Текст книги "Эстетика однополой любви в древней Греции"

Автор книги: Антон Сватковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 74 страниц)

(12, 1) Разве можно не возмущаться такою грубостью и непристойностью в речи историка? (2) В самом деле, Феопомп заслуживает осуждения не за то только, что высказывает мнения, противоречащие задаче его собственного повествования, но и за то также, что он оболгал царя и друзей его, а наибольше за то, что эти лживые известия облекает в срамную и непристойную форму. … (5) Что касается Филиппа и его друзей, то нечего бояться, как бы не приписать им изнеженности, малодушия или непотребства; следует остерегаться того только, чтобы не впасть в превознесение этих людей… (6) Несомненно ведь, что они собственными трудами и подвигами создали из ничтожного царства славнейшую и обширнейшую македонскую державу. … (12) Таким образом, если язвительность, с какою историк Тимей говорит о сицилийском владыке Агафокле, имеет еще некоторое оправдание при всей своей неумеренности, ибо он изобличает врага своего, негодяя и тирана, то в ожесточении Феопомпа нет никакого смысла.

(13, 1) И в самом деле, поставив себе задачею написать историю Филиппа, как царя от природы весьма расположенного к добру, он затем взваливает на него все пороки и преступления, какие только можно вообразить себе» (Полибий VIII 11-13 [Полибий 1994-95, т.2, с.69-71])

Александр Великий

«Нет вообще человека, о котором писали бы

больше и противоречивее»

(№ 1051). (Арриан. Поход Александра I Пред., 2 [Арриан 1993, с.49])

Все тексты об Александре приводить здесь нет ни возможности, ни смысла. Зато мне показалось целесообразным подробно изложить то, что известно из биографии Гефестиона.

(№ 1052). «[ Лисимах] себя называл Фениксом, Александра – Ахиллом, а Филиппа – Пелеем» (Плутарх. Александр 5, пер. М.Н.Ботвинника и И.А.Перельмутера [Плутарх 1994, т.2, с.118-119])

(№ 1053). «Еще в детские годы обнаружилась его воздержность: будучи во всем остальном неистовым и безудержным, он был равнодушен к телесным радостям и предавался им весьма умеренно; честолюбие же Александра приводило к тому, что его образ мыслей был не по возрасту серьезным и возвышенным» (Плутарх. Александр 4, пер. М.Н.Ботвинника и И.А.Перельмутера [Плутарх 1994, т.2, с.118])

(№ 1054). [ 333 г.] «Однажды Филоксен, командовавший войском, стоявшим на берегу моря, написал Александру, что у него находится некий тарентинец Феодор, желающий продать двух мальчиков замечательной красоты, и осведомлялся у царя, не хочет ли он их купить. Александр был крайне возмущен письмом и не раз жаловался друзьям, спрашивая, неужели Филоксен так плохо думает о нем, что предлагает ему эту мерзость. Самого Филоксена он жестоко изругал в письме и велел ему прогнать прочь Феодора вместе с его товаром. Не менее резко выбранил он и Гагнона, который написал, что собирается купить и привезти ему знаменитого в Коринфе мальчика Кробила» (Плутарх. Александр 22, пер. М.Н.Ботвинника и И.А.Перельмутера [Плутарх 1994, т.2, с.129-130])

(№ 1055). «А теперь сравним его поведение с тем, как вели себя признанные философы. Сократ не стеснялся разделять ложе с Алкивиадом. Александр же, когда Филоксен, бывший наместником прибрежных областей, написал ему, что в Ионии имеется мальчик, которому нет равных ни по свежести, ни по красоте, и спросил, не прислать ли его, резко ответил: «Ты, верно, совсем не знаешь меня, сквернейший человек, раз пытаешься угодить мне такого рода приманкой». (Плутарх. Об удаче и доблести Александра I 12, пер. Г.П.Чистякова и Э.Г.Юнца [Курций 1993, с.437])

(№ 1056). «…когда Кассандр насильно ласкал Пифона, любимца флейтиста Эвия, а Эвий смотрел и мучился, то Александр гневно набросился на Кассандра, крикнув: «Так, по-твоему, никому и любимым быть нельзя?» (Плутарх. Изречения царей и полководцев 26, 20, пер. М.Л.Гаспарова [Плутарх 1990, с.351])

(№ 1057). «…вообще до своей женитьбы он не знал, кроме Барсины, ни одной женщины. Барсина, вдова Мемнона, была взята в плен под Дамаском» (Плутарх. Александр 21, пер. М.Н.Ботвинника и И.А.Перельмутера [Плутарх 1994, т.2, с.129])

Это утверждение Плутарха весьма сомнительно, так как в нескольких источниках упоминаются наложницы Александра

  (№ 1058). «Итак, милостиво приняв сакских послов, он дал им в спутники Эксципина, еще совсем молодого человека, которого он приблизил к себе из-за цветущей его юности; напоминая Гефестиона телосложением, он, конечно, уступал ему в прелести почти не мужской». (Курций Руф VII 9, 19, пер. Д.А.Дрбоглава [Курций 1993, с.162])

Заговор Димна

(№ 1059). «В это время один македонянин по имени Димн, родом из Халастры, злоумышлявший против Александра, попытался вовлечь в свой заговор юношу Никомаха, своего возлюбленного, но тот отказался участвовать в заговоре и рассказал обо всем своему брату Кебалину. Кебалин пошел к Филоту и просил его отвести их с братом к Александру, так как они должны сообщить царю о деле важном и неотложном. Филот, неизвестно по какой причине, не повел их к Александру, ссылаясь на то, что царь занят более значительными делами. И так он поступил дважды. Поведение Филота вызвало у братьев подозрение, и они обратились к другому человеку. Приведенные этим человеком к Александру, они сначала рассказали о Димне, а потом мимоходом упомянули и о Филоте, сообщив, что он дважды отверг их просьбу. Это чрезвычайно ожесточило Александра. Воин, посланный арестовать Димна, вынужден был убить его, так как Димн оказал сопротивление…» (Плутарх. Александр 49, пер. М.Н.Ботвинника и И.А.Перельмутера [Плутарх 1994, т.2, с.147-148])

(№ 1060). «(79, 1) … Лимн, один из друзей царя, за что-то упрекал его и, увлеченный гневом, решил составить против него заговор. (2) Был у него любимец Никомах; он убедил и его участвовать в этом заговоре. Тот, совершенный юнец, рассказал об этом деле своему брату Кебалину. Брат испугался, как бы кто-нибудь из участников заговора не раскрыл его царю раньше, чем он сам успеет это сделать, и решил рассказать обо всем Александру. … Филота …. придя к Александру … и словом не упомянул о сообщении Кебалина.

(5) … Царь в испуге велел тотчас же схватить Лимна и, узнав все, послал за Кебалином и Филотой. (6) Их обо всем распросили, дело было расследовано; Лимн покончил с собой…» (Диодор XVII 79, пер. М.Е.Сергеенко [Курций 1993, с.322])

(№ 1061). «Димн, человек среднего положения и веса среди приближенных царю, пылал любовью к распутному юноше Никомаху, состоявшему с ним в связи. (3) И вот он, судя по выражению лица, сильно потрясенный, удалив свидетелей, заходит с юношей в храм; (4) и, начав с того, что сообщит нечто весьма секретное и заинтересовав этим, требует во имя взаимной их любви принести клятву, что доверенное ему он покроет молчанием. (5) Никомах, полагая, что тот не скажет ничего такого, молчание о чем было бы преступно, клянется всеми богами. (6) Тогда Димн открывает ему, что составлен заговор убить на третий день царя и что он сам участвует в этом заговоре вместе со смелыми и выдающимися мужами. (7) Юноша, услышав это, стал упорно отрицать, что дал клятву участвовать в таком преступлении, и сказал, что никакая клятва не заставит его умолчать о таком преступлении. (8) Димн, обезумев от любви и страха, схватил юношу за руку и, рыдая, стал умолять его принять участие в заговоре; (9) а если он не может, то по крайней мере не выдавать его: ведь он доказал свою любовь к нему, кроме всего другого, тем, что, не испытав его верности, доверил ему свою жизнь. (10) Наконец Димн стал воздействовать на юношу, продолжавшего с негодованием отказываться, страхом, говоря, что заговорщики начнут свое славное дело с его убийства. (11) Затем он старался повлиять на юношу, отвращающегося от такого преступления, то называя Никомаха трусливой женщиной, то предателем своего любовника, то давая ему большие обещания. … (15) Димн, помраченный любовью и преступлением, стал благодарить юношу и поздравлять с тем, что, проявив мужество, он решил присоединиться к Деметрию, одному из телохранителей, Певколаю и Никанору; к ним он прибавил имена Афобета, Иолая, Диоксена, Археполиса и Аминты.

(16) Когда Димн отпустил его, Никомах сообщил все, что узнал, своему брату по имени Кебалин.

(18) Случилось так, что, когда все разошлись, один Филот, сын Пармениона, по какой-то причине задержался у царя. Ему-то Кебалин, путаясь в словах от сильного волнения, сообщает о том, что узнал от брата, и просит немедленно доложить царю. …

[ Александр спрашивает Филота о причинах задержки]

(33) На это Филот, совершенно не смутившись, если судить по его лицу, ответил, что Кебалин действительно сообщил ему слова развратника, но он не придал им значения, опасаясь, что вызовет у других смех, если будет рассказывать о ссорах между влюбленными; (34) но раз Димн покончил с собой, конечно, не следует молчать, что бы это ни было». (Курций Руф VI 7, 2, пер. И.А.Мироновой [Курций 1993, с.126-128])

  (№ 1062). «…Филот был схвачен и приведен на допрос. Его подвергли пыткам в присутствии ближайших друзей царя, а сам Александр слышал всё, спрятавшись за занавесом. Рассказывают, что, когда Филот жалобно застонал и стал униженно молить Гефестиона о пощаде, Александр произнес: «Как же это ты, Филот, такой слабый и трусливый, решился на такое дело?» После смерти Филота Александр сразу же послал в Мидию людей, чтобы убить Пармениона…» (Плутарх. Александр 49, пер. М.Н.Ботвинника и И.А.Перельмутера [Плутарх 1994, т.2, с.148])

Суд над Филотом. (Курций Руф VI 8-11 [Курций 1993, с.130-139])

Заговор Гермолая

(№ 1063). «(13, 1) Еще Филиппом было заведено, чтобы сыновья знатных македонцев, вошедшие в юношеский возраст, набирались для услуг царю; им поручали прислуживать царю и стоять на страже, когда он спит. … (2) В числе этих юношей находился и Гермолай, сын Сополида; он, по-видимому, занимался философией и поэтому с уважением относился к Каллисфену. Рассказывают, что когда на охоте кабан несся прямо на Александра, Гермолай метнул в него копье раньше Александра. Кабан упал; Александр упустил момент, но рассердился на Гермолая; в гневе приказал он высечь его на глазах остальных юношей и отнял у него лошадь.

(3) Этот Гермолай, страдая от полученного оскорбления, сказал Сострату, сыну Аминты, своему сверстнику и другу, что он не сможет жить, если не отомстит Александру за оскорбление. Сострата он легко убедил помочь ему; тот любил его. (4) Они привлекли на свою сторону … Сговорились в ту ночь, когда очередь держать ночную стражу дойдет до Антипатра, убить Александра, напав на сонного.

(5) По рассказу одних, само собой случилось так, что Александр пьянствовал до утра … (6) … таким образом, дело юношей провалилось.

(7) На следующий день Эпимен, сын Арсея, один из участников заговора, рассказал обо всем Хариклу, сыну Менандра, своему другу. Харикл рассказал Эврилоху, брату Эпимена. Эврилох пошел в палатку Александра и изложил все Птолемею, сыну Лага, телохранителю. Тот рассказал Александру. Александр велел схватить всех, чьи имена были названы Эврилохом. Их пытали, и они раскрыли весь свой заговор и назвали еще несколько человек. …

(14, 2) Некоторые же пишут следующее: Гермолай, когда его поставили перед собранием македонцев, заявил, что он действительно составил заговор – свободному человеку невозможно терпеть дерзостное самомнение Александра … (3) Присутствующие побили камнями его и всех, кто был с ним захвачен». (Арриан. Поход Александра IV 13, 1-14, 3 [Арриан 1993, с.152-153])

Плутарх. Александр 54-55 (эпизод с Каллисфеном) [Плутарх 1994, т.2, с.151-152]

У Диодора нет.

  (№ 1064). «И вот знатный юноша из этой когорты, Гермолай, поразил однажды стрелой вепря, которого хотел убить сам царь; по его приказу юноша был наказан розгами. Тяжело снося эту обиду, он стал жаловаться Сострату, который был из той же когорты и пылал к нему любовью. (8) Сострат увидел избитое тело своего любимца, возможно, с какого-то времени он был враждебен царю по другой причине. И вот он стал распалять и без того раздраженного юношу; обменявшись взаимными клятвами верности, он убедил его заключить с ним союз, чтобы убить царя. (9) Они повели дело без детской горячности и очень осмотрительно подобрали тех, кого можно было привлечь в союзники в таком преступном деле. Они сочли нужным завербовать Никострата, Антипатра, Асклепиодора и Филота; через них удалось подговорить Антикла, Элаптония и Эпимена. …

(20) Но Эпимен, либо внезапно переменив свое намерение из-за царской милости, выделившей его среди прочих, либо убедившись, что сами боги препятствуют задуманному, открывает все, что подготовлялось, своему брату Эврилоху, хотя раньше не хотел посвящать его в свои планы. (21) … Эврилох берет брата за руку и приходит с ним к царскому двору. … (24) …Эпимен рассказал все по порядку и назвал имена заговорщиков. … (25) Некоторые добавляют, что, когда Гермолай жаловался на понесенное от царя наказание, Каллисфен советовал юношам помнить, что они уже взрослые. Трудно было понять, сказано ли это, чтобы утешить наказанного розгами, или, напротив, чтобы еще больше распалить его гнев». (Курций Руф VIII 6, 7-25, пер. А.Ч.Козаржевского [Курций 1993, с.180-181])

Речь Гермолая. (Курций Руф VIII 7 [Курций 1993, с.182-183])

Гефестион

(№ 1065). «[ 334 г.] (11, 7) Придя в Илион, он [ Александр] свершил жертву Афине Илионской, поднес ей и повесил в храме полное вооружение, а взамен его взял кое-что из священного оружия, сохранившегося еще от Троянской войны. (12, 1) Когда он шел в Илион, Менетий, кормчий, увенчал его золотым венцом; то же сделал Харет, афинянин, прибывший из Сигея, и другие эллины и местные жители; сам он возложил венки на могилу Ахилла, а Гефестион, говорят, возложил венки на могилу Патрокла. Рассказывают, что Александр провозгласил Ахилла счастливцем, потому что о славе его возвестил на будущие времена такой поэт, как Гомер». (Арриан. Поход Александра I 11, 7; 12, 1 [Арриан 1993, с.64])

(№ 1066). «Когда Александр украсил венком могилу Ахилла, Гефестион также украсил Патроклову могилу, желая дать понять, что любим Александром, подобно тому, как Патрокл был любим Ахиллом» (Элиан. Пёстрые рассказы XII 7 [Элиан 1963, с.87])

Александр в Илионе: см. Элиан. Пёстрые рассказы IX 38 [Элиан 1963, с.75], Юстин. Эпитома Помпея Трога XI 5, 12 [Юстин 2005, с.86]. У Курция Руфа это место не сохранилось.

  (№ 1067). [ Победа при Иссе, 333 г.] Мать и жена Дария попали в плен. «…Александр послал известить пленниц, что сам идёт к ним, и, отпустив сопровождавших его, вошел в палатку с Гефестионом. (16) Это был самый любимый из друзей царя, выросший вместе с ним, поверенный всех его тайн, имевший больше других право подавать советы царю. Но этим правом он пользовался так, что казалось, будто он делает это по желанию царя, а не в силу своих притязаний. Будучи ровесником царя, он превосходил его ростом. (17) Поэтому царицы, приняв его за царя, выразили ему покорность по своему обычаю. Когда некоторые из пленных евнухов указали им, кто Александр, Сисигамбис обняла его ноги, прося прощения за то, что она не узнала царя, которого никогда прежде не видела. Царь, взяв ее за руку, помог ей подняться и сказал: «Ты не ошиблась, мать; и этот человек – Александр» (Курций Руф III 12, 15-17, пер. К.А.Морозовой и И.А.Мироновой [Курций 1993, с.43])

(№ 1068). «Александр на следующий день сам пришел к женщинам [ матери и жене Дария] в сопровождении только Гефестиона, одного из «друзей». Мать Дария, не зная, кто из них царь (оба были одеты одинаково), подошла к Гефестиону и простерлась перед ним, так как он показался ей более важным. (7) Гефестион попятился, а какая-то из бывших при ней женщин указала ей на Александра и сказала, что вот это Александр. Мать Дария, смущенная своей ошибкой, попятилась, но Александр сказал, что она не ошиблась: и его спутник зовется Александром». (Арриан. Поход Александра II 12, 6-7 [Арриан 1993, с.97])

То же: Диодор XVII 37, 5-6 [Курций 1993, с.297].

Реплика о сыне Дария. (Диодор XVII 38, 2 [Курций 1993, с.297]; Курций Руф III 12, 26 [Курций 1993, с.43-44])

  Гефестион в Сидоне. (Курций Руф IV 1, 16-18 [Курций 1993, с.47])

(№ 1069). «Царь, приказав Гефестиону объехать на кораблях берег Финикии, прибыл со всеми войсками в город Газу». (Курций Руф IV 5, 10, пер. В.С.Соколова и А.Ч.Козаржевского [Курций 1993, с.58])

(№ 1070). [ Битва при Гавгамелах, 331 г.] «И вожди отрядов не опозорили своей славы: раны, полученные каждым из них, свидетельствуют о их храбрости. (32) У Гефестиона рука была пробита копьём, Пердикка, Кен и Менид чуть не были убиты стрелами. (33) И если мы хотим справедливо оценить македонцев, участвовавших в том походе, то должны сказать, что как царь был достоин своих помощников, так и они были достойны своего царя» (Курций Руф IV 16, 31-33, пер. В.С.Соколова и А.Ч.Козаржевского [Курций 1993, с.86-87])

(№ 1071). «[ Битва при Гавгамелах, последний этап] Около 60 «друзей» пало здесь; ранены были сам Гефестион, Кен и Менид; но и тут одолел Александр» (Арриан. Поход Александра III 15, 2 [Арриан 1993, с.123])

То же: Диодор XVII 61, 3 [Курций 1993, с.311].

(№ 1072). «Такие письма Александр получал от Олимпиады часто, но хранил их в тайне. Только однажды, когда Гефестион хотел по обыкновению вместе с ним прочесть распечатанное письмо, Александр не воспрепятствовал ему, но, сняв с пальца кольцо, приложил печать к губам Гефестиона» (Плутарх. Александр 39, пер. М.Н.Ботвинника и И.А.Перельмутера [Плутарх 1994, т.2, с.142])

То же: Плутарх. Об удаче и доблести Александра I 11 [Курций 1993, с.437]; II 7 [Курций 1993, с.446].

(№ 1073). «Когда Александр увидел, что один из его ближайших друзей, Гефестион, одобряет его сближение с варварами и сам подражает ему в этом, а другой, Кратер, остается верен отеческим нравам, он стал вести дела с варварами через Гефестиона, а с греками и с македонянами – через Кратера. Горячо любя первого и глубоко уважая второго, Александр часто говорил, что Гефестион – друг Александра, а Кратер – друг царя. …» (Плутарх. Александр 47, пер. М.Н.Ботвинника и И.А.Перельмутера [Плутарх 1994, т.2, с.147])

(№ 1074). «Александр … сказав с укоризной Гефестиону, когда тот поссорился с Кратером: «Да чем бы ты был, если б отняли у тебя Александра?» (Плутарх. Об удаче и доблести Александра II 4, пер. Г.П.Чистякова и Э.Г.Юнца [Курций 1993, с.442])

Слова Анаксарха о рыбах, присланные царю Гефестионом. (Плутарх. Александр 28 [Плутарх 1994, т.2, с.134-135])

Отрывок из письма Гефестиону. (Плутарх. Александр 41 [Плутарх 1994, т.2, с.143])

(№ 1075). «На следующий же день он поручил Гефестиону собрать всех пленных во дворце». (Курций Руф VI 2, 9, пер. И.А.Мироновой [Курций 1993, с.116])

(№ 1076). «[ После смерти Филоты] Александр поставил над «друзьями» двух гиппархов: Гефестиона, сына Аминтора, и Клита, сына Дропида, и разделил полк «друзей» на две части: он не хотел вручить командование такой большой конницей … одному человеку, хотя бы и самому близкому» (Арриан. Поход Александра III 27, 4 [Арриан 1993, с.135])

О Гефестионе – Арриан. Поход Александра IV 12, 4 [Арриан 1993, с.151]

(№ 1077). «Когда все войско, пройдя значительную часть согдийской земли, прибыло к Маракандам, он [ Александр] отправил Гефестиона с приказом вновь заселить города Согдианы…» (Арриан. Поход Александра IV 16, 3 [Арриан 1993, с.154])

Гефестион в Средней Азии: Курций Руф VII 7, 9 [Курций 1993, с.156]; VIII 1, 1.10 [с.167]; VIII 2, 13 [с.171].

(№ 1078). «Тут он разделил свое войско: Гефестиона и Пердикку он послал в землю певкелаотов, к реке Инду … Он велел им все земли, лежащие на их пути, или покорять силой, или присоединять на договорных началах, а придя к Инду, подготовить все для переправы через реку. С ними отправились Таксил и прочие князья. (8) Придя к Инду они сделали, как приказал им Александр. Астис, князь Певкелаотиды, затеял восстание, погиб сам и погубил город, в который бежал. Воины Гефестиона взяли его после тридцатидневной осады». (Арриан. Поход Александра IV 22, 7-8 [Арриан 1993, с.161])

То же: Курций Руф VIII 10, 2 [Курций 1993, с.187]

(№ 1079). «Гефестион и Пердикка построили ему другой город (он был назван Оробатидой), оставили там гарнизон и пошли к реке Инду. Придя туда, они сделали все, что было приказано Александром относительно переброски моста через Инд». (Арриан. Поход Александра IV 28, 5 [Арриан 1993, с.166])

(№ 1080). «Когда Александр подошел к реке Инду, он увидел мост, уже наведенный Гефестионом, два тридцативесельных корабля и множество судов поменьше. … Александр совершил жертвоприношение богам, которым совершал обычно, и устроил у реки состязания конные и гимнастические». (Арриан. Поход Александра V 3, 5-6 [Арриан 1993, с.172])

То же: Курций Руф VIII 12, 4.6.15 ([Курций 1993, с.193-194])

Сражение с Пором. (Арриан. Поход Александра V 12, 2 [Арриан 1993, с.179]; Курций Руф VIII 14, 15 [Курций 1993, с.197]).

(№ 1081). «Отсюда он [ Александр] отправил Гефестиона с частью войска … в землю отпавшего Пора с приказанием передать ее другому Пору, а если на берегах Гидраота живут какие-либо независимые индийские племена, то и их подчинить и отдать под руку Пора». (Арриан. Поход Александра V 21, 5 [Арриан 1993, с.187])

То же: Диодор XVII 91, 2 [Курций 1993, с.329]; 93, 1 [Курций 1993, с.330].

(№ 1082). «Перейдя через Гидраот, стал он [ Александр] отступать дальше к Акесину. (3) Там застал он уже выстроенный город, выстроить который поручил Гефестиону. Он поселил тут окрестных жителей, пожелавших обосноваться здесь, и небоеспособных наемников, а сам стал готовиться к плаванию по Великому морю» (Арриан. Поход Александра V 29, 2-3 [Арриан 1993, с.194])

Поход по Гидаспу. Об участии Гефестиона см. (Арриан. Поход Александра VI 2, 2 [Арриан 1993, с.196]; 4, 1 [Там же, с.197]; 5, 5-6 [Там же, с.198]); 13, 1 [Там же, с.204]; 17, 4 [с.208]; Арриан. Индика 18, 3 [Индия и античный мир 2002, с.271]; 19, 1 [Там же, с.273]; 19, 3 [Там же, с.273]).

Курций Руф IX 1, 35 [Курций 1993, с.203], Диодор XVII 96, 1 [Курций 1993, с.332].

(№ 1083). «Поручив Гефестиону выстроить в Паталах крепость, он послал в близлежащую пустыню людей…» (Арриан. Поход Александра VI 18, 1 [Арриан 1993, с.208]).

(№ 1084). «Вернувшись обратно в Паталы, он застал сооруженную крепость и Пифона, прибывшего с войском и выполнившего все данные ему поручения. Александр велел Гефестиону приготовить все для укрепления гавани и построить верфь» (Арриан. Поход Александра VI 20, 1 [Арриан 1993, с.210])

Поход на запад. (Арриан. Поход Александра VI 21, 3 [Арриан 1993, с.211]; 28, 4 [Там же, с.217]; 28, 7 [Там же, с.218]; Курций Руф IX 10, 6 [Курций 1993, с.223])

(№ 1085). «Александр расположился лагерем у небольшого ручья; когда подошел Гефестион с войском, он двинулся дальше и пришел в самую большую деревню оритов (деревня эта называлась Рамбакией). Место это ему понравилось; он подумал, что город, основанный здесь, станет большим и богатым. Гефестиона он и оставил строить город» (Арриан. Поход Александра VI 21, 5 [Арриан 1993, с.211])

(№ 1086). «В Сузах отпраздновали свадьбы и он сам [ Александр], и его «друзья». … Гефестиона он женил на Дрипетиде, дочери Дария, сестре своей жены: он хотел, чтобы дети Гефестиона и его были двоюродными». (Арриан. Поход Александра VII 4, 4-5 [Арриан 1993, с.222-223]) То же: Диодор XVII 107, 6 [Курций 1993, с.339].

О вдове Гефестиона: Курций Руф X 5, 20 [Курций 1993, с.234]).

Арриан. Поход Александра VII 5, 6 [с.224]; Поход по Тигру – см. Арриан. Поход Александра VII 7, 1 [с.224]; 7, 6 [с.225].

 (№ 1087). «Однажды Гефестион отдал флейтисту Эвию дом, уже нанятый рабами для Эвмена. Эвмен вне себя от раздражения явился в сопровождении Ментора к Александру и кричал, что куда выгоднее бросить оружие и сделаться трагическим актером или играть на флейте, так что Александр сначала принял его сторону и выбранил Гефестиона. Однако вскоре царь переменил мнение…» (Плутарх. Эвмен 2, пер. Л.А.Фрейберг [Плутарх 1994, т.2, с.22])

(№ 1088). «<лакуна> Гефестион испугался этих слов и против воли помирился с Эвменом, который охотно пошел на мир». (Арриан. Поход Александра VII 13, 1 [Арриан 1993, с.230])

(№ 1089). «[ 324 г.] (1) В Экбатанах Александр принес жертву, которую обычно приносил при обстоятельствах благоприятных, учредил состязания гимнастические и мусические. Бывали у него и попойки в дружеском кругу. В это время Гефестион почувствовал себя плохо. Шел седьмой день его болезни; рассказывают, что стадион как раз в этот день был полон, так как происходили гимнастические состязания между детьми. Когда Александру сказали, что Гефестиону плохо, он поспешил к нему, но уже не застал его в живых.

(2) О горе Александра писали по-разному. Что горе это было велико, в этом согласны все. О поведении же Александра рассказывают по-разному, в зависимости от того, относился писавший к Гефестиону и самому Александру благожелательно или же злобствовал и завидовал. (3) Написаны были всякие нелепости, но одни, думается мне, считали, что слова и поступки Александра, продиктованные ему великой скорбью о самом дорогом для него человеке, послужат к его чести, а другие, что они его позорят, потому что они не к лицу ни царю вообще, ни Александру в особенности. Одни рассказывают, что он упал на труп друга и так пролежал, рыдая, большую часть дня. Он не хотел оторваться от умершего, и друзья увели его только силой. (4) Другие говорят, что он провел таким образом целый день и целую ночь. Некоторые добавляют, что он повесил врача Главкию будто бы за плохое лечение, по словам же других, за то, что он спокойно смотрел, как Гефестион напивается допьяна.

Что Александр обрезал над трупом свои волосы, это я считаю вполне вероятным, как и некоторые другие поступки, в которых он подражал Ахиллу, бывшему для него образцом с детских лет. Некоторые рассказывают, что он сам правил колесницей, везшей тело; это, по-моему, совершенно невероятно. (5) По словам других, он велел сравнять с землей храм Асклепия в Экбатанах: поступок варварский и совершенно не соответствующий обычаям Александра … (6) Довольно вероятным кажется мне другой рассказ: отправившись в Вавилон, Александр встретил по дороге много посольств из Эллады, в том числе и послов из Эпидавра. Александр удовлетворил их просьбы, послал с ними приношения Асклепию, но при этом сказал: «Немилостиво обошелся со мной Асклепий; не сохранил мне друга, который был мне дороже глаза». (7) Он велел вечно чтить Гефестиона как героя; об этом пишет большинство. Некоторые же рассказывают, что он отправил к Аммону спросить, разрешает ли он приносить Гефестиону жертвы как богу. Аммон не разрешил.

(8) Все единогласно утверждают, что в течение трех дней после смерти Гефестиона Александр ничего не ел, не приводил себя в порядок, а лежал, рыдая, или скорбно молчал. Он велел приготовить Гефестиону в Вавилоне костер, стоимостью 10000 талантов, а по словам некоторых, и дороже, и приказал облечься в траур всей варварской земле. (9) Многие из друзей Александра в угоду ему посвятили себя и свое оружие умершему Гефестиону. Это была выдумка Эвмена, о недавней ссоре которого с Гефестионом мы говорили. Он сделал это, чтобы Александр не подумал, будто бы он радуется смерти Гефестиона». (Арриан. Поход Александра VII 14, 1-9 [Арриан 1993, с.232-234])

(№ 1090). «Для Александра смерть Гефестиона была великим несчастьем; думается мне, что Александр предпочел бы скорее умереть, чем пережить его, так же как, думаю, и Ахилл пожелал бы скорее умереть раньше Патрокла, чем стать мстителем за его смерть». (Арриан. Поход Александра VII 16, 8 [Арриан 1993, с.236])

(№ 1091). «В эти дни тяжело заболел Гефестион. Человек молодой и воин, он не мог подчиниться строгим предписаниям врача и однажды, воспользовавшись тем, что врач его Главк ушел в театр, съел за завтраком вареного петуха и выпил большую кружку вина. После этого он почувствовал себя очень плохо и вскоре умер.

Горе Александра не знало границ, он приказал в знак траура остричь гривы у коней и мулов, снял зубцы с крепостных стен близлежащих городов, распял на кресте несчастного врача, на долгое время запретил в лагере играть на флейте и вообще не мог слышать звуков музыки, пока от Аммона не пришло повеление оказывать Гефестиону почести и приносить ему жертвы как герою. Утешением в скорби для Александра была война, которую он превратил в охоту на людей: покорив племя коссеев, он перебил всех способных носить оружие. И это называли заупокойною жертвой в честь Гефестиона» (Плутарх. Александр 72, пер. М.Н.Ботвинника и И.А.Перельмутера [Плутарх 1994, т.2, с.161])

(№ 1092). «После смерти Гефестиона Александр Великий приказал не только обрезать гривы лошадям и мулам, но и снести зубцы крепостных стен, дабы казалось, что города скорбят, являя вместо прежнего своего вида облик остриженный и жалкий» (Плутарх. Пелопид 34, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.1, с.338])

(№ 1093). «…умер один из друзей Александра – Гефестион. Сначала он был дорог царю юношеской своей красотой, а потом своими заслугами. Александр оплакивал его так долго, как не подобало царю, поставив ему памятник в двенадцать тысяч талантов, и приказал почитать его после смерти как бога» (Юстин. Эпитома Помпея Трога XII 12, 11-12 [Юстин 2005, с.106])

(№ 1094). «Когда Гефестион умер, Александр бросил в погребальный костёр оружие, золото, серебро и драгоценную персидскую одежду. Он также на гомеровский лад отрезал прядь своих волос, подражая Ахиллу. Но царь горевал необузданнее и сильнее этого героя: он занес руку на экбатанский акрополь. Все, включая срезанные волосы, по моему мнению, было вполне в греческом духе. Покушение же на стены Экбатан положило начало варварским поступкам царя. Александр отказался от своей обычной одежды и весь отдался печали, любви и слезам. Гефестион умер под Экбатанами.

Некоторые считают, что всем, что было учреждено для похорон Гефестиона, воспользовались на похоронных торжествах в честь самого Александра, ибо смерть постигла царя, когда траурные обряды по Гефестиону еще не были исполнены» (Элиан. Пёстрые рассказы VII 8 [Элиан 1963, с.59])

О смерти Гефестиона. (Диодор XVII 110, 8 [Курций 1993, с.341])

О похоронах Гефестиона. (Диодор XVII 114-115 [Курций 1993, с 344-45])

(№ 1095). «Со всем тем, получив от Аммона прорицание, касавшееся Гефестиона, Александр отменил траур…» (Плутарх. Александр 75, пер. М.Н.Ботвинника и И.А.Перельмутера [Плутарх 1994, т.2, с.163])

(№ 1096). «Пришли к нему от Аммона феоры, которых он послал спросить, как полагается ему чтить Гефестиона. По их словам, Аммон ответил, что полагается приносить ему жертвы как герою. Александр обрадовался этому ответу и с этого времени возвеличил Гефестиона как героя. Клеомену … он послал письменный приказ. Я не упрекаю его за этот приказ, отданный из любви к Гефестиону (смерть этой любви не уничтожила) и в память о друге, а упрекаю за многое другое. (7) В письме говорилось: выстроить Гефестиону храм в Александрии египетской, в самом городе и на острове Фарос, там, где на острове стоит башня, сделать его огромнейшим по величине и изумительнейшим по роскоши, назвать именем только Гефестиона и вырезать это имя на тех печатях, которыми купцы скрепляют свои договоры». (Арриан. Поход Александра VII 23, 6 [Арриан 1993, с.242])