Текст книги "Сказочная фантастика"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

Соавторы: Клиффорд Дональд Саймак,Лайон Спрэг де Камп,Энтони Пирс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 49 страниц)

Все это значительно помрачало романтический аспект. Вот так: действительность опять оказалась менее волнующий, чем иллюзия. Конечно, у него оставалась и старая возможность: оставить здесь все и продолжить свое путешествие – продолжить поиски Волшебника Хамфри. Но в нем уже поселилось ощущение, что это – тщетное занятие. Его пыл уже значительно растрачен, надежда добраться до цели померкла. Короче говоря, он, видимо, будет глупцом, если не примет предложения Ирис.

Она пристально наблюдала за ним. Когда он мельком взглянул на нее, халат ее замерцал и стал прозрачным. Иллюзия это или нет – но зрелище было захватывающим. И разве не все равно, если плоть лишь кажется такой: реальной и идеальной!

Теперь у него не было сомнений – и на непосредственно личном уровне она предлагает совершенное. Она будет рада доказать, насколько превосходно она умеет сделать все, что нужно, как доказала это с едой. Она нуждалась лишь в его добровольном и чистосердечном сотрудничестве.

В самом деле – это имело смысл. Он сможет обрести гражданство и Сабрину. Волшебница Королева не станет препятствовать или выдавать…

Сабрина? Что, интересно, она подумает об этом договоре? Бинк знал, что она подумает. Она не согласится – ни за что, ни на миг. Сабрина очень консервативна в отношении некоторых вещей, весьма чувствительна к формальностям.

– Нет! – громко ответил Бинк.

Халатик Ирис стал непрозрачным.

– Нет?

Ее голос неожиданно прозвучал, как у Винни, когда он сказал этой слабоумной девице, что она не должна сопровождать его.

– Я не хочу быть Королем.

Теперь голос Ирис сделался осторожным и мягким.

– Ты считаешь, что я не смогу сделать это?

– Я считаю, что сможешь. Но это не в моем характере.

– А что в твоем характере, Бинк?

– Я просто хочу жить своей собственной жизнью.

– Ты хочешь жить своей собственной жизнью, – повторила она, с трудом сдерживаясь. – А почему?

– Моей невесте не понравится, если я…

– Ей не понравится! – Ирис накалялась, как дракон в Провале. – Что она может предложить тебе такого, чего я не могу превзойти во сто крат?!

– Ну… самоуважение, например, – ответил Бинк. – Она хочет меня самого, а не возможности меня использовать.

– Чепуха! Все женщины внутри одинаковы. Они отличны лишь по внешности и таланту. Они все используют мужчин.

– Может быть. Я уверен, что о таких вещах ты знаешь гораздо больше меня. Но теперь я должен идти.

Ирис протянула мягкую руку, чтобы удержать его. Халатик исчез совсем.

– Почему бы тебе не остаться на ночь? Ты увидишь, что я смогу для тебя сделать. Если ты утром захочешь уйти…

Бинк покачал головой.

– Я уверен, что за ночь ты сможешь меня убедить. Поэтому я должен уйти сейчас.

– Какая прямота! – с болью воскликнула она. – Я могла бы дать тебе опыт, какого ты и вообразить не в состоянии!

Своей искусственной наготой она пыталась разбередить его воображение сверх всякой меры. Но он был решителен.

– И ты никогда не смогла бы вернуть мне мою честь!

– Ты идиот! – закричала она, ужасающе меняясь в лице. – Мне надо было оставить тебя морским чудовищам!

– Они тоже были иллюзией, – упрямо продолжал он. – Ты все это подстроила, я уверен, – чтобы привязать меня к себе. Иллюзия пляжа, иллюзия угрозы – все-все. За пятку меня ухватил твой кожаный ремень, и мое спасение не было случайностью, потому что опасность мне и не угрожала.

– Ты сейчас в опасности! – процедила она. Ее красивый обнаженный торс прикрыли боевые доспехи амазонки.

Бинк пожал плечами и встал. И в очередной раз высморкался.

– Прощай, Волшебница!

Она изучающе смотрела на него.

– Я недооценила твой ум, Бинк. Я уверена, что смогу предложить тебе больше, если ты только дашь мне знать, что ты хочешь.

– Я хочу видеть Доброго Волшебника. Ее ярость вновь прорвалась.

– Я уничтожу тебя!

Бинк зашагал прочь.

Хрустальный потолок дворца треснул, посыпались куски стекла. Но Бинк на них не обращал внимания – он знал, что они нереальны. Он продолжал идти, немного нервничая, но полный решимости не обнаруживать этого.

Раздался громкий, зловещий скрежет, как будто обрушился каменный свод. Бинк заставил себя не смотреть вверх. Стены покрылись трещинами и стали рассыпаться, рухнула крыша. Шум стоял оглушительный. Бинка заваливало обломками, но он продолжал идти, словно ничего не слыша и не видя. Несмотря на удушливый запах пыли и пластика и нескончаемую лавину обломков, дворец на самом деле оставался нерушимым – Ирис оказалась замечательным мастером иллюзий! Вид, звук, запах, вкус – все, кроме физического ощущения. То есть в разрушении не было вещественности.

Он налетел на стену, Потрясенный, он потер щеку и всмотрелся. Это была деревянная панель, краска на ней выцвела и потрескалась. Реальная стена реального дома. Иллюзия скрыла ее, но сейчас действительная стена зримо обозначилась. Без сомнения, Ирис могла сделать ее похожей на золото, хрусталь, или даже на скользкого слизняка. Но иллюзия рушилась. Значит, Бинк мог найти выход.

Он ощупью прошел вдоль стены, стараясь не обращать внимания на грохот и зрелище разрушения, и надеясь, что Ирис не сделает так, чтобы он перестал ощущать стену, обманулся и потерял дорогу. Предположим, она поставит рядом капканы или шипы – надо все-таки помнить об этом…

Бинк обнаружил невидимую дверь и открыл ее. Он добился успеха! Обернулся. Там стояла Ирис во всем великолепии своей женской ярости; это была женщина средних лет, склонная к полноте, одетая в поношенное платье и кое-как причесанная. V нее, конечно, были данные – она ведь позволила ему подсмотреть! – но они были гораздо менее соблазнительны у женщины сорока лет, чем у иллюзорной двадцатилетней.

Бинк вышел наружу. Сверкали молнии и гремел гром, заставлявший его вздрагивать. Но он вспомнил, что Ирис – мастер иллюзий, а не погоды, и сосредоточенно зашагал дальше.

На него обрушились дождь и град. Бинк ощутил холодные струйки воды на теле и хлесткие удары градин, Но во всем этом не было вещественности – он не промок, и у него не осталось следов от ударов. Магия Ирис проявлялась во всем своем могуществе, но и у иллюзии есть пределы. К тому же, его собственное неверие в то, что происходит, уменьшало силу воздействия.

Вдруг раздался рев дракона. Бинк снова вздрогнул. На него неслась крылатая огнедышащая тварь, а не просто выдыхатель пара, подобный чудищу в Провале. Это был настоящий огнемет. Кажущийся или реальный? Наверняка иллюзорный, однако Бинк рисковать не мог – он бросился в укрытие.

Дракон понесся за ним. Бинк ощутил движение воздуха и жар огня. Он все еще не был уверен, иллюзия это или реальность. Может быть, удастся понять правду из действий самого дракона?.. Настоящие огнедышащие драконы были очень глупы, потому что собственный жар иссушал их мозг. Если этот станет поступать разумно…

Дракон развернулся, собираясь напасть на него снова. Бинк сделал финт вправо и тут же метнулся влево. Дракон не обманулся, Это был интеллект Волшебницы, а не дракона.

Сердце Бинка громко колотилось, но он принудил себя стоять прямо и спокойно, лицом к приближающейся опасности. Он в укоризненном жесте поднял кверху палец. Дракон раскрыл пасть, выдохнул чудовищное облако огня и дыма, окутавшее Бинка и опалившее ему волосы, но в действительности не причинившее ни малейшего вреда.

Итак, он рискнул и выиграл. Бинк был уверен что всё это – происки обиженной Ирис, ни одно из его чувств не сомневалось, что это иллюзия, но тело его трепетало. Его защищал только мозг, не давая ему превратиться в раздавленный страхом организм, пленника воли Волшебницы, не позволяя шагнуть навстречу подлинной опасности. Иллюзии могут ведь и убить, если их принимать всерьез.

Теперь уверенности прибавилось, и Бинк опять зашагал вперед. Если в окрестностях существовал настоящий дракон, то не было нужды в иллюзорном – следовательно все драконы здесь могли быть только иллюзией.

Он споткнулся. Магия Ирис могла навредить ему и по-другому – например, скрывая опасные места, вынуждая сделать неверный шаг или упасть в колодец. Значит, он должен в буквальном смысле слова смотреть в оба.

Сосредоточившись на дороге, на том месте, куда он ступал, Бинк оказался способным видеть сквозь иллюзию. Талант Ирис был, вне всякого сомнения, феноменален, но распределяясь по всему острову, он был волей-неволей достаточно рассредоточен. Дворец был обыкновенным сараем, похожим на те, что встречались на пути Бинка. Зачем строить хороший дом, когда с помощью иллюзии его можно создать из сарая?

Одежда, которую ему одолжили, тоже изменилась. Теперь на нем была грубая женская шаль и – он убедился в этом с отвращением – женские штанишки. Кружевные шелковые женские трусики. Его красивый платочек – произведение искусства – оказался настоящим. Очевидно Волшебница все-таки позволяла себе некоторую реальность, и кружевные вещи, похоже, были как раз тем, что она позволяла.

Бинк заколебался. Не вернуться ли ему за своей одеждой? Ему совсем не хотелось больше встречаться с Ирис, но путешествовать по дикой местности в таком наряде, да еще и повстречаться с кем-нибудь…

Он представил себе, как заявится к Доброму Волшебнику Хамфри и попросит помощи у него, всезнающего.

Бинк: Сэр, я прошел весь Ксанф, подвергаясь большим опасностям, чтобы просить…

Волшебник: Новую одежду? Лифчик? Ха, ха, ха!

Бинк вздохнул, чувствуя, что краснеет.

Ирис заметила его, как только он вошел в сарай. В ее лице мелькнула надежда и то кроткое, честное выражение, которое привлекает больше, нежели все иллюзии на свете. Человеческие достоинства не оставляли Бинка равнодушным. Он уже ощущал себя законченным негодяем.

– Ты передумал? – спросила она. Внезапно к ней вернулась Соблазнительная юность и вокруг нее опять выстроился сверкающий дворец.

Это отрезвило Бинка. Она была искусственным созданием, а он предпочитал реальность – даже реальность хижины среди пустоши, В конце концов большинство фермеров Ксанфа не имели ничего лучшего. Когда иллюзия становится неотъемлемой частью и поддержкой жизни – такая жизнь теряет ценность.

– Только хотел забрать свою одежду, – ответил Бинк.

Хотя решение его было твердым, он все же чувствовал себя подлецом из-за своей неуступчивости – ведь это ужасно: не уступить такому великолепному вдохновению.

Бинк прошел в ванную, которая теперь оказалась пристроенным чуланом. Роскошный туалет был просто-напросто доской с дырой посередине, над которой весело жужжали мухи, а сама ванна – обыкновенным корытом, из которого поили лошадей. Как же он принимал душ? Он увидел тазик. Может быть, он сам себя поливал, не догадываясь об этом? Его одежда и рюкзак кучей валялись на полу.

Бинк начал переодеваться и обнаружил, что у чулана нет даже двери. Ирис стояла в проходе, наблюдая за ним. Наверно, и в первый раз она смотрела, как он переодевался. Если так, то он должен принять это как комплимент: ведь после подглядывания ее действия стали значительно прямолинейнее; она так и ластилась к нему.

Его взгляд вновь упал на тазик. Так кто же из него поливал Бинка, изображая душ? Никакого сомнения, что это могла быть только…

Но он не собирался больше демонстрировать ей себя, хотя его тело – и это понятно – больше не представляло для Ирис секрета. Он собрал свои вещи и направился к двери.

– Бинк…

Он остановился. Дворцом из хрусталя выглядела лишь часть дома – та, где сейчас находились Бинк и Ирис, – все остальное сохранило свой естественный вид: обычное дерево с облупившейся краской, солома на полу, сквозные трещины. Но сама Волшебница была прелестна. На ней почти не было одежды, она выглядела соблазнительной восемнадцатилетней девушкой.

– Что тебе нравится в женщине? – спросила она. – Пышность? – И она немедленно преобразовалась в исключительно сладострастную, с кувшинообразной фигурой женщину. – Юность? – Неожиданно она стала четырнадцатилетней, очень хрупкой, стройной и невинной. – Деловитость? – Теперь она была двадцатипятилетней женщиной в строгом костюме, очень привлекательной, но деловой. – Зрелость? – Ирис вновь стала сама собой, но она была полностью одета и ничто в ней не говорило о возможных вольностях. – Амазонка? – И перед ним опять была амазонка, коренастая, суровая, но очаровательная.

– Не знаю, – в затруднении ответил Бинк. – Мне как-то не приходилось выбирать. Но иногда хочется одного, иногда – другого.

– Все это может быть твоим, – сказала она, снова появляясь четырнадцатилетней девчонкой. – Ни одна женщина не может обещать тебе такого.

Бинк вдруг ощутил сильное желание остаться. Были времена, когда ему хотелось именно этого, хотя он даже сам себе не смел признаться в своих желаниях. Магия Волшебницы действительно была могущественной – самой сильной, какую он когда-либо испытывал. И все же это была иллюзия – хотя в Ксанфе иллюзорного было более, чем достаточно, и на вполне законных основаниях. Иногда невозможно было в точности разобраться, что реально, а что – нет. Фактически иллюзия была частью реальности Ксанфа, причем – значительной его частью. Ирис действительно могла принести ему богатство, власть и гражданство, и она могла становиться для него любой женщиной – какую он только пожелает.

Более того! С помощью иллюзии, приправленной к политике, она со временем могла создать подлинную реальность. Она могла построить настоящий хрустальный дворец со всеми возможными украшениями – власть Королевы сделала бы это выполнимым. В таком свете то, что предлагала она, было вполне натуральным и доступным, а ее магия – всего лишь средством для достижения цели.

Но что было на уме у нее на самом деле – у нее, строящей такие планы? В действительности ее скрытые планы могли быть не столь привлекательны. Бинк никогда не сможет быть уверен, что понимает ее до конца, а в таком случае – как полностью довериться ей? Он не смог бы ответить на вопрос, получится ли из нее хорошая Королева, – слишком уж она придает большое значение блеску власти, вместо того, чтобы озаботиться благополучием Ксанфа, как страны.

– Прости, – сказал он и пошел прочь.

Она позволила ему уйти. Больше не было обваливающегося дворца, не было дождя. Она смирилась с его решением, и это, как ни странно, опять привлекло его. Он не мог назвать ее злом – просто она была женщиной, женщиной со своими желаниями, и она предложила ему соглашение, и оказалась достаточно зрелой, чтобы уступить неизбежности, как только приостыл ее темперамент. Но он заставлял себя идти вперед, больше доверяя логике и разуму, чем своим запутанным чувствам.

Бинк нашел дорогу к подгнившей пристани, где была привязана гребная лодка. Суденышко выглядело ненадежным, но раз уже оно его сюда доставило, то, значит, сможет и увезти.

Он шагнул в лодку и увидел воду. Лодка протекала. Бинк схватил ржавое ведро и начал вычерпывать. Затем взялся за весла.

Ирис, должно быть, пришлось потрудиться, работая веслами и одновременно изображая праздную Королеву. Да уж – она обладала многими достоинствами в дополнение к своей магии. Она, скорее всего, могла бы стать хорошей правительницей Ксанфа – ей остается лишь найти подходящего мужчину, который согласится помочь ей.

Почему же все-таки не согласился он? Налегая на весла и глядя на удаляющийся остров иллюзий, Бинк теперь обдумывал все это более тщательно. Спонтанные мотивы его отказа остаться, с Ирис были, на первый взгляд, вполне убедительны и достаточны. Но – лишь на первый взгляд. У него, вероятно, должны были быть какие-то более существенные, скрытые основания, чтобы принять решение, которое он принял, основания, через которые он не был в состоянии переступить. Вряд ли это – любовь к Сабрине, какой бы живой и желанной она ни была; в конце концов Ирис – тоже женщина, и женщина, ни в чем не уступающая Сабрине, да еще и более талантливая. Должно быть, истинным основанием является нечто иное, более сильное, но неуловимое… И наконец он понял! Да, это была его любовь к Ксанфу.

Он не мог позволить себе стать инструментом, способствующим упадку своей родины. Хотя нынешний Король был дряхл и возникало немало и других проблем, Бинк все же не хотел бы, чтобы установившийся порядок нарушился. Дни анархии и жестокости ушли в прошлое, утвердилась четкая процедура передачи власти и следовало чтить ее. Бинк сделал бы все, чтобы остаться в Ксанфе, – все, кроме предательства.

Океан был спокоен. Крутые скалы берега тоже казались иллюзией, но песчаное подножие выглядело подлинным – оно было в стороне от былого иллюзорного пляжа. Длинная узкая гряда скал выдавалась далеко в море – к ней-то он и бежал по несуществующему пляжу, пока не рухнул в воду.

Скалистая гряда тянулась к южному краю Провала – туда-то Бинк и направил лодку. Но как ему теперь вернуть суденышко Волшебнице?

Никакой возможности! Если у нее нет другой лодки, то придется за этой пуститься вплавь.

Бинку было неловко за свой поступок, но возвращаться на остров иллюзий он больше не желал. Она доплывет сюда, думал Бинк. Обладая таким могуществом, она наверняка отпугнет любое морское чудовище; и Бинк был убежден, что Ирис отличная пловчиха.

Он переоделся в свою сухую одежду, надел на плечи рюкзак и посмотрел на запад.

5
Источник

К югу от Провала ландшафт был гораздо суровее, чем с северной стороны, – он был уже не холмистым, а гористым. Самые высокие пики были увенчаны снежными шапками. Непроходимые заросли в узких ущельях вынуждали Бинка вновь и вновь отклоняться от прямого пути. И даже обыкновенные крапивные и чесоточные кусты казались подозрительными – кто знает, какой магией обладали эти странные растения? Обычно ничего хорошего нельзя было ждать и от одинокого опутывающего дерева, а тут их были целые рощи.

Бинк не желал рисковать, и поэтому, когда набредал на новые джунгли, то старался обойти их или даже поворачивал назад, отыскивая какую-нибудь более удобную дорогу. Избегал он также удобных, словно бы специально для него проторенных тропок – они были явно подозрительны. Ему казалось самым разумным продвигаться по границе между открытой местностью и джунглями, хотя это нередко была труднопроходимая полоска земли – на каждом шагу встречались густые кусты, бесплодные обожженные солнцем скалы, крутые каменистые склоны, высокие, продуваемые всеми ветрами плато. Места, где не росли магические растения, как правило, не привлекали и людей – кроме разве тех путешественников, которые проявляли особую осторожность и стремились быть подальше от любых неприятностей.

Один из расчищенных участков оказался посадочной полосой для очень большого летающего дракона. Не удивительно, что в этой округе не было других хищников. Здесь Бинк и остановился. Он уже понимал: потребуется еще много дней, прежде чем он достигнет замка Доброго Волшебника, – настолько медленным было его продвижение вперед.

Он нашел углубление в земле; над ним громоздилась кучка камней – за ней удобно было укрыться от ветра; а ветки засохшего куста могут послужить одеялом. Он теперь сожалел, что не принял предложения Ирис остаться у нее на ночь – по крайней мере он спал бы в более пристойных условиях.

Нет-нет, он правильно сделал, что ушел. После этой ночи он, возможно, никогда уже не покинул бы остров, оставаясь таким, каков он есть. И даже если бы он и сохранил свою самостоятельность, Сабрина никогда не простила бы его. Уже то обстоятельство, что он сожалеет об этой ночи – и не только из-за потерянного удобного ночлега, разумеется, – означает, что это была бы не та ночь, которую он мог себе позволить.

Бинк думал об этом непрерывно, пока не уснул, дрожа от холода. Потом ему снился хрустальный дворец, он просыпался со смятенными чувствами и снова засыпал, трясясь от холода. Отказ от соблазна льстил самолюбию, но, определенно, приносил мало удовлетворения одинокому путнику. Завтра он непременно постарается отыскать одеяльное дерево и горячесупные тыквы.

На третье утро (после приключения на острове иллюзий) он все еще пробирался вдоль южного края Провала по гребню скалы на запад – это была единственная возможность продвигаться в данном направлении. Бинк вырезал себе новую палку. Первое деревце, которое он выбрал, увело его прочь отвлекающим заклинанием. У него не было сомнений, что попадалось много подходящих деревьев, которых он даже не заметил из-за их пассивного “не увидь меня” заклинания. Одно из растений прибегло к физически отталкивающему воздействию, направленному на режущий предмет – на нож Бинка. Каждый раз, когда он замахивался, нож отклонялся в сторону.

Уже шагая с новой дорожной палкой, Бинк долго размышлял о природной селективности магии. Растения с самыми эффективными заклинаниями выживали лучше других, поэтому и распространились шире. Но как часто проходят здесь путешественники с ножами?.. Затем он подумал, что мог бы найти неплохое применение отталкивающему заклинанию, если бы вырезал палку из этого дерева. Стала бы такая палка отражать враждебные атаки, направленные на Бинка?.. Очевидно, магия была направлена против драконов, бобров и других острозубых животных, и Бинк, по всей вероятности, чувствовал бы себя в большей безопасности, снабженный антидраконовым посохом… Но – нет! Срезанное дерево, конечно же, умрет, и его магия сразу исчезнет. Разве что семечко от него…

Нет теперь смысла возвращаться – наверняка он встретит такое дерево еще не раз. Все, что нужно будет сделать, – это приблизиться с ножом к дереву и посмотреть, станет ли оно отталкивать нож. Он тогда выкопает маленькое деревце и возьмет его с собой в дорогу целиком, – с корнями и кроной, – живым и действенным.

Бинк стал опускаться по склону холма, проверяя на ходу встречные деревья. Это оказалось опаснее, нежели он предполагал. Порой приближение ножа к нежной коре вызывало самую яростную реакцию. Одно дерево уронило на него тяжелый плод, едва не попав в голову; другое испустило снотворный газ, который почти свалил его и мог прервать путешествие. Но дерева с отталкивающим заклинанием больше не попадалось.

В дупле одного большого дерева жила дриада – она выглядела весьма привлекательно, почти как Ирис в образе четырнадцатилетней девочки. Но нимфа обложила Бинка самыми неподходящими для леди словами:

– Ты, …, если хочешь зарезать беззащитное живое существо, то иди и зарежь существо своего рода! Или зарежь того раненого солдата в канаве, ты сын… – Казалось, дриадам не положено знать подобные слова.

Раненый солдат?.. Бинк отыскал канаву и тщательно осмотрел ее. Точно – там лежал мужчина в военном мундире с запекшейся на спине кровью и жалобно стонал.

– Мир! – проговорил Бинк. – Я помогу тебе, если ты позволишь. – Когда-то Ксанф нуждался в настоящей армии, но сейчас солдаты были лишь посыльными Короля. Все же мундир и профессиональная гордость у них остались.

– Помоги мне! – слабым голосом возопил мужчина. – Я вознагражу тебя… как-нибудь.

Бинк понял, что может приблизиться к нему без опаски. Солдат был тяжело ранен и потерял много крови. У него начиналась лихорадка.

– Видишь ли, – сказал Бинк, осмотрев его, – я ничего сам не могу сделать для тебя. Я не врач. А если я даже сдвину тебя с места, ты можешь умереть. Я пойду и вернусь с лекарством. Но мне нужен твой меч – взаймы. – Если солдат позволит взять свой меч – значит, он и в самом деле совсем плох.

– Возвращайся быстрее… или вообще не приходи, – выдохнул раненый и отдал ему свое единственное достояние.

Бинк принял тяжелый меч, выбрался из канавы и вернулся к дереву с дриадой.

– Мне нужна магия, – сказал он ей. – Восстановление крови, затягивание ран, изгнание лихорадки – словом, что-то лечебное. Скажи, где найти то, что мне нужно, или я срублю твое дерево.

– Ты не сделаешь этого! – вскричала она в ужасе.

Бинк угрожающе поднял меч. И понял, что похож сейчас на Джаму, деревенского заклинателя мечей, человека, внушавшего ему глубокое отвращение.

– Я скажу! Я скажу! – закричала нимфа.

– Хорошо, говори. – Он почувствовал облегчение, потому что вряд ли на самом деле мог ударить мечом по беззащитному дереву – ведь это убило бы дриаду безо всякой пользы. Они были безобидными созданиями, довольно приятными на вид – какой же смысл причинять им вред или губить их дерево-дом?

– Три мили к западу. Источник жизни. Его вода излечивает все.

Бинк заколебался.

– Есть что-то, о чем ты мне не сказала, – заявил он, снова поднимая меч. – Там опасность. В чем она?

– Я не могу открыть это! – закричала дриада. – Любому, кто расскажет, грозит проклятье…

Бинк сделал движение, как будто приготовился срубить дерево. Дриада закричала с таким отчаянием, что он опустил руку. Ведь дома он дрался, защищая Дерево Джустина – как же он осмелится погубить это?

– Ладно. Так и быть – рискну, – проговорил он и пошел на запад.

Бинк отыскал тропинку, которая вела в нужном направлении. Она, кажется, не имела приглашающего заклинания – она была протоптана животными. Он, тем не менее, решил, что следует пользоваться ею с осторожностью. Похоже было, что многие знают дорогу к Источнику. И все-таки по мере приближения к цели он все больше нервничал. В чем была опасность, что за проклятие? Это непременно нужно узнать, прежде чем он рискнет попить сам или даст воду раненому.

Да, Ксанф был землей магии – но магия имела свои правила, свои ограничения. Опасно играть с магией, если нет точного понятия о природе заклинаний. Допустим, вода на самом деле вылечит солдата – в таком случае Источник обладает очень большой силой. И следовательно, за такую помощь и цена должна быть соответствующая.

Он нашел Источник. Тот располагался в углублении под гигантским желудевым деревом. В пользу воды говорило здоровье самого дерева – она вряд ли могла быть ядовитой. Но нельзя было исключать и другую угрозу, связанную с Источником: например, в воде мог прятаться речной монстр, использовавший Источник, как приманку для неосторожных. В этом случае раненые или умирающие существа были бы легкой добычей. Фальшивая репутация исцеляющей воды привлекала бы их за много миль вокруг.

Но у Бинка не было времени ждать и наблюдать. Он должен был помочь солдату немедленно – иначе может быть поздно. Поэтому ему остается одно – рискнуть.

Бинк осторожно подошел к Источнику. Тот выглядел прохладным и чистым. Бинк опустил флягу в воду, держа другую руку на эфесе меча. Ничего не случилось – никакое жуткое щупальце не поднялось из глубины, чтобы схватить его.

Наблюдая, как заполняется фляга, он подумал еще и вот о чем: действительно ли эта вода исцеляет? Пусть она не ядовита, но если в ней нет целебных свойств, что пользы нести ее солдату?

Существовал один способ проверить это. Так или иначе – его мучила жажда. Бинк поднес флягу ко рту и стал пить.

Вода была холодной и вкусной. Потом Бинк уловил, что она еще и освежает. Нет, такая вода не могла быть ядовитой.

Бинк снова окунул флягу и стал ждать, наблюдая за поднимающимися пузырьками. Они искажали вид его левой руки под водой и, казалось, что на руке у него все пальцы. Он не очень-то и страдал без пальца, потерянного еще в детстве, но вид якобы целой руки дразнил его.

Он вытащил из воды флягу и едва не выронил ее: его палец был на месте! Он был цел! Детское увечье исчезло.

Бинк, изумленный, пошевелил пальцем и потрогал его. Затем ущипнул и почувствовал боль. Палец был настоящим!

Да, Источник истинно магический. Если он так легко мог восстановить отрубленный палец – так безболезненно и быстро, – то он, без сомнения, мог излечить что угодно!

А как насчет простуды? Бинк пошмыгал носом и убедился, что никакого насморка больше нет. Вода излечила и насморк.

Больше сомнений никаких не оставалось. Это был настоящий Источник Жизни – самое подходящее название для такой могущественной магии. Если бы Источник был личностью, он получил бы звание Полного Волшебника.

Но тут вновь заговорила врождённая осторожность Бинка. Он все еще не выяснил природу опасности… или проклятия, о чем упомянула дриада. Почему нельзя раскрывать секрет Источника? В чем тайна? Очевидно, не в факте исцеляющих свойств – об этом дриада рассказала бы, и он рассказал бы другим. Проклятье не могло быть также речным монстром – ведь на Бинка никто не напал. Теперь, когда он цел и невредим, он мог лучше защитить себя.

Тем не менее, опасность была, и она была более скрытой, чем он предполагал. Скрытая опасность хуже всего. Человек, спасшийся от Огненного дракона, мог пасть жертвой успокаивающего заклинания сосен.

Солдат умирал. Было дорого каждое мгновение, и все же Бинк медлил. Он обязан узнать секрет, иначе подвергнет и себя, и солдата еще большей опасности. Хоть и говорит пословица, что дареному единорогу не смотрят в зубы, – Бинк предпочитал смотреть.

Он встал перед Источником на колени и пристально вгляделся в его глубину, как бы заглядывая ему в рот.

– О, Источник Жизни, – пробормотал он. – Я пришел с миссией спасения. Я не ищу выгоды для себя, хотя невзначай тоже выиграл. Я заклинаю тебя открыть свою тайну, чтобы я ненароком не сделал ошибки. – Бинк мало верил в это формальное обращение, так как не обладал магией, но это было все, что он мог придумать. Он просто не был в состоянии принять такой чудесный дар, не попытавшись узнать, какова цена за него. А цена есть всегда.

Что-то заклубилось в глубине Источника. Бинк ощутил могущество его магии, словно он глядел через глазок в другой мир. О да! – этот Источник имел сознание и гордость. Его живое поле распространилось вверх, окутывая Бинка, внося понимание прямо в его мозг.

“Кто изопьет из меня, не сможет действовать против моих интересов под угрозой лишения всех благ, что я дал ему”.

Так-так! Это было самосохраняющее заклинание, ясное и простое. Но невероятно сложное в исполнении. Кто определит, что противоречит интересам Источника, а что – нет? Кто, кроме самого Источника?.. В этом краю определенно недопустима рубка леса, так как это может повредить окружающей среде и изменить климат. Здесь нельзя выкапывать никакие шахты, поскольку так можно понизить уровень подпочвенных вод и повредить Источнику. Даже запрещение открыть тайну условия имеет смысл: люди с небольшими увечьями и жалобами могут отказаться от магической воды, испугавшись цены. Например, те же шахтеры и лесорубы. Но любое действие имеет последствие, которое распространяется вширь, хотя сила его, в процессе распространения, и уменьшается – подобно волне от камня, брошенного в воду. Со временем такие волны могут покрыть весь океан. Или, как в данном случае, всю территорию Ксанфа.

Положим, Источник решит, что его интересам угрожают какие-то непрямые действия Короля Ксанфа – к примеру, увеличение налога на дрова, что вынудит лесорубов рубить больше деревьев, чтобы уплатить налог. Не заставит ли Источник всех, кто им пользовался, выступить против Короля, даже, может быть, убить его? Человек, обязанный Источнику, вполне способен пойти на такое.