Текст книги "Отсюда и в вечность"

Автор книги: Джеймс Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 47 страниц)

Глава двадцать девятая

За время пребывания на аэродроме Хиккем они сочинили песенку, назвав ее «Блюз сверхсрочника».

Им давно хотелось сочинить такую песенку. Хотелось, чтобы эта песенка была оригинальной, чтобы в ней отразилась действительность их армейской жизни. Они давно собирались ее сочинить, но до приезда на аэродром Хиккем им это не удавалось сделать. Возможно, что, находясь там, в казармах, они никогда и не написали бы ее. Но после того как Блюм ушел в сержантскую школу, Маггио попал в гарнизонную тюрьму, а Прю лишился возможности ездить к Альме, он оказался вместе с Андерсоном и Кларком, а делать им, собственно, было нечего. Это, пожалуй, и явилось основной причиной рождения «Блюза сверхсрочника».

Рота прибыла на аэродром и расположилась биваком у насыпи старой, заброшенной железнодорожной ветки, проложенной сквозь густой низкорослый кустарник в двухстах ярдах от внутренней стороны опоясывающего аэродром забора. Со стороны шоссе, связывающего аэродром с Пирл-Харбором, лагерь скрывала низкая рощица и беспорядочно растущий кустарник. Кроме того, вокруг протянули триста ярдов проволочного заграждения и выставили ряд сторожевых постов– от главных ворот аэродрома до его северной кромки. В целом, если не считать надоедливых москитов, место было прекрасное. Полевая жизнь и служба потекли по размеренному расписанию: два часа на посту, и четыре часа отдыха, и так круглые сутки.

Караульную службу на случай возможных диверсий несли здесь только две трети роты, охранявшие самолеты, а треть роты находилась в пяти милях к востоку, у шоссе к форту Камехамеха, и охраняла от диверсий электрическую подстанцию, которую опоясали спиральным проволочным заграждением. Боксерская команда роты осталась в Скофилде готовиться к ротным соревнованиям.

Капитан Холмс расположил свой командный пункт у электростанции, потому что москитов там было намного меньше, чем на аэродроме. Походную кухню Старк организовал на аэродроме, чтобы большая часть роты была рядом. Старк пошел бы на то, чтобы выделить капитану Холмсу двух поваров и одну полевую кухню, если бы тот назначал своих рабочих по кухне, но большего он сделать не мог. Для части роты, охранявшей аэродром, питание было организовано отлично. Солдат не огорчало даже то, что здесь больше москитов. Старк организовал ночное дежурство на кухне, так что там имелись для солдат горячий кофе и сандвичи. Андерсон, который, как горнист роты, должен был находиться на командном пункте, каждый вечер на попутной машине приезжал на аэродром с гитарой. Пока лейтенант, на машине которого приезжал Анди, проверял караулы, а проверку он обычно начинал с кухни, Андерсон наедался до отвала. Повара никогда не отказывали ему, если он приезжал с лейтенантом. Старк вообще кормил любого и в любое время. А потом, пока лейтенант вместе с Гэловичем и дежурным капралом проверяли посты, они втроем, то есть Андерсон, Прю и Кларк, или вдвоем, если Прю пли Кларк были на посту, захватив с собой гитары, забирались на железнодорожную насыпь посидеть и отдохнуть часок-другой.

Перед заступлением на пост, который находился у верхней части железнодорожной насыпи, в двухстах ярдах от главного въезд;} «на аэродром, Прюитт обычно спал три-четыре часа, закутавшись в шерстяное одеяло и укрывшись под сеткой от москитов. Потом Гэлович или командир отделения долго будили его, теребя через москитную сетку за ногу.

– Вставай. Проснись же ты, Прюитт, черт возьми. Да ну, проснись же, тебе скоро заступать.

– О’кей, о’кей, я проснулся, – отвечал сонным охрипшим голосом Прю. – Оставь мою ногу в покое, я проснулся.

– А ты не заснешь опять? – спрашивали его, продолжая теребить за ногу. – Давай, давай, поднимайся.

– Оставь мою ногу в покое. Я же говорю, что проснулся.

– Прю садился, чтобы доказать, что он действительно проснулся, и несколько раз слегка ударял головой о натянутую наклонную стенку двухместной палатки, как бы пытаясь стряхнуть с себя парализовавшую все мышцы сонливость. Затем, захватив с собой завернутые в штаны ботинки, которые служили ему подушкой, Прю неуклюже вылезал из-под одеяла и москитной сетки и, стараясь не разбудить Кларка, выползал на четвереньках из палатки. Однако Прю никогда не удавалось вылезти так, чтобы не разбудить Кларка, но и тот, в свою очередь, никогда не уходил на пост так, чтобы не разбудить Прю. Затем, стоя босиком, на очищенной от кустарника пыльной земле и представляя собой прекрасную добычу для роя москитов, Прю торопливо надевал штаны, носки и ботинки, стараясь как можно меньше подставлять свое тело под укусы этих кровожадных насекомых. Обычно Прю приходилось снова вползать в палатку за шерстяной рубашкой защитного цвета, чтобы, надев ее поверх легкой, не менявшейся целыми неделями нижней рубашки, спастись от пронизывающей ночной прохлады. Защитив себя таким образом от москитов и холода, Прю мог теперь не спеша разобраться в запутавшихся в темноте шнурках и крючках на крагах. Затем извлекал из-под одеяла и москитной сетки винтовку, которую приходилось там хранить, чтобы хоть немного уберечь ее от пыли и влаги. Наконец Прю брал брошенную около палатки и поэтому влажную от росы стальную каску н, цепляясь на каждом шагу за оставшиеся корни вырубленного кустарника, тяжелой поступью, в полусонном состоянии, нехотя плелся к слабо мерцающему в темноте огоньку кухонной палатки.

В просторной кухонной палатке солдаты очередной караульной смены молча рассаживались вокруг походной бензиновой плиты, в которой по приказанию Старка для них всегда поддерживался огонек. Обжигая губы, они пили душистый, сваренный на сгущенном молоке кофе, закусывая бутербродами, которые по специальному указанию Старка приготавливались из поджаренного хлеба с горячими, поджаренными мясными консервами или сыром, и эти бутерброды были настолько же вкуснее обычных, неподжаренных, насколько горячий кофе вкуснее холодного.

– Поторапливайтесь, поторапливайтесь, – ласково, совсем не начальническим тоном подгонял их командир отделения. – Солдаты на постах ждут не дождутся, когда их сменят. А через два часа и вы будете ждать смены и икру метать, если она опоздает хоть на минуту. Давайте заканчивайте. Надо двигаться.

Вполне возможно, что рождению «Блюза сверхсрочника» способствовало все это.

Сменив часового, Прю наблюдал, как по проходящему за забором шоссе бегут яркие огоньки фар, как у главного въезда на аэродром они поворачивают на север, как медленно приближаются к зоне, охраняемой караулом военно-воздушных сил, и как удаляются затем в направлении аэродрома Хиккем, расположенного на расстоянии одной мили к западу. Наблюдая за ними, Прю чувствовал, как сонливость покидает его, стекает словно вода, как она уступает место размышлению, похожему на размышление стоящего на краю обрыва когуара, или лани, или медведя, с любопытством наблюдающего за бегущими внизу ярко освещенными поездами, в которых едут охотники к открытию охотничьего сезона. Они наблюдают за поездами, не сознавая приближающейся опасности. Прю тоже наблюдал за огоньками, не испытывая никакой тревоги, относился к ним чисто созерцательно. Он сам становился в такие моменты неделимой частью природы, частью самой ночи. Прю представлял себе, что поезда с охотниками, возможно, даже нравятся когуару, или лани, или медведю, потому что они не знают, что в них едут их убийцы.

Вполне возможно, что в рождении «Блюза сверхсрочника» сыграли роль и эти размышления.

Прю услышал свою смену прежде, чем увидел ее. Он услышал шаги человека, спускавшегося с насыпи. Затем из темноты появился Ридэл Тредуэлл, ожесточенно шлепающий на себе москитов.

– Кларк просил передать тебе, что он будет у южного проволочного заграждения, – сказал Тредуэлл.

– А какого черта ему туда понадобилось? – спросил Прю.

– А я откуда знаю. Я просто передаю тебе то, что он просил передать.

– О’кей, – улыбнулся Прю. – Я, должно быть, разбудил его, когда уходил па пост.

– Да? Это плохо. А этот чертов лейтенант был уже здесь?

– Нет, еще не был.

– Тогда он наверняка появится здесь в мою смену, – с сожалением сказал Тредуэлл. – Эта сволочь никогда не приходит сюда после одиннадцати. Опять сегодня Не придется Поспать.

– Да? Очень плохо, – улыбнулся Прю. – Но ты всегда можешь спуститься вниз, поговорить с соседними часовыми и стащить сигаретку.

– Плевал я на это, – сердито сказал Тредуэлл. – Мне главное поспать, а не поговорить. А поспать мне никогда не удается. Скажи командиру отделения, чтобы послал кого-нибудь сюда, когда увидит машину! – крикнул Тредуэлл вслед удалявшемуся Прю. – Если он хочет, чтобы меня не застали спящим на посту!

Чоут безмятежно лежал в своей палатке под москитной сеткой на куче беспорядочно разбросанных одеял. Он читал какую-то приключенческую книжонку при свете поставленной на каску свечи. Его огромное тело, казалось, упиралось в стенки палатки и раздавало их вширь. Командир отделения размещался здесь один, потому что в обычной двухместной палатке ему и одному едва хватало места. После того как ему однажды пришлось жить в палатке вместе со снабженцем Лева, он при выезде в поле начал брать с собой две палатки вместо одной.

– Риди просил передать тебе, чтобы ты послал кого-нибудь к нему, когда приедет лейтенант, – сказал Прю, подойдя к палатке Чоута.

– Это не моя смена, – запротестовал командир отделения. – Я сегодня не в наряде.

– Я говорю тебе только то, что меня просили передать.

– Ух, этот лентяй, – проворчал Чоут недовольно, хотя и без всякого гнева. Положив книгу на грудь, он лениво потянулся. – Ему все принеси на тарелочке, разжуй да в рот положи… О’кей, сделаем, – все же согласился он и снова углубился в чтение.

Прю еле разыскал Кларка. Ему пришлось спуститься для этого в темноте вниз на целых сто пятьдесят ярдов вдоль изгиба в проволочном заграждении. Кларк разговаривал через заграждение с часовым из военно-воздушных сил. В этой низине, где проволочное заграждение круто поворачивало от замощенной гравием дороги к заболоченному водоему с солоноватой водой, москитов было куда больше, чем там, где был разбит палаточный лагерь.

– Какого черта ты там делаешь, внизу? – спросил Прю, приближаясь к Кларку и непрерывно шлепая по лицу, ушам и шее, чтобы отогнать вонзающихся, как иголки, насекомых.

– Мы с этим парнем обсуждаем, где лучше служить, – ответил Кларк, улыбаясь.

– Ну и что же, вам обязательно нужно стоять для этого в этом проклятом болоте? Дьявол бы побрал этих москитов!

– А он не может подойти к другому месту, его пост вон там, – ответил Кларк, кивая в сторону дороги. – Он говорит, что в воздушных силах служить хуже всего, а я говорю, что хуже всего в пехоте. А ты как думаешь?

– Ни там, ни тут нет ничего хорошего, – ответил Прю, отгоняя с лица москитов.

– Это мой друг, Прюитт, – пояснил Кларк часовому, – о котором я рассказывал тебе. Ты не обращай внимания на то, что он говорит. – Кларк усмехнулся. – Он завербовался в пехоту на тридцать лет. Он ее любит. И может рассказать тебе о ней все.

– Здорово! – радостно заметил часовой. Он подошел ближе и протянул руку через проволочное заграждение. – Рад познакомиться с тобой, Прюитт. Меня звать Слейд.

– А что тебя интересует? – спросил Прю, протягивая ему руку.

– Он хочет перевестись в пехоту, – заметил Кларк.

– В пехоту?

– Да. В нашу роту.

– Только не в нашу! За каким чертом в нашу? – удивился Прю.

– За каким чертом?! – возбужденно повторил часовой. – Да за таким, что я поступил на военную службу, чтобы быть солдатом, а не заниматься разной ерундой.

Прю пристально посмотрел на него.

– Большинство ребят, которых я знаю, пытаются попасть в воздушные силы.

– Ну они наверняка пожалеют об этом, – сказал Слейд, отмахиваясь от налетевших на него москитов.

– А я считал, что каждого принятого в воздушные силы посылают в специальную школу, – удивился Прю.

– Ха-ха, – засмеялся Слейд. – Конечно. Поступай в воздушные силы и получишь профессию. Так думал мой отец.

– Твой отец? – спросил Прю.

– Да, когда он заставил меня завербоваться в воздушные силы.

– Ого, – промычал Прю.

– Если бы я был поумнее, я, конечно, поступил бы в пехоту, то есть пошел бы туда, куда мне в то время хотелось.

– Я сказал ему, что ты знаешь, как это сделать, – произнес Кларк, обращаясь к Прю.

– Как сделать что?

– Как перевестись в нашу роту.

– А, конечно, – сказал Прю. – Для этого тебе надо поехать в Скофилд и повидаться с командиром нашей роты, после того как мы вернемся в гарнизон и…

– В гарнизон, – произнес Слейд с подъемом. – Хорошее слово – «гарнизон». Звучит по-военному.

– Да? Ты думаешь? – спросил Прю. – Ну что ж, поговори с командиром роты и получи у него разрешение на перевод в его часть, а потом поговори со старшиной своей роты и отдай ему письмо от нашего командира. Вот и все.

– Неужели все так просто? – удивился Слейд. – А я думал, что это намного сложнее.

– И я думал, что сложнее, – заметил Кларк.

– Вот черт, – выругался Слейд. – Если бы я знал, что это так просто, я бы давно уже перевелся.

– А что, начальство затягивает тебе присвоение звания? – поинтересовался Прю.

– Ха, – ответил Слейд с презрением. – У нас не начальство, а какое-то сборище чертовых штафирок, напяливших на себя военную форму. Когда я прошел подготовку новобранцев и со мной беседовали для распределения по специальностям, я…

– Для распределения куда? – перебил его Прю.

– Для распределения по специальностям, – повторил Слейд. – Так вот, я записался тогда в школу оружия, чтобы стать стрелком. И что, ты думаешь, они сделали? Они послали меня в школу писарей на аэродроме Уиллер. А после школы меня сразу же посадили в эту проклятую канцелярию. Письменные столы, разные шкафы и ящики с делами и папками и все такое… – Слейд говорил с возмущением.

– А-а, понимаю, – протяжно произнес Прю. – И тебе не давали там никакого звания, да?

– Да звание-то черт с ним! – гневно продолжал Слейд. – Не долго я там сидел, чтобы получить какое-нибудь звание. Я ушел оттуда и попал в часть охраны. Работать в канцелярии я мог и дома, не уезжая из Иллинойса. Мне незачем было тогда вербоваться в армию и приезжать сюда, на остров Оаху.

– Но почему ты выбрал пехоту? – спросил Прю. – Насколько я знаю, большинство ребят из воздушных сил неважного мнения о пехоте.

– Мне всегда нравилась пехота, – сказал Слейд оживленно. – В пехоте настоящие солдаты, а не эти чертовы штафирки в военной форме. В пехоте хочешь не хочешь, а надо быть солдатом.

– Да, в пехоте хорошо, – согласился с ним Прю, – если любишь ее, конечно.

– Вот о чем я и говорю! – продолжал Слейд воодушевленно. – Пехота – главная сила армии. А авиация, артиллерия и инженеры – эго все существует для поддержки пехоты. Потому что в конечном итоге именно пехота будет захватывать вражеские территории и удерживать их.

– Это правильно, – согласился Прю.

– В пехоте ребята должны быть солдатами, – повторил Слейд. – Пехотинцы заняты настоящим делом весь день, а потом увольняются, пьют и развлекаются с девочками целую ночь.

– Это верно, – произнес довольным тоном Кларк.

– А где ты все это узнал? – спросил Прю, энергично тряхнув головой: москиты залезли ему в уши.

– Не знаю, – ответил Слейд. – Наверное, где-нибудь прочитал. Я много читал, когда учился в школе. Но. что толку читать? – гневно спросил он. – Надо жить, действовать, дело делать, а не читать. Так можно всю жизнь книжки читать, а какая польза от этого?

– Не знаю, – ответил Прю.

– Никакой, – решительно сказал Слейд. – Ровным счетом никакой. Я завидую вам, ребята. Я все время наблюдал за вами, с тех пор как вы появились здесь и начали ставить это проволочное заграждение. Вы – мастера в этом деле. – Он ухватился за одну из длинных секций заграждения и энергично потряс ее. Потом ткнул ногой в короткую секцию. – Я хотел бы уметь обращаться с колючей проволокой так же, как вы.

– О, этому надо еще научиться, – сказал Прю.

– Конечно, – согласился Слейд. – Я смотрел, как вы ставили заграждение. Мне бы тоже хотелось уметь так.

– Это дается практикой, – заметил Прю.

– Я понимаю. Знаете, мне все время хотелось прийти и поговорить с вамп, с того самого момента, как вы приехали сюда. У вас шикарный лагерь там, вы живете очень весело. Все время смеетесь, поете песни. Вы и работаете здорово и отдыхаете как следует. В общем, настоящие солдаты. А я не знал, что это вы с ним играете на гитарах, потом он мне сказал. – Слейд кивнул на Кларка. – Я с удовольствием слушаю вас по вечерам, оттуда, с дороги. А вы всегда берете с собой гитары, когда выезжаете в лагерь?

– Берем, когда можно, – ответил Прю.

– А здесь, на Хиккеме, никогда не услышишь ничего такого, – сказал Слейд.

– Мы и сегодня собираемся играть, – сказал Прю. – Вот приедет наш друг с командного пункта… Хочешь, приходи, послушаешь.

– Правда? – обрадовался Слейд. – А я и не думал, что это можно. Хорошо, что мне удалось поговорить с вами.

– Мы будем рады, если ты придешь, – сказал Прю.

– Но сейчас я на посту. Мне стоять еще около получаса.

– Ну что ж, может быть, мы даже подождем тебя, – сказал Прю, – если ты действительно хочешь прийти.

– Вот было бы здорово! – обрадовался Слейд. – Неужели подождете?

– Конечно, а почему бы и нет, – ответил Прю. – Если тебе действительно нравится наша игра.

– Хороший вы народ! – сказал Слейд.

– Эй, Слейд, – прервал его Кларк, – вон смотри, по твоей дороге идет машина!

Слейд торопливо обернулся.

– Это, наверное, сержант Фолетти, – сказал он. – Он уже в третий раз проверяет посты, с тех пор как я заступил.

– А может, это наша машина? – предположил Прю.

– Нот, наша уже прошла, – сказал Кларк.

– Нет, нет, это Фолетти, – уверенно повторил Слейд. – Он уже два месяца пытается поймать меня на чем-нибудь и выгнать из караула на перевозку сена.

– Он что, зуб на тебя имеет? – спросил Прю.

– Ага. Он невзлюбил меня, после того как я сказал ему, что он дурак помпезный, и ему пришлось смотреть в словаре, что такое «помпезный».

– Тогда лучше иди на свой пост, – посоветовал Прю.

– Иду-иду. Ну ладно, увидимся через полчаса, да?

– Ага.

– А вы не забудете подождать?

– Нет, нет.

– Давай, давай, иди скорее на пост, – сказал Кларк, с беспокойством посматривая на приближающиеся огоньки фа]).

Слейд повернулся и зашагал к дороге по направлению к приближающейся машине. Пройдя несколько шагов, он обернулся, остановился и громко сказал:

– Вы не представляете, ребята, что значит для меня поговорить с вами. Не часто удается поговорить с такими ребятами, как вы, которые понимают других. У нас, в авиации, нет такой дружбы, как у вас, в пехоте. У вас все за одного – один за всех. А нас нельзя назвать настоящими товарищами по оружию… Так вы не обманете, действительно будете здесь через полчаса? – спросил он с беспокойством.

– Конечно будем, – заверил его Прю. – Раз сказали, значит, будем. Ты иди давай скорее на пост.

– Спасибо, ребята. Спасибо тебе, Прюитт. – Он повернулся и побежал к дороге, придерживая хлопавшую по ноге кобуру и подпрыгивавший приклад винтовки.

Прю ухватился руками за ржавую колючую проволоку и проследил, как фигура Слейда постепенно скрылась в темноте. Несколько минут они с Кларком стояли молча, напряженно прислушиваясь к звукам на дороге. Потом до них донесся оттуда чей-то гневный окрик; в лучах фар остановившейся машины стало видно Слейда.

– Надо же! – заметил Кларк. – Парень на самом деле собирается перевестись в пехоту.

Прю отпустил колючую проволоку и, посмотрев на следы ржавчины на руках, вытер их о штаны.

– А хороший он парень. Любит пехоту, – продолжал Кларк.

– А что? Пехота действительно лучше.

– Конечно, – согласился Кларк. – Пехотинцы заняты настоящим делом весь день, а потом пьют и развлекаются с девочками целую ночь, – повторил он слова Слейда. – Я доволен, что служу в пехоте, а не в этой проклятой авиации. – Он шлепнул по лицу, раздавив присосавшегося москита.

– Пошли, – предложил Прю. – Пошли отсюда, а то эти проклятые москиты съедят нас живьем.

– А разве мы не подождем его?

– Пойдем на кухню, подождем гам, а потом придем за ним сюда. Я не собираюсь торчать здесь целых полчаса.

– О’кей, – согласился Кларк.

В бензиновой плите на кухне все еще горел огонек, но в палатке, кроме дремавших повара и капрала, сменившего командира отделения, никого не было. Повар дремал, положив голову па стол, а капрал – сидя на складном стуле. Когда Прю и Кларк вошли в палатку, капрал встрепенулся.

– В чем дело? – спросил он. – Что, лейтенант?.. А-а, это вы, ребяга. Что это вам не спится? А-а, понятно, – пробормотал он, увидев гитару. И снова склонил голову, закрыл глаза и погрузился в дремоту.

Разбуженный разговором, повар сердито выпрямился.

– Чего вам здесь надо? Эго вам не ночной ресторан. Вы можете закусывать здесь только тогда, когда заступаете на ноет пли сменяетесь. Понятно?

– А мы и не хотим есть, – успокоил его Прю.

– А зачем же разбудили меня?

– Но мы не откажемся выпить по чашке кофе, – добавил Прю.

– Вот черти! – раздраженно заворчал повар. – Когда же, по-вашему, мне спать, если вы прете сюда в любое время? Это вам можно бездельничать, когда вы не на посту, а мне каково?

– Оттого что мы выпьем по чашке кофе, от тебя не убудет, – настаивал Прю.

– Как это не убудет? – сердито продолжал повар. – Вы же разбудили меня!

Капрал снова поднял голову и открыл глаза. Он зло посмотрел на повара.

– Да заткнись ты! Замолчи ради бога. Чего ты поднял шум? Пусть тихо-спокойно пьют кофе.

– Черти проклятые! Никакой жизни нет! – поворчал повар и снова улегся на стол.

– Пейте кофе, только не шумите, – сказал капрал и тут же снова опустил голову и закрыл глаза.

Кофе был еще горячий. Они медленно пили, стоя у теплой плиты.

– Нам лучше пойти туда пораньше, – прошептал Кларк с беспокойством. – Он придет, а нас там нет. Подумает, что мы надули его.

– О’кей, – согласился Прю. – Скоро пойдем.

Несколько минут они пили кофе в абсолютной тишине.

– Давай пойдем пораньше, – все с тем же беспокойством прошептал Кларк.

Прю поставил свою чашку.

– Черт бы его взял. Ну пойдем, что ли, – прошептал он.

– Знаешь, Прю, – радостно затараторил Кларк, когда они вышли из палатки, – давай покажем ему высокий класс… Приедет Анди, и устроим такой концерт! Пусть знает, что такое пехота!

– Ага, – отозвался Прю, спотыкаясь в темноте о корни вырубленного кустарника.

Слейд уже ждал их около проволочного заграждения.

– А я думал, что вы не вернетесь. Я уж собрался было уходить.

– Слушай, Слейд, – гордо заявил Прю, – если мы обещаем кому-нибудь что-нибудь сделать, то всегда держим свое слово, а тот, кому мы обещаем, может быть спокоен: мы никогда никого не обманываем и не подводим.

Слейд включил свой карманный фонарик и посветил им под ноги.

– Конечно, – улыбнулся Слейд, – я знаю. Это просто потому, что я слишком долго находился среди этих трепачей в авиации… Поэтому я и подумал так.

– А фонарь ты лучше выключи, – посоветовал ему Кларк. – Пусть будет темно.

– Да? – испуганно спросил Слейд. – Ну, пожалуйста. – Он выключил фонарь. – А как же мне перейти через заграждение?

– Тебе придется пойти назад, подняться и пройти через проход, который мы оставили для наших машин.

– Ладно, – с готовностью сказал Слейд. – Я поднимусь на дорогу, пройду и спущусь к вам. Вам незачем подниматься туда за мной, я найду дорогу сам.

– Кухонная палатка находится вон там, наверху, – начал объяснять Прю, когда они, спотыкаясь о корни, стали подниматься вдоль проволочного заграждения наверх, по направлению к лагерю: он с Кларком с одной стороны, Слейд – с другой.

– Черт бы побрал этих москитов! – сказал Кларк, отгоняя их руками.

– А мне они не мешают, – заявил Слейд.

– Как же они могут не мешать? – удивился Кларк.

– Не то чтобы не мешают… А просто… – Слейд смутился. – Когда они летают вокруг, то мне представляется, что я настоящий солдат. Стоишь здесь и думаешь: вот это и есть солдатская служба. Конечно, москиты – это пустяки по сравнению с тем, с чем приходится иметь дело вам, пехотинцам.

– Так, может, ты добровольно выбрал себе этот пост? – спросил Кларк и добавил: – В этом гиблом месте?

– Да нет, что я, сумасшедший, что ли? – пробормотал Слейд. – Конечно, я попал на этот пост не добровольно. Я стоял на посту у главных ворот, но Фолетти снял меня оттуда и поставил сюда.

– Хуже, чем здесь, я еще ничего не видел за все время, пока в пехоте, – сказал Кларк, шлепнув москитов на лице.

– Ну нет, я не согласен, – возразил Прю, тоже шлепая москитов. – Мне приходилось стоять на постах намного хуже, чем тут. Возьми, например, зимние учения в форту Майер. Слушай-ка, Слейд, – неожиданно переменил он тему разговора, – а хочешь выпить чашку кофе, перед тем как пойдем туда, на насыпь?

– Ух, черт! – сказал Слейд с завистью. – Вы пьете кофе по ночам? Даже в лагере? А у нас ночью нет никакого кофе, хотя мы живем в караульном помещении, а не в палатках.

– Никакого кофе? – удивился Кларк. – Как же так? Это ужасно. Кто стоит в карауле ночью, должен пить кофе.

– Конечно должен, – согласился Слейд. – У нас есть кофеварка в комнате отдыха, и мы могли бы варить его сами. Но по ночам нам почти никогда не разрешают пользоваться ею. Такие уж порядки в авиации.

– А мы можем предложить тебе не только кофе, но и бутерброд, – похвалился Прю.

– Бутерброд? Неужели вы можете получить и бутерброд в любое время? – спросил Слейд, еще больше удивляясь. – Вот это жизнь!

– А ты думаешь как! Кофе без горячего бутерброда – это не то.

– Горячего бутерброда? Вам дают горячие бутерброды? – переспросил Слейд.

– Слушай, Прю… – что-то хотел сказать Кларк.

– Конечно, – гордо ответил Прю. – У нас заведующий столовой очень толковый парень.

– Вот это правильно. Так и должно быть, – согласился Слейд.

– Он знает, что должен заботиться о солдатах, – продолжал Прю, – когда они стоят в ночном карауле. Тебе не страшно никакое ненастье, если знаешь, что есть человек, который позаботится о тебе.

– Но… Прю, слушай-ка, Прю… – опять попытался что-то сказать Кларк.

– Да брось ты, – перебил его Прю.

Слейд прошел через разрыв в проволочном заграждении, и все вместе они, следя за Прю, направились прямо к кухонной палатке. Там по-прежнему находились лишь повар и капрал. Как только солдаты вошли, повар проснулся и встал.

– Ну а теперь что? – закричал он. – Что еще вам нужно? Вы что тут, на курорте, что ли? А это что еще за тип? – добавил он, увидев Слейда.

– Это наш друг. Он из воздушных сил, – разъяснил Прю, подходя к столу. – Он хотел бы выпить чашку кофе.

Войдя в палатку последним, Кларк остановился у входа и, опершись на туго натянутый борт, старался как можно меньше привлекать к себе внимание.

– Чашку кофе? – насмешливо переспросил повар. – Уж не думает ли он, что это палатка Красного Креста?

– Да и бутерброд не помешает, – продолжал Прю настойчиво.

– Бутерброд! – еще более насмешливо воскликнул повар. – Значит, кофе и бутерброд?

– Да, да, – еще более настойчиво подтвердил Прю. – Кофе и бутерброд.

– Боже мой! – воскликнул повар. – Бутерброд!

– Вот у тебя приготовлено мясо и все остальное, – сказал Прю, показывая на кухонный стол. – Мы сделаем все сами, можешь не беспокоиться.

– Ну нет! – зарычал повар. – Никак нет, сэр. Катитесь-ка вы ко всем чертям! Это у меня приготовлено для третьей смены.

– А Кларк как раз в третьей смене, – настаивал Прю.

Капрал распрямился на своей раскладушке и гневно посмотрел на всех.

– Что здесь происходит? Шум, крик! Вы что, на вокзале? Видно, так и не удастся поспать. Пойду-ка проверю посты, – решил он и, потеснив у входа Кларка, вышел из палатки.

– Вы что же, думаете, что это столовая для всего Хиккемского аэродрома, что ли? – начал издеваться над ними повар.

– Но у тебя же полно всего, – настаивал Прю.

– Хорошенькое дельце! – продолжал кричать повар. – Значит, я должен поить и кормить каждого сукина сына? Всю ночь не спать, а только кормить?

– Завтра у тебя будет свободный день, – настаивал Прю. – Можешь спать сколько тебе влезет. Хоть весь день. А мы будем в карауле.

– Завтра я еду в город, – возразил повар.

– Послушай-ка, что это с тобой вдруг произошло, приятель? – опросил Прю. – Раньше ты таким не был.

– Не был! Ха-ха! – выкрикнул повар.

– Конечно не был. Подумай, какое впечатление ты произведешь на ребят из авиации. Ни с того ни с сего так лаешься! А я-то расхваливал этому парию нашу кухню и поваров.

– К чертям собачьим! – снова выругался повар. – Я сказал: никаких бутербродов, и все! И никакого кофе! Вы только что пили.

– Какая муха тебя укусила? – спросил Прю озадаченно. – Ты никогда раньше не отказывал нам.

Кларк тихонько кашлянул.

– Ну и что из этого? – не унимался повар. – Сегодня вы ничего не получите.

– Если они хотят бутерброды, – послышался низкий голос у самого входа в палатку, – дай им бутерброды.

Все сразу же повернулись туда, откуда раздался голос.

У входа стоял Мэйлоун Старк. Ои очень напоминал героя мелодрамы, который появляется на сцене в самый критический момент. От долгого сна у него опухли глаза да и все лицо. Голос спросонья был низкий и хриплый; Форма помята. В правой руке у него медленно покачивалась придерживаемая за горлышко бутылка.

– Хэлло, Мэйлоун! – улыбнулся ему явно напуганный повар. – Почему ты не спишь в такой поздний час?

– Пока я заведую этой столовой, – пробасил Старк, – для караула в любое время ночи должны быть кофе и бутерброды.

– Я полностью согласен с тобой, Мэйлоун, – отважно заявил повар. – Но эти оболтусы и не заступают на пост, и не сменились с него. Они просто болтаются без дела, вместо того чтобы спать. А один из них и вовсе не из нашей роты, он с Хиккемского аэродрома. Когда же я буду спать, если буду кормить весь Хиккемский аэродром?

– А тебе и не положено спать, – заявил Старк. Он с важным видом обвел палатку взглядом, затем степенно прошел к свободному раскладному стулу и тяжело опустился на него, уставив свой взгляд в пространство. По палатке распространился запах неразбавленного виски. – Тебе не положено спать, и нечего тебе спать. Завтра спи хоть целый день, а ночью ты должен работать. Если хочешь работать завтра, иди и спи сейчас.

Старк мрачно уставился на повара. Тот молчал.

– Ну? – спросил Старк. – Хочешь спать? Иди. Сдай мне кухню. Я побуду здесь до утра.

– Я не о том говорю, Мэйлоун, – попытался объяснить повар. – Я сказал только, что…

– Заткнись, – приказал Старк.

– Я о том…

– Я сказал: заткнись. – Старк повернулся и невидящими глазами посмотрел на Прю. Казалось, что он смотрит сквозь него на стену. – Вы хотите бутербродов?.. Вы их получите. Солдаты должны хорошо питаться, – продолжал он. – Они воюют, убивают и сами гибнут, но те, кто остаются в живых, должны как следует питаться. Пока остается в живых хоть один солдат, надо, чтобы он мог хорошо поесть.