Текст книги "Отсюда и в вечность"

Автор книги: Джеймс Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 47 страниц)

Глава тринадцатая

На следующее утро Старк сидел в помещении склада, выписывая нужные продукты, когда Прим вошел туда из кухни.

Приму предстояло скоро уехать, и он обходил знакомых – прощался. Все, в том числе и солдаты суточного наряда, относились к отъезду Прима с откровенным пренебрежением. Стоило ему подойти к кому-либо из поваров, как тот сейчас же делал вид, что занят срочной работой, и отворачивался. Однако Прим, казалось, ничего этого не замечал. Он прощался не столько с людьми, сколько с самой ротной кухней.

Через открытую дверь Старк видел, как Прим пробирался из кухни к складу, но продолжал работать. Однако, как только Прим вошел, Старк сразу же отложил в сторону бумаги, взглянул на бывшего старшего повара и понял, что ему не удастся, как другим, отмолчаться.

– Пришел попрощаться, – неловко произнес Прим. – Не возражаешь?

– Ну что ты? Пожалуйста.

Прим обошел помещение склада, поглядел на заполненные консервными банками полки, потрогал мешок с сахаром.

– Тебе нужно заказать еще муки, – тихо произнес Прим. – Не забудь.

– Не забуду, – ответил Старк. – Я это заметил, еще когда принимал у тебя склад.

Старк сидел не двигаясь и внимательно наблюдал за Примем, который, прикрыв дверь в кухню, возвратился к столу.

– Ну вот, Старк. Теперь ты здесь хозяин, – сказал Прим. – Я получил по заслугам. И знаю за что. У меня ни к кому нет претензий. Я человек конченый. А ты, Старк? Ты думаешь, тебе повезёт? Возможно. Сейчас ты только начинаешь, и тебе все представляется в розовом свете. А ведь на самом деле ты не больше, чем новая метла… в чьих-то руках.

Прим перевел дух и, как показалось Старку, с большим трудом поднял ногу на ящик, облокотившись затем на колено. Старк молчал.

– Со мной было точно так же, – продолжал Прим. – Поначалу не ждешь ничего плохого. А потом начинаешь понимать что к чему. Через полгода Холмс найдет нового любимчика, и Уорден поможет ему все оформить как надо. Вот тогда к тебе в кухню станут чаще совать нос, тогда ты почувствуешь, что значит перестать быть любимчиком.

У меня нет ни к кому претензий. Я получил по заслугам, но не собираюсь каяться. И все же жаль, конечно: двадцать лет прослужил – и снова в рядовые.

– Но в Блиссе ты же не был заведующим кухней, – сказал Старк. – Там ты служил рядовым поваром. А получил ты сержантское звание точно так же, как я сейчас получил его, только потому, что когда-то служил в Блиссе вместе с Холмсом.

– Правильно. Холмс никогда мне плохого ничего не делал. На моем месте нужно было бы уйти отсюда гораздо раньше. Я понял это слишком поздно. Так вот и тебе, Старк, мой совет: смотри не опоздай, увольняйся вовремя.

Старк улыбнулся.

– Совет неплохой, – сказал он. – Но я вряд ли сумею им воспользоваться вовремя. Просто ума не хватит.

– Еще одна вещь, Старк. Осторожнее с Уорденом. Сейчас он на твоей стороне, ты ему зачем-то нужен. Но не слишком доверяй ему.

– А я слишком никому не доверяю.

– Ну что же. У тебя, я вижу, есть голова на плечах, и в советах ты не больно нуждаешься. Ладно, давай пожмем друг другу руки, хочешь?

Старк посмотрел на лежавшие перед ним бумаги.

– Конечно.

– Сколько, ты думаешь, мне лет? – спросил Прим, пожимая руку Старку.

– Не знаю.

– Тридцать восемь, – горько улыбнувшись, сказал Прим. – А выгляжу на все пятьдесят.

– И даже больше, – попробовал отшутиться Старк.

Прим открыл дверь, и в помещение ворвалась волна запахов из кухни.

– Теперь мне не придется бывать у Чоя, – уныло сказал Прим. – Но если приедешь в Биргарден, заходи, Угощу пивом.

– Спасибо, Прим. Ну, прощай.

Он посмотрел на высокую худощавую фигуру, медленно двинувшуюся через кухню. Старк снова уселся за самодельный стол и взялся за документы. Составление накладных он считал важным делом, а нужно было составить триста шестьдесят пять накладных, на каждый день года. Старк разорвал накладную, составлять которую он начал, когда пришел Прим, и бросил бумагу на пол. Затем встал, взглянул на работавших у плиты и моек людей и довольно ухмыльнулся, видя, как четко он сумел организовать процесс.

Еще немного спустя Старк возвратился к столу и снова принялся за накладные.

Глава четырнадцатая

Все началось после того, как его исключили из команды горнистов. Прю сразу же спустился вниз но лестнице, на которой стоял до этого. Еще несколько шагов – и вот он уже у самого подножия лестницы. Шаги эти не были случайными, они были хорошо продуманы. Каждый шаг – это сознательное решение, а все вместе они стали представляться Прюитту каким-то мистическим хитросплетением обстоятельств, хотя он совершенно определенно знал, что в каждом отдельном случае поступить по-иному не мог. Его ноги, так легко совершавшие каждый отдельный шаг, вдруг начали чувствовать усталость после пройденного пути.

Свой первый наряд на кухне под началом нового заведующего столовой сержанта Старка Прю нес через два дня после постыдной капитуляции Прима, за три дня до конца марта и до дня получки, которую он ждал с превеликим нетерпением. Зная, что очередь в наряд по кухне неизбежно приближается, Прю ожидал, что Уорден непременно пошлет его в этот наряд в день получки, как он делал это раньше. Поэтому, узнав о том, что ему предстоит дежурство на кухне за три дня до получки, Прю не только удивился, но даже был тронут такой благосклонностью. При этом ему и в голову не могло прийти, что могут случиться какие-нибудь неприятности.

Как и все другие в роте, Прю наблюдал за борьбой вокруг должности заведующего столовой с абсолютным спокойствием, не проявляя особого интереса к тому, кто окажется победителем, а кто побежденным. Тем не менее он знал наперед, как и чем закончится эта борьба. Прю был в положении зрителя, следящего за сложной борьбой на шахматной доске, когда фигуры на ней передвигаются в соответствии с рекомендациями учебника шахматной игры. И хотя заранее знаешь каждый последующий ход, не перестаешь восхищаться неотразимой логикой таких ходов, хотя в общем-то все это тебя мало трогает.

После того памятного вечера, когда Старк обмывал свое назначение и когда он, несмотря на насмешки Уордена, предложил Прю выпить пива сверх положенного стакана, Прю почувствовал к нему симпатию и был рад тому, что победил именно Старк. Правда, от второго стакана нива он тогда отказался, во-первых, из-за гордости, а во-вторых, потому, что слишком уж быстро продвинулся Старк на эту должность в роте. И тем не менее Прю чувствовал, что между ним и Старком установилось какое-то взаимопонимание. Старк казался Прю хорошим человеком, а он так нуждался в дружбе с таким человеком. Прю был почти рад предстоящему дежурству по кухне, хотя вообще-то ненавидел эти дежурства.

Но с самого начала все пошло совсем не так, как рассчитывал Прю. Во-первых, его назначили в наряд по кухне вместе с Блюмом и Ридэлом Тредуэллом. А это означало, что он должен был или мыть тарелки с Блюмом, или взять на себя отвратительную и грязную обязанность по мытью котлов и кастрюль, в то время как тарелки будут мыть Риди и Блюм. Такая перспектива была неизбежна потому, что Тредуэлл, нигде, никогда и ни над кем не бравший верх, конечно, не сможет заставить Блюма взять на себя грязную работу с котлами и кастрюлями, с тем чтобы самому вместе с Прю мыть тарелки.

Прюитт проснулся рано. Ложась спать вчера вечером, он твердо решил появиться на кухне первым, чтобы иметь привилегию самому выбрать работу. Вдруг все-таки Тредуэлл сумеет одержать верх над Блюмом. Открыв глаза, Прю оставался некоторое время в постели, наблюдая, как небо на востоке становилось серым, а ночь и темнота постепенно отступали куда-то в ущелья между горными хребтами. Ему очень хотелось поспать еще, но усилием волн он заставил себя подняться с койки. Натянув на себя рабочий костюм, он отправился вниз, на кухню. Это было время рассвета, время самого сладкого сна. На кухне не было ни души. Впечатление необычной для этого помещения тишины усиливалось бездействующим, как бы закоченевшим в это раннее время кухонным оборудованием. Прю закурил и присел к столу. Как всегда в такие моменты, его охватило ощущение одиночества: как будто он только что вылез из какого-то товарного вагона в незнакомом спящем городе, на улицах которого ни огонька, будто все живое в нем вымерло. Тем не менее Прю был доволен, что появился на кухне первым.

Следующим после Прюитта на кухне появился толстяк Уиллард, которого, после того как заведующим стал сержант Старк, снова назначили на должность повара первого класса. Уиллард был старшим сегодняшнего наряда по кухне. На него, как на первого повара, была возложена обязанность зажечь форсунки нефтяной плиты и поставить на нее котел с кофе. Недоразумения, собственно, начались с его появлением.

– Ого! Ты уже здесь, – ядовито заметил Уиллард, бросив злобный взгляд своих заспанных глаз в сторону Прюитта. – Видно, тебе уж очень хочется получить работу полегче, раз ты пожертвовал сном!

– Ничего подобного, – ответил Прюитт. – Ты так думаешь, потому что сад: до смерти любишь спать.

Прю, как и все другие в роте, не любил этого толстяка, однако особых причин ссориться с ним у него не было.

– Скажешь, что ты не собираешься захватить работу полегче, да? Скажешь, что ты встал бы так рано, если бы не был в наряде?

– Да что ты, толстяк, привязался ко мне? Или я должен бить себя кулаком в грудь и кричать, что обожаю тяжелую и грязную работу? Возьми и сделай это сам!

– С меня достаточно того, что я делаю, – огрызнулся Уиллард, помешивая почти закипевший кофе и убавляя огонь в плите.

– Тебе за это деньги платят. И между прочим, зря. Если бы тебя кормить тем, что ты готовишь, ты не разжирел бы, как свинья.

– Если будешь хамить, завтра же попадешь на кухню еще раз.

– Мне все равно, – ответил Прю и, не спрашивая разрешения, налил себе кружку кофе, добавив в нее солидную порцию сгущенного молока.

– Это кофе для поваров, – злобно заметил Уиллард. – Подожди, когда тебя пригласят выпить его.

– Если я буду ждать, пока ты пригласишь меня, то умру с голоду. Скажи мне, толстяк, почему все толстые такие жадные? Или они боятся, что им самим мало останется. Плохо быть толстяком, а?

Прю подошел к плите, выпил крепкий горячий кофе и сразу же почувствовал, как бодрость разлилась по всему его телу.

– Если будешь хамить, то окажешься в наряде по кухне в день получки. У меня достаточно нашивок на рукаве, чтобы сделать это, – пригрозил Уиллард.

– Я знаю, что ты молодец против овец, а против молодца сам овца, – насмешливо произнес Прю и снова налил себе кофе.

– Я покажу тебе, какая я овца, – пригрозил Уиллард. – Тогда узнаешь. А сегодня тебе придется заняться котлами и кастрюлями, трепач.

В это время на кухне стали появляться люди, и Уиллард замолчал. Вскоре на кухню пришел и Старк. В руках у него были документы, которые он уже готовил на завтра, одновременно он успевал присматривать за всем, что делалось сегодня. Прю поджаривал себе на краю сковородки яичницу с беконом – привилегия, которой до назначения Старка заведующим рабочие по кухне были лишены, – когда Старк подозвал Уилларда к себе для разговора по поводу приготовлявшейся к завтраку яичницы.

– Сколько раз нужно тебе говорить, чтобы ты точно отмерял молоко для яичницы-болтуньи? – спросил ого Старк. – Выбрасывай это блюдо на помойку.

– Как же так на помойку! Жалко ведь. Я приготовлю ее так, что…

– А если солдаты откажутся есть твою яичницу? – перебил его Старк. – Выброси ее сейчас же.

– Но на приготовление другой уже не хватит времени, Мэйлоун, – взмолился Уиллард, называя Старка по имени в надежде, что это поможет смягчить его.

– Я сказал: выброси эту дрянь. Я не собираюсь кормить солдат дерьмом. Понятно?

– Но это вовсе не дерьмо, Мэйлоун.

– Я сказал: выброси! – властно приказал Старк. – И потом убавь огонь в своей чертовой печи, если не хочешь накормить солдат резиной из яиц. Шевелись, иначе не успеешь.

– О боже! – взмолился Уиллард, оглядываясь вокруг. – Почему все это должен делать я? Эй, ты, как тебя?.. – крикнул он в сторону Прю. – Выброси это в помойку.

– Ты, толстяк, знаешь, как меня… – ответил Прю.

– Вот видишь, – пожаловался Уиллард Старку. – Он все утро огрызается на меня.

– Выброси эту дрянь сам, – приказал Старк. – И оставь солдата в покое – он готовит себе завтрак. Ты испортил блюдо, ты и выбрасывай.

– Ладно, выброшу. Но заведующий столовой, по-моему, должен защищать своих подчиненных.

– Что? Что ты сказал? – рассердился Старк.

– Ничего, – стушевался Уиллард.

Когда Уиллард вышел из кухни, Прю, садясь к столу, чтобы съесть яичницу, заметил:

– Теперь он отыграется на мне.

– Отыграется на тебе? – переспросил Старк.

– Я не спросил у него разрешения налить себе кружку кофе, и он взвился.

– Этот толстяк годится только на то, чтобы месить тесто, а повар из него никудышный. Он, по-моему, любит поворчать, кичится своими нашивками, но вряд ли способен причинить вред.

Прю поверил Старку. Однако в действительности Уиллард оказался далеко не таким уж безобидным. Он проглотил горькую пилюлю, но но забыл этого. Вторым из назначенных в наряд на кухне появился рядовой Блюм, и Уиллард сделал все для того, чтобы Прю попал па мытье котлов и кастрюль.

– Ну! – энергично сказал Блюм, подсаживаясь со своим кофе к Прю. – Какую работу ты думаешь взять? Давай займемся распределением. Самая легкая – у раковины для ополаскивания. Я могу взять себе раковину для мытья. Какую ты хочешь?

– Я еще не знаю, – ответил Прю, проклиная и душе ленивого Тредуэлла, которого все еще не было.

– Не знаешь? – удивился Блюм.

– Еще не решил. Я думал, может, ты захочешь взять себе мытье котлов и кастрюль.

– Ты что, издеваешься? – спросил Блюм.

– Почему? Некоторые предпочитают мыть котлы и кастрюли, – серьезно продолжал Прю. – Некоторые считают, что утром на котлах и кастрюлях остается больше свободного времени.

– Ну и хорошо, – согласился Блюм. – Риди будет очень доволен. Между нами, – заговорщическим топом продолжал он, – мне не хотелось бы работать с Риди, он слишком ленив. А мы с тобой можем сделать все быстро, и у нас будет время отдохнуть и утром, и после обеда.

– Но на обед надо чистить картошку, – напомнил ему Прю.

– Вот дьявол! – разочарованно сплюнул Блюм.

– Ну так как же, ты не хочешь пойти на котлы и кастрюли?

– Э, нет, – ответил Блюм. – Что я, дурак, что ли?

– Тогда я беру их. А тебе с Риди мыть посуду.

– Ты хочешь сказать, что предпочитаешь котлы и кастрюли?

– Конечно, – ответил Прю. – Мне нравится эта работа.

– Нравится? Тогда почему же ты не взял ее себе сразу, не спрашивая меня об этом?

– Гм, – заколебался Прю. – Я думал, может, ты тоже предпочтешь котлы и кастрюли. Не хотел тебе мешать.

– Да? – с подозрением спросил Блюм. – Что ж, я не возражаю, можешь брать их себе. Я пойду на ополаскивание, а Риди, поскольку он придет последним, пусть берет раковину для мытья.

Считая, что он перехитрил Прюитта, Блюм поспешил занять место у раковины для ополаскивания посуды.

Прю уже в темпе чистил и мыл кастрюли, когда на кухне наконец появился Тредуэлл. Заметив, что Прю стоит на мытье котлов и кастрюль, он с нескрываемой радостью встал у раковины для мытья тарелок.

Прю с остервенением скреб, мыл и споласкивал кастрюли и тазы, но тут же заметил, что куча грязной, перемазанной жиром, с затвердевшими корками по краям кухонной посуды не только не уменьшалась, но, наоборот, быстро увеличивалась. Ему никогда раньше не случалось видеть па кухне такую гору грязной посуды. Опасаясь, что он не справится с ней, Прю начал работать еще быстрое. Однако количество грязных котлов, тазов и кастрюль не уменьшалось. Никогда в своей жизни Прю не замечал, чтобы повара в ротной столовой пользовались сразу таким количеством котлов и кастрюль. Прошло некоторое время, прежде чем он понял, что это проделка Уилларда. Сначала эта затея Уилларда показалась Прюитту верхом нелепости, и он убеждал себя в том, что такого не может быть, что ему просто кажется, что это так. Но потом ему стало совершенно ясно, что действительно ни один повар никогда не пользовался таким количеством котлов и кастрюль даже при подготовке к банкету.

Дежурные по столовой во главе с Маггио до полудня очистили все столы от посуды. Маггио отпустил всех подавальщиков на занятия, а Блюм и Тредуэлл закончили наконец мыть посуду. После этого трое назначенных в наряд должны были приступить к чистке картофеля на обед. Тут только Старк заметил, что Прюитт все еще возится с кастрюлями. Уиллард, разумеется, был слишком хитер, чтобы жаловаться на отставание Прюитта.

– Ты почему-то опаздываешь сегодня с мытьем котлов и кастрюль, Прюитт, – заметил Старк, остановившись около посудомойной раковины и с удивлением поглядывая па огромную кучу грязных кастрюль. – Б этому времени ты должен был бы уже освободиться, – продолжал он, посмотрев на часы.

– Да, это верно. Я опаздываю, – согласился Прю.

– Кастрюли нужны поварам, чтобы готовить.

– Некоторые из них я мою сегодня уже в третий раз. Похоже, что их специально грязнят. Ведь хороший повар не будет использовать чистых кастрюль больше, чем ему действительно необходимо, так я считаю.

– Да, ты прав, – согласился с ним Старк, доставая свой кисет с табаком и скручивая самокрутку.

– Можешь пожаловаться па меня, но я не могу мыть быстрее, чем мою сейчас.

– Я не люблю жаловаться, да и необходимости в этом нет. – Всем своим видом Старк давал понять, что понимает положение, в котором оказался Прю. И опять, как и утром, Прю почувствовал симпатию к Старку.

– Хочешь, чтобы я сказал откровенно? – спросил его Прю.

– Конечно, – ответил Старк. – Я люблю откровенность. Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что Уиллард умышленно пачкает все кастрюли, какие только может.

– И тебе приходится их скрести?

– Вот именно, – сказал Прю.

Наклонившись вперед и делая вид, что работает, Уиллард внимательно прислушивался к их разговору.

– Уиллард, – позвал Старк. – Поди сюда. Этот солдат работает как каторжный, – сказал он подошедшему Уилларду. – И он говорит, что ты специально пачкаешь кастрюли, чтобы задать ему побольше работы. Что ты на это скажешь?

– Чтобы приготовить хороший обед, нужно много чистых кастрюль…

– Меня на мякине не проведешь, толстяк, – прервал его Старк.

– Что же, по-вашему, я должен считать, сколько кастрюль использовал? Какой же это рабочий по кухне, если он боится лишнюю кастрюлю вымыть?

– Ты что думаешь, я могу приставить себе еще пару рук? Что ты от меня хочешь? – гневно спросил Прюитт.

– Я хочу совсем немного, – торжественно произнес Уиллард, – чтобы ты вовремя мыл кастрюли, чтобы они были чистые, когда мне понадобятся. Чтобы я мог приготовить для солдат хороший обед…

– Слушай, толстяк, прекрати эту болтовню. Было бы лучше, если бы ты больше думал об обеде и меньше беспокоился о том, чтобы рабочие по кухне уважали твое звание. Иди на место и делай свое дело, да прекрати грязнить лишние кастрюли. И не вздумай хитрить, я буду смотреть за тобой.

– Хорошо, – ответил Уиллард. – Если ты считаешь, что за мной нужно смотреть, пожалуйста, смотри.

Уиллард отошел с оскорбленным видом.

– Больше он тебя не побеспокоит, а если побеспокоит, скажи мне, – сказал Старк. – Но эти кастрюли придется все-таки вымыть побыстрее, – продолжал он, кивая на груду грязной посуды. – Давай начинай, я помогу тебе. Я буду мыть, а ты споласкивай и вытирай.

Старк бросил недокуренную самокрутку в мусорное ведро, схватил лопаточку и начал скрести наиболее грязные кастрюли с таким проворством и умением, что ему могли бы позавидовать самые опытные работники кухни. Симпатии Прю к Старку возросли еще больше.

– Это взбесит Уилларда, – сказал Старк, усмехаясь. – Сам заведующий сержант Старк помогает рабочему по кухне мыть котлы и кастрюли! Дома, в Штатах, при распределении работы на кухне на мытье котлов и кастрюль всегда назначали негров.

– В нашем городе негров не было, – заметил Прю, вынужденный теперь работать еще быстрее, чтобы не отстать от Старка. Настроение у него поднялось, к Старку он испытывал искренние чувства дружбы и благодарности. Оп заметил, что весь наряд по кухне с интересом наблюдает за происходящим, потому что Старк не так уж часто помогал солдатам, работавшим на кухне, а если это и бывало, то дальше чистки картофеля дело не заходило. Котлами и кастрюлями он, во всяком случае, до этого никогда но занимался.

– Неграм в нашем городе жить не разрешали, – продолжал Прю, неожиданно, впервые за пятнадцать лет с ужасом вспомнив, как у них в городе какие-то пьяные повесили на железнодорожной станции огромное, написанное яркими буквами объявление: «Чернокожий, не оставайся в Харлане после захода солнца!» Они сделали это потому, что увидели на станции негра, который сошел с одного поезда, чтобы пересесть на другой. В то время Прю был мальчишкой и не придал этому событию особого значения.

– Конечно, там, где негров никогда не было, такое возможно, – заметил Старк. – Вообще-то трудно сказать о негре, хороший он или плохой, пока не узнаешь его поближе. В нашем городе негры живут давно уже, и мы хорошо знаем их.

– Однажды в Ричмонде я болтался без дела. Вместо с одним парнем мы стащили на базаре кое-что из овощей и кусок мяса, чтобы сварить суп. Взяли все это с собой и отправились за город, в заброшенную лесную избушку, – вспомнил Прю. – И там наткнулись на компанию. В ней был один негр. Мы были совсем пацаны против них. Один из них хотел было отнять у нас мясо и овощи. А когда я стал сопротивляться, пригрозил мне ножом.

– Негр? – спросил Старк. – Я убил бы этого стервеца.

– Да нет же, не негр. Белый парень, – пояснил Прю. – Негр как раз остановил его. Я спрятался за дерево и, не выпуская из рук продукты, бегал вокруг этого парня с ножом. Но я был тогда совсем мальчишка, и он, конечно, поймал бы меня, если бы этот здоровенный негр не свалил его с ног. Парень вскочил на ноги и, как разъяренный зверь, бросился с ножом на негра. Прикрывшись левой рукой от удара ножом, негр изо всей силы ударил парня правой. Правда, парню удалось слегка ранить негра ножом, вот сюда, в лоб, но тот все же отнял у него нож и избил его до полусмерти. Вот тебе и негр, – закончил Прю.

– Да, – согласился Старк, – конечно, это был хороший негр.

– Из всей этой банды только он осмелился защитить меня и не позволил парню пырнуть меня ножом. Все остальные стояли и глазели, как на цирковое представление.

– Вообще-то это плохо, когда негр поднимает руку на белого, – заметил Старк, передавая Прю очередную кастрюлю. – Но в данном случае негр, безусловно, был прав.

– Еще бы! Ведь за мной гнался человек с ножом! Да, этот черный великан, конечно, молодчага. Когда мы сварили из мяса суп, то пригласили и его в нашу компанию. Это был порядочный человек. Намного порядочнее, чем все другие в этой банде. И, ты знаешь, потом, когда мы сварили суп, ни один из них не приставал к нам. Видно, они все боялись этого силача.

– Я никогда не боялся ни одного негра. Ни хорошего, ни плохого, – заметил Старк. – Но это был хороший негр. Большинство же этих бродячих негров – дрянь.

– Нет, – возразил Прю. – Большинство шатающихся без дела негров нисколько не хуже шатающихся без дела белых.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, – заверил его Старк. – Но ты не знаешь негров так, как знаю я. Часто бродячие негры убивают белых людей, насилуют белых женщин и потом скрываются. Хотя, конечно, мне приходилось встречать хороших негров и среди тех, что болтаются без дела. Но большинство хороших негров сидят дома и живут со своими семьями, а большинство плохих кончают тем, что становятся бродягами. Им приходится пускаться в бродяжничество, потому что иначе они попадут под линчевание. Ведь не стану же я придираться к негру, который живет в одном городе со мной с ранних лет и которого я знаю как облупленного.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, – ответил Прю. – Но я не буду придираться и к плохому негру, так же как и к плохому белому.

– Видишь ли, белые – дело другое. Обычно, если белый становится дерьмом, то для этого есть какая-то серьезная причина. А плохой негр так и рождается плохим, и единственный способ исправить его – это дать ему хороший урок. Его надо или убить, или исправить. Я знал одного такого – тупица и бездельник. Оп не хотел ничему учиться. Безвольный человек, размазня. Его родители умерли во время эпидемии гриппа, и он начал бродяжничать и побираться, вместо того чтобы работать, завести семью.

– Но такой же причине начал бродяжничать и я, – сказал Прю. – Только мои родители умерли не от гриппа, они погибли из-за этих проклятых шахт.

– На, – сказал Старк, передавая Прю последнюю кастрюлю. Старк расправился с посудой так быстро, что Прю и оглянуться не успел, как вместо груды грязной посуды слева выросла такая же груда чистой справа. Прю настолько был покорен дружеским отношением Старка, что теперь охотно продолжал бы эту работу. – Причина, по которой я начал бродяжничать, – с улыбкой сказал Старк, – состояла в том, что дома стало слишком много ртов, которые нужно было кормить. Ну, – продолжал он, – кажется, последняя?

Он распрямил спину, выдернул из раковины затычку и ловким движением повесил ее на кран за приделанную к ней цепочку. Все его действия и весь внешний облик в этот момент могли бы послужить рекламной иллюстрацией к руководству для поваров, если бы кто-нибудь взялся его составить.

– Когда вымоешь раковины, – приказал он Прю, – пойди помоги им чистить картофель. А если Уиллард придумает еще что-нибудь, сразу же скажи мне.

– Ладно, – сказал Прю, стараясь вложить в свой голос то чувство дружбы и благодарности, которое он испытывал к Старку. – Обязательно скажу.

Прю надеялся, что когда-нибудь, когда будет меньше работы, на досуге, он получше объяснит Старку то, что хотел сказать ему сейчас о неграх; он чувствовал, что в этот раз говорил не очень убедительно. Прю вымыл раковины и вышел на веранду у входа в барак, где Маггио, Блюм и Тредуэлл продолжали чистить картофель – нужно было начистить, его два огромных котла. Настроение у них было паршивое, потому что так и не удалось отдохнуть ни одной минуты.

Отдых им предоставили позже, и причем на целых два часа. После утомительной беготни и невыносимого шума во время обеда они почувствовали себя в эти два часа богачами с полными карманами денег. На ужин готовили запеченные бобы и сосиски, поэтому для наряда по кухне не было особой работы. Всех очень радовало, что целых два часа можно ничего не делать, можно даже поиграть в карты. Первым освободился Маггио.

– Я пошел наверх! – крикнул он Прюитту. – Когда кончишь, поднимайся тоже, сыграем в казино в две руки.

– По скольку? – спросил Прю.

– А по скольку ты хочешь? – уклонился от ответа Маггио.

– У меня нет денег.

– Да? Тогда мы сыграем без денег. У меня тоже нет ничего. Это плохо, что ни у тебя, ни у меня ничего нет. А я хотел подстрелить у тебя пару долларов.

– Можно сыграть в долг, – улыбаясь, предложил Прю.

– Нет, не могу. Я уже должен всю получку. Если ты согласен сыграть под следующую получку, то давай.

– Ну что же, я согласен.

– Нет, лучше, пожалуй, по стоит, – спохватился Маггио. – Я и от той получки должен уже много. Единственное, что я хочу, так это чем-нибудь быть занятым, когда наверх придет этот трепач Блюм. Я уже по горло сыт его трепотней. Целый день бахвалился, как он в следующем году станет чемпионом. Ну я пошел, приходи наверх.

– Хорошо, – отозвался Прю.

Уиллард больше не посмел подсовывать ему лишние кастрюли, тазы и сковородки. Поэтому после обеда Прю справился с ними даже быстрее, чем Блюм и Тредуэлл вымыли посуду со столов. Прю хотелось еще поболтать со Старком, просто так, о чем-нибудь по-приятельски. Но Старк был занят работой, и Прю пошел наверх. Он встал под горячий душ, чтобы смыть с себя всю кухонную грязь и чад. Потом надел на себя чистый костюм, радуясь предстоящему отдыху.

Анджелло тоже уже успел помыться под душем и теперь блаженно растянулся на своей койке, держа в руках старую, потрепанную книжку с комиксами. Через некоторое время к ним присоединился и Тредуэлл. Они разговорились о любимых героях приключенческих и ковбойских фильмов. Анджелло, начавший было сдавать карты на игру, вдруг передумал.

– Мне что-то не хочется играть в карты, – сказал он. – Руки устали. Да и неинтересно играть без денег. Давайте лучше посмотрим мой альбом с фотографиями.

– Мне тоже не хочется играть, – согласился Прю. Он вдруг почувствовал, что карты до смерти надоели ему.

Анджелло достал свой увесистый альбом, который и Прю, и все другие видели уже сто раз. Прю знал этот альбом, как будто он принадлежал не Маггио, а ему самому. Но у Прю не было такого альбома, он не любил собирать фотографии и считал, что люди на них никогда не выглядят такими, как в действительности. Но сейчас он даже пожалел, что не собирал фотографий, потому что они, пусть даже немного фальшивые, рассказали бы ему о нем самом, о местах, где он бывал, о людях, с которыми раньше встречался. Сейчас, рассматривая бесчисленное множество фотографий и открыток в альбоме Анджелло, Прю позавидовал ему…

Анджелло, Прю и Тредуэлл все еще разглядывали фотографии, когда к ним присоединился вышедший из туалетной комнаты Блюм. Его никто не приглашал, но он примостился около лежащего поперек койки Тредуэлла и с нескрываемым любопытством склонился над альбомом. После его появления никто не произнес ни одного слова.

Четыре человека, молча рассматривавшие фотографии, выглядели мирно, и в их поведении никто не заметил бы ничего такого, что предвещало бы бурю. Однако Блюм, как понял позднее Прю, был не из тех, кто может оставаться незамеченным даже самое короткое время, даже занимаясь таким безобидным делом, как перелистывание альбома. Вероятно, он сделал это только для того, чтобы все поняли: он, Блюм, подошел к ним и находится рядом с ними, и он возмущен тем безразличием, с которым его встретили. В результате своего поступка Блюм нажил себе двух или даже трех вечных врагов. У него всегда так получалось.

Все произошло очень быстро. Некоторое время все четверо представляли собой группу ребят, мирно рассматривавших фотографии в альбоме Анджелло. Потом очень быстро, как это бывает во сне или кинофильмах, картина начала меняться.

Блюм втиснул свою руку между склонившимися головами друзей и показал пальцем на фотографию смуглой черноглазой девушки лет пятнадцати. Это была младшая сестра Анджелло. Объектив фотоаппарата запечатлел ее в купальном костюме, загорающей на черепичной крыше. В момент съемки девушка, по-видимому, чувствовала себя не иначе как голливудской звездой. Она знала, что у нее красивое тело, и приняла самую эффектную позу, как будто была настоящей, опытной манекенщицей. Однако, взглянув на ее мордочку, всякий мог бы сразу сказать, что это еще девочка, что о любви она имеет самое смутное и романтическое представление. И тут вдруг Блюм со смаком произнес: