Текст книги "Сказочная фантастика"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

Соавторы: Клиффорд Дональд Саймак,Лайон Спрэг де Камп,Энтони Пирс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 49 страниц)

39

И они покинули Корнуэлла – отличные спутники и добрые друзья в долгом и трудном путешествии. На машине Джонса они отправились в обратный путь, в неизвестность.

С трудом вырвавшись из их объятий, Марк побрел через луг, покрытый ночной тенью, к величественному зданию, залитому лунным светом. Обитавший здесь маленький народец трещал и крутился у него под ногами, но Сплетника не было видно. Чуть поодаль, как всегда в одиночестве, неверной походкой ковыляло Ведро.

Вот и пришел конец всему, подумал Корнуэлл, конец долгому пути, начало которому было положено в библиотеке Вайалусинга, когда он нашел спрятанную рукопись. Но конец совсем не тот, который он себе представлял, да он и не мог предположить, что его ждет. Он хотел найти Старцев, но теперь Старцы не представляли для него интереса, ибо оказались совсем не такими, как он воображал.

Он вспомнил ту ночь, когда они, пройдя через Проклятую Долину, впервые нашли воду, и ему стало плохо от сознания своей вины перед теми, кого он потащил за собой – ведь их почти наверняка ждала бы смерть, если бы пришлось возвращаться прежней дорогой. Но теперь все кончено, и ему не надо возвращаться, ибо его ждет работа на всю жизнь и даже больше того – здесь, на этом лугу, за которым высятся пики Туманных Гор, он обрел смысл своего существования.

Если Страж прав, здесь ему предоставляется возможность слить воедино высшие достижения трех великих культур, и ему, возможно, будут помогать ученые из загадочных миров, которые познакомят его с неизвестными знаниями и философиями. И рядом с ним, подумал он, существует загадка – вот это неуклюжее Ведро, некое существо, о котором пока что никто не имеет представления.

Рядом прозвучал голос Мэри:

– Не переживай так, Марк. Они направились домой. Это то, чего они хотели.

Он покачал головой.

– Мне больше нечего сказать им. Путь завершен, и мне им нечего сказать. Я думаю, что и они все сказали нам. Все мы оставили тут часть своей души. Они так много сделали для меня…

– И ты сделал для них не меньше, – ответила Мэри. – Ты наполнил смыслом их существование. Год за годом долгими зимними ночами они будут рассказывать об этом путешествии – Снивли в своих гротах, Хэл и Енот в своем дупле и Джиб на своих болотах.

– Спасибо, Мэри, – сказал Корнуэлл. – Ты всегда находишь правильные слова. Ты смягчаешь мою боль и печаль.

Какое-то время они шли, не говоря ни слова, а потом Мэри нарушила молчание:

– Фиддлфингер сказал, что для нас готова новая одежда, и это то, что нам нужно. Мы ободраны с головы до ног; мое старое платье годится лишь на то, чтобы вытирать им пыль. Он сказал, что, если я хочу, для меня будет платье из ткани, затканной золотом. Ты можешь меня представить в золотой парче? Я буду как принцесса.

Он остановился, повернув Мэри лицом к себе.

– В парче или без нее, – сказал он, – ты все разно принцесса. Я люблю тебя в том, что на тебе есть – и когда от твоего платья идет смрадом Зверя из Бездны, и когда оно в лохмотьях и залито жиром, потому что ты готовишь еду. Обещай мне, что ты никогда не пустишь его на пыльные тряпки.

Обхватив его руками, она прижалась к нему, и он застыл, обняв ее.

– Нас ждет хорошая жизнь, Марк, – шепнула она. – В парче или без нее, но у нас будет хорошая жизнь.

Пирс Энтони
Заклинание для хамелеона

Часть первая1
Ксанф

Маленькая ящерица сидела на коричневом камне. Почувствовав опасность, – по тропинке к ней приближалось человеческое существо – она преобразилась в жалящего, лучом жука, затем в дождевика-вонючку, и следом – в огненную саламандру.

Бинк улыбнулся. Эти превращения не были до конца реальными. Ящерица принимала форму отталкивающих маленьких чудовищ, но сущности своей не меняла. Она не могла жалить, испускать гнусный запах или обжигать. Это был хамелеон, использовавший свои магические способности, чтобы имитировать подлинно опасные создания.

И все же, когда она приняла форму василиска и уставилась на Бинка с ледяной свирепостью, его веселье поутихло. Будь эта злость подлинной, он был бы уже мертв.

Внезапно в тишине скользнул с неба ястреб-мотылек и схватил хамелеона. Ящерица забилась, тонко закричав от боли, и мягко обвисла в клюве взмывшего ввысь ястреба. Хамелеон, несмотря на свою способность принимать любые обличья, был мертв.

Эта мысль продолжала просачиваться сквозь эмоции Бинка. Ящерка была безвредна, но большая часть неприрученного Ксанфа таковой не являлась. Не была ли только что разыгравшаяся сцена каким-либо искаженным знамением, неким намеком на мрачную участь, ожидавшую его? Знамения – дело серьезное, они всегда сбываются; однако обычно их неправильно истолковывают, пока не становится слишком поздно. Может быть, Бинк обречен умереть ужасной смертью, или, наоборот, эта участь постигнет его врага?

Но у него, насколько он знал, врагов пока не было.

Золотое солнце Ксанфа сияло сквозь магический Щит, отражаясь искрами от деревьев. Растения обладали собственной волшебной силой, но никакие заклинания не могли заменить солнечный свет, воду и хорошую почву. Поэтому магия использовалась для того, чтобы сделать для растений более доступным все необходимое, защитить их, спасти от уничтожения – по крайней мере до тех пор, пока ее не одолеет более сильная магия или просто невезение, как в случае с хамелеоном.

Бинк посмотрел на свою спутницу; она как раз ступила в наклонный луч солнечного света. Бинк не был растением, но у него тоже имелись свои потребности, и даже беглый взгляд на девушку заставлял осознавать это. Сабрина была абсолютно красивой, и красота ее была совершенно естественной. Другие девушки умудрялись улучшать свою внешность с помощью косметики или специальных заклинаний, но рядом с Сабриной все выглядели какими-то искусственными.

И она не была его врагом!

Молодые люди подошли к Обзорной Скале. Скала была не особенно высокой, но, благодаря своей магии, казалась выше, чем на самом деле: с нее можно было видеть четвертую часть Ксанфа – страну небольших красивых озер, обманчиво-спокойных цветущих лугов; там и тут зеленели заросли папоротников, колыхались поля пшеницы. Пока Бинк осматривался, одно из озер немного увеличилось в размерах – ему хотелось казаться более холодным и глубоким, хотелось казаться самым лучшим местом для купания.

Бинк мельком удивился этому, как не раз удивлялся раньше. Он обладал живым, непослушным умом, постоянно досаждавшим ему вопросами, на которые не имелось готовых ответов. Ребенком он часто доводил родителей и друзей почти до отчаяния своими бесконечными “Почему солнце желтое?”, “Почему великаны-людоеды хрустят костями?”, “Почему морские чудовища не могут околдовать кого-нибудь?” и подобной младенческой чепухой. Не удивительно, что его поторопились отправить в школу к кентаврам. Там он научился контролировать свой язык, но не свой мозг, и потому ненужные, лишние мысли одолевали его, а он старался гнать их прочь.

Он понимал волшебные свойства животных, таких, как этот хамелеон. Эти свойства обеспечивали им выживание и комфорт. Но вот почему неживые вещи обладали магией? Разве не все равно озеру, кто в нем купается? Ладно, может быть и так, озеро является частью экосферы, и те, кто существует внутри него, имеют интерес друг к другу и стремятся сохранить и углубить взаимные связи. Или, может быть, изменения во внешнем виде озера вызвал пресноводный дракон, подманивающий добычу? Драконы являлись самой разнообразной и опасной формой жизни Ксанфа – представители этого вида населяли воздух, землю и воду, и многие из них могли выдыхать огонь. Одно у них имелось общее – хороший аппетит. И для удовлетворения его они использовали любой шанс.

А что Обзорная Скала? Она представляла собой голый камень, не прикрытый даже лишайником и вряд ли красивый. Почему ей нужна компания? И если это так, почему она не сделала себя более привлекательной вместо того, чтобы оставаться серой и скучной? Ведь люди приходили сюда не восхищаться Скалой, а любоваться Ксанфом. Подобное использование магии казалось невыгодным.

Бинк ушиб палец об острый выступ скалы. Он торчал на террасе из битого камня, сделанной поколения назад из красиво раскрашенных валунов, и…

Вот оно! Тот, другой валун, который должен был составлять часть Обзорной Скалы, разбили на части, чтобы сделать тропинку и террасу. Обзорная Скала выжила! Никто не стал ее ломать, так как бескорыстная магия делала ее полезной в таком виде, как она есть. Одна маленькая загадка решена.

И все же, настаивал его неудовлетворенный ум, есть какие-то философские соображения. Как может нечто неодушевленное думать или иметь чувства? Что значит выживание для скалы? Валун был просто частью более раннего каменного массива. Так почему он должен иметь персональные качества, если массив не имел их? Но в таком случае этот же вопрос можно задать и относительно человека – он состоит из тканей растений и животных, которые употребил в пищу, и все-таки…

– О чем ты хотел поговорить со мной, Бинк? – с нарочитой скромностью спросила Сабрина.

Как будто она сама не знала!

Мозг подсказывал Бинку необходимые слова, но губы отказывались произнести их. Он знал, каким будет ее ответ. Никто не мог остаться в Ксанфе после двадцать пятого дня рождения, если он не продемонстрирует магический талант. Критический день рождения Бинка наступал через месяц. Он был уже далеко не ребенком. Но как она могла выйти замуж за человека, которого скоро должны изгнать?

Почему он не подумал об этом прежде, чем привести ее сюда? Он лишь поставил себя в неловкое положение! Сейчас ему следует сказать ей что-нибудь или сделать ситуацию неловкой и для нее тоже.

– Я только хотел увидеть твое… твое…

– Увидеть мое что? – спросила она, поднимая бровь.

Он почувствовал, что сердце его выскакивает из груди.

– Твою голограмму, – выпалил он. Конечно, ему хотелось не только увидеть ее голограмму, но и прикоснуться к Сабрине, однако подобное могло случиться только после женитьбы. Она была девушкой именно такого ранга, и это делало ее еще привлекательней. Ее прелести не нуждались в случайной демонстрации!

Он подумал об Авроре, которая тоже была соблазнительна, и все же…

– Бинк, есть способ, – сказала Сабрина.

Он искоса взглянул на нее и быстро отвел взгляд, сконфуженный. Она не могла предполагать…

– Добрый Волшебник Хамфри, – продолжала она в блаженном неведении о его намерениях.

– Что? – Мысли его были заняты совсем другим, что лишний раз говорило о своевольности ума Бинка.

– Хамфри знает сотни заклинаний. Может быть, одно из них… Я уверена, он сможет обнаружить, в чем состоит твой талант. Тогда все будет хорошо.

– О! Но плата за одно его заклинание – год службы, – запротестовал Бинк. – А у меня только месяц!

Это было не совсем точно, потому что, если Волшебник определит талант Бинка, его не выгонят и появится время отслужить за добро.

Бинка глубоко тронула вера Сабрины в него. Она не говорила того, что болтали остальные, – будто у него нет таланта к магии. Она оказывала ему неизмеримую услугу, предпочитая верить, что сущность его магии просто остается нераскрытой.

Возможно, именно эта вера привязала его к ней вначале. Она определенно была дивно красивой, умной и талантливой. Но у нее могло быть и намного меньше прекрасных качеств, и все-таки она стала бы его желанной…

– Год – это не так долго, – пробормотала Сабрина. – Я подожду…

Бинк задумчиво уставился на свои руки. Его правая ладонь была нормальной, а средний палец левой руки он потерял в детстве. Несчастье произошло не в результате воздействия враждебной магии. Просто он играл с топориком, рубил спиральную траву, воображая, будто это хвост дракона. Мальчику никогда не рано начинать готовиться к серьезной жизни! Но трава выскользнула из его руки как раз в тот момент, когда он размахнулся топором, и лезвие опустилось на вытянутый палец.

Боль была сильной, но хуже всего было то, что ему не разрешалось играть с топором, а потому он не смел ни кричать, ни показывать свою рану. С невероятными для его возраста усилиями Бинк взял себя в руки и страдал молча. Он похоронил палец и умудрился прятать свое увечье в течение нескольких дней. Когда правда в конце концов выплыла наружу было уже слишком поздно для восстановительного заклинания: палец уже сгнил, и его невозможно было прирастить на место. Конечно, достаточно сильное заклинание могло помочь делу, но он остался бы пальцем-зомби.

Бинка не наказали. Его мать, Бианка, решила, что мальчик получил урок – и он получил его, получил! В следующий раз, когда станет украдкой играть с топором, будет осторожнее.

А отец был даже доволен: Бинк хотя и совершил дурной поступок, но проявил так много мужества и выдержки!

– У парня крепкие нервы, – сказал Роланд. – Если бы только у него имелась магия…

Бинк отвел взгляд от ладони. Это произошло пятнадцать лет назад! И год вдруг показался ему коротким сроком. Один год службы – в обмен на всю жизнь с Сабриной. Хорошая сделка!

Но что, если у него все-таки нет магии? Должен ли он платить годом своей жизни только за то, чтобы убедиться в неизбежности изгнания в пугающий мир бесталанных людей? Не лучше ли примириться с изгнанием, сохранив надежду, что у него есть скрытый талант?

Сабрина, не вторгаясь в его смятенные мысли, начала творить голограмму. Перед ней появилась голубая дымка. Нависая над склоном, она расширялась, истончаясь по краям и сгущаясь в центре, пока не достигла двух футов в диаметре. Дымка не рассеивалась и не уплывала в сторону.

Теперь Сабрина начала напевать. У нее был приятный голос – не выдающийся, но подходящий для ее магии. Под воздействием звука голубое облако затрепетало и упрочнилось, став почти сферическим. Тогда Сабрина изменила высоту голоса, и внешний край облака сделался желтым. Она пропела слово “девушка”, и сгустившаяся дымка приняла форму девушки в голубом платье с желтыми оборками. Фигура имела три измерения и была видна со всех сторон.

Это был хороший талант. Сабрина могла изобразить все, что угодно, но образы не обретали физической основательности и исчезали, как только Сабрина расслаблялась, теряя сосредоточенность. Таким образом, строго говоря, это был бесполезный талант – он не улучшал ее жизнь в материальном смысле.

Но сколько талантов в действительности помогали своим обладателям? Один человек, глядя на лист дерева, мог заставить его завять и отвалиться. Другой мог вызвать запах кислого молока. Третий – создать смеющийся безумным смехом пузырь, появляющийся из-под земли. Все это, без сомнения, была магия, – но какую пользу и кому она приносила? Почему же тогда обладатели этих бесполезных талантов считались гражданами Ксанфа, а Бинк, сильный, умный, с приятной внешностью, – нет? Но существовало нерушимое правило: ни один человек, не обладающий магическими способностями, не может после исполнения двадцати пяти лет оставаться в Ксанфе.

Сабрина права, Бинк должен выяснить, в чем состоит его талант. Сам он не смог определить его, поэтому надо заплатить Доброму Волшебнику назначенную цену. Это не только спасет его от изгнания, которое могло оказаться участью хуже смерти, ибо какой смысл жизни без магии? Это поможет ему завоевать Сабрину, а также восстановит его пошатнувшееся самоуважение. Да, у него не было выбора.

– Ой! – воскликнула Сабрина, хлопая себя ладонями по шикарным бедрам. Голограмма растворялась, девушка в голубом гротескно исказилась и исчезла.

Встревоженный Бинк шагнул к Сабрине. Но в этот момент раздался громкий юношеский смех. Прекрасная и в гневе и в радости, Сабрина яростно развернулась и закричала:

– Нумбо! Прекрати сейчас же! Это не смешно!

Конечно, то был Нумбо! Он сделал для Сабрины горячее магическое сидение, и теперь ее задик огнем горел от боли. Говори после этого о бесполезности таланта! Бинк, сжав кулаки так, что большой палец впился в обрубок недостающего среднего, двинулся к подростку, который, ухмыляясь, стоял за Обзорной Скалой. Нумбо было пятнадцать лет; нахальный и раздражающе проказливый, он явно нуждался в уроке. Раздался другой взрыв смеха. Бинк не врезался носом в невидимую стену только благодаря подвернувшемуся под ноги камню, но кто-то очевидно подумал, будто он стукнулся, и камень отклонил его ногу достаточно далеко, чтобы он не потерял равновесия. Это было не больно, но задержало его. Бинк взмахнул рукой, и пальцы его коснулись невидимой стены.

– Прекрати Чилк! – приказала Сабрина.

Ставить невидимую стену было магической способностью Чилка. Талант его как бы дополнял талант Сабрины: видимость без содержания уступала тут содержанию без видимости. Стена имела площадь всего шесть квадратных футов и, как и большинство творений магических сил, была временной, но зато крепкой, как сталь, в первые несколько мгновений.

Бинк мог обогнуть преграду и догнать подростков, но он был уверен, что невидимая стена будет появляться перед ним вновь и вновь, и он больше пострадает сам, чем коварные мальчишки, когда он доберется до них. Словом, результаты не стоили усилий. Будь у него магическая способность создать, подобно Нумбо, горячее сиденье, он заставил бы шутников пожалеть о проделках, несмотря на стену. Но у него не было таланта, и Нумбо с Чилком знали об этом. Все об этом знали. В чем и заключалась самая большая проблема Бинка. Он был легкой добычей для всех проказников, так как не мог нанести ответный удар с помощью магии, а пользоваться в таких случаях физической силой считалось полнейшей глупостью. Тем не менее сейчас он готов был совершить ее.

– Уйдем отсюда, Бинк, – сказала Сабрина. В ее голосе слышалось недовольство непрошенными свидетелями, но, как подозревал Бинк, частично относящееся и к нему. В нем поднималась бессильная злоба. Он не раз ощущал ее и прежде, но так и не привык к ней. Он не мог сделать предложение Сабрине из-за отсутствия таланта и не мог оставаться здесь по той же самой причине. Ни здесь, у Обзорной Скалы, ни вообще в Ксанфе. Потому что он не соответствовал общепринятым меркам.

Они пошли назад по тропинке. Шутники, видя, что их добыча не обращает на них больше внимания, отправились на поиски других проказ.

Пейзаж теперь не казался Бинку таким красивым. Может, ему будет лучше в другом месте? Может, лучше уйти прямо сейчас, не дожидаясь официального изгнания? Если Сабрина действительно любит его, она пойдет вместе с ним даже за пределы Ксанфа, в Мандению.

Нет, лучше не просить об этом. Сабрина любит его, но она любит и Ксанф. У нее такие сладкие формы, такие прельстительные губы, что найти другого мужчину для нее гораздо легче, чем приспособиться к жизни чуждого мира, где нет никакой магии. И ему тоже найти другую девушку намного легче, чем… И если подходить объективно, ему, наверное, лучше уйти одному.

Но почему его сердце не согласно?

Бинк и Сабрина прошли мимо коричневого камня, где совсем недавно сидел хамелеон, и молодой человек невольно содрогнулся.

– Почему ты не спросишь Джустина? – спросила Сабрина, когда они подошли к деревне. Сумерки здесь сгущались быстрее, чем наверху, у Обзорной Скалы. В деревне уже зажигали лампы.

Бинк поглядел на необычное дерево, на которое показала девушка.

В Ксанфе росли самые разнообразные деревья, многие из которых были жизненно необходимы для его обитателей. Например, из пивного дерева получали пиво, из масличного – топливо, а обувь давало зрелое туфельное дерево, росшее к востоку от деревни. Но Джустин был совершенно особым: он вырос не из семечка. Листья его имели форму ладони, а ствол был цвета загорелой человеческой кожи. Это никого не удивляло, так как дерево было когда-то человеком.

Его история – частичка динамичного фольклора Ксанфа – промелькнула в памяти Бинка…

…Лет двадцать назад здесь жил один из величайших Злых Волшебников, молодой человек по имени Трент. Он обладал страшной властью – умел мгновенно превращать одно живое существо в другое. Все признали поразительную силу его магии и даровали ему звание Волшебника. Но Трент этим не удовлетворился: он возжаждал захватить трон Ксанфа. При своих магических способностях Трент мог действовать очень просто и эффективно: тех, кто противостоял ему, он превращал в какое-нибудь существо, не способное больше оказывать ему сопротивление. Представлявших наибольшую угрозу, он трансформировал в рыбу, выброшенную на сухую землю, и оставлял ее там трепыхаться, пока не умрет. Просто неудобных он делал животными и растениями. Вот и ходили теперь по Ксанфу несколько драконов, двухголовых волков и земноосьминогов, сохранивших память о своем происхождении и человеческий разум. Теперь Трента не было, но плоды его гнусных деяний остались, ибо другого трансформатора не существовало, а значит никто не мог вернуть несчастным их прежний вид. Способность создавать голограммы, горячие сиденья, невидимые стены и подобные мелочи классифицировалась – и, по всей видимости, правильно – как талант, но умение трансформировать относилось к явлениям высшего порядка. Только раз в поколение рождался человек, наделенный подобной властью, и редко необычные способности проявлялись дважды в одной и той же форме.

Джустин был одним из тех, кто рассердил Волшебника Трента. Никто не мог припомнить точно, чем рассердил, но тем не менее Джустин стал деревом. И ни у кого не было настолько мощного таланта, чтобы вернуть ему облик человека.

Сам Джустин обладал способностью передавать голос на расстояние. Это не было ни чревовещанием, ни пустяковым умением вызывать безумный смех – вроде фокусов, которые показывают в гостиной. То была действительно членораздельная речь без использования голосовых связок. Он сохранил свой талант и будучи деревом, а так как у него было много времени для размышлений, деревенские жители часто приходили к нему за советом. И, как правило, совет давался хороший. Джустин не был гением, но дерево было гораздо более объективным к человеческим проблемам, чем сами люди.

Бинк и Сабрина повернули в сторону Джустина. Внезапно прямо над ними прозвучал голос:

– Не приближайтесь, друзья, здесь вас подстерегают хулиганы.

Молодые люди остановились.

– Это ты, Джустин? – спросила девушка. – Кто там притаился?

Но дерево, хотя и умело передавать речь на большое расстояние, слышать так же далеко не могло. И потому не ответило. Видно, древесные уши – не самые лучшие.

Бинк, рассерженный, сделал шаг вперед.

– Джустин – часть нашей деревни, – пробормотал он. – Никто не имеет права…

– Пожалуйста, Бинк! – взмолилась Сабрина. – Не ввязывайся в неприятности!

Да, она всегда избегала неприятностей. Бинк не заходил так далеко, чтобы счесть подобное отношение к жизни недостатком, и все-таки порой раздражался из-за него. Сам Бинк придерживался иных принципов и обычно не отступал от них. Но Сабрина была такой красивой, а сегодня он причинил ей уже достаточно неприятностей… И он повернулся, чтобы отвести ее подальше от дерева.

– Эй, смотри! – крикнул кто-то. – Они собираются уйти.

– Наверно, Джустин разболтал, – ответил второй голос.

– Тогда давай срубим Джустина.

Бинк опять остановился.

– Они не посмеют! – воскликнул он.

– Конечно, не посмеют, – согласилась Сабрина. – Джустин принадлежит деревне. Не обращай на них внимания.

Но тут снова раздался голос дерева, слегка смущенный, что свидетельствовало о плохой сосредоточенности.

– Друзья, прошу вас, приведите быстрее Короля. У этих хулиганов есть топор или что-то еще. К тому же они наелись дурманных ягод.

– Топор! – в ужасе воскликнула Сабрина.

– Короля нет в поселке, – пробормотал Бинк. – Да и все равно он слишком дряхлый.

– Уже столько лет он не вызывал ничего, кроме летнего дождика, – согласилась Сабрина. – Раньше, когда он имел сильную магию, мальчишки не осмеливались на такое.

– Точно. Мы определенно не осмеливались, – подтвердил Бинк. – Вспомни ураган в сопровождении шести торнадо, который он вызвал, чтобы уничтожить последний выводок вихляков. В те времена он был настоящим Королем Бури! Он…

Раздался звон металла, врезающегося в дерево. Крик боли взорвался в воздухе. Бинк и Сабрина вздрогнули.

– Это Джустин! – воскликнула она. – Они рубят его!

– Поздно бежать за королем, – бросил Бинк и ринулся к дереву.

– Бинк! Ты не сможешь! – закричала вслед ему Сабрина. – У тебя нет магии!

Итак, правда в момент опасности вышла наружу. Сабрина не верила по-настоящему, что у него есть талант!

– Но у меня есть мускулы! – прокричал он в ответ. – Беги за помощью!

Джустин снова вскрикнул – топор ударил его во второй раз. Раздался наводящий жуть деревянный звук, а за ним – смех, смех жестоко расшалившихся подростков, полностью безразличных к последствиям, которые могут иметь их действия. Виноваты дурманные ягоды? Нет, это была просто бесчувственность.

Бинк быстро оказался на месте. Но там никого уже не было. Хулиганистые подростки разбежались, а он был как раз готов к хорошей драке.

Бинк мог догадаться, кто они, но Джустин опередил его.

– Джама, Зинк и Потифер, – подсказало дерево. – О, моя нога!

Бинк нагнулся, чтобы осмотреть разруб. Белая древесина была отчетливо видна в ране и контрастировала с коричневой корой у основания дерева. На ней скапливались капельки красноватого сока, очень похожего на кровь. Не слишком серьезная рана для дерева таких размеров, но явно крайне болезненная.

– Я сделаю тебе какой-нибудь компресс, – сказал Бинк. – Поблизости в лесу растет коралловая губка. Кричи, если кто-нибудь начнет приставать к тебе.

– Хорошо. Только поторопись, – ответил Джустин. Потом, словно вспомнив о чем-то, сказал: – Ты отличный парень, Бинк. Намного лучше, чем некоторые, у кого… э…

– Есть магия, – закончил за него молодой человек.

– Благодарю! Ты пощадил мои чувства! – Джустин не хотел обидеть Бинка, но нередко сперва говорил, а потом думал. Наверное, оттого, что мозги у него были древесные. Он продолжал: – Это несправедливо, что такие негодяи, как Джама, называются гражданами, когда ты…

– Спасибо, – резко произнес Бинк, отходя прочь. Он был полностью согласен с деревом, но что пользы говорить об этом?

Бинк внимательно проверил, не притаился ли кто-нибудь в кустах, чтобы напасть на Джустина, когда дерево останется без защиты, но никого не заметил. Хулиганы действительно убежали.

Джама, Зинк и Потифер, думал он мрачно, деревенские подонки. Джама умел вызывать меч и, наверное, им и рубил Джустина. Какой вандализм!

Бинк имел собственный горький опыт. Не так-то давно у него было столкновение с этой шайкой.

Наевшись дурманных ягод, троица в поисках приключений притаилась в засаде возле одной из тропинок за деревней. Бинк и его друг попали в ловушку: Потифер создавал ядовитый газ – это было его талантом, Зинк с помощью магии открывал ямы у них под ногами, а Джама материализовывал летающие мечи, от которых друзьям было не так-то просто уклоняться. Вот такое развлечение!

Друг Бинка воспользовался своей магией для того, чтобы убежать: из куска дерева он создал голема, и тот занял его место. Голем в точности походил на него, и хулиганы не заметили подмены. Бинк, конечно, видел разницу, но друга не выдал. Голем, разумеется, не был восприимчив к ядовитому газу, но Бинк-то был. Он вдохнул его и потерял сознание. К счастью, вскоре подоспела помощь – друг Бинка привел его мать и отца.

Очнувшись, Бинк понял, что его все еще окружает ядовитый газ, а он опять сдерживает дыхание. Он увидел, как его мать тащит отца за рукав, показывая на него.

Повторение событий было талантом Бианки: она могла повернуть время на пять секунд назад на небольшом участке пространства. Это была ограниченная, но дьявольски мощная магия, так как она позволяла Бианке исправлять только что сделанные ошибки.

Но Бинк снова вдохнул газ, делая бесполезными усилия Бианки. Она могла возвращать прошлое бесчисленное множество раз, но повторялось все, включая и его вдох. Тогда Роланд направил на него пронзительный взгляд, и… Бинк оцепенел.

Это было талантом Роланда: один парализующий взгляд – и то, на что он смотрел, застывало на месте – живое, но неподвижное. Так и Бинку не позволили сделать еще один вдох, пока его не вынесли из ядовитого облака.

Когда оцепенение прошло, Бинк понял, что он на руках матери.

– О дитя мое! – причитала она, прижимая его голову к груди. – Они сделали тебе больно?..

…Бинк резко остановился возле места, где росла губка, его лицо покраснело от острого смущения, вызванного воспоминаниями. Как она могла?! Определенно, мать спасла его от преждевременной смерти, но он стал на долгое время посмешищем для всей деревни. Куда бы он ни пошел, подростки усмехались ему в лицо и кричали фальцетом: “Дитя мое!” Да, жизнь досталась ему ценой гордости. И все-таки он не мог обвинять своих родителей.

Он обвинял Джаму, Зинка и Потифера.

Конечно, Бинк не обладал магией, но, возможно, именно по этой причине он был самым крепким подростком в деревне. Сколько он себя помнил, ему все время приходилось драться. Координация у него была не особенно хорошей, зато физической силы – предостаточно. Он подстерег Джаму и продемонстрировал убедительно, что кулак куда быстрее волшебного меча. Потом он проучил Зинка и, наконец, Потифера, которого швырнул в его собственное газовое облако, вынудив быстро ликвидировать ядовитый газ. После этого троица не только не смеялась больше над Бинком, но наоборот старалась избегать его – вот почему они скрылись так быстро, когда он кинулся к дереву. Хотя вместе они и могли бы одолеть его, но предыдущие встречи преподнесли им хороший урок.

Бинк улыбнулся. Его смущение сменилось хмурым удовлетворением. Пусть его манера справляться с ситуацией была незрелой, но она доставляла много удовольствия. Глубоко внутри он знал, что им двигало: он сердился на мать, но любил ее, и потому все раздражение выливалось на Джаму и ему подобных. Но он не жалел об этом.

Однако знал он и то, что единственный его шанс стать наравне со всеми – это найти собственный магический талант, хороший, сильный талант, как у его отца, Роланда. Тогда никто никогда не посмеет больше дразнить его или насмехаться. И стыд не будет гнать его из Ксанфа. Но этого до сих пор так и не произошло. Его презрительно называли “Неволшебное чудо”.

Бинк собрал несколько хороших, крепких губок. Они принесут облегчение Дереву Джустина, ибо такова была их магия: губки поглощали боль, излечивали и создавали ощущение комфорта. Некоторые растения и животные – Бинк не совсем был уверен, к какой категории следует отнести губки – обладали подобными свойствами. Преимуществом губок было то, что перемещение не вредило им, не убивало. Они мигрировали из воды и процветали теперь на суше, выносливые и жизнестойкие. Возможно, их магические исцеляющие свойства развились, чтобы помочь им закрепиться в новой среде.