Текст книги "Эстетика однополой любви в древней Греции"

Автор книги: Антон Сватковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 74 страниц)

О Павсании, царе Спарты. Диодор XI 45 [Антология 2000, с.176].

(№ 590). «Однажды некий юноша Аргилий, которого Павсаний прежде страстно любил, приняв от него письмо к Артабазу, усомнился, нет ли в послании чего-нибудь о нем самом, поскольку никто из прежних гонцов, направленных по тому же делу в ту же сторону назад не возвратился. Ослабив шнуровку и сняв печать, он убедился, что, доставив письмо на место, неизбежно погибнет. Были там и сведения, касающиеся того, о чем условились между собой Павсаний и персидский царь. Это письмо Аргилий передал эфорам. Нельзя не отметить здесь спартанской добросовестности, ведь даже такое свидетельство не побудило эфоров арестовать Павсания: они сочли, что силу следует применить только после того, как он сам себя выдаст. Итак, они указали доносчику, что ему следует делать. Есть на мысе Тенар храм Нептуна, неприкосновенность которого уважают все греки. Доносчик бежал туда и сел на алтарь. Рядом с алтарем соорудили подземную каморку, из которой было слышно все, о чем говорили с Аргилием. Сюда спустились несколько эфоров. Едва узнав, что Аргилий бежал в укрытие, Павсаний в смятении явился туда и, обнаружив, что юноша сидит на алтаре, отдавая себя под защиту бога, спросил его о причине такого внезапного поступка. Тот и поведал ему, что он вычитал в письме. Испугавшись еще больше, Павсаний взмолился, чтобы беглец молчал и не выдал того, кто сделал ему столько добра, обещая юноше щедрую награду, если тот простит его и поможет выпутаться из этого дела» (Непот. Павсаний 4 [Непот 1992, с.24-25])

Запад

Из Парфения

(№ 591). «Рассказывает Фаний из Эреса [«Устранение тиранов из мести»]

(1) В Гераклее Италийской Антилеон влюбился в юношу редкой красоты (имя ему было Гиппарин) и весьма знатного происхождения. Употребляя всяческие старания, он тем не менее никак не мог привлечь его к себе; стремясь к близости с юношей, Антилеон все свое время проводил около гимнасиев и говорил, что питает к Гиппарину такую страсть, что готов претерпеть любые испытания и не отказать ему ни в чем, что бы тот ни попросил.

(2) А тот, насмехаясь над ним, приказал ему доставить колокол с некоего укрепленного места, очень охраняемого тираном Гераклеи. Гиппарин был уверен, что Антилеон не выполнит такого поручения. Между тем Антилеон тайно проникает в крепость и убивает сторожа при колоколе. И когда он вернулся к отроку, выполнив то, что обещал, он стал пользоваться величайшей благосклонностью с его стороны, и с тех пор оба очень любили друг друга.

(3) Когда же тиран этой страны влюбился в мальчика и готов был увести его силой, Антилеон, страшно разгневавшись, велел юноше не подвергать свою жизнь опасности отказом, сам же, напав на тирана при выходе из дома, убил его. (4) Совершив это, он пустился бежать и ушел бы от преследователей, если бы не был схвачен, попав в гущу связанных между собой овец. По этой причине гераклейцы, вернувшись к прежнему государственному строю, установили Антилеону и его любимцу медные статуи и приняли закон, чтобы впредь никто не перегонял овец связанными» (Парфений VII, пер. В.Н.Ярхо [Парфений 1992 (№ 1), с.261])

Плутарх называет Антилеона «метапонтинцем» (Плутарх. Об Эроте 16 [Плутарх 1983, с.564])

Датировка неясна, возможно, 5 в. до н.э.

(№ 592). « XXIV. О Гиппарине

(1) Сиракузский тиран Гиппарин воспылал страстью к очень красивому мальчику, чье имя было Ахей. Привлекая его многочисленными дарами, он убеждает его оставить родной дом и жить с ним. По истечении некоторого времени, когда стало известно о нападении врагов на какую-то из его земель и надо было срочно оказать ей помощь, Гиппарин, выступая в поход, приказал Ахею, если кто-либо из придворных будет пытаться овладеть им силой, убить того мечом, который он как раз недавно ему подарил.

(2) Затем, напав на врагов, Гиппарин одолел их и праздновал победу обильными возлияниями на большом пиру. Разжигаемый вином и страстью к Ахею, Гиппарин прискакал на коне в Сиракузы и явился в дом, где приказал находиться мальчику. В потемках, не называя себя, пришелец заплетающимся голосом заявил, что он убил Гиппарина, и мальчик, не узнав его в темноте, разгневавшись, наносит Гиппарину смертельную рану. Прожив три дня и освободив Ахея от обвинения в убийстве, Гиппарин умер» (пер. В.Н.Ярхо [Парфений 1992 (№ 2), с.242])

Датировка неясна, возможно, 5 в. до н.э.

2.2. Зрелая классика. I.

Пелопоннесская война (431-404)

Фукидид

Цитаты разбиты по рубрикам.

См. также Фукидид VIII 74, 3 [Фукидид 1999, с.514].

Гиппократ

(№ 593). «В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всего намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами». (Гиппократ. Клятва [Гиппократ 1936-44, т.1, с.87])

(№ 594). «(28) … Мужское и женское могут соединиться одно с другим потому, что оба питаются друг от друга, и потому, что душа одинакова во всех одушевленных существах, хотя тело в каждом различно. Душа всегда одинакова и в самом [ с.453] большом, и в самом малом потому, что она не меняется ни по природе, ни по необходимости; но тело никогда ни в чем не бывает одно и то же ни по природе, ни по необходимости, потому что оно разделяется на все и примешивается ко всему. Если выделяемые тела получают с двух сторон мужскую часть, они вырастают соответственно тому, что имеется в наличии; из них рождаются мужчины с ясной душой и с мужественным телом, если только они не будут испорчены впоследствии диэтой. Если от мужчины отделяется мужское, а от женщины – женское, а возьмет верх мужское, то более слабая душа присоединяется к более сильной ввиду того, что она не встречает в том, что имеется, ничего более сходного, ибо малое получает большое и большое – малое; соединенные, они господствуют над существующей материей; мужское тело возрастает, но женское хиреет и проходит другую судьбу; и эти мужчины бывают менее блестящи, чем предшествующие; тем не менее, поскольку мужское, пришедшее от мужчины, взяло верх, – они делаются мужественными, и это имя к ним справедливо относится. Если мужское доставлено женщиной и женское мужчиной и мужское берет верх, возрастание происходит тем же порядком, как и в предшествующем случае. Но мужское чахнет; эти мужчины суть андрогины, и они справедливо так называются. Таковы, следовательно, три генерации мужчин, различествующие в том, что они имеют более или менее мужественный характер, смотря по смешению частей воды, питания, воспитания и привычек…

(29) Женское возникает тем же образом: если женское начало доставлено с двух сторон, женщина становится в высокой степени женственной и прекрасной. Если женское доставлено женщиной и мужское мужчиной, но женское победило, возрастание происходит тем же образом, но эти женщины более смелы, чем предшествующие, будучи, однако, также приятными; если женское доставлено мужчиной, а мужское женщиной и женское победило, возрастание происходит тем же образом, и эти женщины более отважны, чем предшествующие, и их называют мужественными». (Гиппократ. О диете I 28-29 [т.2, с.452-53])

О причинах рождения мальчика или девочки. (Гиппократ. О семени и природе ребенка 6 [Гиппократ 1936-44, т.1, с.228])

Демокрит

(№ 595). «Мне кажется, что ни один человек не любит того, кто сам никого не любит». (Демократ 69 = Демокрит, фр.662 Лурье [Демокрит 1970, с.366])

(№ 596). «В жизни лучше быть любимым, чем вызывать страх: ибо тот, кого все боятся, сам всех боится». (Антоний Мелисса II 1 = Демокрит, фр.674 Лурье [Демокрит 1970, с.367])

(№ 597). «Любовным упрекам может положить конец только любовь (?)» (Стобей IV 20, 33 = Демокрит, фр.707 Лурье [Демокрит 1970, с.370])

(№ 598). «Телесная красота животна, если за ней нет ума». (Демократ 71 = Демокрит, фр.778 Лурье [Демокрит 1970, с.377])

(№ 599). «Следует стремиться не ко всякой радости, а к той, которая связана с прекрасным». (Стобей III 5, 22 = Демокрит, фр.786 Лурье [Демокрит 1970, с.377])

(№ 600). «Правомерная страсть – благородно стремиться к прекрасному». (Стобей III 5, 23 = Демокрит, фр.787 Лурье [Демокрит 1970, с.377])

(№ 601). «Большую радость вызывает созерцание прекрасного, [заключенного] в вещах». (Стобей III 2, 46 = Демокрит, фр.788 Лурье [Демокрит 1970, с.377])

Риторика

(№ 602). О прекрасном и постыдном. «В самом деле, взять хотя бы такой пример: мальчику прилично угождать своему взрослому любовнику, не любовнику же неприлично». (Аноним. Двоякие речи 2, 2 [Софисты 1940-41, вып.2, с.89])

Еврипид

У Еврипида немало сентенций об Эросе, но они относятся к гетеросексуальным мотивам.

« Адраст

…А здесь почил

Парфенопей, рожденье Аталанты.

Почти дитя, а до чего красив!

Аркадия была его отчизной,

Но в Аргосе он вырос, как метэк.

Парфенопей был скромен: он аргосцам

Не докучал – зато и между нас

Враждебных лиц не видел.

…

Его краса желанья

Рождала и соблазны, но стоял

На страже он, чтоб не поддаться лести».

(№ 603). (Еврипид. Умоляющие 887-894, 898-900 [Еврипид 1999, т.1, с.317])

« Хор. Строфа II

Видно, и ты, Ганимед,

Томный, там у Кронида

Между его золотых

Полных ступая киафов,

Славною службой пленить

Тщетно пытался бога?

Троя в дыму и огне,

Край, родивший тебя…

…

Где же купальни твои,

О Ганимед,

Игры атлетов? В блеске

Зевсова трона твое

Лицо молодое спокойно.

Нежный еще, ты светел,

А Эллада копьем

Уж земли Приама сгубила».

(№ 604). (Еврипид. Троянки 820-827, 834-839 [Еврипид 1999, т.1, с.477])

« Фригиец

…Лейся ж, напев гробовой,

И Ганимеду звучи,

Внуку Дардана, проклятьем,

Зевса усладе… Увы мне!»

(№ 605). (Еврипид. Орест 1390-93 [Еврипид 1999, т.2, с.372])

« Хор

[ Свадьба Пелея и Фетиды:]

Долго

Там Ганимед, Дарданов сын,

Ложа утеха Зевсова,

В кубки златочешуйные

Пенил богам золотой нектар…

(№ 606). (Еврипид. Ифигения в Авлиде 1048-1052 [Еврипид 1999, т.2, с.496])

« Хор. Строфа II

И Нота и Зефира

Дыханье на корме

Колеса рулевые

Ворочало со скрипом,

Когда на остров горный,

От птичьих стай весь белый,

Ристалищем Ахилла

И славный и прекрасный,

Пустым и лютым морем

Стремились эти люди?»

(№ 607). (Еврипид. Ифигения в Тавриде 430-437 [Еврипид 1999, т.1, с.511])

« Фетида – Пелею

Ты будешь жить в Нереевом дому

Со мной, как бог с богинею. Оттуда ж,

Не оросив сандалий, выйдешь ты,

Чтоб посетить на острове Ахилла,

На Белом берегу его чертог

Евксинскими омыт волнами, старец».

(№ 608). (Еврипид. Андромаха 1257-1262 [Еврипид 1999, т.1, с.278])

« Хор – Елене

Через столько лет ты снова

В хоровод войдешь священный

Иль отпразднуешь, ликуя,

Ночью память Гиакинта.

Был сражен он в состязанье

Диском Феба, и лаконцам

Бог велел, чтоб в год по разу

Гиакинта поминали».

(№ 609). (Еврипид. Елена 1467-1474, пер. И.Ф.Анненского

под ред. Ф.Ф.Зелинского [Еврипид 1999, т.2, с.137])

Все ремарки в следующем отрывке из сатировой драмы принадлежат переводчику (И.Анненскому):

« Киклоп

Но только вы, Хариты, даром

Чаруете Киклопа. Целовать

Я вас не собираюсь…

(обнимает Силена, который слабо отбивается).

Ганимеда

Довольно с нас и этого, чтоб ночь

Нам усладить. Вообще предпочитаю

Я мальчиков другому полу…

Силен (в ужасе)

Как?

Я – Ганимед Кронида? Что ты? Что ты?

(хочет вырваться, но … только бессильно барахтается).

Киклоп

Сын Дардана… И им я завладел.

Силен

Ой, смерть моя… Как вынесу я это?

Киклоп

(мурлыча среди поцелуев, от которых Силен отбивается).

Отталкивать любовника за то,

Что выпил он… Капризничать… Ну нет.

(бежит с своей ношей в пещеру).

Силен

Увы! Сейчас вина познаю горечь».

(№ 610). (Еврипид. Киклоп 582-589 [Еврипид 1999, т.2, с.555-556]

См. также: Еврипид. Киклоп 495-498 [Еврипид 1999, т.2, с.549]

[ Ипполит – про статую Афродиты:]

«Я чту ее, но издали, как чистый».

(№ 611). (Еврипид. Ипполит 102 [Еврипид 1999, т.1, с.172])

«Хрисипп»

(№ 612). «Не буду говорить о любви к женщинам (здесь сама природа дает нам больше свободы), но что сказать о похищении Ганимеда, как его представляют поэты, и кто не знает того, что у Еврипида говорит и делает Лаий?» (Цицерон. Тускуланские беседы IV 33 (71), пер. М.Л.Гаспарова [Цицерон 1975, с.319])

(№ 613). «Всем вам известный Лай говорит в трагедии:

Я внял совету твоему вполне,

И не глупец. Виной всему природа [ фюсис].

[ Еврипид. Хрисипп. Фр.840]»

(Климент. Строматы II 63, 2 [Климент 2003, т.1, с.295])

(№ 614). «И в Лаие, похищающем Хрисиппа, страсть также приходит в столкновение с рассудком; он говорит так:

В том для людей несчастье величайшее,

Что дурно поступают, благо ведая».

(Алкиной. Учебник платоновской философии XXIV 3, пер. Ю.А.Шичалина [Платон 1990-94, т.4, с.649])

(№ 615). «Нет, Еврипид, не решился на такое Лаий из-за Хрисиппа, хотя и ты говоришь, и молва гласит, что он самым первым завел у эллинов мужскую любовь». (Элиан. О природе животных VI 35, пер. С.В.Поляковой [Памятники 1964, т.1, с.289])

(№ 616). «Впрочем, поэты неправы, утверждая, будто начало этим любовным связям среди фиванцев положила страсть Лая» (Плутарх. Пелопид 19, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.1, с.329])

Об Еврипиде

Про смерть Еврипида. Гермесианакт, фр.1, ст.61-68 [Поэты 1999, с.290]

Эпитафии Еврипиду. Ион Хиосский. Эпиграммы 1-2. Пер. Л.В.Блуменау [Эпиграмма 1993, с.36]. Фукидид или Тимофей (пер. М.Л.Гаспарова [Эпиграмма 1993, с.38])

Евен Паросский

(№ 617). «…животное верблюд при ходьбе сгибает ноги посередине бедра, чтобы сделать их короче, – ведь и само слово верблюд [ камелос] происходит от «сгиба бедра» [ каммерос], как говорит Эвен в любовных стихах к Эвному» (Артемидор I 4, пер. М.Л.Гаспарова и В.С.Зилитинкевич [Артемидор 1999, с.25])

Критий

(№ 618). «Как я люблю Ферамена, как высок был его дух! … Брошенный тридцатью тиранами в темницу, он выпил яд, как пьет жаждущий, остаток же с шумом выплеснул из чаши и с улыбкою сказал, услышав плеск: «За здоровье красавца Крития!» Критий этот был ему злейший враг; а на пирах у греков принято было пить за здоровье тех, кто должен был поднять чашу следующим. …и впрямь он накликал смерть на того, за чье здоровье пил отраву: прошло немного времени, и Критий погиб» (Цицерон. Тускуланские беседы I 40 (96), пер. М.Л.Гаспарова [Цицерон 1975, с.239-240])

Критий, фр. В1-6 – элегии. Фр. В1 (Атеней XIII 600е) – Критий про Анакреонта.

Драма Крития (Псевдо-Еврипида) «Пирифой» [Софисты 1940-41, вып.2, с.66-69].

(№ 619). «Или ты не знаешь, что Критий, один из тридцати тиранов, сказал, что «прекраснейшая форма у мужских существ женственная, у женских же наоборот, мужественная?» (Критий, фр.В48 = Дион Хрисостом 21, 3 [Софисты 1940-41, вып.2, с.77])

Сочинение «О природе любви, или О добродетелях» (Критий, фр.В42 [Софисты 1940-41, вып.2, с.75])

Платон. Государство II 367е. Возлюбленный Главкона – Критий.

См. Аристотель. Риторика 1375b32.

Сократ

(№ 620). «После осуждения Анаксагора он [ Сократ] слушал Архелая-физика и даже (по словам Аристоксена) был его наложником» (Диоген Лаэртский II 19 [Диоген 1979, с.109])

(№ 621). «…с Алкивиадом он [ Сократ] находился даже в любовных отношениях – говорит Аристипп в IV книге «О роскоши древних» (Диоген Лаэртский II 23 [Диоген 1979, с.110])

(№ 622). «…даже к красоте Алкивиада, по мнению некоторых, он [ Сократ] остался равнодушным» (Диоген Лаэртский II 31 [Диоген 1979, с.113])

(№ 623). «А уж того, что наговорил о Сократе Платон, о нем не назлословил ни один сочинитель комедий: … что он переспал под одним плащом с Алкивиадом, – уж это то должно было быть высмеяно хотя бы тем же Аристофаном, который присутствовал на платоновском «Пире» при рассказе Алкивиада. Аристофан столько обличал Сократа в развращении юношества, что непременно здесь поднял бы шум.

Но вот что мудрая Аспасия, обучавшая риторике Сократа, говорит в стихах, сохранившихся под ее именем и процитированных учеником Кратета Геродиком:

Друг мой Сократ, я вижу твое разбитое сердце:

Сын Диномахи и Клиния в том виноват. Но послушай,

Если желаешь достигнуть ты цели своей вожделенной,

Должен последовать точно Аспасии добрым советам!

Весть возбудила меня, запылало от радости тело,

Очи мои увлажнили божественной влагою слезы.

Пусть же тебя опьянит вдохновением нежная Муза.

Пой беззаветно тому, кто внимает с охотою песне.

Пылкость влюбленного – это оружье Эрота, поверь мне.

Свадебный дар песнопенья любимое сердце добудет.

Следовательно, Сократ сам выслеживает [мальчика], имея учительницей в любви милетянку, а не попадает в расставленные ему сети, как представлено у Платона. И он, видимо, не перестает плакаться – ведь увидев, в каком состоянии он находился, Аспасия продолжает:

Милый Сократ, отчего ты в слезах изнемог? Неужели

Вихрем, что в сердце бушует, любовным сражен безответно,

Ранен жестокостью глаз, потерял ты бальзам утешенья,

Мною обещанный.

А что Сократ действительно был влюблен в Алкивиада, несмотря на то что тому было под тридцать, Платон сам ясно указывает в «Протагоре» (309а)» (Афиней V 219b-f [Афиней 2003-, т.1, с.277-278])

Про Сократа: Элиан. Пёстрые рассказы I 16 [Элиан 1963, с.10]; II 13 [Там же, с.19-20] (постановка комедии «Облака»); II 36 [Там же, с.26].

Вариации

«…в глазах у каждого из нас, которые служат нам для того, чтобы видеть все, что есть во вселенной, на гранях зрачков запечатлен некий силуэт, так вот, у них это силуэт не нимфы, а эфеба. … Они прощупывают извращение, как врач – аппендицит, им доставляет удовольствие напомнить, что и Сократ был такой же, … забывая о том, что понятие ненормальности не существовало в те времена, когда гомосексуализм являлся нормой…»

( Марсель Пруст. В поисках утраченного времени, том 4. Содом и Гоморра.

Пер. с фр. Н.М.Любимова [Пруст 1992, т.4, с.16, 18])

«Кто этот человек, дерзающий в одиночку отрицать греческую сущность, которая в лице Гомера, Пиндара и Эсхила, Фидия, Перикла, Пифии и Диониса неизменно вызывает в нас чувства изумления и преклонения, как глубочайшая бездна и недостижимая вершина? … Кто этот полубог, к которому хор благороднейших духов человечества принужден взывать: «Г оре! Г оре! Ты сокрушил его, этот прекрасный мир, могучей дланью, он падает, он рушится!»

… В тех исключительных положениях, когда его чудовищный ум приходил в колебание, он находил себе твердую опору в божественном голосе внутри себя. Этот голос всегда только отговаривал. Инстинктивная мудрость показывалась в этой совершенно ненормальной натуре только для того, чтобы по временам проявлять свое противодействиесознательному познаванию. Между тем как у всех продуктивных людей именно инстинкт и представляет творчески-утвердительную силу, а сознание обычно критикует и отклоняет, – у Сократа инстинкт становится критиком, а сознание творцом – воистину чудовищность per defectum [от ущербности]».

( Фридрих Ницше. Рождение трагедии, или эллинство и пессимизм 13.

Пер. с нем. Г.А.Рачинского [Ницше 1990, т.1, с.107-108])

Алкивиад

(№ 624). «Воспитывался он в доме Перикла, которому, как говорят, приходился пасынком, учился – у Сократа, а тестем его был Гиппоник, самый богатый из всех людей, говорящих на греческом языке. Так что если бы сам Алкивиад захотел что-нибудь придумать себе на пользу, то не смог бы вообразить или добиться больших благ, чем те, что уготовили ему природа и судьба. Когда он достиг отроческого возраста, многие влюблялись в него по обычаю греков, и среди прочих – Сократ, о чем упоминает Платон в "Пире". Он выводит там Алкивиада, который вспоминает, как он провел с Сократом ночь и встал с его ложа таким же, каким должен быть сын, спавший с отцом. Возмужав, он и сам также любил многих мальчиков, изящно и шутливо обходясь со многими неприятными сторонами подобной любви. Мы остановились бы на этой теме подробнее, если бы нам не предстояло рассказать о делах гораздо более важных» (Непот. Алкивиад 2 [Непот 1992, с.30-31])

  (№ 625). «О красоте Алкивиада нет, пожалуй, нужды говорить особо: заметим только, что всегда, во всякую пору его жизни, она была в полном цвете, сообщая мальчику, юноше, а затем взрослому мужу прелесть и обаяние. Не то чтобы, как утверждал Еврипид, все прекрасное было прекрасно и осенью, но в применении к Алкивиаду и немногим другим это оказалось верным благодаря счастливому сложению и крепости тела. Говорят, ему была в пользу даже картавость, придававшая убедительность и редкое изящество непринужденным речам. Об этой картавости упоминает и Аристофан в стихах, осмеивающих Феора:

Промямлил тут Алкивиад мне на ухо:

«Теол-то булки лижет и как мелин лжет».

А что ж, промямлил мальчик правду чистую! [ Аристофан. Осы 44-47]

И Архипп, насмехаясь над сыном Алкивиада, восклицает: «Вот он идёт, этот неженка, волоча по земле гиматий, и, чтобы как можно более походить на отца,

Картавит, головой своей к плечу склонясь»

(Плутарх. Алкивиад 1, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.1, с.243-244])

(№ 626). «Понося Алкивиада, Антифонт пишет, что мальчиком он убежал из дома к одному из своих любовников, некоему Демократу. Арифрон был уже готов публично отказаться от воспитанника, но его отговорил Перикл, сказавши так: «Если мальчик погиб, то благодаря твоему извещению это откроется на день раньше, и только, но если он жив – вся его дальнейшая жизнь погибла». Тот же Антифонт утверждает, будто в палестре Сибиртия Алкивиад ударом палки убил одного из своих сопровождающих. Не следует, однако, верить всей этой хуле, исходящей от врага, который нимало не скрывал своей ненависти к Алкивиаду» (Плутарх. Алкивиад 3, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.1, с.244-245])

(№ 627). «(4) Целая толпа знатных афинян окружала Алкивиада, ходила за ним по пятам, предупреждала все его желания, и никто не сомневался в том, что привлекает их лишь удивительная красота мальчика, но любовь Сократа была надежным свидетельством его добрых природных качеств, которые философ усматривал и различал под покровом внешней прелести; опасаясь его богатства и высокого положения, а также бесчисленной толпы сограждан, чужеземцев и союзников, осыпавших подростка лестью и знаками внимания, он старался, насколько мог, оградить его от опасностей, как берегут растение в цвету, дабы оно не потеряло свой плод и не зачахло. Ведь нет человека, которого судьба окружила бы настолько прочною и высокой оградою так называемых благ, чтобы он стал вовсе недоступен для философии и неуязвим для откровенных, больно жалящих слов; так и Алкивиад, с самых ранних лет избалованный и как бы замкнутый в кругу людей, которые искали только его благосклонности и не давали прислушаться к словам наставника и воспитателя, все же благодаря врожденным своим качествам узнал Сократа и сблизился с ним, отдалившись от богатых и знатных влюбленных. Они быстро подружились, и когда он услышал речи Сократа – речи не любовника, жаждущего недостойных мужа наслаждений, домогающегося поцелуев и ласк, но обличителя, бичующего его испорченность и пустую, глупую спесь,

То крылья опустил петух, как жалкий раб. [ Фриних]

В деятельности Сократа Алкивиад видел подлинное служение богам, направленное к попечению о молодежи и ее спасению; он презирал самого себя и восхищался учителем, испытывал горячую благодарность за его доброжелательство и благоговейный стыд пред его добродетелью, и мало-помалу создал для себя образ любви, который Платон называет «разделенной любовью» [«Федр» 255d], так что все только диву давались, глядя, как он обедает с Сократом, вместе с ним упражняется в борьбе, живет в одной с ним палатке, с остальными же влюбленными резок и неприветлив, а с некоторыми и вызывающе груб.

Один из них, Анит, сын Антемиона, как-то раз, принимая каких-то чужеземцев, пригласил на пир и Алкивиада. Приглашение Алкивиад отверг и, оставшись у себя, пил с друзьями; когда же все захмелели, то шумной ватагой отправились к Аниту. Алкивиад остановился в дверях залы, окинул взором столы, уставленные серебряными и золотыми кубками, и приказал рабам забрать половину утвари и отнести к нему домой, но войти не удостоил и, распорядившись подобным образом, удалился. Чужестранцы возмущенно закричали, что Алкивиад-де нагло оскорбил хозяина. «Напротив, – возразил Анит, – он обнаружил сдержанность и снисходительность: ведь он оставил нам эту половину, меж тем как мог забрать все». (Плутарх. Алкивиад 4, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.1, с.245])

(№ 628). «(5) Так же обходился Алкивиад и со всеми прочими влюбленными, сделав исключение лишь для одного метэка, который как рассказывают, был небогат, но продал все, что имел, собрал сто статеров и принес деньги Алкивиаду, умоляя взять этот подарок. Тот был польщен, засмеялся и пригласил щедрого даятеля к обеду. Радушно встретив его и угостив, Алкивиад вернул ему деньги, а затем велел принять назавтра участие в торгах, с тем чтобы непременно взять на откуп общественные налоги, одержав верх над остальными откупщиками…» (Плутарх. Алкивиад 5, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.1, с.245-246])

(№ 629). «(6) Хотя у Сократа было много сильных соперников, временами он крепко держал Алкивиада в руках, воздействуя на присущие ему от рождения добрые качества – трогая своими словами его душу, надрывая сердце, исторгая из глаз слёзы; но случалось и так, что мальчик, поддавшись на уговоры льстецов, суливших ему всевозможные удовольствия, ускользал от учителя, и тогда тот гонялся за ним, точь-в-точь как за беглым рабом, ибо одного лишь Сократа Алкивиад и стыдился и боялся, всех прочих не ставя ни во что.

Вот почему Клеанф и говорил, что Сократ держал своего возлюбленного за уши, оставляя соперникам немало удобных для захвата мест, которые ему самому недоступны, – чрево, срам, глотку… Алкивиад же, бесспорно, был падок до наслаждений, как можно судить хотя бы по словам Фукидида [VI 15] о бесчинствах и излишествах в его образе жизни. Но еще более разжигали соблазнители его честолюбие и тщеславие, раньше срока старались пробудить вкус к великим начинаниям и без умолку твердили, что стоит ему взяться за государственные дела, как он разом не только затмит всех прочих военачальников и народных любимцев, но и самого Перикла превзойдет могуществом и славою среди греков. Впрочем, железо, размягченное в пламени, на холоде вновь твердеет, и все частицы его собираются воедино; так и Сократ, едва только брал под надзор раздувшегося от удовольствий и чванства Алкивиада, – тут же словно бы сжиал его и стискивал своими речами, делал робким и смиренным, втолковывая, как он еще далек от подлинной доблести» (Плутарх. Алкивиад 6, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.1, с.246])

Поход на Потидею. (Плутарх. Алкивиад 7 [Плутарх 1994, т.1, с.247])

(№ 630). «Но с делами и речами государственного мужа, с искусством оратора и мудростью сочетались непомерная роскошь повседневной жизни, разнузданность в попойках и любовных удовольствиях, пурпурные, женского покроя одеяния, волочившиеся в пыли городской площади, чудовищная расточительность, особые вырезы в палубе на триерах, чтобы спать помягче – в постели, уложенной на ремни, а не брошенной на голые доски, позолоченный щит, украшенный не обычным для афинян отличительным знаком, но изображением Эрота с молнией в руке, – и, видя все это, почтенные граждане негодовали и с омерзением отплевывались, но в то же время страшились его презрения к законам и обычаям, угадывая в этом нечто чудовищное и грозящее тиранией» (Плутарх. Алкивиад 16, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.1, с.251])

Аристофан. Лягушки 1425, 1432-33 (Плутарх. Алкивиад 16 [т.1, с.252])

См. Элиан. Пёстрые рассказы II 1, 13; III 28; IV 15, 16, 21; IX 29; XI 7, 12; XII 14, 15; XIII 38; (о Сократе и Алкивиаде): II 1 [Элиан 1963, с.15]; III 28 [с.38]; IV 21 [с.48]; IX 29 [с.73]; XI 12 [с.83]; про Алкивиада XIII 38 [с.109].

Также см. Телет. [Антология кинизма 1996, с.157-158]

Еврипид. Из эпиникия Алкивиаду [Поэты 1999, с.381-382]

Про Алкивиада: Фукидид V 43 (421 г.) [Фукидид 1999, с.320]. Речь Алкивиада перед сицилийским походом (VI 16-18 [Там же, с.360-363])

(№ 631). «Действительно, Алкивиад пользовался у сограждан большим авторитетом. Однако расточительный образ жизни, траты на содержание конюшни для конских ристаний и на другие увлечения далеко превышали его наличные средства. Эти его увлечения и прихоти впоследствии немало содействовали гибели города» (Фукидид VI 15 [Фукидид 1999, с.360])

Критий, фр.2 [Поэты 1999, с.287]; [Плутарх 1994, т.1, с.264]

В I речи Андокида цитируются документы:

(№ 632). «На следующих донес Андромах: на Алкивиада, Никиада, Мелета, Архебиада, Архиппа, Диогена, Полистрата, Аристомена, Эония, Панэтия» (Андокид I 13 [Андокид 1996, с.37])

(№ 633). «На следующих донес Тевкр: на Фэдра, Гнифонида, Исонома, Гефестодора, Кефисодора, себя самого, Диогнета, Сминдирида, Филократа, Антифонта, Тисарха, Пантакла» (Андокид I 15 [Андокид 1996, с.38])

Аттические стелы

(№ 634). «<Алкивиада>, сына Клиния, из дема Скамбониды, были проданы следующие вещи: … Всего вместе с пошлинами – 4723 драхмы 5 оболов» [Андокид 1996, с.156-157]

(№ 635). «Фэдра <сына Пифокла> из дема Мирринунт:

… амиклейские башмаки старые» [Андокид 1996, с.169]

Алкивиад в искусстве

(№ 636). «…все художники, изображая Афродиту, воспроизводили красоту Фрины, так же как каменотесы в Афинах делали Гермесов по Алкивиаду». (Климент. Увещевание к язычникам 53, 6 [Климент 1998, с.71])

(№ 637). «Кому неизвестно, что афиняне изготовляли известные гермы по образцу тела Алкивиадова?» (Арнобий. Против язычников VI 13 [Арнобий 1917, с.274])

(№ 638). «Я узнал также, что на углах Комиция [в Риме] были поставлены статуи Пифагору и Алкивиаду, когда в Самнитскую войну [ кон.IV в.] Аполлон Пифийский повелел посвятить на людном месте одно изображение отважнейшему из греческого народа и другое – мудрейшему. Они стояли до тех пор, пока диктатор Сулла не начал строить там Курию» (Плиний Старший. Естествознание XXXIV 26 [Плиний 1994, с.59])

(№ 639). «Существует сомнение в том, Скопас ли или Пракситель создал… Подобным же образом неясно относительно Купидона с молнией в руке, в Курии Октавии, – утверждают только то, что это Алкивиад, первый красавец в то время» (Плиний Старший. Естествознание XXXVI 28 [Плиний 1994, с.120])

(№ 640). «Квадригой [ скульптора] Пиромаха правит Алкивиад». (Плиний Старший. Естествознание XXXIV 80 [Плиний 1994, с.70]). Правильно Фиромах – см. (Комм. Г.А.Тароняна [Плиний 1994, с.290-291]) Фиромах – скульптор, видимо, нач. III в. до н.э.

(№ 641). «Никерат … изобразил Алкивиада и мать его Демарату, совершающую жертвоприношение при горящих факелах» (Плиний Старший. Естествознание XXXIV 88 [Плиний 1994, с.71]) см. (Комментарий // [Плиний 1994, с.415]: Ошибочное чтение. Мать Алкивиада звали Диномаха. Возможно, речь о другой скульптуре: спартанского царя Демарата). Никерат – скульптор, видимо, нач. III в. до н.э.