Текст книги "Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси (ЛП)"

Автор книги: Мацей Стрыйковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 55 страниц)

Синеус умер на Белом озере. Когда Рюрик в Ладоге правил Великоновгородским княжеством, а Трувор в Зборске (Zborsku) или Изборске Псковским, их третий брат Синеус на Белом озере умер без потомства, не пробыв и двух лет на русском белозерском княжении. Умер Твувор, Псковский и Белозерский князь. После него власть в княжестве принял брат Трувор, князь Псковский, но и тот на унаследованном (pusciznie) высидел недолго, ибо через год после брата Синеуса умер в Плескове или во Пскове, и там же похоронен под высокой могильной насыпью, по языческому обычаю. А их старший брат Рюрик, князь Великоновгородский, после них завладел обоими княжествами, Белозерским и Псковским, а потом своим заслуженным дворянам и друзьям пораздавал замки в русских землях: одному Смоленск, другому Полоцк, Муром, Белое озеро, Ростов и т. д.

Аскольд и Дир, потомки Кия, князья русских земель, лежащих на юге, как [они] воевали в Греции и добывали Константинополь

На Руси, лежащей на юге, на Киевском княжении в то время вельможно пановали Аскольд (Oskolod) и Дир (Dyr), потомки Кия. Как свидетельствуют их старые Летописцы, они собрали большое русское войско и на судах, на кораблях, на галерах и в вичанках ¹⁴² водным [путем] двинулись в Грецию Черным морем или Понтом Эвксинским и осадили Константинополь или Царьград. И когда греки никакой помощи и надежды, кроме как на Господа Бога, не имели, то постоянно молились, чтобы он вызволил их от этой жестокой осады Руссаков. И тогда патриарх Сергий (Sergius) ¹⁴³, взяв суконку (sukienke) девы Марии, которая (как сообщает Русская хроника) бережно хранилась там среди других реликвий, омочил ее в море. И сразу же море забурлило, и все русские корабли [оказались] разбиты, так что киевские князья Аскольд и Дир едва [смогли] вернуться в Киев с малой дружиной. О чем также читай у Лиутпранда и у Зонары в Греческих хрониках.

Рюрик умер. Умер потом Рюрик, князь Великоновгородский, Псковский и Белозерский, и оставил сына Игоря, которого со всем Русским государством поручил опеке Олега, некоего своего кровного [родича]. Тот, узнав, что Аскольд и Дир воротились в Киев, потеряв армаду, потонувшую под Константинополем, сразу же на речных судах (nacziniu wodnym) по реке Днепру прибыл к Киеву, взяв с собой Игоря Рюриковича. И вызвал к себе для дружеского разговора киевских князей Аскольда и Дира, которые, не подозревая никаких враждебных намерений от своих, с небольшой свитой приехали в лагерь Олега над Днепром. И там Олег указал на Игоря, говоря, что это наследник всех русских княжеств, сын Рюриков, а мне родич. Аскольд и Дир убиты. А затем тут же приказал убить перед собой обоих князей, братьев Аскольда и Дира. И завладел Киевом и всеми принадлежащими к нему русскими княжествами и так свое царство и государство (panstwo i jedynowladztwo) широко раздвинул на восток, на север и на юг, и много соседних земель силой и хитростью подчинил себе и Игорю.

Генеалогия князей Московских и Русских. И вот так на Аскольде и Дире, когда Олег их предательски убил, окончилась династия (potomstwo) собственных русских князей, Киевских и Кривичских (Korewowicow), а от варяжских князей пошла новая генеалогия других князей от Игоря и до нынешнего Великого князя Московского.

Олег идет войной на древлян. Потом Олег с Игорем и войском двинулся на древлян, которые тоже были народу Русского, и, подчинив их себе силой, наложил на них дань. Ворожба Олега о коне. А когда после победы весело жил в Киеве, приказал привести к себе коня, которого больше всех любил и, вызвав предсказателей (wieszczkow), попросил, чтобы они погадали о том коне. И сказали предсказатели: тебе, великий князь, от этого коня смерть принять. Поэтому он приказал его от себя увести, [держать] отдельно и беречь.

Олег осадил Константинополь. И, собрав еще большее войско, с водной армадой из Русских земель двинулся через Черное море к Константинополю, который осадил огромными силами, постоянно с земли и моря штурмуя стены и бастионы (basty). Константинопольский император, который столь великого насилия стерпеть не мог, а на помощь и выручку не рассчитывал, склонил к себе Олега, великими дарами покупая мир, и попросил его снять осаду. Олег ублаготворен дарами греческого цезаря. Олег, ублаготворенный (ublagany) дарами, и видя, что город взять трудно, так и поступил. Заключив мир с греческим императором и договорившись с ним, он оставил там (как пишет Русь) свой щит (scit) или герб на щите (z tarcza) потомству на память. Подобный ему герб или щит того же типа, какими московиты пользуются и ныне ¹⁴⁴, расписанный (malowany) по-старинному, я собственными глазами видел среди других древностей над Галатскими воротами в Константинополе в 1575 году, [когда] меня просто возили посмотреть на крючья виселицы (hakow szubienice) Вишневецкого ¹⁴⁵ под Галатской стеной, где стоят деревянные клетки. Но сейчас эти ворота застроены, и лишь выше[упомянутый] герб, нарисованный в виде московской погони (pogoniej) ¹⁴⁶, видно хорошо.

Потом Олег вернулся из Царьграда в Киев, и на склоне лет вспомнил про того своего коня, от которого предсказатели ему смерть принять предрекали, и приказал привести его к себе. А когда ему сказали, что за время его отсутствия [конь] уже издох, велел проводить себя к его костям, чтобы на них посмотреть. И придя на место, где лежали эти кости, уселся (usiadl) на них, а другие хроники и Герберштейн пишут, что пнул ногой в конскую голову, говоря: Мне окружающие предсказывали смерть принять от этого коня, а он уже, как видите, сдох, неплохо бы, [чтобы] то же случилось и с предсказателями. Олег умер согласно пророчеству (praktiki). И когда так сказал, тут же из этого конского черепа (lba) выскочила ядовитая змея и укусила (ujadla) его в ногу, и он от этого умер, пробыв на панстве Киевском, Новгородском, Псковском, Изборском и Белозерском тридцать лет и три [года]. И по языческому обряду погребен на горе Щекавице.

Игорь Рюрикович, великий князь и самодержец земель русских

После смерти Олега Игорь (Ihor albo Igor) Рюрикович начал править в Киеве, в Великом Новгороде, во Пскове (na Pleskowie albo na Pskowie), на Белом озере и во всех княжествах и землях Русских, в западных, северных и лежащих на юге. А еще при жизни своего опекуна Олега взял себе в супруги (malzenski stan) Ольгу, правнучку Гостомысла из Пскова. На Древлян возложил дань великую и несносную, больше, чем Олег, его опекун. Потом, собрав великое войско, морем двинулся в Грецию, где осадил и пожег славные города Никомедию и Гераклею и разорил много земель греческого императора Романа в Вифинии и в Понте. А когда с большими силами пошел на Константинополь, имея с собой пятнадцать раз по тысяче кораблей и других судов, собрался против них греческий цезарь Роман с помощью римской и иных христианских правителей. И, сойдясь с русской армадой в жестокой битве на Черном море, наголову поразил огромные русские войска так, что Игорь едва с третью частью армады ушел к Киеву и потом взял мир с греческим цезарем. Русские летописцы об этом поражении Игоря не упоминают ¹⁴⁷, но известный историк Лиутпранд в Rerum per Europam gestarum (кн. 5, гл. 6) пишет, что когда русский король Ингер (так он его зовет, желая сказать Икор или Игорь) двинулся на Константинополь с великой армадой, то в морской битве был поражен константинопольским императором Романом и с великим поражением отбит и отброшен от Царьграда ¹⁴⁸.

Греческий историк Зонара ¹⁴⁹ в Annalium Graeciae tomo 3, не упоминая князя Игоря, тоже пишет, что Русаки, которых он зовет Россами, имея с собой quindecies mille navium пятнадцать раз по тысяче судов, добывали Константинополь, где были разгромлены греками так жестоко, что из такого большого числа судов мало их ушло, а потом Русаки избегали (wsciagali) делать набеги на Грецию. А великий князь Игорь, воротившись из Константинополя в Киев, с малым числом людей отправился к древлянам, желая снова собрать с них дань (pobory). Тогда древляне со своим князем Нискиней (Niskinia) ¹⁵⁰, которого некоторые называют Малдитом (Malditem) ¹⁵¹ стали думать, как им избавиться от этих частых поборов и изъятий (wyderkow) и из столь тяжкой неволи выбиться. И говорили между собой: Если волк влезет к овцам, то растащит (rosproszy) все стадо. Поэтому, увидев Игоря с малой дружиной, ударили всеми силами, и убил его древлянский князь Малдит или Нискиня ¹⁵² в урочище у города Коростеня. Там же в Коростене он и погребен под высоко насыпанной (ussuta) могилой в году от сотворения мира по счету 6458 (950) ¹⁵³.

Как Ольга отомстила древлянам за смерть своего супруга Игоря

После убийства древлянами своего мужа Игоря Рюриковича княгиня Ольга (Holha) с единственным сыном Святославом взяла под свое управление Великоновгородские и Киевские русские княжества и правила не как слабая женщина, а как наипорядочнейшая монархиня и, поручив оборону украины (ukrajne) воеводам Асадму (Asadmowi) и Кельту (Cieltowi) ¹⁵⁴, родичам своего убитого мужа, укрепилась со всех сторон от вражеских набегов.

Потом древляне, возгордившись своей свободой и глумясь над Киевлянами, что убили их пана, послали к Ольге двадцать знатных особ, [сначала] ласково уговаривая, а потом угрожая, желая принудить ее к тому, чтобы вышла замуж за их древлянского князя Нискиню или, как у других, Малдита. Выслушав их, она приказала выкопать во дворе глубокую яму (dol) и всех тех послов живыми туда кинуть. А потом сама, склонившись над ямой, спросила их, как вам там, господа сваты, и приказала их живыми засыпать землей. Сделав это, сразу же отправила гонца к древлянам, благодаря их за то, что заботятся о ней, осиротевшей вдове, и говоря также, что раз уж она супруга своего из мертвых воскресить не может, а сама еще молодая, то не против выйти за вашего князя замуж. Но только пришлите ко мне, в соответствии с моим положением, знатнейших людей и с большей свитой, не как в прошлый раз. Услышав это, древляне с великой радостью послали к Ольге пятьдесят старших бояр или избранных советников (panow radnych); а другие сообщают что их было ровным счетом сорок шесть.

И когда они в ладьях и на различных судах по реке Днепру приехали в Киев, княгиня Ольга приказала приготовить для них большую баню. И послала за ними, прося, чтобы с тех трудов и дальней дороги в бане отдохнули и привели себя в порядок (ochedozyli), а потом чтобы приходили к ней с посольством. Они, будучи рады той милости, пошли в баню, а когда стали полоскаться и вениками хлестаться: ай-яй-яй, ох, ох, ох (ajeje, woch, woch, woch), приказала обложить баню соломой и хворостом и поджечь. И так все они со своими слугами сгорели в этом ужасном огне. А Ольга тут же отправила к древлянам своих послов, объявляя, что уже едет к ним и хочет быть их князю супругой, а им госпожой, только пусть приготовят к ее приезду достаточно меда, чтобы по брачному [обычаю она] по своему первому мужу Игорю устроила тризну, как в те времена назывались чествование (obchody) или поминки (stype) умерших. Древляне, обрадовавшись тому, что со столь великой супругой уже все Русское княжество перейдет к их князю и по этой причине они станут над Руссаками господами, вместо того, чтобы, как ранее, быть их подданными, сразу же заготовили меды и столь же большие припасы для славной свадьбы в своем главном городе Коростене (Chorestenie). А Ольга, как и обещала, в назначенный час приехала в Коростень с киевской шляхтой, мужами, снаряженными для битвы. Древляне, выйдя к ней праздничной процессией, приняли ее с великой радостью. И потом стали спрашивать, куда делись их первое и второе посольства, а она отвечала, что едут за ней другой дорогой через их родные места, налегке и с подарками. Потом добилась у них разрешения пойти на место, где был похоронен князь Игорь Рюрикович, ее первый муж, ибо древляне убили его и погребли там же в Коростене. А придя на могилу, начала очень горько плакать и, отпраздновав тризну, как Русь пишет, приказала на этом месте насыпать высокую могилу своему мужу. И сказали ей древляне: «Госпожа княгиня! Мужа твоего убили потому, что он был немилостив и как волк задирал овец». Ольга, скрывая гнев и затаив в сердце свои замыслы, убравшись в праздничные шаты, как на свадьбу, начала чествовать древлян. А всем своим боярам она мед пить запретила, и, как только все древляне перепились, неожиданно приказала своим киевским боярам тут же их рубить, умерщвлять, колоть, бить, сечь и убивать, и перебили их тогда пять тысяч. Исполнив это и отомстив древлянам за смерть своего мужа, покинула эту печальную свадьбу, а сама воротилась в Киев.

Ольга снова [выступила] против древлян. Потом, собрав в Киеве большое войско, на другое лето двинулась против древлян со своим сыном Святославом Игоревичем, наставляя его, чтобы и он отомстил за убийство своего отца Игоря. И, поразив древлянские войска, остатки бегущих с побоища гнала до главного замка Коростеня, где укрылось множество древлян. Ольга осадила Коростень. И держала их в осаде в замке Коростене целый год и, видя, что замок и город из-за их крепости и природного расположения трудно будет захватить силой, прибегнула к замысловатой (przemyslnego) хитрости. Замысловатая хитрость Ольги. И послала к горожанам и жителям замка (do grodzan) сказать, что уже отомстила за смерть своего мужа, однако от вас не отступлю, пока вы не заплатите какую-нибудь дань; дайте мне за дань только по три голубя и по три воробья, и большей дани я не хочу. Бедняги (chudzinowie) древляне охотно и сразу же выполнили эти условия, а Ольга велела тем голубям и воробьям в хвосты вплетать фитили с серой и трутом. Воробьи и голуби зажгли Коростень. А вечером, запалив трут, пустила их. И каждый голубь, прилетев от русского войска с огнем назад к своему дому и голубятне, а воробьи под стрехи привычных крыш, сразу в десятках мест подожгли замок и город. А Ольга в это время с громкими криками и гиканьем со всех сторон начала штурм. Множество древлян, выбегавших из загоревшегося замка, было тогда побито, посечено и потоплено, а другие погорели с женами и с детьми, а очень много других увели в неволю в Киев, а других распродали, как скот. Так Ольга жестоко отомстила за смерть своего мужа и, захватив все остальные древлянские замки, которые от страха перед таким необычным и неслыханным делом добровольно сдались, с великим весельем воротилась в Киев со своим сыном, царевичем Святославом.

Ольга [едет] в Константинополь. Потом в году от сотворения мира 6463 (955) Ольга с большими затратами отправилась на кораблях в Константинополь. И со своими придворными, русскими боярами, придя к греческому цезарю Иоанну Цимисхию (Jana Zemiski) ¹⁵⁵, вручила ему великие дары, а тот с большой щедростью принимал ее в Константинополе и чествовал. [Император], впечатленный ее умом, красотой, славой ее побед, а также обширностью Русского государства, сказал ей: Ты, княгиня Ольга, достойна быть с нами императрицей греческой в нашей столице Царьграде, и я намерен взять тебя в супруги, ибо я вдовец и не имею жены. А Ольга ему на это отвечала: Цезарь! Я язычница, а сюда приехала затем, чтобы научиться вашей христианской вере, и если хочешь на мне жениться, окрести меня. Ольга окрещена. Тогда константинопольский патриарх наставил ее в христианской вере, а потом окрестил со многими русскими боярами. Сам цезарь Иоанн вместе с другими греческими князьми был ее крестным отцом, как [она] его и просила, и дал ей имя Елена, как прежней своей императрице ¹⁵⁶. Благословление Ольги. И благословил ее патриарх, говоря: Благословенна ты между женщинами русскими, ибо благославлять тебя будут сыновья русские до последнего колена внуков твоих.

Ольга обманула цезаря. Потом после крещения Цезарь вызвал ее к себе для поздравлений (na czеsc) и сказал ей: беру за себя Елену, как [она] мне сама обещала, [беру] себе в жены как греческую императрицу. А Елена ему отвечала: и как же ты меня можешь взять в жены, сам окрестив меня как отец и назвав меня своей дочерью, когда в христианском законе, да и у язычников, это дело возмутительное и неслыханное, чтобы отец женился (mial pojmowac) на дочери. И сказал ей цезарь: перехитрила [ты] меня, Ольга. Дал ей потом в дар золото, серебро, серьги и шаты шелковые и златоглавые, а Ольга ему из Киева обещала прислать воску, шкур и невольников (czeladzy niewolnej).

Второе благословление Ольги патриархом. [Ольга] пошла к патриарху, прося его благословить свой дом и говоря: сын мой Святослав язычник и весь народ язычники, да избавит Господь меня от всего дурного. А патриарх сказал ей: дочь моя верная во Христе, раз ты окрестилась и стала христианкой, он тебя сам спасет, как спас народ Ноя в корабле из Ура Халдейского и от Авимелеха, Лота от Содомитов, Моисея с народом израильским от Фараона и от пленения, Давида от Саула, Даниила из пасти львиной, трех отроков: Седраха, Мисаха и Авденаго из печи огненной, так и тебя спасет. Авраама, Бытие 11, гл. 12, 15 и 20. Лота, Бытие 19, I Pet. 2. Исаия 13. Иеремия 50, Амос 4. Моисея, Исход 14. Давида, Царств 18, 19, 20, 22. Даниила, Даниил, гл. 6 и т. д. И сказав это, благословил ее и дал ей пресвитера (presbitera). Ольга же со всем своим двором села на корабль и благополучно воротилась в Киев. О чем греческий историк Зонара подробнее пишет в Анналах, том 3. Зонара, Анналы, том 3.

Эта Ольга или Елена была первой христианкой среди русских и многих руссаков обратила к Христу, из-за чего и Русь обратилась к солнцу, ибо как солнце освещает мир, так и она святым крещением впервые осветила русский народ. Но сына Святослава она никаким способом не могла привести к кресту и к познанию истинного Бога, ибо тот был очень воинственным и целиком создан для рыцарской жизни. Поэтому и матери отказывал: если я окрещусь, а мои люди и товарищи мои этого сделать не захотят и отступятся от меня, то с кем я буду воевать и отчизну защищать?

Рыцарская закалка (cwiczenie) и военная неприхотливость (cierpliwosc) Святослава. И такой великой отваги и рыцарской закалки был упомянутый Святослав, что, как только подрос, всегда со своим рыцарством ¹⁵⁷ жил в поле, ничего мешающего и лишнего в войске своем возить не допускал, так что ни один его солдат не имел ни котлов, ни какой-либо кухонной утвари. Всегда ел вместе со всеми только копченое мясо и сухари, палаток и сам не знал, кроме попоны (kotarchy) и епанчи, сидел под [открытым] небом на голой земле, а ложился, подложив под голову седло или чепрак (jarczak), будучи монархом всех русских земель. Поэтому тех роскошных греков легко бивал и захватывал их владения.

Святослав Игоревич, великий князь или царь Киевский, Переяславский и прочее, самодержец всей Руси.

Год 6463 (955)

Святослав (Swantoslaw) или Свентослав (Swentoslaw), а греческие хроники зовут его Свендослабом (Swendoslabem). Святослав Игоревич, внук Рюриков, когда ему мать Ольга или Елена, [как ее] окрестили, все княжества Русские, Киевские, Велико-Новгородские, Псковские, Белозерские и другие передала в полное владение, собрал из своих земель великое войско.

Святослав подчинил Хазар. Прежде всего он двинулся на Хазар (Kozary) или Коссеров (Kossery), людей русского народа, которые выбились из-под его верховной власти. И захватил их главный замок, который звался Белая Вежа (Bielawiesia), а самих Хазар с их князем поразил, привел к послушанию и дань на них возложил. О чем свидетельствуют Длугош и Меховский (кн. 2, гл. 3, стр. 24).Этого похода на хазар нет в русских хрониках ¹⁵⁸.

Второй поход на болгар за Дунай. Потом, согласно русским и польским хроникам, собрал еще большее войско и двинулся за самый Дунай на болгар, которых несколько раз серьезно поразил и взял у них восемьдесят замков над Дунаем, посадив там своих руссаков. Святослав взял 80 подунайских замков. Столица Святослава в Переяславце (Pereaslawiu). Столицу своих владений он заложил в Переяславце, что объяснил (wskazal) матери Ольге и своим киевским советникам, говоря, что в Переяславце моя облюбованная столица, в центре моих королевств, ибо туда мне из Греции привозят золото, серебро и драгоценности, паволоки, вина и различные плоды; из Венгрии тоже золото, серебро и добрых коней, а из Руси шкуры, мёды, воски и невольников.

Печенеги осадили Псков ¹⁵⁹. А в то время печенеги из тех краев, где литва смешивалась с готами, ятвягами, половцами и аланами, подступили к Киеву и осадили город. Ольга заперлась в Киевском замке с тремя внуками: Ярополком, Олегом и Владимиром, сыновьями Святослава, которому Ольга послала просьбу о помощи, говоря: ты чужих земель ищещь, а меня, мать твою с твоими сыновьями, едва не захватили печенеги, ибо мы уже осаждены. Как пишет Меховский, печенеги [отступили], услышав от русских пленников весть, что к ним движется Святослав с большим войском, но русская хроника свидетельствует, что Святослав со своим рыцарством быстро прибыл из Переяславца, разгромил и разогнал печенегов. Но в Киеве жить не захотел, хотя мать с боярами его очень сильно просили.

Ольга умерла. И когда возвращался в Переяславец, сказала ему мать Ольга: Я уже, милый сынок, уже умираю, ты меня похорони, где захочешь. И на третий день умерла (будто чуяла свою смерть), и похоронена в Киеве ¹⁶⁰. Потом ее внук Владимир, крестившись, перенес ее кости [в церковь] как святые [мощи], а патриархом Константинопольским она причислена к лику святых ¹⁶¹; день ее [памяти] русские празднуют 11 июля.

Уделы сыновей Святослава. После смерти своей матери Ольги или Елены Святослав разделил русские княжества [между] тремя сыновьями: Ярополку дал Киев, Олдзе (Oldze) или Олегу древлян с замком Коростенем и с Переяславлем, Владимиру Новгород Великий, ибо новгородцы выпросили себе князем Владимира по совету некой женщины Добрыни (Dobrynie) ¹⁶². Ибо в Великом Новгороде был один горожанин Калуфча или Калусча (Kaluscza) по прозвищу Малк (Malec), и были у него две дочери: Добрыня и Малушка. Среди фрейлин (w fraucimerze) княгини Ольги Малушка была ключницей, от которой Святослав имел [сына] Владимира.

Святослав снова [идет] в Болгарию. Обеспечив сыновей и разделив им княжества как положено, Святослав не мог прозябать в покое и снова двинулся в Болгарию. Следуя вдоль [берега] Черного моря через Дакию и Валашские земли, он переправился через Дунай, где стремительным штурмом взял главный болгарский город, упомянутый Преслав (Pereaslaw) [163], и овладел им.

Святослав в Греции. Потом в году от Господа Христа 972, по подсчетам Меховского и Длугоша ¹⁶⁴, объявил войну греческим императорам Василию и Константину и с русским войском вторгся в Грецию. Но греческие императоры Василий и Константин сразу отправили к нему послов, прося мира и союза. Греческий фортель против руссаков, хитрый, но пустой. И хотели выведать, много ли у него людей в войске, обещая ему, что, покупая мир, хотят дать дань на голову каждого русина по числу людей его войска. А как только выведали число его солдат, тут же выписали (spissali) [сколько нужно] из своих греческих войск и повели против Святослава. И когда оба войска сошлись между собой, русские устрашились множеству греков.

Речь Святослава к рыцарству. Святослав, видя их тревогу и испуг, сказал так: Не вижу места, о руссаки, где нам можно было бы безопасно укрыться и спрятаться от наших врагов, а чтобы землю и славу русскую во вражеские руки отдать, я никогда и мысли такой не допускал. Так либо станем против этого врага храбро воевать, либо примем славную смерть, ибо обрести бессмертную славу – вот достойное дело. Так что если будем твердо стоять и умрем, храбро сражаясь, то обессмертим свои имена, а если побежим, то вечный нам от этого стыд и позор. И мне, окруженному столь многочисленным врагом, ускользнуть не удастся и бежать не годится. Поэтому буду стоять храбро и стойко, а голову мою в первой же схватке за отчизну всем опасностям подставлю и заложу ¹⁶⁵. О чем читай Герберштейна. Так речь Святослава пересказывает Герберштейн на стр. 5 de rebus Moschoviticis из старой Московской Хроники, экземпляр которой есть и у меня.

Желание руссаков. Солдаты и все русское войско, которые сначала были встревожены, от этой речи своего князя почувствовали прилив сил, как от вновь прибывшего подкрепления. И сразу единодушно воскликнули, говоря: Гей! Где твоя царская голова, там и наша пусть будет! Укрепившись [духом], рыцарство тогда ринулось в великом порыве и стремительно ударило на противостоящее им греческое войско. Победа русских над греками. И, упорным натиском пробив и прорвав их строй, одержали победу. Руссаки били и рубили бегущих и перепуганных [врагов], а других хватали [в плен]. Одержав победу, Святослав разорял, грабил и опустошал греческие владения; а когда некоторые князья ублажали его дарами, покупая мир, Святослав золото и драгоценные паволоки (panadokimi) ¹⁶⁶ (как именуют их русские хроники) брать не хотел, пренебрегая ими, а принимал лишь присланные от греков одежду и оружие, доспехи, щиты и мечи.

Чем Святослав привлек к себе греков. Греческие народы, сокрушенные его доблестью и отвагой, приходя к своим императорам и князьям, говорили и призывали: И мы желаем и хотим быть под [властью] такого короля, который больше любит не золото, а доспехи и оружие. Святослав отвращен (odwrocon) от Константинополя выплатой дани. Когда Святослав с войском приблизился к Константинополю, греки откупились большой данью и отвратили его от греческих границ, чтобы их более не воевал. Однако в Болгарию он вернулся с огромными трофеями и стадами верблюдов, отягощенных золотом и различным добром. Этого Святослава древний историк Зонара (том 3) зовет Свентослабом (Swentoslabem).

Святослав поражен и зарублен печенегами. А когда он возвращался к Переяславлю Русскому и к Киеву, обремененный большой добычей, путь ему преградили печенеги, с которыми Святослав храбро сошелся в неподходящем для битвы плохом (zlym) месте и там был поражен и схвачен ¹⁶⁷. Печенежский князь Куря (Kura) или Курес (Kures) приказал отрубить пленнику голову, а из его черепа велел сделать чашу. Чаша из черепа Святослава. Оправив ее в золото, велел вырезать на ней такой текст: Ища чужого, потерял свое. И всегда, когда упомянутый Курес хотел быть в хорошем настроении, он из той чаши пивал, возобновляя славу и память о своей победе.

Об этих Печенегах (Piecinigach), которых грек Зонара зовет Пачинниками (Pacinnikami), а Ваповский Певкинами (Pewicnami), что были в древности, выше найдешь в [нашем рассказе о] происхождении Половцев и Ятвягов, побратимов Литовских, которых в те времена называли различными именами. А тот князь Курес сам был литвин, что выдает его имя ¹⁶⁸.

О взаимных убийствах братьев, сыновей Святославовых

По смерти Святослава Рюриковича, самодержца Русского, трое его сыновей, при жизни отца наделенные поделенными [между ними] русскими княжествами, хотя и были добрыми и порядочными, не смогли меж собой договориться. Свадольт (Swadolt) ¹⁶⁹, второй Ахитофел ¹⁷⁰. Сначала некий Свадольт, наивиднейший приближенный покойного Святослава, приехал в Киев к киевскому князю Ярополку, старшему из братьев, и стал настойчиво советовать ему, чтобы выгнал брата Олега из княжества Древлянского и Переяславского, имея на него злобу за то, что Олег убил на охоте его сына, прозванного Лют.

И Ярополк, подстрекаемый советами Свадольта, пошел войной на брата и поразил его древлянское войско. А сам князь Олег, убегая от погрома в свой замок Вараж ¹⁷¹ (по Меховскому), не смог протолкнуться в великой суматохе бегущего люда. Солдаты Ярополка, штурмовавшие замок, спихнули его среди прочих с высокого моста, а когда на него упало много людей, несчастный был затоптан и задушен в году от сотворения мира 6485 (977). А Ярополк, заняв замок Вараж и завладев и им, велел искать брата Олега, которого по указаниям одного древлянина нашли только на третий день среди трупов под мостом, мертвого. И, приказав его принести и [положить] перед собой, сказал Свадольту, глядя на труп брата: Свадольт! Этого ты и хотел. Потом его похоронили в Овруче. Овруча (Owrucza).

Владимир бежал к варягам, либо в Швецию, либо в Данию. Владимир, узнав что Ярополк убил брата Олега, сразу же из Новгорода Великого бежал за море к варягам. А Ярополк, приехав из Киева в Новгород, в новгородском княжестве поставил своего наместника, и так сделался самодержцем всей Руси, завладев всеми княжествами своих братьев, одного убив, а другого устрашив.

Владимир вернул Новгород Великий. Владимир, взяв в помощь варягов, вернулся в свое княжество, где выгнал из Новгорода наместника Ярополка и поставил своего, некого Добрыню. А сам, собрав еще большее войско из руссаков и объединив их с варягами, объявил войну брату Ярополку, в этом его опередив, ибо ведал, что Ярополк тоже собирался начать против него войну.

И в то же время послал к псковскому ¹⁷² князю Рогволоду (do Rechwolda), который на это княжение тоже был поставлен из варягов, прося у него дочь Рогнеду себе в жены. Но Рогнеда (Rochmida), зная о том, что Владимир был [рожден] от наложницы (ибо Святослав прижил его с любовницей Малушей), не хотела на это согласиться, зато соглашалась выйти замуж за его брата и врага Ярополка, от которого тоже ожидала сватов.

Псковский князь Рогволод убит. Поcле этого разгневанный и оскорбленный Владимир с тем готовым войском сразу же пошел войной на Рогволода Псковского, поразив которого, взял Псков ¹⁷³, самого Рогволода и с ним двух сыновей убил, Рогнеду же приневолил и [силой] взял себе в жены. Владимир взял Псков или Плесков.

Владимир осадил Киев. После новой победы, усиленный присоединением Псковского княжества, [Владимир] потом двинулся против брата Ярополка к Киеву, а когда Ярополк не посмел выйти против него в поле и затворился в Киеве, Владимир усиленно добывал Киев. Но когда понял, что его трудно будет взять силой, отправил тайного гонца к Блуду, вернейшему советнику Ярополка, которого звал отцом, и, обещая великие дары, просил, чтобы тот дал ему совет, каким способом он мог бы убить брата Ярополка.

Предатель Блуд. Согласившись на эту просьбу и поручение Владимира, воевода Блуд обещал ему убить своего господина. Он дал Владимиру совет, чтобы [тот] усиленно добывал Киевский замок, а своего господина Ярополка изменнически уговаривал не оставаться в замке, говоря ему, что все больше его слуг киевлян пристало к Владимиру и на него умышляют.

Родень, старинный русский замок, ныне неизвестный. Вот так Ярополк, подученный изменническими наветами Блуда, бежал из Киева в замок Родень (Rodenu), расположенный в устье реки Роси (Jursy), где надеялся уберечься от насилия Владимира. Владимир взял Киев. А Владимир, захватив Киев и заняв его своими Новгородцами и Варягами, двинулся с войском за своим братом Ярополком и осадил его в замке Родень. И приказал штурмовать его стены и башни долгое время, из-за чего солдаты и рыцарство Ярополка, изможденные и удрученные долгой осадой, голодом и постоянной тревогой, соглашались на сдачу, не в силах долее терпеть эту нужду.