Текст книги "Жар костей не ломит (СИ)"

Автор книги: Артем Углов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 40 страниц)

Чуть дальше располагался небольшой помост, подразумевающий под собою сцену, о чем свидетельствовали колонки и одинокая стойка микрофона. Была еще барная стойка без бармена, и стулья без посетителей.

Но столовая не пустовала: за одним из столиков сидел мужчина представительского вида. Чисто выбритый и выглаженный, облаченный в костюм-тройку. На жилетке цветом серебра отливала цепочка – вряд ли карманные часы, скорее дань современной моде. Галстук был скрыт салфеткой, которую мужчина прилежно подоткнул под воротник. Столь же прилежно он кушал борщ: не чавкал, не гремел ложкой, не рвал хлебный мякиш зубами, осыпая крошками пол и столешницу. Ел аккуратно и с большим аппетитом, не забывая о манерах.

Заметив меня, он тщательно прожевал остатки еды и только после этого произнес:

– Что же вы на пороге застыли, Василий Иванович? Проходите, присаживайтесь.

Я послушно уселся напротив и уставился на руки собеседника: чистые, без сбитых костяшек и следов наколок. На безымянном пальце правой руки блестело золотое кольцо и больше никаких украшений. Удивило отсутствие массивных печаток, столь модных у бандитов середины пятидесятых.

– Не желаете отведать борща?

– Нет, спасибо, э-э…

– Георгий Валентинович, – официально представился собеседник, верно растолковав причину возникшей заминки. Аж целый Валентинович получается… А Михалыч его исключительно Жорой величал, добавив пару ругательств в придачу.

– Спасибо, Георгий Валентинович, но я уже отобедал.

– Совершенно зря отказываетесь. Я такого борща даже в столичных ресторанах не пробовал – местная повариха настоящая мастерица. А уж какие блинчики готовит с начинкой из курочки и соуса тартар… м-м-м, ум отъешь, – и словно в подтверждении своих слов, представительный господин взялся за ложку и принялся с аппетитом есть. – Что же вы молчите, Василий Иванович, вы говорите-говорите, я вас внимательно слушаю.

– Жду, когда доедите.

– Вот! – мужчина поднял палец, с заметной долей довольства посмотрев на меня. – А я говорю своим: куда за едой суетитесь? Вечно болтаете и жрете, как свиньи из корыта, глотать торопитесь, словно у вас эту тарелку отнимут. Еда – процесс обстоятельный, я бы даже сказал культурный. Вы согласны со мной?

Я молча соглашаюсь, хотя сам зачастую перекусывал на ходу, чем придется. Лишь бы заглушить чувство голода.

– В девятнадцатом веке в дворянских семьях трапеза представлялась настоящим событием, со своими обычаями и традициями: кому и где сидеть, о чем говорить и даже какую музыку во время еды слушать, дабы не испортить аппетит. Увы, нынешние времена диктуют иные правила: кругом вечно торопятся, спешат. Вот и мы с вами встречаемся на ходу, поэтому чего уж там… говорите, спрашивайте за чем пришли.

– У меня возникло некоторое недопонимание с одним из ваших людей.

– Знаю-знаю, – мужчина взял ножик и парой ловких движений нанес горчицу на хлеб. Обильно посолил сверху, добавив остроты ощущений. После поднес горбушку к носу и прикрыв глаза вдохнул резкий запах. Откусив же, поморщился от наслаждения, и вновь принялся за суп: не спеша, и размеренно работая ложкой. – Все знаю, и про Илью, и про обстоятельства с барышней вашей.

– Она не моя.

– О, поверьте, меня такие тонкости не волнуют… Вы очень правильно сделали, что ко мне обратились, потому как Илья хоть парень и с понятиями, но уж слишком молодой: кровь горячая, кипит.

И ни одного слова про Кирилла, словно нет его, пустое место. А ведь именно из-за его настойчивых ухаживаний вся каша и заварилась.

– Я отца Ильи хорошо знал, парень считай у меня на руках вырос, – продолжил тем временем Георгий Валентинович. – На днях встретились с ним, переговорили и пришли к общему знаменателю. Больше вашу барышню не потревожат.

– Спасибо! – абсолютно искренне вырвалось я.

– Не за что… Правильный подход к делу всегда вознаграждается. Вы мне лучше другое расскажите, что у вас там за история с прессом приключилась, – ложка замерла в воздухе, а взгляд внимательных серых глаз уставился на меня.

Неприятный холодок пробежался по спине, хотя окна в помещении были закрыты, а кондиционер не работал.

– Какой пресс? – решил разыграть дурачка.

Но Георгий Валентинович на уловку не попался. Промокнув губы салфеткой, он твердо произнес:

– Мне нужен инструмент, с помощью которого вы вывели школьный пресс из строя.

Все, приплыли, Василий Иванович… И откуда только узнал? Или не узнал, а предположил с чужих слов? Скорее всего второе, поскольку даже полиция не обнаружила доказательств применения спецсредств РЭБ на территории школы.

Продолжить играть в дурочка? Сделать морду кирпичом и притвориться, что не понимаю, о чем идет речь? Нет… нельзя так рисковать, только не с этим персонажем. Человек авторитетный, а ну как обидится, после чего у Дианы Ильязовны возникнут проблемы. Не обязательно с бывшим ухажером… В мире существует масса других способов воздействия на неугодных. К примеру, воры в квартиру заберутся или неизвестные хулиганы на улице пристанут. И ладно если только сумочку отберут.

Получается, на одной чаше весов находится благополучие и спокойная жизнь молодой учительницы, а на другой – тонкий серебристый цилиндр, умещающийся в кармане штанов. Это даже не секретная разработка – Мамон прибор буквально на коленке спаял из турецких и китайских комплектующих. Пресс им спалить можно, как и бытовые приборы в квартире, а вот нарушить охранную систему банков или крупных компаний не получится. Можно сказать, прибор почти безвредный, но вот зачем-то он им понадобился?

Ураган мыслей за доли секунды пронесся в моей голове – сидящий напротив мужчина даже ложку ко рту поднести не успел.

– Хорошо, – произнес я тихо, – будет вам инструмент.

На лице собеседника отразилась легкая улыбка.

– Рад, что мы друг друга правильно поняли, Василий Иванович. Приятно иметь дело с умным человеком.

Припаршивейшая получилась встреча, оставившая мутный осадок внутри. Я не стал заказывать такси, решив прогуляться по улице и привести мысли в порядок. Благо, холодная погода располагала.

Прибор РЭБ должен был быть опущен в почтовый ящик по уже известному адресу автомастерской. Сроков Георгий Валентинович не назначил, но и без того было понятно – с посылкой лучше не затягивать. И что теперь делать?

Первым желанием было схватиться за трубку и позвонить Мамону, собравшему сей треклятый агрегат. Поведать о случившемся, посоветоваться, а лучше всего попросить подпаять внутренности прибора, чтобы сломался при первой же попытке использования. Я даже достал сотовый, но скользнув пальцем по строчкам адресной книги, остановился.

Нет, лучше не торопиться, не спешить, а вернуть телефон во внутренний карман куртки и лишний раз подумать. И так, что имеем… Инструмент, способный нарушить работу электронных устройств. Официального названия я не знал, а Мамон величал указкой.

Разумеется, в магазинах элементы РЭБ не продавались, в отличии от черного рынка. Да, придется отвалить за покупку кругленькую сумму, но разве деньги проблема для столь серьезного авторитета, как Жора, то бишь Георгий Валентинович? Сильно сомневаюсь.

Тогда может быть вопрос в срочности: пока найдут исполнителя в сети, пока обсудят условия, пока изготовят согласно требованиям заказчика и пришлют – времени пройдет, не одна неделя. Проблема в сроках… Такая проблема, что аж прям невтерпеж. Было не нужно, но появился Василий Иванович на горизонте и срочно потребовалось? Не верится мне в подобные совпадения. Если уж сроки поджимают, проще отыскать мастера, который… Стоп! Ни хрена не проще, потому как Мамон редкоземельный специалист, инженер радиоэлектроники от бога – натаскался в рыжих полях саванны до уровня профи. Какой только техники в Африке не находили, в том числе и самой передовой, используемой в качестве испытательных образцов. И Мамон все это разбирал, изучая досконально. Доизучался до того, что когда вернулся на родину, сумел подзаработать и купить частный двухэтажный особняк с причалом и моторной яхтой в придачу. Оборудовал в подвале настоящую мастерскую, где работал исключительно над заказами проверенных лиц, отличающихся высокой благонадежностью и платежеспособностью.

Таких специалистов, как Мамон, в стране днем с огнем не сыщешь. И все они при деле: кто трудился на секретных объектах государственного значения, а кто в лабораториях крупных корпораций. Мамон мог легко оказаться и там, и там, но пески саванны настолько обрыгли товарищу, что он даже чисто теоретически не мог представить себя работающим на чужого дядю.

Выйти со стороны на Мамона было невозможно: нигде лишний раз не светился, новых знакомств не заводил. Вел закрытый образ жизни благочестивого бюргера, проживающего на доходы жены – хозяйки модных бутиков. Утром отвозил детей в школу, днем ухаживал за садом, поливая цветы на лужайке и выгуливая пса, а вечерами смотрел телевизор. Зашифровался так, что захочешь найти – не найдешь.

Будет ли такой человек полезен преступной группировке, которая не шаромыжничеством на рынке промышляла, а крупные дела вела? Безусловно… Вот мастер в отличии от указки и представлял настоящую ценность. Но как?! Как они смогли связать поломку пресса, меня и высококлассного инженера в одну единую цепочку? Вот суки, и ведь как верно просчитали психологию. Я уже готов был кинуться, звонить Мамону по сотовому, который оставил у входа охране, и в который неизвестно что успели запихнуть. Зараза!!!

Да, за нашими спинами маячила защита «Могучей кучки», вот только это не стопроцентная гарантия от всех бед. Особенно когда твои дети каждый день ходят в школу.

Хотите прибор, Георгий Валентинович – будет вам прибор на блюдечке с голубой каемочкой.

Осень подошла к концу. Наступил календарный декабрь, а погода на улице не изменилась – все тоже тоскливое межсезонье, с затянутым тучами небом над головой.

Я выполнил свою часть сделки, бросив указку в почтовый ящик по адресу Тихвинская. И красный Даут на парковке больше не появлялся.

Все-таки женщины странные существа. После новостей об избавлении от ухажера, я рассчитывал увидеть облегчение на лице Дианы, а вместо этого меня отчитали, словно какого-нибудь сопляка. Оказывается, это я во всем виноват, лезу куда не просят и мальчишкам плохой пример подаю. Ага, мальчишкам, она бы их еще детьми назвала… Один уперт и нагл не по годам, другой – здоровенный, косая сажень в плечах, в темноте со шкафом или секретером перепутать можно. Накричала, обозвала дурнем и убежала в свою подсобку.

Неделю ходила взвинченная и напряженная, словно ждала подвоха со стороны, а потом ничего, отпустило. Улыбаться стала чаще, шутить, и даже смеяться. Смех у ней хороший выходил: чистый такой, звонкий, словно беззаботная девчонка веселилась, а не строгая училка по программированию.

– Теперь вы обязаны на ней жениться, Василий Иванович, – решил подколоть меня Малой.

– С чего это?

– Вы, как самый настоящий рыцарь, спасли принцессу от злого дракона, и теперь согласно жанру должны предложить руку и сердце.

– Малой, я в жизни своей никому и ничем не обязан. Запомни это, и глупостей больше не говори.

Чтобы Малой и без глупостей, не бывает такого. Он не может просто молчать, ему же обязательно высказаться нужно. И не важно – есть повод или просто так, языком почесать.

Пока игра была поставлена на вынужденную паузу, мы редко виделись: у пацана – учеба, у меня работа. И хорошо-то как было, просто замечательно. Жизнь успокоилась и вошла в привычное русло, но в один прекрасный день в мою коморку заявился начальник службы безопасности.

– Поздравляю, Василий Иванович, подозрения с вас сняты.

– Сразу по двум эпизодам? – на всякий случай уточнил я.

– Откуда так много? – искренне удивился господин Семенов. И даже пошевелил усами, оправдывая свое прозвище. – В избиении Аркадия Борисовича вас никто не обвинял, а вот история, связанная с поломкой пресса… Компания-производитель после проведенного техосмотра официально отказала в гарантийном обслуживании. Согласно предоставленного ими заключения имел место внешний фактор воздействия.

– И что это значит?

– Да кто же теперь разберет. Я говорил Ольге Владимировне: давно пора нанять стороннего специалиста, провести ревизию имеющегося на территории школы электрооборудования. У вас ведь горели дроны по осени?

– Горели и даже служебки имеются по данному поводу.

– Вот и я о чем говорю: нельзя столь бездумно закупаться «умной» техникой. В крупных фирмах давно имеются стандарты по рабочим частотам, а у нас кто во что горазд.

Нет, он не Тараканище, он самый настоящий хитрый жук. Не нашел виновника происшествия, и плавно перевел стрелки на саму Ольгу Владимировну. И ведь прав, зараза… За исключением одного отдельно взятого случая, потому как пресс все-таки сжег я.

В мире беспроводных сетей имелись стандарты и протоколы, введенные во избежание возможных накладок и конфликтов. На узкоспециализированных предприятиях, тех же заводах, стандартам следовать было куда проще, а вот школа – настоящая сборная солянка. В каждом классе имелось свое уникальное оборудование, чего только стоили кабинеты физики или химии. А медицинский отдел? У Зинаиды Петровны, нашей главной по врачебным делам, целый томограф имелся на цокольном этаже. Да что там говорить, когда даже у уборщика, находящегося на самой низкой ступени в школьной иерархии, была армия роботов в подчинении.

– Вы предложили Ольге Владимировне провести внешний аудит? – догадался я.

– В сложившейся ситуации это самое очевидное решение, во избежание повторных инцидентов.

– Но ведь техническая проверка будет стоить больших денег.

– Все в этом мире стоит денег, – философски заметил господин Семенов, и пошевелив на прощанье усами, покинул каморку.

Хороший работник – это не тот кто хорошо работает, а тот кто умеет грамотно выйти из-под удара. Сию непреложную истину начальник службы безопасности давно постиг, поэтому одним ловким движением снял с себя проблему, переложив тяжелую ношу на и без того нагруженные плечи директрисы.

Понятно, что никакого технического аудита не будет, ибо бюджет школы не резиновый. И денег Аркадию Борисовичу на ремонт пресса никто не выделит, по крайней мере в ближайшей перспективе. Но главное во всей этой истории было то, что с меня наконец сняли обвинения, а значит можно продолжать игру.

Восьмой уровень давался с превеликим трудом: то ли навыки подрастерял за время вынужденного простоя, то ли общая атмосфера мешала. Бесконечные бетонные заборы, коробки зданий, и заброшенные цеха давили на психику. Так уж получилось, что вырос я на окраине города: в промышленной зоне, на редкость серой и неуютной, где из всех радостей жизни – лавочки во дворе, да качалка в подвале, которую сами с пацанами и оборудовали. Был еще вариант с пивнушкой через дорогу, только бухать категорически не хотелось. Как и варить кашку из «дички», глотать и курить химию, пускать отраву по венам.

Беспроглядное серое болото, из которого вырвался при первом же удобном случае и вот снова… Казалось бы, заверни за забор и увидишь знакомую улицу – пошарпанные хрущевки, доживающие свой век. Давно вскрытый и заброшенный гараж, заросшую чертополохом лужайку за домом и дорогу, давно превратившуюся в грунтовку, потому как многочисленные ямы, засыпанные щебнем и землей, никоим образом не походили на асфальт.

– Василий Иванович, у вас жопа из травы торчит, – доставал Мелкий.

А я что, виноват, что цифровое тело создавалось озабоченными программистами. Оно ни в кустах прятаться, ни ходить нормально не могло – вечно задом виляло, как распутная девица. Правда, не обошлось и без преимуществ – уж больно ловкая была, зараза. Могла запросто исполнить акробатический этюд с прыжком через голову, слёта забраться на высоченный забор, и холодным оружием орудовала с такой скоростью, что только диву давался. Премиум перс – премиум возможности.

– Василий Иванович, куда вы полезли… Василий Иванович, там же враги… Кто стрелять будет, Василий Иванович…

Занудство Малого раздражало столь же сильно, как и унылый пейзаж заброшенной промзоны. И все ему было не так, и все не эдак, а сам местность толком запомнить не мог. Хорошо хоть враги на восьмом уровне «спаунились» не рандомно, а в строго определенных местах. Были на редкость тупыми, и двигались, будто стадо баранов.

– Василий Иванович, куда мы?

Может он специально меня на эмоции выводит? Русским же языком было сказано, идем до третьего цеха, а далее действуем по обстановке. Рука сама тянулась к сабле за спиной, чтобы снять с плеч одну чрезмерно надоедливую голову. Я бы может так и сделал, но тут началось твориться необъяснимое…

Сначала остов тачанки, той самой внутри которой каждую ночь горел Боцман. Нет, я не мог ошибиться, это была именно она, даже согнутые стволы зенитной спарки торчали под знакомым углом. Не хватало только трупа Боцмана и тела еще одного местного аборигена, из числа сопровождающих. Бушмену повезло – убила шальная пуля, еще до момента удара, а вот бедолага Боцман орал ночи напролет, сгорая заживо.

Я долго копошился в железных потрохах, пытаясь отыскать останки человека, а когда поднялся на ноги, то обомлел. Прямо перед глазами стояла знакомая коробка здания с надписью автомастерская под козырьком крыши, и табличкой на углу – Тихвинская восемнадцать.

Одно дело видеть привет из далекого прошлого, изрядно поросшего мхом времени и совсем другое – настоящее, которое вот оно, подойди и потрогай руками. Больше меня удивилась разве что Диана Ильязовна.

Все эти споры и разговоры о мистической составляющей игры: бункер из прошлого, песок, стекающий по стенам подобно воде. Я знал, что девушка не удержится от искушения, будет одним глазком подглядывать за нами. Так оно и вышло: стоило картинке испортиться, как Диана моментально вышла на связь.

– Ничего не понимаю, – пробормотал растерянный девичий голос в ушах. – Я сделала несколько скриншотов – изображение рвется, но табличку с адресом разобрать можно. Это точно Тихвинская восемнадцать. И окна, заклеенные наполовину… Что это, чей-то глупый розыгрыш?!

– У вас нет друзей в Центре Синавского?

– Василий Иванович, мне не до шуток.

Мне тоже, но спорить с взведенной до предела девушкой я не решился. И без того было слышно, как она колотит по клавишам ноутбука, пытаясь разобраться в случившемся.

– Немедленно выходите из капсул! – спустя короткую паузу потребовала она.

– Нет.

– Что значит нет? В игре черте-что творится, может это вирус, способный вызвать эпилептический припадок, или… или…, – другого объяснения девушка придумать не смогла.

– Диана, нам необходимо разобраться в том, что происходит, а не бегать от неизвестности. Если это чей-то дурацкий розыгрыш, мы выясним. Но вдруг это нечто иное?

– Инопланетяне, параллельные миры? – в голосе девушки прозвучал плохо скрываемый сарказм.

– Не знаю, но у нас есть хороший шанс это выяснить.

– У нас?

Я посмотрел на Малого, точнее на цифровую оболочку, изображавшую сурового мужика.

– Василий Иванович, я с вами, – выпалил пацан. Его реального лица я видеть не мог, но был уверен, что он чувствовал себя, как космонавт, впервые ступивший на неизведанную планету. Тайны и загадки, а еще учебник квантовой физике, прочитанный на ночь глядя – все это будоражило и без того богатую фантазию парня. Я в его возрасте был точно таким же, вечно приключений искал на пятую точку. А сейчас… сейчас с тоской вспоминал о горячем чае и вазочке малинового варенья, ожидающего своего часа в холодильнике. Опять же свежие пирожные с заварным кремом.

– Малой, ты уверен?

– Да, – без запинки выпалил пацан.

– Василий Иванович…, – попытался было возмутится девичий голос.

– Валькирия, под мою ответственность.

Небесная воительница умолкла, но я знал, что ей есть что добавить. Девушка была явно недовольна моим решением: тащить мальчишку неизвестно куда… Только вот мальчишке девятнадцать лет – это, во-первых, а во-вторых, мы в игре, и что неожиданного здесь может приключиться? Разве что скример из-за угла выскочит.

– Будьте на связи, Валькирия. О любых изменениях в обстановке докладывайте незамедлительно. Теперь касаемо тебя, Малой… Все приказы выполнять беспрекословно, никаких вопросов, никаких рассуждений на свободные темы. Делаешь только то, что я тебе говорю. Услышал, боец?

– Так точно.

– Вот и отлично. А теперь пошли посмотрим, что это за зверь такой – Тихвинская восемнадцать.

Выложенная тротуарной плиткой дорожка вела прямиком к зданию. По обе стороны квадраты газонов, огороженных металлическим заборчиком. Хотя газоны – громко сказано: бурые комья застывшей почвы вперемешку с сухой травой. Голая земля давно подготовилась к приходу зимы-барыни, подзадержавшейся где-то в районе Восточной Сибири. Если верить синоптикам, циклон с обильными снегопадами пожалует в европейскую часть России в лучшем случае в середине января. Поэтому на новый год только и оставалось, что довольствоваться дождем, да легкими заморозками.

Пятна высохших луж темнели на асфальте. За бордюром остатки листвы давно смешались с травой и грязью, превратившись в сплошную кашицу: подмерзшую, покрытую белым инеем.

А вот и само здание: серое и безликое, как все вокруг. Малой, замерев у стены, вопросительно уставился на меня. Нет, в мастерскую заглянем попозже, а пока проверим столовую, где прошлый раз трапезничал Жора и где варят вкусные борщи.

Вход в кафешку располагался с торца здания. Тугая ручка, чуть заедающая при нажатии. Заляпанное стекло с приклеенным по ту сторону листом бумаги. ООО «Миранда» работала как пчелка, без выходных до самого позднего вечера.

В прошлый раз у входа дежурил высокий охранник, сейчас же место его пустовало: только пару скрученных бычков валялось на земле.

Кивнув Малому, я поудобнее перехватил винтовку. Подождал, когда пацан откроет дверь и первым вошел внутрь. Мощности лампочки под потолком едва хватало, чтобы освещать металлическую лестницу. Самую обыкновенную, спаянную из стандартный пролетов, и удерживаемую в вертикальном положении за счет толстого уголка, идущего от пола до верхней площадки.

Я поводил стволом вверх-вниз и, не обнаружив видимой угрозы, шепнул притихшему пацану за спиной:

– Чисто.

Занял позицию напротив лестницы, контролируя вход на второй этаж. Густые тени притаились по углам, и даже не думали шевелится. Замкнутое пространство погрузилось в мертвую тишину, мертвее не бывает и вдруг хлопок! Я дернулся от резкого звука, едва не нажав на спусковую скобу.

– Малой, да что б тебя.

Пацан забыл придержать дверь, и та хлопнула от души.

– Василий Иванович, она…

– Т-с-с, – зашипел я на явно нервничающего напарника и кивнул в сторону противоположной стены. Сам замер, вслушиваясь в окружающую темноту. Слишком странная тишина для такого места: ни далеких голосов, ни стуков, ни шорохов, словно мы находились не в автомастерской, а в морге. Только в морге еще и воняло, тем же формалином, а здесь даже нахваливаемым борщом не тянуло. Обыкновенное ничто.

– Прикрой! – шепнул я пацанц и метнулся в сторону лестницы. В считанные секунды преодолел первый пролет и замер на площадке, ткнув стволом винтовки в сторону входа в кафе. По-прежнему ничего…

– Василий Иванович, – раздался встревоженный голос из темноты.

– После.

– Василий Иванович, тут внизу еще одна дверь, прямо под лестницей. И за ней что-то подтекает, уже целая лужа набралась. Василий Иванович, кажись это кровь.

Да что б тебя, Малой… Тоже мне судмедэксперт выискался. Умудрился в потемках на глаз состав жидкости определить.

Очень не хотелось тратить драгоценное время, выясняя причину волнений Синицына, но еще меньше хотелось оставлять не зачищенное помещение в тылу.

Спустившись вниз, шагнул вперед и замер – из сумрака проявились контуры проема, без каких-либо опознавательных знаков. Простая безликая дверь с темной лужицей, расплывшейся чернильным пятном на пороге. Действительно, похоже на кровь, а также техническое масло, сироп и еще тысячу известных миру жидкостей.

– Василий Иванович, вы видите это?

Нет, пацан, я слепой. Ты еще пальцем ткни, чтобы совсем для идиотов было. И пацан ткнул, правда не пальцем, а стволом автомата, лишний раз заострив внимание на странной детали окружающей обстановки.

Малой, да что б тебя…

Подавив внезапно возникшую вспышку гнева, упираюсь плечом в косяк. Напротив застыл встревоженный пацан, а между нами полотно двери и лужица, больше всего напоминающая коврик для обуви.

Показываю взглядом на ручку, а сам вслушиваюсь в царящую кругом тишину. Пацан начинает неловко перекладывать автомат, но вовремя соображает, что оружие должно находится в рабочей руке, а дверь можно открыть и левой.

Малой, ну же… не тяни резину. Замок щелкает и перед глазами возникает легкий зазор. Я толкаю дверь, и та послушно распахивается, не издав ни малейшего звука, словно это был не кусок тяжелого пластика на петлях, а легкая паутинка на ветру.

Захотелось немедленно снять перчатки, чтобы прочистить ушные проходы. Я даже мотнул головой для порядка, а когда вновь посмотрел на Малого, тот уже высунулся по пояс в проем. И про команды забыл и про оружие, открыв от удивления рот, созерцая представившуюся ему картину. Мамкин воин, чтоб его…

Уперев приклад в плечо, осторожно выглядываю следом. Рассеянное зрение настроено на движение, поэтому не сразу обращаю внимание на обстановку. Только крупные объекты без деталей, вроде кровати, стоящей у стены. Замечаю четыре источника света в виде фонарей, расположенных по углам комнаты. Перекрестие лучей сходится под потолком, выхватывая из темноты парящую в воздухе фигуру. Тонкое тело, прикрытое короткой ночнушкой, выгнуло дугой, так что голова девушки запрокинулась назад, а руки безвольно повисли, болтаясь за спиной сломанными крыльями. С ладоней, с тонких пальцев не переставая капает жидкость, в большую лужу на бетонном полу. Черная клякса давно расползлась, растеклась по комнате мелкими ручейками. Тонкие линии то закручивались по спирали, то вытягивались и ломались, складываясь в причудливые узоры. Поведение крови нарушало все известные законы физики, подчиняясь воли неизвестного мастера. Полубезумного маэстро, использующего вместо кисти потоки воздуха, а вместо полотна – бетонную поверхность. Какую мысль пытался донести художник, сказать сложно, поскольку часть работы оказалась скрыта тенью, а та что была видима, представляла собою нагромождение сложных фигур.

– Василий Иванович, у нее из живота какая-то дрянь торчит.

Я вздрогнул, осознав, что все это время стоял и пялился, завороженный невиданным доселе зрелищем. Забыв про оружие в руках, про потенциальную угрозу. Хотя какая к черту угроза, когда из обстановки четыре голых стены и койка: врагу даже спрятаться негде. Единственное живое или скорее мертвое существо парило прямо под потолком в центре комнаты.

Дрянь из живота… Малой прав, и как я сразу не заметил: то ли тяжелый запах крови затуманил голову, то ли жуткая, полумистическая картина происходящего. Тело девушки не левитировало, как могло показаться в самом начале, оно держалось в воздухе за счет канатов: натянутых до предела, отливающих на редкость живым, естественным блеском. Словно неизвестное существо выпростало из распоротого живота щупальца и вцепилось присосками в сгустившуюся черноту.

– Кишки, – растерянно пробормотал стоявший рядом пацан.

Кишки… Точно, кишки! Никакие это не канаты, смазанные солидолом и потому блестящие под светом фонарей. И уж точно не щупальца инопланетного осьминога, поселившегося в животе. Бедную девушку распяли на собственных кишках. Вот только эластичные и прочные, они вряд ли были способны удержать вес тела.

Словно в дикую насмешку, по перевитым канатам внутренностей прошла волна сокращений – они дернулись, а следом покачнулась и сама жертва, оросив пол очередной порцией красного дождя. Что за безумие, что за бред?

– Уходим.

– Василий Иванович, может ей…

– Боец, кому сказано, на выход.

Но Малой словно не слышал, завороженный мрачным зрелищем. По выпростанным кишкам прошла очередная волна сокращений, выгибая худое девичье тело. Труп покачнулся, дернулся – бледные руки попытались подняться вверх, то ли сведенные судорогой, то ли в предсмертной агонии.

– Бегом! – заорал я на пацана, и не выдержав, дернул того за шкирку.

Малой не удержался на ногах и, потеряв равновесие, шлепнулся на пятую точку. Лязгнувшее об пол оружие укатилось под лестницу. Но парень то ли не видел этого, то ли плохо соображал. Поднявшись на четвереньки, он принялся шарить руками по полу, в поисках утерянного автомата.

– Пошел-пошел! – проорал я, и для пущего эффекта пнул молодого под зад. Прописал действенное лекарство, строго рекомендуемое в случаях растерянности и временной дезориентации. Что ж, микстура подействовала сразу – Малой вскочил и бросился бежать в сторону выхода. Я же обернулся и обомлел… Шея девушки вывернулась под неестественным углом, а глаза, подернутые мутной поволокой, смотрели в мою сторону. Они смотрели прямо на меня… Если все предыдущие подергивания можно было списать на сокращения мышц мертвого тела, то это было осознанное действие живого человека… Живого ли?

Нет времени на вопросы, нет времени на поиски ответов. Никакого любопытства – лишь отработанные до автоматизма движения. Направляю ствол и вгоняю пулю в лоб ожившего трупа. Звук выстрела отдается в ушах множественным эхом, а я уже несусь по коридору.

Вот он выход, подсвеченный соответствующей надписью зеленого цвета. Хватаюсь за дверную ручку, а в сознании проносятся образы, картинки. Голова девушки дергается от попадания, запрокидывается назад, а брызги… их не было вовсе. Разве такое бывает? Черепушка, что скорлупа грецкого ореха, наполненного жидкостью. Уж капелюшечка должна была выйти.

Не знаю, зачем обернулся. Может хотел лишний раз убедиться, что никакая это не мистика, а старая добрая реальность, живущая по общеизвестным законам.

Закрытая в комнату дверь вдруг резко распахнулась. Пластиковое полотно, не выдержав, слетело с петель, с грохотом упав на пол. На пороге не было ничего – расставленные по углам фонари погасли, но я готов был поклясться, что видел копошение в непроглядной черноте.

Не время для вопросов, не время для поиска ответов – оно обязательно наступит, но позже, а сейчас вперед. Толкнув входную дверь, я вывалился в очередной коридор и увидел спину бегущего впереди Малого. Какой же он медленный.

Я рванул было следом и едва не завалился на пол – снова заедало гребаное левое колено. На культяпках далеко не убежишь, однако за неимением других вариантов и безногий инвалид становится легкоатлетом. Привычным движением хлопнув себя по ноге, заковылял вперед. Ладонью зашарил по разгрузке, пытаясь обнаружить парочку гранат. Как же так меня угораздило, раньше никогда пустым в рейд не выходил, и вот случилось. Из всего имеющегося боезапаса только три магазина и набор мелких отверток с изолентой. Стареешь, Василий Иванович, сдаешь… Даже моток бечевки прихватил, а про гранатки забыл. Не дело это, чтобы отправится в рейд идти, да без гранат. Но ничего, сейчас до лифта доковыляем, а там…