Текст книги "Коглин (ЛП)"
Автор книги: Деннис Лихэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 77 (всего у книги 81 страниц)
Монтус снова покачал огромной головой.
– Рико.
– Но от имени Диона.
– Что ж, Дион, должно быть, рад, что все эти люди столько делают для него, ведь сам он, похоже, не в состоянии сделать для себя даже кучки дерьма.
Уж не эта ли опасность давила на Джо все утро? Всю неделю? Весь месяц? Уж не от этого ли была та свинцовая тяжесть, которой наливалось тело, стоило лишь продрать глаза от сна, ставшего таким ненадежным?
За свою жизнь на этом свете Джо понял одну главную истину, касавшуюся власти: те, кто теряет власть, обычно не замечают, как она улетучивается, пока вовсе ее не лишатся.
Джо закурил сигарету, чтобы прояснилось в мозгах.
– У тебя есть два выхода. Один из них – бегство.
– Не подходит. Какой второй?
– Решать, что будет после тебя.
– Ты предлагаешь мне назначить преемника?
Джо кивнул.
– Иначе Фредди Диджакомо заграбастает все. Все, что ты создал.
– Фредди и его брат Рико.
– Не думаю, что за этим стоит Рико.
– Неужели? Ты еще скажи, что из них двоих Фредди умнее.
Джо промолчал.
Монтус всплеснул руками:
– Черт, где ты был месяц назад?
– На Кубе.
– Какой был прекрасный город, когда ты им правил. Все шло как по маслу, как никогда раньше. Почему ты не можешь снова взять все в свои руки?
Джо указал на веснушки у себя на щеках:
– Мордой не вышел.
– А давай так, – сказал Монтус, – ты собираешь всех итальяшек и ирландцев, всех, кого сможешь, объединяем их с моими неграми и возвращаем себе этот город.
– Мечта.
– Почему нет?
– У нас с тобой домашний бизнес, а у них «Сирс и Робак»[157]157
Американская компания, управляющая международными торговыми сетями.
[Закрыть]. Мы продержимся неделю, максимум две, а потом они придут сюда и раздавят нас. Втопчут наши кости в землю.
Монтус налил себе коньяку, кивнул Джо на бутылку с ромом, предлагая наливать самому, если хочет выпить. Монтус дождался, пока Джо нальет, и они подняли стаканы.
– За что пьем? – спросил Монтус.
– За что хочешь.
Монтус посмотрел на жидкость у себя в бокале, окинул взглядом комнату:
– За океан.
– Почему?
Он пожал плечами:
– Мне всегда нравилось смотреть на океан.
– Что ж, по мне, так хороший тост. – Джо звякнул своим бокалом о бокал Монтуса, и они выпили.
– Когда смотришь на него, – продолжал Монтус, – появляется такое чувство, что какие бы земли ни были по другую сторону – все эти разные миры, – там явно лучше. Там тебя примут и будут обходиться как с человеком.
– Только это совсем не так, – сказал Джо.
– Не так. Но чувство все равно возникает. До той воды, – сказал он, наливая по новой, – до тех миров можно добраться, только сейчас их уже нет. Как и всего остального, насколько я понимаю.
– Мне казалось, ты поездил по свету.
– Ага. Потому и знаю правду: все те миры – это всего лишь этот мир. И все равно, когда смотришь на эту бесконечную, вечную синеву… – Он негромко засмеялся сам с собой.
– Ты чего? – спросил Джо.
– Ты решишь, что я чокнутый, – отмахнулся Монтус.
– Вот и посмотрим.
Монтус выпрямился, взгляд его внезапно прояснился.
– Ты ведь знаешь, что почти вся планета покрыта водой?
Джо кивнул.
– Люди считают, что Бог живет на небе, но мне это всегда казалось какой-то бессмыслицей, потому что небо, оно где-то там, далеко, оно не часть нас, понимаешь?
– А океан? – спросил Джо.
– Океан – кожа мира. И мне кажется, что Бог живет в каплях. Движется вместе с волнами, как пена. Когда я смотрю на океан, то вижу, что Он смотрит на меня.
– Ого, – сказал Джо. – Пожалуй, я бы выпил за Него еще раз.
Они выпили, и Монтус поставил пустой бокал на стол.
– Ты ведь знаешь, что я выбрал своим преемником Бризи.
Джо кивнул. Бризи, второй сын Монтуса, был умным, как целая комната банкиров.
– Знаю.
– Каковы его шансы?
Джо пожал плечами:
– Не особенно велики. Такие же, как у меня.
– Он не выносит крови.
Джо кивнул.
– Если Фредди заставят вести с ним дела, то научится. Ну а если Фредди решит спихнуть его с насеста и забрать все, поставив над чернокожими своего человека, то научится еще быстрее.
– А кого Фредди считает своим человеком?
Джо нахмурился:
– Брось, Монтус.
Монтус налил себе еще коньяку. Поставил бутылку, взял бутылку Джо и налил ему тоже.
– Крошку Ламара, – сказал он.
Джо кивнул. Крошка Ламар был, можно сказать, чернокожей копией Фредди Диджакомо. Они оба были типичными детьми в своих районах, оба, начиная карьеру, соглашались на работу, от которой отказывались остальные. Крошка Ламар занимался уличной торговлей героином. Дурил нелегалов-китайцев, превратил половину их женщин в подсевших на опиум шлюх, которые работали в самых паршивых домах Ист-Сайда. К тому времени, когда Монтус Дикс понял, что Крошка Ламар больше не хочет работать на него, Ламар успел сколотить слишком сильную банду, чтобы Монтус пошел с ним на открытый конфликт. Три года назад Ламар получил вольную, и с тех пор установилось весьма шаткое перемирие.
– Твою мать, – сказал Монтус. – Фредди хочет отобрать у меня людей, снести мне голову, забрать все, что я создал, чтобы вручить этому долговязому куску дерьма?
– Примерно так.
– А когда я умру, они явятся за моим сыном?
– Да.
– Ну уж нет, – сказал Монтус. – Это несправедливо.
– Согласен, – сказал Джо. – Но это жестокий мир.
– Знаю я, что это жестокий мир, так его растак. Но совсем не обязательно творить зло. – Он допил коньяк. – Неужели они убьют моего мальчика?
Джо глотнул рома.
– Да, скорее всего, убьют. Они согласятся иметь с ним дело, только если у них не останется выбора.
Монтус посмотрел на него через стол и ничего не сказал.
– Западной частью Тампы невозможно управлять без чернокожих, – продолжал Джо. – Поэтому Фредди придется с кем-то договариваться. В данный момент он рассчитывает так: убить тебя, убить твоего сына, посадить на трон Крошку Ламара. Но ответь мне на такой вопрос, Монтус: кто сядет на трон, если не останется ни Ламара, ни тебя, ни Бризи?
– Никто. Начнется хаос. Боже, сколько крови прольется.
– А товар между тем спустят в сортир, шлюхи разбегутся, народ перестанет участвовать в лотереях, потому что побоятся.
– Именно так.
– И Фредди это понимает, – кивнул Джо.
– Значит, если не будет этих троих…
– Катастрофа, – развел руками Джо.
– Но я-то в любом случае покойник.
Джо кивнул, на этот раз так, чтобы Монтус увидел.
Монтус откинулся на спинку своего трона, обратил к Джо каменное лицо, которое с каждой секундой становилось все более плоским и мертвым, пока его не тронула едва заметная улыбка.
– Вопрос не в том, буду я жить или умру. Вопрос, какой сукин сын займет мое место – мой собственный сын или Крошка Ламар.
Джо скрестил руки на колене.
– Кто-нибудь знает, где сейчас Ламар?
– Там же, где и всегда в это время.
Джо кивнул в сторону окна:
– В парикмахерской на Двенадцатой улице?
– Да.
– Посторонних там нет?
Монтус помотал головой:
– Парикмахер уходит пить кофе. Крошка Ламар каждое утро совещается там со своими парнями, и один из них сам его бреет.
– Сколько при нем людей?
– Трое, – сказал Монтус. – Все вооружены до зубов.
– Значит, Крошка Ламар сидит в кресле, один из парней его бреет. У входной двери остается всего двое.
Монтус немного поразмыслил над его словами. В итоге кивнул, все поняв.
– Твоих жен дома нет?
– С чего ты так решил?
– Если бы все было как всегда, я бы уже услышал хотя бы одну из них.
Монтус некоторое время созерцал свою трубку, прежде чем кивнуть.
– А почему их нет дома? – спросил Джо.
– Подумал, ты найдешь способ, как меня убить. Если кто-нибудь и сможет, решил я, то именно ты сегодня утром.
– Я никого не убивал с тридцать третьего года, – солгал Джо.
– Да, но тогда ты убил короля. Утром при короле было двадцать человек.
– Двадцать пять, – поправил Джо. – Теперь ты знаешь, что я пришел не для того, чтобы убить тебя. Не хочешь позвать жен обратно?
Монтус нахмурился:
– Я ни с кем дважды не прощаюсь.
– Значит, ты попрощался.
– Почти со всеми. – Наверху послышались приглушенные шаги, и Монтус поднял голову к потолку. Легкие шаги, детские. – Еще несколько человек осталось, а потом…
– На этой неделе у Крошки Ламара дела в Джексонвилле. В полдень у него поезд. Ту-ту. – Джо покачал головой. – А к тому времени, когда он вернется, кто знает, откуда будет дуть ветер?
Монтус снова поднял голову к потолку, на щеках у него ходили желваки. Шаги затихли.
– Ты выполнил свое задание.
– Я всегда выполняю.
– Значит, сейчас.
– Или никогда. – Джо откинулся на спинку. – В таком случае ты просидишь здесь до тех пор, пока кто-нибудь не придет и не прикончит тебя. Никакой возможности повлиять на ход дела, никакого выбора.
Монтус шумно втянул воздух через ноздри, и глаза у него сделались размером с серебряные доллары. Он несколько раз хлопнул себя по бедрам, размял шею, так что Джо услышал хруст позвонков.
Затем он поднялся и подошел к темно-зеленому гардеробу.
Скинул купальный халат, повесил на вешалку, разгладил складку на боку. Сбросил туфли, снял пижамные брюки и сложил. Сделал то же самое с пижамной рубашкой. Он минуту постоял в одном белье, глядя в недра шкафа, решая для себя что-то.
– Пойду в коричневом, – объявил он. – В коричневого человека в коричневом костюме труднее попасть.
Он снял с вешалки светло-коричневую рубашку, накрахмаленную так, что она стояла бы на полу, если бы он уронил ее на пол. Надев рубашку, он посмотрел на Джо через плечо:
– Сколько твоему сыну?
– Девять.
– Ему нужна мать.
– Скажешь тоже.
– Это факт, дружище. Всем мальчишкам нужна мать. Иначе они вырастают волками, обращаются потом со своими женщинами как с навозом, ни черта не смыслят в тонкостях.
– Ах в тонкостях.
Монтус Дикс пропустил под воротничком темно-синий галстук и принялся вывязывать узел.
– Ты любишь своего пацана?
– Больше всего на свете.
– Тогда перестань уже думать о себе и найди ему мать.
Джо смотрел, как он вынул из гардероба коричневые брюки, надел.
– Однажды он покинет тебя. – Монтус пропустил ремень в шлевки на брюках. – Они всегда так делают. Может просидеть с тобой в одной комнате остаток жизни, но рядом его уже не будет.
– Я поступил так же со своим отцом. – Джо глотнул рома. – А ты?
Монтус продел руки в две кожаные кобуры.
– Примерно так. Это нормально, когда становишься мужчиной. Мальчишки льнут к тебе, мужчины уходят.
Он сунул в левую кобуру револьвер сорок четвертого калибра и еще один такой же – в правую.
– С такими штуковинами ты не сможешь пройти незаметно, – сказал Джо.
– А я и не собираюсь.
Монтус сунул за пояс автоматический пистолет сорок пятого калибра. Надел пиджак. Накинул сверху коричневый плащ, нахлобучил шляпу в тон, расправил поля. Достал еще два пистолета, опустил их в карманы плаща, затем снял с верхней полки дробовик, обернулся и посмотрел на Джо:
– Как я выгляжу?
– Как последний человек, которого Крошка Ламар увидит в своей жизни.
– Сынок, – сказал Монтус Дикс, – ты прав как никогда.
Они спустились по черной лестнице в переулок. Парень, обыскивавший Джо, стоял там с товарищем, еще двое сидели в машине на другом конце переулка. Все головы повернулись, когда они увидели выходившего из дома босса, вооруженного так, будто началась еще одна мировая война.
Монтус подозвал того, кто обыскивал Джо:
– Честер.
Честер не мог оторвать взгляда от босса, у которого на плече болтался дробовик, а под пиджаком на спине топорщились револьверы сорок четвертого калибра.
– Да, босс.
– Что там в конце переулка?
– Парикмахерская Кортлана, босс.
Монтус кивнул.
Четверо его бойцов ошарашенно переглянулись.
– Через три минуты, считая с этого мгновения, собираюсь пошуметь там немного. Все ясно?
– Слушай, босс, мы…
– Я спросил, все ли ясно.
Честер несколько раз моргнул, сделал вдох.
– Да. Все ясно.
– Отлично. Через четыре минуты, считая с этого момента, несколько человек войдут туда вслед за мной и прикончат всех, кто еще будет шевелиться. Понятно?
Глаза Честера наполнились слезами, он едва не зарыдал. Но посмотрел направо, затем налево, и взгляд прояснился. Он кивнул:
– Никого не оставлять в живых, мистер Дикс.
Монтус похлопал его по щеке и кивнул остальным троим:
– Когда покончите с этим делом, будете подчиняться Бризи. Может, кто-нибудь из вас не хочет работать с моим сыном?
Все они отрицательно замотали головами.
– Отлично. Он будет править достойно, мой мальчик. И вы знаете, он справедливый.
– Да, но он не ты, – сказал Честер.
– Черт, парень, все мы не наши отцы.
Честер опустил голову, сосредоточенно заряжая револьвер.
Монтус протянул руку Джо. Джо пожал ее.
– Фредди узнает, что ты предоставил мне такую возможность.
– Он узнает, – сказал Джо, – но выяснять не будет.
Монтус долго смотрел Джо в глаза, все еще сжимая его руку.
– Хорошо бы как-нибудь увидеться с тобой по ту сторону. Научил бы тебя пить коньяк, как подобает цивилизованному человеку.
– Буду ждать с нетерпением.
Монтус уронил руку и развернулся, не сказав больше ни слова.
Он пошел по переулку, шаги его делались все шире, быстрее, дробовик лег в руки, готовый в бою.
Глава девятнадцатая
Право на жизнь
Джо уезжал из Браун-тауна, как бы ему ни хотелось пойти за Монтусом Диксом в парикмахерскую, пусть и только бы для того, чтобы увидеть физиономию Крошки Ламара, когда Монтус с дробовиком пройдет мимо его охранников. Но если Джо застукают рядом с местом преступления, Фредди Диджакомо поднимет всех на Семью Бартоло.
Что, возможно, и является главной целью всего предприятия. Вот только Фредди не способен вести многоходовую игру. У него все просто. Захотел прибрать к рукам игорный бизнес Монтуса – и уже близок к цели. Если бы он оказался настолько умен, чтобы потом прибрать к рукам все королевство, Джо даже зауважал бы этого засранца. Но Фредди лишь искорежит жизнь дюжине человек – это минимум – ради ерундовых перемен.
Хотя, возможно, Фредди играет не в одиночку, о чем и говорил Монтус.
Боже мой, ведь если Джо и мог назвать кого-нибудь из их компании настоящим другом – ну, кроме Диона, – то это Рико. С другой стороны, если бы его попросили назвать самого умного и самоуверенного из них, способного срежиссировать падение Монтуса, то это опять же был бы Рико. Однако свалить Монтуса было бы слишком мелко для парня вроде Рико. А замахнуться на Диона было бы слишком смело.
Слишком ли?
Он слишком молод, ответил Джо голосу у себя в голове. Чарли Лучано был молод, когда организовал свое дело. И Мейер Лански тоже. Да и сам Джо провернул ту операцию в Тампе, когда ему было двадцать пять.
Но времена тогда были другие. Другие времена.
Времена могут измениться, прошептал голос, но не люди.
Джо пересек Одиннадцатую улицу и заметил пару телохранителей Диона, поджидавших его. Это были Бруно Карузо и Чаппи Карпино. Джо подъехал к ним, опустил стекло со своей стороны, Чаппи сделал то же самое с пассажирской стороны своей машины.
– Вроде бы было две машины? – сказал Джо.
– Майк с Финном поехали обратно после того, как мы созвонились с боссом.
– Неприятности?
– Не. – Чаппи зевнул. – Ангело на больничном, потому босс решил, что ему с твоим сыном не помешает лишний человек.
Джо кивнул:
– Вам тоже лучше поехать туда.
– Мы поедем за тобой.
Джо медленно покачал головой:
– У меня свидание. Вы не сможете поехать.
Бруно Карузо перегнулся через сиденье и посмотрел на Джо:
– У нас же приказ.
– Бруно, ты знаешь, как я вожу. Я уже буду вон на том углу, пока ты выжмешь сцепление. А потом тебе придется еще развернуться на сто восемьдесят градусов между двумя рядами припаркованных грузовиков. Ты действительно хочешь поиграть со мной в догонялки?
– Но, Джо…
– Я же сказал, у меня свидание. Мужчина, женщина и все такое. Очень личная встреча. И я хотел бы, чтобы вы с Чаппи отправились туда, где будете полезны. Передайте боссу, что я вас заставил, а я через пару часов увижусь с ним дома.
Телохранители переглянулись. Джо увеличил число оборотов, улыбнулся.
Бруно закатил глаза:
– Значит, ты позвонишь боссу и скажешь ему?
– Ловишь все на лету.
Джо переключил передачу.
– Да, – сказал Чаппи, – босс просил передать, что тебя искал Рико. Он сейчас у него в конторе.
– В которой из них?
– В порту.
– Ясно. Спасибо. Позвоню Диону из первой же телефонной будки, сниму вас с крючка.
– Спасибо.
Он отъехал, пока они не успели передумать, сразу повернул налево, на Десятую, и рванул через город.
Подъезжая по проселочной дороге к мотелю «Вечерняя рюмка», он терялся в догадках. Она позвонила ему накануне вечером и очень деловым тоном заявила, что хочет встретиться с ним в полдень. После чего повесила трубку. Он не мог отделаться от ощущения, что ему приказали. Что, несмотря на их любовные игры и шутливую постельную болтовню, она все равно оставалась женщиной властной и знала, что те, кого она вызывает, являются беспрекословно.
Забавно, как проявляет себя власть. Власть Ванессы простиралась не дальше границ Тампы и округа Хиллсборо. Но он сейчас ходит по этой земле, потому ее власть распространяется и на него. Власть Монтуса Дикса казалась незыблемой, пока он не убил двух человек, усомнившихся в этом, а те двое представляли организацию-спрута, куда более властную, чем он сам. Польша, Франция, Англия, Россия – все они, по-видимому, считали себя достаточно властными, чтобы не бояться нелепого тирана, который сейчас давал им унизительный урок власти, заставив присутствовать на нем почти весь свободный мир. Япония считала себя достаточно сильной, чтобы бомбить Соединенные Штаты. Соединенные Штаты считали себя достаточно сильными, чтобы ответить тем же и открыть второй фронт в Европе и третий – в Африке. И всегда в подобного рода борьбе одна истина превосходит все остальные: одна из сторон обычно катастрофически заблуждается на свой счет.
Джо постучал в дверь сто седьмого номера, но открыла не Ванесса, а госпожа супруга мэра. На ней был строгий деловой костюм, волосы туго стянуты в узел, отчего еще сильнее выделялся пепельный крест на лбу. Лицо было напряженное, взгляд отстраненный, как будто она ожидала официанта и подозревала, что он принес что-то не то.
– Входи.
Он снял шляпу и остановился у железной кровати, на которой они так часто занимались любовью.
– Выпьешь? – спросила она, и, судя по тону, ответ ее не интересовал.
– Нет, мне и так хорошо.
Она все равно налила ему и долила себе. Протянула ему бокал. Подняла свой, чокнулась.
– За что пьем?
– За то, что оставили в прошлом.
– Что же мы оставили?
– Нас.
Она выпила, а он поставил бокал на край туалетного столика.
– Виски хороший, – заверила она.
– Не понимаю, что происходит, – сказал он, – но…
– Вот именно, – сказала она, – не понимаешь.
– Я не собираюсь тебя бросать.
– Это твое дело, а я тебя бросаю.
– Ты могла бы сообщить об этом по телефону.
– По телефону ты не принял бы этого. Тебе нужно видеть мое лицо.
– Чтобы увидеть что?
– Что я говорю серьезно. Что когда женщина делает шаг, она не оглядывается назад, и я из таких женщин.
– С чего… – Он вдруг понял, что не знает, куда девать руки. – С чего вдруг все это? Что я сделал?
– Ты ничего не сделал. Просто я спала, а теперь проснулась.
Он положил шляпу рядом со своим бокалом, хотел взять ее за руки, но она отшатнулась.
– Не делай этого, – попросил он.
– Почему нет?
– Ты еще спрашиваешь?
– Да, Джо. Назови мне хотя бы одну причину, почему нет.
– Потому что… – Он воздел руки к стенам, будто в поисках причины.
– Так почему?
– Потому что, – сказал он, стараясь говорить как можно спокойнее, – без тебя… Без ожидания встречи с тобой – не ради секса, нет, не только ради секса, – без этого я буду просыпаться по утрам только ради сына. Без тебя все это просто… – Он указал на крест у нее на лбу.
– Распятие?
– Пепел, – сказал он.
Она осушила свой бокал.
– Так ты любишь меня? Ты это пытаешься сейчас сказать?
– Что? Нет!
– Нет? Ты меня не любишь?
– Нет. Нет, я хочу сказать, что не знаю. Почему ты спрашиваешь?
Она снова налила себе виски.
– Как ты представляешь себе дальнейшее? Ты будешь развлекаться со мной, пока нас не разоблачат?
– Совсем не обязательно, что о нас…
– Узнают, о нас узнают. Всю неделю шло именно к этому. Удивляюсь, как я, черт побери, не замечала этого раньше. А когда это случится, ты сможешь удрать на Кубу, вернешься, когда шумиха уже уляжется. Меня же тем временем отправят в Атланту, а руководство семейным бизнесом передадут совету директоров, потому что никто не захочет доверить компанию потаскухе, которая спуталась с гангстером и наставила рога своему высокопоставленному мужу.
– Я этого не хочу, – сказал он.
– А чего ты хочешь, Джо?
Он, конечно, хотел ее. На самом деле хотел ее прямо сейчас, на этой кровати. И если можно продолжать без риска быть пойманными – а почему бы и нет? – он хотел бы и дальше встречаться с ней несколько раз в месяц, пока они не истощат друг друга и не решат, что им необходим перерыв, либо не поймут, что их страсть была оранжерейным цветком и его лепестки уже осыпаются.
– Я не знаю, чего я хочу, – сказал он вслух.
– Отлично, – отозвалась она. – Великолепно.
– Я знаю только, что не смогу выбросить тебя из головы, как бы ни старался.
– Как же это, наверное, тебя тяготит.
– Нет-нет. Я просто хотел сказать, что мы ведь можем попробовать, правда?
– Попробовать?
– Посмотрим, куда это нас приведет. До сих пор же все получалось.
– Это? – Она указала на кровать.
– Да.
– Я замужем. За мэром. Это никуда нас не приведет, только к позору.
– Может быть, игра стоит свеч?
– Только в том случае, если за потерю всего ожидает награда.
Господи! Ох уж эти женщины.
Может быть, он и в самом деле ее любит? Возможно. Но означает ли это, что он должен попросить ее уйти от мужа? Скандал будет на века. При всем честном народе выставить блистательного молодого человека рогоносцем? Если они это сделают, Джо из преступника станет изгоем. Ему больше никто не позволит вести дела на западе Центральной Флориды. Может быть, даже во всей Флориде. Джо знал, что на юг смотрят со снисхождением, но промахов не прощают. И уж перед человеком, умыкнувшим жену у сына героя войны, представителя одной из старейших семей Тампы, точно захлопнутся все двери в городе. Джо мог бы снова сделаться обычным гангстером, беда только в том, что ему уже тридцать шесть, он слишком стар, чтобы стать солдатом, и слишком ирландец, чтобы сделаться боссом.
– Я не понимаю, чего ты добиваешься, – сказал он в итоге.
Он понял по ее глазам, что этот ответ подтвердил какие-то ее предположения. Он провалил испытание. Пусть он не знал, что его подвергают испытанию, но он все равно его провалил.
Когда он взглянул на нее, сидевшую на другом конце кровати, голос в голове шепнул: «Ничего не говори».
Но он не послушался его.
– Мне что, приставить лестницу к твоему окну? Чтобы мы сбежали ночью?
– Нет. – Ее пальцы, лежавшие на колене, слегка подрагивали. – Хотя все равно приятно, что ты рассматриваешь такую возможность.
– Так ты хочешь сбежать? – уточнил Джо. – Потому что мне интересно, как отреагируют на это твой муж и все его влиятельные друзья. Мне интересно…
– Замолчи. – Она посмотрела на него и поджала губы.
– Что?
– Ты прав. Я с тобой согласна. Нечего здесь обсуждать. Так что, пожалуйста, замолчи.
Он недоуменно заморгал. Моргнул несколько раз. Затем пригубил налитый ему виски, дожидаясь приговора за преступление, которого, насколько он помнил, не совершал.
– Я беременна, – сказала она.
Он поставил стакан на место.
– Бере…
– …менна. – Она кивнула.
– И это мой ребенок.
– Да, знаю.
– Откуда такая уверенность?
– Я точно знаю.
– И твой муж узнает?
– Несомненно.
– Но он ведь может ошибиться в подсчетах. Он может…
– Джо, он импотент.
– Он что?..
Она натянуто ему улыбнулась, еще более натянуто кивнула:
– Всегда был.
– Значит, вы никогда…
– Два раза, – сказала она. – Хотя, если подумать, полтора. Последний раз больше года назад.
– Что же ты собираешься делать?
– Я знаю одного врача. – Она проговорила эти слова с наигранной живостью. Щелкнула пальцами. – Проблема решится.
– Подожди, – сказал он. – Постой.
– Что такое?
Он поднялся:
– Ты ведь не убьешь моего ребенка.
– Это еще не ребенок, Джо.
– Конечно ребенок. Ты ведь его не убьешь.
– Сколько человек убил ты, Джозеф?
– Это не имеет никакого отношения к…
– Если хотя бы половина дошедших до меня слухов правдива, то как минимум нескольких, – сказала она. – И сам, и чужими руками. Но ты считаешь, что имеешь право…
Он мгновенно обогнул кровать, она вскочила, опрокинув свой стул.
– Ты не сделаешь этого.
– Еще как сделаю.
– Я знаю всех врачей в городе, которые занимаются абортами. Я запрещу им.
– А кто сказал, что я буду делать это здесь? – Она посмотрела ему в лицо. – Ты не мог бы отойти на шаг назад?
Он вскинул руки, сдаваясь, перевел дух и выполнил ее просьбу.
– Хорошо, – сказал он.
– Что «хорошо»?
– Хорошо. Брось мужа, живи со мной. Будем воспитывать ребенка вместе.
– Держите меня, – сказала она. – Я сейчас упаду.
– Нет, послушай…
– С чего мне бросать мужа и уходить к гангстеру? У тебя шансов остаться в живых еще один год не больше, чем у солдата на Батаане.
– Я не гангстер.
– Неужели? Кто такой Кельвин Борегар?
– Кто? – переспросил Джо.
– Кельвин Борегар, – повторила она. – В конце тридцатых в Тампе был такой бизнесмен. Кажется, держал консервный завод?
Джо ничего не ответил.
Ванесса сделала глоток воды.
– Ходили слухи, что он был членом ку-клукс-клана.
– И что с ним? – спросил Джо.
– Пару месяцев назад муж спросил, есть ли у нас с тобой роман. Он, знаешь ли, не дурак. Я ответила: «Нет. Конечно нет». Он сказал: «Хорошо. Если вдруг у вас будет роман, я засажу его в тюрьму до конца его паршивой жизни».
– Пустые угрозы, – сказал Джо.
Ванесса медленно, печально покачала головой:
– У него есть два подписанных под присягой признания свидетелей, которые видели тебя в конторе Кельвина Борегара в тот день, когда он был убит выстрелом в голову.
– Блеф, – сказал Джо.
Она снова покачала головой:
– Я их видела. Из обоих признаний следует, что ты отдал приказ стрелку спустить курок.
Джо сел на кровать, пытаясь найти выход из западни. И не находил. Потом он взглянул на нее, свесив руки с колен.
– Я не хочу, чтобы меня выгнали из дома, – сказала Ванесса, – вышвырнули из семьи, чтобы я родила в нищете ребенка, который будет расти, видя своего отца только через тюремную решетку. Это в лучшем случае, – она печально улыбнулась, – если кто-нибудь из карманных судей моего мужа не приговорит тебя к смерти.
Они минут пять сидели в молчании. Джо пытался отыскать пожарный выход, а Ванесса наблюдала за его тщетными попытками.
– Что ж, – в итоге сказал Джо, – если все так, как ты говоришь…
– Я так и думала, что ты согласишься, – кивнула Ванесса.
Джо ничего не ответил.
Ванесса взяла сумочку и шляпу. Оглянулась на него, протянув руку к ручке двери.
– Я заметила, что ты хоть и умный, но совершенно не видишь того, что лежит у тебя прямо перед носом. Тебе стоит поработать над этим. – Она открыла дверь.
Когда он поднял голову, ее уже не было.
Спустя еще несколько минут он взял с туалетного столика бокал и сел на стул у окна. Серое облако, окутавшее разум и проникшее в кровь, мешало думать. На каком-то глубинном уровне он понимал, что сейчас потрясен, но не мог понять, какая из новостей – ее беременность, ее желание убить ребенка, ее разрыв с ним или же бумаги, с помощью которых ее муж хочет лишить Джо свободы, – вызвала эту оторопь.
Чтобы в голове прояснилось, чтобы кровь снова начала снабжать мозг кислородом, Джо взялся за телефон и попросил соединить его с городской линией. Он забыл позвонить Диону и сказать, что освободил Бруно и Чаппи от задания. Не хватало еще, чтобы им влетело из-за него.
У Диона никто не отвечал, и тогда он вспомнил, что сегодня среда, а значит, они в кондитерской Чинетти. Джо решил позвонить еще в одно место, а потом съездить к Диону. К тому времени все уже вернутся, а бисквит, наверное, еще не успеет остыть.
Он положил трубку, потом снова снял и попросил соединить с другим номером. Он позвонил к себе в офис и спросил у Маргарет, не было ли сообщений.
– Два раза звонил Рико Диджакомо. Сказал, чтобы вы немедленно ему перезвонили.
– Хорошо. Еще что-нибудь?
– Еще звонил тот джентльмен из военно-морской разведки, кажется.
– Мэтью Байел.
– Да-да, он. Оставил очень странное сообщение.
Маргарет работала у Джо секретарем с 1934 года. За это время она наслушалась достаточно странных сообщений.
– Процитируй его, – попросил Джо.
Она откашлялась, и голос ее понизился на октаву.
– «То, что должно случиться, уже случилось». – Она заговорила нормальным голосом: – Вы понимаете, что он имел в виду?
– Не совсем, – сказал Джо. – Но эти типы из правительственных кругов обожают сыпать угрозами.
Повесив трубку, он закурил сигарету и постарался поточнее припомнить свой собственный разговор с Мэтью Байелом. Он довольно быстро вспомнил тот момент, когда Байел пообещал, что Джо не понравится «то, что мы предпримем».
Значит, что бы это ни было, они это уже сделали.
«Да делайте что угодно, – подумал Джо, – если только не пытаетесь меня закопать».
Кстати, об этом…
Джо позвонил в контору Рико Диджакомо, трубку сняла секретарша и сразу же их соединила.
– Джо?
– Да.
– Черт, где тебя носит?
– А что? Зачем тебе?
– Мэнк не в психушке.
– Да нет же, в психушке.
– Нет, его там нет. Он снова в Тампе. И он ищет тебя. Его видели в квартале от твоего дома. А за два часа до того он болтался по кварталу вокруг твоей конторы. Где бы ты ни был сейчас, сиди на месте. Ты, кстати, где?
Джо окинул комнату взглядом. Ванесса, по крайней мере, проявила любезность и оставила ему бутылку скотча.
– Я сам справлюсь, – сказал Джо.
– Мы его найдем. Ладно. Мы его на тот свет отправим, если потребуется.
– Что ж, было бы неплохо.
– А ты сиди тихо, пока мы с ним не разберемся.
Джо представил себе, как Мэнк рыщет по городу, высматривает его своими слезящимися глазами, голова в перхоти, изо рта разит дешевым пивом и салями. Мэнк – не Тереза или Билли Кович, он тонкостей не любит. Мэнк будет нестись на него под грохот мотора и автоматных очередей.
– Ладно, – ответил он Рико. – Буду сидеть тихо. Позвони мне, как только все закончится.
– Отлично. Скоро позвоню.
– Рико, – позвал Джо.
Голос Рико вернулся в трубку:
– Что? Что, Джо?
– Тебе ведь нужен мой номер.
– А?
– Чтобы перезвонить.
– Верно. Черт! – Рико засмеялся. – Верно. Сейчас возьму ручку. Ага. Диктуй.
Джо продиктовал ему номер телефона в мотеле.
– Ладно. Будем на связи, – сказал Рико и отключился.
Все занавески в номере были задернуты, но Джо на окне, выходившем на причал, заметил тонкую щель между той парой, которая закрывала окно, выходившее на причал. Он лег на кровать животом и задернул их до конца.
Потом он встал с кровати, на тот случай, если Мэнк вдруг явится прямо сейчас, и попытался выбрать выгодную позицию в комнате.
Он сел на туалетный столик и оглядел коричневые стены, посмотрел на картину, изображавшую рыбаков, выброшенных штормом на берег. Братья Кантилльоне повесили такую репродукцию во все номера мотеля. В этой комнате она висела слишком низко, и две недели назад Ванесса нечаянно сбила ее, пытаясь найти точку опоры, когда Джо вошел в нее сзади. Джо заметил царапину, оставленную рамкой на окрашенной стене. Он снова увидел перед собой ее волосы, концы мокрых прядей, прилипших к ее шее. Он ощутил запах алкоголя в ее дыхании – в тот день это был джин – и услышал шлепки плоти о плоть, когда их движения сделались совсем исступленными.
