Текст книги "Услышать тебя..."
Автор книги: Вильям Козлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 39 страниц)
– Сегодня что у нас, пятница? А в среду я уже буду в Мурманске, а оттуда с ихтиологами в Терский район, на глухие ламбины, так называют там лесные озера. Говорят, палец сунешь в воду, а рыба уже хватает...
– На палец не ловил, – усмехнулся Сергей. Наташа почти не вступала в разговор. Вино она тоже не пила и держалась несколько отчужденно от всей компании. Подобрав под себя длинные ноги, сидела на своей брезентовой куртке и пристально смотрела на огонь. И блики плясали в ее широко открытых глазах. Иногда губы девушки трогала легкая задумчивая улыбка. Несколько раз Сергей поймал ее отрешенный взгляд. Прямая, как камышинка, сидела она немного в стороне от костра, и по длинным волосам ее струились дрожащие красноватые всполохи. Сергей ободряюще улыбнулся ей, но она не ответила. Все так же прямо и открыто смотрела ему в глаза с непроницаемым выражением на лице. Он подумал, что она, наверное, и его сейчас не видит...
Наблюдал Сергей и за Женей Мальчишкиным. Этот огромный и сильный парень все больше ему нравился. Явно не глуп, многое повидал в своей беспокойной бродячей жизни, много поездил по стране, не лишен чувства юмора. А все эти скандалы и драки – это от избытка энергии, переполнявшей его.
Мальчишкину двадцать четыре года, он уже успел жениться и развестись. У него двухлетняя дочь. Обо всем этом, ничуть не смущаясь и не выставляя себя в наивыгоднейшем свете, поведал сам Слон. Он не скрывал, что любит жену и во всем виноват сам: мало уделял ей внимания, одно время много пил и гулял, а потом эти ежегодные отлучки на два-три месяца... Другие с молодыми женами на юг едут, а он с экспедицией забирается в такую глушь, где и нога-то человеческая до них не ступала. .. Вот и достукался, потерял жену. Несколько раз просил ее вернуться к нему, но она отказалась наотрез, а с родителями ее он, Женя, в большой дружбе.
На одном месте Слон не мог долго сидеть. Он уже раз пять вставал и уходил. То хворосту принесет, то за картошкой в дом сбегает и в золу закопает. А сейчас встал и, снимая рубашку на ходу, пошел купаться. Немного погодя послышался тяжелый всплеск, уханье и гогот.
Михаил Султанов выковырял прутиком из огня красный уголек и прикурил от него очередную сигарету. Когда Михаил затягивается, его прямой нос сморщивается, из ноздрей еще больше высовываются пучки красноватых волос. Сквозь гладко зачесанные назад волосы просвечивает небольшая плешь. И все равно Султанов еще красив. Реплики его точны, полны доброжелательного юмора. Улыбка открытая, обаятельная.
– Что там нового у нас в редакции? – поинтересовался Сергей.
Михаил выпустил дым, с усмешкой посмотрел на Сергея.
– Завидуем тебе, – сказал он. – Живешь, как на курорте. Вот очерк написал...
– Я не завидую, – пробурчал Сева. – Подумаешь, очерк написал! Я, может быть, скоро повесть напишу.
– Напиши, – сказал Султанов.
– Ты прости, Сергей, я еще твой очерк не прочел…
– Врет он, – повернулся Султанов к Сергею. – Прочитал. И все прочитали, даже твой лучший друг Лобанов.
– Ну и как?
– Отличный очерк. Художественный, поэтичный.
– Надо будет прочитать, – заерзал головой на коленях у Капы Блохин. – Если уж так хвалишь...
– Скоро твоя командировка закончится? – спросил Миша.
– Думал, двух месяцев хватит, а проторчу, наверное, до осени... Хочу здесь и брошюру закончить. В редакции разве будет время?
– Знаешь, как Дадонов рассвирепел, когда вернулся из отпуска? Говорит, лучшего журналиста отправили к черту на кулички, а газету кто будет делать? Хотел забрать тебя в редакцию, да Козодоев отговорил.., Но учти, до осени он не даст тебе тут прохлаждаться.
– Слушай, чем я дольше здесь живу, тем больше убеждаюсь, что сохранение озер, природы – это всенародное дело. Проблема номер один. Люди и представления не имеют, что происходит на озерах, в лесах. Что такое профессия рыбинспектора? Сколько рыбы в озерах и как она живет? Почему ее с каждым годом повсеместно становится меньше? Как вести себя на озере, в лесу? Как в храме или как на конюшне? Я тут встречался с профессиональными рыбаками, местными... И знаешь, что я хочу предложить для газеты: серию очерков! Так сказать, репортаж нашего специального корреспондента с места событий… Как моя идея?
Султанов выпустил струю дыма, помолчал, обдумывая слова Сергея. Однако ответ его был уклончивым:
– Я передам Дадонову.
– А как ты сам считаешь? – настаивал Сергей.– Стоящее дело?
– Если бы это был репортаж с Братской ГЭС! А озера, рыба... Не думаю, чтобы редактор согласился напечатать серию очерков. Один-два еще куда ни шло.
– Миша, я хочу, чтобы все узнали истинное положение дел... Пока я не соприкоснулся с этим на месте, я тоже думал, как и ты: дескать, есть у нас проблемы поважнее! Так вот, поверь, это одна из серьезнейших проблем в нашей стране.
– Уговори редактора, – улыбнулся Миша. – Я хоть завтра поставлю в номер твой первый очерк...
Наташа внимательно слушала их, переводя взгляд с одного на другого, но не произнесла ни слова. Сева и Капа, повернувшись к ним спиной, о чем-то шептались.
Пришел Женя Мальчишкин. Мокрые волосы торчали во все стороны, как пучки соломы на крыше, на выпуклой груди блестели крупные капли, а широкая физиономия сияла.
– Силища! – хрипло забасил он. – Вода теплая, как парное молоко, а на озере тишина... И такое ощущение, что вот-вот какое-нибудь чудище всплывет из глубины – помните «Моби Дика»? – и схватит тебя за ногу...
– Не говори такие страсти на ночь, – поежилась Капа.
– Страсти еще впереди, – сострил Сева и первым громко захохотал.
Наташа, молчавшая до сего времени, стремительно поднялась и, взглянув на Сергея, спросила:
– Где я буду спать?
– Я бы тебя, Наташка, с собой положил, да, боюсь, не заснешь со мной... – ухмыльнулся Слон.
– Плоско и грубо, – спокойно заметила Наташа.– Даже ночное купание не освежило твою голову.
– Ты, наверное, подумала что-нибудь плохое? Я хотел сказать, что храплю сильно… – неуклюже вывернулся Мальчишкин.
Сергей наблюдал за ними: что-то девушка не слишком ласкова со своим спутником! Вон и Женька смутился. Видно, желая исправить положение, он примирительно сказал:
– Наташенька, я тебя провожу?
– Меня Сергей проводит, – резко ответила она. Мальчишкин огорченно развел большими руками, мол, виноват, исправлюсь.
– Мы чуть свет на рыбалку, – еще сказал он. – Разбудить?
– Спокойной ночи, – пожелала всем Наташа, не ответив на его вопрос.
Сергей проводил ее до своей комнаты и показал на раскладушку:
– Ложись здесь. Форточку не советую открывать – комары не дадут житья.
Девушка в нерешительности переминалась с ноги на ногу. Овальное лицо белело совсем рядом.
– Это ведь твоя постель, – наконец произнесла она. – Я могу и на полу. В туристских походах приходилось спать и прямо на голой земле.
– Не терзайся, – сказал Сергей. – Я не буду здесь ночевать.
– Ты всегда уступаешь свою постель гостям?
– Нет, – сказал он. – Не всегда. Просто сегодня мне не придется ночью спать.
– Работа?
– Пожалуй, да, – после некоторой паузы сказал Сергей. – Это, действительно, работа.
Хотел уже было выйти, потом задержался на пороге. Высокая стройная фигура девушки вырисовывалась на фоне окна. Голубоватый лунный свет посеребрил ее волосы, в глазах светящиеся точечки.
– Ты хочешь пожелать мне спокойной ночи? – спросила она. Голос мягкий, загадочный. И уже нет в нем жестких ноток, раздражения.
– Я хочу спросить тебя, Наташка, почему ты так резка с парнями?
– С какими парнями?
Сергею почудилось, что она улыбается, но лица не было видно. Белое пятно на фоне бревенчатой стены.
– Ну, которые за тобой ухаживают.
– И ты не знаешь почему?
– Не знаю, – признался он.
– А ты подумай, Сережа...
Закрывая за собой дверь, он услышал тихий смех.
В умирающем костре розово тлели угли. Ощутимое дыхание озера, долетавшее сюда, заставляло угли снова мерцать спокойным красным огнем, но ненадолго: они тускнели, неслышно рассыпались, превращаясь в серый пепел.
Сергей сидел на песке у костра и курил. Давно угомонились Сева с Капой – Сергей отвел им вторую комнату, в которой работал в ненастные дни, – похрапывал на кухне Михаил Султанов. Сергей отдал гостям всю свою верхнюю одежду, которая могла пригодиться для постелей. Мальчишкин не пожелал спать в доме, он облюбовал на косогоре свежий стог, который на днях сметали Лиза и ее мать. Сергей тоже помогал им: подавал трехрогими деревянными вилами с длинной ручкой огромные охапки душистого сена. Лиза принимала, разравнивала и утаптывала.
Луна пряталась где-то за деревьями, с неба нежно струился далекий мягкий свет больших и малых звезд, щедро высыпавших нынче на чистом глубоком небе. Величавое спокойное озеро вобрало в себя вселенные и галактики. Ковш Большой Медведицы изогнулся так, будто хотел зачерпнуть из озера водицы, могучим отрезком небесной дороги пролетал над миром призрачный Млечный Путь, а над бором, чуть повыше остроконечных сосновых вершин, ярко блистала крупная звезда первой величины. Только луна могла поспорить с ней своей яркостью.
Странно сидеть неподвижно на одном месте и вместе, с тем знать, что стремительно несешься в вечность в черном глубоком пространстве вселенной... Много ли на земле людей, занятых своими повседневными заботами, помнят об этом?..
Сергей поднял голову и прислушался: чьи-то тяжелые шаги впечатывались в остывшую, покрытую росой землю. На тропинке смутно замаячила фигура. Остановилась, чиркнула спичкой, и Сергей увидел желтую прядь и крупные черты лица Жени Мальчишкина. Подойдя к костру, Слон грузно опустился рядом.
–. Не спится что-то, – поежился он и прихлопнул на щеке комара. – Наверное, мало выпил.
– А я хотел идти тебя будить, – сказал Сергей.
Мальчишкин щелчком сбил пепел с папиросы, вытянул огромную босую ногу и пошевелил пальцами. Проделав все это, с любопытством взглянул на Сергея.
– Давно меня мучает один вопрос,– сказал он.– Ты знаешь, сколько в морях-океанах осталось китов?
– Тысяч десять, – спокойно ответил Сергей. – Мучаешься, как бы их совсем не истребили?
– Мучаюсь, – сказал Слон.—Вот даже заснуть не могу. Надо что-то делать: спасать китов. Перебьют ведь скоро всех, а наша планета не видела и никогда больше не увидит таких гигантов!
– Это хорошо, что ты о китах думаешь, – улыбнулся Сергей. – Честно говоря, меня тоже это тревожит. Жалко китов. Они с сотворения мира не имели врагов и вот обрели человека...
Мальчишкин громко рассмеялся, хлопнул тяжелой ручищей Сергея по плечу:
– Ты первый человек, который принял это близко к сердцу... Остальным, кому я говорил, наплевать на каких-то там китов, плавающих в морях-океанах.
– Спохватятся люди, да как бы поздно не было, – сказал Сергей. – Может быть, я здесь как раз потому, что тоже о китах думаю...
– Напиши про меня рассказ, – сказал Женя.– Я тебе столько историй расскажу – ахнешь! И про китов тоже.
– Сначала я расскажу тебе одну историю, – улыбнулся Сергей. – Она тоже имеет к китам некоторое отношение.
Он поведал ему про черную лодку с белой заплаткой, про два вытащенных перемета и про то, как ему браконьеры отомстили. Рассказал и про свой план, который он собирался сегодня на рассвете осуществить...
Мальчишкина не надо было уговаривать: он сразу загорелся и в главном одобрил план Сергея.
– Мы их накроем, – уверенно заявил он. – Только зачем ждать рассвета? Пошли сейчас вдоль берега и наверняка наткнемся на их стоянку.
– Сдается мне, что они ночуют в деревне, а днем прячутся в кустах и наблюдают за своими снастями… Может, разбудить Султанова и Блохина?
– У Блохина небось ноги будут подгибаться… Какой из него боец? – хохотнул Слон. – А Мишу из пушки ие поднимешь! Он спит, как медведь в берлоге... Да и на кой леший они нам сдались? Вдвоем справимся!
Сергей вспомнил, как Женька пятерых в ресторане раскидал, и успокоился.
– Они могут и пальнуть, – на всякий случай предупредил он.
– Мы их захватим врасплох, – беспечно заметил Слон.
Он взволнованно заходил вокруг потухшего костра. Большие ступни его с шелестящим писком зарывались в песок. Он размахивал руками, и красноватый огонек папиросы чертил замысловатые кривые.
– А может, лучше на моторке подскочим к ним? – предлагал он и тут же браковал свои идеи. – Не годится! Могут перемет и рыбу вывалить за борт... Но куда они с рыбой пристанут? Мы ведь не знаем? Как рванут на моторе на другой берег Большого Ивана, а мы бегом за ними по бережку? Не годится! Вот что я надумал. Садимся в газик и едем. Напротив острова станем и будем следить. На машине мы их всегда догоним.
Этот план Сергею понравился. Пока Слон обувался и заводил машину, Сергей зашел в дом. Двустволка и патронташ висели над раскладушкой, на которой спала Наташа. Сергей на мгновение задержался на пороге, привыкая к темноте. Ему не хотелось зацепить за что-нибудь и разбудить девушку. Он явственно слышал ее ровное дыхание.
Сергей приблизился к раскладушке и, касаясь ногами жесткого ребристого края, потянулся за ружьем. Краем глаза он видел смутно белеющее лицо девушки, ее полуоткрытые губы, разбросавшиеся на примятой подушке волосы. Когда он снял ружье и потянулся за патронташем, ресницы ее дрогнули и взлетели вверх. На Сергея с любопытством смотрели два мягко поблескивающих глаза. Она не вскрикнула, даже не изменила позы. Губы ее закрылись и раскрылись, Так иногда бывает у детей, когда онн не знают, что им делать: заплакать или засмеяться.
– Это ты? – прошептала она.
Сергей сорвал с крюка патронташ и отступил от раскладушки. Она живо повернулась на бок и приподняла голову, упираясь локтем в матрас.
– Я тебя разбудил, прости, – пробормотал Сергей, досадуя на себя: чего доброго, девчонка вообразит, что он смотрел на нее или хотел поцеловать.
– Зачем тебе ружье? – спросила она, и он подивился ее зоркости: как кошка, видит в темноте.
– Ружье? – пробормотал Сергей, не зная, что сказать. – Да так, понадобилось...
Она стремительно поднялась с раскладушки, плед мягко соскользнул на пол. Наступая на него, в одних трусиках и бюстгальтере она подошла к Сергею.
– Это опасно, Сережа? – шепотом спросила она, заглядывая в глаза. – Вы что-то с Женькой затеваете..,
– Вот чудачка! – рассмеялся он. – К завтраку куропатку принесем... Жирную!
– Ты меня обманываешь, – вздохнула она. Высокая, стройная, она купалась в лунном свете, и глаза ее излучали мягкий зеленоватый блеск. Она была совсем близко, он видел, как легкий сквозняк – он не закрыл дверь – колышет за ее спиной распущенные волосы. Протяни руку и дотронешься до золотистых девичьих плеч...
Какое-то мгновение он заколебался и, чувствуя внутри сладкую щемящую боль, отступил с лунной дорожки в тень. Он уловил в ее голосе искреннюю тревогу за него, волнение. Это было неожиданно и приятно. Как и там, в больничном парке, он почувствовал в ней близкого человека…
– Спи, Наташка, – сказал он с грубоватой нежностью и вышел из комнаты, прикрыв дверь.
На дороге уже негромко урчал газик. Белая лохматая голова Мальчишкина упиралась в брезентовый верх кабины.
– С богом, – сказал Слон, включая сцепление,
Сергей сидел на пне, трясся от предрассветного холода и клял себя за то, что не захватил куртку. Солнце еще не взошло, но в той стороне, откуда оно должно появиться, полыхали зарницы и узенькая полоса неба, та самая, которая на горизонте сливается с землей, медленно алела, отбрасывала зловещий багровый отблеск на редкие перистые облака, будто веером раскинувшиеся над тихим сонным озером. Чуть слышно поскрипывали камышовые листья.
Густая крупная роса усыпала все вокруг. Под ее тяжестью сгибались тонкие травинки, слиплись белые лепестки ромашки, ощетинился каплями сиреневый дикий клевер, на каждом листе, на каждой сосновой иголке висели блестящие капли. У Сергея было такое ощущение, будто и он весь покрыт холодной росой.
Женя Мальчишкин, прислонившись широкой спиной к корявому сосновому стволу, сладко спал, приоткрыв рот. На мощной загорелой шее в такт дыханию чуть заметно двигался кадык. С сосны на его белую голову просыпалась коричневая труха и сухие иголки.
Прямо перед ними, загороженное редкими могучими соснами, расстилалось озеро Большой Иван. Пока было темно, Сергей не заметил никакого тумана, а сейчас, когда близился восход солнца, вдруг произошло чудо: будто из зеленых глубин, с самого дна всплыл негустой разреженный туман, оторвался от подернутой рябью смолисто-ртутной воды и неподвижно повис в воздухе.
Сергей зачарованно смотрел на это чудо природы и не сразу уловил шум автомобильного мотора. А когда до него дошло, вскочил и, повернувшись лицом к лесу, прислушался. По лесной дороге к озеру приближался грузовик. То, что грузовик, Сергей определил по гулу двигателя. Дорога проходила в двадцати – тридцати метрах от того места, где они расположились. Сергей возблагодарил судьбу, что догадались убрать газик с дороги и подать в глубь леса, где он был надежно укрыт в ольховом кустарнике.
Сергей бесцеремонно растолкал Мальчишкина. Тот ошалело захлопал белесыми ресницами и хрипло сказал недовольным голосом:
. – Не дал такой сон досмотреть! Я ее нес на руках, а кругом цветы, солнце...
– Потом расскажешь, – оборвал Сергей. – Слышишь, едут!
Мальчишкин мигом стряхнул с себя остатки сна и вскочил на ноги. Уже совсем рассвело. Багровая полоса все ширилась, поднималась вверх, а туман редел, расползался.
Но они так и не увидели, как взошло солнце над озером, как заиграла освещенная первыми лучами вода, как растаяли жидкие пласты утреннего тумана. Сергей и Мальчишкин, спрятавшись за ольховым кустом, смотрели на лесную дорогу, выходившую к озеру и сразу же круто поворачивавшую налево вдоль берега. Дорога эта вела к пионерскому лагерю, расположенному неподалеку от дома отдыха.
– Ты думаешь, это они? – шепотом спросил Слон.
Сергей не ответил. Он хотел так думать. Конечно, это могла быть колхозная машина или полуторка с рыбзавода.
В просвете деревьев показался грузовик с брезентовым навесом. У него еще были включены подфарники. Машина прошла мимо куста, за которым они спрятались. Ветви хлестали по бортам, брезенту, громко треснул сук, попавший под колесо. Фургон двигался осторожно, то проваливаясь в глубокую колею, то подпрыгивая на обнаженных корнях, то и дело пересекавших проселок.
В кабине сидели двое. Во рту шофера мерцала папироса. В кузове тоже сидели люди, но сколько их, они не разглядели. Грузовик остановился на берегу, заглох мотор. Из кузова выпрыгнул человек. Второй стал подавать ему мешки, весла и еще какие-то предметы. Издалека трудно было все отчетливо разглядеть.
Когда все было выгружено на берег, мотор зафырчал и грузовик медленно поехал вдоль берега. Вот он повернул прямо на кусты, за которыми стоял газик. Сергей схватил Мальчишкина за плечо. Если они сейчас напорются на газик, все пропало... Но грузовик остановился—на пути оказался пень, – дал задний ход и проехал дальше. Свернул он в лес на порядочном расстоянии от газика.
В это время три человека торопливо надували большую резиновую лодку. Работали слаженно, сразу видно, что это дело им привычно. Изредка перебрасывались короткими репликами, но слов было не разобрать.
К ним подошел шофер – во рту его все еще дымилась папироса – и пощупал лодку, которая уже приняла округлые очертания, выставив по бокам черные резиновые «плавники» с отверстиями для весел. Накачивали лодку автомобильным насосом. Тот, кто качал, иногда выпрямлялся и ребром ладони стряхивал пот со лба.
Лодка раздулась, задрав вверх нос и корму, они побросали в нее мешки, весла и втроем понесли к воде. Вот они пропали из глаз, спустившись с берега вниз, а немного погодя послышался звучный шлепок – лодка была на воде. Скоро она снова показалась уже на порядочном расстоянии от берега. Один греб длинными голубыми веслами, двое других неподвижно сидели на носу и корме. Лодка держала курс на остров.
На берегу остался шофер. Он послонялся вдоль обрыва, задрав голову, долго смотрел на одинокую березу, в ветвях которой голосили пробудившиеся с восходом птахи, а потом, постелив на мокрую траву ватник, улегся на него и стал смотреть на еще белесое, со следами ночной хмури небо.
А день занимался, бор звенел от птичьих голосов, над лужайками запорхали бабочки-лимонницы, загудели первые пчелы-разведчицы. Они еще не садились на усыпанные росой цветы, по-видимому боясь замочить легкие прозрачные крылья, а останавливались над цветком и жужжали на одной ноте, исполняя какой-то свой пчелиный ритуал.
Мальчишкин сидел на поваленном полусгнившем дереве и, хмуря лоб, двигал белыми бровями. Сергей курил рядом. Чтобы выпустить дым из ноздрей, он всякий раз нагибался. Морщины на лице Мальчишкина разгладились, он улыбнулся и поднялся со ствола.
– Я сейчас, – сказал он и осторожно зашагал в глубь леса.
Вернулся он минут через пятнадцать, негромко посвистывая.
– Куда ты ходил? – спросил Сергей.
– На разведку, – коротко ответил Слон.
Часа два прошло, прежде чем лодка повернула к берегу. В бинокль Сергей видел, как они выбрали перемет с крупной, серебристо сверкающей рыбой, потом второй, видел, как извлекли из мешков сети и поставили в полукилометре от острова. И вот теперь приближались к берегу.
Шофера там уже не было. Не было его ватника, на котором он так удобно устроился. Когда до них донеслось отчетливое посапывание, Женя Мальчишкин подкрался к шоферу, и… наверное, пробуждение его было ужасным. Он даже не пытался крикнуть, когда на него, навалилась стодесятикилограммовая туша, сплошь состоящая из натренированных мышц. Связанного по рукам и ногам шофера, с носовым платком во рту, Слон бережно принес на руках, как ребенка, и положил на лужайку. Подумав, великодушно подсунул под голову связанному человеку с выпученными глазами и напряженным лицом его собственный зеленый ватник.
– Отдыхай, дорогой, – успокоил его Мальчишкин. – Мне тоже сегодня зот этот товарищ не дал досмотреть исключительный сон...
Шофер замычал, пытаясь вытолкнуть изо рта кляп, и перевернулся лицом вниз. Это ему не понравилось, и он заколотил по земле связанными ногами. Слон снова повернул его на спину и строго сказал:
– Не балуй, дорогой, а то положу на муравейник. Шофер затих и стал смотреть на вершины сосен.
Глаза у него от ярости покраснели, а твердые скулы стали белыми.
Сначала все шло по плану: как только лодка с шорохом наехала на прибрежный песок, перед браконьерами выросли Сергей и Мальчишкин.
– Я инспектор рыбоохраны, – сказал Сергей.– Прошу назвать ваши фамилии для составления акта.
Дальше все произошло мгновенно и совсем не по плану. Никто больше и слова не произнес. Двое – они уже ступили на влажный песок – молча шагнули Сергею навстречу, а третий – он еще сидел в лодке – быстро нагнулся и вскинул к плечу ружье. Две яркие вспышки, свист дроби и оглушительный грохот. С такого расстояния невозможно было промахнуться, потом, на суде, преступник утверждал, что он просто хотел попугать, на самом деле он взял выше потому, что боялся попасть в приятелей, которые не успели бы отклониться в сторону, чтобы открыть ему мишень.
Сергей почувствовал плечом несколько уколов, в нос ударил вонючий запах бездымного пороха, в воде, рядом с лодкой, дымился пыж. Видя, что человек в лодке переломил ружье и закладывает в стволы патроны, Сергей огромными прыжками бросился к лодке и навалился на стрелявшего. Человек закричал – мякоть ладони его прищемило между стволами и спусковым механизмом, – в следующее мгновенье ружье шлепнулось в воду, а Сергей изо всей силы ударил браконьера в лицо. Тот откинулся навзничь и сполз с лодки в мелкую воду. Сергей бросился к нему, но поскользнулся о наваленную на дне крупную рыбу и тоже полетел в воду. Вскочив, отшвырнул ружье подальше и оседлал пытавшегося вскочить на ноги человека.
За его спиной раздавалось сопение, сочные удары во что-то мягкое, вскрики, стоны, падение одного тела, затем, немного погодя, второго.
Человек под Сергеем извивался, царапался, наконец впился зубами в икру. Взвыв от боли, Сергей на миг отпустил его, и человек вскочил на ноги. Лицо перекошено от злобы, глаза – две щелки. Он совал окровавленную руку в карман штанов, но сгоряча не мог попасть. Сергей снова бросился на него, и они опять сцепились. Это был ловкий и изворотливый противник, ни за что не желавший сдаваться. У Сергея брызнули искры из глаз, стало горячо во рту. А его противник, видя, что Сергей на секунду замешкался, левой рукой наносил удары, а правой снова потянулся к карману.
Сергей, закусив соленую от крови губу, ударил его по руке, засунутой в карман, и, видя, как скривилось от боли лицо браконьера, навалился на него и стал бить куда попало... Когда Мальчишкин стал отрывать его от растянувшегося на песке человека, Сергей повернул к нему лицо с побелевшими глазами и крикнул:
– Уйди!
– Вот озверел! – удивился Слон и, сграбастав Сергея, поднял в воздух, как котенка. Сергей брыкался, старался лягнуть его ногой,
а тот ошалело смотрел на него и, встряхивая, говорил:
– Никак спятил... Тебя в плечо ранили, слышишь? Вся рубаха в крови.
Наконец Сергей затих, и Слон отпустил его. Сергей опустился на песок, ему вдруг стало дурно. С трудом удержавшись от тошноты, взглянул на своего поверженного противника. Тот лежал навзничь у самой воды, и ноги его, обутые в резиновые сапоги, лизали маленькие пенистые языки.
– Я вдруг подумал, что это тот самый тип, который меня ножом ударил в бок,– сказал Сергей. —Я ведь тогда чуть не загнулся.. .
– Снимай рубаху, я тебе плечо перевяжу,– сказал Слон.
– А эти двое...
– Я их связал... Вон лежат рядком, голубчики!
Мальчишкин на всякий случай связал руки пеньковой веревкой и третьему браконьеру, которого Сергей так отделал, что он вряд ли способен был самостоятельно двигаться.
Словно кули с зерном, Слон взвалил их по одному на спину и побросал через борт в кузов. Затем они вдвоем с трудом доволокли до грузовика резиновую лодку с переметами и обильным уловом и, открыв задний борт, впихнули в кузов, так и не выпустив из нее воздух.
Сергей хотел и сети снять, но Мальчишкин отговорил: это много времени займет, а им нужно поскорее везти бандитов в милицию.
Сергей спорить не стал. Сети он потом снимет. Мальчишкин забрался к этой компании в кузов, а Сергей сел за руль. Однако сколько он ни нажимал на стартер, мотор не заводился. Тоненько жужжал, не давая даже вспышки. Сверху спрыгнул Слон, открыл капот, поковырялся в моторе, потом заглянул в кабину и, улыбаясь, сказал:
– Помнишь, я на разведку ходил? Так вот, на всякий случай одну тут штучку вытащил из распределительной коробки... чтобы без нас не уехали!
Грузовик сразу завелся. Врубив заднюю скорость, Сергей подал машину назад, развернулся, выехал на лесную дорогу и дал газ.
4
Она раскрыла глаза, услышав дробный негромкий стук. Сразу вспомнила, где она, и увидела на окне дятла. Упираясь черным хвостом в стекло и сверкая красным брюшком, он заглядывал в комнату и весело долбил по раме.
Наташа улыбнулась ему, и дятел, резко крикнув, будто поздоровавшись, улетел. Вся комната была наполнена неярким розоватым светом. В этой стороне вставало солнце, и первые длинные красные лучи пробрались сюда. На коричневых бревенчатых стенах, в пазах которых виднелся мох, играли блики. Громоздкий вишневый буфет занял весь угол. На буфете большой замысловатый корень, по-видимому изображающий какое-то животное: то ли вставшего на дыбы медведя, то ли опустившего голову жирафа. Абстрактная скульптура...
Здесь живет он... Впервые она в его жилище. Правда, это не настоящий его дом, но ведь другого у него сейчас и нет? Не очень-то он обрадовался их приезду, а лицо у него такое, что на нем всегда можно все прочесть.. Когда он вышел навстречу, широкоплечий, загорелый, немного всклокоченный, будто со сна, ей захотелось прижаться к нему...
Бывает ведь такое: еще в шестом классе она влюбилась в этого парня с фотоаппаратом... Может быть, потому, что из всех девочек, пришедших в библиотеку, он выбрал именно ее и, посадив в центр, дал в руки «Дон-Кихота». ..
Быстро одевшись, Наташа вышла из дома. Волкова и Мальчишкина нигде не видно. Блохина и Капы тоже. Нет на месте и газика. Михаил Султанов уже вернулся с рыбалки и раздувал костер, чтобы вскипятить чай. На траве лежали десятка два окуней и подлещиков – утренний улов Султанова.
Наташа притащила хворосту, помыла на берегу холодной водой с песком посуду: ложки, кружки. Достав из сумки продукты, быстро приготовила бутерброды. Приковылял Дружок и очень внимательно посмотрел девушке в глаза. Она сделала и ему большой бутерброд с маслом и колбасой. Пес осторожно зубами взял угощение и, благодарно помахав пушистым хвостом, захромал прочь. Устроившись на лужайке, принялся не спеша завтракать: сначала съел колбасу, потом слизал масло и под конец проглотил булку.
Чай пили вдвоем с Мишей. Где Сергей и Слон, он тоже не знал. И не слышал, когда они завели машину и уехали. Наташа сказала, что видела, как Сергей ночью взял со стены ружье, и слышала, как они уехали на машине.
– Отчаянные парни, – сказал Султанов. – Что один, что другой... Кстати, на рассвете вон. в той стороне я слышал выстрел дуплетом. У меня как раз хороший подлещик взял. Смотрю, поплавка нет...
– Ничего с ними не могло случиться? – встревоженно перебила Наташа.
Если бы Миша в этот момент на нее взглянул, то заметил бы, что она побледнела.
– Я думаю, что Слон с Сергеем справятся с десятком браконьеров, – сказал Миша. – Эта парочка побывала в разных переделках.
Прихлебывая крепкий горячий чай из большой эмалированной кружки, он вспомнил про историю Сергея на берегу Дятлинки.
– Если бы не собака, Волкову была бы крышка, истек бы кровью. Ему ведь печень задели... А жена, говорят, не поверила, что он бросился спасать незнакомую девчонку.
– А вы поверили? – после паузы спросила она, не глядя на него.
– Сам черт их не разберет, – сказал Миша, жуя бутерброд.– Меня заинтересовало другое: каким образом собака могла за два километра почувствовать, что с ее хозяином стряслась беда? Это фантастично!
– Собака почувствовала, что хозяину, плохо, а жена не поверила... – задумчиво произнесла Наташа. – Как же так можно?
– Что?
– Не верить человеку!
– Ты, Наташа, еще слишком молода...
– А вы, Михаил Николаевич, равнодушный человек,– сказала Наташа.
Султанов перестал жевать и внимательно посмотрел на нее:
– Это почему же?
– Помните, когда Сергей лежал в больнице, Лобанов вас попросил позвонить в район и уточнить фамилии людей, о которых Волков написал очерк... Вы пообещали, но так и не позвонили, а Лобанов потом снял с полосы очерк.
– Действительно, забыл позвонить, – сказал Султанов.– Завертелся, из головы вон. И потом, это не мое дело – фамилии проверять.
