Текст книги "Эстетика однополой любви в древней Греции"

Автор книги: Антон Сватковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 74 страниц)

Бедр красотою прельщен, сладкою нежностью уст…»

(№ 356). (Солон, фр.6 (16), пер. С.И.Радцига [Поэты 1999, с.248])

1.5. Поздняя архаика (560-480)

Орфика

Прозаические переводы:

«Лелеющий в душе безокую, порывистую любовь [эрос].

Фанес – ключ ума [нуса]»

(№ 357). (Орфика, фр.В82 – из Прокла [ФРГФ 1989-, ч.1, с.49])

«…Нежный Эрос и Метис отчаянно-безрассудный…

За ними всегда идет по пятам великий даймон [=Эрос]»

(№ 358). (Орфика, фр.В83 – из Прокла [ФРГФ 1989-, ч.1, с.49])

(№ 359). «…Одну Гигиейю [Здоровье] богословы возводят к Асклепию … а вторую, возникшую до Асклепия вместе с творением мира, производят от Пейто [Убеждения] и Эрота [Любви]». (Орфика, фр.В202 – из Прокла [ФРГФ 1989-, ч.1, с.57])

«Сначала были Хаос и Ночь, да черный Эреб [Мрак], да Тартар широкий,

И не было ни Земли, ни Воздуха, ни Неба. В беспредельном лоне Эреба

Чернокрылая Ночь перво-наперво рождает яйцо, что ветром надуло.

Из него по истечении времени вылупился полный вожделения Эрос

Со сверкающими крыльями на спине, подобный быстрым, как ветер, вихрям.

Совокупившись с крылатым ночным Хаосом в широком Тартаре,

Он высидел наш род и впервые вывел его на свет.

Прежде чем Эрос все соединил [~совокупил], не было рода бессмертных;

Когда же одно соединилось [~совокупилось] с другим, родились Небо, Океан,

Земля и нетленный род всех блаженных богов».

(№ 360). (Орфика, фр.А12 = Аристофан. Птицы 693-702 [ФРГФ 1989-, ч.1, с.38-39])

Ферекид

(№ 361). «Ферекид говорил, что, собираясь творить мир, Зевс превратился в Эрота: создав космос из противоположностей, он привел его к согласию и любви и посеял во всем тождественность и единение, пронизывающее универсум». (Прокл. Комм. к «Тимею» 32с (II 54, 28 D.) = Ферекид, фр.В3 [ФРГФ 1989-, ч.1, с.88])

(№ 362). «Имей в виду также поэзию [ Ферекида] Сиросца: и Зевса с Хтонией, и Эрота [Любовь] между ними, и рождение Офионея, и битву богов, и древо, и покров» (Максим Тирский 4, 4 [ФРГФ 1989-, ч.1, с.87])

Акусилай

(№ 363). «Акусилай, как я думаю, полагает первым началом Хаос …, а двумя после одного – Эреб … и Ночь … от совокупления которых родились Эфир, Эрос и Метис … Затем он производит от них же большое число других богов, согласно «Истории [теологии]» Евдема [фр.117]» (Дамаский. О началах 124 (I 320, 10 R.) = Акусилай, фр. B1 [ФРГФ 1989-, ч.1, с.90]) При цитировании [ФРГФ] мной сокращены комментарии Дамаския, неуместные во фрагменте Акусилая.

(№ 364). «От Ночи и Эреба – … Амур (он же Лисимелет), Эпифрон…» (Гигин. Введ. 1 [Гигин 2000, с.1-2]) Смешение Акусилая с Гесиодом (Комм. Д.О.Торшилова [Гигин 2000, с.2])

«То ли назвать тебя [ Эрота] богом из тех, кто первыми в мире

Были Эребом седым рождены и царственной Ночью

В давние веки в бескрайной пучине глубин Океана?»

(№ 365). (Крантор у Антагора у Диогена Лаэртского IV 26 [Диоген 1979, с.190])

См. Платон. Пир 178b.

(№ 366). Схолии к Феокриту XIII 2 «Акусилай – [ называет Эрота сыном] Ночи и Эфира» [ФРГФ 1989-, ч.1, с.91].

Фаларид

(№ 367). «Я хочу вам рассказать об очень странном для Фаларида поступке. Он неопровержимо свидетельствует о человеколюбии и поэтому кажется несвойственным этому мужу. Был некто Харитон, акрагантянин родом, ценитель всего прекрасного, и красоты отроков в том числе. В это время он страстно любил Меланиппа, тоже акрагантянина, исполненного душевных достоинств и привлекательности. Однажды тиран нанёс Меланиппу обиду: он потребовал, чтобы юноша прекратил судебное дело, начатое им против одного из друзей Фаларида, а когда тот не стал подчиняться, пригрозил, если ослушается, суровым наказанием. Противник Меланиппа благодаря вмешательству Фаларида одержал вопреки справедливости верх, и жалобу Меланиппа уничтожили в суде. Юноша был этим задет и, считая себя тяжело оскорбленным, с гневом рассказывает возлюбленному о пережитой несправедливости, просит его принять участие в заговоре против тирана и надеется привлечь на свою сторону сверстников, которые, как он знал, полны решимости.

Харитон, видя сильное возбуждение и гнев друга и будучи уверен, что ни один человек из страха перед тираном не примкнет к ним, начинает говорить, как давно он жаждет освободить родину от гнетущего ее рабства, но считает небезопасным посвящать в свои замыслы посторонних. Он просит дать ему срок, чтобы всё как следует обдумать и выждать время, удобное для решительного шага. Юноша соглашается. Тогда Харитон – он пожелал взять всё на себя и ничего не говорить возлюбленному, чтобы в случае неудачи он один понёс наказание, а Меланипп остался вне подозрения, – выбрав по своему усмотрению день и час, с мечом в руке проникает к тирану. Это не укрылось от бдительных стражей: Харитона по приказу Фаларида заточили в темницу и под пыткой требовали назвать имена сообщников, но он держался твердо, несмотря на мучения. Так как время шло, а его друг всё не возвращался, Меланипп пошел к тирану и сказал, что он не только сообщник Харитона, а зачинщик всего. Тут Фаларид спросил, что же побудило его к этому, и юноша рассказал всё с самого начала: как отвергли его жалобу, и как это его обидело. Фаларид, восхищенный благородством обоих, освободил их от наказания, но велел немедленно уйти из Акраганта и покинуть самые пределы Сицилии, однако сохранил за ними право получать доходы со своего имущества. Впоследствии Пифия такими стихами прославила Харитона и Меланиппа:

Вы провозвестники дружбы божественной оба для смертных.

Славься ж вовек, Харитон, и с тобою твой друг Меланипп,

ибо бог назвал их любовь божественной дружбой» (Элиан. Пёстрые рассказы II 4 [Элиан 1963, с.16-17])

Также см. Эномай Гадарский [Антология кинизма 1996, с.262-263]

Свида. Статья «Антэрос» – рассказ о Харитоне и Меланиппе [Лосев 2005, с.756].

(№ 368). «Около ста восьми лет после основания Гелы жители ее основали Акрагант. Город они назвали по имени реки Акраганта. Основателями города они выбрали Аристотеля и Пистила и дали ему дорийские законы» (Фукидид VI 4, 4 [Фукидид 1999, с.353])

(№ 369). «…жители Акраганта приносят жертвы соименной городу реке, представляя Акрагант цветущим отроком; они посвятили в Дельфийское святилище статую слоновой кости, на которой написали название своей реки. Статуя изображает отрока» (Элиан. Пёстрые рассказы II 33 [Элиан 1963, с.25])

Феогнид

Стихи Феогнида из Мегар приводятся в переводе Ю.А.Голубца по изданию [Элегия 1996, с.97-155]. Переводы из кн.1 С.К.Апта и В.В.Вересаева см. [Поэты 1999, с.254-273], пер. кн.1 А.К.Гаврилова см. [Доватур А.И. Феогнид и его время (Л., 1989), с.147-181].

Итого приведено 158 строк (пропущено 8)

Ст.1230-1233 (№ 370).

«Эрос могучий, тебя безумье и ярость вскормили,

Ибо через тебя сгинул и град Илион,

Сгинул Тесей Эгеид великий, Аякс благородный,

Сын Оилея погиб, страсти ведомый грехом.

Ст.1235-1238 (№ 371).

Мальчик, послушай меня, не упрямься, ведь речи простые

Вымолвлю я, и они не неприятны тебе.

Вот что хочу я сказать, разумей, когда не по сердцу

Что-то придется тебе, стану ли я принуждать?

…

Ст.1245-1248 (№ 372).

«Станем же вечно любить», а сам уходишь с другими.

Хитрый же нрав у тебя, верности нет никакой.

Воду с огнем не мешай! Никогда на свете с тобою

Вместе нам не бывать, верность в любви не хранить!

Поразмышляй над моею враждою и в сердце запомни,

Что за измену твою я отплачу как смогу.

(№ 373).

Мальчик, как жеребенок, овса наевшийся вволю,

Ты, словно прежде, пришёл в стойло привычное вновь,

Власти возницы желаешь, пастбищ прекрасных и тучных,

Свежести бьющих ключей, рощи тенистой прохлад.

(№ 374).

Счастлив, кто юношей чтит, коней горячих, игривых,

Или охотничьих псов, иль чужедальных гостей.

Кто же не чтит коней горячих и юношей милых,

Или охотничьих псов – разве в своем он уме?

(№ 375).

Мальчик, накличешь ты много напастей и бед, если только

Ты то одним, то другим сердце свое отдаешь.

(№ 376).

Мальчик, ты очень мил, но венком прекрасным и пышным

Только безумец твое может украсить чело.

Разум и нрав у тебя стервятника алчного, если

Ты доверяешь речам прочих случайных людей.

(№ 377).

Мальчик, ты злом воздаешь тому, кто добра лишь желает,

И благодарности нет к людям в тебе никакой.

Неблагосклонен ко мне ты, а я ведь хорошего много

Сделал тебе, от тебя мне ж ни любви, ни добра.

(№ 378).

Мальчик нравом подобен коню: ведь того не печалит,

Ежели прежний ездок в прахе дорожном лежит,

Скачет себе под другим, овса наглотавшися вволю,

Мальчик таков, он того любит, кто рядом сидит.

(№ 379).

Мальчик, сгубил ты безумством похоти ум благородный;

Ты ведь в позор обратил нашу и страсть и любовь.

Малое время меня услаждал ты, и бурей ночною

Сбитый, я тихо стою, словно корабль на мели.

(№ 380).

Время, видно, пришло для Эроса, долы и горы

Зелень одела, луга цветом весенним цветут.

Эрос покинул Кипр, прекраснейший остров на свете,

Вот он идет средь людей, сеющий семя любви.

(№ 381).

Кто б тебе не клеветал на меня, и кто б ни старался

Нас с тобой разлучить, нашу любовь загубив,

«Словно лев над детёнышем лани, исполненный мощи,

Когти готовый впустить, крови я не испил».

(№ 382).

Не причиню тебе зла, не хочу причинять, ведь на свете,

Мальчик мой милый, богам это угодней всего.

Я ведь не осуждаю за мелкие прегрешенья

Мальчиков и не хочу мести с обидой на них.

(№ 383).

Несправедливым не будь, ведь я же хочу, чтоб остался

Ты добровольно со мной, с радостью в сердце своем.

Но не лукавь ты со мною, не надо уловок и лести,

Ибо меня победив, будешь ты всем обладать.

Я ведь настигну тебя всё равно, как некогда было

С дочкой Иасия встарь, хоть отвергала она,

Дева на выданье, брак, препоясавшись для состязанья

В беге, надеясь уйти, только бессмысленно всё.

Прочь от отчих краев светловласая Аталанта

По хребтам и горам, да по высоким холмам

Устремилась от брака милого, от Афродиты

Дара. Конец же каков, знает пускай, кто отверг!

(№ 384).

Мальчик, не заставляй мое сердце мукой терзаться,

Страсть не оставит меня даже в чертогах самой

Персефоны. Так бойся гнева и мести бессмертных.

Бойся людской молвы, лучше скорее смягчись.

(№ 385).

Милый, долго ль ещё скрываться ты будешь? Повсюду

Я тебя страстно ищу, дай же себя мне догнать.

Здесь же твой дом. Но и дух имея и гордый и смелый,

Бегством спасаешься ты, ястребом дальше летишь.

Милый, помедли, утешь! Ведь не вечен фиалковенчанной

Кипророжденной жены юности сладостный цвет.

(№ 386).

Сердцем изведай сейчас, цвет юности радостной минет,

Скроется с глаз он быстрей, чем на дорожке бегун.

Знай это! Узы сбрось, что сам на себя наложил ты,

Кипророжденной трудам тяжким навстречу иди.

Вот что сегодня тебе я скажу, берегись же, красавец,

Как бы тебя не сломил низостью кто-то другой.

(№ 387).

Вор, ты скрыться не смог, и я за тобою погнался.

Только вот с теми, с кем ты нежную дружбу ведешь

Ныне, оставив меня и чувства мои в небреженье,

С теми тебе не видать прежней и пылкой любви.

Я же, как преданный друг, с тобой сокровенным делился

Самым, а ты изменил, страстью другой увлечён.

Что ж, я по-прежнему друг… Никто уж тебя ведь не будет

Так и любить и ласкать, как это было со мной.

(№ 388).

…

Мальчик, богиня Киприда тебе даровала и прелесть,

И красоту, и твой лик будит огонь в молодых.

Всё же послушай, склонись и ко мне, и будь милосердным!

Тяжко позднюю страсть зрелому мужу снести.

(№ 389).

Кипророжденная, ты печали развей и заботы,

Всё, что губит сердца, радость и счастье верни!

Черные мысли прочь прогони! Дай душе неспокойной

Юноши в цвете лет разум и меру во всем.

(№ 390).

Милый, пока подбородок твой гладок и мягок, тебя я

Буду любить и ласкать даже и в смертный мой час.

Страстью дарящий прекрасен, а любящий сраму не знает

И у твоих же колен так я взываю к тебе:

Милый, со мной поделись любовью. Фиалковенчанной

Кипророжденной дары вскоре уж станут твои!

Нет, не презренно склониться к иному, пускай же такие

Речи молящие в грудь вложит тебе божество!

(№ 391).

Счастлив, кто страстью гор я, из гимнасия возвращался

К дому; кто ложе и днем с юношей милым делил.

(№ 392).

Нет, не стану любить я мальчишку. Ведь скольких напастей,

Горестей скольких и бед я бы тогда избежал.

Освободился бы от Кифереи благовенчанной.

Ты ведь не любишь меня и беспощаден ко мне.

(№ 393).

Горе мне, горе! Влюблен я в мальчишку с нежною кожей,

Только вот ласки моей он не желает познать.

Что ж, удержусь и стерплю, и насильно милым не буду.

Вида не покажу я при упрямце таком.

(№ 394).

Радостно юных любить. Ганимеда в оное время

Зевс Кронид полюбил, вождь всеблаженных богов.

Он же похитил его и вознес на Олимп и содеял

Мальчика богом, и цвет юности с ним разделил.

Так не дивись, Симонид, что я из-за юноши стражду

Милого, гибну, горю, в рабстве у страсти томлюсь.

(№ 395).

Милый мой мальчик! Поверь старику, не ходи на гулянки,

Нет, не годится тебе там забавлять молодёжь.

(№ 396).

Сладостна и горька, и тягостна и сурова,

Кирн мой, мужская любовь весь ей отпущенный срок;

А уж когда совершится, как сладостна. Если ж гонима

Иль неудачна, то нет горше на свете её.

Тот, кто мальчика любит, на шею ярмо возлагает

Тяжкое, ведь о любви память бывает горька.

Ибо даже и рядом с ним находиться – мученье,

Так к костру из лозы словно подносишь ладонь.

(№ 397).

Страсти нашей корабль заплутав, разбился о скалы,

Милый, вот и держи крепче трухлявый канат.

(№ 398).

Нет, не плачь! Я не брошу тебя! Никогда не поверю

Тем, кто твердит мне: «Да брось мальчика, хватит возни!»

(№ 399).

И прекраснейший всех, желаннейший и милейший!

Встань-ка подле меня, выслушай краткую речь.

Юноша верен тебе, а в женщине верности нету.

Любит она лишь того, кто с нею рядом теперь.

К юношам страсть хороша и даже когда безответна,

Легче её обрести, чем с нею счастье найти.

Много зла от неё, но радости тоже не меньше,

Да и в горе самом много отрады найдёшь.

Даже когда к одному не пылаешь, всегда увлеченье

Ты находишь ко всем, или какой интерес.

(№ 400).

Счастлив, кто страстью горя, о мере не хочет и слышать,

И не заботит кого ночь на просторе морском.

(№ 401).

Да, ты прекрасен, не спорю, но любишь возиться со сбродом

Всяким и за тобой тянется брань и позор.

Милый, и вот я невольно, в твоей любви разуверясь,

Пользу извлек из всего; стал я свободен и чист.

(№ 402).

Люди считают, что дар тебе дан от бессмертной богини,

Кипророжденной златой. Дар этот – мука и боль

Самые тяжкие в мире, что люди ниспосылают,

Если богиня сама нам утешенья не даст.

(№ 403).

О Киферея, коварная Кипророжденная, Зевсом

Дан тебе мощный дар. Так для чего он тебе?

Порабощаешь ты смертных, и ум великий – никто ведь

– Будь он могуч или мудр – не убежит от тебя!

(№ 404).

Из первой книги.

См. ст.87-104, 371-372, 531-534, 537-538, 567-570, 993-996, 1063-1068 и др.

«Крылья дал я тебе и с ними над морем безмерным

Ты полетишь, над землей всею поднявшись легко

В воздух, и на пирах, и на празднествах всюду пребудет

Имя твоё, у всех будет оно на устах!

С флейтою многоголосой тебя мужи молодые

Ладно, милые, все, сладкой и звонкой игрой,

Воспоют, а когда ты в мрачные глуби земные

Тихо сойдёшь, увидав дом многослёзный теней –

Мёртвый, ты не убьёшь своей славы сладкой, но будешь

Многим и дорог и мил именем славным навек!

Кирн, воспаришь над землею, над многими островами,

Всю пустынную синь рыбного моря пройдёшь…

Нет, не на конских спинах воссядешь, нести тебя будут

Фиалковенчанных дев – Муз золотые дары!

Всем, кто любит стихи и будет любить – эти песни

Дороги станут, пока солнце с землею живут.

Я же теперь от тебя немного вниманья имею,

Словно ребёнка, меня словом обманным манишь…»

(№ 405). (Феогнид, ст.237-254 [Элегия 1996, с.107].

Перевод В.В.Вересаева см. [Поэты 1999, с.260]

Ст.719-728 [Элегия 1996, с.126]: почти совпадают с элегией Солона (фр.5) (см.выше)

«Тем, кто богат – хорошо, серебра и золота много,

Также поместий, полей, где изобилье зерна,

Мулов и лошадей, а к тому и то, что и должно:

Плотно желудок набит, да и под боком лежит

Мальчик или жена, ублажая… А если случилось

Юность с богатством при них, да в подобающий миг,

Это уж слишком для смертных! Никто никакого избытка

Не прихватит с собой, в долы Аида сойдя.

Не откупиться ничем, спасаясь от пагубной смерти,

Немочи тяжкой какой или от старости злой»

(№ 406).

Анакреонт

Нумерация фрагментов дается по изданию [Поэты 1999, с.360-370].

(№ 407). «Дифирамбы изобрел Лас из Гермионы, гимн изобретен Стесихором Гимерейцем, танец – лакедемонянином Алкманом, любовная поэма – теосцем Анакреоном, а танец в сопровождении пения ввел фивянин Пиндар» (Климент. Строматы I 78 [Климент 2003, т.1, с.120])

(№ 408). «У Анакреонта почти все стихи – любовные» (Цицерон. Тускуланские беседы IV 33 (71), пер. М.Л.Гаспарова [Цицерон 1975, с.319])

(№ 409). «А именно он [ Анакреонт] жил в Аттике из-за любви к Критию [ деду тирана]». (Критий, фр.А2 = Схолии к Эсхилу. Прометей 130 [Софисты 1940-41, вып.2, с.57])

«Ввысь на Олимп

Я возношусь

На быстролетных крыльях.

Нужен Эрот:

Мне на любовь

Юность ответить не хочет.

Но, увидав,

Что у меня

Вся борода поседела,

Сразу Эрот

Прочь отлетел

На золотистых крыльях»

(№ 410). (Анакреонт, фр.20 (33+34), пер. Г.Ф.Церетели [Поэты 1999, с.363])

«Дрался, как лев, в кулачном бою.

Можно теперь мне передохнуть –

Я благодарен сердцем за то,

Что от Эрота смог убежать,

Спасся Дионис ныне от пут

Тяжких, что Афродита плела.

Пусть принесут в кувшинах вина,

Влаги бурлящей пусть принесут…»

(№ 411). (Анакреонт, фр.21 (1, фр.4), пер. А.Парина [Поэты 1999, с.363])

«…бросился

вновь со скалы Левкадской

И безвольно ношусь в волнах седых,

пьяный от жаркой страсти»

(№ 412). (Анакреонт, фр.22 (31), пер. В.В.Вересаева [Поэты 1999, с.363])

«Во тьме

Над скалой ношусь подводной»

(№ 413). (Анакреонт, фр.23 (58), пер. В.Н.Ярхо [Поэты 1999, с.363])

«Дай воды, вина дай, мальчик,

Нам подай венков душистых,

Поскорей беги – охота

Побороться мне с Эротом»

(№ 414). (Анакреонт, фр.24 (51), пер. Л.Мея [Поэты 1999, с.363-364])

«Как кузнец молотом, вновь Эрот по мне ударил,

А потом бросил меня он в ледяную воду»

(№ 415). (Анакреонт, фр.25 (68), пер. Г.Ф.Церетели [Поэты 1999, с.364])

«Бред внушать нам, смятеньем мучить

Для Эрота – что в бабки играть»

(№ 416). (Анакреонт, фр.26 (53), пер. А.Парина [Поэты 1999, с.364])

«Люблю опять и не люблю,

И без ума, и в разуме»

(№ 417). (Анакреонт, фр.27 (83), пер. В.В.Вересаева [Поэты 1999, с.364])

«Говорят, в любви хороша справедливость»

(№ 418). (Анакреонт, фр.28 (57b), пер. В.Н.Ярхо [Поэты 1999, с.364])

«Пусть против воли твоей, а всё ж я останусь с тобою»

(№ 419). (Анакреонт, фр.29 (55 Джентили), пер. В.Н.Ярхо [Поэты 1999, с.364])

«Я б хотел сойтись с тобою: ты имеешь нрав приятный…»

(№ 420). (Анакреонт, фр.54 (57а), пер. В.В.Вересаева [Поэты 1999, с.367])

«Ты же был ко мне непреклонен»

(№ 421). (Анакреонт, фр.55 (22), пер. В.Н.Ярхо [Поэты 1999, с.367])

«Ибо мальчики за речи полюбить меня могли бы:

Я приятно петь умею, говорить могу приятно»

(№ 422). (Анакреонт, фр.56 (57с), пер. В.В.Вересаева [Поэты 1999, с.367])

«Принеси мне чашу, отрок, – осушу ее я разом!

Ты воды ковшей с десяток в чашу влей, пять – хмельной браги,

И тогда, объятый Вакхом, Вакха я прославлю чинно.

Ведь пирушку мы наладим не по-скифски: не допустим

Мы ни гомона, ни криков, но под звуки дивной песни

Отпивать из чаши будем»

(№ 423). (Анакреонт, фр.13 (11), пер. Г.Ф.Церетели [Поэты 1999, с.362])

«Носит вино бронзовоцветное,

Полною кружкой его наливая,

Мальчик-прислужник»

(№ 424). (Анакреонт, фр.16 (38), пер. В.Н.Ярхо [Поэты 1999, с.362])

«Мне известны «половинные» авлосы: их упоминает Анакреонт:

«Кто это, к юношам

Милым взор обратив, всем существом флейт полузвук ловит?»

(№ 425). (Афиней IV 177а, пер. Н.Т.Голинкевича [Афиней 2003-, т.1, с.232] =

Анакреонт, фр.52 (30), пер. В.Н.Ярхо [Поэты 1999, с.367])

«…но стройность бедер

Покажи своих, о друг мой!»

(№ 426). (Анакреонт, фр.57 (62), пер. В.В.Вересаева [Поэты 1999, с.368])

«Мальчик с видом девическим,

Просьб моих ты не слушаешь

И не знаешь, что душу ты

На вожжах мою держишь»

(№ 427). (Анакреонт, фр.45 (15), пер. В.В.Вересаева [Поэты 1999, с.366])

(№ 428). «Ведь мы знаем, что в те времена поэты жили при дворах царей, и еще раньше Анакреонт был при Поликрате, тиране Самоса…» (Павсаний I 2, 3 [Павсаний 2002, т.1, с.23])

(№ 429). «Самосец Поликрат был предан Музам, поэтому он отличал и высоко чтил Анакреонта из Теоса, любя самого поэта и его песни. Однако я порицаю его своеволие. Анакреонт восхищался возлюбленным Поликрата Смердием. Мальчик радовался этому и с благоговением относился к поэту, плененному его душевными качествами, а не телесной красотой. (Никто, во имя богов, пусть не вздумает клеветать на теосского певца и не назовет его распутным). Поликрат стал ревновать Анакреонта к мальчику и за то, что поэт почтил Смердия своей похвалой, а Смердий ответил на его любовь любовью, остриг его длинные волосы. Он обезобразил своего любимца, чтобы досадить Анакреонту. А тот не винил Поликрата и обратил свои упрёки мальчику, выговаривая ему, что объявить войну своим волосам – дерзкий и неумный поступок. Песню же о беде, постигшей локоны Смердия, пусть споет сам Анакреонт – он споет её лучше, чем я» (Элиан. Пёстрые рассказы IX 4 [Элиан 1963, с.68])

«…Ты остриг красу безупречную нежных волос…

…

…Гривою тряся фракийской…»

(№ 430). (Анакреонт, фр. 47 (77), 48 (69), пер. В.Н.Ярхо [Поэты 1999, с.367])

«…Тех кудрей, что так чудесно

Оттеняли нежный стан.

Но теперь – совсем ты лысый,

А венец кудрей роскошный

Брошен мерзкими руками

И валяется в пыли.

Грубо срезан он железом

Беспощадным, я ж страдаю

От тоски. Что будем делать?

Фракия ушла от нас!»

(№ 431). (Анакреонт, фр.46 (2, ст.1-10), пер. С.Я.Лурье [Поэты 1999, с.366])

«Варварскую речь смягчи ты, Зевс, его»

(№ 432). (Анакреонт, фр.59 (78), пер. В.Н.Ярхо [Поэты 1999, с.368])

«О ты, трижды вспаханный,

Смердис!..»

(№ 433). (Анакреонт, фр.53 (21), пер. В.Н.Ярхо [Поэты 1999, с.367])

Из гимна Дионису

«Ты, с кем Эрос властительный,

Афродита в багрянце,

Синеокие нимфы

Сообща забавляются

На вершинах высоких гор, -

На коленях молю тебя:

Появись и прими мою

Благосклонно молитву.

Будь хорошим советчиком

Клеобулу! Любовь мою

Не презри, о великий царь,

Дионис многославный!»

(№ 434). (Анакреонт, фр.2 (12), пер. В.В.Вересаева [Поэты 1999, с.360])

«Клеобула, Клеобула я люблю,

К Клеобулу я как бешеный лечу,

Клеобула я глазами проглочу»

(№ 435). (Анакреонт, фр.49 (14), пер. Я.Э.Голосовкера [Поэты 1999, с.367])

«В двадцать струн на магадисе,

Левкаспид, пою твоей юности цвет»

(№ 436). (Анакреонт, фр.51 (29), пер. В.Н.Ярхо [Поэты 1999, с.367])

«Пифомандр меня снова сразил

Любовью, хоть я от Эрота спасался»

(№ 437). (Анакреонт, фр.50 (55), пер. В.Н.Ярхо [Поэты 1999, с.367])

«Я поднял чашу полную в честь Эрксиона

С белым султаном – и осушил её…»

(№ 438). (Анакреонт, фр.73 (88), пер. В.Н.Ярхо [Поэты 1999, с.369])

«И спальня – не женился он, а замуж вышел в спальне той»

(№ 439). (Анакреонт, фр.58 (79), пер. В.В.Вересаева [Поэты 1999, с.368])

«И ты меня развратником

Перед соседями срамишь!»

(№ 440). (Анакреонт, фр.11 (9), пер. В.Н.Ярхо [Поэты 1999, с.361])

Эпитафии Анакреонту(не менее двенадцати):

Из возлюбленных Анакреонта упоминаются Бафилл, Мегистей, Смердис, Еврипила.

Обращения к Мегисту – см. фр.7, 69, 78.

«Гроздьев живительных мать, чародейка – лоза винограда!

Ты, что даешь от себя отпрыски цепких ветвей!

Вейся по стеле высокой над Анакреонтом Теосцем,

Свежей зеленью крой низкую насыпь земли.

Пусть он, любивший вино и пиры и в чаду опьяненья

Певший на лире всю ночь юношей, милых ему,

Видит, и лежа в земле, над своей головою висящий

В гроздьях, на гибких ветвях спелый, прекрасный твой плод;

Пусть окропляются влагой росистой уста, из которых

Слаще, чем влага твоя, некогда песня лилась!»

(№ 441). (Псевдо-Симонид 66 (АП VII 24),

пер. Л.В.Блуменау [Эпиграмма 1993, с.27])

«Милостью Муз песнопевца бессмертного Анакреонта

Теос родной у себя в недрах земли приютил.

В песнях своих, напоенных дыханьем Харит и Эротов,

Некогда славил певец юношей нежных любовь.

И в Ахеронте теперь он грустит не о том, что покинул

Солнечный свет, к берегам Леты печальной пристав,

Но что пришлось разлучиться ему с Мегистием, милейшим

Из молодёжи, любовь Смердия кинуть пришлось.

Сладостных песен своих не прервал он, однако, и мертвый, -

Даже в Аиде не смолк звучный его барбитон»

(№ 442). (Псевдо-Симонид 67 (АП VII 25),

пер. Л.В.Блуменау [Эпиграмма 1993, с.28])

«С вниманьем ты взгляни на статую, пришлец!

В дом к себе ты придешь и всем расскажешь:

В Теосе видел я Анакреонта лик;

Первым он был певцом в былые годы.

Прибавь еще к тому, что к юношам пылал, -

Всю о нем ты тогда расскажешь правду»

(№ 443). (Феокрит № 15 (АП IX 599),

пер. М.Е.Грабарь-Пассек [Эпиграмма 1993, с.115])

(№ 444). «…в афинском акрополе… статуя Ксантиппа стоит рядом со статуей Анакреонта Теосского, первого после Сапфо с Лесбоса, писавшего преимущественно эротические стихотворения; у него такая фигура, какая бывает у подвыпившего человека, когда он поёт» (Павсаний I 25, 1 [Павсаний 2002, т.1, с.66])

«Ты посмотри, как на гладком, обточенном камне кружится

Анакреонт: от вина так и качает его.

Как он влюбленно глядит увлажненными страстью глазами,

И до лодыжек себе плащ подобрал, охмелев.

Где-то один потерян башмак, а другой, уцелевший,

Крепко прилажен к его старой ноге. Но старик

Все воспевает Бафилла любимого, иль Мегистея;

Лира в руках у него страсти безумной полна.

Побереги ты его, отец Дионис: не годится,

Чтобы от Вакха даров Вакха служитель упал»

(№ 445). (Леонид № 31 (АП XVI 306),

пер. Ю.Ф.Шульца [Эпиграмма 1993, с.131])

«Смотри, как от вина старик шатается

Анакреонт, как плащ, спустясь к ногам его,

Волочится. Цела одна сандалия,

Другой уж нет. Но всё еще на лире он

Играет и поёт, всё восхваляет он

Бафилла иль, красавец Мегистий, тебя…

Храни его, о Вакх, чтоб не упал старик»

(№ 446). (Леонид № 90 (АП XVI 307), пер. Л.В.Блуменау [Эпиграмма 1993, с.149])

«Ты, что до мозга костей извелся от страсти к Смердису,

Каждой пирушки глава и кутежей до зари, -

Музам приятен ты был и недавно еще о Бафилле,

Сидя над чашей твоей, частые слёзы ронял.

Даже ручьи для тебя изливаются винною влагой,

И от бессмертных богов нектар струится тебе.

Сад предлагает тебе влюбленные в вечер фиалки,

Дарит и сладостный мирт, вскормленный чистой росой, -

Чтоб опьяненный и в царстве Деметры ты вел хороводы,

Точно рукою обвив стан Еврипилы златой»

(№ 447). (Диоскорид № 19 (АП VII 31),

пер. Ю.Ф.Шульца [Эпиграмма 1993, с.166])

«Анакреонт, пусть цветет близ тебя увешенный густо

Гроздьями плющ и листва нежных пурпурных лугов,

Пусть струятся ручьи молока, белизною сверкая,

Благоуханное пусть льется вино из земли,

Чтоб усладить твои кости и прах, если только до мертвых

Радость какая-нибудь может в могилу дойти;

Друг мой, ты милый любил барбитон и с песнями вместе,

Как и с любовью, прошёл всю свою жизнь до конца»

(№ 448). (Антипатр Сидонский № 13 (АП VII 23),

пер. Ю.Ф.Шульца [Эпиграмма 1993, с.194-195])

«Гость, мимо Анакреонта невидной могилы идущий,

Если хоть что-то из книг ты почерпнул у меня,

Праху плесни моему, плесни животворную влагу,

Пусть, орошенный вином, радость мой прах ощутит.

Ревностно как я служил Диониса праздникам буйным,

Как был питомцем пиров, песни слагая свои,

Так не смогу даже мертвый лежать без вина в этом месте,

Место, которое всем скоро узнать суждено»

(№ 449). (Антипатр Сидонский № 14 (АП VII 26),

пер. Ю.Ф.Шульца [Эпиграмма 1993, с.195];

пер. Е.В.Свиясова см. [Эпиграмма 1997, с.20])

«Анакреонт, средь блаженных пребудь, Ионии слава,

Не без любимых пиров и не без лиры своей;

С влажным блеском в глазах ты пой о любовном томленье

И потрясай цветком на умащенных кудрях,

Иль обратясь к Еврипиле, иль взоры стремя к Мегистею,

Или на пряди волос Смердиса – Фракии дар,

Чистым вином орошен и в одежде, пропитанной Вакхом,

Складки которой собой нектар чистейший струят.

Трем на земле: Дионису, Эроту и Музам, о старец,

Только лишь им посвятил ты свою жизнь до конца»

(№ 450). (Антипатр Сидонский № 15 (АП VII 27),

пер. Ю.Ф.Шульца [Эпиграмма 1993, с.195];

пер. Е.В.Свиясова см. [Эпиграмма 1997, с.20-21])

«Анакреонт, средь почивших ты спишь, потрудившись достойно.

Спит и кифара, – в ночи сладко звучала она.

Спит также Смердис, весна твоей страсти, на звучной кифаре

Ты для него расточал песен сладчайший нектар.

И на пирах, среди юных, ты был для Эрота мишенью;

Только в тебя одного он, дальновержец, стрелял»

(№ 451). (Антипатр Сидонский № 16 (АП VII 29),

пер. Ю.Ф.Шульца [Эпиграмма 1993, с.196])

«Анакреонта гробница. Покоится лебедь теосский;

С ним, охватившая всё, страсть его к юношам спит.

Но звучит и сейчас его дивная песнь о Бафилле,

Камень надгробный досель благоухает плющом.

Даже Аид не сумел погасить твою страсть. В Ахеронте

Ведь ты охвачен опять пылкой Киприды огнём»

(№ 452). (Антипатр Сидонский № 17 (АП VII 30),

пер. Ю.Ф.Шульца [Эпиграмма 1993, с.196])

«Путник, сверши возлиянье у Анакреона могилы,

Мимо неё проходя: выпить всегда был не прочь!»

(№ 453). (Аноним (АП VII 28), пер. Е.В.Свиясова [Эпиграмма 1997, с.135])

«В этом футляре пятерка лирических книг превосходных

Труд содержит в себе непревзойденных Харит,

Анакреонт Теосский старец написал

Сам под хмельком всё это иль в пылу страстей.

Мы и приходим Антонии в дар в день священный пораньше,

К ней, кто красы и ума высших достигла высот»

(№ 454). (Кринагор № 7 (АП IX 239), пер. Ю.Ф.Шульца [Эпиграмма 1993, с.271])

(Антония – дочь Антония и Октавии (прим.: [Там же, с.425-426]))

Запад

(№ 455). «Особенное значение приобретают мелкие неурядицы в том случае, если они возникают среди лиц высокопоставленных, как это случилось в древние времена в Сиракузах. Государственный переворот произошел на почве распрей из-за любовных дел между двумя молодыми людьми, занимавшими важные должности. Когда один из них отлучился, другой, его товарищ, переманил к себе предмет его любви; тогда первый, разобидевшись на второго, склонил в свою очередь жену последнего вступить с ним в связь. Затем они втянули в свои распри лиц правившего слоя, так что все разделились на две враждебные стороны» (Аристотель. Политика V 3, 1 (1303b18-27), пер. С.А.Жебелева под ред. А.И.Доватура [Аристотель 1975-83, т.4, с.533])

(№ 456). «В Сиракузах жили двое молодых приятелей; один из них, в отсутствие друга приняв на сохранение любимого им мальчика, совратил его, а тот, вернувшись, отплатил за обиду обидой и склонил к блуду жену первого. Тогда один из старейших граждан, изложив дело перед советом, предложил изгнать обоих, пока они еще не успели наполнить своими распрями весь город. Мнение его принято не было; последовала всеобщая смута, после великих бедствий приведшая к гибели превосходного государственного устройства» (Плутарх. Наставления о государственных делах 32, пер. С.С.Аверинцева [Плутарх 1983, с.625])