Текст книги "Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси (ЛП)"

Автор книги: Мацей Стрыйковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 55 страниц)

Языческая вера литовцев о судном дне и о воскресении мертвых. Верили в воскресение умерших в судный день, однако не так, как следовало, ибо если кто-то был шляхтичем или крестьянином (chlopem), богатым или убогим, знатным или худородным (chudym pacholkiem), верили, что после смерти таким и восстанет к будущей жизни, в том же звании. И поэтому с князьями, с панами и с умершими шляхтичами (как пишет тот же Дусбург, что сам это видел при своей жизни) сжигали слуг, служанок, одежду, драгоценности, коней, хортов, гончих (ogary), соколов, лук с сайдаком ²⁸⁴, сабли, копья, оружие и другие вещи, которые они больше всего любили, а с ремесленниками, крестьянами (s chlopy sielskimi) ту посуду, которую они после работы наполняли едой, и все, что полагалось по их сословию. Ибо они верили, что должны воскреснуть из мертвых вместе с этими вещами и на том свете, как и на этом, ими же будут пользоваться и тешиться.

Вместе с умершими жгли также рысьи и медвежьи когти, ибо верили, что к судному дню, а этот суд над всем миром будет чинить какой-то один бог, самый могучий из всех, они должны будут подниматься на большую и крутую гору, а для того, чтобы им было нетрудно и удобнее туда влезть, думали помогать себе рысьими когтями.

Тот же Дусбург пишет, что этот Триве или Криве, прусский и литовский языческий папа (papiez), имел сведения обо всех делах благодаря дьявольской ворожбе, ибо родичи либо кровные умершего, веря, что каждая душа должна миновать его дом прежде, чем отправиться на тот свет, спрашивали его, не видел ли он в тот день или ночь (когда тот умер), какого-нибудь проходящего мимо его дома человека в такой же одежде, в какой они сожгли умершего? Криве сразу же безошибочно описывал внешность, телосложение, одежду, семью и привычки этого умершего, хотя временами был в десятках миль от того места, где тот умер. А для большей достоверности говорил, что душа в образе этого умершего, проезжая мимо, копьем, саблей или каким-то другим инструментом (instrumentem), с которым его сожгли, на воротах его дома оставила знак или что-нибудь другое, что эти его друзья признавали за подлинное знамение от черта (od czarta). И так сильно почитали этого Кривейто, что после каждой победы или доставке добычи из вражеских краев, отдавали ему третью часть добычи, другую часть жертвовали богам и сжигали нескольких самых знатных пленников в доспехах, [так, как они] были захвачены, но коней сначала загоняли (bieganim mordowali) так, что на ногах стоять не могли, и только потом сжигали ²⁸⁵.

Боги Литовские, Жмудские, Самбийские ²⁸⁶, Латышские и Прусские.

Вот главнейшие (naprzedniejsze) боги, которые были у этих народов:

1. Окопирнос (Okopirnos), бог неба и земли.

2. Свайтестикс (Swajtestix), бог света.

3. Аушлавис (Auschlavis), бог немощных, больных и здоровых ²⁸⁷.

4. Атримпос(Atrimpos), бог моря, прудов, ставков и озер.

5. Протримпос (Protrimpos), бог рек и всех текучих вод.

6. Гардоайтис (Gardoajtis), бог кораблей. Его почитали только мореплаватели и рыбаки, особенно в Курляндии, Самбии и Финляндии, которые прилегали к морю, ибо верили, что этот Гардоайтис – огромный ангел (aniol), стоящий посреди моря и озер, бог ветров. Aeolus. Греки верили в такого же бога Эола, который усмиряет ветры, а когда разгневается, то одним дуновением перевертывает и топит корабли. На его праздник (swieto) ели только рыбу без хлеба и другой еды, а похлебку пили из приспособленных для этого глубоких мисок, ибо этот бог владел глубинами вод. Inde incule vim ventis etc. sunt verba Junonis. (В диких ветрах [слышны] слова Юноны) ²⁸⁸.

7. Пергрубиус (Pergrubius), бог злаков, овощей и трав.

8. Пилвитос (Pilwitos), бог, который давал богатства и наполнял закрома.

9. Перкунос (Perkunos) или Перун (Piorunos), бог молнии и грома, снега и дождя.

10. Поклюс (Poklus), бог ада, туч, затмений и летающих духов или дьяволов.

Пигмеи (Pigmaei). Чтили также Парстуков (Parstuki) ²⁸⁹ и Маркополов (Markopole) ²⁹⁰, как они называли людей-малышек (ludzie maluczkie), которых, мне кажется, мы зовем Пигмеями ²⁹¹. Они живут в земле и в определенное время еще и ныне показываются им, особенно в Швеции, в Курляндии, в Латвии и в прусской земле Самбии, где закалка старого язычества еще не до основания искоренена из простых людей. Это были боги древних пруссов и курляндцев, которых этот грубый народ отчасти признает и почитает до сих пор.

Особые Литовские и Жмудские боги.

1. Наипервейшего бога звали Прокоримос(Prokorimos) ²⁹², и в жертву ему не резали, а забивали палками белых каплунов, часть которых ели сами, часть cъедали те, кто совершал жервоприношение (ofiarnicy), а третью часть сжигали. Этот [обычай] в Жмуди сохраняется и поныне.

2. Бог квашеных и кислых блюд Ругучис(Ruguczis) ²⁹³, которому жертвовали пестрых кур.

3. Бог Земенник(Ziemiennik) ²⁹⁴ или земляной (ziemny), которого почитали [тем, что] берегли змей и кормили их молоком; в жертву ему забивали черных кур.

4. Крумине Предок Колосьев (Kruminie Pradziu Warpu) ²⁹⁵, который давал различное зерно, ему в жертву забивали петуха с низким и густым гребнем и рубили его мясо на мелкие кусочки, чтобы жито уродилось густое, колосистое, а не высокое.

5. Литуванис(Lituwanis) ²⁹⁶, который посылает (spuszcza) дождь. Ему жертвовали кур различного цвета: белых, черных, пестрых и прочих.

6. Кауриари(Chauriari), конский бог ²⁹⁷. Ему жертвовали рослых, жилистых (cerstwe) петухов разной масти, чтобы и кони множились такие же. А когда его просили о мире от их врагов, как греки и римляне Марса (ибо его считали также и богом войны), тогда приносили ему жертвы и молились за печкой, сидя на седлах.

7. Сотварос (Sotwaros) ²⁹⁸ – бог всяческого скота. Ему перед печью или перед огнем жертвовали разных каплунов, как будто это сердца различной скотины.

8. Сейми Девос (Seimi Dewos) ²⁹⁹, который заведовал домочадцами (czeladz). Zeimi Dewos. Для него тоже забивали разноцветных петухов и наседок. Эти жертвы бросали в огонь печи и не вынимали их, пока не сгорали, прося, чтобы их слуги с ними и оставались (sie trzymali).

9. Упинис Девос(Upinis Dewos) ³⁰⁰, который имел в своей власти реки. Ему жертвовали белых поросят, чтобы текла прозрачная вода.

10. Бубилос (Bubilos) ³⁰¹ – бог меда и пчел. Ему молились, сидя за печкой, а их поп держал в руках большой новый горшок, полный меда. После обычных молитв [он] с громким криком ударял им о печь и разбивал вдребезги, прося бога Бубилоса, чтобы пчелы щедрее роились.

11. Дидис Ладо (Dzidzis Lado) ³⁰², то есть великий бог, в жертву которому забивали белых каплунов, а праздник его с 25 мая и до 25 июня праздновали в корчмах. Женщины и девушки танцевали на лугах и по улицам, взявшись за руки и образуя круг. И жалоcтно пели, повторяя: lado, lado, lado Didis musu Dewie! то есть: великий наш боже Ладо! Что еще и ныне устраивают в Литве, в Жмуди, в Лифлянтах и на Руси.

12. Гульби Диевос (Gulbi Dziewos) – бог, который бережет (strzeze) каждого человека отдельно ³⁰³, что наши зовут proprium Genium, собственный ангел [хранитель]. Genius bonus (Добрый гений). Мужчины жертвовали ему белых каплунов, а женщины – куриц.

13. Гониглис Диевос (Goniglis Dziewos) ³⁰⁴, лесной пастуший бог, которых греки и римляне звали Сатиры и Фавны (Satiros Faunosque). Ему жертвовали яйца (jajca) конские, воловьи, козлиные и прочего подобного скота, когда его холостили или потрошили. Способ языческой молитвы. Пастухи сжигали эти жертвы на каком-нибудь большом выбранном для этого камне, приговаривая: О бог наш Гониглис! Как этот камень тверд, нем и недвижим, так же пусть волки и всякие хищные звери не смогут двинуться, чтобы не могли повредить нашему скоту, поручаемому твоей защите.

14. Свецпунсцинис (Swieczpunscynis) – бог, который заведовал курами, гусями, утками и всеми другими птицами, как домашними, так и дикими ³⁰⁵. Ему не приносили жертв, говоря, что это летающий бог.

15. Келю Диевос (Kielu Dziewos) ³⁰⁶, дорожный бог; ему жертвовали белых кур. Взяв в руку палку, перепоясавшись и обувшись в лапти, будто евреи на Пасху (jako Zydowie Wielkanoc obchodzacy), просили его, чтобы счастливо проводил их в дорогу из дома и благословил [вернуться] домой.

16. Пушкайтис (Puschajtis) ³⁰⁷, бог земли, который живет меж деревьев бузины (bzowym). По вечерам ему часто приносили жертвы, с великим страхом набожно молясь у бузинного дерева (drzewa). И с тех пор они поступают так и доныне, ибо это дерево у них было самым священным, и простые люди носят хлеб и пиво под куст бузины, прося бога Пушкайтиса, чтобы он посылал на их гумна своих ангелочков (aniolki) Парстуков, то есть пигмеев (pignaeos), мелких человечков, которые бы приумножили и сберегли в наилучшем виде (okwitosci) [запасы] зерна. Об этих Парстуках или Пигмеях и святой Августин in libro de Civitate Dei (в книге о Граде Божьем) пишет, что своим удивительным появлением много раз соблазняли язычников и простаков христиан из крестьян. Еще и ныне, чаще всего в Курляндии, [а также] и в Швеции, они и в самом деле показываются простым людям, с которыми любят пообщаться, особенно с теми, которые смогли им понравиться жертвами и угощением (ибо поесть они всегда рады, а особенно ночью). Один доктор медицины и физики описывал мне их чудеса, что мы здесь опускаем.

Spiritus Familiares (Дружественные духи). Упсальский архиепископ Олаус Магнус ³⁰⁸и Корнелий Агриппа в Оккультной философии тоже пишут, что по природе своей летающие дьяволы не до конца развращены адом и [могут быть] дружественны [к людям]. В Швеции, Норвегии и Финляндии они запросто служат простым людям, чистят коней и выполняют другие работы, а некоторым, тем, которые при общении сумели им понравиться, рассказывают о прошлых делах и о будущем. П[ан]Тарановский ³⁰⁹ тоже рассказывал мне, что, будучи в Дании, видел письма к своему государю, принесенные из Швеции, а кто их приносил, неизвестно.

Я тоже раскажу, что слышал и видел собственными глазами в Курляндской, Лифляндской и Самбийской [земле], которая зовется Судавская (Sudawen) ³¹⁰ Самбия, и в некоторых уголках Жмудской земли, особенно тех, что прилегают к морю, и за Мирумсками (Mirumskami) ³¹¹ и Инстербургом ³¹². Там этого дьявола Пушкайта (Puschajta), про которого верят, что живет в бузинном дереве, и земляных людей Парстуков, его ангелочков и подручных (sprawce), дважды в году по установленным праздникам чествуют и потчуют щами (ccza) и [другой] пищей. В определенное время праздника на гумне люди ставят и накрывают стол, ставя на стол четыре (czworo) хлеба, вареное и печеное мясо, сыр и масло. И привычными языческими обрядами или колдовством вызывают их, чтобы почтить или на ночной ужин. Потом, накрепко заперев двери гумна, сами уходят, а в полночь приходят эти Парстуки и едят эти кушанья. Назавтра же хозяева смотрят, какого кушанья больше съедено: если хлеба, то верят, что эти божки подсобят им с хлебом; если мяса, то понимают это как благоденствие для домашнего скота и т. п. А тех кушаний, которые им больше понравились, на следующий праздник кладут больше, чем в прошлый раз, прося их, чтобы приумножили хлеба. Также говорят, что эти Парстуки ночью крадут с гумен хлеб и прочее у хозяев, которых считают неблагодарными, а тем, которые их больше уважают, приносят. А в верхней [части] Прусской земли ³¹³, около Хойниц, Камени (Kamienia), Семпелборка (Sempelborka) ³¹⁴ за Торунем и в других местах тамошние жители, будучи старого языческого закала, вплоть до нашего времени очень набожно относятся к тому бузинному дереву. Они верят, что под деревом бузины живут какие-то удивительные подземные духи или фантазмы (fantasmy), которых они зовут красными людьми (krasnymi ludzmi) ³¹⁵, и по ночам, когда светит месяц, часто показываются людям, особенно хворым. Об их внешности говорят, что ростом они не выше локтя.

Наиважнейший у этих язычников праздник, который еще и ныне сохраняется в некоторых местах в Литве, в Жмуди, в Лифлянтах, в Курляндии и в некоторых русских краях, бывал в конце октября месяца [316], когда весь хлеб уже сжат, собран и развезен по гумнам. Тогда они устраивали себе колядки (kolacyie), на которые иногда складывались с трех, даже с четырех сел, и сходились в один дом с женами, детьми и слугами. Стол [усыпали] сеном, а иногда накрывали скатертью, и ставили на него несколько хлебов и четыре большие посудины (sudziny) ³¹⁷ пива на четырех углах. Потом приводят теленка и телку, барана и овцу, козла и козу, кабана (wieprza) и свинью, петуха (kura) и курицу, гусака и гусыню и другую съедобную скотину и домашнюю птицу, самку и самца. И все это по обычаю забивали (bija) в жертву своему богу Земеннику. Сначала их прорицатель (wieszczek) или языческий жрец, простой крестьяниин, произнеся молитвы согласно обычным суевериям, начинал избивать палкой некоторых животных, а потом все рядом стоящие палками били эту скотину по голове, по брюху, по хребту, по шее, по ногам, приговаривая: Это тебе, о Земенник, боже наш, жертвуем в благодарность за то, что в прошлом году хранил нас в добром здравии и в процветании всякого добра, хлеба и имущества, уберег от огня, железа, морового поветрия и от всех наших врагов защитить изволил. Исполнив это, мясо этой перебитой в жертву скотины и птицы варили, пекли, жарили и, усевшись за стол, ели. Но сначала, оторвав кусочки от каждого кушанья и от птицы, прорицатель или колдун (czarownik) бросал их под стол, на печь, под лавку и в каждый угол дома, приговаривая: Это тебе, о Земенник, боже наш! Изволь принять нашу жертву и любезно отведать этих угощений! И ели и пили до объедения, при каждом блюде и напитке взывая к оному Земеннику, и в длинные трубы дудели, и мужчины и женщины, и пели, дружно разевая рты. Я и сам частенько бывал на этих их пиршествах и праздниках в Лифляндии, в Курляндии, в Жмуди и в Литве около Сувиека (Suwieka), местечках Абелов (Abelow), Соботник (Sobotnik), Посвола (Poswola), Бассенборк (Bassenbork), Моиса (Moisa) ³¹⁸ за Соколвой (Sokolwa) и в других [местах], где наблюдал удивительные языческие суеверия. Ибо в тех местах до сих пор мало знают о Боге.

Молебствия прусских жмудинов. А в Пруссии, в Самбии, в земле, которая по-немецки называется Судувия (Sudawen), Самланд (Samland) ³¹⁹ и около Инстербурга (Insterborku), Рагнеты и в Курляндской земле сельские крестьяне, которые все жмудины и до самого Кёнигсберга (Krolewca) разговаривают на жмудском языке, что я сам слышал и видел ³²⁰, имеют свой собственный праздник, который зовется Пергрубри (Pergrubri). Весной, как только сойдет снег, когда уже время пахать и показалась трава, с нескольких сел ссыпают солод на пиво – по четверти или больше. Потом сходятся в один большой дом, и там их Вурскайт (Wurschajt), то есть тот, кто приносит жертвы (ofiarnik) или же попросту колдун, берет гарнец ³²¹ пива и поднимает его вверх, обращаясь c просьбой к богу Пергрубиусу, который дает траву и лето: O Wespocie Dewe musu Pergrubios!, то есть: О всемогущий боже наш Пергрубиус! Ты отгоняешь прочь постылую зиму и изволишь приумножать по всей земле зелень, цветы и травы. Сейчас мы просим тебя, чтобы хлеб, посеянный нами, и тот, который мы собираемся сеять, изволил щедро приумножить, чтобы рос колосистым, а все плевелы изволь сам вытоптать (podeptac). Потом поставит жбан (konewke) или кубок, ухватит его зубами и выпьет пиво, а выпив, бросает жбан через голову без помощи рук ³²². А стоящий за ним Цивон (Cziwon) ³²³ или старшина этой волости хватает жбан и, поскорее налив в него пива, [снова] ставит перед Вурскайтом или этим колдуном. Тот, взяв кружку (kufel), просит другого бога, Перкунуса или Перуна, чтобы изволил укротить громы, грады, молнии, дожди, бури и грозовые тучи. И в жертву ему выпивает кружку пива, взяв ее в зубы, и сразу же после него пьют все. Третий раз просит вельможного бога Свайстикса (Swajstixa) ³²⁴, бога света, чтобы изволил ласково светить на хлеб, на птиц, на цветы и на их домашний скот. Молился он и четвертому богу, Пилвиту (Pilwit) ³²⁵, чтобы позволил всякое зерно хорошо сжать и собрать в гумна; а также всяким другим богам, которых у них 15, в честь которых выпивал по кружке пива, держа их в зубах без помощи рук. А затем во славу их пели песню, будто волки воют. А если в прошлом году был плохой урожай зерна, тогда, злясь на себя, признают, что заслужили это за [cвои] грехи. И просят Аушлависа, бога хворых и немощных, чтобы попросил других богов, Пергрубиуса, Перкуноса, Свайтестикса (Swajtestixa) и Пилвита, в будущем году быть поласковее.

Там же и тогда же крестьяне (chlopy) Жмудинского и Литовского народа из упомянутой нижней прусской земли, которая зовется Судавия, Самбия ³²⁶, раз в году таким же образом отмечают праздник быка или козла. Из четырех или из шести сел сходятся в одно, собирают деньги, хлеб и другие вещи, как бы колядуя; продают это, и если денег [окажется] много, то на эти деньги покупают сразу и быка, и козла. И съезжаются все в один дом, где разжигают большой огонь, и там же их жены ссыпают пшеничную и гречишную муку, из которой готовят лепешки. Потом Вурскайт (Wurschajtos), их поп, по языческому обычаю водрузив на голову венок и положив руку на козла или на быка, просит всех богов, которых я перечислял выше, каждого по отдельности, милостиво принять от них празднование (obchod) и жертву этого мира. И взяв быка или козла за рога, ведет его на гумно, и все крестьяне подымают его вверх, а жрец, Вурскайт, опоясавшись рушником, повторно взывает ко всем богам, говоря: Это жертва в честь [богов] и в память отцов наших, [учивших нас] смягчать гнев своих богов. Потом, шепча, обойдет три раза около быка и зарежет его, а кровь не проливает на землю, а выпускает в ушатик (uszatek). Черпая [кровь] ковшиком или чаркой, Вурскайт кропит ей людей, а остаток разливают в горшочки (garnuszki) и каждый в своем доме кропит скот [кровью], как и у нас есть обычай святой водой. Быка же, разрубив на куски, варят в котлах, а около огня садятся крестьяне, которым женщины приносят не печеные ³²⁷ лепешки, и они, каждый взяв по лепешке, передают один другому в руки через пламя, и перехватывают их так долго, что они испекаются. Потом целую ночь едят и пьют, поют и играют на длинных трубах, а рано утром идут через деревню на развилку (rostanie) дорог, неся пшеничные лепешки и что еще осталось от этого ужина, кладут в одно место и сверху присыпают землей, как следует позаботившись, чтобы зверь или собака не могли этого выкопать. Исполнив это, поручают все богам и расходятся по своим домам.

А когда кто-нибудь уже чувствует приближение смерти, то, в силу [своих] возможностей, на бочку или две пива просит созвать друзей и всех односельчан, с которыми примиряется и прощается. А они его, уже умершего, как следуют вымоют в бане и оденут в длинную белую рубаху, как велит обычай. И посадят его за стол, и друзья пьют за него, говоря такие скорбные и жалостливые слова: Пью за тебя, милый друг, зачем ты умер, ведь у тебя милая жена, детки, скотина и всяческое добро, и прочее. Потом второй раз пьют за него перед сном (na dobra noc) и просят его, чтобы на том свете передавал приветы их друзьям, отцу, матери, братьям и т. п., и чтобы там с ними обходился ласково и по-соседски, как и они с ним при жизни. Потом одевают его в одежды и, если это мужчина, припасают ему меч (kord) ³²⁸ или топорик, а также рушник на шею, в который ему завязывают немного денег на еду, по его средствам. Ставят ему в гроб жбан пива и [кладут] хлеб с солью. А если хоронят женщину, тогда ей кладут нитки и иголку, чтобы зашила себе, если у нее что-то порвется на том свете. А когда ее везут к могиле, то все друзья, идущие в процессии, тыкая в [могильный] холм ножами, громкими голосами взывают: Gejgej, begejte Pokkole! то есть: убегайте, убегайте, бегите прочь от этого тела, вы, дьяволы! ³²⁹.

Ныне это можно встретить в одном из уголков Лифляндской земли за Моиза Солкова (Moiza Solkowa) ³³⁰, где я сам видел, что при погребении умерших играют на трубах и поют: Иди, усопший (nieboze), из этого убогого мира различных притеснений на вечный праздник, где ни спесивый Немец, ни хищный Лейсич (Lejsycz), то есть Поляк или Литвин, ни Москвитин навредить уже не смогут.

Память своих умерших отцов, матерей и кровных [родичей] простой народ отмечает в Октябре или в Ноябре месяце, а иногда каждый праздник на могилах жалобно плачут и так же [жалобно] поют, особенно жены, перечисляя доблести, добродетели и хозяйственность своих мужей.

Такой обычай сохраняется не только у них, но и в Валахии, в Мултянской (Multanskiej) и Болгарской земле, что я и сам видел в нескольких местечках в Бузове, в Рущуке, в Джурджеве (Dziurdziewie) над Дунаем и в столичном городе Мултянского Господаря Бухаресте (Bukorestu), где к тому же жгут свечи и курят кадилом на могилах; а в Турции и еду кладут, сыплют зерно птицам, кормят кошек и собак за души умерших друзей. А иные велят двум холопам носить по улицам требуху (pluce) на шесте, а за ними [целыми] стадами вместе ходят кошки и собаки, и прочее. В Турции наc бесплатно угощали. Нас, как гостей, в некоторых караван-сараях (karwagerah), то есть гостинных домах, сооруженных на пожертвования (na jalmuzne), тоже бесплатно угощали (jalmuzne dawali), хотя мы об этом и не просили. Приносили виноградные гроздья (wino ruzynek), дамаскен (damasken) ³³¹ и прочее, сваренные вместе капусту с бараниной, рис, кашу, молоко буйволиц, хлеба по числу особ и два жбана воды, ибо вина на душу не дают. А между могилами (grobami), которые в некоторых местах стоят, будто городки, каждую пятницу, если день ясный, жены и друзья [усопших] молятся и раздают милостыню убогим.

А в Курляндии, в Самландской земле и в Пруссии, когда поминают умерших, тогда из церкви идут прямо в корчму или в какой-нибудь дом, где собираются варить пиво. За ними жены приносят в кошелках рыб, запеченных и свареных на зиму, и там же без ножей едят, а жены им прислуживают. И каждый в честь умершего родственника бросает под стол кусок от каждого блюда и выливает кружку пива.

В Литве же и в Жмуди на поминках друзей крестьяне тоже устраивают роскошный ужин, а старший хозяин, когда уже надо начинать есть, кладет на большую ложку муку из различного зерна, соль и ладан (kadzidla). И, воскурив, молвит: А за всех друзей наших! А потом едят и пьют так, что [потом] на ногах стоять не могут, распевая отцовские стародавние песни. Я и сам при этом присутствовал в Киянах (Kijanach) в 2 милях от Вильна и в Лаваришках (Lawariskach) ³³².

В Жмуди есть и другой праздник, который зовется Илги (Ilgy), соблюдается по языческим преданиям и начинается как раз на Всех Святых ³³³. На этот праздник даже самый убогий должен иметь в доме пиво и, выпивая в течение нескольких недель, поминать умерших. А прежде, при язычестве, этот праздник отмечали в честь Перкуна (Percunowi), бога молний и громов, и прочее. Но об этих суевериях ты найдешь и ниже, при [описании] обращения Литвы и Жмуди в христианскую веру. Поэтому сейчас приступаем к [рассказу о] делах русских князей.

Комментарии

1. Остафий Богданович Волович (1520-1587) герба Богорыя происходил из православного рода Воловичей и был уроженцем Гродненского воеводства. Учился в университетах в Германии и в Падуе, в молодости был писарем и секретарем у виленского воеводы Яна Глебовича. В 1552 году женился на Феодоре, дочери Павла Сапеги. Несколько раз ездил послом в Москву, был в числе тех, кто призывал Андрея Курбского уехать в Литву. Карьерой Волович обязан своему редкому уму, знаниям и трудолюбию. Дворный маршалок (1552), земский подскарбий (1561), подканцлер (1566) и канцлер (1579) Великого княжества Литовского; каштелян Трокский (1569) и Виленский (1579), воевода Виленский (1584). Староста Медникский, Могилевский, Брестский, Кобринский и Усвятский. Участвовал в подготовке Второго Литовского статута (1566) и был убежденным противником Люблинской унии (1569). Во время Ливонской войны участвовал во взятии Полоцка (1579) и Великих Лук (1580), осаде Пскова (1581). Сторонник веротерпимости, но в конце концов из православия перешел в кальвинизм. Имел богатую библиотеку. Меценат, в числе других гуманистов великого княжества Литовского поддерживал Василя Тяпинского и Симона Будного. Последний, как и Стрыйковский, отдельные свои произведения посвящал Воловичу. На средства Воловича основана первая на территории Белоруссии кирилическая типография в Несвиже, где печатали славянские книги. В своем завещании приказал освободить всех невольных и зависимых людей.

2. Стефан Андреевич Збаражский (ок.1518-1585) герба Корибут – князь Збаражский, воевода Витебский (1555-1564) и Трокский (1566), каштелян Трокский (1564-1566). Сын князя Андрея Семеновича (ум. п.1528) и внук Семена Васильевича Збаражского (ум. п.1482). Первым браком (1547) был женат на Анне, дочери Яна Заберезинского, вторым (1559) на Анастасии (ум. 1580), дочери Михаила Ивановича, князя Мстиславского и Заславского. В 1556 году был послом в Москве. Один из очень немногих литовских магнатов, сразу же принявших Люблинскую унию. Когда ночью 22 февраля 1569 г. литовская делегация в знак протеста покинула Люблин, князь Стефан остался и позднее присягнул польскому королю. Участник Ливонской войны, вместе с Остафием Воловичем командовал пехотой под Полоцком (1579). Вырос в православной семье, потом стал кальвинистом, незадолго до смерти (1585) принял католичество. Князья Збаражские (бывшие одного корня с Вишневецкими) обычно считались потомками Дмитрия Ольгердовича (1350-1404) или Корибута, по которому и звались Корибутовичами. Но новейшие исследования (в том числе и генетические) дают основания предполагать, что Збаражские на самом деле были Рюриковичами. Путаница возникла из-за того, что князя Федора Несвицкого (ум. 1442) считали одним лицом с князем Федором Корибутовичем. Впрочем, до сих пор надежно не доказано, что это не так.

3. Михаил I Рангаве (ум. 844), прозванный Куропалат – византийский император (811-813). В 802 году после женитьбы на Прокопии, дочери будущего императора Никифора I (803-811) он получил должность куропалата, что по-латыни означает хранитель дворца, то есть начальник дворцовой стражи. В 811 г. захватил власть, низложив брата своей жены, императора Ставракия (811). В 813 году, узнав, что престол захватил его полководец Лев Армянин, Михаил Куропалат сложил с себя титул и постригся в монахи. Куропалатом исследователи (в частности, Татищев) называли также византийского историка Иоанна Скилицу, в 1081-1118 гг. бывшего сановником императора Алексея Комнина. См.: Летопись византийца Феофана. М.,1884. Стр. 361-370.

4. Неизвестно, откуда Стрыйковский подчерпнул это уникальное, хотя и, несомненно, позднее и легендарное известие. В 790 году Михаил Рангаве не был еще не только императором, но даже и куропалатом, а славянская азбука была изобретена не ранее середины IX века. Древнейшую из сохранившихся надписей на глаголице датируют 893 годом, причем исследователи считают, что глаголица появилась ранее кирилицы. См.: Палаузов С.Н. Век болгарского царя Симеона. СПб., 1852. Стр. 130.

5. Изобретению славянской азбуки посвящена огромная литература и здесь нет возможности, да и необходимости дать хотя бы самый беглый ее обзор. В Болгарии формирование книжности на славянском языке началось при князе Борисе (852-889), который в 864 г. крестился, а в 886 г. принял к себе изгнанных из Великой Моравии учеников Кирилла и Мефодия. Самые первые литературные произведения на славянском языке на Руси появились в начале XI века, в Польше – в конце XIII века, а в Чехии – в начале XIV века. Так что Стрыйковский был совершенно прав, когда утверждал, что в отношении славянской письменности русские опередили поляков на два с лишним столетия. См.: Сказания о начале славянской письменности. М.,1981.

6. Согласно Длугошу, в 999 году умер Мешко I и правителем Польши стал его сын Болеслав, который был коронован императором Оттоном III в 1001 году. На самом деле Мешко умер в 992 году, а коронация Болеслава Храброго состоялась лишь в 1025 году. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. I, ks. II. Krakow, 1867. Стр. 138-139, 144-145.

7. Здесь наш автор снова путает. По русским летописям 6406 год от сотворения мира – это 898 год, а 790 год от Рождества Христова – это 6298 год от сотворения мира. 1551 год от основания Рима – это 798 год.

8. 22 июня 813 г. под Версиникией близ Адрианополя болгарский хан Крум обратил в бегство войско Михаила Куропалата, который и сам едва спасся. 11 июля 813 г. стратиг Анатолики Лев Армянин провозгласил себя императором, а Михаил постригся в монахи. Так что наш автор все излагает верно – за исключением сомнительного акта вручения болгарам славянской азбуки и убиения Михаила вскоре после его отречения. На самом деле тот прожил еще тридцать два года. См.: Успенский Ф.И. История Византийской империии V-IX вв. М., 1996. Стр. 726.

9. С римскими папами Стрыйковский напутал, что в своей хронике допускал неоднократно, и почему-то именно с папами. Иоанн III был римским папой в 561-574 гг., а в описываемое время папой был Лев III (795-816), причем с порядковым номером 96. Номер 99 был у папы Евгения II (824-827). Карл Великий был императором Запада в 800-814 гг. Лев Армянин (Левон Арцруни) был византийским императором в 813-820 гг.; Крум Страшный был болгарским ханом с 802 г., но он умер своей смертью (13 апреля 814 г.), а не погиб в бою с императором Львом, хотя тот и пытался предательски убить его при переговорах. См.: Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей. Спб, 2009.

10. Щекавица (Скавика, Олегова гора) – гора в Киеве над Подолом. По легенде, именно на этой горе был похоронен Вещий Олег. См.: Повесть временных лет, том 1. М., 1950. Стр. 30.

11. Фраза «если даст Бог здоровья» может быть обычным клише при разговоре об отложенном деле, но может быть и указанием на реальные проблемы со здоровьем. Хотя точная дата смерти Стрыйковского неизвестна, считается, что он скончался не позднее 1593 года, то есть будучи не старше 46 лет. Так что есть все основания предполагать, что здоровье у нашего автора было отнюдь не богатырское.

12. Миареций (Miarecius) – имя этого польского историка (Марек?) встречается только у нашего автора и у Татищева, который цитирует того же Стрыйковского. См.: Татищев В. Н. Собрание сочинений, т. 1. М., 1994. Стр. 312. У нас вообще нет уверенности, что это имя собственное, а не производное от польского слова miara – количество, порядок, ибо далее по тексту идет перечень историков.