Текст книги "Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси (ЛП)"

Автор книги: Мацей Стрыйковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 55 страниц)

А тот Либо первое свое поселение основал на берегу Балтийского моря, где и реку, которая там в то море впадала, и город, построенный в ее устье, от своего имени назвал Либа ⁹³, что похоже на [известие] Кромера в деяниях Болеслава Храброго в книге 3 Хроники. Либония от Либона, а потом Ливония. От того же Либона Лифляндская или Латышская страна, лежащая над морем, названа Либония, а с течением времени, переменив б на в – Ливония ⁹⁴. Ибо в тех краях, где сначала высадился, и в Пруссии, и в Жмуди и в Курляндии, [он] так долго пребывал у морского берега, что подружился с первыми [встретившимися им] тамошними жителями. Ведь как о том достаточно убедительно, подробно и полно ранее уже писали в различных [книгах] о происхождении литовского народа, тогда в тех краях, где ныне [живут] Жмудь, Латыши, старые Пруссы и Литва, издавна жили Гепиды, Геты, Самогиты ⁹⁵, Судовиты, Галинды, Аланы, Литаланы и другие народы, грубые, лесные и зверские, потомки мужественных Кимвров и Готов, приведшие свой народ в те северные уголки. Птолемей, География (кн. 3, гл. 3), Эразм Стелла и др. И очень ошибаются те, которые говорят, что эти итальянцы приплыли в безлюдную пустыню. Так уж выпало тому Палемону или Либону с итальянцами, что поселился среди этих народов, как Эней с троянцами, тоже объединившимися с не менее грубым итальянским народом, [людьми,] которых историки зовут Аборигенами, о чем Саллюстий в Заговоре Катилины, не отвлекаясь на долгие рассуждения об основании Рима, прекрасно написал в таких словах:

Urbem novam, siculti ego accepi, condidere initio Troiani, qui Aenea duce profugi, incertis sedibus vagabantur, cumque his Aborigines, genus hominum agreste, sine legibus, sine imperium, liberum atque solutum, etc, dispari genere, dissimili lingva, alias alio more viventes incredibile memoratu est, quam facile coaluerint.

Новый город, насколько мне известно, сначала был основан троянцами, которые во главе с Энеем скитались в качестве беженцев в местах, где жили Аборигены, дикие племена без законов, без государства, свободные и никем не управляемые. Они говорили на разных языках, жили каждый по своим обычаям, и все же объединились с легкостью, которую трудно себе представить) ⁹⁶.

Вот так и литовские итальянцы (Wloszy Litewscy) со своим вождем и князем Либоном или Палемоном, приплыв к тем неведомым берегам, долго скитались по неприютным местам, пока не встретили первых тамошних жителей из народа Готов и Гепидов, людей простых и грубых, без законов, без верховной власти, свободных и неуправляемых, отличного от итальянцев происхождения, другого языка, живущих по иным правилам и обычаям, отличающимся друг от друга. И с ними вполне сдружились, а потом объединились и из двух разных народов смешались в один. В результате этой унии среди этого грубого люда они быстро изменили и своему родному итальянскому и латинскому языку и римским обычаям, ибо, как говорят в народе, [в гости] ездят не с обычаями, а к обычаям (пусть иногда и грубым).

Однако в литовском, жмудском и латышском языках и ныне есть немало латинских, а еще больше испанских слов, которые кончаются на os, как Dewos, Deus или Teos с греческого (Бог); viros, vir – муж; kielis, calles – дорога; donos, donum хлеб; laukus, по-латыни lukus – густой лес; ovis – овца; pecu – скот; duntes, dentes – зубы; bludos, podos, и многие другие ⁹⁷.

И совсем неудивительно (хотя Бельский этому и удивляется), что ныне в Литве мало знают итальянские обычаи, потому что не Гепиды и Готы пришли гостями в Италию, а итальянцы к Гепидам и Готам, и с течением все меняющего времени переменили свое племя, язык и обычаи, как и Эней с троянцами не сохранил в Италии троянского и греческого языка, но сам со своими потомками принял итальянский, как видим и ныне.

Omnium rerum vicissitundo et Tempus aedax

rerum et tum invidiosa retustas omnia destruxit.

Время – снедатель вещей – и ты, о завистница старость,

Все разрушаете вы. ⁹⁸.

Овид[ий]. Мета[морфозы], 15.

Потом этот Палемон или Либон и его товарищи Юлиан Дорспрунг, Проспер Цезарин, Урсин и Гектор, постепенно утвердившись среди вышеупомянутого грубого люда и облюбовав себе места для поселения в тех краях, отправились от устья Немана, которое у Клайпеды, через Хаб (Hab) или Куршский залив (Haff Curlandski) до настоящего устья Немана, где он уже течет сам и впадает двенадцатью рукавами в Куршский залив (do Abu Curlandskiego), маленькое и пресное море ⁹⁹. И пришли к устью реки Дубиссы, где она впадает в Неман, и увидели радующие [глаз] места: повсюду просторные поля и луга и поросшие дубравами зеленые пригорки над берегами рек, и забавлялись там охотой на различного зверя, которым в то время изобиловали Жмудские леса. И в память о [своей] отчизне Риме заложили над Неманом город под названием Новый Рим (Roma Nova), который потом их потомки называли Ромнове и Ромове, и который, как свидетельствует в Прусских деяниях Петр из Дусбурга, крестоносцы сожгли в 1295 году, как это увидишь выше ¹⁰⁰ в настоящей истории. А до этого эти же итальянцы заложили в Пруссии другой город Ромове, в котором жил языческий патриарх по имени Кириекириейто (Kiriekiriejto) ¹⁰¹, и [который] польский король Болеслав Храбрый спалил в 1017 году, как об этом пишут Длугош и Кромер в книге 3.

А потом итальянцы, как свидетельствуют литовские Летописцы, из Немана пустились по реке Дубиссе против течения к восходу солнца и полуночи ¹⁰² на более мелких речных судах, а другие двигались по земле, пока не дошли до того места, где ныне в Жмуди [есть] старинное местечко Эрайгола (Erraigola), которое, вероятно (если верить этому мнению), построили те же итальянцы и назвали из латинского языка Erraoscolae, то есть Errantium Colonia. Эрайгола, поселение блуждающих и скитающихся. Но я не хотел бы строить историю на домыслах и непроверенных предположениях. Верно, однако же, то, что Палемон со своими итальянцами основал поселения по обоим берегам реки Дубиссы и там, где Эрайгола. Ему приглянулось роскошное положение места и достаток всего отовсюду: как продуктов земли, так и из лесов, полных зверья, и из реки, полной рыбы, которая заходила туда из моря по Неману, а потом по Дубиссе.

Потом от Дубиссы и от Немана Палемон или Либо далее двинулся на юго-восток и, перебравшись через Невежис, дошел до реки Вилии, где в то время в лесах жили древние обитатели тех краев: Литаланы, Аланы, Гепиды и другие народы, от которых пошли Готы. Пришельцы из Италии легко добились среди них верховенства и господства [c помощью своей] раccудительности, обходительности обычаев и умелых и достойных дел. И вот так они мирно поселились в Литве и Жмуди, а потом немецкие крестоносцы мечом и кровавыми войнами покорили Пруссов и Лифлянтов, которые были одного происхождения и языка (что и ныне каждый может ясно видеть) со Жмудинами и Литовцами, о чем прочитаешь ниже.

От тех же итальянцев и воинственных Готов ведет свое происхождение и старинная (или как говорят, истинная) Жмудская и Литовская шляхта, так же как в Италии итальянская от троянцев, а простолюдины и чернь от древних Гепидов, Судовитов и храбрых Литаланов или Аланов (так же, как в Италии от Аборигенов), но более вероятно, что от размножившихся Гепидов и Судовитов. Об истинном шляхетстве читай моего Гонца ¹⁰³ и Ювенала Сатира 8; Овидия [Письма] с Понта; Клавдиана [Панегирик] на 4 консулат Гонория; Персия Сат[ира] 3; Овидия кн. 13; Послание к Пизонам ¹⁰⁴; Звезды о носящих паллий в Зодиаке; Корнелия Агриппу О тщете наук, гл. 50 и т. д. Однако со временем большая часть истинной Литовской и Жмудской шляхты приумножилась от той же черни и простого люда благодаря их собственным достоинствам и выдающимся рыцарским подвигам, что является важнейшей и значительнейшей особенностью истинного шляхетства. Ибо:

non census nec clarum nomen avorum

Sed probitas magnos ingeniumque facit.

Stemmata quid faciunt? quid prodest pontice longo

Sanguine censeri pictosque ostendere vultus

Majorum? et flantes in curribus a Emilianos? etc.

Si coram lepidis male vivitur? effigies guo

Tot bellatorum, si luditur alea pernox?

Tota licet veteres exornent undique cerae

Atria, nobilitas sola est atque unica virtus etc.

Стихи на польском ¹⁰⁵:

Nic herb, nic titul, nic wielkiego rodu

Synem byc, gdy w twich sprawach pelno smrodu,

Bo dobry zywot, slawna dzielnosc cnota,

Prawym slachcicom otwarzaja wrota,

Bo ty i z nieba chcial zwodzic pradziady,

Nic potym jesly twoj zywot szkarady;

Lepiej Terssites iz ci ojcem bedzie,

Gdy cnota zrownasz z cnym Ajaxem wszedzie, etc.

Ни герб, ни титул, ни обширные поместья

Ничто, когда дела твои полны бесчестья.

Лишь честь и слава, уваженье и доверье

Откроют шляхте истинной все двери.

И хоть на небесах ты предка заимеешь,

Но если жизнь прожить достойно не сумеешь,

То, как Терсит ¹⁰⁶, кривым можешь остаться,

Когда с Аяксом вздумаешь равняться.

Quid iuvat admota per auorum nomina coelo inter cognatos posse referre Iovem.

Чтобы быть свободными, нет пользы в том, чтобы искать своих родичей на небесах, возводя своих дедов к Юпитеру.

Но приступим к делу.

Мнения различных историков различаются: откуда возникло имя и прозвище Литвы? Сначала Эразм Стелла в Прусской истории пишет, что в 373 году от Христа сын прусского короля Вейдевута Литалан или Литвос, рожденный от матери аланки, и его младший брат Жаймо (Zaimo) или Саймо дали свои имена землям, которые достались им в удел, и назвали Литву Литва, [Латвию] Лотва, [а Жмудь -] Жамодская (Zamodzka) или Жмодская земля. Литва [названа] от князя Литалана или Литвона. Эту сентенцию Эразма Стеллы и это имя Литвы от Литалана подтверждают Ваповский, Йост Деций и Бельский. Литва от Lituo. Другие же полагают, [что] Литва была названа a Lituo, то есть от охотничьей трубы, с которой те народы любили охотиться (что вряд ли, и что Меховский совершенно верно отбрасывает в кн. 4, гл. 39). Литва от Littus tuba. Литовские же летописцы [пишут] a Littus tuba, так как над Вилийским берегом тамошние жители и потомки итальянцев игрывали в длинные трубы, давая имя Литве. О чем выше здесь тоже узнаешь подробнее.

Мне же кажется, и о том же убедительно свидетельствуют и Длугош ¹⁰⁷, и Меховский, что этот Палемон или П. Либо, когда уже стал князем этого народа, тогда и этим краям от своей отчизны Итальянской земли дал новое имя La Italia, ибо простые итальянцы в своей речи пользуются такими артиклями: la cilla – город, il cavallo – конь, la Polonia, la Italia, и т. п. А их потомки, когда язык и обычаи смешали с грубым народом гепидов и забыли отцовский язык, говорили потом Литалия, Литуалия, а с течением времени Литвалия и Литва. La Italia, Litalia et Litvania. О чем здесь и сейчас не хочется долго диспутировать, ибо о том, как и почему Литва была названа, я уже вполне достаточно и убедительно изложил в [главе] Свидетельства Деция о Литве ¹⁰⁸.

Сами же римляне поклонению своим богам и обрядам, предсказательству и прочему идолопоклонническому колдовству и разжиганию вечного огня в честь богини Весты научились у Этрусков, как пишет Волатеран в кн. 5: Hinc Romanis Deorum caeremoniae et primus auruspex etc. (Первыми из римских богов и обрядов были этрусские). Волатеран, кн. 5. Вот и этот князь Либо, изгнанный из Этрурии (как свидетельствует Флор), научил литовцев и жмудинов тем же обрядам, ворожбе и зажиганию вечного огня в честь богов, и в городе Ромове, отстроенном в Литве заново в память о Риме, поставил верховного жреца или языческого епископа, согласно его должности называемого Кириекириейто. О чем ниже узнаешь подробнее.

Когда Публиус Либо оказался в этой стране. Итак, Палемон, или, точнее, Публиус Либо, согласно Ливию и Флору, князь важной итальянской провинции Этрурии, откуда был изгнан Юлием Цезарем, первый патриарх и основатель Жмудский, Ливонский и потом Литовский, из-за гражданских внутренних войн и из-за преследований Юлиевых забрел по морю в те северные края в году от сотворения мира 3897, от основания Рима 706, за 48 лет до рождения Господа Христа по расчетам Кариона (lib. 2, monar. 4, aetatis 2), когда Юлий Цезарь с помощью меча сделался первым римским монархом, как об этом уже достаточно рассказывалось. Хотя литовские летописцы говорят о прибытии итальянцев в ту страну во времена Нерона, который начал править в 57 году от Христа, это должно было случиться на 105 лет раньше. А другие летописцы причину их прибытия полагают из-за Аттилы, в 401 году от Христа; однако этого нельзя доказать такими верными доводами, какими я изложил о Либоне, собрав их с великими трудностями и основав на фундаменте предшествующей истории. Ибо если эти итальянцы пришли в 401 году во времена Аттилы, когда уже были убежденными христианами, то совершенно очевидно, что тогда они принесли бы в эти края христианскую веру, как потом немцы в Лифляндию и в Пруссию. Но они пришли язычниками, и поэтому Литва пребывала в язычестве вплоть до 1252 года, когда король Миндольф (Mindolph) окрестил их было ради короны, но только на время, что увидишь ниже; а потом аж до Ягелло, когда в 1387 году [литовцы] уже окончательно приняли христианскую веру.

О славных потомках князей литовских, жмудских и некоторых русских из рода Палемона, патриция и князя Римского

Много после Палемона было князей, не знавших страха,

Чьи имена и дела ныне засыпаны слоем праха,

Но слава их подвигов не забыта [учеными] мужами,

И кровавый Марс считает их своими учениками.

Никаким хозяйством тогда не обладали,

Жили в полях, луком и саблей промышляли,

Так что память о себе сомнительную оставили,

Ибо часто соседям саблями лбы раскраивали ¹⁰⁹.

Каждый в битве хотел свое мужество доказать,

И никто не хотел про ошибки мужей тех писать,

С которых молодежь пример бы брала,

Видя пред собой храбрых предков дела,

Благородство которых везде прославляют.

Стряхнув пыль веков, их подвиги расцветают

И вечно цветут, седая старость им не угрожает,

Громкая слава жажду новых подвигов пробуждает.

Вот и наши герои, хотя письма и не знали,

Свидетельства своей славы потомкам передали,

Их отважные подвиги соседи описали,

Которых они своей доблестью в страхе держали.

Эту славу никто не спрячет и не утаит,

Как ты ее ни прячь, она о себе протрубит ¹¹⁰,

Ибо есть громкие трубы, они звучно называют

Своих любимцев, других к подвигам призывают.

Гомер – достояние греков и троянцев,

Ливий – светоч чести римлян и итальянцев,

Энея прославила поэзия Марона ¹¹¹,

Славные подвиги всегда отыщут патрона.

Так и мое слабое перо Аполлон своей лирой призвал,

Чтобы о славе и доблести древних литовцев всем рассказал,

Чтобы их мужество дельным пером описал,

Если же в чем покривил, чтоб никто не ругал.

Эту трудную дорогу я сам выбирал,

Где до меня никто не ходил; не отдыхал,

От цветочка к цветочку, как пчелка, летая,

Факты и доводы в свой улей собирая.

Все это я на латыни изложил прекрасно,

Но жемчуг рассыпал, как говорится, напрасно ¹¹².

Можно сказать: Ах! tempora perfida, o mores,

Hos ego versus feci, присвоил другой honores! ¹¹³

Но ведь известно, кто это сделал руками своими,

Зря ворона черная раздобыла перья павлиньи.

Поручаю Богу развеять сомнения в том,

Что я сам работал над этой книгой и над той ¹¹⁴,

И никакой Крез мне ни в чем нисколько не помогал,

А благодарности от Ира ¹¹⁵ я и не ожидал,

Да и Зоила ¹¹⁶ наш пот и труды не заботят.

Мудрость и честность всегда рука об руку ходят,

Ведь по собственной воле я все это устроил,

Не по найму я людям мост в историю строил.

Кто захочет, пусть лучше напишет, раз взялся судить,

Ведь недорого перья, чернила, бумагу купить,

А сколько все это мне стоило, лучше тебе и не знать,

Не на твои деньги создано то, что ты будешь читать.

Восемь лет я над этим сидел, восемь лет старался ¹¹⁷,

Тысячу раз мозговал (mozg), тысячу раз ошибался.

Ибо сразу суметь подыскать себе дело:

Погребенное в прахе извлекать на свет смело,

Неустанно трудясь и с любовью неся этот крест,

Я уверен, что дар то великий от Бога с небес.

Борк, Конас или Кунас, Спера, Дорспрунг,

потомки Палемона,

князья и родоначальники народов земли Жмудской и Литовской

Все летописцы русские, литовские и жмудские, которых я пятнадцать собрал из разных мест, свел в одно место, согласовал и тщательно обработал для изучения и выяснения исторической правды (doswiadczenia prawdy historiej), уверенно свидетельствуют и единодушно согласны в том, что упомянутый князь Палемон или Публий Либон в ходе дальнего морского плавания из Итальянских стран дивным промыслом Божьим был занесен в те северные Жмудские края, что мы уже достаточно подробно выяснили и убедительно доказали.

Боркус или Порциус, первый сын Палемона. [Он] породил трех сынов, первому из которых дал имя Борк (Borcus) или Порциус наподобие той старой римской фамилии Порциев, ибо есть такая старинная римская фамилия Порциус или Борциус ¹¹⁸. Закон Порция. Unde et lex Porcia. Закон дан нам Порцием ¹¹⁹. О чем Ливий, Цицерон, Саллюстий, Помпоний Мела и другие пишут: Lege quoque Porcia cautum erat, civem Romanum verberibus non cedi, то есть по закону [Порция] римского гражданина нельзя бичевать. Этим правом и Святой Павел защитился от римского трибуна Лисия (Lisiassowi) ¹²⁰, когда тот приказал привязать его к столбу и бичевать, сказав: Num hominem Romanum et indemnatum licet vodbis flagellare? Actorum capite 22 et Salustius invehens in Ciceronem, dicit: Cum tum sublata lege Portia errepta libertate etc. (Разве вам позволено бичевать римского гражданина, да еще и без суда? Деяния, гл. 22 и инвектива Саллюстия против Цицерона, где сказано: Отменив Порциев закон, ты у всех нас отнял свободу) ¹²¹.

Кунас, второй сын Палемона. Второму сыну Палемон дал имя Кунос или Кунасус; а Конон (Conon) и также Конос (Konos) – это старинные итальянские, латинские и римские имена. Коно или Кунос по-жмудски означает сердце ¹²². Был и папа Кунос или Конон ¹²³, того же имени, что и литовский князь, в 687 году от Христа; был также баварский князь Кунос в 1040 году ¹²⁴; был также Конон, князь и гетман Афинский после Алкивиада, которого наголову поразил лакедемонский гетман Лисандр. О чем Геродот, Ксенофонт и Юстин, кн. 5. Также Конос или Конон, будучи персидским гетманом, жестоко поразил лакедемонян и вернул прежнее значение Афинам ¹²⁵, о чем Юстин, кн. 6 и т.д.

Спера, третий сын Палемона. А у третьего сына Палемона было имя Спера от латинского слова spes, либо от итальянского speransa, а по польски это будет надежда. Ибо Спера от итальянского Speransa, как они говорят Speransa mia, и от латинского Spes, a Spera [что означает]: надейся или имей надежду. Так что все эти имена сыновей Палемона близки к итальянским и латинским именам.

О их текущих делах и подвигах нам мало известно из-за отсутствия истории. Все летописцы согласно свидетельствуют лишь о том, что когда эти итальянцы размножились [от браков] с прежними жителями Жмуди: Аланами, Готами и Куршами, тогда упомянутые князья по воле своего предка Палемона следующим образом поделили Жмудскую и Куршовскую либо Куршскую земли.

Удел Борка. Юрборк. Старший, Борк, взял свой удел над Неманом и там, где в Неман впадает река Юра, в ее устье заложил замок, которому дал имя Юрборк (Юрбаркас), сложив имя реки Юры со своим собственным именем Борк – для вечной славы, как поступил и польский князь Крак, заложив Краков. А также и Ромул, когда основал Рим.

Удел Куноса. Ковно или Кунассов. Так же и средний сын Палемона, Конас или Кунос, построив замок над Неманом, где в него впадала Вилия, назвал его от своего имени Конассовым, а потом, с течением времени, этот замок вместе с городом [стали называть] Ковно (Каунас), и называют так до нашего времени. Подобную же картину, по Длугошу, имеем и при основании [государств] Чехом, Лехом и Русом.

Где поселился Спера. Итак, Кунос правил (panowal) над реками Вилией, Неманом, Невежисом и Дубиссой, а Борк правил (rzadzil) над [рекой] Юрой до самого Прусского моря и Курляндского края. Третий же брат Спера со своими людьми ушел далеко от братьев и через пущи двинулся на юго-восток, перешел реки Невежис, Ширвинту и Швенту ¹²⁶ и нашел прелестное и красивое место над озером, с дремучими лесами, полями и лугами. И там Спера, по отцовскому обычаю учинив своим богам молебствия и жертво[приношения], сразу же начал строить замок над этим озером, которому вместе с замком дал свое имя Спера, и так основал свое поселение между реками Невежис, Ширвинта и Швента ¹²⁷.

Юлиан Дорспрунг. Юлиан Дорспрунг, тоже товарищ Палемона, патриций либо отчич из римских князей, герба и фамилии Кентавров или Китаврасов и Розы, видя своих внуков как следует поселившимися с сыновьями Палемона, со своими людьми двинулся далее вдоль реки Швенты (Swieta) и нашел высокий холм, превосходное положение которого очень подходило для замка. И тут же, принеся со своими людьми обычные жертвы богам, построил там замок: один нижний, а другой, на холме, верхний, который назвал Вилькомиром. Так пишут летописцы, а откуда появилось это имя и прозвище, достоверных известий нет.

Тот же Юлиан Дорспрунг герба Китавраса недалеко от Вилькомира заложил Дялтуву, как бы говоря: [место]пребывание Бога, и писался князем Дялтувским. Дялтува (Dziewoltow) от Божьего имени, ибо Диевас (Dziewoz) по-жмудски и по-литовски Бог ¹²⁸. И, правя в Вилькомире, основывал свои поселения до самой реки Вилии и до берегов Двины. А к югу и востоку за Вилией в то время были державы русских князей, также и за Двиной. Хотя и латыши, побратимы литовцев, в то время уже широко расселились (rozmnozyli sie) над морем и по двинским берегам.

К[нязь] Борк умер. Потом, когда князь Борк, который правил в Юрборке и до самого Куршского моря ¹²⁹, умер без потомства, на его место заступил его младший брат Спера. И, правивши много лет в Юрборке, совершал набеги на польские страны вместе со старыми пруссами (которые были одного народа со жмудинами), а потом был призван за братом Борком и умер без потомства. А его подданые, по старому римскому обычаю, данному предками, учинили ему, как [своему] господину, достойное погребение и сожгли его над озером Спера ¹³⁰. У древних итальянцев, у римлян, у греков и у троянцев тоже был обычай сжигать тела умерших. И собрав пепел и кости, уложили в гроб, как было в обычае у древних римлян. Потом во славу своего князя Сперы поставили там идола, которого, как и озеро, почитали как бога до времен Ягелловых.

И когда два брата князя так и ушли без потомства, средний Кунас вступил на оба их княжения с разрешения и согласия народов обоих [княжеств]. Княжичи Кернус и Гимбут. И породил двух сыновей, старший из которых был назван Кернус, а младший Гимбут (Gymbutus). И еще при жизни поделил [страну между] обоими, чтобы Гимбус (Gymbus) правил в Жмуди, а Кернус от Невежиса (Niewiazy) до самой Вилии.

Князья Кунасовичи:

Кернус первый литовский и Гимбут четвертый жмудский

Кернус и Гимбут, сыновья Кунаса и внуки Палемона, после ухода своего отца жили в полной братской любви и согласии и расширили Жмудское княжество (panstwo) от Куршского и Прусского моря до самой Вилии и от Ширвинты и Немана аж до Двины. Потом, когда с течением времени их люди в огромном числе размножились, жмудины стали переходить за реку Вилию в Завилийскую землю, которой в те времена владели русские князья, и сперва начали селиться там на пустующих землях. Потом, когда по своему обычаю играли над Вилией на дубасных (dubasnych) или жмудских трубах, Кернус, который имел при себе немало шляхтичей из тех пятисот, что прибыли было с Палемоном, и как князь среди этого грубого люда еще не до конца изменил итальянскому и латинскому языку, на латинском языке назвал берег реки Вилии, над которой поселилась жмудь, Littus tubae, как бы говоря: Трубный берег. Все летописцы полагают, что будто бы Кернус должен был первоначально называть Литву a littus et tuba. А простые люди, не умея по-латыни называть свои поселения Littus Tubae, называли их Littubae, потом Lituwa. Cо временем весь тот край, где ныне Великое Княжество Литовское, как русские, так и поляки прозвали Литва (Litwa). И в этом согласны все русские, литовские и жмудские летописцы, хотя Меховский, Деций и Эразм Стелла, как мы подробно и убедительно показывали выше, этого не допускают ¹³¹.

Кернов. Поселившись в этой самой Литве, Кернус первым делом заложил и построил замок над рекой Вилией, который от своего имени называл Кернов.

Первый литовский поход на русские земли. Потом князь Кернус, на вилийские поселения [которого совершали] частые набеги русские князья, решил ответить на силу силой, а на насилие насилием. Литва воюет Браслав и Полоцк. И, собрав свои литовские завилийские войска, с братом Гимбутом, князем жмудским, двинулся к Браславу (Braslawiu) ¹³², который ныне зовется Литовским, а в то время принадлежал к Полоцкому княжеству. Там они, жестоко разорив все русские волости, без помехи набрали огромное множество добычи и полона, а потом, отослав добычу в литовские логова, двинулись к самому Полоцку, как свидетельствуют летописцы ¹³³. И все это княжество вдоль и поперек жестоко разорили, и загнали в полон множество людей с несметной богатой добычей. И вот так, одержав такую победу, литва и жмудь в то время и по этой причине укрепились (szancowalo) на Руси. Ибо в то время и вправду, как свидетельствуют Длугош и Меховский (кн. 2, гл. 21, стр. 51) в году от Господа Христа 1058 половцы из народа готов, тоже побратимы литовцев, со своим князем Искалом (Sekal) дважды жестоко разорили русские княжества, как об этом увидишь ниже ¹³⁴. Русские князья и сами выцарапывали друг другу глаза, так что польский король Болеслав силой провожал Изяслава [княжить] в Киев. 2 мая 1065 года ¹³⁵. А потом Изяслав с польской помощью двинулся на Вышеслава, князя полоцкого, а когда Вышеслав бежал, Изяслав легко взял Полоцк ¹³⁶. Из-за внутренних войн на Руси в то время были такие раздоры, что от отчаяния все хотели бежать в Грецию. О чем найдешь у Меховского (кн. 2, гл. 17, стр. 45), у Кромера (кн. 4) и в нашей же хронике ниже. Из-за этого литовцы со жмудинами, улучив момент (upatrzywszy pogode), в то время смело и победоносно воевали Полоцкое княжество и иные русские владения. Ни один из летописцев ни разу не упоминает об этих причинах, на которые мы очень старательно указали любезному читателю, чтобы он получил как можно больше [информации]. Верное определение (domacanie) года и времени правления первых литовских князей. Ведь тут уже хорошо видно, в какое время правили Кернус и Гимбут, и было это в 1065 году от Рождества Господня, когда литва учинила первое вторжение на Русь, а править они начали после смерти отца Кунаса в 1040 году ¹³⁷. Латыши (Lotwa) повоевали Жмудь. Однако как только они счастливо вернулись с Русской войны, обнаружили, что Жмудская земля разорена соседними Латгалами, живущими за Двиной и у моря ¹³⁸. Улучив момент, когда Кернус и Гимбут отсутствовали в Жмуди и Литве, они бечинствовали (broili) без опаски и вывезли в Латвию большую добычу.

К[нязья] Кернус и Гимбут в отместку повоевали Латышские края. Но Кернус с братом Гимбутом сразу отомстили за свою беду, ибо с этим же уже готовым войском, переправившись за Двину, вдоль и поперек повоевали всю Латышскую или Латгальскую (Lotihalska) землю, ныне зовущуюся Лифляндская земля, [взяли] огромную добычу и без сопротивления увели в неволю в Литву и в Жмудь чуть ли не всех латгалов. Немцы в Лифляндии. Так что потом в году от Господа Христа 1100 немцы приезжали в уже опустевшую Лифляндию и там селились, а христианскую веру там с 1200 года начал прививать благочестивый капеллан из Любека Мейнхард, первый архиепископ Рижский ¹³⁹, как о том подробнее будет ниже, когда дойдем до 1200 года (ad 1200 annum). Там нам уже будет полегче с доводами, хотя верная и правдивая история литовских князей и их деяний [потребует] великих трудов, когда мы будем как следует изучать и сравнивать пятнадцать Летописцев (которых я первым делом раздобыл в различных местах) и согласовывать с другими (postronnymi) хрониками, такими, как Длугоша, Меховского и Кромера, а также со старинными Русскими, Московскими, Прусскими, Курляндскими и Лифляндскими, где история [изложена] просто и правдиво. Но вернемся к прежнему рассказу.

Поята Кернусовна. Кернус Кунасович, первый князь-основатель Литовский, не имея мужского потомка, принял на литовское княжение Живибунда, сына или потомка Дорспрунга герба Китавраса, [принял] как зятя, отдав ему в жены единственную дочь Пояту. Погребение Кернуса. А потом, когда [Кернус] в преклонных летах умер, зять Живибунд Дорспрунгович с дочкой Поятой учинили ему княжеское погребение по обычаю тех времен на одной горе у реки Швенты недалеко от Дялтувы, там же и идола ему поставили – во славу и на вечную память. Литовцы и жмудины долго поклонялись ему как богу, пока не сгнил, а когда на этом месте выросла роща, язычники приносили там жертвы и вплоть до времен Ягелловых почитали эти деревья как богов, и там постоянно горел вечный огонь из дубовых дров в честь богини Весты. И все это литовцы и жмудины переняли от своих предков римлян, которые тоже сжигали умерших, а князьям или королям и знаменитым мужам ставили колонны (slupy) и высоко вознесенные надгробия, строили храмы, а потом [их], по языческому суеверию (superstitiej), почитали как богов. О чем достаточно подробно свидетельствуют в своих историях Мирсил с Лесбоса de orogine Italiae, Марк Порций Катон, Архилох de temporibus, Ливий Romanae Historiae Princeps, Бероэс Вавилонянин, Ксенофонт, К[винт] Фабий [Квинтилиан], Г[ай] Семпроний de divisione Italiae, Г[ай] Юлий Солин Polihistor, Помпоний Мела de situ orbis, Помпоний Летde Antiquitatibus urbis Romae, Луций Фенестелла и прочие, и прочие, и прочие. Этих историков каждый, кому надобно, может найти у меня ¹⁴⁰.

И здесь на смерти Кунаса нам придется прерваться и на время отложить рассказ о правлении Живибунда Дорспрунговича в Литве и о [правлении] Гимбута Кунасовича и его сына Монтвила в Жмуди ради русской истории и [русских] хроник, с которыми нужно сначала сравнить и согласовать литовские [летописи] для восстановления истинной истории.

Комментарии

1. Миколай Радзивилл Рыжий (1512-1584) герба Трубы – князь Священной Римской империи на Биржах и Дубинке (1547), сын великого гетмана литовского Юрия Радзивилла по прозвищу Геркулес, родной брат польской королевы Барбары Радзивилл. Воевода трокский (1560-1566) и виленский (1566-1579), великий гетман литовский (1553-1566 и 1577-1584), великий канцлер литовский (1566-1579). Известный полководец, видный участник Ливонской войны. Был одним из первых литовских магнатов, принявших кальвинизм. Противник Люблинской унии (1569) и сторонник независимости Литвы, в которой фактически стал правителем после смерти короля Сигизмунда II Августа (1572).