Текст книги "Приключения Гаррета. том.2"

Автор книги: Глен Чарльз Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 164 (всего у книги 181 страниц)

32

Меня как обухом по голове оглушило.

– Ты вспомнила о ней, когда увидела чучело медведя.

Она призналась:

– Ваша коллега крысючка, мне кажется, дала вам гораздо больший отчёт, чем вы мне рассказали.

– Палёная работала на Белинду Контагью. Она ведёт дела самостоятельно. Я больше здесь не живу, и вы это знаете. Вы же проверили это.

Она кивнула.

– Тогда вы знаете, какова доля моего участия во всём этом.

– Вы на самом деле нянчитесь со своим другом.

Я кивнул.

– Но разве вы не хотите знать, кто совершил это?

Я снова кивнул.

– Но к старости я стал более терпелив. Я ничего не буду делать, пока Морли не поправится. Если гвардия или Синдикат не разберутся с этим делом к тому времени, тогда будет видно, может, и мы займёмся им. Мне кажется странным, что вы настаиваете на мести, вы же опасаетесь, что ваша дочь может быть замешана в этом.

– Я не знаю, что делать. Боюсь, что это дело мне не по зубам. Вы единственный, из тех, кого я знаю, занимаетесь подобными делами.

Я поверил ей. В том числе в то, что она наймёт меня, если я смогу отправиться сразу к ребёнку, которого она так хотела защитить. Она будет защищать её все свою жизнь.

– То есть, вы хотите бросить вызов принцу, ради Кеванс, и это притом, что сейчас лучше всего было бы позволить событиям идти своим чередом.

– Я не знаю, что и как мне делать! Всё, что я умею делать, это быть Седлающей Ветер, Неистовым Приливом Света. Это я могу делать. Я могу уничтожить вражеский полк. Я могу разрушить замок. Но я так и не узнала, как воспитывать дочь. Я никогда не сталкивалась с обычным миром. Барат следил за тем, чтобы я полностью сконцентрировалась на развитии своего дара.

Я хотел спросить про её отца, но решил, что ей будет неприятная эта тема.

– Давайте вернёмся к моменту, когда вы решили, что Кеванс, – или Клика, – могут быть замешаны в этом.

Я топтался по уже утрамбованной тропинке, но она, кажется, все ещё пыталась утаивать часть правды.

– На том складе. В той комнате. Чучело принадлежало Кеванс, хотя я и не видела его много лет.

– Вы уверены?

Я напомнил себе, что самое простое и самое очевидное объяснение, как правило, единственно правильное.

– Были другие вещи, которые напомнили мне о Клике. Руперт тоже это почувствовал.

То есть, она успела повидаться с Принцем.

– Вы должны поговорить с Кеванс. Как женщина с женщиной, и без драм. Потом снова с Рупертом. Будьте честны с ним, и он будет честен с вами, если он, на самом деле, вам друг. Вы можете даже обсудить это с Баратом. Сейчас вы действуете на основании эмоций, в основном из страха. Вам нужна полезная информация. И вы должны решить, как вы относитесь к самому преступлению, независимо от причастных к нему лиц.

– Я надеялась, что вы соберёте информацию.

Она не услышала меня.

– Не вставайте на тёмную сторону в этом деле. Это просто уничтожит вас.

Она стиснула зубы, похоже, собралась поупрямиться.

– Поговорите с ними. Вы должны знать, как далеко наверх они готовы пойти в своих поисках того, кто создал эту лабораторию. Холм, наверное, сейчас похож на разворошённый муравейник. Злобные людишки собираются начать протыкать стога сена и переворачивать камни.

По выражению её лица было видно, что она не обращает внимания на реакцию людей даже из своего социального слоя. Эти люди владеют жуткими и смертельными видами неконтролируемого другими колдовства.

– Вы точно не будете помогать мне?

– Я не могу. Не в той форме, как вы желаете, и не в том объёме, как хотелось бы. Я должен оставаться здесь с моим другом. Это касается моих внутренних принципов. Я здесь, несмотря на то, что это может означать конец моих отношений с женщиной, которая…

Она перебила меня. Её это не интересовало.

– Хорошо. Я не буду ставить вас в трудное положение. Сама начну поиски, а вас буду использовать качестве резонатора. Только скажите мне, что и как делать.

Тут я вздрогнул, внезапно ощутив, что мы не одни здесь. Я почувствовал призрачное веселье внизу.

– Я уже говорил вам, самое главное, разговаривайте с людьми. Честный диалог может уберечь нас всех от массы проблем.

Ей не нравилась эта идея.

– Если решитесь на это, нужно будет забыть про свои причуды. Вам придётся собрать всё свое мужество и пойти навстречу. Обещайте мне, что вы поговорите с Рупертом, Баратом и Кеванс, и, если получится, то уже завтра.

Я почувствовал прикосновение призрачного одобрения.

Интересно, смог бы я, как Покойник, сидеть в центре паутины и руководить полевой работой, одновременно вышивая крючком кружевные салфеточки.

– Ладно. Я не могу выйти отсюда, но готов помочь в другом. Вы готовы платить за это деньги?

– Столько, сколько потребуется.

– Успокойтесь. Эмоциями ничего не решить. Кроме встречи с Принцем, Баратом и Кеванс нужно ещё кое-что сделать.

Напряжённость, с которой она слушала, немного смущала.

33

Меня пошатывало от недосыпания, когда я поплёлся вниз завтракать. Я оступился, потерял равновесие, и скатился бы по лестнице, если бы не успел взмахнуть правой рукой и уцепиться за левую сторону перил. Когда Палёная появилась у лестницы, я в смущении лежал на животе и дрожал от боли в ушибленном колене.

– Ты в порядке? Что случилось?

– Гравитация устроила засаду. Я тоже хорош. Могло закончиться тем, что ходил бы с деревянным колышком вместо ноги.

У меня начало болеть левое бедро, которым я ударился о ступеньку.

– Ну что же, давай посмотрим, смогу ли я пройти остальную часть пути, не убившись.

Я отпустил перила.

– Если собираешься убиться, не делай это здесь. У нас с Дином не хватит сил, чтобы таскать твой труп.

Я почувствовал ментальный смех старого толстозада.

На разведку вышел Дин.

– Мы ведь можем покрошить его на мелкие кусочки.

– Всё тут запачкаем. Но зато сможем протолкнуть его в проект по воскрешению, который так сейчас всех волнует.

– Может, хватит?

Я, наконец, безаварийно спустился вниз.

Дин сказал:

– Чай заварен. Колбаски и рулетики подогреваются.

Он ускользнул на кухню.

Палёная сказала:

– Хорошо ещё, что ты не нёс свой горшок, когда упал.

– Да. Повезло. А почему я должен был…

– Потому что Дину сложно ходить вверх-вниз по лестнице. Ему приходится держать обе руки на перилах.

– Понял. А теперь рассказывай, что там так всех волнует.

– Новости об убийствах и лаборатории для воскрешения просочились.

Ничего удивительного, как я и предполагал. Слишком много людей знали об этом.

– Ты прав. Я слышала, что реакция общества была сильной. Возможно, потому что оно избаловалось под защитой гражданской гвардии и Закрытой комиссии. Неорганизованная преступность стала редкостью. Подобное стало пугать людей. Они хотят быстрого решения проблемы.

Мы двинулись в сторону кухни. Дин как раз раскладывал мой завтрак на прочный маленький столик. Он поставил миску тушёных яблок напротив меня, любимая еда Палёной. Мое бедро взвыло, когда я сел.

– Как дела у Морли? – спросил я мимоходом, как только набил едой свой живот.

– Без изменений. Он выздоравливает, но только телом.

– Только?

– Скажем так, что-то внутри него не хочет возвращаться.

– Он же пытался раньше, в другом месте.

У меня на мгновение в голове промелькнул его образ, заблудившегося в Волшебной стране, добровольного пленника иллюзии.

– А потом решил не пробовать больше.

– Он работает над этим?

– Конечно. Он сказал, что на это может потребоваться много времени. Это одна из самых впечатляющих, самых деликатных работ, которые он когда-либо делал. Как тебе рулетики?

– Мне понравились. Ароматные, и слаще, чем я привык.

– Они фирменный товар в булочной, которую я нашла в переулке Фонтана. Похоже, ты готов, начинай заниматься делами. Ты чуть не проспал, у тебя всего час до встречи.

– Какие дела? Какая встреча?

– Мы же говорили об этом. Ты должен прибраться в своей комнате, вынести свой горшок, сложить в стирку свою грязную одежду. А потом заняться мусором, после полудня телега мусорщика будет проезжать по переулку.

Ох уж эти изменения. Сейчас они происходят быстро, не успеешь и глазом моргнуть.

Мои глаза стали, наверно, размером с блюдце. У меня появилось мысленное ощущение, что Старые Кости подпрыгнул бы от смеха, если не ушёл бы так далеко, что потерял функцию дыхания.

«Добро пожаловать в новый режим дома на улице Макунадо».

Похож на новый режим в Танфере, в малом масштабе.

– Что за встреча? – жалобно переспросил я.

– Я послала за кое-какими людьми, которые могут помочь Седлающей Ветер.

Я ни словом не заикнулся о своей ночной посетительнице.

– Тебе придётся ввести их в курс дела и убедиться, что они понимают возможные последствия, если согласятся принять в этом участие.

– Так и быть. Что ты сделала с Пулар Палёной? И о чём ты говоришь?

– Я же объясняю тебе.

– Но… Если бы я хотел, чтобы моей жизнью управляли и планировали её, то просто остался на Фабричном Спуске.

Боже мой! Что же я только что наговорил?

– Я не управляю твоей жизнью, а заставляю её быть эффективней. Эта встреча, рано или поздно, должна состояться. Но ты бы встречался с каждым отдельно, бессистемно.

– Я это и имею в виду. Управление моей…

«Детишки, хватит! Гаррет, пожалуйста, не давай своему мачизму возбуждаться от того, что кто-то задумывается над тем, как облегчить твою жизнь». За этими словами чувствовалась сила. Это был приказ. «Налей себе ещё кружку, потом заскочи ко мне ненадолго перед тем, как возьмёшься за свою работу по дому».

День явно не задался. Я возмущался не переставая. Я до сих пор не стал простым работягой, потому что заботился об эффективности. Я не люблю делать больше, чем требуется для дела. Именно поэтому я съехал из дома своей мамы, как только подвернулась возможность.

Может поэтому она всегда лучше относилась к Мики?

Возможно, если подумать.

34

– Расскажи мне что-нибудь умное, – сказал я Покойнику, когда предстал перед ним. Бррр, как холодно. Моя чайная чашка клубилась паром.

«Жизнь и загробная жизнь стали более упорядоченными. Хотя, кажется, ты не одобряешь это».

– Мир ведь не сильно изменился? Все по-прежнему хотели бы отделаться от меня.

Он был удивлён и не стал спорить. Я услышал, как моя мама говорит, какой я умный. Почему я не могу просто соответствовать своему уровню?

Удивление усилилось, но пока без комментариев.

– Ты нашёл что-нибудь интересное в разуме Седлающей Ветер?

«Она считает, что ты был бы отличным мужем»

– Что? – это было попадание в моё самое слабое место.

«Я знаю. Если она способна обманывать саму себя, в таком глубоко личном вопросе, то что можно добыть из её взбалмошного мозга?»

Возмутило меня конечно не это:

– Ты навёрстываешь упущенное время?

«У нас нет времени на развлечения. Тебе ещё нужно выполнить свою работу по хозяйству. Трудись повнимательней. Жалеть себя будешь потом. Седлающая Ветер была честна с тобой, насколько это возможно. Она обезумела из-за своей дочери. Она в безвыходном положении из-за трудностей, с которым не приходилось сталкиваться ни одному родителю. Её единственный ребёнок может оказаться чудовищем в человеческом облике».

Я видал подобные трудности. Требовалась немалая сила духа, чтобы вспомнить свою собственную семью, хоть это и могло спасти жизни незнакомых мне людей.

«Ты правильно сравнил. У тебя есть силы, чтобы защитить свои права. Сильней всего Седлающая Ветер боится не того, что её дочь может оказаться преступницей, а что она добывала трупы для своих экспериментов».

Что я мог ответить на это?

«Молодые, неповреждённые трупы в этом деле предпочтительней. Много потерянных душ бродит по переулкам этого города и вряд ли кто-то ищет их. Мистер Дотс, возможно, наткнулся на процесс сбора урожая. Ничего из найденного в его разуме не опровергает это предположение».

– Послушай, я помню этого рёбенка. У неё мозги набекрень из-за семейных обстоятельств, но она не убийца. Она была творцом. Странным творцом, как Кип, но не странным разрушителем.

«Ты прав, с одной стороны. Но люди могут меняться. И если меняются, то обычно в худшую сторону».

– Похоже, тебе не очень повезло с Морли.

«Совсем мало. Его разум на удивление сильно закрыт. Если бы он был животным, то я решил бы, что он в зимней спячке. Но так как он разумен, то полагаю, что с ним что-то сделали, чтобы сделать его недосягаемым».

– Он никогда не очнётся?

«Очнётся. Обещаю. Так как проблема становится всё сложнее, я становлюсь всё решительнее. Я дам ему путь к спасению. Впредь, не пугайся, если я вновь начну пересматривать воспоминания о твоём прошлом, до того как ты приехал сюда».

Умница Гаррет добился своего. Морли начал просыпаться, а потом ушёл обратно.

– Знахарь Белинды. Надо найти его.

«Да. Хотя я думаю на то, что пыталось войти через окно».

– Может он просто решил выкопать ему могилу и сбежать после этого.

«Не похоже. Довольно. У тебя ещё много хлопот по дому. А ко мне через минуту прибудет посетитель. Она стесняется в твоём присутствии».

Наверное, его любимая жрица, Пенни Мрак. Он взял её под своё интеллектуальное крыло, когда та была ещё чуть ли не младенцем, и с тех пор стал её наставником.

Я хотел задержаться у подножья лестницы, чтобы взглянуть на неё, но передумал. Когда Пенни пришла, я был наверху в комнате.

35

Я задремал у себя наверху, когда Палёная без приглашения вошла в комнату и ткнула в бок когтистым пальцем. Возмутительно! Так же нельзя! Особенно искусственно выведенным разумным крысам, так разительно отличающимся по виду от рыжеволосок.

– Ай! Хватит, больше не надо!

– Поднимай свою ленивую задницу и иди вниз. Люди ждут, им тоже время дорого. Посмотри на этот беспорядок, ты ничего не сделал.

– Я застелил постель.

Она насмешливо фыркнула.

– А ещё рассматривал возможность замены замка на входной двери, – проворчал я, достаточно злобно, чтобы она на секунду восприняла меня всерьёз. – Это могло бы принести мне покой.

– Я уже потеряла надежду, что увижу, как ты повзрослеешь, станешь зрелым и ответственным.

– Вот ещё. Это не запланировано в сегодняшнем расписании.

– Как бы то ни было ты должен спуститься вниз. Иначе, пришедшие выпьют всё пиво и съедят все запасы.

– Ты откровенно провоцируешь мою естественную склонность к бережливости.

– Правильнее было сказать скупость, но если ты предпочитаешь иллюзию своей экономности, не отказывай себе в этом.

Я давно не практиковался. Мне пришлось забыть про свою гордость, потому что я не мог дать чувству бессилия превзойти моё самообладание. Я сел на постели, решительно поставив ноги на пол.

– Вот видишь. Я уже в низком старте. Тебе лучше рвануть прямо сейчас, а то не догонишь.

Умница Палёная поняла, что сейчас лучшее прекратить ворчать. Возможно, получила совет от Покойника. Она пулей вылетела наружу.

Когда я спускался по лестнице, заметил, что Дин вышел из кухни с угощениями. Он пошатывался под весом продуктов. Отсутствие чашек, кружек, тарелок, молока и сахарницы заставляло предположить, что это не первый его рейс. Естественная скупость, которую упоминала Палённая, подстегнула меня, как она и желала.

Из комнаты Покойника доносились приглушённые голоса.

Я последовал за Дином, спрашивая себя, не совершил ли я глупую, долгосрочную ошибку, когда взял к себе Палёную.

Комната Покойника была битком набита телами. Присутствовали Плоскомордый Тарп, обретший легкую седину и дополнительный слой мышц вокруг талии, Фунт Смирения – брат Палёной, более известный как Джон Растяжка, облачённый по последней крысючьей моде, а еще там был Джон Спаситель, выглядевший самодовольным и богатым. Что ему здесь нужно? Ищет сюжет для своей новой пьесы? Кроме того тут находились немного смущённый Сарж, один из самых давних членов банды Морли, стоявший в одиночестве, а так же ужасно выглядевший Плеймет. Он потерял футов сто и был изможден, как человек, умирающий от голода.

Были и другие, замаскированные, вероятно, чтобы избежать идентификации наблюдателями снаружи.

Белинда провела над собой, делавшую ей честь, работу по превращению в худого, красивого франта с тёмной линией усов, напоминавшем мне парня, который доставлял мне припасы в старый офис.

Генерал Вестмен Туп был похож на алкаша, который забрёл незамеченным в открытую дверь. Он выглядел сбитым с толку. У него не было широкой известности, но все присутствующие сталкивались с ним раньше. Никто не казался встревоженным.

Были ещё люди, которых я не узнал, но уверен, Покойник нуждался в них.

Я поискал взглядом особо важную для меня рыжульку, даже не надеясь на лучшее. Палёная заметила мои поиски:

– Я послала сообщение. Может, она придёт позже.

Я не мог ей ответить. Моя передышка от приветствий закончилось. Люди столпились вокруг меня. Плоскомордый сказал:

– Парень, я не понимаю, ты ли это, разоделся весь как-то странно и дерьмово.

Джон Спасение погладил свою козлиную бородёнку, имевшую другой цвет волос, чем на голове и сказал, что мои вспышки модности отражают явное женское влияние на меня.

Уже третья добрая душа повторила, что я перспективная особа, кто-то ещё добавил:

– Такое случается, когда вам не нужно зарабатывать себе на жизнь.

На что Плоскомордый ответил:

– Гаррет никогда не работал больше, чем требовалось для того, чтобы не умереть с голода. Ему просто повезло.

В сказанном чувствовалась примесь зависти. Как и я, Тарп работал как можно меньше, но ему никогда не улыбалась удача. Частенько у него не было ничего, кроме одежды на теле.

36

Среди молчавших и не шатавшихся по комнате были Сарж и Плеймет. Хорошенько присмотревшись к Плеймету, я поразился – мало того, что он потерял много в весе, но ещё и сгорбился так, что стал не выше меня. Похоже, он испытывал постоянные мучительные боли.

«Он истощён. Если бы я знал об этом раньше, то сразу постарался бы помочь ему. Без тебя эти люди сюда никогда не приходят. Я пока не знаю, что происходит в их жизни. Из положительного отмечу, что заставил мисс Контагью посылать за знахарем, который работал с мистером Дотсом».

– Шустрый. Убил двух зайцев.

«Вернее только одного. У Плеймета, похоже, развивается рак».

Я проглотил рвавшиеся наружу слова.

Пожав руку, похлопав по спине и обменявшись объятиями, я спросил у Джона Спасителя, где его женщина-акула. Он удивил меня, сообщив:

– Думаю, её не пригласили.

– А как ты тогда пришёл? – вырвалось у меня.

– Я сейчас способен на подобное. Я теперь не прежний Прилипала, которого ты помнишь, – его называли Прилипалой, потому что он ходил как тень за своей подружкой Торнадой, недооценивая себя как личность. – Думаю, она всё равно придёт, решив, что отсутствие приглашения обычная оплошность.

Я взглянул на Палёную. Она старалась вести себя как хозяйка дома, стараясь выглядеть общительной перед гостям. Даже пристрастные люди не могли относиться к ней, как к обычной крысючке.

Переодетые Белинда и Генерал Туп для маскировки ни с кем не общались, кроме обмена короткими репликами с Джоном Растяжкой.

Чем больше я смотрел на толпу, тем больше она мне казалась. Мой взгляд постоянно натыкался на незнакомых мне людей. Я видел, как помощники Джона Растяжки помогают Дину разносить напитки, видел и знакомых, присутствия которых на тематическом вечере «давайте-решать-что-нам-делать-с-Морли-Дотсом» не ожидал.

Кабинет Палёной тоже был открыт для толпы. Люди шастали туда-сюда в поисках подходящего собеседника. Вход к самому Морли был запрещён. Трое самых злобных негодяев Джона Растяжки стояли на страже и имели разрешение на причинение боли тем, кто не понимает намёков.

Были и исключения, для встречи один на один и под присмотром. Для Саржа, Плоскомордого, Белинды и меня.

Как только толпа перестала обращать на меня внимание, Белинда и Генерал подошли ко мне. Туп пожал руку и рассказал, как хорошо я выгляжу, а потом добавил, про то, как замечательно, что у меня снова проснулся гражданский интерес. Я сохранил серьёзный вид и не стал спрашивать его о том, когда это я раньше проявлял гражданское мышление. Он спросил:

– Мы можем незаметно уйти на кухню, ненадолго? Здесь негде уединиться.

– Не могу вам отказать, – хотя там уединения было, учитывая Дина и его помощников из крысючьего народа, не больше.

«Это может быть важно. Не трать время на пикировку, Гаррет. Я чувствую неминуемый приход кого-то, кто может быть знахарем мисс Контагью. Его разум очень хорошо закрыт. Кроме того начала расти численность бродяг на Макунадо-Стрит».

Мы вошли на кухню, как раз, когда Дин его помощники уже выносили лёгкие закуски на подносах, похоже каждый крысюк нес не меньше своего веса напитков и угощений.

Я начал страдать от мрачных предчувствий, лучше бы Покойник не только воровал из мозгов, а примирил нужных людей, чтобы поговорить о необходимых действиях. И ему ещё надо поместить верные мысли в нужные умы, пока они здесь. А то он разорит меня, если это будет долго продолжаться.

Я схватил кружку и спросил:

– Вам налить?

Он кивнул. Я устроился за переполненным столом.

– Давайте поговорим.

Генерал, казалось, был разочарован.

Он изменился. Усталый, но решительный чиновник средних лет стал старым бюрократом высшего звена.

– Гаррет, я не знаю, что и сказать. Слышал, ты изменился. Мне сказали, что превратился в образцовый субъект Карентийской Короны.

– Я всегда им был.

– Прости, но ты всегда был упрямой, болтливой задницей. Тебя никогда не интересовало продвижение к обществу благосостояния.

Какого чёрта?

– Вы хотите сказать, что я не в восторге от роли, отведённой мне Дилом Шустером в «продвижении».

«Не спорь. Соглашайся. С его точки зрения он прав на сто процентов».

Значит, он знает смысл выражения «общество благосостояния».

– Я тоже тебя люблю.

«Каждый человек имеет на это свою точку зрения, и ты знаешь об этом. Сейчас важно не раздражать наших союзников своими капризами».

Надо научиться сдерживаться. Неужели даже мой партнёр думает, что я откажусь сотрудничать со свистунами, и буду придерживать информацию, чтобы просто дразнить их?

– Гаррет? Ты здесь? – спросил Генерал. – Или ты умер и отправился в ад?

– Прошу прощения. Я был под воздействием чего-то похожего на великое прозрение, – с другой стороны, возможно, это завтрак застрял в животе. – Что ты хотел?

– У моих гвардейцев есть проблемы с моральным духом, и это становится моральной проблемой.

– Надеюсь это не заразно.

– Точно. Всё добро, которое мы сделали, может начать рушиться, если этот бардак будет по-прежнему продолжаться.

– Зря стараешься.

– Ты?… – в его глазах плескалось отчаянье.

– С самого начала нашего знакомства, ты обвиняешь меня или в помехах следствию или хищению улик. И вы бывали правы, иногда, в одном случае из десяти, я совершал подобное в интересах своих клиентов. Я могу понять, почему вы тогда орали, но сейчас не тот случай. Я лишь пытаюсь защитить своего друга, которого чуть не насмерть изрешетили, на случай, если кто-то попытается закончить начатое. Половина присутствующих и несколько отсутствующих здесь людей сказали мне, что я имею право так поступать. И это всё, что я намерен делать. И, как минимум, одна женщина не хочет, чтобы я так много работал.

– Наболело.

– Чертовски верно.

– Зачем все эти люди здесь?

– Не знаю, я не звал их. Вы от меня получили приглашение?

– Нет. Но это же твой дом.

– Я нахожусь в этом доме, потому что решил, что Морли здесь будет безопаснее, чем где-то ещё.

Он посмотрел на меня с сомнением.

– Я впервые я узнал об этом буквально только что, когда Палёная оторвала меня от изумительного сна и сказала, чтобы я спустился помочь.

– Ты всегда пускаешь заслуживающую уважения дымовую завесу.

– Ещё раз спрашиваю, что вам надо?

– Нас отстранили от этого дела.

– Вы позволите этому продолжаться? Вы же потеряли своих людей.

– Гаррет, хватит нести чушь. Речь идет совсем не о Морли Дотсе. Меня тоже мало волнуют его проблемы.

– Скажите это ему.

– С удовольствием. Он явится побеседовать?

– Он в коме.

– Жаль. Но его показания не так уж важны. Важнее наша неподкупность. Когда мы начинали, Дил и я, было обещано, что никто не будет стоять над законом, даже Королевская семья. Принц Руперт поддерживал нас, когда мы наступали на ноги колдунам. Но в этот раз он сказал нам отойти в сторону. Мы должны позволить этому продолжаться. Об это же был предупреждён Синдикат.

– У кого-то есть такое влияние, что может запугать наследного принца?

– Точно. И мы хотим это выяснить.

– Вы не собираетесь отступать?

– Мы собираемся работать менее энергично. Незаметно. Но чем больше мы будем копать, тем сильнее на нас будут давить. Я подозреваю, что то же самое относится и к Синдикату. Ты толкаешь Контагью вперёд, они отодвигают обратно.

– Вы думаете, что страх увеличения объёмов производства трупов может объяснить желание принца отойти в сторону?

– Нет. Думаю, кто-то на Холме, тот, кто может заставить даже Руперта гадить в свои штанишки, хочет, чтобы его оставили в покое, и даже пойду настолько далеко, что предположу, что весь Холм целиком хочет, чтобы его оставили в покое.

– Потому, что преступниками могут оказаться некоторые из них?

– Отчасти. Но больше, потому что если мы сунем нос слишком глубоко, то могут всплыть такие вещи, которые они не желают предавать общественной огласке.

Я налил себе чаю. Дин из-за кухонной двери попросил меня поторопиться. Ему надо было вернуться к работе.

Я вопросительно приподнял бровь.

Туп сказал:

– Я добьюсь, чтобы большинство с Холма также озаботилось проблемой склада, как и все мы. Но они захотят разобраться в этом самостоятельно.

– Пусть попробуют.

– И в следующий раз кто-то захочет отодвинуть в сторону гвардию? В следующий раз кто-то захочет общаться с правосудием в частном порядке?

У Тупа был запущенный случай той же болезни, которая заразила Шустера. Большую часть времени он делал больше хорошего, чем плохого.

– Всё, что могу сделать, это пожелать вам удачи. Я буду работать здесь нянькой.

Он не поверил ни единому слову.

Иногда с некоторыми людьми нет смысла даже пытаться разговаривать. Их жизнь проходит исключительно у них в голове. Не вписывающиеся туда вещи из внешнего мира просто игнорируются.

Вестман Туп был хорошим человеком. Мне нравился он. Но он умел расстроить меня, как никто другой, за исключением Тинни.

– Входи, Дин.

Дин ворвался и начал суетиться. Он был полон решимости разорить меня до захода солнца.