Текст книги "Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси (ЛП)"
Автор книги: Мацей Стрыйковский
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 55 страниц)
Князья Ольговичи, видя это и беды боясь,
Потерпеть поражение от язычников стыдясь,
Завели два своих полка литовцам в тыл умело
И ударили так, что средь бела дня от пыли стемнело.
Литовцы поражены руссаками.
Как только литву стиснули и с чела, и с заду,
И от русских стрел она полегла, как жито от граду,
Стали они разбегаться, а русь за ними бежит,
Гонит, рубит, трупов их полное поле лежит 74.
Одни через реку вплавь бросались, другие горемычные
В лагерь бежали, а иные в лес, в свои логова привычные.
Так Ольговичи всех их полностью разгромили,
Хотя и у русских не один полк там наголову разбили.
В несогласии и великие царства гибнут,
а в согласии растут [даже] малые и никчемные.
А литва потом постоянно, не переставая,
Беды чинила на Руси, полоны выгоняя;
Ибо русские князья, которые после Романа остались,
Все, у кого был меч, за верховную власть передрались.
Данило Романович к Галичу ходил, взять его пытаясь,
С киевским и черниговским князьями лбами толкаясь.
При согласии Рим в повелителя мира из ничего превратился,
В несогласии он оскудел со страной и свободы лишился.
Славные греческие царства с вельможными князьями
Персам и римлянам были страшны в согласии сами,
А в несогласии турки силой их покорили,
Вольностей и самой любимой отчизны лишили.
Бывший невольник панов своих мучит,
Бывший пастух ученых философов учит
В Греции, куда сами турецкие пастухи
Пришли с Кавказских гор, из скифской шелухи.
Литва в согласии выросла из ничего.
А сама Киевская монархия, с древнейших веков
Славная твердым мужеством и отвагой честных руссаков,
Из-за раздоров в Литву свой престол перенесла
И из единой Литвы великая страна произошла.
Об этих вторжениях литавов (Litawow) в русские княжества после убиения русского псевдо-монарха Романа, князя Владимирского и Галицкого, Длугош, Винцентий Кадлубек и Меховский пишут так: Circa haec tempora nomen gentis Lituanicae auditum est, prius incognitum, qui cum servi Ruthenorum forent, pro solutione tributorum peryzomata, suberes et pelles quotannis pendentes, circa annum Domini 1205 in magna multitudine glomerati contra Russiam venerunt. Duces autem Holhovici cum illis campestraliter congressi fere ad ultimum eos conflixerunt, licet ex Rutenis etiam multi cecidissent, etc. Латынь Меховского (кн. 3, гл. 29, стр. 114). Примерно в это время услышали доселе неведомое имя народа Литовского, который, когда был в неволе у русских, был обложен данью и [обязан был] ежегодно платить ее вениками, лыком и шкурами зверей. В году Господнем 1205 они в огромном множестве собрались в войско и пошли против русской земли. А князья Ольговичи сошлись с ними в поле в битве и разбили наголову, хотя и из русского войска много рыцарства полегло, и прочее 75.
Потом в соответствующих местах Меховский уже часто упоминает литовцев, как сам ниже увидишь. Другие историки тоже описывают эту литовскую битву с Ольговичами – таким же манером, как и я выразил в виршах 76.
Кромер тоже пишет об этом вторжении литавов на Русь сразу после убиения Романа: Per hoc tempus Litvani gens fera, silvestris et obscura, Russorum agros praedis agendis infestare caepere, etc (в первом издании «Хроники» стр. 183, во втором издании стр. 126 кн. 7). То есть: еще до этого литовцы, народ лесной, жестокий и ничтожный (nieznaczny), начали совершать набеги на русские земли, захватывать и вывозить добычу, и прочее.
Так Длугош, Ваповский, Меховский и Кромер в своих хрониках впервые упоминают о литовском лесном народе и освещают его военные действия [под] 1205 годом от спасительного рождения господа Христа. Однако не могло быть так, чтобы Литва началась со столь недавнего времени. Этот народ с самых древних лет жил в тех же местах, где и сейчас, и [существовал] так же давно, как русские либо поляки. Но русские монархи, как более сильные, после долгих и частых с ними войн жестоко их одолели, приневолили, заставили платить дань и притесняли, так что в лесах литвина и жмудина до того часу и не слыхать было, ибо они еще как следует не распространились [по миру]. А русская монархия не только Литве, но и греческим императорам, половцам, печенегам, болгарам, сербам, венграм, полякам и другим соседям, как иностранным государствам, и в мирное [время] страшна была с давних лет, особенно с 861 года от рождества спасителя Христа, во времена князей Олега, Игоря, Рюрика, а также при Святославе, Владимире и Ярославе. Выше со слов некоторых историков рассказывалось, что при этих русских монархах Литва была уже известна, но из-за своего соседства попала в подданство к Руси. Однако [литовцы] выбирали время и совершали набеги на русские княжества. Об этом свидетельствуют русская история (dzieje) и первый польский историк Винцентий Кадлубек, [который полагал], что имя литовцев известно уже лет 700, а Меховский вопреки самому себе в некоторых местах описывает войны литовцев с русью, [бывшие] лет 500 [тому назад]. Ибо у него в каждом рассказе рыщешь, как в лабиринте, все он там писал с ошибками (confuse), а один раз положил [заседания] капитула на четверг и на пятницу, что мог бы и поправить из одного лишь приличия, кроме того, путался (confudowal) seriem et ordinum temporum et nationum (с датами и порядком времен и народов) 77. Это, если кому-то потребуется, я могу продемонстрировать из его же хроники. Так, первое появление и толкование имени литовского он относит к 1205 году (гл. 29, стр. 114), а выше, под 1103 годом, сам себе противореча, пишет так: Eodem tamen Anno Pruteni et Lituani terras Russiae vastarunt, etc. Однако в том же году пруссы и литовцы разоряли русские земли, и прочее (гл. 15, стр. 83). Это доказывает славное мужество литовцев, разорявших русские земли в течение 477, а не 372 лет 78. Что из него приводят также Ваповский и Бельский в своей Хронике in libro Cronicorum secundae editionis (издание второе, стр. 245). Выше тот же Меховский упоминает литовцев, жмудинов и латгалов (Lotihajlow) под годом Господним 1041, из чего следует, что Литва была известна 576 лет 79. А ниже тот же [автор] выводит их народ от итальянцев стародавних времен, еще до Христа, о чем уже достаточно написано выше.
Глава седьмая
Живибунд Дорспрунгович герба Китаврас или Гипоцентаврус, литовский князь после Кернуса Куносовича и жмудский князь Монтвил Гимбутович.
Долго я тебя, читатель, забавлял
Тем, что русские дела прилежно описал
И прервал порядок литовских князей.
Ты прости меня и вот что уразумей:
Русский народ в истории своей древнейшей,
Прославленной Киевской монархией сильнейшей,
Свою храбрость не раз в боях проявлял,
Чем они гордятся и живут, чтобы каждый знал.
Ибо и с Митридатом, царем Понтийским, который один
Страшил гордых римлян и был непобедим,
Роксоланы, нынешних русов предки,
Воевали, о чем пишут и сами греки.
Лиутпранд, Прокопий, Зонара еще с незапамятных лет
В греческих хрониках пишут о величии русских побед 80.
Пишет и Сабелликус 81, кто хочет, пусть читают,
Что и ученые домоседы о русской славе знают.
Как с греческими императорами, придя путями водными,
На море бой вели, желая видеть потомков своих свободными,
В Таврике, где ныне Перекоп, Корсунь у греков захватили,
А под Адрианополем их цесаря зарубили 82.
Своими глазами видим мы в Пере 83, месте красивом
Над Пропонтидой 84, глубоким морским проливом,
Всадника в латах с копьем – герб русской страны
В память далекой греческо-русской войны.
Высеченными на воротах стихами на разные лады
Славят греки Владимира, его деяния и труды,
Как он на греческой царевне женился и крест святой
Принес на Русь, низвергнув идолов своею рукой.
Славят русское мужество и Блондус, муж ученый,
Успергенсис, Аретин, во многие тайны посвященный,
Орозий, Науклер, Волатеран 85 знаменитый,
Гвидо, Равенна и Лиутпранд, историк именитый 86.
Все они пишут про русские дела, которых нет славнее,
Вспоминая которые, сердце бьется сильнее,
Ибо с парфянами, с греками, с данами и с прочими скандинавами,
Со шведами и с норвежцами обменивались ударами кровавыми.
Новгородцы Великую Финляндию держали,
Псковичи с давних лет дань со Скандии брали,
В то время русская монархия в зените стояла,
Впереди всех соседей всегда выступала 87.
Потому-то литовцы на Русь не зарились и не нападали,
Хотя сами себя не хуже русских считали,
А без них навести нам порядок никак не суметь,
Потому что русские издавна дома привыкли сидеть.
Есть старые свидетельства: Литва же от них же и приросла,
Когда у русских князей междоусобица рога вознесла;
А литовцы, будучи в согласии, в их вотчинах осели,
Когда смуты бедную Русь изнутри разъели.
Служили литовцы Руси, которая их приневолила силой,
Но непобедимую державу несогласие подкосило 88:
Так наизнанку выворачиваются монархии и царства
И холопы над панами власть берут в государстве.
Кернус Кунасович, князь литовский, сперва заселил
Леса над Вилией, он как раз удобный момент улучил,
Когда русские князья друг другу вредили
И один на другого войска водили.
В Кернове, который заложил и своим именем назвал 89,
Он устроил столицу и Завилийское княжество приумножал
Без особых трудов, пока русские выбивались из сил,
И на свет божий имя литовцев из тьмы выводил.
А сын Гимбута, брата Кернуса, Монтвил,
В Жмуди готовое княжество после отца получил,
Жил в Юрборке, но в Кунасове чаще бывал,
Где ныне Каунас, там охотился и зверя бивал.
Эрдзивила, Немена и Викинта он породил,
Трех сынов, и для дела каждый из них подходил,
Среди грубого люда в Жмуди они правили
И поганских богов своих чтили и славили.
Над Невежисом вечный огонь или Знич 90 основавши,
Там для идолов рядом построили башню,
Им же по дьявольскому соблазну леса посвятили,
В которых змеям и гадам жертвы приносили.
Живибунд 91 Дорспрунгович, римской фамилии,
Жил в Дялтуве и в Вилькомире,
Герб Китаврас от предков имел: полуконя, полумужа,
Целящего из лука в конский хвост в виде ужа 92.
Четверо князей, каждый в своем уделе,
Во взаимном согласии и дружбе жить умели.
В согласии литва в столь великий народ превратилась,
А русская монархия от несогласия чуть не развалилась.
Литовский князь Кернус, сединами убеленный,
Дочь свою Пояту решил отдать в жены
Живибунду Дорспрунговичу, как зятю тесть,
А с ней и княжество Литовское, оказав зятю честь.
Сына-наследника он не имел и поэтому дочке своей
Власть передал, ну а с нею и зятю, их поженив поскорей.
Так Живибунд, храбрых римлян по крови потомок истинный,
Вместе с женой получил и Литву, как наследник единственный.
И из Дялтувы отправился в Кернов, где с милой женой,
Верной Поятой, принял верховную власть над Литвой.
Правил он скромно, и подданных мирно судил,
А при угрозе границам, не медля, беду отводил.
Кернусу, когда смерти долг заплатило тело,
А душа к Харону на перевоз летела,
У леса высокий погребальный курган вознесли,
И у озера Жосли 93 мертвое тело сожгли.
Сожгли, как обычай языческий требовал, ну а потом
Прах собрав, схоронили; выше найдешь ты о том.
Живибунд тело тестя после смерти спалил,
Вилькомир, Дялтуву и Кернов себе подчинил.
Герб Колюмны 94 объединил с Китаврасом, гербом своим,
Сделав себе печать с этим клейнотом двойным,
С Монтвилом же, князем жмудским, он дружбы держался,
И каждый из них при прежнем своем уделе остался.
Русским князьям против поляков помогали 95
И в мазовецкие волости из своих углов (z katow) наезжали,
Выводя пленных и добычу, с чего и жили,
И за ними уже не гнались, когда Нарев переходили.
А когда у русских бывало несогласье,
Видя случай освободиться от их власти,
Наезжали на их княжества, добычу хватая
И в густые леса, как в замки, с ней убегая.
И если их в поле не догнал, то уже поздно,
Ибо по болотным топям разбежались розно,
Острова на озерах им убежищем были, чащобы и пущи,
Они прятались в ямах, их считая укрытием лучшим 96.
Старинная литовская одежда.
Кроме шкуры звериной, одеждой другой не владели,
Все имущество их – только то, что с собою имели.
Дом – шалаш, сверху дерном покрыт, обувь из лыка,
Зверю лоб ободрал – и надел вместо шлыка 97.
Можно сказать, что все это с Геркулесом схоже,
Который голову покрывал львиной шкурой тоже,
Видел бы он, как наш жмудин лоб свой
Покрыл волчьей, медвежьей, либо зубра головой.
Старинное литовское оружие.
А когда железные плуги в русских землях добывали,
Наконечники для стрел и копий из них ковали,
Их потом на длинные древки насадили,
А до этого наконечники костяными были.
И хоть их русские били, а на ком-то и пахали 98,
Они мало думали о смерти, а воевали и воевали;
Иные твердо верили в рок, только судьбе доверяли,
Когда не могли бежать, в жестоком бою погибали.
Если же литовцы русского в плен брали,
Вместе с конем его тут же сжигали
В честь злых пугал, языческих богов 99,
И так рыдали, что треск шел от кустов.
Литовцы начинают хозяйствовать.
С давних времен они по звериным законам жили,
А как Живибунда с Монтвилом княжить посадили,
То литвин, то жмудин стал учиться какому-либо делу:
Или нужному ремеслу, или земледелию.
Сперва научились волов в ярмо запрягать,
Острым плугом пахать и хлеб у себя засевать,
И кусок со стола теперь жертвовали Церере 100
А раньше оставляли его рыбам или зверю.
Научились строить дома, вокруг дома – забор,
И добычу свою гнал хозяин на скотный двор,
А то, что раньше по лесам и полям пропадало,
Теперь на распаханных угодьях прирастало.
И мололи, мололи зерно, рожь (Rugosz) 101 дробя, напевая,
Каждый год собирая хлеб, собственным потом его добывая.
Литовец, который раньше одним грабежом привык жить,
Теперь, как русин и поляк, имел что в рот положить.
Сначала литовцы воевали только чтобы прокормиться.
И уже не ради добычи, а ради расширения
Государства и общими силами границ приумножения
Наезжали на Русь за добычей и славою
И вели с русскими князьями войну кровавую.
Кровавую, ибо частенько кровь свою проливали,
Когда пространство своим внукам саблей расчищали.
А решив быть людьми, как люди жили и сами,
Раньше же каждый, как волк, лежал в лесной засаде.
Изобретение переправы древними литовцами.
Уже и шатры, уже и военные обозы
Придумали, и хитрые через реки перевозы,
Дивные ладьи, челны из зубровых шкур сшивали,
Швы, чтобы не пускали воду, жиром (lojem) натирали.
Ведь в те времена, когда в лесных местах пусто стало,
А речных перевозов налажено было мало,
Литовцы придумали простую легкую переправу,
Которая и потомкам в рыцарском деле служила на славу.
Ибо и Дмитр Вишневецкий 102 эту штуку оценил,
Когда через Дон, Днестр, Дунай войско часто водил,
Беря с собой те челны (baty), которые легче таскать,
Чем деревянные, и легче на них догонять и убегать.
Итак, Живибунд, правя в Кернове достойно,
Всячески заботился, чтобы его внуки спокойно
И мирно жили бы в Литовской стране,
Ибо все дела он упорно клонил к войне.
К войне, ибо лишь войной достигают мира,
Лишь трудами пахаря оживает нива.
Так рыцари веселятся уже после войны,
Когда вражеские набеги ими отражены.
О ссорах между русскими князьями, набегах на Русь литовцев и о их поражении.
Меховский (кн. 3, гл. 22, стр. 123) и русские летописцы
Русские князья Юрий Владимирский и Ярослав Переяславский, объединив свои силы, пошли неправедной войной на князей Смоленских и Новгородских. А Смоленские и Новгородские князья, родные братья Владимир, Константин и Мстислав, решили на насилие ответить насилием и собрали свои войска. Когда обе стороны храбро и упрямо двинулись друг против друга, то в году 1206 от спасительного рождества Господа Христа, 12 апреля 103, сошлись в жестокой битве. И смоленские князья: Владимир, Константин и Мстислав одержали там справедливую победу над возмутителями (gwaltownikami) спокойствия Юрием Владимирским и Ярославом Переяславским, побив и разгромив все их полки, собранные из русских и из половцев, которых на поле боя полегло десять тысяч. В войне Бог и счастье [на стороне] справедливости.
Желавшие чужого [сами] пришли в упадок. И, завершая победу, осадили Юрия во Bладимире, где тот заперся, бежав из битвы. После долгой осады он попросил мира на тех условиях, что сдает Владимирский замок, а сам выходит к ним. А они сразу же отдали Владимирское княжество с замком своему брату Константину, а сами двинулись к Переяславлю против Ярослава, который не стал сопротивляться, а сразу же запросил мира. Победители, видя, что [Ярослав] покорился, учинили с ним мир и оставили на переяславском княжении, однако за большие подарки.
Литва воюет русские края. А потом литовцы, видя ссоры и внутренние несогласия между русскими князьями, распалившись жаждой добычи, летом вышли из своих лежбищ в густых лесах. И, собравшись со своими князьями в полки, огромным войском вторглись в Русскую страну, разрушая, сжигая, грабя и разоряя все, что им попадалось.
Желая дать им отпор, киевский князь Владимир Рюрикович, имея с собой смоленских рыцарей и к тому же объединив силы с другими князьями: Романом Борисовичем и Константином, Мстиславом и Ростиславом, сыновьями князя Давыда 104, двинулся против литовцев, разоряющих русские волости. И так как литовцы не стали затягивать с битвой, с обеих сторон сошлись два огромных войска, равные числом. Долгое время битва шла на равных, но в конце концов литовцы потерпели поражение и стали разбегаться по полям. А русские князья, распустив за ними загоны, литовцев и их князей по лесам и по укрытиям били, рубили и хватали [в плен], а весь [русский] полон отбили. Lituanorum Duces occidendo fugientes persequendo etc. (Спасающихся от преследования литовских князей убивали, и прочее) 105.
Жестокость рязанского князя [по отношению] к братьям. Тогда же Глеб, князь рязанский (этим княжеством ныне завладел [царь] Московский), манимый лакомством, жестоко умертвил шесть родных братьев и великих бояр, которые держали их сторону, чтобы самому завладеть всем Рязанским княжеством 106.
Глава восьмая
О короновании Коломана, сына венгерского короля Андрея, на королевство Галатское или Галицкое и Владимирское [в году] 1208, о его изгнании и о поражении венгров и поляков от руси.
Светлейшему (do Jasnie Oswieconego) князю и пану,
пану Янушу Константиновичу, князю Острожскому 107 ,
графу на Тарнове и прочее
После Романа Галицкого и Владимирского, бывшего
Высшим монархом всей Руси и ходившего
На польскую войну, где его и убили,
В русских владениях новые смуты наступили.
Две столицы русской монархии.
Ибо киевские князья по-прежнему быть старшими желали,
А другие князья этому, как могли, мешали.
Один хотел в Галиче, другой во Владимире чтобы была
Монархия всей Руси – из-за этого долгая распря шла.
А от внутренних войн их сил не могло не убыть,
Ибо каждому милее править, нежели служить.
Сильнейший слабейшего прочь с державы сгонял,
Из-за их несогласья литовцам никто не мешал,
Притесненным нуждою, на Русь наезжать.
Пришлось [галицкой] братии город оборонять,
И, когда их сильно доняли, стали о том рядить,
Как бы чужеземного князя монархом посадить.
Сын венгерского короля Андрея избран на русское Галицкое королевство.
А так как брезговали польскими князьями 108
Галичане, то в конце концов решили сами
Взять в правители из венгров Коломана 109
И в Галиче королем посадить его за пана.
И отправили к венграм послов – звать его, чтобы приезжал,
Коломан же, как только приятную новость узнал,
Себя долго просить не заставил, и со свитой своей
Прибыл в Галич, привезя туда много красивых вещей.
Там его епископы из Венгрии короновали 110
Галицким королем торжественно называли.
Краковский епископ Винцентий Кадлубек 111 рукою своею
Корону ему надел и просватал ему Саломею,
Лешека Белого сестру [112]. С ней он брак заключил,
Власть над Галицким русским царством получил,
Но владел им недолго, ибо русские не были рады,
Что их новый король им несет римские обряды.
Боясь, как бы римский король и папские молитвы не оскорбили,
Не поругали и до основания не сокрушили
Святую русскую веру. Боялись и за свои вольности,
Опасаясь какой-нибудь венгерской хитрости.
Ибо, когда вера в упадке, беда грозит государству всему,
Жестокие смуты французов ныне пример сему 113.
Очень этого опасаясь, русские решили призвать
Мстислава Мстиславича ими править и их защищать.
Мстислав Мстиславич Храбрый.
Этот Мстислав и впрямь был рыцарем добрым,
За его отвагу его и прозвали Храбрым 114,
[Он был] галицким наследником 115, отчизну любил
И не желал, чтобы в ней над ним венгр верховодил.
Поэтому, когда Коломан уже королевством правил,
А часть войска назад в Венгрию отправил,
Мстислав Мстиславич Храбрый тут же собрал молодцов
Из половцев, из литвы, из русских, будто лев повел львов.
Недавно коронованный Коломан бежит из Галича.
Галич они стремительным штурмом взяли,
Король Коломан и венгры тут же бежали,
Краковский епископ Кадлубек вслед за ними
С польским канцлером Ивоном и с другими 116,
Кого не убили и не пленили. Мстислав, ликуя,
Вступил в галицкий замок, где корону золотую,
Брошенную Коломаном, ему на голову водрузили
И владыкой и царем всей Руси провозгласили 117.
Мстислав Мстиславич Храбрый, изгнавший Коломана, коронован королем и царем всей Руси.
Многих венгров и поляков русаки поубивали,
Взятых в плен, как скотину, содержали,
Других перепродавали, а обряды римские
Порушили, почитая их за ереси мерзкие (za brzydliwe bledy).
Венгерское и польское войско [идет] на Галич против руссаков.
А потом разгневался венгерский король Андрей
За изгнание своего сына, и поскорей
Послал с ним большое войско добывать Галича
И выставить из него Мстислава Мстиславича.
И Лешко помощь из Польши Коломану послал,
Войско немалое против Мстислава собрал.
Мстислав же, как только узнал о подходе венгерских полков,
Собрал большие отряды из половцев и русаков.
Князья Ростислав Мстиславич и Владимир Рюрикович
С войсками, а с ними и Ростислав Давыдович 118
Прибыли к Мстиславу и помощь предложили,
Не желая, чтобы венгры русских срамотили.
Кроме того, литовцев, половцев и ятвягов призвали,
Чтобы венграм и полякам отпор мощный дали.
Но поляки с венграми быстро наступали
И первым же штурмом внезапно Галич взяли.
Поляки и венгры взяли Галич.
А Коломан, жену там оставив и заботам слуг поручив,
Людьми и орудиями замок как следует укрепив,
Войско построил: и слева там венгры встали,
А поляки с правого бока оборону держали.
Полдень.
Так и построившись, пошли с русаками биться,
А Феб уж полнеба объехал на колеснице,
Огненными волосами на доспехах блистая,
Восстал и Марс, на битву мужей поднимая.
Большая схватка (potkanie ogromne) русаков с поляками и c венграми.
Мстислав Храбрый с другими князьями тоже умело
Выстроил полки, в их чело сам встал смело,
Призывая, чтобы храбро сражались
И лишь полной победы добивались.
То же делал и Коломан, то же и поляки.
И по рву из дубравы вылетели русаки 119,
C криком и гиканьем с венграми бой завязали,
А половцы на польский правый фланг наезжали.
Жестокая битва.
Изо всех сил войска столкнулись. Скрежет ужасный,
То ли стрелы из луков затмили солнечный лик ясный,
То ли арбалетные болты (z kusz belty). Один другого рубил,
Один полк за другим из-за высоких деревьев выходил.
Слышали бы вы стоны раненых, придавленных конями,
Видели бы вы схватки меж различными полками,
Которые, как окуренные пчелы, роились,
Либо, как волны морские, с силой о скалы бились,
Вздымаясь пеной и брызгами рассыпаясь в море,
Штурману с боцманом с бурей напрасно спорить.
Так и в той битве, когда Марс кошку вперед пускал 120,
Где горы, где рвы, никто из солдат уже не разбирал.
Уже и вслепую дрались: муж на мужа,
Не заботясь, у него ли длиннее оружие,
Или у врага, запальчиво и упорно бежал,
Не боясь погибнуть 121, лишь бы рядом противник лежал.
А Харон души воинов уже поджидал,
Их побольше в черную ладью собирал,
Ибо тени к нему тысяча за тысячей прибывали,
А в воздухе скорбные [возгласы нимфы] Эхо звучали.
Поляки [опасаются военных] хитростей Мстислава.
Опасаясь хитрости Мстислава, крикнули, чтобы съехались в круг,
Сильнейших мужей выстроили вокруг
И рубились насмерть. Коломан так же поступил со своими
Венграми, а Фортуна так же посмеялась и над ними.
Поляки правый фланг уже было оборонили
И русаков в первой схватке разгромили,
Венгры тоже начали было побеждать 122,
Но капризное счастье подвело их опять.
Ибо Мстислав Храбрый, свежих половцев собирая
И полякам и венграм в тыл заезжая,
Чего те не ждали, ударил по ним пехотой (pedem) быстрою
Несколько полков скосил, будто косою острою,
Других легко разгромил, когда ряды смешали
И в беспорядке в разные стороны побежали 123.
Русские с криком их гнали, рубили, кололи, вязали,
Венгры в гору бежали, тарчами 124 спины защищали.
Хитрость со знаменем, захваченным у поляков.
Русаки же польское королевское знамя (choragiew) взяли
С белым орлом, тут же его развернули и подняли
В своей засаде; а поляки, знамя увидя, спешили
Отовсюду к нему, ведь там свои, они решили.
И которые туда по ошибке пришли,
Все до одного в той ловушке полегли.
И вот так эти венгров и ляхов войска побитые
Прославили Русь победою знаменитою.
Так эту битву описывают Меховский (кн. 3, гл. 31, стр. 119), Кромер (кн. 7), Длугош и другие. Jacebant que cadavera interfectorum circa Halic tanquam arena insepulta, как говорит Меховский, то есть: непогребенные тела убитых, подобно песку, во множестве лежали около Галича.
Aттила Филений (Fileni). Новый русский король Коломан захвачен в Галиче вместе с женой полькой. Русские взяли в плен венгерского воеводу Аттилу Филиния (Attiliusa Filiniego) 125, а венгерский королевич Коломан, король Галицкий и Владимирский, бежал в галицкий замок, в котором его осадил Мстислав Храбрый. Успех русаков в подкопе Галича. А так как коломановы солдаты небрежно стерегли изнутри замковые ворота, русаки как-то ночью подкопались под них и ворвались в замок, а сильно перепуганные венгры и поляки, убегая [и прыгая] со стен, ломали шеи. Перебив остальных и завладев замком, Мстислав осадил костел Пречистой [Девы], в котором заперся Коломан с женой, дамами и отборными рыцарями. Итак, прижатые голодом и жаждой, они отворили двери костела, на переговорах выпросив у Мстислава только жизнь. Дети, а также польские и венгерские женщины по приказу Мстислава были выведены, и всех их Мстислав раздал: часть половцам, а часть своим дворянам.
Король Коломан с женой отправлен в заключение в Торческ. А Коломана с женой Саломеей (Salomka), польской княжной, послал в заключение в Торческ (do Torska), где, по Меховскому, его содержали под стражей в течение двух лет, хотя Кромер указывает только год. Он был выпущен в 1210 году лишь после долгих постановлений и обсуждений на тех условиях, чтобы Бела, старший брат Коломана, взял в жены Марию, сестру Мстислава, а Мстислав через три года должен уступить Галич Коломану. Исполняя эти условия, Мстислав отъехал в Торческ, где на другой год умер и похоронен в Киеве, в церкви Святого Креста, которую сам и построил. Мстислав, прозванный Храбрым, умер в 1212 году.
Но Коломан тоже недолго пановал на Галицком королевстве, ибо Даниил Романович взял Галицкий замок и выгнал Коломана, которого уже [его] отец Андрей, король венгерский, после двух походов едва вернул в Галич. Даниил Романович, предок князей Острожских. И правил Коломан в Галиче три года, а в 1225 году умер с подозрением на отравление. И с того времени венгерские короли утратили свою власть на Руси, однако потом долго использовали титул [правителей] королевства Галицкого и Лодомерийского (Lodomeryskiego) или Владимирского, как ныне Генрих 126 [короля] Польского и всего княжества Литовского и прочее. Венгерские короли использовали титулы [правителей] королевства Gallaciae или Hallaciae и Laodomeriae, а надо бы Wolodomeriae.
Новые стычки (burdy) из-за Галича. После смерти Коломана Галичем овладел Давид 127 Романович, но Изяслав, будучи ближайшим [соседом] Галицкого княжества, собрал войско из половцев и выгнал (wypedzil) Даниила Романовича, а Галицкое княжество уступил князю Михалку Звенигородскому (Swiniogrodzkiemu) 128.
О поражении русских князей от поляков в году 1211
Русаки, первой победой безмерно гордясь,
Перемены фортуны опрометчиво не боясь,
С литвинами, жмудинами, ятвягами объединялись
И с ними в набеги на Польшу устремлялись.
Сандомирский каштелян Сулислав.
Удрученный этим, Лешек призвал Сулислава,
Блиставшего мужеством и военной славой.
Тот с отборным рыцарством в русские волости вступил,
Воздавая око за око, их без милости разорил.
Гордые русские князья сразу же войско собрали,
Скорым шагом идя, на поляков они наступали,
Их считая их слабее себя и по-прежнему веря в фортуну,
Но фортуну, как дым, изменившийся ветер легко может сдунуть.
А поляки, собрав свои силы в единый кулак,
С криком в центр их отрядов ударили так,
Что внезапно прорвали их строй, всех переполошили,
Надеявшихся на свои силы хитростью победили.
После этого русские по лесам разбежались,
В полях было полно убитых, в каждом рву они валялись.
Грабя обозы, много ценной добычи поляки там взяли,
Пленных хватая, много знати у русских они повязали.
Их князья Святослав, Константин, Владимир, Юрий и Ярослав 129
В плену оказались, вместе с солдатами в плен попав,
Но их потом отпустили, когда возместили
Все убытки полякам и пленников всех возвратили.
Так русаки и ляхи мир меж собой заключили,
Ибо уже новых, еще горших врагов заполучили:
Свирепых татар, доселе неслыханное и невиданное племя,
Невиданное даже в тех степях, где они живут в наше время.
Глава девятая
О первом пришествии скифов или татар в те поля, где [они] ныне осели, изгнав и выбив половцев, а затем и русских князей поразили и приневолили.
Год 1211
Старые литовские летописцы, писавшие без надлежащих доказательств (ибо в те времена не было людей столь острого ума) рассказывают так.
Во времена правления Монтвила, Гимбутова сына, поднялся царь татарский Батый (Batti) и повоевал всю Русскую землю, перебив немало князей. И столицу всей Руси Киев спалил и опустошил, аж великий князь Киевский Димитрий в Чернигов сбежал, и прочее 130.
И в то время жмудский князь Выкинт якобы отправил в поход своего сына Эрдзивила, который завладел Новогрудком, Гродно, Брестом и Мельником. Но это было иначе и еще до Батыя, что следует из [трудов] надежных историков и из самых достоверных источников.
Когда воевал татарский царь Батый. Ибо Батый с шестьюстами тысячами воинов повоевал русские княжества, всю Польшу, Моравию и Силезию аж до самого Вроцлава в году от рождества Христова 1240. И Легницу, где татары убили прусского магистра Поппо (Pompa) 131 и легницкого князя Генриха, сына святой Ядвиги, мужественно защищавших Христову веру. И потом три года пробыли в Венгрии, где огнем и саблей повоевали всю Венгрию, а также Рагузскую (Racka), Боснийскую, Хорватскую и Болгарскую земли. А литовцы (чего и сами из-за своего пренебрежения историей знать не могли) еще до этого вырвались из русской неволи и сбросили [иго].
