Текст книги "Сказочная фантастика"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

Соавторы: Клиффорд Дональд Саймак,Лайон Спрэг де Камп,Энтони Пирс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 49 страниц)

– Ты предполагаешь, что именно Беккет и его люди перерезали караван? – спросил Джиб.

– Я очень сомневаюсь, что их интересовали трупы как таковые. Но я уверен, что все это – дело рук Беккета. Он с кем-то договорился.

– Пообещав убить Марка?

– Он был уверен, что убьет его. Это было его основной целью. Но для этого надо было перебить всех. Как вы говорите, они обобрали Марка, взяв все, что у него было. Они решили, что он мертв, хотя, скорее всего, нападавшие не знали, что целью нападения было расправиться с одним-единственным человеком.

– Они так и не нашли рукопись. Она была у него в сапоге.

– Они и не искали рукопись. Беккет был уверен, что она уже у него в руках. Он украл ее из комнаты Марка.

– Подделку, – сказал Джиб. – Это была копия.

– Верно, – подтвердил Оливер.

– И ты проделал весь этот путь, чтобы успеть предупредить его о Беккете? – спросил Джиб.

– Я чувствовал ответственность. Но я опоздал. И в том, что он остался жив, моей заслуги нет.

– Сдается мне, – серьезно сказал Снивли, – что ключ ко всему происходящему – то, что написано в копии, находящейся в руках Беккета, Можешь ли ты просветить нас на этот счет?

– Охотно, – согласился Оливер. – Мы работали над ней вместе и, насколько я помню, с большой радостью убедились, насколько схожи копия и оригинал. Кое-что мы должны были оставить в нетронутом виде, потому что монах мог рассказать человеку, которому передал информацию, что листик пергамента был спрятан в книге Тейлора о путешествии в Затерянные Земли. Большинство его сведений, я уверен – просто набор вранья. Порой я даже вообще сомневаюсь, бывал ли он в Затерянных Землях. Но как бы то ни было, мы должны были оставить большинство текста нетронутым, убрав все упоминания о Старцах. На это место мы всунули историю, придуманную на основе предания, очень сомнительного предания, на которое Марк наткнулся в одной из старых книг. В нем говорится о древнем затерянном университете, овеянном легендами, который был построен в незапамятные времена и скрывал в себе легендарные книги и кучи древних сокровищ. Там было лишь смутное упоминание, что сокровища эти якобы в Затерянных Землях, и Тейлор слышал о них лишь краем уха…

– Ты с ума сошел? – рявкнул Снивли. – Вы понимаете, что вы сделали? Из всех дурацких идей эта…

– В чем дело? – осведомился Оливер. – Что ты имеешь в виду?

– Ты кретин! – заорал Снивли. – Ты болван! Ты должен был знать! Там в самом деле есть такой университет! И…

Внезапно умолкнув, он уставился на Джиба, а потом перевел глаза на Хэла.

– Вы двое, – сказал он, – не должны были бы знать об этом. Никто из тех, кто не принадлежит к Братству, не должен знать об университете. Это древняя тайна. И она священна для нас.

Схватив Оливера за плечи, он рывком поставил его на ноги.

– Как тебе это пришло в голову?

– Делай, что хочешь, а я не знал, – сказал Оливер. – И никогда ничего такого не слышал. Я просто глупый гоблин-чердачник. Кто мог мне рассказать? Мы думали, что это просто старая сказка.

Снивли отпустил Оливера. Енот, сжавшись, сидел на коленях Джиба, тихенько поскуливая.

– Никогда в жизни я не видел тебя таким разгневанным, – сказал Хэл Снивли.

– У меня есть основание быть разгневанным, – ответил гном. – Вы куча дураков. Компания идиотов, которые влезли в то, от чего им надо бы держаться подальше. Но хуже всего, что об этом теперь знает агент Инквизиция – в его руках фальшивые свидетельства, которые, тем не менее, истинны, и как вы думаете, что он будет с ними делать? Я-то знаю, как он поступит – прямиком направится в Затерянные Земли. И не за Сокровищами, которые там упоминаются, а за древними книгами. Неужели вы не понимаете, какую власть и славу приобретут церковники, если найдут старые языческие книги и предадут их огню?

– Может быть, они до них не доберутся, – с надеждой сказал Джиб. – Попробуют, но у них ничего не получится.

– Конечно, они потерпят неудачу, – ответил Снивли. – У них нет ни одного шанса. Все Адские Псы Затерянных Земель пойдут по их следам, и любой человек, которому удастся выбраться оттуда живым, может считать, что ему просто повезло. Столетиями тут царил мир между людьми и Братством, хотя порой его было нелегко сохранить. Но теперь занимается пожар. Приграничье перестанет быть безопасным. Здесь снова начнется война.

– Кое-что удивляет меня, – заметил Джиб. – У тебя нет возражений против того, чтобы Корнуэлл отправился в Затерянные Земли – пусть ты считаешь это глупостью, но ты не возражаешь. Я думаю, что ты даже восхищаешься его мужеством. Ты собрался дать мне меч для него.

– Понимаешь ли, друг мой, – сказал Снивли, – есть большая разница между скромным ученым, который хочет проникнуть в Затерянные Земли, движимый академическим или интеллектуальным интересом, и воинством Церкви, которое двинется туда с огнем и мечом. Ученый, о котором известно, что его интересует только наука, еще имеет шанс вернуться оттуда живым. Это не значит, что путешествие его будет безопасным, потому что в Затерянных Землях обитают некоторые мерзкие создания, к которым я не испытываю никакой симпатии. С появлением ученого можно смириться, потому что он не представляет опасности для нашего народа. Его присутствие не приведет к войне. Если его убьют, то это будет сделано тихо и спокойно, и никто не узнает, как и почему это случилось. Конечно, кое-кто будет ждать его возвращения. И он может вернуться. Ты понимаешь разницу?

– Думаю, что да, – ответил Джиб.

– Итак, что же мы имеем? – задал Снивли вопрос Джибу. – Тебе предстоит путешествие, которое ты обязан совершить по долгу чести. Отшельник дал тебе книгу и топорик, чтобы ты передал их Епископу Башни. На этом пути твой драгоценный ученый будет рядом с тобой, а потом продолжит свой путь в Затерянные Земли. Я точно излагаю?

– Да, именно так, – ответил Джиб.

– Не собираешься же ты отправиться вместе с ним в Затерянные Земли?

– Думаю, что нет.

– А вот у меня есть такое намерение, – сказал гоблин-чердачник. – Я присутствовал при самом начале этой истории, и хочу быть и при ее завершении, каким бы оно ни было. Я зашел уже так далеко, что нет смысла поворачивать назад.

– Ты упоминал, что очень боишься открытых пространств, – сказал Хэл. – Ты назвал это…

– Агорафобией, – подсказал Оливер. – Я по-прежнему страдаю ею. Стоит мне оказаться на открытом воздухе, и меня охватывает дрожь. Небо над головой просто подавляет меня. Но я пойду. Так как все началось на чердаках Вайалусинга, я не могу повернуть назад, когда дело не доведено даже до половины.

– Ты пришелец, – предупредил Снивли. – Частично ты принадлежишь к Братству, а частично ты чужд ему. Ты столкнешься с настоящими опасностями. И они будут угрожать тебе так же, как и человеку.

– Я знаю, – ответил Оливер. – И все же я пойду.

– А как насчет того, что ты должен отнести Епископу Башни? – спросил Джиба Хэл. – Я ничего не слышал об этом.

– Я думал попросить тебя показать нам дорогу, – сказал Джиб. – Мы хотели бы идти, избегая проторенных троп. Боюсь, одни мы можем заблудиться. А ты знаешь путь.

– Я там никогда не был, – возразил Хэл. – Но я знаю те холмы. Нам придется держаться в стороне от троп и дорог, особенно если агенты Инквизиции идут туда же. Думаю, мы сможем идти через Приграничье. По крайней мере до тех пор, пока не услышим о них.

– Если они мне попадутся, – сказал Снивли, – я хотел бы перемолвиться с ними парой слов.

– Если я иду с вами, – спросил Хэл, – когда я должен быть готов?

– Не раньше, чем через несколько дней, – сказал Джиб. – Марку надо окончательно прийти в себя, а я обещал Друду, что помогу ему заготовить дрова.

Снивли покачал головой.

– Не нравится мне все это, – сказал он. – Ничто мне тут не нравится. Я носом чую беду. Но если этот ученый парень все же двинется, у него должно быть оружие. Я обещал отдать меч ему, и да будь проклят тот день, когда гномы начнут брать обратно свои слова.

11

Они шли уже пять дней, и их сопровождали солнечные осенние дни и шелест листьев, которые неторопливо меняли цвета от дымно-золотого до кроваво-красного и коричневого, и от сказочного их разноцветья перехватывало дыхание.

Прокладывая дорогу, Марк Корнуэлл никак не мог отделаться от мысли, что за последние шесть лет своей жизни он что-то потерял. Замурованный в холодных каменных стенах университета, он забыл, что такое краски, запахи и величие осенних лесов и, что хуже всего, даже не догадывался, что было им потеряно.

Хэл вел их, в основном, по вершинам возвышенностей, но случалось, что им приходилось переходить с одной гряды на другую или спускаться в низины, дабы скрыться от взглядов, поскольку гребни были обнажены топорами дровосеков или мотыгами фермеров, готовивших землю под посадки. И хотя опасность их здесь не подстерегала, а напротив – встречало грубоватое гостеприимство местных обитателей, все же лучше было не попадаться никому на глаза. Известия переносились куда быстрее, чем передвигалась их разношерстная компания, и, если бы сведения о них достигли чужих ушей, их могла поджидать беда.

Спустившись с хребта в глубокую узкую долину, что врезалась между холмами, они оказались в другом мире, где царила глубокая похоронная тишина. Здесь лес был гуще и плотнее; вверх вздымались скалистые склоны холмов, и массивные валуны преграждали русла ручьев. Высоко над головой проносились порывы ветра, овевавшие вершины холмов, но в низинах не было ни дуновения, воздух оставался недвижим. В нерушимой тишине этих густых лесов невольно заставляла вздрагивать даже испуганная трескотня потревоженной белки. Внезапно зашумев крыльями, с ветвей срывалась птица и как призрак уносилась меж стволов деревьев.

Когда день клонился к вечеру, они обычно искали расщелину между холмами и останавливались на ночлег. Хэл, уходивший на разведку, искал промоины в известняковых склонах, нависший козырек которых мог укрыть их. Скупой огонь костра все же оберегал от ночного холода, отгонял тьму, давал хоть какое-то ощущение безопасности и уюта в окружавшей путников враждебной тьме леса.

У них всегда было мясо, потому что Хэл, чувствовавший себя в лесу как дома, не расставался с луком и доставлял к столу путешественников белок и кроликов; на второй же день он подстрелил косулю, а время от времени ему попадались тетерева. Поэтому они почти не притрагивались к припасам, которые несли с собой – дикий рис, копченая рыба, кукуруза – груз был объемистый, но легкий и не оттягивал плечи.

Сидя по ночам у костра, Корнуэлл вспоминал огорчение, с которым миссис Друд встретила известие, что ей не удастся устроить прощальную вечеринку, на которую можно было бы пригласить всех болотников, гномов и жителей холмов, чтобы проводить путников в дорогу. Вечеринка должна была получиться отличная, но она затруднила бы их уход, который, как все согласились, необходимо было держать в тайне.

Пять дней стояла солнечная погода, но в середине шестого дня пошел дождь; сперва поднялся легкий туман; он густел с каждым часом; потом ветер сменил направление и полил дождь; к ночи он шел уже плотной стеной и, подхватываемый ветром, иглами сек лица.

Еще днем Хэл стал искать убежище, но ему не удалось найти ничего, что хоть как-то уберегло бы их от надвигающейся непогоды.

Корнуэлл замыкал шествие, следуя за Енотом, который мрачно брел перед ним; густая его шерсть блестела от влаги, а опущенный хвост уныло мел по земле.

Перед Енотом двигались Джиб и гоблин-чердачник; влажная шерсть болотника по-прежнему отливала мягким светом; усталый и нахохлившийся гоблин тащился с трудом. Корнуэлл заметил, что гоблину идти труднее, чем всем остальным. Поход от Вайалусинга до дупла Хэла и шесть дней путешествия окончательно выметали его. Жизнь на чердаке университета никак не подготовила его к таким испытаниям. Корнуэлл ускорил шаги, обогнал Енота. Нагнувшись, он коснулся плеча гоблина.

– Садись ко мне на спину, – предложил он. – Отдохнешь немного.

Гоблин поднял на него глаза.

– Вы очень любезны, сэр, но в этом нет необходимости.

– Давай, давай, – сказал Корнуэлл и присел. Гоблин вскарабкался ему на спину, уцепившись для равновесия за шею человека.

– Я устал, – признался он.

– Ты прошел долгий путь с того дня, как мы встретились, – заметил Корнуэлл.

Гоблин тихонечко хмыкнул.

– Мы пустились в долгий путь, – сказал он, – и он еще не завершен. Ты, конечно, знаешь, что я буду твоим спутником в Затерянных Землях.

Корнуэлл засмеялся.

– Я так и предполагал. Ну что ж, добро пожаловать, малыш.

– Понемногу я перестаю бояться, – сказал Оливер. – Небо уже не пугает меня так, как сначала. Боюсь даже, что мне начинают нравиться открытые пространства. Для гоблина-чердачника это просто ужасно.

– Неужто? – спросил Корнуэлл.

Они шли вперед, но Хэла не было видно. В лесу начала сгущаться тьма. Неужели им придется идти всю ночь, подумал Корнуэлл. Будет ли конец пути? Похоже, что буря и не думала стихать. Косой дождь, приносимый северо-западным ветром, бил в лице, а ветер становился все острее и холоднее.

Хэл как привидение возник перед ними из тьмы, таившейся меж стволов деревьев. Они остановились, слившись в кучку и ожидая его.

– Я почувствовал запах дыма и проследил, откуда он идет, – сказал Хэл. – Это должно быть, Банкет и его люди, остановившиеся на ночь то ли у угольной ямы, то ли на старой ферме. Когда принюхаешься к дымку, все сразу становится ясно.

– А теперь, когда ты вдоволь попугал нас, расскажи толком, что там такое, – сказал Джиб.

– Там гостиница, – ответил Хэл.

– Это нам не годится, – сказал Джиб. – Они ни за что нас в нее не пустят – ни болотника, ни дупло-вика, ни гоблина с енотом.

– Они пустят туда Марка, – сказал Хэл. – Если он промокнет и замерзнет, руки у него перестанут сгибаться, и у него появится куча хлопот.

Корнуэлл покачал головой.

– Они и меня не впустят. Они захотят увидеть, какого цвета у меня монеты, а монет у меня нету. Как бы там ни было, будем держаться вместе. Туда, где вас не примут, я и сам не пойду.

– Там есть конюшня, – сказал Хэл. – Сейчас темно и мы можем туда забраться, а уйдем до рассвета. Никто нас и не заметит.

– А другого убежища нет? – спросил Корнуэлл. – Какой-нибудь пещеры?

– Ничего нет, – ответил Хэл. – И я думаю, что нам надо идти к конюшне.

12

В конюшне стояла одна лошадь, которая тихонько фыркнула, когда они прокрались в дверь.

– Это лошадь хозяина гостиницы, – объяснил Хэл. – Старый мешок с костями.

– Значит, постояльцев нет, – заметил Корнуэлл.

– Ни одного, – согласился Хэл. – Я посмотрел в окно. Хозяин вдребезги пьян. Он поломал стул и бьет посуду. У него очень горячий характер. Он уже все переколотил, и скоро возьмется за мебель.

– Так что, может быть, и лучше, что мы в конюшне, – заметил Джиб.

– Я тоже так думаю, – сказал Корнуэлл. – Здесь, вроде, есть чердак. А там, скорее всего, лежит сено Мы можем зарыться в него, чтобы спастись от холода.

Ухватившись рукой, он покачал ступеньку лестницы, которая вела на чердачные перекрытия.

– Кажется, крепко, – сказал он.

Енот уже карабкался наверх.

– Он знает, куда двигаться, – с удовольствием сказал Хэл.

– И я за ним, – сказал Корнуэлл.

Поднявшись по лестнице, он просунул голову в люк чердака. Помещение было невелико и завалено кипами сена.

Енот, опередивший его, уже устраивался, как вдруг прямо перед ним сено фонтаном взлетело в разные стороны и раздался дикий вопль.

Одним рывком Корнуэлл подтянулся на чердак, отшвырнул охапку, которая попалась ему под ноги. Прямо перед ним фигура, покрытая сеном с головы до ног, продолжая вопить, молотила воздух руками.

Мягко скользнув вперед, он оказался рядом с крикуном. Корнуэлл мгновенно вспотел, представив себе, как хозяин выскакивает из гостиницы и мчится к конюшне, и его крики поднимают на ноги всю окрестность, если в этой глуши есть кто-то, способный подняться на ноги.

Вопившая фигура попыталась ускользнуть от него, но Корнуэлл рванулся вперед и схватил ее, тесно прижав к себе, а затем свободной рукой заткнул ей рот. Крики стали глуше. Зубы вцепились ему в палец; он отдернул руку, основательно шлепнул кусавшегося и снова заткнул ему рот. Больше его не кусали.

– Тихо, – сказал он незнакомке – крикун оказался женщиной. – Я уберу руку. Тебя тут никто не обидит.

Она была маленькой и мягкой.

– Ты будешь молчать? – спросил он.

Она несколько раз ткнулась головой ему в грудь, Давая понять, что будет. Корнуэлл слышал, как его спутники карабкаются на чердак.

– Тут есть и другие, – сказал он. – Но они тебя не обидят. Только не ори.

Он отвел руку.

– В чем дело, Марк? – спросил Оливер.

– Женщина. Она здесь пряталась. Ведь вы прятались здесь, мисс?

– Да, – сказала она. – Пряталась.

Чердак уже не казался таким темным. Неясный сумрачный свет пробивался в отверстия, прорезанные по обеим сторонам фронтона.

Женщина отшатнулась от Корнуэлла, но, увидев Оливера, снова сделала шаг к нему. От испуга у нее перехватило дыхание.

– Все в порядке, – успокоил ее Корнуэлл. – Оливер – очень симпатичный гоблин. Он гоблин-чердачник. Вы знаете, что это такое – гоблины-чердачники?

Она покачала головой.

– Здесь было и какое-то животное, – сказала она.

– Это Енот. Он тоже хороший парень.

– Мухи не обидит, – подтвердил Хэл. – Он так ко всем лижется, что прямо противно.

– Мы беглецы, – сказал Корнуэлл. – Или нечто похожее на беглецов. Но мы не опасны. Это Хэл, а вон там Джиб. Он болотник.

Ее колотило, но она отошла подальше от него.

– А вы? – спросила она. – Вы кто такой?

– Можете звать меня Марком. Я студент.

– Ученый, – с занудной точностью поправил Оливер. – Не студент, а ученый. Шесть лет провел в Вайалусинге.

– Мы ищем убежище от бури, – сказал Корнуэлл. – Мы могли бы пойти в гостиницу, но там нас не примут. Да и, кроме того, у нас нет денег.

– Он пьян, – сказала девушка, – и ломает мебель. Мадам спряталась в погребе, а я забралась сюда. Я боюсь его. Я всегда его боялась.

– Вы работаете в гостинице?

– Я и служанка, и посудомойка, и уборщица, – с горечью ответила она. – И пол подметаю, и посуду мою, и помои выношу.

Внезапно она села прямо на сено.

– Меня больше не волнует, что там будет, – заявила она. – Я туда больше не вернусь. Я уйду. Не знаю, что со мной станется, но я ухожу. Больше я в этой гостинице оставаться не могу. Он постоянно пьян, а мадам вечно пускает в ход хворостину, и никому нет дела ни до чего.

– Вы можете пойти с нами, – сказал Оливер. – Какая разница, если одним человеком будет больше? В этой храброй, но безобидной компании всегда найдется место еще для одного.

– Но мы идем далеко, – предупредил Хэл, – и путь наш труден.

– Не труднее, чем оставаться в гостинице, – сказала она.

– Значит, там больше никого нет? – спросила Корнуэлл.

– В такие ночи там никого не бывает, – ответила она. – Никого, хотя обычно там собираются толпы. Появляются путешественники, которые бродят то туда, то сюда. Углежоги и дровосеки заходят выпить, хотя и не так часто, потому как случается у них и пенни в кармане нет.

– Тогда мы можем завалиться спать до утра и не волноваться, что нас побеспокоят, – сказал Джиб.

Енот, который уже обследовал все уголки чердака, вернулся и сел, обвив хвостом ноги.

– Один из нас будет стоять на страже, а потом поднимет другого, – распорядился Корнуэлл. – И так мы будем меняться всю ночь. Если остальные не против, я буду бодрствовать первым.

– Так ты идешь с нами? – спросил Джиб у служанки.

– Вряд ли ей стоит, – сказал Корнуэлл.

– Стоит или нет, но я уйду, как только забрезжит рассвет, – возразила она. – С вами или одна. Мне все равно. Я тут не останусь.

– Думаю, будет лучше, – вмешался Хэл, – если она пойдет с нами. Эти леса – не место для одинокого человеческого детеныша.

– Если ты двинешься с нами, – сказал Корнуэлл, – мы хотели бы знать, как тебя зовут.

– Мое имя Мэри, – ответила девушка.

– Кто-нибудь хочет есть? – спросил Джиб. – У меня в сумке несколько холодных вареных початков и горсть лущеных орехов. Немного, но пожевать можно.

Хэл цыкнул на него.

– В чем дело?

– Кажется, я что-то слышу.

Они прислушались. Снаружи доносился только непрестанный шорох дождя и ветра, бродившего меж листьев.

– Я ничего не слышу, – сказал Корнуэлл.

– Подожди. Вот сейчас снова.

Они прислушались и в самом деле услышали странный цокающий звук.

– Это лошадь, – сказал Хэл. – Подковы царапают по камню.

Цокот раздался снова, а затем донеслись слабые отзвуки голосов. Открылась дверь конюшни, послышались шаги людей, вводивших лошадей внутрь.

– Ну и паршивое место, – сказал кто-то визгливым голосом.

– Все же лучше, чем снаружи, – ответил другой. – Уж такая мерзкая ночь на дворе.

– Хозяин совершенно пьян, – сказал первый.

– Мы и без него найдем, что поесть и где переспать, – сказал его спутник.

Конюшня заполнилась лошадьми. Заскрипела упряжь – видно, снимали седла. Лошади переступали с ноги на ногу. Одна из них заржала.

– Возьми-ка вилы и залезь на лестницу, – сказал кто-то. – Сбрось вниз побольше сена.

Корнуэлл быстро огляделся. Скрыться тут было негде. Они могли спрятаться в куче сена, но не от человека, вооруженного вилами, который будет тыкать ими туда и сюда. Это было ненадежным убежищем.

– Все разом, – шепнул он. – Все разом должны кинуться на него. Как только он поднимется по лестнице.

Он повернулся к девушке.

– Ты понимаешь? – спросил он. – Изо всех сил – а потом беги.

Она кивнула.

Заскрипели ступеньки лестницы, и Корнуэлл взялся за рукоятку меча. Мимо него пролетели клочки сена, и краем глаза он увидел распластанного в воздухе Енота, который вцепился в голову, показавшуюся из проема люка. Раздался сдавленный крик. Корнуэлл кинулся к лестнице и кубарем скатился по ней. Спускаясь, он увидел блеск вил, нацеленных на него, и кинулся в сторону, чтобы избежать удара зубьев, – они воткнулись в пол. У подножья лестницы катался по полу мужчина, стараясь оторвать от себя Енота, который яростно драл когтями лицо и голову своей жертвы. Еще до того, как его ноги коснулись пола, Корнуэлл левой рукой схватил вилы и высвободил их.

С порога амбара на него с криками бросились трое, и он увидел блеск металла, когда один из них выхватил меч. Корнуэлл отвел левую руку и с силой метнул вилы, целясь в пригнувшуюся перед ним фигуру. Щит по-прежнему болтался у него за спиной, а у него не было времени повесить его на руку. Удачно получилось, подумал он в долю секунды. Со щитом в руке он бы не успел перехватить вилы, которые в таком случае обязательно поразили бы кого-нибудь из его друзей, спускавшихся по лестнице.

Один из троих, напавших на него, отступил назад с криком боли и изумления, вцепившись в древко вил, которые Корнуэлл всадил в его грудь. Корнуэлл уловил блеск металла, взметнувшегося над его головой, и инстинктивно пригнулся, выхватывая свой меч. Он почувствовал, как клинок погрузился в плоть, и в тот же момент получил могучий удар по плечу, ошеломивший его. Он выдернул меч и, отшатнувшись в сторону, прислонился к крупу лошади. Та взбрыкнула и ударила его копытом. Согнувшись, он задыхаясь упал на четвереньки.

Кто-то схватил его под мышки и приподнял; он с удивлением увидел, что не выронил меч, – тот по-прежнему был у него в руке.

– Бежим отсюда, – выдохнул чей-то голос. – А то они навалятся на нас всем скопом.

Все еще не в силах разогнуться, он заставил себя сдвинуться с моста. Споткнулся о распростертое тело, но тут же восстановил равновесие. Дождь хлестнул ему в лицо, и он понял, что очутился снаружи. На фоне освещенного окна гостиницы он увидел силуэты бежавших к ним мужчин, а правее – стоявшего на одном колене лучника, который пускал стрелу за стрелой. В темноте звучали стоны и проклятья, некоторые из бегущих спотыкались и падали, стараясь вырвать поразившие их стрелы.

– Идем, – раздался голос Джиба. – Мы все здесь. Хэл придержит их.

Схватив Марка за руку, Джиб развернул его и подтолкнул в нужном направлении. Выпрямившись, Марк пустился бежать, с каждым шагом восстанавливая дыхание, хотя в груди еще стояла глухая боль от удара копытом.

– Мы оторвались от них, – сказал Джиб. – Надо всем собраться. Мы не должны терять друг друга. Ты здесь, Мэри?

– Да, здесь, – испуганным голосом ответила девушка.

– Оливер?

– Тут.

– Енот? Енот, где ты, черт побери?

Чей-то голос сказал:

– О Старом Еноте не беспокойся. Он найдет нас по следам.

– Это ты, Хэл?

– Я. Преследовать нас они не будут. На эту ночь им сполна хватит забот.

Корнуэлл внезапно опустился на землю. Штаны его моментально промокли. Он с усилием засунул меч в ножны.

– Вы, ребята, просто молодцы, – сказал Хэл. – Марк заколол одного вилами, а другого мечом. Третьего Джиб уложил топором. Я же ничего не мог сделать, пока мы не выбрались.

– Я видел, ты работал, что надо, – возразил Джиб.

– И не забывайте Енота, – напомнил Корнуэлл. – Он первым бросился в бой и вывел из строя одного человека.

– Не можете ли вы толком объяснить мне, что на самом деле произошло? – жалобно спросил Джиб. – Я не привык драться…

– Среди нас нет воинов, – ответил ему Корнуэлл. – Я никогда в жизни не участвовал в бою. Случались драки в университетской таверне, но в настоящем бою я никогда не был. И не представлял себе…

– Давайте уходить отсюда, – сказал Хэл. – Надо поскорее оторваться. Останавливаться не будем. Возьмите друг друга за руки, чтобы не потеряться. Я буду прокладывать дорогу, но мы должны идти не торопясь. Спешить не стоит. Мы не можем позволить себе свалиться с тропы или расшибить себе лоб о стволы деревьев. Если кто-то из вас потеряет руку спутника или упадет, крикните, и мы все остановимся.