Текст книги "Жар костей не ломит (СИ)"

Автор книги: Артем Углов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 40 страниц)

Я поднял голову и увидел, что Малой исчез. Был в тридцати метрах и бесследно испарился, в кишке длинного без ответвлений коридора. Главное, деваться ему было некуда: окон нет – по обеим сторонам глухие стены, может сквозь невидимый люк провалился?

Додумать мысль я не успел, потому как сзади хлопнула входная дверь. Слишком тугая и тяжелая, чтобы ее мог распахнуть сквозняк.

Перехватываю винтовку, ощущая привычную тяжесть в руках. Загнать хотите Василия Ивановича, а вот и хрен вам. Пускай в карманах веревка вместо гранат, зато в стволе самые настоящие патроны, а не конфетти с мармеладками. Сделать еще пять шагов, обернутся и стрелять на поражение. Мертвая баба или живая, не важно – патронов в магазине хватит, чтобы превратить тело в решето. А будет дергаться – свяжем, благо моток крепкой бечевки под рукой. Надеюсь, пацану хватит ума не возвращаться, где бы он там сейчас не находился.

Шаг, второй, третий и… сильный шлепок по лицу. Еще один, и еще – я поднимаю веки и слепну от яркого света. Жадными глотками хватаю воздух, наполняя легкие кислородом, словно только что выбрался из-под воды. Перед глазами расплываются пятна света, до ушей доносится испуганный женский голос:

– Василий Иванович, да очнитесь вы уже…

Очередная пощечина, так что искры сыпятся из глаз. Вяленый язык с трудом шевелится, а губы складываются в трубочку, пытаясь выдавить звук.

– Хаву…

И снова звонкий удар – голова мотнулась в бок. Вижу прорезиненный край капсулы и красную ткань ложемента. Цепкие пальцы хватают за подбородок, и я вижу глаза молодой учительницы, некогда красивой миндалевидной формы, а теперь круглые от плескавшегося в них страха.

– Хава…

– Что? Не понимаю вас.

– Хаватит бить, – бормочу, с трудом выцеживая звуки.

Девушка отступает и бледное лицо исчезает из зоны видимости. Над головой знакомый потолок – панель, серого цвета в крапинку, создающая иллюзию природного камня. Длинные полоски ламп, торчащие соски пожарной сигнализации и никаких следов трупа, болтающегося на кишках.

Выдыхаю и все еще слабыми пальцами хватаюсь за края капсулы. Мышцы ватные, но силенок хватает, чтобы сесть и осмотреться. Мы не на Тихвинской восемнадцать, и не в адском кошмаре, а в старой доброй подсобке учебного класса. За темными окнами в свете фонарей гуляют тени деревьев. Стеллаж, заваленный компьютерными деталями, на прежнем месте, как и тарелка с апельсинами на столе. На покрытом пледом диване сидит госпожа Сарбаева. Девушка скрючилась и будто бы уменьшилась в размерах, уткнувшись лицом в ладони. Минуту назад была настоящей Валькирией: отхлестала за милую душу, так что щеки до сих полыхают огнем. И вот похоже, небесную воительницу отпустило, она вновь превратилась в обыкновенную учительницу. Стоп, а где Малой?

Пацан сидел тут же – в соседней капсуле, свесив ноги вниз. Волосы взъерошены, на раскрасневшемся лице проступили капельки пота. Поймав мой взгляд, он недоуменно пробормотал:

– Василий Иванович, что за фигня? Кровь, кишки, мертвая девушка?

Хотел бы я и сам это понять. У организма дурацкие ощущения, словно вырвали из объятий глубокого сна. Мышцы деревянные, картинка мира плывет, а голова только и мечтает о том, чтобы коснуться подушки.

Не дождавшись ответа, Синицын принялся выдвигать одну версию за другой: вот что значит молодой, растущий организм. Такого среди ночи разбуди, свежим огурчиком будет.

– … проекция сознания на виртуальную реальность. Помните, я предположил, что в игровой системе Маяка находится приемник, реагирующий на информационный поток квантов, исходящий из вашего мозга. Заброшенный бункер, песок, сожженная тачанка на перекресте – все это звенья одной цепи, картинки из вашего прошлого. И чем больше вы находитесь в игре, тем ярче становятся образы. Сознание сплетается с виртуальной реальностью, меняет и корректирует ее. Вы обратили внимание, что появились запахи? А персы? Ваш персонаж исчез, я видел не девчонку с саблей за спиной, а вас, Василий Иванович, в камуфляже песочного цвета. Морда натурально закопченная, словно только что из пожара выбрались и…

– Не было трупа.

Малой сбился и удивленно воззрился на меня.

– Тела, подвешенного на собственных кишках, не было… Всякого в жизни насмотреться успел, но такого… Это не картинка из моего прошлого.

– Может просто забыли?

– Нет, Малой, такого бы я точно не забыл.

Пацан смешно наморщил лоб и схватился пальцами за подбородок, всей своей позой демонстрируя фразу «надо подумать».

– Если предположить, что приемник не просто ретранслирует картинку, а преобразует ее, компилируя старые образы в новом формате. Допустим, раньше вы видели труп молодой девушки, жестоко убитой и распотрошенной. И этот образ настолько вас поразил, что игра…

– Не было никакой игры!

Мы оба вздрогнули, как по команде, и посмотрели на сорвавшуюся на крик Диану Ильязовну.

– Не было никакой игры, – повторила она куда тише, отняв ладони от лица: чуть опухшего, с покрасневшими белками глаз. Уставилась в пустоту перед собой и принялась говорить быстро-быстро, словно опасалась, что мы снова заснем, так и не дослушав ее речь до конца. – … перестали выходить на связь, когда вошли в автомастерскую. Я решила, что вы меня разыгрываете, специально игнорируете, поэтому не придумала ничего лучше, чем отключить питание. Дура, какая же я дура, существуют же правила технической безопасности, запрещающие аварийную остановку. Все ждала, когда выйдите, ругаться начнете. Минут пять прошло, может десять… не знаю, но в сердце кольнуло от плохого предчувствия. Дверь открыла, а вы лежите в капсулах словно мертвые. На слова не реагируете, на толчки, на шлепки, и пульс нитевидный, едва прощупывается. Я хотела уже к Зинаиде Петровне бежать, всех школьный врачей на ноги поднимать и…

– Как не было игры, но мы же играли? – перебил Малой дурацким вопросом. Диана растерянно заморгала, обняла себя за плечи, пытаясь справиться с охватившей тело мелкой дрожью. Одной вселенной известно, что девушка успела пережить за эти минуты: аварийный выход, два трупа, «это я во всем виновата, я их убила».

– Питание отключили, но есть же аккумуляторы, рассчитанные на сорок минут полноценной игры? – продолжал никому не нужные рассуждения Малой. Задавал вопросы и тут же сам на них отвечал. – Ах да, выход же аварийный, с полной блокировкой всего имеющегося функционала. Но что же тогда получается: мы играли без сервака, без подключенных виртуальных шлемов? Разве такое возможно, чисто теоретически? Нет… Значит мы просто вырубились и заснули. Точно, дурацкое сновидение.

– И как ты себе это представляешь, Малой? Общий сон на двоих?

Парень растерянно уставился на меня, пытаясь найти логические нестыковки в выдвинутой теории.

– Подождите, Василий Иванович, а вы точно уверены, что мы видели одну и ту же картину: дверь под лестницей, лужа крови и девушка, распятая на кишках.

– А еще кто-то упал на задницу и потерял оружие. Не выполнил приказ и заработал увесистый пендаль. Достаточно фактов или дальше будем продолжать?

Синицыну хватило. Он задумался ровно на пару секунд, а потом затараторил с прежней скоростью:

– Допустим, нас отключили от игры, но мы продолжили находиться в некоем пространстве. В странном симбиозе из сна и виртуальной реальности. Тогда понятно, откуда взялись запахи и тактильные ощущения, ведь для сновидения это нормально. Если рассмотреть ситуацию с точки зрения общего информационного поля, то…

Хотел я по старой доброй традиции заткнуть пацана, но взглянув на красное от пота лицо, неожиданно произнес:

– Малой, включи-ка чайник, и заварку с мятой достань из шкафчика. Она на верхней полке в углу.

– А как же…

– Подождут великие теории, никуда не денутся. А вы, Диана Батьковна, доставайте из запасников малиновое варенье. Будем чаи гонять и не в меру расшалившиеся нервишки, успокаивать.

Глава 9 – Никита Синицын aka «Синица»

В наполненном тишиной классе, звучал голос учителя:

– … времена, когда информационная повестка дня формировала сознание общества. Наступила эпоха беспощадного постмодерна, с характерным для него отказом от привычных ценностей, от объективной реальности.

Армен Георгиевич оседлал любимого конька, и теперь заливался соловьем, рассуждая на интересную одному ему тему. А ведь у нас по планам занятия должна быть политическая обстановка в Латинской Америке.

– И даже сейчас, когда вам кажется, что все знаете или можете узнать, стоит лишь забить в поисковую строку необходимый запрос…, – Армен Георгиевич замер с таинственным видом. – Как думаете, что выдаст интернет?

Тишина воцарилась в классе. В качестве домашней работы был задан параграф двадцать третий, где было написано про Колумбию, про наркотрафик и ни строчки про эпоху постмодерна, а уж тем более, что там выдаст интернет.

– Павел, может ты что-нибудь скажешь по данному поводу?

А что Пашка мог сказать? Подавляющая часть контента, добываемого Бурмистровым из сети, была неприличного содержания. И уж точно не подлежала всеобщей огласки.

– Хорошо… Может тогда Синицын захочет помочь товарищу?

Услышав свою фамилию, я дернулся на стуле как от разряда электрического тока. По всем законам жанра не должны были мучать Синицына. Все вопросы к концу второй четверти по истории закрыты: отвечал стабильно, оценок много, но вот поди ж ты – угораздило.

– Да, Армен Георгиевич? – пришлось изобразить самую умную физиономию из имеющихся.

– Никита, я смотрю, ты активно конспектируешь материал. Настолько интересует тема разговора? Не хочешь поделиться своими мыслями по данному поводу.

Одним движением спрятав исчерканный лист под учебник, я поднялся.

– Контроль в инете, – зашептал за спиной Дюша, пытаясь подсказать. А поскольку объем грудной клетки у богатыря был велик, то и шепоток вышел на весь класс.

Армен Георгиевич недовольно поморщился:

– Соломатин, не мешай отвечать другим. Твоя очередь еще наступит.

Подсказал, блин, Дюша… Какой нахрен контроль в интернете? Я хоть и слушал краем уха, и то смог уловить суть.

– У тебя есть что сказать по данному поводу?

Поводив пальцем по парте, я выдал:

– Доступность информации и ее количество не всегда соответствуют качеству. Может возникнуть иллюзия, что при том обилии информационных агентств и сайтов, которыми располагает современный интернет, мы способны увидеть истинную картину происходящих событий. Однако это далеко не так: новостное пространство 21-го века представляет собой перевернутую пирамиду, где острие – первоисточник, а основная масса – дублирующие каналы. По расчетам аналитиков испанской Pais, так называемым «мусорным» сайтам принадлежит 90 % от общего объема инфосети. В лучшем случае порталы, являющиеся вторичным и третичным звеном, копируют новость, меняя порядок слов и абзацев, а в худшем – вырывают отдельные куски из контекста, искажая суть и смысл сказанного. Благодаря простой и одновременно броской подаче материала, а также минимальным затратам, позволяющим компоновать новости буквально на коленках, мусорные сайты захватили большую часть информационного пространства.

– Здесь трудно поспорить, – усмехнулся учитель, для убедительности разведя руками.

Еще бы… Многие студенты так и калымили, собирая с миру по нитки, наполняя ленту новостных сайтов. Сидели дома на диване и писали про эскалацию конфликта в Джамму и Кашмир, про картельный сговор в водородном секторе мировой энергетики, про спорт, про моду, про медицину и театр. Не разбираясь ни в чем конкретном, и разбираясь во всем сразу. Зачастую используя кликбейтные заголовки, имеющие мало общего с содержимым – все в угоду рейтингам, все в угоду просмотрам.

– Современное информационное пространство перенасыщено, поэтому человеку, находящемуся вне темы, трудно разобраться в происходящих событиях. Но даже это не является основной проблемой. При должном желании и усердии можно отыскать драгоценный алмаз в помойке, но тогда возникает вопрос, каким инструментарием воспользоваться?

– Ты имеешь в виду поисковые системы? – уточнил Армен Георгиевич, и я кивнул головой.

– В каждую такую систему встроены специальные алгоритмы. Именно благодаря им наверху списка оказываются определенные сайты. Не обязательно те, которые тебе нужны, но те, которые позаботились, чтобы там находиться. Обывателю не хочется лишний раз думать и ломать голову. Пришел уставший с работы, забил пару слов в поиск и в первых двух-трех ссылках получил нужный ответ. Или еще проще, прочитал новостную ленту, предложенную тем же поисковиком. Никаких усилий, один клик в телефоне и готово.

– Поэтому? – Армен Георгиевич аккуратно подтолкнул к основному выводу.

– Поэтому в современном мире легко формировать необходимую информационную повестку. Не нужна цензура, достаточно лишь вытолкнуть на поверхность энное количество «полезных» сайтов, а остальные задохнуться сами.

– Вот, – протянул довольный Армен Георгиевич, – именно поэтому в шестидесятых годах Совбезом ООН была принята резолюция, известная всему миру под названием «tabula rasa». Но об этом поговорим на следующем занятии, а сейчас предлагаю вернуться к Колумбии и эскадронам смерти под предводительством…

Спокойный и медитативный голос историка успокаивал, настраивая на мирный лад. Класс погрузился в тишину, и даже вечно шебутной Кузька, сидящий впереди, перестал вертеться и затих.

Я тем временем извлек из-под учебника листок и уставился на исписанную поверхность. Схемы, блоки со стрелочками, неразборчивые подписи к ним – все это результат длительного мозгового штурма. Правда, Василий Иванович мои изыскания не иначе, как полной ерундой, не называл.

– Малой, пару недель передохни, – говорил он мне. – Дай обмозговать случившееся, да и Диане Ильязовне в себя прийти нужно. В январе встретимся и обсудим.

Какой январь, когда такое случилось. Виртуальная реальность, корректируемая человеческим подсознанием. Или нет, наоборот… Человеческое сознание под влиянием цифрового кода, погруженное в состояние, более всего напоминающее биологический сон. Точнее его четвертую стадию – глубокий медленный дельта-сон. Я уверен в этом, стоит только сделать запись электроэнцефалографии – изучить ритмы и пики волн на получившемся графике. Одно не понятно, почему сновидения кооперативные? Может ли быть такое, что две реальности переплелись? Биологическая и цифровая вселенные взаимно проникли друг в друга и получился этакий симбиоз?

Теорий в голове роилось превеликое множество: сотни исписанных, исчерканных до дыр листов, а вот проверки на практике никакой. Диана Ильязовна закрыла доступ к игровым капсулам, под страхом мучительной смерти запретив приближаться к ним. Ее словно перемкнуло после всего случившегося: про Маяк-17 даже слышать ничего не желала. Втемяшила себе в голову, что мы с Василием Ивановичем едва не погибли, и это в то время, когда мир стоит на пороге великого научного открытия!

Я настолько погрузился в разработку теоретических выкладок, что не замечал происходящих вокруг событий. Противостояние двух группировок отошло на задний план и даже образ ледяной королевы померк. Сидит себе Володина за партой, плетет паутину интриг – ну и пускай на здоровье. Пока лично меня козни не касаются, про интриги можно и забыть.

Очнулся я в двадцатых числах декабря, когда зашла речь о предновогодних вечеринках. Обыкновенно мы собирались классом и шли играть в боулинг или на каток. И даже Тоня-тихоня выбиралась наружу из своей раковины

Мы заказывали большую пиццу с мороженным, пили соки и коктейли, хрустели чипсами и кукурузными палочками. Веселились и отдыхали одной большой компанией, но то было раньше, до прихода новичков и последовавших за тем событий.

Оторвав голову от исписанных листов, я с удивлением обнаружил, что элита во главе с Сабуровым забронировала столики в престижном Октябрьском, а оппозиция, ведомая боевой Ковальски – уголок в Котейне. И только Синицын будет дома смотреть телевизор.

Данную новость сообщила Агнешка, отозвав в сторонку на большой перемене.

– Кит, в последнее время ты ведешь себя неадекватно: постоянно хамишь и грубишь.

– Это кому я хамлю?

– Не притворяйся дурачком, все ты прекрасно понимаешь. Я сама лично слышала, как ты разговаривал с Володиной. А кто обещал Кузьке лохмы повыдергать?

– Да он достал меня уже, со своей домашкой.

– И это повод угрожать?

– Блин, Ковальски, ты меня тысячу лет знаешь. Это просто оборот речи такой.

В воздухе повисла неловкая пауза. Нехорошая такая, от которой стало не по себе.

– Подожди, ты что, действительно веришь, что я буду Кузьку за волосы таскать?

– Никит, я уже не знаю, во что верить. Особенно после той истории с Аллочкой, которую ты лимонадом облил.

И об этом успели напеть… И не просто напеть а, как это водится, событие приукрасить, добавив несуществующих фактов.

– Не так все было!

– Свидетели утверждают другое.

– Где эти ваши свидетели, покажи их мне! Ритка? Это Ритка, да? Зарубина навыдумывала всякого, а ты и поверила?! Если хочешь знать, на драгоценную Аллочку ни капли не попало.

Я был возмущен до глубины души – нет, это надо такое сочинить. Пол облил – это да, и собственные руки испачкал, а Аллочка отделалась легким испугом. Всего лишь газировка пшикнула перед носом.

– Кит, мы с ребятами посовещались, и решили: ты не пойдешь с нами в Котейню.

– Это коллектив решил или Мариночка?

– Кит, не начинай.

– А кто здесь начинает?! Она вами манипулирует, как хочет, а вы всему верите. Ах да, это же Мариночка! Мариночка у нас врать не будет. И насрать всем, что Мариночка в классе без году неделя, а с Синицыным двенадцать лет проучились вместе.

Последние слова я буквально орал в спину девушки. Агнешка не стала выслушивать контраргументы, да и к чему они, когда уже все решено. Она просто молча уходила в глубь коридора.

– Подумаешь, и не очень-то хотелось, в эту вашу Котейню! Сами идите и сидите там, с вашим вшивым котом! – продолжал я кричать.

Хотя кого обманываю, хотелось и очень. Остаться одному под Новый Год – паршивая перспектива, а еще очень обидная. Именно горячая до слез обида переполняла меня: на Агнешку, на Кузьку и даже на Копытина. На тех людей, что знал большую часть жизни, и которые вот так вот просто поверили чужим словам. Поверили этой гребаной…

– Слышь, Синица, ты чё разорался?

Я повернул голову и встретился взглядом с Пашкой, не выспавшимся и потому потрепанным. Странно, что Бурмистров бродил по коридорам в одиночестве, без своего закадычного дружка боксера.

– Паштет, свали по-хорошему, не до тебя сейчас.

Но Пашка не был бы Пашкой, если бы согласился так просто уйти.

– А чего орать-то, – пробурчал он недовольно. – Меня вон в Октябрьский не берут, так я же не бегаю, ни кричу об этом.

– А тебя за что?

Пашка лишь горестно вздохнул. И чего я спрашиваю, это же Пашка. Поди опять писюны рисовал в неположенных местах или к девчонкам приставал с пошлыми шутками.

И как меня угораздило с Бурмистровым в одной лодке оказаться…

Сразу после уроков я отправился домой. А что еще оставалось? Сидеть в классе и слушать планирование праздничных мероприятий, на которые не позвали? Нет уж, сроду мазохизмом не страдал и начинать не планировал. Отдушина в виде виртуальной реальности под названием Маяк-17 была прикрыта Дианой Ильязовной, до выяснения обстоятельств. Был еще вариант заглянуть в гости к Василию Ивановичу, но вариант «такой», если честно. Учитывая настроение уборщика «не в духе», и пожелание раньше января в каморку не соваться. Поэтому махнув на все рукой, взял портфель и побрел домой, выбрав самый долгий маршрут.

До чего же тоскливое время, это межсезонье. Порядком затянувшееся и потому доставшее до самых печенок. Кругом, куда ни кинь взгляд, земля грязно-бурого цвета с редкими клочками рыжей травы. По обочине торчали столбы от старой линии электропередач и голые деревья, застывшие в ожидании снега. Серая пелена неба, нависшая над головой, давила тяжелым прессом, выжимая последние остатки энергии. Сил не оставалось даже заглянуть в магазин на углу и прикупить любимой газировки на вечер.

Добравшись до квартиры, я завалился на диван и включил телевизор. Картинка за картинкой – пальцы механически давили на пульт, переключая каналы. Везде одно и тоже – старые новогодние фильмы, телепередачи с веселыми до отвращения людьми, пьющими искрящееся в бокалах шампанское. Им хорошо, их от коллектива никто не отлучал, выставляя психованными придурками.

Спустя полчаса бездумного перелистывания по каналам я наткнулся на ужастик. Фильм, снятый в стародавние времена, когда еще не существовало такого понятия как скримеры, звукорежиссеры не злоупотребляли инфразвуком, а вместо навороченных спецэффектов использовался старый добрый грим.

Испуганная девчонка металась по коридорам в поисках выход, а по ее следу шел монстр – тот еще урод. Больше похожий на оплавленную свечку, чем на человека. В бесформенное от ожогов лицо впились крючья. Острые загнутые концы растягивали до предела рот, обнажая десны и бесконечно клацающие зубы. Глаза… а глаз и вовсе не было видно. Лишь две заплывшие щелочки вместо них. Тварь схватила испуганную девушку и принялась запихивать ей пальцы в рот. Возможно, в сцене подразумевался скрытый сексуальный подтекст. Вот только не чувствовал я его, ни капли эротизма – лишь липкий ужас и страх.

После слащавых до приторности Огоньков данное зрелище завораживало. Находило уродливую гармонию с океаном серых туч, плескавшихся внутри. Я настолько отключился от действительности, что даже не заметил, когда пришла мать.

– Никит, опять ужастики смотришь? Сходил бы лучше на улицу, прогулялся, – завела она привычную шарманку.

– Не хочу.

– Никит?

– Эм-м…

– Посмотри на меня, – мать садится рядом, и я понимаю, что просто так сегодня не отделаюсь. Предстоит серьезный взрослый разговор.

– У тебя все хорошо?

– Да.

– Тебе нужны деньги?

– С чего ты это взяла?

– Ты продал свое альпинистское снаряжение.

Ха, очнулась, я его еще два месяца назад продал. Скинул за бесценок какому-то мужику из соседнего района, лишь бы не натыкаться постоянно в прихожей. Слишком много всего было связано с этим оранжевым рюкзаком, с мотками веревок, набором скоб и крючьев. Слишком многое хотелось забыть, навсегда выкинув из головы.

Объяснять всего это матери я не стал. Показательно отвернулся, прибавив громкости на пульте. Как на зло, на экране ничего не происходило.

– Никит, ты ввязался во что-то опасное?

– Вены показать?

– Никита, не заводись.

Да как тут не заводится, когда одна жопа кругом творится. Была дурацкая игра и той лишили.

– Мам, тебе скучно, решила в заботливую родительницу поиграть?!

Зараза, вот не хотел срываться, но оно как-то само вышло. Так заорал, что аж сам удивился.

Многочисленные морщинки пролегли по лицу матери. А ведь она стареет, и с каждым годом это становится заметнее. И по внешности, и по характеру, который все больше напоминает старушечий. Может часами греметь посудой на кухне и ворчать. Разговаривать сама с собой, а когда находит мнительность, то и подозревать во всяком нехорошем.

– Скажи честно, я плохая мать?

Началось.

– Я тебя плохо воспитала?

Понеслась телега.

– Никит, я все делаю, чтобы у тебя была безоблачная жизнь. Работаю целыми днями, кормлю и одеваю. Никит, я правда очень стараюсь. Почему ты молчишь, скажи что-нибудь.

Глаза матери заблестели от выступивших слез. Легкий аромат вина, свидетельствовал об умеренной степени подпития. Ничего удивительного, конец декабря на дворе: посидели с коллегами по работе и как водится – отметили. Повеселились на славу, а потом наступило время отката или как это называл Василий Иванович – момент «бабской грусти», когда хотелось поплакаться о несчастной женской доли. Только вот мне участвовать в концерте категорически не хотелось: ни в качестве первой скрипки, ни в качестве второй. Поэтому вскочив с дивана, направился в сторону коридора.

– Никита, я все делаю, стараюсь… живу ради тебя.

Достало! Пришлось вернуться в гостиную, чтобы стоя на пороге заявить:

– Мама, ради разнообразия попробуйте пожить для себя.

В другой раз родительница непременно бы отреагировала. Сказала бы про скотину неблагодарную и про сопляка, который не имеет права судить мать, а уж тем более совать нос в ее личную жизнь. Но видимо слишком много было выпито вина на праздничном банкете. Вместо высказывания череды претензий и обид, в ответ подозрительно захлюпали носом.

Нет, надо срочно бежать. Накинув куртку на плечи, я принялся искать второй кроссовок. Обувь оказалась под этажеркой, вместе с теннисным мячиком, потерявшимся еще в прошлом году, когда мы с Костяном… а впрочем, не важно.

– Никит, ты куда? – донесся заполошный голос из гостиной.

– Прогуляться, мама, как и просили.

Лишь бы подальше отсюда… Как же все достало!

На следующий день только и разговоров было, что о предстоящей вечеринке.

Посторонний человек, случайно заглянувший в класс, смог бы умилиться представившейся его взору пасторальной картине. Помещение, залитое лучами зимнего солнца, словно светилось изнутри. Учебники и тетрадки, разбросанные на партах, сдвинутые стулья и румяная, только что с мороза молодежь. Девчонки шушукались по углам с самым загадочным видом. Парни во всю гоготали, предвкушая предновогодние посиделки. Кругом царило оживление и смех – радостные лица.

Но это только на первый взгляд, а если повнимательнее присмотреться, то можно заметить невидимую границу, разделившую класс на две половины. Окна оккупировала свита Сабурова, а сам он уселся за третьей партой, раскинув руки и выпрямив спину – ровно Его Величество на троне. Придворный шут в лице Дамира веселил девчонок, в первую очередь Аллочку, а та заливалась смехом, прижав ладони к порозовевшим щечкам. Хорошая бы пара из них получилась, только вот Аллочке шуты не нужны, ей самого короля подавай, ну или на худой конец принца. Сашка с Пашкой, как всегда, ржали в углу. Ну с этими все понятно, им кроме них двоих никто и не нужен. Костик с Олькой…

Я поспешно отвернулся, и тут же натолкнулся на чужой взгляд. Володина наблюдала с положенным ей ледяным равнодушием. Ни один мускул не дрогнул на безупречно красивом лице, лишь несколько огоньков промелькнуло в глубине темного омута глаз.

– Чё надо?! – не выдержав, зло бросил я, и тут же охнул, получив болезненный удар по голени. Сидящая рядом Агнешка зарядила от души, нисколько не заботясь о сохранности собственных туфелек.

– Ковальски, с ума сошла! Больно же!

– А будет еще больнее, если не успокоишься, – пообещала мне соседка. – Мы с тобой, о чем договаривались, Синицын? Чтобы никого не трогал и не цеплял.

– Я с тобой ни о чем не договаривался.

Ковальски зло сощурилась, видимо представляя вместо моей головы волейбольный мячик. От плохого предчувствия застучало в висках. С Агнешки станется и по макушке зарядить, она такая.

– Бешенная! – зло бросил я, и схватив исписанные листы, выскочил в коридор.

За спиной послышали шепотки, среди которых особо отчетливо прозвучал голос Володиной:

– Зачем ты так?

– Ой, Марин, ты плохо знаешь Никиту… Это для его же блага.

Да, в гробу я видел такие блага, когда острым носком по незащищенной голени. И эта тварь туда же, защищать меня взялась. «Ой, Агнешка, может не стоило…». Еще и голосок тревожным сделала, словно всерьез обеспокоена… Актрисулька погорелого театра, гребаная манипуляторша. Теперь понятно какую она на себя роль примерила – Матери Терезы, желающей всем вокруг мира и добра, а я на ее фоне – злодей, беспричинно тявкающий, да пускающий пену изо рта.

Нервы давно звенели натянутой струной, требуя громкого аккорда. Вот и вдарил пару раз, сыграл соло несдержанного юноши. Да потому что достало!

Услышав громкий шорох, я опустил глаза, с удивлением обнаружив смятые листы в руках. Те самые, что успел схватить перед выходом, планируя почитать вдали от всех. Хорошо еще, что не порвал с досады.

Добравшись до подоконника, я аккуратно разгладил скомканную бумагу и погрузился в текст:

«… врачом-психиатром Пермской областной больницы Геннадием Крохалевым была выдвинута гипотеза о том, что при зрительных галлюцинациях происходит обратная передача информации: от центра зрительного анализатора мозга к периферическим воспринимающим. Визуализированные человеческим мозгом образы путем электромагнитного излучения через сетчатку глаза попадают в пространство. Для объективной регистрации данного феномена был использован метод фотографирования…»

1973-й год… события столетней давности. Вчера я долго не мог заснуть, рылся в сети, пытаясь найти ответы на странные события, произошедшие в игре. На одном из пабликов наткнулся на статью об экспериментах, проводимых врачом-психиатром, и любопытных результатах, полученных им.

Визуализация галлюцинаций… А ведь у Василия Ивановича самые настоящие глюки.

Раньше я не обращал особого внимания на то, как как он постоянно морщился, засовывая ладонь под воротник. Отряхивал одежду, проводил рукою по подлокотникам, по столешнице, словно избавляясь от крошек. Мало ли у кого какие причуды бывают. Ну любит человек чистоту, ну стряхивает пылинки. В каморке, заросшей грязью… Только теперь начинаю понимать, что никакие это не пылинки или крошки, а невидимый песок, точнее его ощущения.

И про горящие в ночных кошмарах машины он как-то обмолвился, и про людей, что сгорают в них заживо. Кажется, было это в прошлом году, когда он опоздал на работу. Сидел весь мокрый в поту и говорил то ли со мною, то ли с призраком по прозвищу Боцман. Я тогда было решил, что он заболел и бредит от высокой температуры, даже вызвал Зинаиду Петровну.

Оказалось, что все нормально с Василием Ивановичем, просто не выспался и устал. Плюс невыносимая летняя жара в середине апреля, выводящая из строя куда более крепкие организмы. Что уж говорить про инвалида с нарушенной системой циркуляции крови.

У Василия Ивановича были серьезные проблемы с психикой. И эти самые проблемы можно было визуализировать с помощью аппаратуры. В двадцатом веке Геннадий Крохалев использовал модифицированную подводную маску с фотоаппаратом вместо стекла. Галлюцинации снимались на специальные инфрахроматические пластины. В результате чего получались изображения лося, змеи и даже человеческие лица: двухмерные, едва различимые. Спустя сто лет технологии усовершенствовались. На смену подводной маске пришел виртуальный шлем, в следствии чего глюки приобрели объем, цвет и даже звуки.

Неужели то самое, неужели нашел! Я сидел на подоконнике и раз за разом перечитывал листы, не веря собственным глазам. Открытие, способное перевернуть все представления о работе человеческого мозга, и о самом сознании, способном оказывать влияние на окружающую действительность.