой земли, черные уши и пушистые серебристые ноги. Я спал в саду под пологом, а Муза под моей кроватью. Когда она зевала, у нее всегда зубы клацали. Потом дедушка купил сеттера Весту... Скажи, папа, почему дедушкины собаки Джим и Веста, когда он приходит с работы, начинают повизгивать и на брюхе ползти к нему? И глаза у них всегда виноватые. .. А Дружок почему-то никого не боится. Подходит ко всем, как равный, и кладет лапу на колени, и смотрит в глаза. Помнишь, когда я ударил его, так он губу оттопырил и зубы показал, а потом до самого вечера не подходил ко мне, а на Весту или Джима крикнешь – они сразу хвост поджимают и прячутся в конуру.
– А ты сам подумай, почему так происходит?
– Ты совсем непохож на дедушку, – сказал Юра. – Если бы я наловил столько рыбы, он похвалил бы меня, это точно, а ты вот рассердился...
– Наверное, потому, что мы с твоим дедушкой разные люди, и собаки наши непохожи.
– Наверное, – подумав, согласился Юра.
Сергей наконец запустил мотор, и они, обогнув зеленый остров, устремились к берегу. Юра сидел на носу и задумчиво смотрел прямо перед собой. Ветер трепал его темно-русые волосы. Шея у мальчика была длинная и тонкая. Лицом он больше на мать похож, а вот фигурой– вылитый он, Сергей. Уши по-мальчишески большие и оттопыренные. И типично мальчишеская ямка на шее, и угловатость длинной фигуры, и нежный пушок на щеках, и встопорщенный ветром хохол на голове вызвали у Сергея дотоле неизведанные глубокие чувства. Да это же его собственный сын! Даже линиями тела он повторяет его, Сергея Волкова! Этого долговязого мальчишку он когда-то держал за мягкую, как апельсин, голову, когда его купали в эмалированной ванне. И вот он здесь, с ним, немного еще чужой, но вместе с тем бесконечно родной и близкий. Боже мой, почему же он раньше не чувствовал никакой ответственности за своего сына? Конечно, он вспоминал его, но, вспоминая сына, невольно вспоминал и его мать, о которой совсем не хотел думать. Но если его мать стала для него чужим человеком, то какое он имел право распространять это и на сына? Своего единственного сына. И только сейчас Сергея захлестнул ужас: ведь он мог совсем потерять мальчишку! Навсегда! Этого угловатого, умного, доброго мальчишку, которого воспитывал ненавистный ему, Сергею, человек. Еще не зная, как все обернется и что нужно будет предпринять, Сергей понял, что с сыном он больше не расстанется ни за что на свете! Он и сам иногда ловил на себе задумчивый взгляд мальчика, который тоже решал про себя какую-то большую и сложную проблему. Конечно, Сергей мог бы вызвать его на откровенный разговор, но понимал, что это еще преждевременно. Мальчик привыкает к нему, преодолевая то неблагоприятное мнение об отце, которое ему внушили в Андижане и в Москве. Пусть он сам, если сможет, преодолеет отчужденность.
Вытаскивая лодку на берег, а затем снимая мотор,– Юра в это время отнес рыбу и удочки к дому, – Сергей окончательно решил для себя, что с сыном он больше не должен расставаться.
После обеда к нему подошел Юра. Одна рука его была спрятана за спину, на лице лукавая улыбка.
– Угадай, что у меня в руке? – спросил он.
– Синица, – сказал Сергей.
Юра высыпал из большого с кнопкой кошелька деньги на стол. Здесь были и бумажки, и юбилейные рубли, и мелочь.
– Вон сколько накопил! – с гордостью сказал он и взглянул на отца, ожидая похвалы. – Пятьдесят пять рублей восемьдесят копеек. Было шестьдесят, да я в городе четыре рубля двадцать копеек на мороженое истратил.
– Кто тебе дал эти деньги? – Сергей старался не смотреть на сына.
– Дедушка, – сказал Юра. – Он как выиграет в преферанс, так обязательно даст мне пять рублей, а один раз отвалил двадцать пять. И когда ему больные надают много денег, он со мной делится. А бабушка никогда не дает. Она жадина. Мама тоже за каждую копейку дрожит, хотя у нее на книжке много-много денег.
– Тебе очень нужны эти деньги?
Юра удивленно посмотрел на него, отвел глаза в сторону и задумался. Потом снова взглянул на отца ясными глазами.
– Возьми, если тебе надо, – сказал он и, небрежно запихав мелочь и бумажки в кошелек, протянул отцу.
– Когда тебе понадобятся деньги, скажи мне,– улыбнулся Сергей. Он не ожидал, что сын так легко расстанется со своими сбережениями. – И еще об одном я тебя попрошу: не копи больше, ладно?
– Разве это плохо? – удивился Юра.
– Если с таких лет тебе будут легко доставаться деньги, то и став взрослым ты будешь искать легких заработков.
– Дедушка сказал, что деньги нужно уметь делать, а это далеко не каждый может. Кто умеет делать деньги, тот всю жизнь счастливо проживет, а кто не умеет – так в бедности и нищете умрет.
– Ты очень был счастлив с этим кошельком?
– Не знаю, – подумав, сказал сын.
– Постарайся, если сможешь, выкинуть из головы всю ту чушь, что говорил тебе дедушка.
– А он мне сказал, чтобы я тебя не слушал, – отпарировал Юра.
Сергей засунул кошелек в карман и прислушался; вроде бы на мотоцикле кто-то приехал. Неужели новый рыбинспектор?
– Посмотри, кто там, – попросил он сына. Немного погодя на пороге появился улыбающийся
Игорь. Тот самый черноволосый парень, который лежал с Сергеем в одной палате. Ай да Вологжанин! Сумел-таки заполучить парнишку в свою контору!
– А ну-ка, повернись, сынку! – с улыбкой сказал Сергей. – Да ты совсем не хромаешь!
– Врач говорит, в том месте никогда больше не сломается: срослась на совесть!
– Я рад, что ты сюда приехал, – сказал Сергей. – Все-таки знакомый. А хозяйство на тебя оставляю большое.
– Я ведь временно, – ответил Игорь. – Участок большой, и сюда приглашают опытного инспектора. А меня Вологжанин обещал определить на другое озеро, что рядом с рыбзаводом. Младшим рыбинспектором.
– Не сразу Москва строилась, – улыбнулся Сергей.
– Я два месяца на рыбзаводе работал, – стал рассказывать Игорь. – А инспектором решил стать после того, как про вас в газете прочитал. Ну, про то, как вы поймали четырех браконьеров. И все ваши очерки прочитал. Пришел к Вологжанину, а он смеется, мол, я уже давно тебя жду...
Игорь возмужал, раздался в плечах, на верхней губе чернели незнакомые еще с бритвой юношеские усики. Даже не верилось, что этот высокий подвижной парень еще весной лежал на койке с подвешенной ногой и медсестры приносили ему утку...
– Пошли, покажу хозяйство, – сказал Сергей, – Как тебя Дружок встретил?
– Мы с ним сразу нашли общий язык, – улыбнулся Игорь.
– Тогда найдешь общий язык и с ежом Гошкой, и с лаской Нюркой. И не вздумай прогнать с чердака сову: она у меня на общественных началах работает ночным сторожем!
Игорь шел рядом с Сергеем и оглядывался. Ему нравилось это хозяйство. Дружок, не спуская с него настороженных глаз, следовал по пятам, но, видя, что хозяин хорошо относится к гостю, в последний раз обнюхал Игоря и, трубой вздернув вверх пушистый хвост, умчался вперед.
Сергей показал, где хранится горючее и запчасти, куда ставить на ночь мотор. Рассказал про все его капризы и, вытащив из кармана две запасные свечи, вручил Игорю.
– Три раза дерни, – учил он. – Не заведется – выворачивай свечу и ставь новую. Несколько раз перебирал карбюратор – все равно заливает свечу.
На берегу они остановились. Игорь с восхищением смотрел на раскинувшееся перед ним озеро, на далекие острова с застывшими над ними желтыми облаками. Сергей тоже смотрел на озеро и верил, что он сюда еще не раз вернется... И еще он ждал ястреба, с которым хотел попрощаться. И тот появился из-за гигантской сосны. Совсем низко прошел над берегом и, попав в воздушные струи, плавно и легко взмыл над притихшим озером. Два веерообразных распластанных крыла жарко блестели. Все выше и выше поднималась красивая птица над Большим Иваном.
– Не вздумай пальнуть в ястреба, – предупредил Сергей стоявшего рядом парня. – Он хозяин этого озера.
Тот улыбнулся:
– Я знаю, что ястреб птица полезная, и потом, без него озеро сразу осиротеет.
«Соображаешь...»– с теплотой подумал Сергей, а вслух сказал:
– Твои сверстники с девчонками на танцплощадках отплясывают, а ты вот выбрал такую отшельническую профессию...
– Наверное, я природу больше люблю, чем девчонок. ..
– И зря, – задумчиво сказал Сергей.
– Вы ведь тоже не старик...
– Я?—улыбнулся Сергей. – Что ты! Мне уже тысяча лет!..
7
Перед концом рабочего дня в редакцию прибежала Варя Мальчишкина.
– Ой, Наташка! Бежим скорее в универмаг, привезли французские костюмы! Представляешь себе: бежевый облегающий пиджак и брюки с расклешем... Я договорилась с Милой, продавщицей из трикотажного, она нам два оставила... Только просила побыстрее приходить, им долго под прилавком держать нельзя. Костюм – мечта! Нам все будут завидовать.
– Так много слов в минуту, – невесело улыбнулась Наташа. – Бежевый костюм... Все в нашем городе будут ходить в бежевых костюмах... Осень. Бежевый цвет как раз по сезону...
– Когда ты наденешь свой костюм, я – что-нибудь другое, и наоборот, – рассудительно заметила Варя.
– Это не страшно, – сказала Наташа. – Вряд ли придется нам вместе щеголять в одинаковых костюмах...
Только сейчас Варя обратила внимание, что подруга не такая, как всегда. И слушает невнимательно, и глаза какие-то отсутствующие. И будто не рада, что Варя с таким трудом договорилась насчет костюмов.
– Поругалась? – спросила Варька, когда они вышли на улицу.
– С кем?
– Со своим Сергеем...
– Я его с тех самых пор не видела... Был в городе, а ко мне так и не зашел... Почему не зашел, Варя?
Наташа впилась глазами в подругу. Лицо бледаое, зрачки расширены. Она даже остановилась.
– Ты из-за этого расстроилась? – удивилась подруга.
– Он никогда не полюбит меня, – сказала Наташа.– Я это почувствовала там, на озере... Он нес меня на руках в дом, гладил мои волосы, и ни разу не поцеловал, Варька! Понимаешь, ни разу! А я так этого хотела.
– Значит, не любит, – не задумываясь, ответила подруга.– Мои знакомые в первый же вечер лезут целоваться. ..
– Мне не надо его братской любви, – задумчиво сказала Наташа. – И я не терплю, когда меня жалеют.
– Моя мама говорит: сначала женщина пожалеет, а потом полюбит...
– Что это за мужчина, которого надо жалеть? – возразила Наташа. – Сергей бы обиделся, если бы его пожалели. Когда ему стало очень плохо, он уехал на это озеро и стал жить один… Наверное, только мужественные люди так могут.
– Послушай, поезжай к нему на озеро и скажи, что любишь и жить без него не можешь.
– Я сказала, да он не услышал… – невесело улыбнулась Наташа.
– Ты однолюбка, Наташка, – вздохнула Варя. – А я не могу долго любить одного.
– Послушай стихи Фета, – сказала Наташа:
Что такое день иль век
Перед тем, что бесконечно?
Хоть не вечен человек,
То, что вечно, – человечно.
– А мне Евтушенко нравится, – сказала Варя.– У него все понятно… И Диме – помнишь, я с ним дружила еще в десятом классе? – Евтушенко нравится. Он мне все время его стихи читал, только я ни одного не запомнила. .. А Эдик, с которым я на первом курсе... Он Есенина наизусть читал. Современных поэтов терпеть не мог. Да, чуть не забыла... На днях твоего Мишу встретила: у него мать заболела, и он не поехал на картошку. Вот умора, сделал мне предложение! Я, говорит, все рассчитал: как закончу университет, сразу поженимся и вместе поедем по распределению. Женатым в первую очередь дают квартиры.
– Он ведь математик... – заметила Наташа.
– Такой деловой, с ним не пропадешь... – Варя сбоку стрельнула глазами на подругу. – Может, выйти за него замуж?
– Миша хороший парень, – сказала Наташа.
– Почему же тогда сама за него замуж не вышла?
– Хороших парней много...
– Довольно туманная формулировка, – усмехнулась Варя.
– Пустой мы разговор с тобой завели, – сказала Наташа.
