Текст книги "Искры"
Автор книги: Михаил Соколов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 38 страниц)
Чургин знал, что Загородный и Борзых Семен – друзья. Что вдруг случилось?
Но Митрич ничего толком не мог ему объяснить.
– А поди разберись. Загородный вроде за шахтеров душой болеет и говорит, что надо подыматься против хозяев и требовать облегчения рабочей жизни, и Семен вроде толкует про то же. Семен говорит: мол, надо учить народ, как подыматься, мы, мол, должны учить шахтеров этому; а Загородный говорит, что нам, мол, надо еще у шахтеров самим учиться. Ну, Семен обозвал его канонистом, или колонистом, не понял я. Словом, что-то нехорошее, несогласное получилось в кружке, а что – в толк не возьмут ребята.
Чургин понял, о чем шла речь. Но мог ли он ожидать, что Загородный, такой крепкий человек, станет экономистом?
– Да, плохие новости ты мне сообщил, старина.
– Плохие, про то и толкую, – подтвердил старик. – Потому все и ждут тебя.
Чургин выбрался из шахты, посмотрел на часы. До конца работы оставалось еще часа два, и он пошел к штейгеру доложить, что видел в шахте и что думает делать. В конторе ему встретились подрядчики.
– A-а, Илья Гаврилович! – хором воскликнули они. – Разрешите поздравить!
– Очень рады, сердечно рады.
– Магарыч, магарыч полагается, Илья Гаврилович, – прошепелявил старик Ильин.
Чургин бросил на подрядчиков холодный взгляд и молча прошел мимо. Жемчужников натянул на лоб фуражку, задумался:
– Надо что-то сообразить. Он теперь сведет с нами счеты: через неделю нас тут не будет.
– Мы деловые люди. Надо поросеночка или на платье купить и отнести жене. Жены – большая сила и такими тоже командуют, – сказал, Ильин, плутовато подмигивая, и, оглянувшись на дверь, за которой скрылся Чургин, подумал: «Хорошо, очень тонко я тогда, после забастовки, обошелся с ним. Я знал, что так будет».
После работы Чургин зашел к Семену Борзых и от него узнал, что Загородный был на кружке с двумя приезжими из Петербурга и выступил против резких статей в «Искре» об экономистах.
Возмущенный и растревоженный, Чургин не пошел домой, а направился к Загородному. Тот сидел за столом, пил чай и читал «Рабочую мысль». При виде Чургина он свернул газету, весело поздоровался и спросил:
– Где это ты пропадал, Илья, столько времени?
– Родных ездил проведать, – ответил Чургин, затем поставил лампу у порога, помыл руки у умывальника и обратился к жене Загородного: – Саня, налей-ка и мне стаканчик чаю.
Не спеша он налил чаю в блюдечко, бросил в рот кусочек сахару и, подув, также не спеша выпил. Потом оторвал листочек от газеты Загородного, насыпал в него махорки и закурил.
Загородный побледнел от охватившей его досады.
Чургин пустил под потолок колечко синего дыма, спокойно сказал:
– Спасибо, Саня, за чай. Ну, а теперь рассказывай, Илья.
– О чем ты спрашиваешь?
– О том, как ты перебежал к экономистам.
Загородный поправил наброшенный на плечи пиджак, стал возле печки.
– Говори, почему ты перебежал к экономистам, – жестко повторил Чургин и опять пыхнул дымом под потолок.
– Илья, что я тебе – мальчик, что ты так разговариваешь со мной? – нахмурился Загородный.
– Я с тобой не разговариваю. Как руководитель партийной организации я требую, чтобы ты объяснил свое поведение.
– A-а, требуешь? Так я тебе не подрядчик, а ты еще не штейгер, чтобы с меня требовать.
Чургин бросил к печке цыгарку, сказал жене Загородного:
– Саня, пойди, милая, посиди немного у соседки, – а когда ничего не понимающая женя Загородного вышла, он продолжал: – Илья, у меня не так много времени. Говори, я жду.
– Я не считаю себя обязанным держать ответ перед отдельной личностью, – высокомерно сказал Загородный.
Чургин встал. Его охватила жгучая досада и на этого человека и на себя за то, что пришел сюда с надеждой убедить Загородного в его неправоте. «Разговаривать больше не о чем», – подумал он и стал одеваться.
Надев картуз и взяв лампу, он сурово сказал:
– Я думал, что ты в чем-нибудь не разобрался, и хотел помочь. Теперь я вижу, что ошибался в тебе. Ты не был настоящим революционером, за которого я принимал тебя.
– Илья, мы можем поссориться, – еле сдерживаясь, проговорил Загородный.
– Ссориться можно с друзьями, с тобой мы будем драться. Прощай, – холодно бросил Чургин и вышел на улицу.
Дома Чургина поджидал Леон.
Он уехал из хутора. Уехал совсем, с твердым намерением устроиться работать на шахте.
Варя встретила его вопросом:
– А жена где, Алена?
– В хуторе осталась, – невесело ответил Леон и, поцеловавшись с сестрой, разделся и стал умываться.
Не успел он рассказать обо всем, что случилось в хуторе, как вошел Чургин.
– Вот те и на! Уже удрал? – остановился он на пороге с лампой в руке и внимательно посмотрел на сумрачно сидевшего возле стола Леона.
– С Аленой не поладили, – ответила Варя и встала, чтобы собрать на стол.
За ужином Леон рассказал о предложении Загорулькина и о ссоре с женой.
Варю поступок Алены возмутил до глубины души.
– Это если бы все бросали мужей, когда с ними случается что, так люди и не жили бы семейной жизнью. Не нравится ей, видишь ли, что муж делает не то, что ей хочется! Да ведь княгини, – говорил мне Лука Матвеич, – и те шли за мужьями в Сибирь и жили там, что ссыльные.
А Чургин отнесся к ссоре Леона с Аленой спокойно, словно он этого ожидал.
– Поживи у нас пока, брат, – предложил он. – Кстати, послушаешь наши беседы на кружке, почитаешь кое-что, а я помогу тебе разобраться в том, что будет непонятно. – И, желая сразу увлечь Леона другим разговором, сообщил: – Илья Загородный зашатался. Стакнулся с двумя приезжими экономистами и пошел против искровцев.
Вскоре Леон побывал на подпольном дискуссионном собрании искровцев с экономистами и с этого дня весь погрузился в нелегальную работу. Он бывал на собраниях, слушал Чургина, ездил к освобожденному из-под ареста Луке Матвеичу на его новое местожительство, в губернский город, за литературой, привез оттуда на шахту типографию и сам научился набирать и печатать листовки. Так за всю зиму у него не было ни одного дня незанятого, и некогда было ему предаваться тягостным раздумьям о своей личной жизни. А в начале весны он поехал к себе в Югоринск.
