Текст книги "Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси (ЛП)"

Автор книги: Мацей Стрыйковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 55 страниц)

Комментарии

1. Mindoph, Mendolph, Mendog, Mindagos. Миндоф и Миндагос встречаются только у одного Стрыйковского, поэтому в заголовке мы решились «подправить» их на Миндов и Миндаугос (Миндаугас), так как такие транскрипции в переводах источников попадаются нередко. Кстати, и сам Стрыйковский всего несколькими строчками ниже так и пишет: Миндаугос и Миндов.

2. Жемайтия – по-литовски буквально «Нижняя земля». Так в современном литовском языке называется западная часть Литвы. Устаревшее название этой территории – Жмудь, а ее жители именовались жмудинами. Русский перевод названия труда Стрыйковского чаще всего звучит так: «Хроника литовская, жмойтская и всей Руси». Однако слово «жмойтская» не соответствует не только современным нормам литовского языка, но и написанию самого Стрыйковского. У него ясно написано: «Жмодзка» (Zmodzka). Согласитесь, что слово «Жмодзь» на слух почти не отличимо от «Жмудь», но лишь отдаленно напоминает «Жмойтия». Поэтому в своем переводе я буду употреблять слова «жмудь» и «жмудины», а не «жмойты».

3. Шестым прусским магистром, по Дусбургу, был Хельмерих фон Вюрцбург (1262-1263), а во время коронации Миндовга эту должность занимал Дитрих фон Грюнинген (1249-1257). Но Стрыйковский имел в виду не их, а Поппо фон Остерна – прусского магистра в 1241-1247 годах и великого магистра Тевтонского ордена в 1252-1256 годах. Почему вместо прусского магистра назван великий магистр, как раз понятно и легко объяснимо. В начале XIV века после переноса резиденции великого магистра Тевтонского ордена в Пруссию отдельная должность прусского магистра была упразднена. С тех пор в разных хрониках великого магистра все чаще начинают именовать прусским магистром; эта традиция существовала и во времена Стрыйковского. Особо отметим, что Поппо действительно был шестым великим магистром – по отношению к Герману фон Зальца, если считать Германа первым. На самом деле Герман фон Зальца в списке великих магистров Тевтонского ордена не был первым, чего Стрыйковский мог и не знать.

4. В грамоте Миндовга упоминается литовская земля «Вейси», вероятно, Стрыйковский имел в виду именно ее. О дислокации этого топонима смотри соответствующую литературу, здесь же на этом останавливаться не будем.

5. Первый Лионский собор (consilium Lugdunum), рассматривавший, в частности, вопросы организации седьмого крестового похода, состоялся не в 1240, а в 1245 году. Неточная, а часто и ошибочная хронология Стрыйковского – тема отдельного большого исследования. Здесь мы будем отмечать лишь наиболее очевидные хронологические погрешности.

6. Ни один надежный источник не приводит достоверной даты смерти Даниила Галицкого. Считается, что он умер в 1264 году в возрасте 63 лет. Кроме Льва, Даниил оставил еще двух сыновей: Шварна и Мстислава. Роман, судя по всему, умер раньше своего отца.

7. Прав как раз Меховский, а не Кромер. Битва при Дурбе произошла в 1260 году. Однако сам Миндовг не имел к этой битве прямого отношения и уж тем более не вел в бой войска (этого, кстати, не утверждает и Стрыйковский – разве что в подзаголовке). Лучшим подтверждением тогдашнего нейтралитета литовского короля служат официальные хроники Тевтонского ордена, которые никогда не обвиняли Миндовга в катастрофе у Дурбе. Мало того, и в XIV столетии орденские документы сохраняют лояльное отношение к Миндовгу, сообщая, что тот пал жертвой своего окружения именно из-за своей приверженности к христианству. «Перемена чувств» Миндовга (как выразился русский летописец) произошла только в 1261 году, тогда же начались литовские набеги на Пруссию и на Мазовию.

8. Ливонского магистра действительно звали Бурхард фон Горнгаузен. Выделенные жирным шрифтом и взятые в скобки заметки на полях принадлежат самому Стрыйковскому.

9. Так называемое «Сандомирское взятие», судя по впечатлениям современников, было одним из самых жестоких и кровавых погромов, учиненных татаро-монголами в Восточной Европе. Относительно датировки этого события споры ведутся до сих пор. «Великопольская хроника» сообщает, что татарское нападение на Сандомир произошло не после дня Святого Андрея, как у Стрыйковского, а до, т.е. еще в ноябре 1259 года. См.: «Великая хроника» о Польше, Литве и их соседях. М., 1987, стр.184. В церковных мартирологах значится, что блаженный Садок и его товарищи, убитые татарами в Сандомире, погибли 2 февраля 1260 года. Если сандомирский погром был в конце ноября, то возвращались татары как раз в начале февраля (Стрыйковский пишет, что они повернули обратно на третий месяц). День памяти блаженного Садока и 48 сандомирских мучеников католическая церковь отмечает 2 июня.

10. В XIV и в начале XV века Тевтонский орден неоднократно подавал папе официальные жалобы на жестокости литовских и жемайтских язычников, которые должны были служить оправданием систематических набегов на Литву самих орденских рыцарей.

11. Халкедон (Кадыкей) – во времена Стрыйковского предместье, а ныне район Стамбула. Здесь в 451 году состоялся IV Вселенский собор.

12. При написании этого раздела основным источником Стрыйковского была хроника Петра из Дусбурга. См.: Петр из Дусбурга «Хроника земли Прусской» М., 1997, стр. 91-93.

13. Шварн Данилович (ок.1230-1269) был не племянником (у Стрыйковского – сыном сестры), а родным сыном Даниила Галицкого. Считается, что Шварн был женат на дочери Миндовга.

14. День святого Иоанна Крестителя (Ивана Купала) – 24 июня, его канун – 23 июня. Согласно «Великопольской хронике» Земовит был убит 22 июня 1262 г. Участие в его убийстве Шварна (тем более – в качестве непосредственного убийцы) очень сомнительно. См.: «Великая хроника» о Польше, Руси и их соседях. М.,1987, стр. 188, 246, 247.

15. Сражение у Длугоседло, по «Великопольской хронике», произошло 5 августа 1262 года.

16. Истинная роль Тройната в заговоре против Миндовга и вообще его участие или неучастие в этом заговоре до сих пор являются предметом дискуссий.

17. Далее Стрыйковский пересказывает содержание Волынской летописи, местами цитируя свой источник почти дословно. См.: Памятники литературы Древней Руси. Век XIII. М., 1981, стр. 359.

18. См. главу первую книги девятой.

19. Товтивил приходился Тройнату, как и Войшелку, не родным, а двоюродным братом. Он был сыном Довспрунка, брата Миндовга, а Тройнат был сыном сестры Миндовга, имя которой неизвестно. См.: Пашуто В. Т. Образование Литовского государства. М., 1959, стр. 492.

20. Известие о монашестве Казимира I Восстановителя, правившего Польшей в 1039-1058 годах, содержится в Великопольской хронике, где приводится и одно из редких прозвищ этого князя: Казимир Монах. См.: «Великая хроника» о Польше, Руси и их соседях. М., 1987, стр. 69-71.

21. Вейенты – жители города Вейи, одного из двенадцати городов Этрусского союза, в 396 г. до н.э. завоеванного римским диктатором Марком Фурием Камиллом. См.: Тит Ливий История Рима от основания города, т. 1. М., 1989.

22. Стрыйковский знакомился с сочинением Помпея Трога в изложении Юстина. См.: Юстин Марк Юниан Эпитома сочинения Помпея Трога «Historia Philippicae». Спб, 2005.

23. Речь идет о битве у Любавы, где весной 1263 года восставшие пруссы во главе с Генрихом Монте (Геркусом Мантасом) наголову разгромили войско Тевтонского ордена. В бою погибло множество немцев, в том числе сорок орденских братьев, прусский магистр Хельмерих фон Вюрцбург и ландмаршал Дитрих (Теодорих). См.: Петр из Дусбурга Хроника земли Прусской. М., 1997, стр. 103-104.

24. Стрыйковский в восьмой книге уже сообщал о смерти Даниила Галицкого (глава 3, там же смотри и примечание 6).

25. 19 июня 1265 года была пятница, а не суббота. День Гервазия и Протасия пришелся на субботу лишь в следующем году, и, вероятно, именно этот день (19 июня 1266 года) и следует считать датой битвы.

26. Выше уже говорилось (примечание 13), что Шварн был не двоюродным, а родным братом Льва и родным сыном Даниила Галицкого. Однако матери у них могли быть разные. См.: Огицкий Д. П. Великий князь Войшелк. В сборнике Богословские труды, 24. М.,1983, стр. 187-188.

27. Кумовство Войшелка и Льва было не застольное, а настоящее: Войшелк был крестным отцом Юрия, сына Льва Даниловича.

28. Описывая убийство Войшелка, Стрыйковский местами буквально цитирует Волынскую летопись, однако многие подробности уникальны и встречаются только у нашего автора. Одни исследователи считают эти подробности домыслами самого Стрыйковского, другим это дало повод предположить существование ныне утраченного, но побывавшего в руках Стрыйковского списка какой-то летописи, которую даже предложили назвать «летописью Войшелка».

29. Упоминания в белорусско-литовских летописях легендарного герба Колюмнов многие исследователи связывают с древним геральдическим символом – так называемыми «колоннами Гедимина» или «Гедиминовыми столпами».

30. У Стрыйковского Свинторог (Swintorog), однако во всех русскоязычных белорусско-литовских летописях (Красинского, Рачинского, Евреиновской и Археологического общества) написано Швинторог, и это правильно, так как слово несомненно литовского происхождения (sventas – священный, святой, ragas – рог, мыс) и по-литовски здесь должна быть буква ш, а нес. В польскоязычных летописях Swintorog встречается только в Ольшевской летописи, зато в более основательной «Хронике Быховца» пишется верно: Szwintorog. В «Кройнике Литовской и Жмойтской» написано Свиндорог, однако эта летопись сама является упрощённым переводом хроники Стрыйковского и в этом качестве корректным примером служить не может.

31. В главах 7 и 8 книги восьмой и в девятой книге автор снова запутывает своих читателей баснословной историей Литвы и вымышленными князьями. Среди всех правителей Литвы в период между Войшелком и Витенем (1268-1293), перечисленных Стрыйковским, исторически достоверной фигурой был один лишь Тройден (1270-1282), но и его биография по большей части баснословна. Однако следует напомнить, что автором всех этих вымыслов Стрыйковский не был, он всего лишь пересказывал свои источники – западнорусские летописи.

32. Употреблённое Стрыйковским польское слово «ворожбит» (worozbit ) точно переводится как ворожей, гадатель, чему не вполне соответствует слово жрец, подразумевающее не просто род занятий, а официальную должность. Поэтому я решился перевести это слово как волхв, что более подходит по смыслу. Далее в этой же главе встречаем и литовских kaplanow – настоящих жрецов.

33. Реплика на полях принадлежит самому Стрыйковскому.

34. Илиада, песнь 23. Отрывки в переводе В. Вересаева цитируются по изданию: Гомер. Илиада. М.-Л., 1949.

35. Илиада, песнь 24.

36. Согласно Стрыйковскому и его источникам, на смену христианским князьям Войшелку и Шварну (историчность которых никогда не ставилась под сомнение) к власти в Литве пришли легендарные языческие князья Свинторог и Гермонт. Автор описывает сильнейшую языческую реакцию, которая сопровождала эти перемены и которая, по мнению большинства историков, могла иметь место и в действительности.

37. Стрыйковский второй раз рассказывает о битве у Любавы (1263), о которой уже сообщал в пятой главе (см. примечание 23), причём в первый раз он правильно называл имя погибшего прусского магистра: Хельмерих, а не Генрих.

38. Речь идёт о втором прусском походе чешского короля Отакара II Пржемысла (декабрь 1267 г. – январь 1268 г.), прерванного из-за оттепели, сорвавшей переправу крестоносцев через Вислу.

39. Краковский князь Болеслав Стыдливый умер 7 декабря 1279 года.

40. Чешский король Отакар II Пржемысл погиб на Моравском поле 26 августа 1278 года.

41. «Ракушской землёй» (от старинного названия города Дубровника – Рагуза) Волынская летопись называет Австрию. См.: Памятники литературы Древней Руси. Век XIII. М.,1981, стр. 320. В данном случае «Ракушским домом» Стрыйковский именует австрийских Габсбургов.

42. Ятвяжский (судувский) князь Скомант – лицо вполне историческое, подтверждаются и известия о его набегах на орденскую Пруссию. Отдельные исследователи считают Скоманта (Сколоменда) дедом самого Гедимина.

43. Словарь Стрыйковского заметно отличается от словаря современного польского языка. Так, слово dziala означает артиллерийские орудия, что для XIII века было явным анахронизмом. Однако примечание автора на полях свидетельствует, что здесь он имел в виду нечто другое. То же относится и к слову naczinia, обычно означающему посуда, утварь.

44. «Гонец Добродетели» (Goniec Cnoty) – генеалогическая поэма Стрыйковского, изданная в Кракове в 1574 году. Поэма посвящена правителям Польши и Великого княжества Литовского.

45. Чрезвычайно ценное замечание автора, подтверждающее, что в отдельных случаях он сам «подправлял» родословные литовских князей (пусть и вымышленные). Впрочем, ниже он особо подчёркивает, что единственной причиной этого были нестыковки в летописях.

46. «Некий итальянец» – Александр Гваньини. Получившее широкую известность «Описание Европейской Сарматии», приписываемое Гваньини, Стрыйковский здесь прямо называет «моей книгой», и современные историки признают его авторство, кстати, признанное и королевским судом.

Текст переведен по изданию: Kronika polska, litewska, zmodzka i wszystkiej Rusi Macieja Stryjkowskiego. Wydanie nowe, sedace dokladnem powtorzeniem wydania pierwotnego krolewskiego z roku 1582, poprzedzone wiadomoscia o zyciu i pismach Stryjkowskiego przez Mikolaja Malinowskiego, oraz rozprawa o latopiscach ruskich przez Danilowicza. Warszawa. 1846 © сетевая версия – Тhietmar. 2013

© перевод с польск., комментарии – Игнатьев А. 2013

© дизайн – Войтехович А. 2001

КНИГА ДЕВЯТАЯ

Глава 1. Литовские князья братья Ромунтовичи: Наримунт, Домант, Гольща, Гедрус и Тройден.

Глава 2. О поражении руссаков, литвы и татар от поляков. О внутренних и домашних конфликтах и войнах литовских князей.

Глава 3. Тройден Романович, князь ятвяжский, подляшский и дайнавский, возведен на великое княжение литовское, жмудское и русское.

О поражении литовцев и ятвягов от поляков.

Глава 4. Об убийстве князя Тройдена и Доманта и о смерти литовских князей Гольши и Гедруса.

Вельможному пану

пану Павлу Пацу

из Рожанки ¹ ,

воеводе мстиславскому и прочее

Глава первая

Литовские князья Наримунт, Довмонт, Гольша, Гедрус, Тройден, братья Ромунтовичи.

Наримунт Ромунтович, будучи верховным монархом и великим князем Литовским по первородному праву и по доброму желанию подданных, а также по общей воле панов литовских, помимо младшей братии, как только освоился и осмотрелся в текущих государственных делах, перенес княжескую столицу из Новогрудка в Кернов, чтобы в центре земли Литовской, Жмудской и Русской для более мощной обороны и более удобного судопроизводства постоянно жил сам глава [государства] и писался потом великим князем Литовским, Жмудским и Новогрудским.

Довмонтов удел. А потом, когда другие братья: Довмонт, Гольша, Гедрус и Тройден потребовали обещанных им отцовых уделов, литовские и жмудские паны собрались в Кернове на съезд или сейм, на котором решили выделить Довмонту Утенскую землю; Довмонт потом построил там замок и писался князем Утенским ².

Удел Гольши. Гольше же от Вильны реки и вплоть до места, называемого Болотным кораблем (do Korabla blotnego), дали удел с селами, дворами и местечками. Там, в миле от устья Вильны, на красивой горе, со всех сторон окруженной пригорками и лесами, над рекой Вильной, напротив Раканчишек (Rakanczyszkam), [Гольша] сначала заложил и построил замок и поселение, которое от своего имени назвал Гольшанами, а себя князем Гольшанским. [Так звались] и сыновья его, а также потомки вплоть до виленского епископа Павла, последнего мужского потомка этого дома, при котором в княжестве и у князей Гольшанских прекратилось наследование по мужской [линии] (successiej). Это называется по мужской, но было еще и по женской (po kadzieli). Потомки князей Гольшанских женского пола [были] во многих домах литовских панов, таких как Пацы, Глебовичи, Сапеги и другие, причем в своих [новых] семьях, [членами которых] они стали в результате замужества ³, потомки князей Гольшанских по женской линии еще и сегодня носят герб Китаврас, вставленный в их родовые шляхетские гербы, как это пространнее увидишь в нашей недавно изданной таблице о генеалогии литовских князей.

А когда в удельных землях Довмонт уже заложил Утены и основал Утенское княжество, а Гольша Гольшанское, князь Гедрус тоже получил свой удел от старшего брата Наримунта, по плану (z wynalazku) литовских панов. Держава его, начинаясь в двух милях от реки Вилии на берегах Завилийской Литвы, простиралась аж до Двины и достигала границ Латвийской (Lotewskiej) или Лифляндской земли. Озеро Кемонт в шести милях от Вильно. А потом Гедрус или Гедрос, что на жмудском языке значит Солнце ⁴, желая утвердить престол своего удельного княжества, построил замок над озером, называемом Кемонт, за рекой Вилией, в шести милях от устья Вильны, который от своего имени назвал Гедроты и к которому приписали (przysluchaly) все окрестные волости, [жители] которых должны были служить и повиноваться. Накопившийся груз древних лет разрушил этот замок, и теперь едва известно разве что городище. Ибо во времена оны, как и ныне, в Литве был обычай замки и города строить из дерева, из-за чего мало что видим в тех полночных краях из памятников старины, которых я сам насмотрелся в Греции либо в Италии: этих древних стен, за полторы тысячи лет обросших мхом, либо колонн, вытесанных из мрамора.

И от того тогдашнего князя Гедруса из стародавних римских князей герба Китавраса, сына Ромунта, великого князя литовского, как видим, начался и широко размножился род князей Гедройцких, зародившийся в двух милях от Вилии и, будто плодовый виноград, пышно разросшийся вплоть до лифляндских границ.

Гинвил Гедрусович в 1283 году после убиения своего дяди Тройдена по наследственному праву должен был вступить на великое княжение литовское, но в этом ему воспрепятствовала молодость лет, и по совету чернеца Лаврыша, сына Тройдена, на литовский престол был возведен Витенес из Эйраголы. А Гинвил, выйдя из-под опеки при Гедимине в 1315 году, спокойно правил в тихом Гедройцком уделе, а потом породил (splodzil) трех сыновей: Гурду, Бинойну и Бубету (Hurde, Binojne i Bubete), назвав их языческими именами.

Гурда и Довмонт. Гурда Гинвилович, внук Гедрусов, в рыцарских делах прославился в 1362 году при Кейстуте, он же имел сына Довмонта ⁵, мужа великой удали, которую с Кейстутом превосходно и часто доказывал [в войнах] против крестоносцев. Река Цесарка (Sessarka). И построил крепость над рекой Цесаркой ⁶, на горе, самой природой [созданной] для обороны, с которой лифляндцев частыми вылазками донимал и бил, ибо в то время в литовских землях обосновались орденские рыцари: лифляндские до реки Швенты, а прусские до Ковно.

Потом, когда лифляндцы с немецким войском наехали на Литву, Довмонт вступил с ними в битву на дедовском Видзинишском поле, в двух милях от озера Киаменти, где всю лифляндскую силу наголову поразил. Видзинишки в 8 милях от Вильно. Поле Каулис. С тех пор то поле и ныне зовется по-литовски Каулис (Kaulis), то есть битва ⁷, а пахари и теперь вырывают на том урочище старинное железное оружие, обломки сабель, наконечники от копий и дротиков, стрелы, рогатины и т.п.

Потом, когда Витольд в 1392 году был возведен на великое княжение, [он] братьев родных и двоюродных одних перебил, других обобрал и согнал с отчих уделов, как Скиргайла из Троков, Свидригайла из Витебска и из Орши, Дмитрия Корибута, предка князей Зборовских и Вишневецких, из Северского княжества, Владимира, предка слуцких князей Ольгердовичей, из Киева в 1396 году и т.п. Тогда же в то время Довмонт Гурдович, князь Гедройцкий, живя себе вольно на удельном княжении и чувствуя себя князем из князей, не забегал к Витольду и не посещал его двор, а заботился о своих. Привлекая к себе щедростью, почти всю завилийскую шляхту он подчинил себе хлебом, ибо при нем всем хватало и еды и питья. Nam ubi fuerit cadaver, ibi congregabuntur et aquilae (ибо где будет труп, там соберутся орлы), а люди идут за хлебом. Матфей 24, Марк 13, Лука 21.

Заметив это, Витольд спросил у своих друзей, почему это Довмонт, князь Гедройцкий, у него не бывает, и тут же некоторые завистники, которых полно бывает при королевских и княжеских дворах, ответили, что Довмонт с Руси (ибо тот имел на Руси большие владения) получает много [хмельного] меда, который дома распивает, почти всю завилийскую литву при себе держит и прячет у себя множество изменников неизвестно для чего; к тому же с него надо бы получить оброк.

Довмонт согнан Витольдом с вотчины. Потомки Гедруса. Витольд похвалил этот совет, поскольку и сам давно так думал, и тут же Довмонта со всех русских и завилийских владений согнал и обобрал, оставив только уделы его дядей Бинойны и Бубеты, потомки которых и ныне живут на Писне и в других местах, это Гойтусовы, Гинвидовы, Мицкевичи, Ждановичи и другие.

Vana sinc viribus ira (бессмысленен неукротимый гнев). А Довмонт, будучи всего безвинно лишен, от великого и праведного гнева, в котором, однако, нет смысла, если нет сил отомстить, сорвавшись как Аякс, когда его несправедливо лишили оружия Ахиллеса, или как Orlandus Furibundus (Неистовый Орландо), вытесал себе дубовый кол, и, выйдя на упомянутое поле Каулис у Видзинишек (на котором он когда-то поразил лифляндцев), вбил его в землю и, поворачивая его, сказал: «Ты, кол, крутись и двигайся, как хочешь, однако сгниешь, а земля вечно будет землей». Этим намеком он упрекал Витольда, который, захватывая братские уделы, был подобен колу, вбитому в чужую землю, которому не вечно господствовать, хотя он был и смертельным.

Довмонт умер. Потом от великой печали (z frassunku) он умер, оставив двух молодых сыновей: Войткоса и Петраса, а им часть вотчины вернул Сигизмунд Кейстутович, убитый в Троках в 1440 году. При нем в совете заседали также и князья Гедройцкие Вагайло и Гагулис, как я сам это видел в привилеях преподобного пана Миколая Паца, епископа Киевского, а потом их потомки занимали места в кругу сенаторов вплоть до короля Сигизмунда, при котором и они, и князья Слуцкие утратили отцовские места из-за недоброжелательства некоторых.

Род Матушевичей. Войткос Довмонтович прославился в 1454 году при Казимире, короле польском и великом князе литовском. Он оставил после себя сына Бартоломея, в младых летах, в 1500 году, Бартоломей же [оставил сына] Матуша, королевского маршалка, у которого были сыновья Мельхер, милостью божьей нынешний епископ Жмудский, Каспер, Марцин и другие.

Песнь о Довмонте. А о вышеупомянутом Довмонте, который был мужем великой отваги, и ныне крестьяне литовской народности поют по-литовски: «Dowmantas, Dowmantas Gedrotos kunigos, labos Rajtos luguje» и т.д. Также и о Гурде Гинвиловиче, который сражался в битве с прусскими крестоносцами, когда разрушали Ковно, где в литовских песнях слезные сетования: «Не так жаль мне замка, как горящих в огне храбрых рыцарей». Тогда, в 1362 году, там сгорели 3 000 литовцев, а князь Войдат, сын Кейстута, был взят [в плен вместе] с тридцатью шестью виднейшими литовскими панами. О чем Длугош и Меховский (кн. 4, гл. 27, стр. 243).

Отчего князья Гедройцкие печатают розу. А отчего князья Гедройцы не ставят печать отчим гербом Китаврасом, а только Розой, то причина этому в ссоре между братьями Гедрусом и Гольшей. Гольша отнял на несколько миль Гедройцкой земли над озером Сессол (Sessol), от которого [некоторые] потомки Гольши и ныне называются Сессол, как княгини Дубровицкие.

Итак, в то время, в году господнем 1279, Наримунт в Кернове господствовал в Великом княжестве Литовском, Жмудском и Русском; Довмонт в Утенском, Гольша в Гольшанском, а Гедрус в Гедройцком удельных княжествах. Четверо родных братьев Ромунтовичей княжили (przestawali), а пятый брат, Тройден ⁸, жил при великом князе Наримунте и не имел удела, ибо не распоряжался (nie bawil) и в [собственном] доме, а только в придворных и военных делах, о чем и Меховский свидетельствует, когда еще в молодые годы, при жизни отца (имея под своим началом тридцать тысяч войска литовского и жмудского), [Тройден] разгромил пруссов и мазовшан.

Потом великий князь литовский Наримунт прослышал, что на Подляшье ятвяжские князья вымерли без потомства, как свидетельствуют летописцы, но более вероятно, что были перебиты поляками, когда польский монарх Болеслав Пудыка поразил их наголову в 1264 году (как о том выше показано из Кромера и Длугоша (кн. 9) и из Меховского (кн. 3, гл. 45)), когда погиб и их князь Комат с другими виднейшими ятвяжскими боярами. А остатки их подданных ятвягов, которые остались в живых после погрома, учиненного поляками, жили себе без господина.

Ятвяги на Подляшье становятся данниками Литвы. Собрав тогда литовское войско, Наримунт двинулся на Подляшье с братом Тройденом, а ятвяги, помня, что недавно в первой же стычке с поляками поплатились своими жизнями, не сопротивлялись, а сразу же приняли великого литовского князя Наримунта как [своего] господина. Потом Наримунт все княжество Ятвяжское и Подляшское отдал в удел брату Тройдену.

Тройден, упрочив и защитив свои границы от прусских орденских рыцарей и от мазур, на охоте случайно заехал в лесную чащу, и нашел над Беброй рекой роскошную гору, на которой, ибо понравилось ему это место, построил замок Райгард (Rajgrod) и писался князем Ятвяжским, Подляшским и Дайнавским.

Жестокость Тройденова. А будучи в соседстве с поляками, с мазурами, с русью и с прусскими орденскими рыцарями, постоянно затеивал и вел с ними великие войны, как свидетельствуют летописцы, и битвы выигрывал, часто одерживая победы; однако же обходился в них тиранским обычаем, творя в христианских землях великие жестокости. Так, все русские хроники и все летописцы единодушно свидетельствуют, что был более жесток, чем Антиох Сирийский, Ирод Иерусалимский и Нерон Римский, ибо свирепые военные жестокости он творил как с побежденными мечом, так и с [собственными] подданными, с которыми обращался как с пленными, из-за чего и сам не умер своей смертью, как увидишь ниже.

Глава вторая

О поражении руссаков, литвы и татар от поляков.

В году Господнем 1279, когда умер польский монарх Болеслав Пудыка или Стыдливый ⁹, на его место и на Краковское, Сандомирское и Люблинское княжения был избран серадзский князь Лешко Черный, против которого в самом начале нового царствования выступил верховный и наимощнейший между русскими князьями князь Лев, сын умершего русского короля Даниила, предок князей Острожских, который и великого литовского князя Войшелка Мендоговича убил по доброму умыслу ¹⁰ при беседе во Владимирском, или, как некоторые пишут, Угровском (Wrowskim) монастыре.

Русский князь Лев воюет Польшу. Этот князь Лев вскоре после смерти Болеслава с большим русским, татарским и литовским войском вторгся в Люблинскую землю, опустошив которую, потом Сандомирскую землю разорял огнем и мечом, но был отбит и от замка, и от города Сандомира. Со срамом отступив на две мили от Сандомира, [Лев] расположился лагерем у деревни Гослицы, где по приказу Лешека Черного против него выступили краковский каштелян Варсиус и двое воевод, Петр Краковский и Януш Сандомирский, собравшие в небольшой полк поляков, как солдат, так и набранную дружину. Третьего февраля в пятницу ¹¹, упорно и смело, но со счастливым концом и результатом, поляки стремительно ударили на русские войска. И когда первые их полки погромили и побили, на остальных напал такой великий страх, что [они], будто ошалев, побросали доспехи, оружие и все военное снаряжение и показали спины (tyl podali), а бегущие так перемешались со своими союзниками татарами, что перед горсткой поляков смешали все свои ряды. Татары все-таки обычно чаще сражались, чем бежали; привычные к битве, [они] остановились [сами] и немного приостановили поляков, но и татары, когда поляки добрались до них, оставили русских и уже по-настоящему обратились в бегство, а поляки, гоня бегущих, нанесли им великое поражение.

Руссаки и татары с литвой поражены. В той битве восемь тысяч руссаков с литвой и татарами полегли на поле, а две тысячи попали в плен; победившим полякам достались семь боевых знамен, остальные многие руссаки и язычники разбежались, побросав добычу и обозы. Случилось это в 1280 году, в феврале месяце. Сам князь Лев едва утек с небольшой дружиной.

Не успокаиваясь на этой победе, Лешко Черный за короткое время собрал еще большее войско, где было тридцать тысяч конных и две тысячи пеших, и с этим войском вторгся на Русь, чтобы мстить за свои неправды Льву, который после первого поражения спрятался в глубине русской земли. Поэтому Лешко без сопротивления разорив, обобрав и выжегши неприятельскую землю до Львова (этот замок и город были построены тем самым Львом), захватив и разрушив много сел, местечек и некоторых замков, вывел в Польшу большую добычу и полон; пленных около четырех тысяч, а побитых, говорят, было пять тысяч. Об этом Длугош и Кромер (кн. 9), Меховский (гл. 58, стр. 174).

О внутренних и домашних конфликтах и войнах литовских князей, год 1281

Причина междоусобной войны между братьями, литовскими князьями, как единодушно сообщают все старые Летописцы ¹² была такая: великий князь Литовский Наримунт и Довмонт, князь Утенский, братья, взяли в жены по дочке у лифляндского магистра Фляндры ¹³: два родных брата и две родные сестры. Этот Фляндра ранее имел жену и детей; знатный немецкий князь, будучи вдовцом, был потом избран лифляндским магистром и породнился с литовцами. Далее летописец рассказывает так: жена князя Довмонта, дочь упомянутого лифляндского магистра Фляндры, прожив немалое время со своим мужем, занемогла и умерла. И великий князь Наримунт, услышав о смерти невестки, своей свояченницы (jatrwie), очень об этом сожалел, а будучи сам немощен, послал свою жену к Довмонту, князю Утенскому, чтобы горю его посочувствовала и оплакала, по обычаю, смерть своей родной сестры. Довмонт взял жену брата. А когда княгиня Наримунтова приехала к своему деверю (а точнее, к неверю (do niewierza)) утешать его в скорби от имени своего супруга, князь Довмонт, увидев свояченницу и невестку свою, княгиню Наримунтову, сразу же очень возрадовался и сказал: «Я хотел искать жену, а Господь Бог дал мне жену», и силой взял невестку себе в жены против права Божьего и людского ¹⁴.

Великий князь Наримунт, узнав, что столкнулся с такой предательской лживостью родного брата, о своей обиде и силой взятой супруге сразу известил своих братьев, князей Гедруса, Гольшу и Тройдена, и лифляндского магистра Фляндра, отца своей жены или тестя. И, собрав литовское войско с братией своей и с магистром Фляндром, двинулся против брата Довмонта и осадил его в замке Утене. Уразумев, что не сможет отбиться, Довмонт попросил утенских горожан, своих подданных, чтобы не сдавали замок и отсиживались, пока он не придет к ним с помощью. Довмонт бежал. А потом ночью спустился из замка, прокрался через наримунтово войско и бежал до самого Пскова. А псковичи, увидев в нем мужа подходящего и достойного (godnego i sprawnego), выбрали его себе правителем на псковское княжение. А Наримунт, взяв сдавшиеся ему Утены и отыскав жену, распустил войско и отослал братьев, поблагодарив их за оказание надлежащей военной помощи и достойно одарив. И спокойно правил в Кернове, Новогрудке и во всем Великом княжестве Литовском, Русском и Жмудском. А князья Гедрус Гедройцкий, Гольша Гольшанский и Тройден Ятвяжский и Подляшский, братья, изгнавшие пятого брата Довмонта за явную его вину, беспечно сидели на отчих уделах.