Текст книги "Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси (ЛП)"

Автор книги: Мацей Стрыйковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 55 страниц)

КНИГА ВОСЬМАЯ

Глава 1. Миндов, Мендольф, Мендог или Минда[у]гас Рингольтович, великий князь, потом король литовский, жмудский и новогрудский.

Глава 2. О коронации Мендоговой на королевство литовское, жмудское, курляндское и новогрудское.

Глава 3. О двойной коронации на королевство Русское Даниила Романовича, князя Киевского, Галицкого, Владимирского, Дрогичинского и прочее.

Как Мендог, король литовский, веру христианскую порушил, Мазовию, Люблинскую землю и Пруссию разорил, магистра Лифляндского убил и орденские войска в Курляндии поразил.

О войне язычников пруссов с крестоносцами.

Глава 4. О неоднократном разорении Мазовии литовцами и русскими и об убиении князя Земовита.

Глава 5. Войшелк или Волштиник, сын короля Миндовга, будучи сначала чернецом русского закону, из монастыря на великое княжество Литовское и Жмудское избран и поставлен.

О поражении наголову ятвягов, побратимов литовских, [учиненном] поляками на Подляшье.

Глава 6. О вторжении Шварна из Руси в Польшу и о поражении его от поляков.

Об убийстве Войшелка Мендоговича, королевича и великого князя литовского русским королевичем Львом Даниловичем.

Глава 7. Швинторог Утенусович избран на великое княжение Литовское.

Гермонт Швинторогович, великий князь Литовский, Русский и Жмудский.

Глава 8. Княжата Гермонтовичи: Гилигин или Колигин Литовский и Новогрудский и Трабус Жмудский.

Роман или Романт Гилигинович, великий князь Литовский.

Трабус Гермонтович, князь Жмудский, опекун или губернатор Великого княжества Литовского.

Глава первая

Миндов, Мендольф, Мендог или Минда[у]гос ¹ Рингольтович,

великий князь, потом король литовский, жмудский и новогрудский года спасителя [нашего] 1240.

По хроникам прусским и Длугоша, Меховиуса, Кромера и др.

Его ясновельможному пану пану Яну Глебовичу, каштеляну минскому, подскарбию Великого княжества Литовского и прочее

Рингольт Альгимунтович, правнук Скирмунтов, пращур Эрдивила Монтвиловича, у Могильно над Неманом одержавший победу над русскими князьями Киевским, Владимирским (Волынским) и Друцким, разгромленными и пораженными, и устраивавший великие и частые смуты против немцев, умер в Новогрудке. А Миндаугос или Миндов, сын его, которого Меховский называет Мендольфом и Мендогом, а Кромер Миндаком, вступил на новогрудский отцовский стол Руси и Великого княжества Литовского и Жмудского ². Господствуя в Новогрудке и иных русских замках, он начал казнить своих друзей, хотевших захватить власть.

Потом в том же году князь Миндагос отправил воевать русские княжества своих племянников Ардвида или Эрдзивила, Викунта (Выкинта), Чевцивила (Тевтивила) или Теофила, который потом был князем полоцким, ибо обращен был в русскую веру.

Полоцк и Витебск захвачены Литвой. (Миндовг) приказал им сначала двигаться к Смоленску, молвив такие слова: «Который из вас что добудет себе на Руси, то пускай держит за удел и за вотчину». А при литовском войске с теми тремя князьями также и много жмудинов вышло на Русь для общего грабежа добычи и расширения границ; в русской стороне им сразу посчастливилось, ибо Товтивил или Теофил Полоцк взял, достигнув наследственного права после Василия Регволодича, который тоже был литвин, и стал после его сына Глеба князем полоцким, а Викунт витебским, а Эрдзивил или Ардвид завладел нескольскими пригородками с волостями в смоленском и друцком княжествах.

Итак, эти трое братьев, литовские князья, остановившись на том, что им принесли счастье и удача, либо военная косточка, осели в перечисленных русских княжествах и приняли закон христианский по русскому или греческому обряду, чтобы этим ближе склонить к себе подданных.

Просто собственные слова летописцев. А о своем дядюшке Мендоге, великом князе литовском, не заботились и его верховной власти над собой иметь не хотели. Чего не мог стерпеть Мендог, великий князь литовский, и послал на них, как на врагов и изменников, свое войско, желая их побить и отомстить за такую их лживость и неблагодарность. Узнав об этом, Товтивил, князь полоцкий, с братьями Эрдзивилом и Викунтом укрепили свои замки, посадили в них [гарнизоны], а сами, испугавшись великой мощи Мендоговой, бежали к Даниле Романовичу, князю киевскому, который в то время писался королем и царем всей Руси (ибо тоже был коронован папскими легатами: в Дрогичине раз, а в Киеве другой, как о том будет ниже), прося его о защите и помощи против жестокого дядюшки Мендога, великого князя литовского.

Данило Киевский и Василько Галицкий – первейшие русские князья. Побежали также за помощью к Василию или Василько, князю галицкому и владимирскому. В то время как в Черной, так и в Белой Руси оба они (Даниил и Василько) меж другими русскими княжатами были старшими и мощнейшими.

Итак, князь Данило Романович, монарх и царь всей Руси (как [я], уже в свое время писал), предок князей Острожских, принял в защиту названных беглых литовских княжат и [вместе] с Василько, князем галицким и владимирским, стал собирать войска против Мендога, надеясь при такой погоде и невзгоде заполучить Новогрудок Литовский и остаток русских княжеств, которые еще держала Литва, и вернуть их киевской монархии, как было издавна. А Литву по-старому к выплате дани принудить войной.

Польша повоевана татарами. Послал также к польскому князю Болеславу Стыдливому и к другим польским княжатам, прося их как соседей и как христианских владык о помощи людьми против поганой Литвы. Но поляки им на это ответили, что [они сами] в это время жестоко повоеваны татарами, которых было шестьдесят с лишним тысяч [во главе] с Кайданом, гетманом царя Батыя, которые в то время, пройдя через русские края, Польшу, Куявию, силезские княжества, Моравию и венгерскую землю, свирепо все опустошили.

Князь Викинт [направлен] послом в Ригу от Даниила. Чтобы досадить Литве со всех сторон, Даниил и Василько послали в Лифляндию и в Ригу князя Викинта, племянника Мендогова, который со многими подарками от Даниила, монарха русского, и от брата своего Товтивила, князя полоцкого, просил помощи у лифляндского магистра Андрея (как зовет его летописец, а по-немецки Андриха), обещая ему от своего имени и от имени своей братии половину Жмудской земли до Лифляндии и половину Ятвяжского края на Подляшье [уступить] прусским крестоносцам и оплатить военные расходы, как только Мендога выгонят из Литвы. Рижскому архиепископу и магистру Андрею [он] также передал особенно большие поминки (подарки) от Даниила, монарха киевского, и от Василька, князя владимирского и галицкого.

Литовское войско Миндага поражено под Полоцком. Видя, что это ему наруку, лифляндский магистр обещал помогать и воевать с Мендогом, великим князем литовским. Другого племянника Мендога, полоцкого князя Товтивила, Данило отправил с войском на помощь Полоцку, который в то время осаждало литовское войско Мендога. Объединив свои силы с лифляндскими немцами, Товтивил отбил литовские полки и отсек их от Полоцка на несколько месяцев, войско Мендога, дяди своего, поразил и с великими трофеями и полоном [вместе] с немецким войском двинулся к Риге, благодаря за добрую помощь архиепископа и магистра Андриха Лифляндского.

Литовский князь Товтивил окрещен в Риге. Товтивил был принят рижанами с великой учтивостью и уговорами крестоносцев [пере]крещен из русской в римскую веру, а потом вернулся в свое полоцкое княжество.

Слоним взят. Данило, монарх киевский, князь Дрогичинский, и Василий, князь владимирский и галицкий, готовились [воевать] Литву с другой стороны, и взяли у Мендога Слоним, Волковыйск и Мстибогов. Узнав об этом, Мендог встревожился и отправил своих послов к Даниилу и Васильку, прося о перемирии. А чтобы спокойнее для них мир соблюдал, послал им в заложники своего старшего сына Волштиника (Войшелка), который потом стал чернецом, окрестившись в русскую веру. Но Данило с Васильком послов не приняли и слушать их не стали, двинулись с войсками под Новогрудок, а сына Мендога Волштиника послали в Слоним, а послов в Волковыйск, чтобы там содержались под стражей. А сами от Новогрудка пустились к Ждитову, разоряя и опустошая мендоговы края. И позабирали очень много литовских замков и, посадив там русские [гарнизоны], воротились в свои княжества.

Из-за домашнего несогласия Литву со всех сторон тревожат русские и немцы. Товтивил же, или Теофил, князь полоцкий и племянник Мендогов, снова собравшись с лифляндскими немцами, причинил дядюшке много вреда в литовской земле. А еще ему лифляндский магистр Генрих (которого русский летописец зовет Андреем) обещал большую помощь для третьего похода на Литву и сам собственной особой готовился [к походу вместе] со всем орденом крестоносцев.

Посольство Мендога к лифляндскому магистру отвергнуто. Когда Мендог доведался о том, что Товтивилу хотят помогать рижане, архиепископ с магистром и вся земля лифляндская, он и сам сильно встревожился, и вся Литва с ним. И отправил своих послов к лифляндскому магистру Андриху или Генриху с великими подарками, золотой посудой, драгоценностями и дорогими конями и обещал ему еще больше, уговаривая его, чтобы помог его племянника Товтивила из Полоцка выгнать или приказал бы его убить. Но лифляндский магистр отвечал: «Если с нами мир воистину иметь не можешь, ибо ты язычник и не будешь спасен, если не окрестишься в нашу общую веру христианскую и к папе не пошлешь с пожертвованиями [и обещанием] повиновения, то хотя бы я тем золотом, которое мне даешь, и осыпал очи свои, примириться никогда бы не смог».

Посольство Мендога к папе. Потом Миндог или Мендог, великий князь литовский, стремясь избавиться от буйных набегов со всех сторон, послал к папе, желая принять крест, но притворно, ибо всегда приносил жертвы своим прежним богам.

До сих пор, милые читатели, о литовском князе Миндовге речь шла из стародавнего Летописца, который [я] достал у князей Заславских; а теперь еще из Длугоша, Меховского и Кромера остаток его дел достоверно опишем.

Глава вторая

О коронации Мендоговой на королевство литовское, жмудское, курляндское и новогрудское [в] году 1252

При каких князьях это деялось: надежное свидетельство. Во времена правления в Польше Болеслава Стыдливого и при русском короле, киевском монархе Даниле Романовиче, шестом прусском [магистре] Конраде Попиуссе Остерлинге ³ и лифляндском магистре Андрихе либо Генрихе; при папе Иннокентии Четвертом; при императоре Фридрихе Втором и его сыне Конраде, согласно доводам немецких, римских, польских и прусских историков, при гнезненском архиепископе Фульке и краковском епископе Прандоте, [польских] князьях Пшемыславе Познанском, Казимире Куявском и Лещицком, Земовите Мазовецком и прочих, [в год] от Господа Христа 1252, Мендакус, которого также называли Мендольф и Миндак, упомянутый князь литовский, теснимый постоянными войнами от русских княей, от собственных племянников и от лифляндских и прусских крестоносцев, а потом поддавшись частым уговорам тех же орденских магистров, принял [крест] и окрестился в христианскую веру с некоторыми языческими литовскими и жмудскими панами и боярами, о чем свидетельствуют Длугош и Меховский (кн. 3, гл. 53, стр. 161), Кромер (кн.9, стр.153, издания второе и первое), Бельский (стр. 362, изд. 2) и прочие.

Миндагово соглашение с крестоносцами. При этом выдал прусскому магистру Конраду из Острелинга и всем орденским рыцарям прусского и лифляндского дома грамоты и имущественные записи, писанные немецким и латинским языком, в которых излагал и признавал, что он многим им обязан и неоднократно ими поддержан, и поэтому и за это земли, которые имел под своим управлением и властью, а именно: Жмудскую, Ятвяжскую (которую Кромер называл Подляшьем), Куршскую (Kurssowska), Вейсенскую (Wejzenska или Wizwenska) ⁴ и всю землю Литовскую вечным и неотъемлемым дарованием даровал им и записал; однако же Кромер наш не пишет, что собирался записать всю Литву, а ведь, воистину, все, чем сам владел, то все бы им и отдал, а уже имел в то время взрослых сыновей: Рукля и Репикуса.

Потом по совету и уговорам прусских и лифляндских орденских рыцарей [Миндовг] направил своего литовского посла с другими послами магистров прусского и лифляндского к папе Иннокентию Четвертому, поднося ему дары и отдавая сыновнее послушание, как в обычае у христианских владык, и извещая, что веру христианскую принял, и поэтому просит у него корону королевства Литовского.

Какие особы присутствовали при коронации Мендоговой. И тогда папа римский Иннокентий, видя, что это дело полезно для римской церкви, ибо большое и доблестное языческое государство добровольно пришло к Христу, тут же без всяких проволочек корону литовскую освятил и провозгласил, что быть Мендогу литовским королем. И желая сделать для него как можно лучше, послал своего легата орденского брата Гейденрейха (Heinderika), польского провициала, прежнего Армаканского епископа, а в то время Кульмского либо Хелминского [епископа] в Пруссии, который, приехав в Новогрудок Литовский [вместе] с архиепископом Рижским и с прусскими и лифляндскими орденскими рыцарями, Миндауга или Мендока с обычными церковными церемониями помазал на королевство Литовское, провозгласил [об этом] и по воле папы и императора короновал новой литовской короной.

Мендог коронован. О чем Кромер: Et a Rigensy archiepiscopo, atque Culmensi episcopo, solenni ritu diademate cinclus и Меховский [то же] и т. д.

Соль в Бохни и в Величке. В том же году (1252) в пяти милях от Кракова впервые нашли соль в деревне Бохни, а потом в Величке. И с этого богатства Польша, к тому времени сильно обедневшая и пришедшая в упадок, поправила свои дела.

Вит, первый литовский епископ при Мендоге. Русский епископ Герард, католик. При той коронации Мендога, первого и последнего литовского короля, некий Витус, неизвестно, немец или поляк, впервые был избран и посвящен в литовские епископы, и потом в 1253 году был при канонизации святого Станислава в Кракове вместе с Герардом, русским католическим епископом римской церкви. О чем Меховский стр.159, кн. 3, и т. д.

Глава третья

О двойной коронации на королевство Русское Данила Романовича, князя киевского, галицкого, владимирского, дрогичинского и прочая в году от Христа 1246, а потом в 1253

После смерти монарха Романа (Мстиславича), убитого поляками под Завихвостом (1205), часть русских князей призвала быть русским монархом Коломана (Кальмана), сына венгерского короля Андрея, которого венгерские епископы тут же короновали на королевство Галицкое или Галатское и на Владимирское. С тех пор венгерские короли потом долго писались королями Лодомерскими и Галатскими. Но Мстислав Храбрый, князь русский, муж великой удали, не мог долго терпеть в русских владениях чужеземца венгра, собрался на Коломана и поразил его наголову, а бывшие при нем немалые венгерские и польские войска под Галичем почти до основания побил и погромил; потом и самого Коломана осадил в Галиче и, овладев замком, захватил его вместе с женой Саломкой (Саломеей), польской княжной, и держал их обоих целый год в заключении под стражей. И лишь потом с помощью послов от [его] отца Андрея Венгерского [Кальман] был освобожден из русского плена на определенных условиях.

Разборки (rosterki) в русских владениях. Когда потом на третий год Коломан [снова] захватил Галич, его второй раз выгнал из него Данило Романович, как собственный дедич (наследник) русской монархии. А когда Коломан в третий раз был водворен на Галицкое королевство своим отцом Андреем, то недолго в нем правил, ибо, едва три года поцарствовав в спокойном королевстве, умер с подозрением на отравление, а Галицкое королевство и причину внутренней войны русским князьям после себя оставил. И с того времени, то есть с 1225 года, венгерские короли окончательно убрались из Руси, однако же их потомки долго писались королями Галатскими и Лодомерскими, то есть Галицкими и Владимирскими.

А Данило Романович и другие русские князья, возгордившись от частых побед, одержанных над венграми и поляками, и объединившись с литовцами, терзали Польшу беспрерывыми набегами; однако же потом поляки с гетманом Собиславом дали им отпор, как это выше стихами описано.

А князь Данило Романович, будучи из рода русских монархов, став самым могущественным с приобретением Галицкой земли, противившихся ему других русских князей истощил частыми войнами и привел к послушанию, а еще и другие, которым он доверял, добровольно к нему присоединялись, из-за чего он, будучи монархом великой мощи, почти всей Русью, лежащей на юге, правил и распоряжался. А чтобы снискать себе тем большие известность, могущество, славу и признание, задумал восстановить королевство Русское не только под Галицким и Владимирским [королевскими] титулами, которые носил только Коломан Венгр, но жаждал быть всей Руси королем либо царем (как ныне себя титулует Московский [царь]).

Условия (condicie) Даниила. И отправил послов на Лионский собор 1240 года ⁵, как пишут Длугош и Меховский кн.3, гл.62, стр.142 и Кромер кн. 9, прося у папы римского Иннокентия Четвертого, чтобы короновал его на королевство Русское, обещая со всеми своими землями принять римскую веру, отступив от греческой, и вместе со своими потомками быть послушным римскому престолу, и к тому же заключить оборонительный союз против татар, кроторые в то время наводили ужас на все христианские княжества и земли.

Данило коронован на королевство Русское. Папа, понимая, что дело обещает быть большим и полезным, послал по этому делу Опизо, аббата из Мезано (Mezanu), и епископа Моденского (Madenskiego), легата апостольского престола, которые, приехав в Киев в 1246 году, с великой помпой и надлежащими церемониями Даниила на королевство Русское помазали, провозгласили и короновали, от чего их отговаривали польские епископы, особенно Прандота Краковский, опасаясь непостоянства и хитрости Даниила, как потом и случилось.

Переменчивость Даниила. Получив корону, [Даниил] титуловал себя королем Всей Руси, а сам по-прежнему пребывал в греческой вере (отказавшись от римской). А что до обороны христиан от татар, то [он] сам насылал их на Польшу с помощью гетманов своих и литовских, со своим племянником Шварном и литовским королем Мендагом. О чем узнав, Иннокентий, папа Четвертый, в 1253 году второй раз послал к нему упомянутого Опизо из Мезано, легата апостольского престола, который взял с собой краковского епископа Прандоту и других польских епископов. И того же Даниила снова короновали в Дрогичине на королевство Русское и взяли с него клятву, что, отказавшись от греческого обряда, как он сам, так и весь народ русский будут верно и честно следовать римской церкви. О чем Длугош и Меховский стр. 161, гл. 53.

У Длугоша в Хронике есть эти письма, особенно того Даниила, короля Русского, предка князей Острожских, к папе Иннокентию, не раз им писаные; также и папа писал Даниилу красивые слова, увещевая его, чтобы и в звании короля всегда оставался [верным] своему христианскому долгу.

Данило умер. Умер потом упомянутый Даниил, король Русский, в году господнем 1266, оставив после себя двоих сыновей: упомянутого Льва, который Войшелка, князя литовского, убил, и Романа, который ходил с русским войском на помощь польскому монарху Болеславу Стыдливому против князя Казимира Куявского; и потом на этих сыновьях Даниловых прекратился (ustal) титул Русского королевства ⁶.

Как Мендог, король литовский, веру христианскую порушил, Мазовию, Люблинскую землю и Пруссию разорил, магистра Лифляндского убил и войска крестоносцев в Курляндии поразил в году 1255

Мендог, король литовский, либо сожалея об обмане и утрате своих земель, а именно Жмудской, Литовской, Ятвяжской, Вейсенской и Курляндской, которые за корону и для полной приязни записал было крестоносцам, либо совращенный по какой-то другой причине, со всеми своими новокрещенными подданными вернулся к прежнему идолопоклонству, порушив вновь принятую христианскую веру.

Мендог [вторгается] в Люблинскую землю. Потом в 1255 году, собрав литовское войско, [Миндовг] вторгся в Люблинскую землю, которую вширь и вдоль повоевал, Люблинский (Lubelski) замок, который был тогда деревянный, и город спалил, и с большой добычей и целыми стадами пленников воротился в Литву.

Данило Р[оманович] занял Люблин – навроде того, как в нынешнем замке видим намалеванным в русской церкви. По этой литовской причине Данило Романович, король русский, стянул свои войска в опустошенную Люблинскую землю, которую занял русскими (там, откуда литва вывела поляков), замок тот Люблинский отстроил и посредине выложил из камня круглую оборонительную башню, высокую и богато украшенную, а другие города и крепости укрепил по-старому. И завладел всей Люблинской землей и частью Сандомирской. О чем [более] пространные свидетельства Длугош и Меховский кн. 3, гл. 53, стр. 162, Кромер кн. 9.

Мендог, король литовский, веру христианскую порушил. Потом Мендольфус, король литовский, по Меховскому в 1260 году, а по Кромеру (что вернее) в 1255 ⁷, открыто отринув христианскую веру, которую обманно принял на время, тем большим врагом стал соседним христианам.

Мендог воюет Мазовию. Плоцк сожжен. Собрав большое войско, которого было тридцать тысяч военного люда из Литвы, из Жмуди, из ятвягов и из старых пруссов, которые выступили заодно с литвой, [Миндовг] жестоко повоевал всю Мазовию, очень много городов и деревень, сжег стольный замок Плоцкий, оставленный без обороны. Мендог из Мазовии [вторгается] в Пруссию. Отослав в Литву великое множество захваченных людей, добычи, стад коней и разных других трофеев, [Миндовг] с огромнейшей запальчивостью вторгся также в державу прусских крестоносцев, которую разорил, пожег и разграбил, все заложенные крестоносцами новые города сравнял с землей и всех находившихся в них христиан свирепо умертвил. Крестоносцы едва сумели оборонить там лишь несколько замков. Напоследок, желая продемонстрировать свою жестокость, упомянутый король Мендог брезговал брать людей в полон и всех приказывал казнить, а в Литву вывозил или отсылал только награбленное и добычу. А сам с литовским войском без [какого-либо] отпора беспрерывно воевал мазовецкие и орденские земли.

В том же году, когда прусский магистр с орденскими братьями строил замок Каршува (Karszowin) на горе святого Георгия в Курляндской земле, язычники пруссы и литовцы, желая тот замок разрушить, осадили его большими силами, а когда два войска прусских и лифляндских крестоносцев с помощью датского короля подтянулись на помощь своим христианам против литовцев, то в день святой Маргариты (13 июля) встретились над рекой Дурбе (Durom) в Курляндии, где полегло множество немцев, и на поле погибли лифляндский магистр Генрих Горнгаузен (Дусбург зовет этого магистра Бурхардом) ⁸, а также прусский маршал Генрих Ботель и много других крестоносцев. А язычники, одержав победу, взяли замки Каршува и Гейльсберг (Heizburg), выморив осажденных голодом, потом осадили Кенигсберг, который недавно построили крестоносцы с чешским королем Отокаром над рекой Прегелем недалеко от морского залива в 1255 году (Это малое море за Кенигсбергом зовется Залив (Hab), где янтарь собирают, как я сам видел). Когда же литовцы построили мост над Прегелем, с которого штурмовали замок, многие из них полегли убитыми от выстрелов крестоносцев, и так их вынудили отказаться от осады. Об этом писали Петр Дусбург, Лифляндские хроники, Длугош и Меховский стр.165, кн. 3, гл.54, и Кромер кн.9 и т. д.

Землетрясение в Польше. В году 1258, Меховский кладет 7 февраля, в третьем часу дня было страшное, жестокое, неслыханное и необыкновенное землетрясение в Польше, очень испугавшее всех людей. Это было знамением всего злого, случившегося потом в Польше, ибо наряду с внутренними войнами, когда братья князья выцарапывали друг другу глаза, Польша была жестоко угнетена еще и языческими вторжениями.

А на другой 1259 год, после дня святого Андрея (30 ноября) крупные татарские войска, собранные из различных орд и приумноженные русскими, а также литовскими отрядами, [во главе] с царями Ногаем и Телебугой вторглись в Сандомирскую землю. С ними также были: Василько, родной брат, и Роман со Львом, сыновья русского короля Даниила. А когда с неожиданным и наглым проворством [татары] по льду перебрались через Вислу, то множество людей захватили, а других перебили; спалили Завихостский (Zawichwojski) монастырь, который Болеслав Стыдливый недавно построил и дал два десятка фольварков для монахинь, [сожгли] также другой [монастырь] Святого Креста на Лысой горе и Сандомирский город. Потом замок, в котором собрались вся сандомирская шляхта, панята и простолюдины с женами, детками и имуществом, усиленно штурмуя, добывали целую ночь и день, но тщетно, ибо поляки со стен его мощно обороняли. Видя это, русские князья Василько и Роман со Львом, Даниловичи, стараясь помочь татарам в их жестокостях над христианами, приехали и во время переговоров хитро посоветовали воеводе и старосте сандомирскому Петру из Крампа и его брату Збигневу, чтобы лучше покорились татарам и откупились малой данью, чем вместе с замком всем попусту погибнуть от жестокой языческой сабли. И в том письменно обязались им своей верой, в своих обещаниях гарантируя им безопасность, на что послали им свою охранную грамоту и от царей перемирие на несколько дней.

Измена и жестокость татарские. А когда Петр Крампа с братом Збигневом и виднейшая шляхта на их предательское слово из замка вышли, упомянутыми князьями были приведены к шатрам самих [татарских] царей и воздавали тем честь, стоя на коленях (как в обычае у поганых), то их, коленопреклоненных и просящих мира, поганые сразу же начали мучить, и, содрав с них одежды, зарубили. А потом с огромным криком стремительным штурмом со всех сторон вбежали (ubiezeli) в замок, когда польское рыцарство утомленно отдыхало, и с установлением перемирия никак не ожидало такой измены от русских князей. И там их всех, великое множество христиан, кроме девушек и красивых женщин, жестоко порубили и поубивали, так что теплая кровь, растопившая снег, ручьями стекала из замка до Вислы. Остаток людей, согнав толпами, потопили в Висле.

Татары спалили Сандомир. Подпалив замок и набрав множество добычи, язычники тут же, не мешкая, с проводниками русскими князьями прытким бегом потянулись к Кракову, пустой город спалили, хворых и нищих посекли.

Татары спалили Краков. Ведь князь Болеслав (Стыдливый), услышав, что татары взяли Сандомир, бежал с женой в Венгрию. Из остального населения большая часть укрылась в лесах, а часть оборонялась в замках и укреплениях. Краковский же замок оборонил воевода Климунт.

Татары [доходят] аж до Бытовских гор. А татары без отпора огнем и мечом все повоевали вдоль и поперек аж до Бытовских гор Опольского княжества, а на третий месяц от своего пришествия, отягощенные множеством трофеев и пленников, воротились на Русь, и литовцы тоже [вернулись] в свои лесные логова. Было это в году 1260, как Кромер кн.9 пишет, хотя Длугош и Меховский стр.144, кн. 3, гл. 44 это поражение и разрушение Сандомира упоминают под предыдущим 1259 годом. Но как свидетельствует тот же Меховский, и Кромер так думает, татары в то время приходили в Польшу дважды: первый раз зимой 1259 года, после дня святого Андрея, а второй раз летом 1260 года, в июне месяце ⁹.

Поляки жалуются папе на татар, будто крестоносцы на литовских язычников ¹⁰. Это же следует и из великих отпущений [грехов], которые папа Александр Четвертый дал полякам, когда те жаловались ему на татарскую жестокость. Сандомирские отпущения. Те из них, которые второго июня посещают сандомирский костел Девы Марии (на кладбище которого погребены тела христиан, убитых язычниками), ежегодно получают великие отпущения – такие же, какие в Риме имеет церковь, которая зовется Sanctae Mariae de Urbe.

Константинопольская империя от французов до греков. В то же самое время Михаил Палеолог, выгнав французов с их императором Балдуином, вернул грекам Константинопольскую империю (1261), которая лет 58 была под французским управлением, или, как считают другие, 63. А ныне с тех пор, как турки в 1453 году Константинополь взяли и Греческой империей овладели, прошло уже 130 лет, и не слыхать никакого Палеолога, который бы ту империю христианам вернул. Вскоре потом на Лионском соборе тот же император Палеолог обновил мир между греками и латинянами, который тринадцать раз разрывался и потом [опять] ненадежно мирился.

Татары-христиане.В то же самое время некоторые тататарские цари приняли в Азии христианскую веру и долго вели большие войны против сарацин и египтян в Сирии и в Персии, помогая армянским королям, союзным христианам. Нынешние персидские короли – потомки одного из этих татарских царей, Узун-Хасана (Ussan Cassana), которые имеют различия в вере между собой и турками, как греки с нашей римской католической церковью, что я сам видел и вполне уразумел, когда часто бывал на их молитвах в Константинополе, в Никее и в Халцедонии ¹¹ в 1574 году; к тому же имеют [разных] пророков: персы – Али, а турки – Мухаммеда (Machmeta), и из-за различий этих сект больше, чем из-за границ, и ныне ведут между собой запальчивые войны (и дай Боже, чтобы подольше, а нас бы оставили в покое).

О войне язычников пруссов с крестоносцами в году 1260

В том же 1260 году язычники пруссы присоединились к жмудинам из-за побед над мазурами и крестоносцами литовского короля Мендога. Глапин, прусский языческий князь. Порушив вновь принятую христианскую веру, [пруссы] вернулись к прежнему идолопоклонству, выбрали себе князем некого Глапина (Глаппе) и, призвав на помощь соседей жмудинов, в орденском государстве и своих волостях всех христиан и священников жестоко перебили, церкви пожгли, святыни осквернили, священные сосуды и убранства разодрали и пограбили в канун святого Матфея Евангелиста (в ночь на 16 ноября). Потом на следующий 1261 год христианские войска из польского королевства и из Германии, соединившись с орденскими рыцарями, вторглись в Пруссию, в Натангскую землю, в день Очищения Девы Марии (Сретение, 2 февраля), желая прусских и жмудских язычников унять, перебить и искоренить.

Языческий фортель. Но как только зашли в глубину языческой земли, оставили часть войска при обозном имуществе и военном снаряжении и боевым строем двинулись против язычников, язычники пруссы и жмудины пропустили большое христианское войско и, проведенные [в обход] шпионами (spiegi), ударили на тех, которые были оставлены в обозе при вьюках (tlomokach), и всех их без особого труда поразили и побили и распотрошили (rozszarpali) обоз с имуществом. Потом, полагаясь на свою мощь и на первое счастье, ударили на все христианское войско. И когда с обеих сторон мужественно встретились, ожесточенная битва длилась несколько часов с переменным успехом, но в конце концов божьей карой язычники одержали победу. Там честный рыцарь Штенкель (Shinkol), граф из Бентхейма (Bitenu), и другой граф из Рейдера, мужественно пробиваясь сквозь ряды язычников, полегли [вместе] со множеством рыцарства немецкой шляхты.