Текст книги "Жар костей не ломит (СИ)"

Автор книги: Артем Углов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 40 страниц)

Надо было подробнее расспросить Михалыча о выставленной защите: сколько человек, откуда, порядок дежурства. Надо было…

Я вертелся на койке, одолеваемый плохими предчувствиями. В конце концов не выдержал и вызвонил медсестру.

– Сотовый в больнице не положен, – строго заметила пожилая женщина.

– Мне обещали выдать через пару дней.

– Не знаю, кто вам обещал, а я говорю – не положено.

То ли медсестра не в курсе достигнутых договоренностей с руководством больницы, то ли Михалыч что-то напутал.

– Мне позвонить нужно, – продолжаю настаивать на своем.

– Скажите кому и мы свяжемся.

– Вы не понимаете, мне лично надо.

– Для личных разговоров существует телефон в холле. Пациент, вы куда?

– Куда-куда. Вы же сами сказали, в холл.

– Вам запрещено передвигаться, швы разойдутся.

– Я аккуратненько.

– Аккуратненько – это ползком по полу? Пациент, или вы успокаиваетесь или мы вас фиксируем.

– Не имеете право.

– Имеем и еще какое. Ремнями привяжем или лошадиную дозу транквилизаторов в задницу вколем, выбирайте.

Такой себе выбор, если честно. Пришлось в бессильной злобе откинуться на подушку. Оставалось надеяться, что Жоре и его подручным будет не до меня и уж тем более не до молодой учительницы. Учитывая весь тот кипиш, что поднялся в последние дни…

– Все будет хорошо, – пробормотал сам себе, закрывая глаза. – За неделю ничего не случится, а там оклемаюсь и решу вопрос. Пока не знаю как, но решу обязательно.

Перед глазами мелькали ступеньки знакомого подъезда. Я был здесь единожды, но успел запомнить обстановку. Может благодаря растениям в кадках, что стояли на широких подоконниках, а может благодаря большому рисунку на первом этаже. Зверушки собрались на лесной поляне: кот в сапогах, зайчиха в платье и косматый медвежонок в шортах на лямках.

Помнится, Диана рассказывала, что на каждом этаже дома были новые эпизоды: звери танцевали, учились в лесной школе, гоняли мячик и купались. В общем занимались всем тем, чем и положено маленьким детям.

Над кабинкой ярким красным светом горела панель, извещая о не рабочем состоянии лифта. Я пару раз щелкнул кнопкой, убеждаясь, что глаза меня не обманули. Вот и будет повод рисунки рассмотреть. Пока до шестого этажа на культяпках доберусь, вдосталь налюбуюсь на медвежат в шортах.

Щелкнув затвором, сунул старенький Грач в боковой карман, и начал медленно подниматься наверх. Десять лестничных пролетов – не так уж и много. Особенно если не спешить, и делать короткие перекуры на площадках. Аккуратно, ступеньку за ступенькой, перешагиваю не торопясь.

Фикусы на подоконниках были ровно такими, какими я их и запомнил. Толстые мясистые листья, блестящие под светом яркой электрической лампы. Сухая земля и пятикопеечная монетка, засунутая неизвестным шутником в горшок: то ли наудачу, то ли в надежде вернуться. Я еще понимаю, когда люди кидают монетку в море или в фонтан, но в подъезде зачем оставлять?

Пролет за пролетом, ступенька за ступенькой. Странно, но на втором этаже никаких изображений не обнаружилось: ни зайчат, ни медвежат – голые унылые стены. Это что же получается, Диана Ильязовна меня обманула?

Бью кулаком по заедающему шарниру и продолжаю подъем. Вслушиваюсь в тишину, пытаясь вычленить подозрительные звуки. Подъезд живет своей обычной жизнью: где-то работает телевизор, спорят глухие голоса за стенкой, многими этажами выше хлопнула дверь. Хлопнула, а следом послышались торопливые шаги.

Засовываю руку в боковой карман и нащупываю ребристую рукоять.

Шаги набирают ход. Кажется, словно вниз летит ребенок, перепрыгивающий по две, а то и по три ступеньки за раз. Цепляющий на ходу перила и с громким «ба-бах» приземляющийся на бетонную площадку.

Прислоняюсь плечом к стене и замираю. Как бы не сбил ненароком, уж больно шустро несется. Шаги все ближе и ближе, задрожали перила от прикладываемых к ним усилий. Последний пролет и…

– Малой?!

На верхней площадке, едва не врезавшись в стену, замирает Синицын.

– Василий Иванович? – пацан удивлен не меньше моего. Одет в теплую толстовку с капюшоном на голове, в руках объемный мусорный мешок синего цвета

– Ты чего здесь забыл?

– Я? – Малой даже опешил от такого вопроса. – Я вообще-то здесь живу, а вот что вы здесь делаете? Вам в больнице лежать положено.

– Подожди, – перебиваю я парня, – что значит живешь? В одном доме с Сарбаевой?

Возникла неловкая заминка, а затем последовало осторожное «нет», словно парень был не уверен в моих умственных способностях.

– Я точно помню этот подъезд, фикусы и рисунки на первом этаже.

– Какие рисунки? – все столь же осторожно интересуется Малой.

– Медвежонок в шортах, зайчиха в платье.

– Какой медвежонок, Василий Иванович? Вы зачем из больницы сбежали?

– Я не…

Я ни хрена не помнил. Вроде бы лежал в палате, жевал апельсины, обдумывая сложившуюся ситуацию и вдруг… Опускаю глаза и шаркаю ногой по ступеньке. Звук вышел такой, словно под подошвой шебуршит множество песчинок. Да так оно и есть, на пол натекла лужа песка. Странная картина для идеально чистого подъезда.

Поднимаю голову и смотрю в округлившиеся от страха глаза Малого. Сообразительный пацан, моментально все понял.

– Василий Иванович, это как? Мы… мы снова провалились?

– Не ссы, Малой, сейчас разберемся.

Опускаю ладонь в боковой карман и извлекаю на свет пистолет, потерянный на днях в Пушкинском саду. Оружие есть, а дальше как-нибудь разберемся… Чай не впервой.

Глава 13 – Никита Синицын aka «Синица»

Пронзительная трель телефонного звонка ударила по ушам. Она не просто разбудила меня, она буквально вырвала из объятий сна, выкинув в реальность с головной болью и слипающимися глазами. Помнится, Олька все жаловалась на рингтон, просила поставить что-нибудь мягкое и мелодичное, а не звук дребезжащего металла.

– И где ты его только откопал, Кит? – жаловалась она сонным голосом. Протягивала руку и начинала теребить пальцами короткий ежик волос.

Где-где, в настройках по умолчанию, спасибо разработчикам.

Я нащупал в складках одеяла гладкий корпус сотового и перевернул его – по глазам резануло ярким светом: сплошное белое пятно вместо экрана. Единственное, что я успел заметить – зеленая кнопка вызова. В нее и тыкнул пальцем, в слепой надежде, что попал.

Телефон несколько секунд молчал, а потом из динамиков прогремел знакомый голос:

– Синицын, ты чего, спишь?

Нет, в футбол играю… Что за дурацкие вопросы посреди ночи.

Перевернувшись на спину, поднес сотовый к уху. Блин, в него еще и говорить надо, язык спросонья еле шевелится.

– Дюша, ты на часы смотрел?

– Так Новый год же на дворе, – удивился Соломатин.

– Гудеть днем и ночью, – послышался на заднем фоне довольный голос Пашки. Ну в этом товарище я не сомневался – пока не наступит роковое утро восьмого числа, Бурмистров будет гулять.

– Короче, Синица, бери такси и приезжай. Мы сейчас в Боярских Палатах, номер сняли с парилкой и бассейном.

– И бильярдом, – вставил Пашка свои пять копеек.

– И бильярдом, – подтвердил Дюша. – Короче, мы тебя ждем.

– Не… я не поеду.

В трубке возникла пауза, а после осторожное Пашкино:

– Чего он там? Ломается?

– Синица, мы тебя не спрашиваем, мы тебя ждем. Руки в ноги и в такси.

Признаться, я поначалу даже растерялся от такого напора. А потом вспомнил, что обещал пацанам совместный поход в центровой комплекс города, где была не только сауна, но и множество других развлечений, вплоть до гольфа с картингом. Были бы деньги… Деньги у меня как раз были, а вот чего не было, так это желание подрываться среди ночи и ехать бухать.

– Вы на часы смотрели, тусовщики?

– Новый год на дворе! – вновь заорал Пашка.

– Паштету передай, что Новый год закончился пять дней назад. А если он будет продолжит пить в том же темпе, то до первой тренировки рискует не дожить.

– Короче, ты не приедешь, – заключил Дюша.

– Короче, нет.

– У тебя там все нормально? Вчера дозвониться не смог.

Оно и не удивительно, в больнице запрещено пользоваться сотовой связью, вплоть до административного штрафа. Но об этом я умолчал, впрочем, как и о причине своего визита в медицинское учреждение. Ни к чему пацанам голову забивать лишней информацией, пускай отдыхают и веселятся.

Я скомкано попрощался и, отложив телефон в сторону, тяжело выдохнул. Денек выдался так себе, теперь и ночью покоя нет.

Вчера несколько часов проторчал в холле больнице: перечитал все имеющиеся журналы на столике, изучил плакаты по профилактике болезней и обпился дешевого кофе из аппарата. По словам лечащего врача все с Василием Ивановичем будет нормально: ножевой порез брюшной полости без повреждения внутренних органов и большая, но не смертельная кровопотеря. Отлежится пару недель, оклемается, а дальше снова в строй.

Я и без заверений врача был спокоен за уборщика: Василий Иванович калач тертый, он и не из такой задницы выбирался, а вот Диана Ильязовна… Пугала она меня серым цветом лица и безжизненным взглядом, как у зомби.

Сначала ошиблась с диагнозом: то ли кто-то из персонала напутал, то ли сама придумала, похоронив Василия Ивановича раньше срока. Потом сидела и молчала, не реагируя на слова и не подавая признаков жизни.

Я толком не знал, как к ней подступиться. С ровесниками просто, а тут взрослая женщина, учительница, вся из себя такая строгая и вдруг сломалась. И как такое чинить? Спустился вниз, купил кофе с шоколадкой, но она отказалась. Предложил отвезти домой – ноль реакции. Спрашивается, и чего так переживать, когда обошлось и все живы? Мало ли придурков по ночам шляется, к прохожим пристает, особенно в районе парка. Зная характер Василия Ивановича… не удивлен, одним словом.

Я несколько раз порывался уйти из больницы. Один раз даже вышел на крыльцо – постоял, посмотрел на парковку, заставленную каретами скорой помощи, да и вернулся обратно. Почему остался, сам толком не понял. Может все дело в чувстве ответственности, внезапно зародившемся внутри. Конечно, глупо звучит… кто я и кто она. Это Диана Ильязовна на правах учительницы должна управлять ситуацией, а не выпускник средней школы, у которого других забот нет: только и делать, что торчать в пропахшем лекарствами холле.

Она мне не мать, не сестра – никто, одним словом. Да и что может случиться со взрослой женщиной в больнице? Разум подсказывал, что ничего плохого, но стоило вспомнить мертвенно-бледное лицо и ноги сами собой несли обратно. Как меня угораздило?

Я уже собирался попросить помощи у медсестры, но тут к нам подошел крупный мужчина с рыхлым лицом и стойким запахом алкоголя. Представился майором полиции, и по совместительству другом Василия Ивановича. Всучил стакан воды Сарбаевой и та безропотно выпила, меня же взял под локоть и вывел на улицу.

– Езжай домой, Никита… А за Василия Ивановича и Диану не переживай, мы о них позаботимся.

Мы… Мы это кто – полиция? А может профессор Гладышев и представители секретных спецслужб? Что за майор такой, где служит?

– Езжай, не сомневайся.

После прозвучавших слов я стал сомневаться еще больше. Добравшись до дома, первым делом залез в интернет. Долго рылся в сети, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь информацию по личности майора – бесполезно. Сайт управления МВД по городу данные о сотрудниках не раскрывал: ни фотографий, ни фамилий. Оно и понятно, специфика работы.

Поисковый запрос по фамилии Бубенцов (именно так представился товарищ майор) выдал сто пятьдесят семь страниц. Пришлось изрядно покопаться, прежде чем выудить из залежей информационного мусора хоть что-нибудь полезное. Некто Бубенцов действительно служил в полиции в чине майора. Года два назад выступал с лекцией в политехническом университете на тему личной безопасности, присутствовал на награждении у мэра города. Травников, тогда еще бывший градоначальником, вручал юбилейные награды за выслугу лет и достойную службу. На снимке, запечатлевшим торжественный момент встречи, стояло два десятка полицейских в высоких чинах, в том числе и искомый Бубенцов. Моложавый, цветом лица здорового человека, а не одутловатой физиономией, коей светил недавно в коридорах больницы.

Может и вправду приятель Василия Ивановича? Может они даже служили вместе… Увы, никаких биографических данных найти не удалось, кроме пары пустых интервью и нескольких общих снимков. Складывалось впечатление, что чиновники только и делали что награждали друг друга: в честь дня МВД, в честь дня города и открытия чего-то там важного. Сплошные медали, грамоты, ленты и прочая ничего незначащая мишура.

А если попробовать через Онион: систему прокси-серверов, позволяющую устанавливать анонимное сетевое соединение? Залез в скрытую папку, нашел исполнительный файл с изображением дольки лука и глубоко задумался.

Чего здесь только не хранилось, начиная от порнографии и заканчивая наркотой и торговлей оружием. А еще были гигабайты игр, фильмов, музыки и софта. В общем вещь сколь полезная, столь же и опасная. Каждый сопливый школьник знал, что существенная доля скачиваемой информации в Онионе заражена вирусами. Я и сам однажды пострадал, пытаясь посмотреть клубничку с горячими гимнастками. Вместо гибких спортсменок показали темный экран и бесконечную перезагрузку операционной системы. И это я еще легко отделался – у Костяна так и вовсе скакануло напряжение, спалив содержимое системного блока.

Кроме вирусов существовала масса других вопросов к Ониону: например, его хваленая анонимность. Правоохранительные органы не только знали о существовании данной сети, но и плотно работали в ней. Может потому лавочку до сих пор и не прикрыли?

Поколебавшись с секунду, я нажал два раза на значок. Про себя решил, что поиск буду вести осторожно – гляну несколько ссылок, и все: никаких скачиваний и переходов на сторонние ресурсы.

Онион работал в край плохо, бесконечно тормозил и зависал. Первые три сайта даже не открылись, а на четвертом оказалась полезная статья. Журналистское расследование пятилетней давности по поводу конфликта, возникшего в ходе работы Ассамблеи Европейской безопасности. Выяснилось, что в составе делегаций из Франции, Канады и России работало несколько человек, связанных с ЧВК. Деятельность компаний, предоставляющих военные услуги на экспорт, находилась под строгим запретом конвенцией ООН. В связи с чем разгорелся крупный международный скандал. Пришлось вмешаться главам правительств и высокопоставленным дипломатам. В итоге конфликт удалось погасить: подозрительные лица были исключены из состава участников, а прессе была дана команда «сидеть и не тявкать». Далее автор статьи пустился в пространные рассуждения о морали и человеческих ценностях, а в самом конце опубликовал список из сотни фамилий, людей не просто причастных к ЧВК, но и принимавших непосредственное участие в боевых действиях. Был там и Бубенцов, на тот момент числившийся капитаном полиции.

– И эти люди служат в органах правопорядка, защищают наш с вами покой? – задавался вопросом журналист. – Самые настоящие убийцы, на чьих ладонях запеклась кровь миллионов ни в чем неповинных гражданских.

С миллионами он, конечно, переборщил, да и на счет «нашего с вами покоя» были большие сомнения. Если верить входным данным, сам журналист сидел в Лиссабоне, и работал на Тавистокский институт, расположенный в английском графстве Суссекс. К России имел самое опосредованное отношение: бабушка его родилась в Казахстане, когда-то очень давно. Специалист по постсоветскому пространству… Очень удобно быть специалистом по странам, в которых никогда не жил и никогда не был, но за мнение о которых регулярно получаешь деньги.

Закрыв программу, отложил планшет в сторону и принялся обдумывать прочитанную информацию. Если верить журналисту, краснолицый Бубенцов был из той же среды, что и Василий Иванович. В спецслужбах не состоял, в научных лабораториях не числился, и к профессору Гладышеву отношения не имел. А это значит? А это значит, что можно спокойно выдохнуть. Все!

Я потянулся, разминая затекшую спину – хорошее настроение медленно, но верно возвращалось. Чтобы ускорить данный процесс, добрался до кухни, достал бутылку газировки из холодильника и с наслаждением сделал пару глотков. Только ощутив пряный вкус трав на губах, понял, что жизнь налаживается. Да здравствует Новогоднее безделье!

Три дня ничего не происходило. Время словно остановилось или это Никита Синицын выпал из пространства? Я только и делал, что рубился в приставку, да тупо пялился в телек, просматривая многочисленные передачи и фильмы. Пару раз выбирался на улицу, сходить до ближайшего магазина. Запасы провизии, приготовленные матерью, подошли к концу, поэтому появилась необходимость закупиться пельменями. Ну и лимонадом в придачу.

Родительница обещала приехать на следующей неделе. Написала сухое сообщение, не сочтя за нужное позвонить. Все дулась из-за нашего с ней последнего разговора или делала вид… Взрослые – они же как маленькие дети, им тоже внимание подавай. А какой самый простой способ его привлечь? Правильно, заставить другого человека почувствовать себя виноватым.

Только, мама, вы не на тот поезд сели. Лет пять назад я может быть и повелся на подобные манипуляции, а сейчас ни-ни – мальчик давно вырос.

Если днем все было лениво и однообразно, то с заходом солнца наступало веселье. Сознание не могло смириться со спокойным существованием в виде овоща, ему подавай действия, жгучий адреналин. Вот оно и принялось подкидывать в качестве компенсации ночные кошмары. Бесконечные сны, где был Василий Иванович, клацающий челюстью Щелкунчик и парящая под потолком ведьма. Голос Дианы Ильязовны путеводной нитью вел нас на выход по длинным коридорам, по переходам и залам, но выход все не наступал. Со всех сторон продолжали лезть твари: кусать и грызть, пытаясь сожрать.

Я устал считать, сколько раз просыпался в холодном поту, дергаясь и крича от страха. И что самое обидное, раньше подобного ужаса не испытывал. Ну да, было не по себе от старой и пустой школы, занесенной песком. Но в глубине души понимал, что все это не всерьез, и мы обязательно выберемся, сколько бы песчинок на наши головы не высыпалось и какие бы твари нам не угрожали. В сердце пылало пламя первопроходца, требующее продолжение эксперимента. Я даже в тайне надеялся уговорить Диану Ильязовну на проведение повторного погружения в одиночку, потому как Василий Иванович ни при каких условиях не согласится вновь забраться в капсулу. Он так и сказал: «ноги моей в этом гробу больше не будет». Уборщику было абсолютно плевать на новые горизонты и перспективы, открывающиеся перед научной мыслью. Он до жути боялся… а теперь боялся и я.

Мозгами понимал, что капсулы отключены и «заморожены», что очередное «погружение» в принципе невозможно, но страх – чувство иррациональное, доводам логики не подвластно.

В конце концов я не выдержал и поставил дополнительный будильник на три часа ночи. Прибавил громкости, а телефон положил у подушки – так, на всякий пожарный. Прошлый раз именно звонок будильника вытащил меня из школы, занесенной песком. Если сработало один раз, то сработает и повторно.

Тревожные мысли сразу покинули голову, задеревеневшие мышцы расслабились и всю оставшуюся ночь я проспал без кошмаров.

На следующий день позвонили. На дисплее высветился незнакомый номер с трехзначным местным кодом: очередные разводилы или рекламная акция. Обыкновенно я игнорировал подобные вызовы, а в случае настойчивости вносил контакт в черный список, но не в этот раз. Палец автоматически нажал «прием».

– Никита Синицын? – послышался в трубке взрослый мужской голос.

– А кто спрашивает?

– Майор полиции Бубенцов.

От нехорошего предчувствия кольнуло в кишках. Я мигом сел на диван, поудобнее перехватив трубку.

– И что вам нужно, майор полиции?

– Это лучше ты мне скажи, что нужно? Откуда такой интерес к моей скромной персоне? Столько поисковых запросов оставил в системе… Ты спрашивай-спрашивай, не стесняйся. Чего молчишь?

– Да я, собственно, все что хотел узнал.

В трубке повисла пауза. Вот тебе и хваленая анонимность Ониона. Липкие щупальца страха поползли по телу, парализуя и лишая силы воли. В голове возникла картинка в виде серой камеры с зарешеченными окнами. Повязка на глазах, скованные запястья за спиной и резиновая дубинка, оставляющая бордовые полосы на теле. Логикой понимал, что за пользование запрещенной сетью максимум что грозит – административный штраф, но сознание рисовало совсем другую картинку, виденную в фильмах тысячу раз.

Я помнил о своем обещании никому не рассказывать о странных снах, порожденных виртуальной капсулой. Но что, если меня арестуют? Посадят в камеру и начнут пытать? Что тогда?

– Ты молодец, Никита… проявил бдительность. В наше время ни в ком нельзя быть уверенным на сто процентов, даже в человеке, носящем форму полиции. Только больше так не делай: не оставляй цифровой след из сотни запросов в поисковых системах. Не с моей фамилией, так уж точно.

Я молчал, нервно сжимая трубку. Да и нужно ли здесь говорить? Вряд ли Бубенцов позвонил только из одного лишь желания меня похвалить. Ему что-то было нужно, что-то очень важное. И голос майора не заставил себя долго ждать:

– В ближайшую неделю постарайся не покидать квартиру без необходимости. Избегай безлюдных мест. Если куда-то идешь, то обязательно в компании. Сотовый всегда должен быть под рукой. Сохрани мой номер, а в случае необходимости звони.

Очень хотелось спросить, в случае какой-такой необходимости? Гребанное дежа вю… Как будто нечто подобное уже происходило со мной, совсем недавно.

– Вопросы есть? Вопросов нет… Тогда до связи.

Голос пропал – соединение разорвалось, а я продолжил сидеть с телефоном в руках, тупо таращась в стенку. И чем дольше таращился, тем более к неутешительным выводам приходил. Что значит на улицу без необходимости не выходить?

Забравшись с ногами на диван, открыл поисковик и зашел на сайт местных новостей. Раздел криминальной хроники…

«… невиданное по своей жестокости преступление… разделочный цех на Тихвинской 18, человеческие органы вместо автозапчастей», – кричащие заголовки статей замелькали перед глазами. Словно соревнуясь друг с другом в черном юморе и цинизме, журналисты спешили обрушить на читателей поток информации, где суть сведена к минимуму. Зато полета фантазии и допущенных предположений хватало с избытком.

Не только местные, но и федеральные сети пестрили новостями по поводу. Ну еще бы, найдено тело сына самого Травникова, вице-премьера федерального правительства, при обстоятельствах, что лучше не придумаешь. Разумеется, лучше для журналистов. Вообразить такое, чтобы на окраине многомилионного мегаполиса существовал оборудованных цех по разделке людей на органы. Просто кошмар, бред какой-то…

Пять фигурантов дела задержаны, в том числе два студента местного медицинского университета, и трое работников автомастерской. Фамилии задержанных, как и их фотографии мне ни о чем не говорили, а вот один из снимков подпольного цеха…

Дверь под лестницей, ведущая в разделочную, была до боли знакома. Я раньше видел ее: темная безликая сталь, лужица крови, растекшаяся по порогу. Именно за ней скрывалась девушка, подвешенная к потолку, распятая на собственных внутренностях. Кишках, раздутых и пульсирующих, словно щупальца неведомого чудовища.

Но как?! Как такое могло случиться?!

Переполненный эмоциями, я отложил телефон и пошел на кухню, варить кофе. Пить не хотелось, но еще меньше хотелось сидеть на диване и пялиться в стенку перед собой. Организм требовал совершить действия прямо сейчас – немедленно. Увы, кроме турки с бурлящей темной жидкостью, на ум ничего не приходило. Заодно посетил в ванную, умылся и зачем-то почистил зубы, которые чистил пару часов назад.

Пока водил щеткой по резцам, вспомнил наш последний разговор с Василием Ивановичем. Уборщик рассказывал про сон, про его возможную связь с реальностью. Неужели он уже тогда знал о случившемся преступлении?

В голове всплыл образ худенькой девушки, и кишок-щупалец, торчащих из живота. Она не пугала нас, она… она просила о помощи?

Не выдержав, снова схватился за планшет и принялся изучать фотографии жертв. Ни одна из них не напоминала виденную во сне девушку. Может быть кроме шести обнаруженных тел были и другие? Но нет, пресса утверждала обратное: якобы злоумышленники только начали свой кровавый бизнес, споткнувшись на последнем убитом, оказавшемся сыном того самого Травникова. Осознав, кого завалили, горе-трансплантологи перепугались и спешно прикрыли лавочку, замыв следы. Только вот сделали это крайне неаккуратно, из поливочного шланга с помощью простой воды. Непростительная глупость для студентов медицинского ВУЗа, знакомых с криминалистикой не понаслышке.

Впрочем, руководил всем предприятием некто Саид Зурабов, директор автомастерской с неполным средним образованием. Был бы рядом Василий Иванович, непременно бы вспомнил одну из любимых старых присказок: каков поп, таков и приход… ну или что-то вроде того.

Интересно, а бывший ухажер Дианы Ильязовны знал о происходящем? Он же вроде официально числился в мастерской на Тихвинской, как и сын небезызвестного Прокопыча – Илья.

В памяти всплыл яркий свет фар у входа в школу. Темные фигуры под мелко накрапывающим дождем, и Сарбаева, спрятавшаяся за спиной уборщика. Последующий за этим визит Василия Ивановича в мастерскую и…

И тут меня прошиб холодный пот. Стоп, это что же получается: раскрытое преступление, ранение Василия Ивановича и звонок майора – звенья одной цепи? Тогда становится понятным беспокойство Бубенцова о моей безопасности. Конечно, Синицын к делу никоим образом не причастен, но кто знает, что у местных уголовников в голове…

Тяжелые размышления прервал звук шипения. Кофе убежало, обильно залив плиту, а сам я обжег пальцы, пытаясь убрать турку. Черт… черт!!! Ну почему не может быть все нормально? Почему приходится бояться и прятаться по квартирам, вместо того чтобы заниматься научными исследованиями, способными перевернуть представления человечества о мире?

Еще эта стерва Володина со своими интригами, прислала сообщение: «игра не закончена». О чем она, какая игра? Вспомнила про наш с ней разговор на балконе? Все никак не угомонитесь, ваше величество? Или мало тех проблем, что уже успели доставить?

Пальцы забегали по экранной клавиатуре набирая текст:

«Больше не пиши мне, сука…»

Подумав с секунду, удалил черновик сообщения и закрыл приложение. Не было никакого желания вступать в переписку с профессиональной интриганкой. Все исказит, все на свой манер вывернет, а Синицын снова в дураках окажется. Большое спасибо, мы это уже проходили, поэтому не соизволите ли пойти в задницу, мадам Володина. У нас и без вас проблем хватает.

Когда очередная упаковка пельменей подошла к концу, а мусорное ведро переполнилось, я решил выбраться на улицу. Закрыв входную дверь, нажал кнопку лифта – не работает.

В тысячный раз поблагодарив богов, что живу на четвертом, а не на девятом, накинул капюшон толстовки на голову и начал спускаться вниз: перепрыгивая через ступеньки, разминая затекшие от долгого бездействия ноги.

Я настолько увлекся этим занятием, что едва не сбил темную фигуру у стены.

– Малой? – знакомым голосом вопросила тень.

– Василий Иванович?

Подъездная лампа горела тусклым электрическим светом, освещая пространство вокруг. Ровный ряд дверей на площадке, голубая побелка на стенах… Я провел подошвой ботинка по ступеньке, прислушиваясь к скрипу многочисленных песчинок.

– Василий Иванович, это как? Мы… мы снова провалились?

– Не ссы, Малой, сейчас разберемся.

Уборщик засунул руку в карман и извлек наружу пистолет. Наверное, это действие должно было меня успокоить.

– Оружие во сне… очень смешно.

– Малой, да что с тобой не так? Ты же вроде мечтал о продолжении эксперимента. Вот оно, случилось – радуйся.

Радоваться не получалось. Я попытался ущипнуть себя, продрать глаза и убедиться, что это обыкновенный кошмар, просто слишком яркий и реалистичный. Палитра цветов, запахи, жгучая боль в оттянутой до предела кожи на запястье – все это мало походило на сон. В сознании даже зародилась мысль: а вдруг это самое что ни на есть настоящее. Просто мы с Василием Ивановичем малясь того, умом тронулись: он от уколов в больничке, а я от затворнического образа жизни. Одиночество еще никого до добра не доводило.

Поэтому, когда уборщик проорал во всю глотку «Диана!», мне стало крайне неловко. Сейчас выйдут соседи по лестничной площадке и отчитают или хуже того: вызовут полицию с дуркой.

– Василий Иванович, тише…, – зашипел я него, но уборщик меня не слушал.

– Диана Батьковна, алло! Мы знаем, что вы здесь. Прекратите играть в прятки и выходите на связь.

Наверху громко хлопнула дверь и все затихло… совсем. Перестала играть музыка через стенку, умолки спорящие голоса – подъезд погрузился в мертвую тишину. Только легкий шелест песка, сбегающего по стенкам.

– Да чтоб тебя, – выругался Василий Иванович и смачно сплюнул под ноги, словно это могло помочь разрешить сложившуюся ситуацию.

– Нам нужно рассуждать логично.

– Логично?! – проорал он прямо в лицо.

От неожиданности я дернулся назад, почувствовав спиной ребристые перила.

– Рассуждать логично?! Давай, начинай, логичный ты наш… Чего вдруг замолчал, а? Говори, я внимательно слушаю.

– Вы орать сначала перестаньте.

Странное дело, но Василий Иванович послушался. Посмотрел на пистолет, которым размахивал, словно дирижерской палочкой и как-то сразу успокоился. Оперся спиной о стену и молча уставился на меня.

– Сарбаева здесь ни причем, – начал я свои рассуждения. Говорил медленно и осторожно, готовый в любое время остановиться, но Василий Иванович и не думал перебивать. В кои-то веки он воспринимал меня серьезно. – Тридцать первого числа я был в кабинете Дианы Ильязовны и видел капсулы… одна из них была в разобранном состоянии. Диана Ильязовна сняла управляющий блок, и разобрала его на запчасти. Материнскую плату отдала одному знакомому, разбирающемуся в железе, чтобы он проверил схему на наличие «особенностей».

– Все-таки вы похожи, – Василий Иванович, не выдержав, хмыкнул. – Говорил же, чтобы к капсулам пальцем не прикасалась. Вот ведь упертая… А этот знакомый мог чего-нибудь там замкнуть?

– Я в электронике не силен. Чисто теоретически всякое возможно, только сомневаюсь, что отдельная плата способна привести к подобному эффекту, даже если подать напряжение и, как вы выразились, замкнуть. Тут скорее дело в профессоре… Почему мы решили, что капсул всего две? Если Гладышев проводит серьезный научный эксперимент, то и опытных образцов должно быть гораздо больше. Может пару десятков, а может несколько сотен по всей стране. Виртуальная реальность активно используется в подведомственных министерству обороны санаториях в качестве лечебной процедуры.