Текст книги "Жар костей не ломит (СИ)"

Автор книги: Артем Углов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 40 страниц)

Глава 2 – Василий Иванович

Всю ночь за окном тарабанил дождь… Всю ночь крутило культяпки и только под утро удалось уснуть. Провалиться в пахнущий гарью пригород Полокване. Хотя какой там пригород, самого города и не было толком – сплошное захолустье в столь звучной для русского уха провинции Лимпопо.

В тысячный раз заживо сгорал Боцман, орущий и матерящийся по рации. Он долго отстреливался, зажатый грудой железа, с надписью «Тойота» на борту. В его машину на полном входу врезалась «тачанка», протащила юзом и впечатала в стену местной почты. Лучше бы Боцман не пристегивался, и сдох от удара, чем вот так вот… орать ночи напролет.

А еще жара, треклятая жара, от которой не спасал даже включенный кондиционер. Гребаное африканское пекло плотно въелось в кости, адским пламенем выжигая изнутри. Особенно трудно приходилось летом, когда солнце не спешило уходить за горизонт, раскаляя асфальт до состояния битума. Поры столь обильно сочились влагой, что на одежде не оставалось сухого места. Пить не мог, потому как становилось только хуже, и не пить не получалось, иначе кусок вяленого языка грозил распухнуть и застрять в глотке, окончательно перекрыв доступ к кислороду.

В такие моменты я мечтал все бросить и уехать на Крайний Север, прочь от вечной жары, от запаха раскаленного песка, навечно въевшегося в ноздри. А потом наступала долгожданная осень и становилось чутка легче.

Первое сентября удалось на славу. Столбик древнего термометра опустился ниже восемнадцати. Моросящий дождик отбивал беспорядочную дробь по подоконнику, пенил лужи, и скользил многочисленными ручейками, заливая асфальт. На улице пахло долгожданной свежестью.

Я пришел на работу под вечер, когда основная масса школоты разошлась по домам. Изучил предстоящий фронт работы и запустил автоматизированную программу очистки – делов-то, нажать пару кнопок. Многочисленные дроны-уборщики разъехались по длинным коридорам, оглашая округу легким жужжанием.

Заодно включил систему диагностики и обнаружил, что снова барахлит старенький «Вихрь» – огромной робот, внешним видом напоминающий заваленный шкаф. Он числился на попечении школьного хозяйства с незапамятных сороковых, когда про автоматизированную систему клининга и слыхом не слыхивали. Планировали запустить машину в тестовом режиме, но потом долбанул Второй Фондовый кризис, мировую экономику как следует тряхнуло, и всем вдруг стало не до высоких технологий. Про робота-уборщика забыли, а он продолжал трудиться на благо школы, очищая километр за километром грязной плитки.

Большой металлический ящик прямоугольной формы… На него можно было с легкостью забраться, а еще покататься верхом, чем оборзевшая школота и пользовалась, наплевав на камеры наблюдения и охрану. Сколько раз снимал особо отчаянных, лично стаскивая за шкирку, и «неосторожно» роняя на пол.

Директриса меня потом отчитывала:

– Василий Иванович, я же говорила, ловить хулиганов не входит в вашу компетенцию. У нас для этого дежурные имеются и охрана. Вот полюбуйтесь, очередная жалоба.

Распечатанный текст письма ложится на лакированную поверхность стола.

– Мне читать?

– Да уж, будьте любезны.

Ничего нового в тексте не было, обыкновенная жалоба взволнованной мамаши: мой сынуля… мой любимый сынуля сломал руку, когда на него наехал этот ужасный механизм. А что хуже всего, ваш персонал хамил и угрожал расправой. Да что же это такое, куда смотрят надзорные органы, срочно примите меры… И так далее и тому подобное.

– Что скажете, Василий Иванович?

– Двадцать девятое августа, – произнес я вслух, взглянув на дату происшествия, – если не изменяет память, летняя отработка у восьмых классов в восточном крыле.

– Не изменяет, – подтвердила Ольга Владимировна.

– А несчастный случай произошел в закрытом западном. Возникает вопрос, что он там делал?

– Василий Иванович, вы же понимаете – они дети.

– Понимаю… А еще я понимаю, что прыгать с большого робота-уборщика на мокрую плитку чревато. Молокососу еще повезло, что шею не сломал.

– А угрожать-то зачем было?

– Никто не угрожал, просто поговорил с ним, ну это… по-мужски.

– С восьмиклассником… по-мужски? Василий Иванович, вы себя-то слышите? Мальчишка был напуган, плакал от боли, а тут вы с воспитательной беседой. Ну скажите на милость, зачем это было нужно? Какой у вас функционал? Молчите? И правильно делаете, что молчите. В распоряжении школы целый штат дипломированных преподавателей и социальных работников. Психологи имеются, и даже целого профессора из Москвы прислали. А вы-то куда лезете?

– Готов написать по собственному желанию.

Ольга Владимировна вздыхает:

– Василий Иванович, поймите правильно, у школы нет никакого желания вас штрафовать, про увольнение даже речи не идет. Со своей работой справляетесь на отлично, а учитывая некоторые обстоятельства…

– Инвалид?

– Я не это хотела сказать, – излишне поспешно произносит Ольга Владимировна.

Ну да, директор школы обязан соблюдать политкорректность, и быть крайне аккуратным в выборе формулировок. Человек с ограниченными возможностями, кажется, так это называется на их языке. А по мне так инвалид – самое точное определение, по-другому не скажешь. И нечего здесь политесы разводить, потому как культяпкам от этого легче не станет.

– Ольга Владимировна, может быть спишем «Вихрь»? Пора старичку на заслуженный покой, – воспользовался я случаем, подняв набивший оскомину вопрос.

– Сколько можно повторять, бюджет школы не резиновый. Старичок ваш работает?

– Работает, – хмуро соглашаюсь, – но того и гляди сдохнет. Каждую неделю требует ремонт, и балбесов всяких к себе притягивает, словно магнитом. Дня не проходит, чтобы какой-нибудь…, – директриса нахмурила брови, и я был вынужден смягчить формулировку, – чтобы какой-нибудь школьник верхом не покатался. Ольга Владимировна, нужно списать.

– Вот когда окончательно сломается, тогда и спишем, а пока работайте с тем, что есть.

Бабки… все всегда упирается в бабки. Со старичком провозился до позднего вечера, раз за разом меняя платы и перезапуская систему диагностики. Закончилось все черным экраном смерти – не выдержал компьютер, выдав сообщение о критической ошибке.

Согласно должностным инструкциям я обязан был вызвать обслуживающую контору. Но поскольку каждый такой вызов вставал школьному бюджету в копеечку, директриса настоятельно рекомендовала обращаться за помощью к Диане Ильязовне, училке по основам программирования. И только потом, в случае отрицательного результата, в соответствующую контору.

Экономия бюджета, что б его…

Поднял трубку стационарного телефона и набрал внутренний номер. Несмотря на позднее время госпожа Сарбаева находилась на рабочем месте. Внимательно выслушав просьбу, устало ответила:

– Хорошо, сейчас приду.

Не понимаю, что молодая девушка забыла в школе в столь поздний час? Сильно сомневаюсь, что ей доплачивали за сверхурочные, особенно учитывая прижимистость местного руководства. Ей бы в парке гулять, в ночных клубах танцевать и кружить мужикам головы. С такими-то внешними данными сам бог велел развлекаться, а не корпеть ночами, проверяя бесконечные контрольные.

Красивая… Высокие скулы, смуглый цвет кожи и глаза миндалевидной формы – напоминала она мне одну сирийку, что встретил транзитом через Тебриз. Мы тогда с мужиками через Иран в Намибию летели, а она с корпусом «врачей без границ» в аэропорту застряла. Сидела пятые сутки на тюках и питалась одной быстрорастворимой лапшой. Я ей наших отечественных конфет целый кулек отсыпал и на свидание сводил, на крышу полуразрушенной диспетчерской. Хорошая была девчонка – жаль, что разбежались быстро. Времена тогда такие были…

В дверь осторожно постучали.

– Открыто, – прокричал в ответ, нехотя убирая культяпки со стола. Хотя, со стола – громко сказано, они на нем толком и не лежали, скорее торчали короткими обрубками. Я частенько любил отстегивать протезы, давая возможность подышать коже, чтобы потом меньше зудела.

Дверь открылась и на пороге появилась Диана, в строгой серой юбке и белой рубашке, расстегнутой на одну пуговичку. Непозволительная роскошь для строгой учительницы.

– И снова добрый вечер, Василий Иванович. Что у вас приключилось?

– Компьютер сдох, – признался я. – Час назад работал, а потом черный экран, сообщение о критической ошибке номер… Не помню, какой номер.

– Ничего страшного, – девушка улыбнулась, – сейчас сама все проверю. И не вставайте, прошу вас, я насиделась за целый день.

Хотел бы я встать легко и быстро, но пока возьмешь протезы, пока пристегнешь обратно… Ради интереса засекал время, на всё про всё уходило полторы минуты. Еще этот шарнир в районе левого колена, заедал вечно.

Когда справился с ногами и наконец смог подняться – системный блок пискнул, экран мигнул пару раз и загорелся привычным голубым светом.

– Все в порядке, можно работать, – сообщила девушка, мило улыбнувшись.

– Вы прям хакер.

– Ну что вы, никакой я не хакер. Тут работы – пара пустяков, и школьник бы справился, – Диана осеклась, сообразив, что выразилась грубовато. Школьник может быть и справился, но только не Василий Иванович.

– Простите.

– За что? За то что все называете своими именами? Я и вправду полный профан в компьютерах – темный лес, одним словом. Сказали, на какие кнопки жать, вот и нажимаю, – я попытался сгладить возникшую неловкость, но вышло только хуже.

Девушка еще раз извинилась и заторопилась к выходу, одергивая на ходу и без того идеально сидящую юбку.

Да, Василий Иванович, от былой хватки не осталось и следа. Раньше у девушек все больше улыбку вызывали или смех, а теперь вот сочувствие и такую неловкость, что сбежать хочется.

Впрочем, далеко молоденькая учительница не ушла. Остановилась на самом пороге и обернулась.

– Василий Иванович, а помните, я говорила про капсулы виртуального погружения, подаренные школе центром Синавского? Целых три штуки… они теперь стоят у меня в подсобке, пылятся. Школьникам на уроках программирования подобное оборудование ни к чему, а вы можете воспользоваться ими в любое время. Тем более, что премиум доступ к «Маяку-17» оплачен на три года вперед.

– Какому маяку?

– «Маяк-17» – это игра такая, очень популярная среди молодежи, и не только. Вы читали «Пикник на обочине» братьев Стругацких.

– Не читал, – признаюсь честно, – а вот польский сериал смотрел лет пять назад. Там что-то про аномалии, про взрыв в закрытом научном центре… Подождите, вы мне что, в игрушки играть предлагаете?

– Василий Иванович, это не просто игра, а целая вселенная. Можете считать «Маяк-17» настоящим интерактивным кино, с красивой графикой и сюжетом.

– Очередная донатная помойка? Нет уж, увольте, имел несчастье в школьные годы подсесть на подобную дрянь. Меч заработал, даже не меч – иконку на экране телефона. И стоило мне это счастье сотни часов просраной жизни. Уж извините за выражение, по-другому сказать не могу.

– Василий Иванович, поверьте, с развитием технологий индустрия компьютерных видеоигр шагнула далеко вперед. Вы даже представить себе не можете, что это такое – виртуальное погружение.

И началось чтение лекции… Девушка необычайно разволновалась: челка сбилась, в миндалевидных глазах появилась живой блеск. Она говорила быстро, но не тараторила, как это обыкновенно случалось с людьми увлекающимися. Наоборот, четко расставляла акценты, умело играя голосом. Помогала жестикуляцией, когда в том возникала необходимость, но ни как рыночная торговка на базаре, скорее – дирижер на сцене, сдержанный и одновременно импульсивный. А сколько пластики в каждом взмахе… Интересно, это врожденное или подобным приемам обучают в педагогическом, в целях управления вниманием публики? Слышал я про курсы психологии и сценического мастерства в столичных ВУЗах.

– … возникает необычайное ощущение свободы и полноты жизни. Вы можете исследовать загадочные миры, пройтись собственными ногами по кромке…, – тут девушка сбилась. Живой огонек в глазах потух, и без того играющий на щеках румянец стал гуще.

– Диана, что же вы со мной, как с барышней малолетней обращаетесь, – пришел я на помощь засмущавшейся девушке. – Не бойтесь ранить словами, у вас это все равно не выйдет. Василий Иванович безногий инвалид – это правда, а какой смысл обижаться на правду. Что же касаемо игры… Лет двадцать назад имел сомнительное удовольствие побегать в виртуальных тренажерах. И никаких чудес там не обнаружил, кроме побочных эффектов вроде тошноты и временной дезориентации в пространстве.

– Вы в армии служили?

Стареешь, Василий Иванович, и языком болтаешь, что помелом. Не было двадцать лет назад никакой виртуальной реальности… для гражданских не было. Девушка умная, быстро сообразила, что к чему. Оно, конечно, ничего страшного, мало ли что в незапамятные времена творилось. Вот только слухи лишние пойдут, а мне они ни к чему, слухи эти… без них на белом свете спокойнее живется.

– Шутите, Диана? Какой из меня военный: ни выправки, ни харизмы.

Не верит… по глазам вижу, что не верит.

– Сами посудите, какие выплаты положены бывшим военным по инвалидности? То-то же… И стал бы я работать уборщиком в школе, при такой-то пенсии? Давно бы поставил бионические протезы и не парился.

Для наглядности постучал по левой коленке, что вечно заедала. И та моментально отозвалась глухим звуком.

– Простите, Василий Иванович, понимаю, что не мое это дело. Но вы… вы все же подумайте. Премиум доступ позволяет зарабатывать в игре настоящие деньги.

Девушка ушла, а я долго сидел в кабинете, слушая мерное гудение системных блоков. Не выдержал и залез на сайт «Маяк-17» – красивую обертку с анимированными вставками. Огромные полуразрушенный город, силуэты вооруженных мужчин на фоне – романтика, от которой порядком мутило. Потыкался по вкладкам и присвистнул, прочитав информацию о главном призе в размере один миллион. Это не просто большие деньги, это очень большие деньги. Те же бионические протезы известной немецкой фирмы стоили семьсот тысяч, дешевый венгерский аналог – четыреста пятьдесят, а зарплата школьного уборщика составляла сто двадцать рублей в месяц. Хорошая зарплата по меркам страны. К примеру, учителя второй категории получали двести, а руководящее звено вроде нашей директрисы в районе четырех сотен. Были еще всякие надбавки и преференции в виде социальных льгот, которые уборщикам не полагались, но зато полагались социально важным профессиям, тем же учителям и врачам. Переживал ли я по этому поводу – нисколечко. Халявный отдых в Крыму давно не привлекал, как и медицинская страховка, способная покрыть лишь лечение кариеса.

Премиум доступ… посмотрим, что о нем говорится. Вкладка, еще одна вкладка… Ага вот оно – позволяет получить доступ к оружию экстра-класса, дополнительному снаряжению, а также дает возможность конвертировать заработанные очки в деньги по курсу сто очков – один рубль… интересно. Стоимость премиума – сто целковых в месяц… еще интереснее. Для того, чтобы отбить ВИП пропуск, придется дневать и ночевать в игре, выполняя задания. Потому как если верить форуму, особой щедростью разработчики не отличались, отсыпая весьма скромные наградные за закрытые задания.

Все логично – все правильно. Премиум доступ был нужен не для заработка. Какой смысл копить копейки, если у тебя есть деньги на ВИП. Скорее речь шла о дополнительных плюшках, в виде того же оружия и «кастомайза» персонажей.

С полчаса тыкался по вкладкам, бездумно пролистывая целые абзацы многотомного «лора». Тут тебе и комиксы с книгами, и короткие ролики с живыми актерами и 3-D мультики, а вот страницы с описанием потенциальных противников отсутствовали: ни монстров, ни аномалий. Более того, администрация сайта строго цензурировала форум по данной тематике и нещадно банила любого, кто осмелится приоткрыть завесу над поджидающей игрока опасностью. Глупо все это, учитывая многочисленные фанатские сайты. Даже я, далекий от компьютерных игр, это понимал, что уж говорить про молодых.

Ага, а вот вкладка, выделенная жирным шрифтом благотворительность. С фотографиями, текстом и благодарностями от министерств различного уровня. Имелся здесь целый вице-премьер правительства, тот еще гнида и педераст, если верить Доку, а Док в таких вещах не ошибался.

Прокрутив колесиком длинный список облагодетельствованных учреждений, обнаружил и нашу школу. Довольные лица на фотографиях, позирующие чиновники от министерств и ведомств, улыбающаяся директриса. Ольга Владимировна неуловимо напоминала стриженного пуделька: с короткими кудряшками волос и щенячьим восторгом в глазах. Еще бы, целый вице-премьер приехал.

Фото, и снова фото, а под ним пару абзацев скучного текста. Подарили чек на десять тысяч и три капсулы… молодцы. Общеобразовательному учреждению, где любые игрушки под строгим запретом, вручили оборудование для виртуального погружения, еще и с оплаченным ВИП доступом. Потому и стоят с весны, пылятся в подсобке компьютерного класса, никому не нужные.

Может тряхнуть стариной и попробовать? Помнится, лет двадцать назад неплохие результаты показывал на тренажерах, сам Корсаков хвалил.

Я опустил взгляд и посмотрел на углепластиковые палки, торчащие из-под серых штанин. Левая культя принялась нещадно зудеть.

На следующий день заглянул в кабинет основ программирования.

Занятия закончились полчаса назад, и лишь сдвинутые парты напоминали о недавнем набеге юных балбесов. А еще мусор в виде скомканной бумаги и следов грязи. Снова какой-то умник поленился почистить обувь перед входом, и теперь разносил грязь по коридорам и кабинетам. Сколько их не отлавливай, все никак не переведутся, прибавляя работы мне и старенькому «Вихрю».

– Василий Иванович? – девушка явно не ожидала прихода гостей. Неловко улыбнулась и попыталась закрыть лежащую на столе тетрадь. Со второй попытки у нее это получилось.

– Чем могу помочь?

– Я это… по поводу вчерашнего предложения. Хочу испытать капсулу.

– Да-да, конечно, разумеется, – девушка засуетилась, словно я застал ее за чем-то неприличным.

– Может я не вовремя?

– Нет, что вы… Сейчас, только ключи от подсобки найду.

Магнитная карточка оказалась в верхнем ящичке стола. Достав ее, девушка решительным шагом направилась в сторону неприметной серой двери.

У каждого класса имелось смежное хозяйственное помещение, где складировался всяческий хлам, вроде учебных материалов. Учителя обустраивали внутри личную зону комфорта, отдыхая на перемене от вечного галдежа. Многие тут же и обедали, предпочитая тишину кельи извечному шуму столовой.

Не стала исключением и подсобка компьютерного класса. Первое что бросилось в глаза – микроволновка и громоздкая кофемашина старой модели. В углу вешалка с плащом, под ней пара туфелек и белые чешки.

Дальше шли длинные стеллажи, заваленные деталями и книгами. Среди нагромождения плат обнаружилась статуэтка Голубой Пантеры – популярного персонажа комикса, рассчитанного на женскую целевую аудитории. Хотя чего греха таить, парни его тоже читали, или скорее просматривали картинки, любуясь короткой юбочкой главной героини.

Я не смог удержаться от искушения, и взял в руки сувенирную продукцию – тяжелая. Покрутил из стороны в сторону, любуясь длинноногой красавицей.

– Это не мое… по наследству досталось от прошлого хозяина, – смущенно произнесла Диана.

Ага, так я и поверил. От старого Модестыча, который в жизни ничем не интересовался, окромя рыбалки с коньяком. Он и умер с удилищем в руках, на Волжском разливе по весне. Нормальный был мужик, вот только бухал много.

– Василий Иванович, нам сюда.

Иду на голос и попадаю в скрытую от посторонних глаз зону. А здесь хорошо – уютно, даже столик небольшой имеется с диваном и креслами. Присутствует полный спальный набор: подушки, мягкий плед, пуфик под ноги. Что и говорить, умеют женщины обустраиваться с полным комфортом.

Оглядываюсь в поисках капсул и обнаруживаю у дальней стены три цилиндра, цвета белого серебра. Неуловимо напоминающих внешним видом медицинские спасботы четвертого поколения. Именно в таких доживал последние часы Индус, превратившийся в обугленную головешку. Живого места на коже не осталось – лишь белесые глаза, бездумно пялящиеся в пустоту.

Отбросив прочь пахнущие гарью воспоминания, проковылял в сторону дорогостоящего оборудования. Вот оно – чудо компьютерной техники и заветная мечта миллиона мальчишек по всему земному шару. Не выдержав, провожу пальцами по прозрачной крышке капсулы.

– Двадцать лет назад они выглядели иначе?

– Совсем иначе, – признал я. – Больше на гробы были похожи, с окошком на уровне глаз.

Не выдержал и улыбнулся собственным мыслям, вспомнив далекий голос сержанта, призывающего занять места в могилах. Пальцы заскользили вниз по металлу, который несмотря на холодные отблески оказался вполне себе комнатной температуры.

Под ладонью возникла бугристая поверхность ручки, которая так и просилась: «дерни меня, дерни!» Ну я и дернул – заела, зараза.

– Василий Иванович!

– Сейчас, разберемся.

Поднажал что было мочи и… пластиковый держатель с глухим звуком отлетел в сторону. Прозрачная крышка легко распахнулась, демонстрируя нутро капсулы.

– Василий Иванович, там же специальная заглушка была! – возмутилась девушка.

– Да? Ну простите, не разобрался. Раньше они постоянно заедали.

– Раньше это когда, двадцать лет назад? Василий Иванович, давайте договоримся, без разрешения ничего не трогать. Я ответственное лицо и, если не дай бог что-то случится, спрос будет с меня.

Диана встала напротив и строго посмотрела на меня. Нет, все-таки она училка, это прям чувствуется. Хотя и смущается порою, словно подросток. Но ничего, застенчивость скоро пройдет, еще года два-три и окончательно заматереет. Как сказал бы профессор Гладышев: профессиональная деформация личности.

– Да не переживайте вы так, приклею заглушку обратно, – сказал и примирительно улыбнулся. Увы, вызвать ответную улыбку раздраженной девушки не удалось.

– Василий Иванович, поймите правильно, дело не только в заглушке. Я отвечаю за капсулы, за программное обеспечение, а значит должна быть уверенна, что целиком и полностью контролирую процесс. Если… если вас что-то не устраивает, давайте сразу проясним ситуацию, во избежание дальнейших недоразумений.

– Хорошо, – развожу руками, демонстрируя полную покорность, – командуйте, о прекрасная валькирия, что делать дальше?

– Для начала прекратите дурачиться и начните вести себя, как взрослый мужчина, – тут глаза девушки подозрительно сощурились. – Валькирия? Откуда это?

– Скандинавская мифология, – пожал я плечами, уж слишком очевидным был ответ.

– То что скандинавская, мне прекрасно известно. Откуда взялись подобные аналогии? Проект Вальхалла?

– Диана, я же вам говорил…

– Да-да, к военным не имеете никакого отношения. Снимайте обувь и ложитесь.

– Верхняя одежда?

– Только обувь… Удобно? Хорошо, теперь пробежимся по перечню противопоказаний: черепно-мозговые травмы были?

– Нет.

– Эпилепсия, гипертония, сердечно-сосудистые заболевания?

– Нет.

– Операции на глазах?

– Нет.

Диана продолжала сыпать вопросами, пока я располагался внутри капсулы. С трудом сняв ботинки, откинулся назад. Мягкий ложемент принял форму тела – до чего же хорошо и удобно. Лет двадцать назад это было больше похоже на камеру пыток. Через час начинала болеть шея, через два – неметь ноги, а через три – отстегиваться поясница, так что не разогнуться. Бывало, что выбирались наружу с посторонней помощью, заблевав себя, капсулу и пол вокруг. Что и говорить, современные технологии далеко шагнули вперед.

– Жирное на ночь?

– Что? – не понял я прозвучавшего вопроса. – Какое отношение это имеет к противопоказаниям?

– Никакого, – призналась Диана, – просто хотела проверить, насколько внимательно вы меня слушаете… А теперь возьмите, шлем… Василий Иванович, аккуратно, не повредите визор! Он один половины капсулы стоит.

Затягиваю крепежные ремешки и опускаю забрало, представляющее из себя сплошной черный экран.

– Диана, скажите, вы теперь всегда рядом будете? – и тут же на всякий случай уточняю, – я про погружение.

А то не дай бог, чего подумает. Только обвинений в «харассменте» Василию Ивановичу и не хватало.

– Я вас поняла. Согласно технике безопасности первые три раза должны пройти под внешним наблюдением. Неизвестно, как ваш организм отреагирует на синхронизацию с частотой изображения.

– А разве в капсулу не встроена система диагностики?

– Встроена и даже более того, предусмотрен аварийный выход в случае критического увеличения давления или сбоя сердечного ритма. Вас выбросит из игры, если компьютер сочтет неудовлетворительным состояние здоровья.

– Тогда зачем наблюдать?

– Затем, что помимо основных параметров, есть масса дополнительных, на которые система не способна среагировать должным образом.

– Дополнительные, это какие? Избыточная потливость рук?

– Василий Иванович, вы хотите поспорить с техникой безопасности?

– Не в коей мере.

– Тогда не мешайте работать.

До ушей долетел легкий шелест – пальцы девушки забегали по клавиатуре, набирая текст.

Стыдно признаться, но я нервничал. И если бы не новехонькие протезы одной немецкой фирмы, никогда бы не сунулся в эту чертову машину. Слишком плохие воспоминания были с ней связаны.

Головные боли, тошнота… Синхронизация частоты изображения визора и сигналов, поступающих по зрительным нервам от сетчатки напрямую в мозг, крайне неприятный процесс, по крайней мере именно таким я его и запомнил. Хуже был только отходняк после погружения, когда сознание отказывалось воспринимать окружающую действительности. Картинка двоилась и троилась, некоторые игроки так и вовсе лишались возможности видеть. Через полчаса зрительные функции восстанавливались, но некоторые особо чувствительные, ходили по стеночке и блевали весь оставшийся вечер.

«Мозг должен поверить в действительность перед глазами. Должен знать, что это не просто плоское изображение на экране, а настоящее многомерное пространство», – любил говаривать лейтенант Ферапонтов, заведующий научной частью. – «Мозг глупый, его легко обмануть».

Не так уж и легко, потому как процесс адаптации занимал порою часы. Мучительные часы рези в глазах, головных болей и не проходящей тошноты.

– Крышку пока не закрываю, – долетел до ушей голос девушки. – Готовы, к первому погружению, Василий Иванович?

– Готов, – ответил я внезапно севшим голосом.

Яркая вспышка света, легкое головокружение – возникает ощущение водоворота. Стремительный вихрь кружится, затягивая внутрь – секунда… и вот я уже стою на обочине дороги. Куда не брось взгляд – степь, с гуляющей волнами травой до самого горизонта. Растительность сочная и яркая, такую в природе не встретишь, разве что в рекламе газонов для приусадебных участков.

Под ногами потрескавшийся асфальт, лентой дороги упирающийся в бетонную стену. Это не просто заграждение, а огромное сооружение, высотой в девятиэтажный дом и длинной столь же бесконечной, как и сама равнина.

На серой поверхности белой краской выведены символы 742 BQ. Это что – номер пропускного пункта? Ну да, вот и само КПП: одноэтажный деревянный домик и перекинутый через дорогу полосатый шлагбаум. Сплошная архаика, взятая из фильмов про войну столетней давности. Будет забавно, если внутри сидит фашист или красноармеец в застиранной гимнастерке.

Создатели компьютерных игр давно спятили на фоне второй мировой. Особенно верным данное утверждение было по отношению к разработчикам азиатского региона. Как там было у классика: «все смешалось в доме Облонских»? И вот уже нацисты в шагающих роботах, угрожают миру гиперзвуковыми ракетами, а красный командир парит в небе на воздушном драконе. Дичь несусветная…

– Прием, как слышно?

– Валькирия, слышу вас отлично.

– Как самочувствие, пациент? Голова не кружится, не болит?

– Самочувствие прекрасное. Ничего не болит и не беспокоит. Только звук пропал… я не слышу окружающего мира.

– Это потому, что крышка капсулы открыта. Напоминаю, мы работаем в тестовом режиме, – легкий шелест клавиш на заднем фоне. – А теперь поднесите руки к глазам и внимательно посмотрите… что видите?

– Руки и вижу.

– Я про качество изображения.

– Нормальное качество, может быть слегка зернистое и яркое… да, яркое.

И снова шелест клавиш, до ушей долетаете задумчивое «та-ак».

– Гамму пока лучше трогать, а вот координацию мы с вами проверим.

Следующие десять минут я только и делал, что приседал, прыгал и бегал, веселя неизвестного дежурного в КПП. Стометровка по обочине, резкий кувырок, уход влево и падение ниц. Вышло неплохо, потому как по итогам импровизированной физзарядки Валькирия произнесла:

– А вы в хорошей форме, Василий Иванович. Отменная реакция, пульс и давление в норме – прекрасные адаптивные способности для вашего возраст… Простите, я не то хотела сказать.

– Диана, вы снова взялись за свое? Может пора перестать извиняться за каждое сказанное слово? Тем более, когда это правда… В сорок лет прыгать не просто, даже в виртуальной реальности. Вот видели бы вы меня двадцать лет назад.

– Простите, – снова повторила Валькирия.

Изображение дрогнуло раз и другой, и картинка погасла. Исчезла пыльная обочина и потрескавшееся шоссе. Пропала высокая бетонная стена и древнее КПП с полосатым шлагбаумом. Я снова оказался лежащим в капсуле: старым и безногим инвалидом. Исчезла мелкая зернистость, вернулись прежние цвета.

– Для первого раза достаточно. Вставайте, Василий Иванович.

– Но мы только начали, – попытался я возразить.

– Согласно технике безопасности первое погружение должно длиться не более получаса.

– И…

– И не спорьте. Сядьте на край капсулы, я посмотрю ваши глаза.

Куда только девалась привычная робость и смущение. К Диане вновь вернулся образ строгой учительницы или скорее грозной валькирии, спустившейся с небес. Даже брови нахмурила для порядка.

Я послушно сел и позволил тонким пальчикам приподнять веки. Посмотрел вправо, влево, встретился с пристальным взглядом миндалевидных глаз. А они красивые, глаза эти… Девушка отвернулась и поспешно произнесла:

– Местами имеются небольшие покраснения, но все в пределах нормы. Как себя чувствуете: тошнота, головокружение?

– Чувствую себя отлично, хоть сейчас в космос запускай.

– Все шутите, Василий Иванович. А ведь с вашими показателями и правда полный порядок.

– Когда будет следующее погружение?

– Завтра не смогу, подготовительные курсы, – девушка задумчиво уставилась в окно, – а давайте в четверг.

– А давайте, – легко согласился я. Мне что четверг, что пятница – все едино. Из планов, разве что футбольный вечер в субботу у телевизора.

На том и порешили.

Второе погружение прошло в четверг, как и договаривались, а за ним третье, и проверочное четвертое на всякий пожарный. Диана Ильязовна не торопилась предоставлять доступ к капсулам. На вопросы не отвечала, пытаясь неловко сменить тему. Под конец и вовсе начала избегать.