Текст книги "Услышать тебя..."
Автор книги: Вильям Козлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 39 страниц)
Он нажал на кнопку и услышал знакомый дребезжащий звонок. .. Сейчас зашлепают знакомые шаги, щелкнет замок и после некоторой паузы Лиля спросит: «Это ты?»
Дверь отворилась, и Сергей увидел невысокую старушку в коричневой вязаной кофте. В руке стакан с мелко наструганной морковью.
– Вы к Льву Александровичу? – приветливо спросила старушка.
Сергей путано объяснил, что он здесь недавно жил и не успел еще всех знакомых оповестить – он как-то и не подумал об этом! – что у него сменился адрес. И поэтому, если есть для него какая-либо почта. . .
Старушка понимающе закивала, засеменила в комнату, но, тут же вернувшись, запоздало пригласила войти. Сергей сказал, что подождет на площадке. Ему совсем не хотелось заходить в свою бывшую квартиру, которая и пахла-то теперь иначе.
Старушка вручила ему несколько писем и бандероль. Сверху лежал желтоватый листок денежного перевода: гонорар из «Недели».
– Уже с месяц, как пришел перевод, а от вас ни слуху ни духу, – сказала старушка. – Лев Александрович звонил в редакцию, но там сказали, что вы в командировке. ..
Сергей поблагодарил старушку и по знакомым ступенькам спустился вниз. И сразу почувствовал облегчение, будто только что выполнил тяжелую работу.
Первым делом отправился на почту, там его отругали, заявив, что денежные переводы хранятся месяц, а потом их отсылают обратно. Однако деньги выдали. Купив в подарок матери электрический утюг – она давно хотела такой – и пару коробок с шоколадными конфетами для братьев, Сергей отправился домой, решив, что в редакцию придет после обеда, сейчас все равно там никого нет.
– Редко ты, сынок, теперь домой заглядываешь, – поблагодарив за подарок, упрекнула мать.
– Служба, мать, – сказал Сергей;
– Долго ли на машине? Сел – и через час дома.
– На машине? – усмехнулся Сергей. – Машина в отпуске. Отдыхает на курорте.
– В аварию попал? – всполошилась мать.
– Все в порядке, – успокоил Сергей, не вдаваясь в подробности.
– Белье-то привез или и без меня есть кому постирать?
– В следующий раз привезу,– улыбнулся Сергей.
– Бирюком ты там в глуши заделаешься, – покачала головой мать.
– Отец не собирается приехать? – перевел разговор на другое Сергей.
– Мальчишек отправлю к бабушке и сама к нему на недельку выберусь. . . Его аж за Мурманск занесло. Не молодой ведь, пора бы и к дому прибиться...
– Наверное, и я в него, – усмехнулся Сергей. – Путешественник.
– Бездомники вы, вот кто, – сказала мать. – Не можете и недели усидеть дома.
– Ты ведь от него не ушла?
– То я,– вздохнула мать. – А другая бы не выдержала.
Уплетая кислые щи, Сергей то и дело ловил на себе испытующий материнский взгляд. Наконец не выдержал и сказал:
– Ну, спрашивай, как я там живу, не страдаю ли по Лильке, не убиваюсь ли по сыну?
– Ты говорил, есть у тебя одна хорошая женщина…
– Нет ее, – резко сказал Сергей. – Была да сплыла: замуж за другого вышла и уехала.
– Нельзя тебе одному, сынок, не годится так! У каждого мужчины должна быть семья, а разве можно так, бобылем? Может, съездишь в Москву, как там. . . сына проведаешь. Валя Молчанова забегала как-то – она с Лилей переписывается, – так говорила, что Лиля-то про тебя все спрашивает и вроде жалеет, что у вас так получилось. . . Не будь уж таким гордым, сынок. Иногда надо и уступить, и простить.. . У вас ведь сын!
Сергей положил ложку на стол и посмотрел на мать.
– Давай внесем ясность в этот вопрос раз и навсегда: с Лилей у нас жизни не было и не будет. Поэтому и не может быть возврата к старому. Наша женитьба – это была ошибка, но винить тут никого нельзя. Жизненный опыт постигается с годами. Мне сдается, такой опыт я уже приобрел. И во второй раз подобную ошибку не совершу. Никогда больше, мама, не говори мне, чтобы я вернулся к ней, да и вряд ли она этого захочет.. . И не торопи меня с новой женитьбой. Всему свое время.
– За что дети-то страдают!
– Дети гораздо больше страдают, живя с родителями, ненавидящими друг друга.
– Я тут пирогов испекла, посылала Генку к тебе, а он не поехал. Обидел ты его чем-то. Я спрашивала, да разве от него чего толком добьешься. ..
– Запретил ему сетку ставить и перемет, – сказал Сергей. —А на удочку он, видите ли, не желает ловить. Воюю с браконьерами, а тут под боком свой вырос!
– Нашел он сетку-то, – вздохнула мать.
– А я-то удивляюсь, чего это братишка ко мне больше не приезжает. . . Он, оказывается, на других озерах браконьерничает! Ну, доберусь я до него. . .
– В институт и документы не стал подавать, с осени пойдет работать на тепловозоремонтный завод.
– Пускай поработает, – сказал Сергей.
После обеда он вышел в сад, приткнувшийся к самому дому, уселся на скамейку и стал просматривать почту. В бандероли прислали два экземпляра «Недели», в одном из писем сообщали, что его рыбацкий рассказ «Хитрая щука» запланирован в девятый номер молодежного журнала. Просили прислать фотографию и биографические данные. Это большая удача! Сергей написал этот рассказ в больнице и послал в журнал. Ему вернули. Послал во второй – опять завернули. И вот в третьем приняли!..
Радость переполняла его. Шутка ли, его первый рассказ будет напечатан в популярном журнале! И даже а фотографией. Этой нежданной радостью нужно было немедленно с кем-то поделиться. Позднее Сергей поймет, что многие люди гораздо охотнее выслушивают тебя и даже делают вид, что принимают близко к сердцу, если ты им рассказываешь про свои неудачи и горести, а когда заговоришь об успехе, большой удаче, глаза таких людей становятся пустыми и лица замкнутыми. Далеко не всех радуют успехи даже своих близких знакомых. .. Эту горькую истину пришлось Сергею Волкову узнать позже.
Все-таки он соскучился по городу. Приятно вот так после длительного отсутствия бродить по улицам, смотреть на прохожих. Отвык от такого количества людей...
Зашел на улицу Ленина в издательство. Козодоев как раз собрался куда-то уходить, но, увидев Сергея, затащил к себе в кабинет.
Поинтересовался жизнью на озере, посетовал, что так и не выбрался к нему на рыбалку: дела, командировки, текучка заела. . . Про брошюру не спросил, хотя Сергей думал, что он с этого и начнет. А поговорить надо было...
– Это будет не природоведческий очерк, а повесть, – без околичностей напрямик заявил Сергей. – Прикидывал и так и этак, материал тянет на повесть.
Козодоев почесал мизинцем переносицу. В светлых глазах усмешка.
– Я это понял, когда прочитал в «Неделе» отрывок,
– Подвел я вас?
– Пиши повесть, – сказал Александр Арсеньевич. – Другого я от тебя и не ожидал.
– У меня есть одна идея, – сказал Сергей. – Я предложу Дадонову серию очерков с места событий.
– Должен поддержать, – одобрил Козодоев.
– Бегу в редакцию! – заторопился Сергей. – Как там альманах?
– Я слышал, ты опять попал в переплет? – спросил . Александр Арсентьевич.
– Такая теперь у меня работа, – улыбнулся Сергей,
– Неужели нравится? – с любопытством посмотрел на него Козодоев.
– Нравится, – ответил Сергей. – Буду просить редактора, чтобы до осени продлил мою командировку.
– Ну, на это ты не рассчитывай, – рассмеялся Александр Арсентьевич.
Дадонов всерьез заинтересовался предложением Сергея. Вызвал Лобанова, Мишу Султанова и пожелал узнать их мнение. К великому удивлению Волкова, Лобанов согласился, что публикация в газете серии очерков с продолжением – стоящее дело, учитывая важность и злободневность поднятой темы. Султанов тоже не возражал.
Воспользовавшись благоприятной ситуацией, Сергей выпросил у редактора еще один месяц отпуска. Тот нехотя согласился.
Из кабинета вышли вместе с Лобановым. Тот даже пропустил его в дверях вперед. Сергей только диву давался: с чего бы это он такой внимательный и добрый?
Впрочем, все скоро стало ясно.
– У нас опять назревают перемены, – доверительно сообщил в коридоре Лобанов. – Поговаривают, что откроется вечерняя газета. . .
– А редактором назначают вас? – спросил Сергей,
– Обо мне и речи не может быть... Я свое место знаю... А вот тебя могут.
И тут только Сергей понял, что этот человек растерян и подавлен. В нем и следа не осталось от былой уверенности. То, что он остановил его в коридоре и затеял этот разговор, доказывало, что от новых перемен он не ждет для себя добра. И он на всякий случай заигрывает с ним, Сергеем: а вдруг и впрямь назначат редактором вечерней газеты? А с редакторами надо жить в мире...
И тут Сергей – он ни от кого еще не слыхал о каких – либо переменах – не удержался и нанес Лобанову жесточайший удар.
– А почему бы вам и не быть редактором? – простодушно заметил он. – Не обязательно городской газеты. Например, районной?
Уехать из большого города в районный центр – это для Лобанова трагедия. Сергей это знал и сознательно сказал это. Лобанова даже передернуло.
– Что ты застрял на этом озере? – перевел он разговор на другое. – С тоски можно помереть.
– Я не скучаю, – ответил Сергей и добавил доверительно: – Вы не расстраивайтесь, Тимофей Ильич, если пошлют в отдаленный район. .. Там тоже есть свои прелести: природа, озера, рыбалка. .. Вы любите рыбу ловить?
– Ну, трудись, —помрачнел Лобанов. – Присылай . очерки, будем печатать.
– За мной дело не станет. .. Вы знаете, как там, на природе, хорошо работается!
– Ладно, почитаем, – пробормотал Тимофей Ильич и, неожиданно сунув узкую ладонь Сергею – раньше он никогда этого не делал, – зашагал к своему кабинету.
– Да, а ты слышал, что тут выкинул Блохин? – вдруг остановился Лобанов.
Сергей молча смотрел на него: настроение сразу испортилось. Он знал, что ему предстоит неприятная встреча и разговор с Блохиным, и все оттягивал этот момент.
– Кстати, где он? – спросил Сергей.
– Погорел твой Блохин, – сказал Лобанов и скрылся в своем кабинете.
«Почему мой? – мрачно размышлял Сергей, шагая по коридору в кабинет Дадонова. – Скажет же такое: «твой Блохин!..»
В приемной повстречался с Валей Молчановой. Она только что вышла от редактора с исчерканной синими чернилами газетной полосой. От набранной жирными буквами страницы пахло типографской краской. Валя была сегодня дежурной по номеру. Маленькое розовое личико ее с пепельными кудряшками было серьезным. Под круглыми глазами обозначились мелкие морщинки – время не щадит никого.
– Письмо от Лили получила, – равнодушно сообщила она. А в глазах затаенная усмешка: как сейчас отреагирует на это известие Сергей?
А он молчал. Ему теперь это было совсем неинтересно. И ничего хорошего он не ожидал. Лилю он не видел с тех пор, как она уехала, да, признаться, и видеть не котел. Вот Юрку – другое дело. Мысли о том, как забрать от нее сына, не покидали его. Скрепя сердце он написал Земельскому письмо о том, что хочет повидаться с сыном, и спрашивал, как это лучше сделать: ему приехать или сын сам приедет сюда?.. Ответа он не получил.
Валя Молчанова между тем рассказывала, что Лиля встретила хорошего человека. Военного, подполковника...
– Смотри, повысили в звании... – усмехнулся Сергей.
Подполковник сделал Лиле предложение, и она, наверное, выйдет замуж за него... Он очень хороший человек, не то что...
– Про сына ничего не пишет? – перебил Сергей, он уже стал уставать от этой болтовни.
– Юра у ее родителей, – сообщила Валя. – Они его любят. . . В общем, он ей руки не свяжет.
– В этом я не сомневаюсь, – вырвалось у Сергея.
– И еще пишет, что с ужасом вспоминает, как она могла столько лет прожить в таком захолустном городишке и с таким мужем...
– Ужасный я человек, – вздохнул Сергей. – Повезло ей, что выходит замуж за другого...
– Повезло или нет, я не знаю, – холодно заметила Валя. – И еще сообщает, что ее родители усиленно хлопочут в Москве – Лилин отец познакомился на даче с каким-то важным генералом, – чтобы подполковника перевели из Ленинграда на хорошую работу в Москву. Ведь у Лили там строится кооперативная квартира... По-моему, трехкомнатная, в хорошем высотном доме.
– Зачем ты мне все это рассказываешь? – в упор посмотрел на нее Сергей. Наверное, лицо у него было очень жесткое, потому что Валя заморгала глазами и растерянно пролепетала:
– Я думала, тебе это интересно. ..
– Она просит тебя все это мне рассказывать?
– Если ты не хочешь.. .
– Не хочу, – отрезал Сергей и, нахмурившись, постучал в дверь редактора.
Валя взглянула на себя в маленькое зеркало: щеки ее пылали, маленький нос обиженно вздернулся вверх. Действительно, какого черта она всякий раз рассказывает Волкову про Лилю! ..
Альманах «Наш край» – детище Сергея Волкова – лежал на редакторском столе. После подписи Дадонова альманах уйдет в типографию, но Павел Петрович не спешил подписывать. Он задумчиво шагал по своему просторному кабинету и курил, изредка бросая на Сергея любопытные взгляды. В пятьдесят лет Дадонов сохранил юношескую стройность и сухощавость. И темно-русые волосы были без седины.
– Я предлагаю выбросить рассказ Блохина, – сказал он. – Три дня не появлялся на работе. Где-то пьянствовал, а сегодня мне позвонили из милиции: эту ночь он провел в вытрезвителе. Учинил драку в ресторане. Могли бы и судить. Разумно ли после всего этого печатать в альманахе молодых литераторов рассказ такого человека?
– Рассказ о любви, а не о борьбе с алкоголизмом,– заметил Сергей.
– Сегодня утром принес мне заявление с просьбой уволить с работы. Я думаю, это он с перепугу: решил, что я его после всех этих художеств прогоню. ..
– Не думаю, – сказал Сергей. – Блохин не трус.
– Так как быть с рассказом? – спросил Дадонов. – Есть у тебя что-либо взамен?
– Надо печатать, – сказал Сергей. – Рассказ хороший. А то, что с Блохиным произошло. . . это не имеет никакого отношения к рассказу.
Дадонов взглянул на Сергея и чуть заметно улыбнулся:
– Почему ты его защищаешь? Я ведь знаю, что он на твоем месте поступил бы иначе.
– Я рассказ защищаю, – нахмурился Сергей. – А на Блохина мне наплевать!
– Уговаривать его остаться в редакции я не буду,– сказал редактор.
– Это ваше дело.
– Жаль, что все так получилось... Парень он способный.
– Я вам больше не нужен? – Сергей поднялся с дивана.
Дадонов подошел и, обняв Сергея за плечи, снова усадил на диван и сам сел рядом.
– У тебя неприятности? – спросил он. – Может быть, я могу тебе помочь?
– Вы прекрасный психолог, – усмехнулся Сергей.– Однако ни в чьей помощи я не нуждаюсь.
– Извини, брат, я не хотел тебя обидеть.
Они встали одновременно, посмотрели в глаза друг другу.
Сергей улыбнулся и сказал:
– Неприятности позади... А у кого их не бывает? Вот теперь у Блохина...
– Он сам виноват.
– Беда не щадит ни правого, ни виноватого.
– Ты там, на озере, стал философом, – улыбнулся Павел Петрович. – А сейчас я тебя обрадую: звонили из «Недели», разыскивали тебя: кажется, приглашают на работу. В Москву.
– Мне нравится с вами работать, – несколько растерявшись, ответил Сергей.
– А если серьезно? – пытливо смотрел на него Дадонов. – Предложение лестное.
– Вы на моем месте поехали бы в Москву? – выдержал его взгляд Сергей и чуть приметно усмехнулся.
– Я? – удивился редактор. – Не знаю... Меня в Москву не приглашали.
– Выходит, поманили пальцем – все бросай и беги! Как же, это столица! Как будто там работать не надо и манна с неба сыплется... Я родился в этом городе, люблю его. Мне нравится моя работа. Зачем мне уезжать в Москву? Как это в песне-то поется? .. «Самолет хоро-шо-о, а олень лучше! . .»
– Не перестаешь ты меня удивлять, Волков! – закуривая, сказал Павел Петрович. – А такие понятия, как рост по службе, карьера, тебе чужды?
– Почему же? – улыбнулся Сергей. – Это важный стимул в жизни человека. Однако не для меня. Я живу от книги к книге. В этом смысл моей жизни. А где я буду работать над книгой – здесь или в Москве, – какое это имеет значение? Сдается мне, что здесь я буду работать гораздо лучше.
– А газета?
– Из газеты я не собираюсь уходить, – сказал Сергей. – Конечно, если вы меня не прогоните.
– Наоборот, – рассмеялся Дадонов. – Мы с Козодоевым хотим взвалить на тебя очередной альманах… Кстати, почему ты ничего своего не предлагаешь? У тебя ведь есть рассказы, повесть?
– Я подумаю, – улыбнулся Сергей, по достоинству оценив хитрость Павла Петровича.
Блохина Сергей разыскал в бухгалтерии. Он стоял перед столом главного бухгалтера с обходным листом в руке. Лицо у Всеволода помятое, под глазами желтые круги. Лицо человека, который не меньше недели пил напропалую. На подбородке и лбу засохшие царапины.
Сергей подождал, пока бухгалтер закончил щелкать на счетах и подписал обходной лист. Они вместе вышли на улицу. Всеволод старательно не смотрел на Сергея. Обернув здание, они остановились у белой стены. Бурьян и репейник пучками росли на песчанике. Напротив за забором тесно прижались друг к дружке дощатые сараи и железные гаражи,.а еще дальше громоздился серый четырехэтажный дом. У парадной худенькая девочка в красных сандалиях играла в классы. Подбоченившись и по-птичьи поджав тонкую ногу, другой передвигала в расчерченные мелом квадраты белую кафельную плитку.
Коротко размахнувшись, Сергей ударил Блохина. Голова у того тупо мотнулась в сторону. Сергей на шаг отступил, ожидая ответного действия, но Всеволод все в той же позе понуро стоял перед ним и мутноватыми глазами 'смотрел на крышу здания редакции. Он ссутулил широкие плечи, длинные цепкие руки висели вдоль туловища.
– Бей, – равнодушно сказал он и, облизнув разбитую губу, сплюнул кровь. – Меня давно никто не бил.
– Она ведь из-за тебя, подонка, чуть не утонула,– выдавил сквозь стиснутые зубы Сергей.
– Больше того, что я завтра навсегда уматываю из этого города, я не могу для вас обоих сделать, – сказал Сева, все так же глядя на крышу.
– Все правильно: нашкодил, как паршивый кот, а теперь убегаешь, – брезгливо сказал Сергей.
Он понял, что больше его не ударит. Перед ним стоял человек, который страдал не меньше, а, пожалуй, даже больше, чем он. Большой, сильный Всеволод Блохин – Сергей отлично знал, что он не трус, – не дал ему сдачи. И что бы сейчас Сергей с ним ни сделал, он не поднимет на него руку. Ненависть, вот уже несколько дней душившая Сергея, вдруг прошла. Даже нечто похожее на сочувствие шевельнулось в нем.
– Рассказ мой вы с редактором, конечно, из альманаха выбросили? – спросил Блохин. – Могу я взять с собой хотя бы гранки?
– Твой рассказ идет, – ответил Сергей.
До сих пор равнодушное лицо Блохина стало растерянным. Он долго смотрел на капустницу, порхающую над широким лопушиным листом. Девочка, смешно щуря глаза, метилась плиткой в дальний квадрат. Плитка шлепнулась на асфальт и разбилась на несколько маленьких кусков. Высокий парень вывел из сарая красную, сверкающую никелем «Яву», завел и, небрежно перебросив длинную ногу через седло, укатил, оставив на дворе голубоватый с белыми прожилками ком вонючего дыма.
– За эту неделю я много такого натворил, что другому человеку и за всю жизнь не сделать, – сказал Сева.– Мне наплевать, что думают обо мне другие, но Наташа. .. и ты... В общем, на меня что-то накатило. Не думай, что я законченный подонок... Я бы очень хотел, чтобы ты так не думал.
Он даже шевельнул рукой, будто собираясь протянуть ее Сергею, но не протянул. На белую несвежую рубашку его уселась большая зеленая муха и поползла по плечу. Сева переступил с ноги на ногу, и муха, изумрудно блеснув, улетела.
Сергей не знал, что ему еще сказать, и пауза затянулась. Он смотрел на девочку: она нашла новую плитку, на этот раз зеленую, и беззаботно прыгала, что-то негромко напевая.
– Куда же ты? – спросил Сергей.
– Не знаю... Подамся в Прибалтику.
– Покайся, я думаю, редактор тебя простит, – посоветовал Сергей.
– В этом городе мне нечего делать, – сказал Блохин и усмехнулся. – Ты верно сказал: слишком много я здесь нашкодил...
Пробормотав: «Будь здоров», Сергей повернулся и зашагал к парадной. Сева все еще стоял у забора и смотрел ему вслед. Разбитая губа его вспухла. Пошарив в карманах, он достал смятую пачку, но, не найдя там ни одной сигареты, с отвращением отшвырнул прочь. Вслед за пачкой полетела и раздавленная коробка спичек.
Он не пошел вслед за Сергеем, а зашагал вдоль редкого покосившегося забора прямо по лопухам и репейнику. Так можно выйти на улицу, не проходя мимо окон редакции.
6
Сергей встал с восходом солнца. На глазах испарялась роса, когда он шел к машине. Птицы несмело пробовали голоса в роще. Над озером колыхался туман. Бросив на заднее сиденье машины мешок с подкормкой, Сергей включил мотор и, дав ему немного прогреться, выехал на дорогу. Солнечные лучи еще не пробились сквозь вершины деревьев, и в лесу было сумрачно. Перед самым озером Балаздыней перешел дорогу лось. Высоко вскидывая длинные голенастые ноги, он шагом пересек проселок и углубился в бор. На машину даже глазом не повел. Сергей остановился и долго смотрел огромному зверю вслед. Шел лось бесшумно, и широкие раскидистые рога не задевали за ветви деревьев. В спокойной уверенной поступи великана чувствовалась сила и целеустремленность.
Сергей подогнал машину к самому берегу. В резиновых сапогах забрался в камыш и вывел оттуда надежно спрятанную лодку. Погрузив в нее мешок с подкормкой, медленно поплыл вдоль берега, разбрасывая деревянным совком подкормку для мальков пеляди. Иногда нагибался и долго смотрел, как маленькие рыбешки жадно хватают серые комочки. Мальки заметно подрастали. И вообще, чувствовали себя в новом водоеме как дома, если можно считать домом уральский рыбзавод, где их искусственным путем вывели из икринок.
Вода в озере прозрачная. С берегов свешивались серебристые ивы. Толстая искривленная береза, казалось, вот-вот упадет в озеро. С ее наклонного ствола удобно удить. От берега далеко в воду забрался буйный камыш. На лоснящихся листьях сидели необсохшие, со смятыми крыльями стрекозы. На них хорошо в этот час берет у берега язь.
На всякий случай Сергей объехал все озеро, но ничего подозрительного не заметил. Впрочем, он и не ожидал тут застукать браконьеров. Дело в том, что это озеро несколько лет назад вытравили, а потом запустили мальков пеляди. И браконьеры знали это. Они начнут сети ставить, когда пелядь подрастет.
Когда Сергей вернулся домой, солнце уже разогнало туман и высушило траву на лужайке. Дружок, лежа на крыльце, поднял морду, распахнул пасть, сладко-сладко зевнул и поелозил хвостом по полу, но так и не встал. Из-под поленницы дров приковылял новый жилец – еж Гошка. Задрал свою острую мордочку и посмотрел на Сергея черными глазами-горошинами. Сергей зашагал в кладовку, Гошка засеменил вслед за ним. Остановился у крыльца, на котором возлежал Дружок. Сергей вынес из кладовки блюдце с молоком и поставил перед ежом. Пальцем провел по его мягкой коричневой шерсти, окаймлявшей не защищенную иголками нижнюю часть тела. Еж совсем по-поросячьи хрюкнул и ткнулся носом в блюдце.
Неизвестно откуда взялась ласка, которую Сергей называл Нюркой. Грациозный зверек все еще дичился его, но уже несколько раз брал мясо из рук. И сейчас Сергей сходил в кладовку и принес консервную банку с остатками сосисочного фарша. Присев на корточки, протянул розовый кусочек. Нюрка приподнялась на задних лапках и вытянула длинную шею с маленькой изящной головкой. Ноздри ее расширились, крошечный черный нос сморщился, глазки заблестели: Нюрка любила фарш, но брать мясо из рук нынче почему-то не хотела.
– Как хочешь, – сказал Сергей. – Дружок, возьми!
Дружок – он уже давно двигал ноздрями и облизывался– насторожился. Дружок не в первый раз наблюдал за этой игрой хозяина со зверьком и знал, что рано или поздно банка с остатками фарша достанется ему. А поэтому незачем вскакивать и гавкать, когда можно будет потом спокойно удалиться с банкой в безопасное место под сосны и там тщательно и с наслаждением вылизать ее до серебристого блеска.
Нюрка змеиным движением повела головой в одну сторону, потом в другую и сделала несколько маленьких шагов. Сергей еще дальше вытянул руку с кусочком мяса. Зверек, прижав передние лапы к груди, вытянулся в струну, но достать не смог. Совсем по-человечьи вздохнув, сделал еще три маленьких и робких шага и проворно схватил мясо белыми острыми зубами. В то же мгновение повернулся и шмыгнул под крыльцо.
Дружок уже был тут как тут. Взяв банку зубами за отогнутую крышку, важно зашагал под сосны.
Сергей выпрямился и услышал дробный нетерпеливый стук. Прилетел большой пестрый дятел и, оседлав сосну, издал свой боевой клич. Взбежав по спирали еще выше, дятел снова простучал человеку, что на его птичьем языке должно было означать: «Я ту-т-у-тут! Жду-ду-ду угощения!»
Сергей улыбнулся и в третий раз отправился в кладовку. На этот раз он прихватил оттуда полоску сала и мешочек с крупой. Сало он положил на стол, за которым сам обедал, а крупу высыпал на фанерный лист, укрепленный на толстом коротком суку ближайшей к дому сосны.
Дятел, не дожидаясь, когда человек уйдет, слетел с дерева на стол и, схватив угощение, пестрой молнией метнулся к самой вершине сосны. Синицы не заставили себя долго ждать: тут же облепили фанерный лист и весело затюкали своими маленькими аккуратными клювами.
Взобравшись по шаткой лестнице на чердак, Сергей убедился, что еще один жилец этого старого дома на месте: между двумя вениками, в самом темном углу, на перекладине дремала сова. Глаза ее желто светились. Сова спала с открытыми глазами. А с наружной стороны дома, под самой крышей, жили ласточки. Из всех пернатых соседей Сергея только ласточки отказывались от угощения. Красиво и стремительно резали они воздух с утра до вечера и сами ловили мошек. Птенцы давно подросли, и Сергей удивился, как они помещаются в небольшом пупырчатом гнезде вместе с родителями.
Спустившись вниз, Сергей накрошил в алюминиевую чашку хлеба, высыпал туда остатки гречневой каши и пошел на берег. Забравшись в камыши, стал пригоршнями бросать крошки в воду. Здесь он каждое утро подкармливал подлещиков. В любое время, если ему нужна была рыба, он мог здесь на червя поймать десяток-полтора приличных рыбин.
Закончив все дела по хозяйству, Сергей позавтракал: выпил чашку кофе с молоком и съел два яйца всмятку. После этого забрал из комнаты старенькую пишущую машинку – с гонорара он приобрел ее по дешевке в комиссионном магазине – и водрузил на грубо сколоченный стол. К машинке он все еще не мог привыкнуть и поэтому работал медленно. Печатал двумя пальцами, то и дело хватаясь за резинку и ручку, чтобы исправить опечатку.
Как только машинка застучала, тотчас откликнулся дятел. У него это дело получалось гораздо лучше, чем у Сергея. Так повторялось каждый раз: ударит по клавишам Сергей, и тут же ответит дятел. Первое время он отвлекал от работы. Сергей сердился, вставал и бросал в насмешника сухими шишками, но потом привык и перестал обращать внимание. Подразнив немного Сергея, дятел улетал в чащу выстукивать свою собственную лесную повесть.
Иногда Сергей отрывался от работы, чтобы взглянуть на небо: не парит ли над озером ястреб? Увидев его, долго следил за полетом величавой птицы, а потом снова садился за работу и больше не отвлекался до обеда. Над ним тихо и задумчиво шумели сосны, пели птицы, с озера доносились крики чаек, гулкие всплески, когда щука начинала жировать; ветер приносил с дальних лугов запахи скошенной травы, ароматной цветочной пыльцы и душистого лесного меда. Над соснами проплывали вороха облаков. Прозрачные легкие тени на мгновение накрывали сосны, дом, Сергея и исчезали. Растопыренные желтые иголки бесшумно пикировали с деревьев вниз. Иногда они падали на вставленный в машинку лист, и Сергей сдувал их, не переставая стучать.
В эти солнечные теплые дни он заканчивал начисто перепечатывать свою повесть. Сергей наконец решился послать ее в журнал.
В один из таких августовских дней, когда Сергею впервые за последние тревожные и жестокие для него годы стало спокойно и так хорошо работалось, произошло то, чего он уж никак не ожидал...
Сергей только что вернулся с объезда озера и вытаскивал «Казанку» на берег, когда увидел подъезжающую к дому серую «Волгу» с шашечками. Кто бы это мог быть? Никто из его знакомых еще ни разу не приезжал на озеро на такси.
Распахнулась дверца, и с переднего сиденья выскочил и стал озираться худенький высокий мальчишка. У Сергея екнуло сердце: да ведь это Юрка! Вслед за ним показалась Лиля. Шофер открыл багажник, вытащил оттуда чемодан и большую пухлую сумку. Дружок сразу узнал их и, прыгая вокруг, радостно приветствовал громким лаем. Лиля небрежно дотронулась до его спины и, поправив прическу, стала разглядывать дом. Юра первым увидел отца и сначала бросился было к нему, но потом, оглянувшись на мать, остановился. Стоял и Сергей на берегу, широко расставив ноги в резиновых сапогах, голый до пояса. Он был настолько ошеломлен, что не мог разобраться в нахлынувших на него чувствах: это и радость при виде сына, и жгучее желание прыгнуть в лодку, завести мотор и умчаться отсюда, чтобы не встречаться с этой женщиной, которую с таким трудом стал забывать.
– Что же ты стоишь, Волков? – услышал он знакомый голос. – Встречай гостей! Или не рад?
Она улыбалась, однако темные глаза ее настороженно смотрели на Сергея. Что-то изменилось в ней, постарела, что ли? Губы ярко накрашены, глаза подведены, на удлиненных ресницах тушь. И улыбка какая-то неуверенная. Признаться, Сергей не ожидал от бывшей жены такой прыти: взять вот так и прикатить без предупреждения. Значит, что-то серьезное вынудило ее решиться на такой шаг.
– Не ждал, – сказал Сергей.
Вытерев руки о зеленые брезентовые штаны, он шагнул к сыну, схватил его на руки, приподнял и прижал к щетинистому лицу. Юра неловко обнял его за шею и как-то стыдливо клюнул в щеку.
– Как ты вырос!—улыбнулся Сергей, опуская его на песок. Юра, видно, неловко себя почувствовал, покраснел и, моргая большущими темными, как у матери, глазами,сказал:
– Ты меня прокатишь на лодке? Я хочу большую рыбину поймать.
Сергей взъерошил на его голове темно-русые волосы и шагнул навстречу к Лиле. Шофер деликатно отошел к машине и, раскрыв багажник, стал что-то там искать.
– Ну, здравствуй, —сказал Сергей. Он настороженно смотрел на нее, не протягивая руки. Черт побери, он совсем не знал, как нужно себя вести при встрече с бывшей женой!
– Ты стал такой мужественный,– улыбнулась она.– Тебе на пользу пошла эта... – она оглянулась на дом, озеро, – холостяцкая жизнь на лоне природы.
– Ты тоже изменилась, – заметил он, впрочем не поясняя, что имел в виду.
Они не виделись почти полгода. Лиля сняла плащ, и под модным облегающим платьем он угадал такие знакомые линии... Кажется, она немного похудела, на шее обозначились мелкие морщины, под глазами голубоватые круги. Да и волосы стали у нее другого цвета: из темно-каштановых превратились в темно-рыжие с красноватым оттенком, а смуглые руки такие же полные, красивые.
