Текст книги "Коглин (ЛП)"
Автор книги: Деннис Лихэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 53 (всего у книги 81 страниц)
Дион залез колесом в рытвину, потом задел за металлическую скобу в покрытии моста, потом проехался еще по одной выбоине. Джо зажмурился.
Солнце шпарило прямо в ветровое стекло, дышало огнем, проникавшим внутрь машины.
Дион добрался до другого конца моста, и асфальт сменился толченым ракушечником и гравием, две полосы сошлись в одну, вдруг обратившуюся в лоскутное одеяло, полное всевозможных уклонов и неровностей.
– Я только хочу сказать, что… – начал Дион, но ничего больше не сказал.
Они подпрыгивали на ухабах еще с квартал, а потом застыли в пробке, и Джо боролся с острым желанием удрать из машины, бросив Диона. Бросить всю эту затею. Кто в здравом уме станет перевозить на машине долбаную бомбу из одного пункта в другой? Ну кто?
Только сумасшедший. Парень, который желает умереть. И думает, что счастье – ложь, которую тебе твердят, чтобы ты вел себя смирно. Но Джо повидал счастье, он уже знал, что это такое. А теперь он рискует больше никогда его не испытать, лишить себя всяких шансов на это. Потому что он транспортирует взрывное устройство, способное проломить тридцатитонным судовым двигателем корпус корабля, обшитый сталью.
От него запросто может ничего не остаться. Ни машины, ни одежды. Три десятка его зубов брызнут в бухту, словно медяки, которые бросают в фонтан. Еще повезет, если найдут хотя бы костяшку пальца, чтобы потом зарыть на их семейном участке кладбища «Кедровая роща».
Последняя миля оказалась хуже всех. Они съехали с моста Гэнди, протащились по проселку, шедшему вдоль каких-то железнодорожных путей, от жары дорога раскисла и растрескалась в самых неподходящих местах. От нее воняло плесенью и тварями, которые ползали и издыхали в теплой жиже. Потом они въехали в рощу высоких мангровых деревьев, где на земле то и дело обнаруживались лужи и внезапные дыры с отвесными стенками, и еще через пару минут тряски по этой поверхности они прибыли к хижине Даниэля Десусы, одного из самых надежных изготовителей тайников на службе у их фирмы.
Он выдал им ящик для инструментов, снабженный двойным дном. Следуя полученным инструкциям, он специально запачкал ящик, обработав его так, что от него пахло не только маслом и жирной грязью, но и старостью. Впрочем, инструменты, которые он туда поместил, были первоклассными и ухоженными; некоторые он завернул в промасленные тряпки, и все они были недавно вычищены и смазаны.
Они встали у кухонного стола в его однокомнатном домишке, и он показал им, как снимается дно ящика. Мимо них вперевалку прошла его беременная жена, направляясь в уборную. Его двое детей играли на полу парой кукол, ловко сшитых из обычных тряпок. Джо заметил на полу лишь один матрас для детей и один – для взрослых, без всяких признаков белья или подушек. Дворняга, принюхиваясь, то входила в домик, то выходила обратно. Повсюду жужжали мухи. Ныли москиты. Даниэль Десуса лично проверил работу Шелдона – из праздного любопытства или из чистого безумия, Джо не знал, он уже не хотел об этом думать, им овладело безразличие, и он пребывал в ожидании встречи с Создателем, когда Десуса ткнул в бомбу отверткой, а его жена вернулась и шлепнула собаку. Дети начали драться за одну из кукол и бешено визжали, пока Десуса не метнул грозный взгляд на жену. Она оставила собаку в покое и принялась раздавать затрещины детям, не щадя их лиц и шей.
Дети заревели от потрясения и негодования.
– Ваша есть неплохая машинка, парни, – объявил Десуса. – Она будет наделать много шума.
Младший из двух детей, мальчик лет пяти, перестал плакать. До этого он возмущенно-изумленно хныкал, но когда остановился – это было так, словно он задул спичку, горевшую где-то у него внутри. Лицо его сделалось пустым. Он поднял с пола один из отцовских гаечных ключей и ударил им собаку в бок. Собака заворчала и, казалось, готова была кинуться на мальчишку, но потом благоразумно передумала и поспешно выбежала из хижины.
– Когда-то прибью этот собака или этот мальчик до смерти, – пообещал Десуса, не сводя глаз с ящика для инструментов. – Одно или другое.
Джо встретился с Мэнни Бустаменте, их бомбистом, в библиотеке клуба «Сиркуло кубано», где все, кроме Джо, курили сигары, даже Грасиэла. На улицах было то же самое: девяти– и десятилетние детишки разгуливали с дешевыми сигарами во рту, каждая размером не меньше их ноги. Всякий раз, когда Джо зажигал очередную свою папиросу «Мюрад», ему казалось, что над ним смеется весь город, но от сигар у него болела голова. Однако в этот вечер, оглядев библиотеку, где над их головами висел густой полог бурого дыма, он подумал: видно, придется привыкать к головной боли.
Мэнни Бустаменте когда-то работал в Гаване инженером-строителем. К сожалению, его сын был членом Студенческой федерации Гаванского университета, открыто выступавшей против режима Мачадо. Тот закрыл университет и запретил федерацию. Однажды, сразу после восхода солнца, несколько человек в военной форме явились домой к Мэнни Бустаменте. В кухне они поставили его сына на колени и выстрелили ему в лицо, а потом застрелили жену Мэнни, когда та обозвала их зверьми. Самого Мэнни посадили в тюрьму. После освобождения ему дали понять, что покинуть страну – лучшее, что он может сделать.
Мэнни рассказал это Джо там же, в библиотеке, в десять часов вечера. Видимо, таким путем Джо рассчитывали убедить, что Мэнни предан их делу. Джо не подвергал сомнению его преданность; сомневался он лишь в его проворстве. Мэнни, при росте пять футов два дюйма, комплекцией напоминал горшок для бобов. Поднявшись всего на один лестничный пролет, он запыхался и тяжело дышал.
Они обсуждали план корабля. Мэнни обслуживал двигатель, когда махина впервые прибыла в порт.
Дион спросил, почему флотские не держат собственных механиков.
– Они держат, – сообщил Мэнни. – Но если они могут достать especialista приглядывать за старыми моторами, они это делают. Этому кораблю двадцать пять лет. Его построили как… – Он щелкнул пальцами и что-то быстро сказал Грасиэле по-испански.
– Лайнер первого класса, – перевела она.
– Да, – произнес Мэнни.
Он снова обратился к ней и торопливо произнес целую тираду на испанском. Когда он договорил, она объяснила им, что судно продали военному флоту во время мировой войны, а после ее окончания превратили в плавучий госпиталь. Недавно его вновь ввели в строй – в качестве транспортного корабля, с экипажем из трех сотен человек.
– Где машинное отделение? – спросил Джо.
Мэнни снова что-то сказал Грасиэле по-испански, а та перевела. Так получалось куда быстрее.
– На дне корабля, у кормы.
Он спросил у Мэнни:
– Если вас вызовут на корабль посреди ночи, кто вас там будет встречать?
Он начал говорить, обращаясь к Джо, но потом повернулся к Грасиэле и задал ей какой-то вопрос.
– Полиция? – переспросила она, недоуменно хмурясь.
Он покачал головой, снова что-то сказал ей.
– А-а, – произнесла она. – Veo, veo, sí.[115]115
Да, ясно, ясно (исп.).
[Закрыть] – Повернулась к Джо. – Он о флотской полиции.
– Береговой патруль, – уточнил Джо, глянув на Диона. – Смекаешь?
Дион кивнул:
– Смекаю получше тебя.
– Значит, вы проходите через береговой патруль, – сказал Джо, обращаясь к Мэнни, – и попадаете в машинное отделение. Где там ближайшие спальные места?
– Две койки – одна наверху и еще в другом конце, – ответил Мэнни.
– Значит, из команды рядом с вами будут только двое механиков?
– Да.
– И как вы их оттуда выставите?
Эстебан, расположившийся у окна, сообщил:
– Нам известно из надежных источников, что старший механик – пьяница. Если он и заглянет в машинное отделение проверить, как наш человек справляется с заданием, то он там не задержится.
– А если задержится? – спросил Дион.
Эстебан пожал плечами:
– Мои ребята умеют импровизировать.
Джо покачал головой:
– Никаких импровизаций.
Мэнни удивил всех: он сунул руку за голенище сапога и вынул однозарядный дерринджер с перламутровой рукояткой.
– Я позабочусь о нем, если он не уходит, – объявил он.
Джо сделал большие глаза Диону, сидевшему ближе к Мэнни.
– Дай-ка, – сказал Дион и ловко выхватил дерринджер у Мэнни.
– Вы когда-нибудь в кого-нибудь стреляли? – спросил Джо. – Убили в жизни хоть одного человека?
Мэнни откинулся на спинку кресла.
– Нет.
– Вот и хорошо. Сегодня ночью вы не станете пробовать.
Дион бросил пистолет Джо. Тот поймал его и поднес к лицу Мэнни.
– Мне все равно, кого вы убьете, – произнес он, невольно подумав: «Так ли?» – Но если вас будут обыскивать при входе на корабль, то могут найти эту штуку. А тогда они особенно внимательно осмотрят ваш ящик с инструментами и найдут бомбу. Ваша главная задача сегодня ночью, Мэнни, – не завалить дело. Как по-вашему, вы с ней справитесь?
– Да, – ответил Мэнни. – Да.
– Если старший механик останется в машинном отделении, вы почините двигатель и уйдете.
Эстебан отошел от окна:
– Нет!
– Да, – отрезал Джо. – Да. Это акт государственной измены, направленный против Соединенных Штатов. Вы отдаете себе в этом отчет? Я делаю это не для того, чтобы меня поймали, а потом повесили в Левенсворте.[116]116
Левенсворт – федеральная тюрьма в Канзасе, с 1903 по 2005 г. – самое большое федеральное пенитенциарное заведение строгого режима в США.
[Закрыть] Если что-то пойдет наперекосяк, Мэнни, ты просто свалишь с этого корабля, на хрен. И ты – смотри на меня, Мэнни! – ты не будешь импровизировать Comprende?[117]117
Понятно? (исп.)
[Закрыть]
Мэнни кивнул, хотя и не сразу.
Джо указал на бомбу в холщовом мешке у его ног:
– У нее очень-очень короткий фитиль.
– Я это понимаю. – Мэнни сморгнул каплю пота, упавшую с брови, и вытер лоб тыльной стороной кисти. – Я готов полностью себя посвятить этому предприятию.
Вот уж радость, подумал Джо: он и толстяк, и жары не выносит.
– Я это очень ценю, – произнес Джо, встретившись взглядом с Грасиэлой и заметив в ее глазах ту же обеспокоенность, что наверняка читалась и в его собственных. – Но вот что, Мэнни. В ходе этого предприятия ты должен постараться не только все сделать, но и уйти с корабля живым. Я говорю это не потому, что я такой хороший и так уж о тебе пекусь. Я совсем не хороший, и на тебя мне наплевать. Но если тебя убьют и потом опознают в тебе кубинца, наш план тут же рассыплется в прах.
Мэнни наклонился вперед, зажав между пальцами сигару толщиной не меньше ручки молотка.
– Я хочу свободы для моей страны и хочу, чтобы Мачадо стал мертвый и чтобы Соединенные Штаты ушли с моей земли. Я женился во второй раз, мистер Коглин. У меня трое niños,[118]118
Дети (исп.).
[Закрыть] всем меньше шести. Я люблю мою новую жену, да простит мне Господь, сильнее, чем ту жену, которая умерла. Мне уже много лет, я лучше буду жить слабым человеком, чем умирать храбрым человеком.
Джо благодарно улыбнулся ему:
– Значит, ты – как раз подходящий парень для того, чтобы доставить бомбу.
«Мёрси», корабль Военно-морского флота США, весил десять тысяч тонн. Это судно водоизмещающего типа имело четыреста футов в длину, пятьдесят два фута в ширину, а также нос с вертикальным форштевнем, две дымовые трубы и две мачты. На верхушке грот-мачты располагался наблюдательный пост «воронье гнездо», из-за которого Джо показалось, что корабль принадлежит к былым временам, когда моря бороздили пираты. На дымовых трубах виднелись выцветшие кресты, некогда нанесенные краской: потверждение того, что раньше это был плавучий госпиталь. Еще одним подтверждением служила белизна этого корабля. Выглядел он ветхим, но гордо сиял белизной на фоне черной воды и ночного неба.
Они стояли на мостике над силосной башней в конце Маккей-стрит: Джо, Дион, Грасиэла и Эстебан – и смотрели на этот корабль, пришвартованный у седьмого пирса. Здесь торчало с дюжину силосных башен, каждая футов шестьдесят высотой. Последнее зерно сгрузили в них сегодня днем с судна компании «Каргилл». Ночному сторожу заплатили и велели завтра сообщить полиции, что его связали какие-то испанцы. Затем Дион вырубил его двумя взмахами свинчатки, чтобы картинка гляделась естественно.
Грасиэла спросила Джо, что он думает.
– О чем?
– О наших шансах. – Сигара у Грасиэлы была длинная и тонкая. Она выпускала кольца дыма над перилами мостика и смотрела, как они плывут над водой.
– Вам честно? – проговорил Джо. – Шансы близки к нулю.
– Но это же ваш план.
– Самый лучший, какой я смог изобрести.
– По-моему, неплохой.
– Это что, комплимент?
Она покачала головой, хотя ему показалось, что губы у нее лукаво дрогнули – совсем чуть-чуть.
– Это просто утверждение. Если бы вы хорошо играли на гитаре, я бы могла вам сказать то же самое. И все равно вы бы не нравились мне.
– Потому что я на вас пялился?
– Потому что вы заносчивы.
– Вот оно что!
– Как все американцы.
– А все кубинцы какие?
– Гордые.
Он улыбнулся:
– Судя по газетам, которые я читал, вы еще и ленивые, вспыльчивые, инфантильные и неспособные хранить деньги.
– Вы думаете, это правда?
– Нет, – ответил он. – Я думаю, что обобщения насчет целой страны или целого народа – чертовски глупая штука.
Она затянулась и некоторое время смотрела на него, а потом снова перевела взгляд на корабль.
Прибрежные огни окрасили нижний край неба бледно-розовым. За каналом, в дымке, спал город. На горизонте проступали тоненькие молнии – белые зигзаги вен под кожей мира. В их слабом свете, внезапно вспыхивавшем то там, то тут, виднелись разбухшие тучи, черные, громоздящиеся вдали, точно неприятельское войско. Прямо над их головами пролетел самолетик: четыре огонька в небе, один небольшой мотор, высота – сотня ярдов. Возможно, по вполне легальным делам, хотя и трудно придумать, какие могут быть легальные дела в три часа ночи. Не говоря уж о том, что Джо за свое недолгое пребывание в Тампе практически не сталкивался ни с какой деятельностью, которую он назвал бы легальной.
– Сегодня вечером вы сказали Мэнни, что вам все равно, погибнет он или останется жить. Вы и правда так думаете?
Отсюда они уже видели его: фигурка, идущая по пирсу к кораблю, ящик с инструментами в руке.
Джо облокотился на перила.
– В общем-то, да.
– Как человек делается таким жестокосердным?
– На это нужно меньше времени, чем вам кажется, – заметил Джо.
Мэнни остановился у трапа, где его встретили двое моряков из берегового патруля. Он поднял руки, и один из них охлопал его сверху донизу, а другой открыл ящик, порылся в верхнем отделении, вынул его и поставил на пирс.
– Если все пройдет хорошо, – проговорила Грасиэла, – вы возьмете в свои руки всю переправку рома в Тампе.
– Более того, в половине Флориды, – поправил Джо.
– У вас будет много власти.
– Видимо, да.
– И тогда ваша заносчивость станет беспредельной.
– Что ж, – отозвался Джо, – может ведь человек надеяться.
Патрульный закончил обыскивать Мэнни, и тот опустил руки, но потом этот моряк присоединился к своему напарнику, они наклонили голову и начали совещаться. Один держал руку на своем «сорок пятом».
Джо посмотрел на Диона и Эстебана, тоже стоящих у парапета. Они застыли, вытянув шею, не сводя глаз с ящика для инструментов.
Очевидно, патрульные велели Мэнни подойти к ним: он встал между ними и тоже, опустив голову, стал смотреть вниз. Один из них сделал указующий жест. Мэнни сунул руку в ящик и извлек оттуда две пинтовые бутылки рома.
– Черт! – произнесла Грасиэла. – Кто его просил их подкупать?
– Я не просил, – отозвался Эстебан.
– Он сам все на ходу изобретает, – пояснил Джо. – Просто охренительно. Великолепно.
Дион хлопнул ладонью по парапету.
– Я не велел ему это делать, – повторил Эстебан.
– Я ему велел этого не делать, – добавил Джо. – Я ему сказал: не импровизируй. У вас не хватило ума, чтобы…
– Они их берут, – заметила Грасиэла.
Джо прищурился и увидел, как каждый из патрульных сует бутылку в карман кителя и отступает в сторону.
Мэнни закрыл ящик и прошел по трапу.
На мостике над элеваторами воцарилась тишина.
Потом Дион произнес:
– Ну и ну! Просто зашибись об стенку, черт подери!
– Действует, – проговорила Грасиэла.
– Пока он только прошел на борт, – возразил Джо. – Ему еще надо сделать работу и благополучно смыться.
Он посмотрел на отцовские часы: вот-вот будет три ночи.
Перевел взгляд на Диона, который прочел его мысли:
– Сдается мне, они минут десять назад уже ворвались в ту забегаловку.
Они ждали. Металл мостика был еще теплый после целого дня поджаривания на августовском солнце.
Через пять минут один из береговых патрульных подошел к телефону, который зазвонил на палубе. Спустя несколько мгновений он пробежал обратно по трапу и хлопнул напарника по локтю. Они метнулись к открытой патрульной машине, стоявшей в нескольких ярдах, и вскочили в нее. Проехав по пирсу, повернули налево, направляясь в Айбор, в клуб на Семнадцатой улице, где в данный момент десяток людей из числа подручных Диона сцепился с двумя десятками моряков.
– Ну, пока что… – Дион улыбнулся, глянув на Джо. – Признай…
– Что признать?
– Все идет как по маслу.
– Пока что, – повторил Джо.
Грасиэла, стоявшая рядом с ним, затянулась сигарой.
До них донесся звук – эхо странно глухого удара. Судя по звуку, ничего особенного, но мостик под ними несколько секунд качался, и все они развели руки в стороны, точно стояли на седле одного и того же велосипеда. Корабль «Мёрси» содрогнулся. Вода вокруг него покрылась рябью, небольшие волны стали разбиваться о пирс. Жирные серые клубы дыма, напоминающие стальную стружку, повалили из дыры в корпусе судна. Дыра была размером с фортепиано.
Дым стал гуще, темнее, и Джо вдруг заметил желтый шар, расцветающий в глубине этого дыма. Шар пульсировал, точно бьющееся сердце. Джо продолжал наблюдать, пока не увидел, как с желтым мешаются красные языки пламени. Потом оба цвета скрылись за струями дыма, уже черного, словно вар. Дым заполнил канал, заслонил город, закрыл небо.
Дион расхохотался, и Джо встретился с ним взглядом, и Дион все хохотал, тряся головой и кивая Джо.
Джо знал, что означают его кивки: вот это – та причина, по которой они стали преступниками. Переживать минуты, каких никогда не испытают страховые агенты и агенты по продаже недвижимости, шоферы грузовиков, плотники, банковские кассиры. Минуты в мире без страховочной сетки – некому тебя поймать, некому подхватить. Джо посмотрел на Диона и вспомнил, что он чувствовал после того, как они в первый раз перевернули тот газетный ларек на Будуан-стрит, когда им было по тринадцать: мы наверняка умрем молодыми.
Но, вступая в ночную страну предсмертного часа и пересекая темные поля, что отделяют нас от туманного брега потустороннего мира, многие ли из нас, оглядываясь на пройденный путь, могут сказать: «Однажды я подорвал транспортный корабль водоизмещением десять тысяч тонн»?
Джо снова встретился глазами с Дионом и усмехнулся.
– Он так и не вышел обратно. – Грасиэла стояла рядом с ним, глядя на корабль, теперь уже почти целиком окутанный дымом.
Джо ничего не ответил.
– Мэнни, – пояснила она, хотя в этом не было нужды.
Джо кивнул.
– Он погиб?
– Не знаю, – произнес Джо. Но подумал: «Очень надеюсь, что да».
Глава пятнадцатаяГлаза его дочери
На рассвете моряки перенесли груз оружия с корабля на пирс. Ящики лежали в лучах восходящего солнца, и капли росы на них превращались в пар. Прибыло несколько шлюпок поменьше, и из них вылезли матросы, а за ними – офицеры. Каждый из офицеров осмотрел пробоину в корпусе. Джо, Эстебан и Дион бродили в толпе за оцеплением, установленным полицией Тампы, и услышали в этой толпе разговоры, что корабль сел на дно бухты и что неизвестно еще, удастся ли его благополучно поднять. Предполагали, что флотские пришлют из Джексонвилла кран или баржу, чтобы эту неизвестность разрешить. Что касается оружия, то военные хотят найти в Тампе подходящее судно, которое справилось бы с таким грузом. А пока им придется его где-то хранить.
Джо ушел с пирса. Он встретился с Грасиэлой в кафе на Девятой. Они сидели снаружи, в каменной галерейке, и смотрели, как по рельсам, проложенным посреди улицы, дребезжит трамвай, как он останавливается прямо перед ними. Несколько пассажиров вышло, несколько вошло, и трамвай загромыхал дальше.
– Вы его видели? Хотя бы какие-то признаки, что он выбрался? – спросила Грасиэла.
Джо покачал головой:
– Но Дион следит. Он послал в эту толпу двух своих ребят, так что…
Он пожал плечами и отпил кубинского кофе. Он провел на ногах всю ночь и не спал почти всю предыдущую, но, пока не кончился кубинский кофе, он мог, пожалуй, бодрствовать неделю.
– Что они кладут в эту штуку? Кокаин?
– Это просто кофе, – отозвалась Грасиэла.
– Вы еще скажите, что водка – это просто картофельный сок. – Он допил и снова поставил чашку на блюдце. – Вы по ней скучаете?
– По Кубе?
– Ну да.
Она кивнула:
– Очень сильно.
– Почему тогда вы здесь?
Она стала смотреть на улицу, словно могла увидеть Гавану на другой ее стороне.
– Вам не нравится жара, – произнесла она.
– Что?
– Вам она не нравится. Все время обмахиваетесь рукой или шляпой. Я вижу, как вы кривитесь и посматриваете вверх, на солнце. Словно хотите ему сказать: закатывайся скорее.
– Я не знал, что это так заметно.
– Вы и сейчас так делаете.
Она оказалась права: он и правда сбоку обмахивал шляпой голову.
– Вы про эту жару? – отозвался он. – Некоторые сказали бы, что это как жить на поверхности Солнца. А я бы сказал – внутри Солнца. Господи помилуй, как вам всем тут вообще удается функционировать?
Она откинулась на спинку стула, прелестная смуглая шея изогнулась на фоне кованого железа.
– Мне никогда не бывает слишком тепло, – сообщила она.
– Значит, вы безумны.
Она рассмеялась. Он смотрел, как смех бежит вверх по ее горлу. Она закрыла глаза и сказала:
– Вы ненавидите жару, но все-таки вы здесь.
– Да.
Она открыла глаза, слегка наклонила голову, посмотрела на него:
– Почему?
Он подозревал (да нет, он точно знал): то, что он чувствовал к Эмме, – это была любовь. Это была любовь. А значит, то чувство, которое возбудила в нем Грасиэла Корралес, следует назвать вожделением. Но вожделением совсем не таким, какое он когда-нибудь испытывал. Видел ли он когда-нибудь такие темные глаза? И она делала все с такой удивительной томностью: ходила, курила сигары, брала карандаш. Так легко было представить томные движения ее тела, обвивающегося вокруг его собственного. Как она впускает его в себя, нескончаемо выдыхает ему в ухо. Ее томность была точностью, а не леностью. Время над этой томностью не властно: это она сама подчиняет себе время. Скручивает его в пружину и раскручивает, когда захочет.
Неудивительно, что монахини, воспитывавшие его, так страстно обрушивались на грех похоти и грех алчности. Эти грехи могут разъесть тебя вернее рака. И убить тебя вдвое быстрее.
– Почему? – переспросил он, чуть не потеряв нить беседы.
Она с любопытством глянула на него:
– Да, почему?
– Работа, – кратко пояснил он.
– Я приехала по той же причине.
– Чтобы скручивать сигары?
Выпрямившись на стуле, она кивнула:
– Они платят здесь куда больше, чем в Гаване. Я почти все отсылаю домой, родным. Когда моего мужа выпустят, мы решим, где нам жить.
– О, – произнес Джо, – вы замужем?
– Да.
Он и правда заметил проблеск торжества в ее глазах – или ему только почудилось?
– Но ваш муж в тюрьме.
Еще один кивок.
– Но не за то, чем занимаетесь вы.
– А чем я занимаюсь?
Она помахала рукой в воздухе:
– Мелкими грязными преступленьицами.
– Ах, вот я чем, оказывается, занимаюсь. – Он кивнул. – А то я все никак не мог понять.
– Адан борется за нечто большее, чем он сам.
– И какой за это срок дают?
Ее лицо помрачнело: время шуток прошло.
– Его пытали, чтобы он выдал сообщников – меня и Эстебана. Но он им ничего не сказал. Несмотря на все, что они с ним делали. – Она выдвинула нижнюю челюсть вперед, глаза ее сверкнули, точно давешние молнии, чьи тонкие зигзаги они видели на горизонте. – Я посылаю деньги на родину не своей семье, потому что семьи у меня нет. Я посылаю их семье Адана, чтобы они смогли выкупить его из этой паскудной тюрьмы и вернуть его мне.
Что он чувствует – вожделение или вдобавок что-то еще, чему он и названия не в силах подобрать? Может, дело в страшной усталости, и в двух годах тюрьмы, и в жаре. Может, и так. Даже наверняка. Все равно он не мог избавиться от ощущения, что его привлекает в ней нечто такое, что есть и в нем. Только он считал, что это в нем давно и навсегда разбилось. Что-то испуганное, гневное и полное надежды. Что-то в самой глубине ее души, отзывавшееся на что-то в глубине его собственной.
– Ему повезло, – заметил Джо.
Она открыла было рот, но поняла, что возмущаться тут нечем.
– Ему очень повезло. – Джо встал и положил на столик несколько монет. – А теперь пора звонить.
Этот звонок они сделали с телефона в одной из задних комнат обанкротившейся сигарной фабрики, которая располагалась в восточной части Айбора. Они сидели в пустом кабинете, прямо на пыльном полу, и Джо набирал номер, а Грасиэла в последний раз проглядывала сообщение, которое он напечатал около полуночи.
– Отдел местных новостей, – произнес мужской голос на том конце линии, и Джо передал трубку Грасиэле.
Она произнесла:
– Мы берем на себя ответственность за сегодняшний ночной триумф над американским империализмом. Вы знаете о взрыве на корабле «Мёрси»?
Джо слышал, как тот ответил:
– Да, да, конечно.
– Ответственность берет на себя организация «Объединенный народ Андалусии». В дальнейшем мы предпримем прямое нападение на моряков корабля и на все американские вооруженные силы, пока Куба не будет возвращена своим законным хозяевам – народу Испании. Всего хорошего.
– Минутку, минутку. Эти моряки… Расскажите мне о нападении на…
– Когда я повешу трубку, они уже будут мертвы.
Она положила трубку, взглянула на Джо.
– То-то забегают, – произнес он.
Джо вернулся вовремя, чтобы увидеть, как по пирсу катят к воде военные грузовики. Бойцы выпрыгивали из них группами, человек по пятьдесят в каждой, двигались они быстро, их глаза шарили по крышам окрестных домов.
Вскоре колонна столь же быстро отъехала от пирса. В каждом грузовике разместилось около двадцати моряков. Колонна сразу же разделялась: первая машина двинулась на восток, следующая – на юго-запад, следующая – на север…
– Видел какие-нибудь следы Мэнни? – спросил Джо у Диона.
Тот мрачно кивнул и показал. Джо проник взглядом через толпу. За ящиками с оружием, на краю пирса, лежал брезентовый мешок для трупов, связанный в ногах, на груди и на шее. Через какое-то время прибыл белый фургон, забрал тело и увез его с набережной в сопровождении берегового патруля.
Вскоре ожил и затарахтел последний из военных грузовиков, еще остававшийся на пирсе. Он развернулся, остановился, визжа сцеплением (этот звук напоминал резкие крики чаек), задом подъехал к ящикам. Из кабины выскочил матрос, откинул заднюю стенку кузова. Сюда начали стекаться немногочисленные моряки, еще остававшиеся на корабле «Мёрси». У каждого имелась автоматическая винтовка Браунинга, у большинства – еще и личное оружие. Они собирались у трапа, где их поджидал старший мичман.
Сэл Урсо, работавший в центральной букмекерской конторе Пескаторе в Южной Тампе, бочком подобрался к Диону и сунул ему ключи.
Дион познакомил его с Джо, и они обменялись рукопожатиями.
Сэл сообщил:
– Она сзади, ярдах в двадцати. Бензина полный бак, форма на сиденье. – Он окинул Диона взглядом. – Вам непросто было подобрать костюм, мистер.
Дион похлопал его по голове.
– Что там творится? – спросил он.
– Везде легавые, – ответил Сэл. – Но ищут только испанцев.
– Не кубинцев?
Сэл покачал головой:
– Тогда поднялся бы весь город, сынок.
Подошел последний из моряков, и начальник стал отдавать им распоряжения, указывая на ящики.
– Пора двигать, – сказал Джо. – Приятно было познакомиться, Сэл.
– Взаимно, сэр. Увидимся на месте.
Они отошли от края толпы и отыскали грузовик там, где говорил Сэл. Это была двухтонная махина с открытым кузовом, с обитым сталью полом, обнесенным стальными прутьями, которые сбоку и сверху укрывал брезент. Они вскочили в кабину, Джо переключился на первую передачу, и они выкатились на Девятнадцатую улицу.
Двадцать минут спустя они остановились у обочины Сорок первого шоссе. Здесь рос лес – болотные сосны (Джо и не подозревал, что деревья бывают такой высоты), карибские и озерные; все они возвышались над густыми зарослями неухоженных карликовых пальм, шиповника и падуба. По запаху он решил, что болото где-то к востоку от них, совсем близко. Грасиэла ждала их у дерева, расщепленного надвое, видимо во время недавней грозы. Давешнее платье она сменила на безвкусно-вычурный вечерний наряд из черного тюля. Нашитые на него бусины из фальшивого золота, черные блестки и огромное декольте, демонстрировавшее верхушку бюстгальтера, довершали картину: девушка, подзадержавшаяся на вечеринке и уже на рассвете отправившаяся в более сомнительное местечко.
Джо смотрел на нее через ветровое стекло и не мог заставить себя вылезти из кабины. Он слышал собственное дыхание.
– Я могу сделать это за тебя, – предложил Дион.
– Нет, – возразил Джо. – Мой план, моя и ответственность.
– Другое ты мне спокойно поручал.
Джо повернулся и глянул на Диона:
– По-твоему, я хочу это сделать?
– Я видел, как вы друг на дружку смотрели. – Дион пожал плечами. – Может, она любит по-грубому. Может, ты тоже.
– Какого хрена, о чем ты? «Как мы смотрели друг на друга». Не на нее гляди, а на свою работу.
– И ты тоже. Извини, конечно.
Вот черт, подумал Джо. Как только парень убеждается, что ты не собираешься его убивать, он тебе начинает дерзить.
Джо вылез из грузовика. Грасиэла наблюдала за его приближением. Часть работы она уже сделала сама: ее платье было разорвано у левой лопатки, на левой груди виднелись царапины, а нижнюю губу она прокусила до крови. Сейчас она как раз промакивала ее носовым платком.
Дион вылез из грузовика со своей стороны, и Джо с Грасиэлой на него обернулись. Он поднял форму, которую Сэл Урсо оставил для него на сиденье.
– Занимайтесь своими делами, – произнес Дион. – А я переоденусь.
Он хихикнул и пошел вдоль грузовика назад.
Грасиэла протянула Джо правую руку:
– У вас не очень много времени.
Джо вдруг забыл, как брать человека за руку. Это казалось ему чем-то неестественным.
– Мало времени, – повторила она.
Он взял ее руку в свою. Ему еще не доводилось касаться столь твердой женской руки. Основание ладони напоминало камень, ведь она целыми днями скручивала сигары. Тонкие пальцы были крепкими, как слоновая кость.
– Прямо сейчас? – спросил он у нее.
– Лучше сейчас, – ответила она.
Левой рукой он обхватил ее запястье, а пальцами правой впился в ее плоть у плеча. С силой провел ногтями вниз по ее руке. Добравшись до локтя, он остановился и перевел дух. Ему казалось, что голова у него словно набита мокрыми газетами.
Вырвав у него свое запястье, она посмотрела на свежие царапины:
– Надо, чтобы они гляделись как настоящие.
