Текст книги "Жар костей не ломит (СИ)"

Автор книги: Артем Углов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц)

Судя по тому, что высунувшаяся из кокона рука еще не успела лишиться кожного покрова, амеба лишь недавно приступила к трапезе – пульсирует работающим сердцем.

А вон и леска – намоталась на запястье мертвеца и теперь комета, вместо того чтобы лететь, беспомощно болтается в воздухе.

– Невезуха, – растерянно пробормотал стоящий рядом пацан.

– По сторонам лучше смотреть надо, а не рот разевать. Бункер он увидел…

– Василий Иванович!

– Что Василий Иванович, дергай давай.

Парень поудобнее перехватил спиннинг и потянул. Рука мертвеца дернулась раз-другой, но гайку не отпустила.

– Ну чего леску травишь, словно с рыбой играешься. С ней не ласкаться надо, а силу показать. Тяни… тяни, кому говорю. Дай-ка сюда, рыболов-любитель. Всему вас учить надо.

Я взялся одной рукой за прорезиненную ручку спиннинга, на ладонь второй намотал леску и дернул, что было мочи.

Красный кокон с хлюпаньем раскрылся и наружу показалась голова жертвы. Это был «бегун» – крайне шустрый мертвец антропоморфного типа, с вытянутой звериной челюстью. То, что они быстро бегали – полбеды: твари еще умели далеко прыгать, выгибая коленные суставы в другую сторону, словно вымахавшие кузнечики. У некоторых представителей сего рода пальцы заканчивались острыми ногтевыми пластинами. Правда, конкретно у этой особи когти отсутствовали, как не было и век – раствор в коконе успел частично переварить плоть.

Злые глаза с вертикальными зрачками уставились на меня, потом на пацана, потом снова на меня. Оно что, до сих пор живое?

Последующие секунды уместили в себя целый ряд событий. Во-первых, кокон в очередной раз чавкнул, и недоваренная жертва высунулась по пояс, оказавшись на расстоянии удара от моей головы. Во-вторых, закричал пацан, предупреждая об опасности. Ну а в-третьих… в-третьих, Василий Иванович без лишних подсказок отреагировал на замах твари: подогнул под себя ноги и завалился на спину, исполнив один из сложнейших элементов фигурного катания под названием кантилевер. Успел вовремя – лапа прошла в считанных сантиметрах от носа.

И тут же загрохотала автоматная очередь. Пацан выпустил с десяток патронов, прежде чем тварь угомонилась и перестала дергаться, обвиснув кулем.

– Василий Иванович, живой?

– Да что со мной будет, – пробормотал я, лежа на полу. Над головой по-прежнему пульсировал кокон и болтался бегун. На этот раз точно дохлый.

Перевести дыхание не успел – за дверью, ведущей на кухню, громыхнуло. Кто-то неосторожный уронил стул и утробно заурчал по данному поводу. Только незваных гостей нам и не хватало, а с другой стороны, все логично: нашумели мы достаточно, вот и пожаловали.

По полу зацокали когти – остановились. И снова «цок-цок», «цок-цок». Дверь начала медленно открываться…

Я не стал тратить драгоценного времени на смену позиции, изображая перекаты и пытаясь достать карабин из-за спины. Вместо этого выхватил пистолет из поясной кобуры и открыл огонь, первым же выстрелом угодив в скрюченную фигуру, возникшую в дверном проеме. Два других смазал, потому как силуэт дернулся, уходя в сторону.

Тут же заработал автомат пацана, длинной очередью прошивая темное пространство. Застучал, забивая уши гулким эхом. Пули разлетались веером, оставляя сколы на поверхности стены.

«Кучнее ложи», – хотел я проорать парню, но не успел. Тварь в дверном проеме дернулась и завалилась на пол.

Некоторое время мы напряженно вглядывались в темноту, ожидая визита очередных гостей. Потом парень полез в рюкзак за новым рожком, а я поднялся на ноги и подошел к поверженному врагу. Даже не бегун, мертвяк обыкновенный с не успевшей толком сформироваться челюстью: без клыков и массивной нижней части, позволяющей перекусывать берцовые кости.

Сколько же патронов извели на этакую мелочь, которую игроки обыкновенно забивали прутами. Теперь еще баллы снимут за шумное прохождение уровня, и капитан Кравцов вместо положенных пяти пачек патронов выдаст три.

Настроение ни к черту, а ведь только начало четвертого уровня. Что же будет дальше… Я задумчиво уставился вперед – туда, куда тянулись жилы проводов и где бункер заканчивался большой металлической дверью с красным штурвалом гермозатвора.

Хотел было достать карту, в сотый раз посмотреть на предстоящий маршрут. Толку от куска бумаги никакого, но вот сам процесс успокаивал. Рука потянулась к рюкзаку и в этот момент над головой снова зачавкало. Краем глаза успел уловить темную тень, падающую с потолка. Потянулся за пистолетом, висящим на поясе и…

Заорал пацан, выпуская патрон за патроном «полного» рожка. Попал в дохлого «бегуна», которого амеба таки не удержала, выпустив из пасти. Попал в бетонную стену и в крышку покорёженного распределительного щитка. Попал в меня, стоящего напротив.

Экран мигнул красным светом и погас.

– Василий Иванович, это рефлексы.

– Какие, мать его, рефлексы, – орал я, не переставая. Заодно пытался выбраться из капсулы – снова заедал треклятый шарнир левого протеза. – Малой, ты когда на гашетку жмешь, чем думаешь? Это же прописные истины, известные грудничкам с ясельной группы.

– Груднички в ясли не ходят, – огрызнулся пацан.

– Да мне насрать, кто и куда ходит. Почему тебя надо учить основам, которым и учить-то не нужно. Прежде чем стрелять, открой глаза и посмотри, кто стоит на линии огня. Малой, да что б тебя… третий день уровень пройти не можем. Толку от твоей помощи…

– Сами позвали.

– Дурак был, вот и позвал.

– Если не нравится, могу уйти.

– Да и вали нахрен – слабак… Как-нибудь один управлюсь.

Мне наконец удалось выбраться из капсулы и встать на протезы. Под рукой оказалась прозрачная крышка. С трудом удержался от искушения, чтобы не схватиться за край и не хлопнуть ей от души. Диана Ильязовна не поймет.

Вспомнил про молодую учительницу, и она тут как тут, появилась на пороге.

– Мальчики, что за шум?

Мальчики… где она здесь мальчиков увидела. Хотя нет, вон один – стоит у стеллажей, обиженный. Теперь будет из себя страдальца строить: детский сад – штаны на лямках.

– Диана, вот объясните мне, старому человеку, зачем убивать своих? Может я чего не понимаю, и это такая новая мода у молодых? Вчера в затылок выстрелил, сегодня в упор расстрелял.

– Вчера был рикошет.

– Хреношет, – с трудом сдержался, чтобы не нахамить при учительнице. – Кому лапшу на уши вешаешь, Малой? Думаешь, Василий Иванович совсем дурной, не понимает. В «Маяке» такое понятие как рикошет отсутствует в принципе. Пули они как липучки – куда выстрелил, там и остались… Как же я заколебался, третий день на одном уровне. Хожу в игру как на работу. Мне эти амебы с медузами скоро в кошмарах снится начнут, вместе с напарничком.

– Надо же, напарником назвали.

– Пацан ты мои слова не перевирай. Я сказал «напарничек» – до полноценного напарника пока не дорос. Может лет через десять, когда своих убивать перестанешь

– А может чайку с печеньями? – вмешалась в наш разговор девушка. – У меня и пирожные с заварным кремом найдутся. Коробка шоколадных конфет с первого сентября осталась.

Я почесал затылок и посмотрел на насупленного пацана. К гадалке не ходи, обиделся. Вчера сбежал, когда я на него орать начал, а сегодня прогресс – стоит и пол под ногами изучает.

– Что может быть лучше ароматного черного чая со свежими пирожными, – продолжала уговаривать Диана. – А еще у меня целая баночка малинового варенья, соседка на прошлой неделе угостила. Вкусное, ум отъешь.

Пришлось тяжко вздохнуть.

– Ну если только малиновое.

Четвертый уровень таки добили. Проторчали до позднего вечера и проторчали бы еще дольше, но пришла Диана Ильязовна и разогнала нашу недружную команду.

– Бойцы, война войною, а домашнее задание никто не отменял.

Справа послышалось недовольное ворчание – Синицын послушно покидал капсулу. Ничего, поворчит и успокоится. Решать задачки по геометрии завсегда полезно – глядишь, может и научиться траекторию пули вычислять, а там и своих убивать перестанет.

– Василий Иванович, вас это тоже касается.

– Пускай Малой идет, а я еще побегаю.

– Василий Иванович, вы мне что обещали?

– Не материться.

– И?

– Беречь подотчетное оборудование.

– И?

И тут я попал впросак. Что же такого наобещать успел, что теперь этим попрекают?

– Забыли, я так и знала… Проводить меня домой вы обещали.

Действительно, сорвалось с языка, когда чай пил в прикуску с вареньем. Думал, она больше для красного словца сказала, как это порою водится у женщин – пустое кокетство. Оказалось, что всерьез.

– Может такси вызвать?

– Спасибо, Василий Иванович, за подсказку, а то бы я сама не догадалась. И за обещание спасибо, которое держите.

Да что ж все такие обидчивые сегодня. Что Малой этот, что Диана Батьковна, развернувшаяся и направившаяся в сторону выхода.

– Подождите… Да подождите вы, дайте хоть из капсулы выбраться.

Погода на улице стояла отменная. Полуденная жара спала, вернув октябрю положенную прохладу. Красный диск солнца лениво заваливался за горизонт, густо расплескав алых красок – хватило и на небосвод, и на зеркальные стены близстоящих домов.

Деревья вдоль дороги не торопились прощаться с листвой, радуя глаз пестротой нарядов. Лишь елки, дежурящие у входа в школу, отличались завидным постоянством.

Если тенденция в ближайшие годы не изменится, впору будет пальмы высаживать, и урожай бананов по осени собирать. Все течет, все меняется. Лет сто назад на всю страну были известны астраханские арбузы, теперь же на смену им пришли саратовские и самарские. А в самой Астрахани который год плохой урожай из-за невыносимой жары. Юг страны медленно, превращался в африканскую саванну. Но иногда бывало, что и заливало. Как в прошлом году, когда люди на лодках плавали меж домов, а особо предприимчивые товарищи колотили на продажу плоты из досок.

Погода чудила все чаще и чаще. Кто ж знал, что на юге Архангельской области появится своя «аллея торнадо». И года не проходило, чтобы стадо коров не уволокло в поднебесье. А пару лет назад разметало по бревнышку один из местных поселков. Благо, обошлось без жертв: у жителей хватило ума не воевать со стихией, а попрятаться по подвалам и погребам.

Телевизионные синоптики нашли объяснение необычайному погодному феномену. Они долго рассказывали про высокую влажность летом, и про глубокую траекторию циклонов, демонстрируя графики и картинки. Пугали очередной «аллеей торнадо» в Приморском крае, и обещали ураганы в Поволжье.

– На все Воля Божья, – высказался по данному поводу батюшка. Приходской священник прославился на всю страну тем, что до последнего спасал церковную утварь, когда кругом летали козы и овцы, а рукав черной воронки простерся до самого неба. И странное дело, народ верил больше ему чем маститым ученым из столичных вузов. Уж больно колоритно смотрелся отец Епифаний в коротких видеофрагментах, заснятых дрожащей рукой. В одном исподнем, на фоне разбушевавшейся стихии, спешащий в укрытие с иконами подмышкой.

Острословы утверждали, что именно иконы его и спасли. Дескать веса в позолоченных рамах было больше, чем в самом батюшке, потому и не взлетел, не встретился с создателем раньше положенного срока. На все шутки отец Епифаний лишь хитро щурился и знай себе улыбался в бороду. Деньги на новую церковь собрали всем миром, а хозяйство – дело наживное.

– Вы сегодня молчаливы, Василий Иванович, – произнесла девушка, прервав затянувшиеся размышления о погоде. – За чаем только и делали, что говорили, а из школы вышли – ни слова не произнесли.

– Это на эмоциях, – был вынужден признать я, – игра эта, чтоб её… Можете себе представить – заходим в жилое здание, открываем дверь с кухни и попадаем в самый настоящий бункер прошлого века.

– Бункер? – не поняла девушка.

– Это инженер сооружение, созданное для защиты живой силы от средств массового поражения.

– Я знаю, что такое бункер, только что он делает на первых уровнях?

– Вот и я о том же, но…, – культяпки сами собой остановились и я посмотрел на девушку.

Она выглядела непривычно высокой, по сравнению со своим школьным вариантом. Каблуки на шпильках добавили лишние сантиметры к росту, а макияж, чуть более яркий, чем обычно, подчеркивал и без того выразительные черты лица. Особенно выделялись на общем фоне глаза, цвета утреннего кофе с молоком. По-восточному соблазнительные и жаркие. В таком омуте не утонешь – нет, в нем душу потеряешь, поэтому впору спасаться как тот самый батюшка, прихватив ценный скарб подмышку.

Н-да… Диана Ильязовна в школе и Диана Ильязовна в свободное от работы время – это две большие разницы. И даже верхние пуговички у рубашки расстегнуты, демонстрируя доселе скрываемое украшение в виде золотой цепочки.

– Что вы так на меня смотрите, словно впервые увидели, – смутилась девушка, вновь превращаясь в скромную училку. И неверно истолковав мой повышенный интерес, добавила: – да, я тоже играла.

– Никогда бы не подумал. Ладно еще с настройками возиться, персонажа создавать. Девчонки любят играть в куклы, это у вас не отнять. Но чтобы в суровый мужской боевик про аномалии?

– В вас говорит обыкновенный мужской шовинизм. Раз я девушка, значит не могу стрелять? Между прочим, лучшие снайперы получаются из женщин благодаря их врожденной интуиции, вниманию к деталям и развитому инстинкту самосохранения. В истории войн тому есть масса примеров или хотите поспорить?

Спорить я не хотел. Во-первых, был слаб в истории, а во-вторых, слишком мало знал снайперов, чтобы делать выборку. Самым метким стрелком на моей памяти был Ваня-якут по прозвищу «Сэмпай»: стольких бушменов положил, что и не сосчитать. Но не говорить же об этом девушке.

– И не забывайте, по второй специальности я программист. И мне, как всякому уважающему себя кодеру, интересны цифровые новинки.

– Диана, так кто же против? – пришлось идти на попятную, демонстрируя миролюбивые намерения. – Играйте на здоровье.

Жаркое пламя в очах моментально потухло, и девушка раздосадовано произнесла:

– Не интересно с вами, Василий Иванович, даже не поспоришь толком.

– Вы поругаться хотели? – удивился я.

Девушка некоторое время молча разглядывала меня и наконец вздохнув, произнесла:

– Пошлите уже.

Высокие каблучки зацокали по мокрой мостовой, усыпанной разноцветным ковром опавших листьев.

Не понимаю я этих женщин, странные они какие-то.

Госпожа Сарбаева жила недалеко от школы – десять минут неспешной ходьбы, и мы возле подъезда. Выкрашенная в синий цвет площадка и три ступеньки вели в новенькое девятиэтажное здание, недавно возведенное на улице Тихвинской. Губернское министерство образования выкупило часть квартир для преподавательского состава и распределило согласно квотам по городским школам. Достался кусок пирога и нашей четвертой: новоселье справило сразу несколько учителей, в том числе молодой специалист – Диана Ильязовна.

Хороший дом, красивый, с зеленым газоном и уютным двориком внутри. Во всю шумят дети, облепив игровую площадку, словно разбуженная солнцем мошкара. На лавочках расположились пенсионеры, а по плиткам тротуара прогуливаются мамаши с колясками. Две из них поздоровались, проводив нас любопытствующими взглядами. Теперь будет новый повод для сплетен: молодая красивая девушка и побитый жизнью безногий инвалид. Хотя какая мы к черту пара, даже мыслей таких возникать не должно.

– Вы правы, Василий Иванович, странно это все, – задумчиво произнесла девушка, – бункер в обычном здании…

– Малой сказал, что глюкануло.

– Нет, так не глючит. Обычно сталкиваются с мелкими проблемами, вроде неизвлекаемых предметов из рюкзака или некорректного отображения экипировки. Два года назад настоящим бичом «Маяка» был движок, точнее его оптимизация: постоянно возникали проблемы при обработке коллизий. Некорректно работали коллайдеры, в следствии чего игроки то и дело проваливались под полигоны или, как это принято говорить, застревали в текстурах.

– У кого принято?

Но девушка словно не услышала моего вопроса. Она несколько секунд вдумчиво изучала арку между домами, после чего спросила:

– Вы больше в бункер не попадали?

– Нет, после воскрешения это был самый обыкновенный жилой дом с квартирами.

– Странно… А с артефактами сталкивались, в виде изменения цветовой гаммы или повисших в воздухе предметов?

– Ничего такого.

– Очень странно, – задумчиво повторила девушка, – чтобы в локации прогрузился целый кусок из другого уровня… да еще так ровно, стена к стене.

– И что, такое в принципе невозможно?

– Возможно, но это как выиграть в лотерею – шансы один на миллион.

– Выходит, нам повезло, и мы выиграли?

– Выходит, что так. Только за эту победу призов не полагается, – девушка улыбнулась и в её глазах промелькнул едва заметный озорной огонек. Ну вот, а то все хмурилась и серьезную учительницу из себя строила. – Василий Иванович, спасибо, что проводили.

– Не за что.

Я не спешил уходить, и девушка, неловко замявшись, произнесла:

– Вы что-то хотели спросить?

– Да, я все думал… Вы же не спроста меня позвали?

– С чего вы взяли?

– Диана Ильязовна, я не первый год на белом свете живу. Можете передать вашей Зинаиде Петровне, что рекомендации выполняю и положенный час гуляю пешком.

– Но…, – на щеках девушки проступил лёгкий румянец.

– Василий Иванович может в виртуальной реальности и не смыслит, а вот в людях разбирается. Или думали, не замечу как вы со школьным врачом по углам шепчетесь? Витаминки целый вечер подсовывали, от которых я чешусь, как шелудивый. Устроили богадельню, честное слово. Вы Зинаиде Петровне в следующий раз скажите, чтобы занималась положенными делами: малышне прививки делала и разбитые коленки пластырем заклеивала, а не со старым инвалидом возилась. Я как-нибудь сам разберусь со своим здоровьем.

Ожидал услышать в ответ привычное: «никакой вы не старый» и «не говорите так про себя», но вместо этого Диана прошептала едва слышно:

– Простите, мне пора.

И быстро-быстро зацокала каблучками в сторону подъезда, словно опасаясь новых разоблачений.

Василий Иванович не дурак, Василий Иванович все видит. Я еще на прошлой неделе догадался про сговор со школьной врачихой, когда они по телефону разговаривали. И эти разноцветные таблетки, которые впаривали каждый вечер. Теперь вот выгуливать взялась на поводке, словно старого больного пса.

Ох, Диана-Диана, по батюшке Ильязовна, не получается на вас злиться. На столичного профессора выходит, потому как этот чертов мозгоправ диссертацию решил написать за мой счет, а вы, словно героиня старых добрых сказок: и котенка уличного пригреете и Василия Ивановича чаем с малиновым вареньем угостите.

Про чай это я хорошо вспомнил. Надо бы печенюшек прикупить на завтрашний вечер, а то надоело гулять за чужой счет. Где здесь положенный продуктовый?

Не успел выйти за территорию двора, как ко мне подрулил новенький «Даут», модной кирпичной расцветки. Водитель пару раз нажал на клаксон, оглашая округу пронзительным визгом.

Я продолжил идти по мостовой, как ни в чем не бывало. Тогда из открытого окна высунулся прилизанный молодчик и залихватски просвистел.

Даже головы не повернул в его сторону. Василий Иванович не конь какой, чтобы на звуки откликаться.

– Слышь, мужик, ты че, не понял? А ну-ка быстро подошел.

Та-ак… спокойно, Василий Иванович. Но спокойно не получилось – застоявшаяся в жилах кровь забурлила. Давненько я не сталкивался со столь откровенным хамством в свой адрес.

Машина взвизгнув тормозами, заехала на тротуар. Дверца распахнулась и наружу выбрался парень в модном прикиде: приталенная рубашка оранжевой расцветки, порванные на бедрах скинни. Помнится, у нас на районе и за меньшее бивали, но нынче времена другие, поэтому ляжки обтягивали все кому не лень

– Мужик, ты че, совсем страх потерял? Я с кем разговариваю? – модник сделал шаг вперед и благоразумно остановился, решив не сокращать дистанцию до минимума. В ноздри ударил приторный запах парфюма.

А вот и шофер показался: из автомобиля выбрался, но подходить не спешил, предпочитая наблюдать за происходящим на расстоянии

– Чё, язык в жопу засунул?

– А ты кто такой, чтобы перед тобой отчитываться? – не выдержал я.

– Он не знает, – парень повернулся к водителю, словно спешил поделится радостной новостью. – Слышь, он не знает, с кем связался.

Мальчик в себе не уверен, ищет поддержку со стороны. Такие редко начинают драку, предпочитая давить словами. Да и не похож он на отморозка, коим старается казаться. Явно осторожничает, понимая, что улица только на первый взгляд выглядит малооживленной – свидетелей хватает, в тех же окнах дома напротив. Сейчас не пятидесятые, чтобы беспредел устраивать.

– Короче, слушай сюда дядя: еще раз рядом с Дианкой увижу, ноги оторву. Ты меня понял?

И не дожидаясь ответа забрался обратно в машину. «Даут» дернулся с места, оставляя темный след шин на мостовой. Огни задних фар мигнули на прощанье красным цветом и скрылись за поворотом.

Я вздохнул и опустил взгляд вниз, на скрытые штаниной конечности из углепластика. Интересно, как он мне ноги собрался отрывать?

Вечером позвонил Михалычу, и попросил пробить номер по базе.

– Только не говори, Василий, что снова в историю вляпался.

– Да когда такое было? – возмутился я.

В трубке сурово промолчали. Умел такое Михалыч, ибо высокая майорская должность обязывала.

– Как ноги, не беспокоят?

– Без понятия.

– Как это без понятия, – удивился голос в трубке, – твои же ноги.

– Михалыч, свои ноги я в Африке потерял, а те огрызки, что торчат из задницы, преют и чешутся.

– В гости что ли заехать.

– Ты в завязке?

– Да, – грустно произнес голос.

– Какой месяц пошел?

– Второй.

– Тогда не надо.

– Не надо, – покладисто согласился Михалыч. – Ты хоть звони иногда, поболтать.

– Обязательно, – соврал я и нажал отбой.

Смысл звонить товарищу, который постоянно в запаре. Это моя работа располагала к медитативному образу жизни, а Михалыча, по его же словам, трахали все, кого не лень: начиная от главы области и заканчивая законной супругой, той еще мегерой. Оно может и лучшему, потому как с какой другой товарищ майор давно бы запил и ушел на тот свет раньше положенного срока. Он и с этой-то умудрялся периодически срываться, сбегая из дома на дачи, где пьяным скрывался, пока не найдут.

Михалыч, он такой…

Всю ночь снилась бесконечная жара саванны и острый песок. Колючий, как тысячи впивающихся в тело иголок. Истыкали всего, замучив до того, что расчесал в кровь кожу. Пришлось вставать и включать свет, дабы убедится – простыня чистая. Я даже ладонью провел по ткани, лишний раз проверяя, на наличие песка или, на худой конец, крошек. Не могло же приснится такое, да и не спал я, только и делал, что переворачивался с бока на бок.

Увы, песка не нашлось…

Утро следующего дня прошло без происшествий, а днем позвонил Михалыч и грустным голосом произнес:

– Как знал, что вляпаешься в историю.

– С чего вдруг?

– Госномер, который ты мне вчера сбросил, зарегистрирован на имя Ильи Сергеевича Прокопенко. А товарищ этот по базам проходит, как активный член преступной группировки. Про банду Шункара слышал?

– Подожди, – не поверил я, – его же лет десять назад расстреляли на железнодорожном переезде. Неужели воскрес?

– Типун тебе на язык, Василий. Еще не хватало, чтобы всякая нечисть из могил восставала. Убили главного сокола, а соколята покинули родное гнездо и разлетелись в разные стороны.

– Что же вы их не пересажали?

– Как у тебя все легко и просто получается, – возмутился голос на том конце, – это тебе не полы в школе драить. Тут требуется провести следственные мероприятия, собрать доказательную базу. На все нужно время, вот преступники и гуляют пока на свободе. До бати им далеко, опереньем не вышли, но вот по мелочам проблемы создают… Не связывался бы ты с ними, Василий. Здесь тебе не Африка, здесь законы другие.

– Не поверишь, Михалыч, но на саванну очень похоже – законы дикой природы.

– То-то и оно, что не дикой. Застрял ты в своих пятидесятых, и того не знаешь, что жизнь далеко вперед ушла. Теперь многое по закону делается, и даже самые ярые отморозки лишний раз на улице стволом не светят… Ты лучше скажи, чем тебе Прокопенко не угодил.

– К Прокопенко никаких претензий не имею, а вот товарищ его больно борзый. Как бы через него проблем не вышло.

Михалыч посопел в трубку, помолчал и наконец произнес:

– Василий, рассчитываю на твою благоразумие.

Сказал, словно я воевать собрался. А Василий Иванович из всей команды самым хладнокровным был, пока ноги не оторвало. Спокойнее меня разве что Ваня-сэмпай, но на то он и якут, чтобы на жизнь смотреть с невозмутимостью горного утеса.

По дороге в школу заглянул в сберкассу и наткнулся на большие очереди. Пенсионеры гудели растревоженным ульем, вспоминая былые времена, когда хлеб был вкуснее, а любую услугу можно было оплатить, не выходя из дома.

– Я под сто тыщщ зарабатывал, на ссылки нажимая, – шумел один старичок.

– Донажимался! – вторил ему второй – Из-за таких как ты, и накрылась вся экономика медным тазом.

– … трусливое правительство, боится людям свободу дать. Это же где такое видано, чтобы весь контент позакрывали, – возмущалась древняя старушка у окна. – При Путине такого не было.

Сколько раз себе говорил, раньше десятого числа в банк не соваться. С волной пенсионеров не справлялась ни одна система электронных очередей. Лет пять назад справлялась, но после того, как руководство банка решило оптимизировать структуру, сократив количество отделений, вдруг резко перестала.

Народ гудел, возмущался и все ждал, когда воскресят платежную систему, обещанную Правительством. Летели месяцы, шли годы, а тестовый режим так и оставался тестовым. Лично я не верил, что при жизни увижу чудо, называемое в народе онлайн-платежи. Как бы тогда упростилась жизнь…

Полный размышлений о будущем, заглянул в родную каморку на первом этаже. Внутри было все по-прежнему, разве что на окнах блестели гроздья капель – снова поливали газон.

Доковылял до тумбочки и заварил чаю. Хотел было подшить накладные, коих скопился целый ворох, но мысли о вчерашнем происшествии не давали покоя.

Диана Ильязовна, молодая интеллигентная учительница и урод на «Дауте» кирпичного цвета, что их может объединять? И объединяет ли? Может девушка в беду попала, потому и просила проводить.

– Не суйся не в свое дело, – пробубнил себе под нос. И даже согласился с данным утверждением, но стоило прозвенеть последнему звонку, и я заковылял в сторону знакомого кабинета.

Пока поднимался по лестнице, обратил внимание на новые украшения, появившиеся в школе. Розовые ленты змейками скользили по стенам, обвивали колонны и уходили под самый небосвод – гигантский прозрачный купол атриума. На окнах появились причудливые цветки с лепестками из бархатной бумаги и стеблями свитыми из специальной гофры. Постаралась малышня начальных классов. Весь последний месяц они только и делали, что корпели над поделками, подготавливаясь ко Дню всех Влюбленных, что б его…

До двадцатого ноября еще целый месяц, а они все стены испохабили. Нет, против самого праздника лично я ничего не имел, а вот к украшательствам были обоснованные претензии, потому как посрывают цветы со стен, покидают на пол – дети же, а Василию Ивановичу выковыривать куски гофрированной бумаги из забившихся фильтров.

«Время, когда влюбленные сердца соединяются», – гласил лозунг на гигантском электронном табло. На заднем фоне маячили силуэты парня и девушки в брызгах конфети. Интересно, кому первому пришла в голову идея проводить подобные мероприятия в школе?

Толком и не вспомнишь, когда это все началось. В бурных пятидесятых было не до любви – на дворе царил экономический кризис, а потом я надолго покинул родные края.

За это время рождаемость в стране катастрофически упала, а средний возраст вступающих в первый брак перевалил отметку за тридцать. Лишних денег на стимулирование молодых родителей в бюджете, как это водится, не нашлось и тогда государство решило пойти на иные меры. Их было много… этих мер, но наиболее действенной и популярной оказалось празднование Дня всех Влюбленных.

Старожилы поговаривали, что раньше его отмечали в другой день и с иным размахом, но разве теперь кто вспомнит валентинки.

В современно мире все было иначе. В первых числах ноября выпускники двенадцатых классов, а также студенты ВУЗов заполняли специальную форму, отвечая на многочисленные вопросы: «кем видите себя в будущем», «что считаете главным в семейном счастье» и «какое количество детей мечтаете завести». Но самый главный вопрос был в конце анкеты и звучал следующим образом: «кто тебе нравится – фамилия, имя, отчество». Ну или что-то вроде того, сам я опросников не видел и уж тем более не заполнял.

Анкетирование проводилось в специальных закрытых кабинках, чтобы лишний раз не смущать молодежь. Ответы обрабатывались, и отправлялись для изучения и анализа в федеральную социологическую службу – все, кроме последнего. Вопросами объединения любящих сердец занимались местные службы. В случае совпадения интересов молодых людей вызывали в кабинет школьного психолога и… совет вам, да любовь.

Разумеется, о браке или других обязательствах, речи не шло. Государство вам помогло, свело вместе, а дальше как-нибудь сами.

И это «дальше» моментально отразилось на статистике – кривая грождаемости пошла вверх. Чиновники рапортовали об успехах, а Президент выдал пространную речь о спасении нации. Красиво звучало, с пафосом и влажным блеском в глазах. Жалко только, что никто не говорил о росте количества разводов и брошенных детях, распиханных по многочисленным интернатам.

– Вечно один негатив видишь, – втолковывал мне как-то Док. – Все государство тебе виновато, а государству для выживания нужен людской ресурс.

– Поэтому малолеток сводить надо?

– Во-первых, не малолеток… К примеру, у меня к девятнадцати годкам уже третья девчонка была. А во-вторых, жениться надо пока молодой и глупый, иначе потом хрен раскачаешься, – Док замолчал, что с ним крайне редко случалось. Вытер со лба пот и уставился в небо – сквозь ветви акации пробивалось палящее солнце. – Была у нас в классе одна симпатичная девчонка – ухажеров тьма тьмущая, а у меня вся рожа в угрях. Сам понимаешь, куда я такой красивый, да в Калашников ряд. Любовался со стороны, а сердце кровью обливалось. Потом наши пути разошлись: у меня армейка, пять лет службы по контракту, а она выскочила за муж за дельца одного и укатила в столицу. Сколько воды утекло с тех пор, а девчонка та все из головы не выходит. Мысль одна поганая засела и грызет: я ведь ей нравился. Она на переменах ко мне подкатывала с разговорами, а я все стремался, с пацанами убегал. Сердце тогда бухало, знаешь, как трехсотки по местности работают.

– Это у тебя возрастное, – прервал я товарища. – Мне тоже порою кажется, что мог бы стать невъебенным футболистом. Играл бы сейчас в Манчестере, и колотил бы по двадцать мячей за сезон. По юности такая обводка была, за раз мог троих накрутить.