Текст книги "Эстетика однополой любви в древней Греции"

Автор книги: Антон Сватковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 74 страниц)

(№ 1892). «Я не мог бы, однако, сказать, чтобы был у него недостаток хвалителей, но кто они были? Те, кому пашня задняя часть плясунов, а скорее и та, и другая, и зад, и перед». (Либаний. Против Лукиана (№ 56) 15 [Либаний 1912-16, т.1, с.264])

(№ 1893). «В самом деле, они [ учителя] стражи цветущего возраста, они охранители, они стена, они отгоняют похотливых поклонников, отталкивают, не впускают, не позволяют вступать в общение, отражают приступы, лают, словно собаки на волков». (Либаний. К юношам о ковре (№ 58) 7 [Либаний 1912-16, т.2, с.38])

(№ 1894). «…Может явиться, пожалуй, и учитель, восхищающийся юностью ученика и приказывающий ему угодить своим просьбам. Неужто и в этом окажем угождение? Но это было бы возмутительным. Ведь учитель, раз он потребовал того, чего не следовало, теряет свое право власти над юношей». (Либаний. К юношам о ковре (№ 58) 30 [Либаний 1912-16, т.2, с.44])

(№ 1895). «(38) По какому праву ты говоришь, что все плясуны предавались непотребству? Слышав ли это от гадателей или видя приговор, вынесенный судьями, или получив их собственное признание? …

(39) … Есть некоторые из тех, кто сидят в комнате, пользующиеся естеством для низкой цели и не отрицающие наименования жертв позорнейшей страсти. Им, в случае, если бы кто-либо их побил и, клянусь Зевсом, порубил, нельзя ни бежать в суд, ни [ с.444] поднять крик, ни воззвать к законам, ни потребовать правосудия. Это понятно. В тот день, когда они извратили природу, они лишили себя этого. …

(40) Если же подобает составлять суждение на основании слухов, относительно одних можно слышать отзывы, что они не охранили своей красоты, но есть такие, которых даже весьма хвалят за их целомудрие. …» (Либаний. К Аристиду за плясунов (№ 64) 38-40 [Либаний 1912-16, т.2, с.443-444])

(№ 1896). «(43) Как же тогда все плясуны развратники? Пока хоть один человек этой профессии окажется сохранившим целомудрие, не является какой-то необходимости, чтобы танцор продавал свою красоту.

(44) … Ведь если бы кто, изучая риторику, пустился бы торговать своим телом, или кто, будучи возницей, предоставлял в распоряжение любовникам свою юность, один опозорил дар Посидона, другой – дар Гермеса, но они – злосчастны, искусства же не потеряли своего достоинства». (Либаний. К Аристиду за плясунов (№ 64) 43-44 [Либаний 1912-16, т.2, с.445])

(№ 1897). «(48) Я знаю некоторых, красотою превзошедших Гиакинфа, ставших независимыми от родителей, свободных от педагогов, провожатыми не располагающих, [ с.447] привлекавших взоры своим телом, но ни разу ни на кого не взглянувших и стоявших среди охотников, но, словно птицы, унесшихся от всех». (Либаний. К Аристиду за плясунов (№ 64) 48 [Либаний 1912-16, т.2, с.446-447])

(№ 1898). «(54) Поэтому случалось, и иной атлет, шагающий большими шагами и обрызганный маслом … признаваем был в отправлении женского дела». (Либаний. К Аристиду за плясунов (№ 64) 54 [Либаний 1912-16, т.2, с.448])

(№ 1899). «(83) «Они, – говорит он, – погибель и зараза городам». Прежде чем явиться этой пляске, скажи, все жили жизнью жрецов и пророков? И от них стали жертвами разврата Клисфен, Филоксен, Аминий, Аристодем, Бафилл, Диогнет, Дим, Клиний, Агафон, Хрисипп, Полипед, Гармодий, Ктесипп, Филипп, Тимарх, множество других? Что же? Ими обучены были гоняться за мужчиной Евмнест, Фрасилл, Лай, Аристогитон, Паммен, Демократ, Хабрий, Мисгол, Каллий, Критий, Павсаний, Архидам, цари лакедемонян, цари восхваляемого города?

(84) Да к чему перечислять всех – дело целого пятилетия, – но не сказать того, что если, с этими плясунами, произошла беззаконная Афродита, обвинения софиста были бы своевременны!

(85) … А беотийцам какой плясун учредил скверный закон, что самое честное угодить поклоннику? А кто убедил Элиду применить эти самые и открыть погоню за юношами людям, увлеченным [ с.458] красотою? …

(86) Итак, где этот порок одобряется, там он распространен, где умеренно наказуется, умеренно и дерзают на него. А где справедливость надлежащим образом получила вес, там ему воздвигается преграда. С той же поры, как явились плясуны, говорю о нынешних, совершающим такой проступок наказанием служит смертная казнь. Поэтому если у беотийцев отсутствие страха всех толкало одних гореть страстью, других удовлетворять ей, нынешняя угроза высшим возмездием одних, юношей, блюдет в их целомудрии, а других достаточно удерживает от проступка, так как постыдный позыв преодолевается любовью к жизни». (Либаний. К Аристиду за плясунов (№ 64) 83-86 [Либаний 1912-16, т. , с.457-458])

Саллюстий

(№ 1900). «Мать богов здесь – богиня жизни, поэтому она и названа матерью; Аттис – создатель возникающего и гибнущего, поэтому и сказано, что он находится у реки Галл; Галл символизирует Галактику [ сферу неподвижных звёзд], от которой начинается подверженная воздействиям телесная природа». (Саллюстий 4 [Учебники 1995, с.107])

Юлиан

Письма

(№ 1901). « Юлиан Алипию.

[ О географическом описании] Ведь на этой таблице и рисунок лучше прежних, и ты украсил его, поместив на табличке ямбы … те, которые прекрасная Сапфо стремилась использовать в своих гимнах». (Юлиан. Письмо 4 (10) [Юлиан 1970 (№ 1), с.239])

(№ 1902). « Юлиан Приску.

… О, лучший из людей, когда же я увижу и обниму тебя? А теперь, как несчастный любовник, я люблю и твое имя». (Юлиан. Письмо 5 (11) [Юлиан 1970 (№ 1), с.240])

(№ 1903). « Юлиан Либанию.

… Пришли же свою речь и подай святой совет, но ради Гермеса и муз – быстрее: знай, что этими тремя днями ты меня губишь, если только правда то, что говорил сицилийский поэт: «за день стареют горящие страстным желанием» [Феокрит 12, 2]. Если это так, а это безусловно так и есть, то ты, благороднейший, в три раза приблизил ко мне старость». (Юлиан. Письмо 47 [Юлиан 1970 (№ 3), с.238])

(№ 1904). « Философу Евгению. … Однако я желал бы, как говорит теосский певец [фр.22 Бергк], изменить свою природу и стать крылатой птицей; но, конечно, я сделал бы это не ради того, чтобы взлететь на Олимп или чтобы испускать жалобные любовные вопли, нет – я полетел бы к подножию ваших гор и заключил в мои объятия тебя, «заботу моего сердца», как говорит Сапфо [фр.126 Бергк]» (Юлиан (?). Письмо 17, пер. М.Е.Грабарь-Пассек [Памятники 1964, т.2, с.160])

Трактаты

(№ 1905). «(2) Да, у меня подбородок как у козла, но я мог бы сделать его гладким и безволосым, словно у прелестных мальчиков и у женщин, которых природа наделила привлекательностью, достойной любви» (Юлиан. Враг бороды 2, пер. Ю.Ф.Шульца [Греческая проза 1961, с.652])

(№ 1906). «[ 1 Кор. 6, 9] Как видишь, он [ Павел] говорит, что и они были такими, но освятились и омылись; очевидно, обильная вода способна омыть и очистить, проникая до самой души. Что же, крещение не смывает проказы у прокаженного, … ни малого, ни большого телесного повреждения, а прелюбодеяние, грабежи и вообще все беззакония души оно уничтожает?..» (Юлиан. Против христиан, кн. I [Ранович 1990, с.421])

Григорий Назианзин

(№ 1907). «Они [ христиане] не знают любви страстной, но горят любовью божественной, бесстрастной … А это, конечно, во многом уважительнее, … нежели любовь Сократа к красоте (стыжусь сказать – к отрокам, хотя она прикрывается честным наименованием)…» (Григорий Назианзин. Слово 4. Первое обличительное на царя Юлиана [Григорий Назианзин 2000, т.1, с.110])

(№ 1908). «Вот, например, … благочестивым делом почитается … у фригийцев – оскоплять себя под сладкие звуки свирелей и после утомительной пляски; у иных – мужеложствовать; у других – блудодействовать; и мало ли еще есть других непотребств, совершаемых при ваших таинствах, о чем я не считаю нужным говорить отдельно!» (Григорий Назианзин. Слово 4. Первое обличительное на царя Юлиана [Григорий Назианзин 2000, т.1, с.133])

(№ 1909). «Не захотят ли они учить целомудрию, призывать к воздержанию? Убедительные образцы недалеко: вот сам Зевс, принимавший все виды для обольщения женщин, превращавшийся в орла по неистовой любви к фригийским отрокам, чтобы как можно веселее пировали боги, смотря, как подносят им вино бесчестные любимцы Зевса…» (Григорий Назианзин. Слово 4. Первое обличительное на царя Юлиана [Григорий Назианзин 2000, т.1, с.146])

(№ 1910). «Прекрати свои гнусные и тьмы исполненные ночные сборища; и я восстановлю священные и светлые всенощные бдения. … Дионис опять андрогин и водит с собой толпу пьяных; великое твое таинство – бог Фалл страждет любовью к прекрасному Просимну». (Григорий Назианзин. Слово 5. Второе обличительное на царя Юлиана [Григорий Назианзин 2000, т.1, с.167])

(№ 1911). «Нам [ богачам] нужно, чтобы пол у нас усыпаем был часто, и даже безвременно, благоухающими цветами, а стол орошен был самым дорогим и благовонным миром, для большего раздражения нашей неги; нужно, чтобы юные слуги предстояли перед нами – одни в красивом порядке и строе, с распущенными, как у женщин, волосами, искусно подстриженными, так чтобы на лице не видно было ни одного волоска, – в таком убранстве, какого не потребовали бы и самые прихотливые глаза». (Григорий Назианзин. Слово 14. О любви к бедным [Григорий Назианзин 2000, т.1, с.258])

(№ 1912). «Ревность воспламеняет; дух делает кротким; надежда ожидает; любовь связует и не дает рассеиваться тому, что есть в нас прекрасного, хотя по природе мы и рассеянны». (Григорий Назианзин. Слово 22. О мире [Григорий Назианзин 2000, т.1, с.398])

(№ 1913). «Сама любовь пролагает путь вере; пламенеющий любовью, уневещивая себе деву, сам уневещивается Христу; огонь страсти угасает, возгорается же огонь истины». (Григорий Назианзин. Слово 24. В похвалу св. Киприану [Григорий Назианзин 2000, т.1, с.427])

(№ 1914). «Наделен ли он цветущей красотой? В одной красоте просияет у него другая, в телесной – душевная. Сохранился ли без повреждения цвет его красоты? Он углублен сам в себя, и не знает, смотрят ли на него другие. Безобразна ли его наружность? Зато благообразен сокровенный его человек, как цветистая и самая благовонная роза, которая еще не раскрылась из своей оболочки, не имеющей ни цвета, ни запаха». (Григорий Назианзин. Слово 26. О себе самом [Григорий Назианзин 2000, т.1, с.462])

(№ 1915). «Даже прекрасное не прекрасно, если произведено вне порядка, как, например, совершенно неприличны цветы зимой, мужской наряд на женщине и женский – на мужчине, геометрия во время плача и слезы на пиру». (Григорий Назианзин. Слово 27. О богословии предварительное [Григорий Назианзин 2000, т.1, с.471]

(№ 1916). «Как и с какими, думаешь ты, понятиями примет слово об этом тот, кто одобряет прелюбодеяние и деторастление, кто поклоняется страстям и не может ничего представить выше телесного, кто вчера и за день творил себе богов, богов, отличающихся делами самыми постыдными?» (Григорий Назианзин. Слово 27. О богословии предварительное [Григорий Назианзин 2000, т.1, с.472-473])

(№ 1917). «Но отлучив от слова чуждое и многочисленный легион, поступивший в глубину, послав в стадо свиней, обратимся к себе самим (что составляет второй предмет нашего слова) и как изваяние высечем богослова во всей красоте» (Григорий Назианзин. Слово 27. О богословии предварительное [Григорий Назианзин 2000, т.1, с.473])

(№ 1918). «У тебя нет другого занятия? … Рази Платоновы идеи, переселения и круговороты наших душ, воспоминание и вовсе не прекрасную любовь к душе ради прекрасного тела…» (Григорий Назианзин. Слово 27. О богословии предварительное [Григорий Назианзин 2000, т.1, с.475]

(№ 1919). «Но думаю, что иные, желая угодить властителям, прославить силу, изъявить удивление красоте, чтимого ими сделали со временем богом, а в содействии обольщению присоединялась какая-нибудь басня». (Григорий Назианзин. Слово 28. О богословии второе [Григорий Назианзин 2000, т.1, с.487])

(№ 1920). «Какая же это картина, которую уподобляю описываемому событию? [ деяниям ариан] – Она представляла безобразную пляску женщин, из которых каждая имела свое искривленное положение (в мифологии такие женщины называются менадами). … Среди пляшущей толпы находилось изображение мужчины [ Диониса], но это было вместе с тем что-то женское, по виду неопределенное в рассуждении пола, образец изнеженности, нечто среднее между мужчиной и женщиной. Представленный был в состоянии расслабления, как бы в усыплении или в упоении, лежал небрежно на роскошной колеснице, которую по хороводу менад возили звери, и на него обильно лилось из чаши вино». (Григорий Назианзин. Слово 35. В память мучеников и против ариан [Григорий Назианзин 2000, т.1, с.607]

(№ 1921). «Когда же по прошествии некоторого времени открыли мы друг другу желания свои и предмет их – любомудрие, тогда уже стали мы друг для друга всем – и товарищами, и сотрапезниками, и родными; одну имея цель, мы непрестанно возрастали в пламенной любви друг к другу. Ибо любовь плотская и привязана к скоропреходящему, и сама скоро проходит, и подобна весенним цветам. Как пламень, по истреблении им вещества, не сохраняется, но угасает вместе с тем, что горит, так и страсть эта не продолжается после того, как увянет воспламенившее ее. Но любовь по Богу и целомудренная, и предметом имеет постоянное, и сама продолжительна. Чем большая представляется красота имеющим такую любовь, тем крепче привязывают к себе и друг к другу любящих одно и то же. Таков закон любви, которая превыше нас!» (Григорий Назианзин. Слово 43. Надгробное св. Василию [Григорий Назианзин 2000, т.1, с.746]

(№ 1922). «Избегаешь тех, которые за тобой гонятся, может быть, по правилам любовной науки, чтобы нанести себе больше чести. Итак, приходи, и теперь восполни для нас потерю столь долгого времени». (Григорий Назианзин. Письмо 20 (154). К Никовулу [Григорий Назианзин 2000, т.2, с.518])

Василий Кесарийский

(№ 1923). Комм. к Пс. 29, 8 «Прекрасна всякая душа, в которой созерцается соразмерность свойственных ей сил; но истинная и вожделеннейшая красота, созерцаемая только имеющими очищенный ум, принадлежит Божию и блаженному естеству. Кто внимательно устремляет взор на сияние и изящество сей Красоты, тот заимствует от Нее нечто, как бы от красильного раствора, на собственное свое лицо наводя какие-то цветные лучи». (Василий Великий. Беседы на Псалмы. На 29 псалом [Василий 1993, т.1, с.137])

(№ 1924). Комм. к Пс. 44, 6 «Ныне же стрелы Твои изощрены. Сими стрелами уязвляются души, восприявшие веру и распаленные сильною любовью к Богу. Они говорят подобно невесте: уязвлена есмь любовию аз[Песн. Песн. 2, 5]. Неисповедимая же и неизреченная доброта Слова – это красота премудрости, и знак Божий во образе Его. Посему блаженны умозрители истинной доброты. Как привязанные к ней любовию, и воспламеня в себе любовь небесную и блаженную, они забывают родных и друзей, забывают свой дом и имение, не помнят даже о телесной потребности есть и пить, но преданы единой и чистой любви. Под изощренными стрелами можешь разуметь и посланных сеять Евангелие в целой вселенной; они по своей изощренности сияли делами правды и неощутительно проникали в души поучаемых. Сии-то стрелы, посланные повсюду, приуготовили народы к тому, что они пали к стопам Христовым». (Василий Великий. Беседы на Псалмы. На 44 псалом [Василий 1993, т.1, с.177])

(№ 1925). Комм. к Ис. 1, 9. «Поелику же Содом в переводе значит – уклонение, а Гоморра – мятеж, то толкование имен наводит нас на такую мысль, что, если бы не пришло обетованное Семя, то нам, уклонившимся от Бога, ничто не воспрепятствовало бы впасть в совершенную погибель… Ибо греховные страсти и все неразумные движения обыкновенно производят в душах неумолкающую молву и неукротимый мятеж». (Василий Великий. Толкование на пророка Исайю [Василий 1993, т.1, с.238])

(№ 1926). Комм. к Ис. 2, 13 «Посему и царь Васанский называется Огом; а Ог толкуется преграда: так как студные дела преграждают нам путь ко спасению; ибо блудники, прелюбодеи, женоподобные, мужеложники и все делатели студа имеют над собою царем Ога, который производит отлучение от Бога». (Василий Великий. Толкование на пророка Исайю [Василий 1993, т.1, с.282])

(№ 1927). Комм. к Ис. 10, 1-4 «Есть люди, которые, отказываясь следовать отцам и преданным им догматам, желают сами стать начальниками ересей. … Такова произникшая ныне ересь Аномеев, которые и блудникам, и прелюбодеям, и мужеложцам, и поработителям людей свободных, и клятвопреступникам и лжецам, обещают отпущение грехов, если только найдут их участниками в хуле на Единородного». (Василий Великий. Толкование на пророка Исайю [Василий 1993, т.1, с.393])

(№ 1928). «Правило 69. О том, что запрещается или одобряется в Писании совокупно и наравне. Глава 1. Перечисление того, что наравне запрещается и подлежит грозному приговору». Подборка цитат из Писания. Среди прочего: [ 1 Кор. 6, 9-10; 1 Тим. 1, 9-10]. В тексте 1 Тим. 1, 10 читается «мужеложникам». (Василий Великий. Нравственные правила [Василий 1993, т.2, с.49-50])

Цитата из Рим. 1, 26-27 (Василий Великий. Беседа 9. О том, что Бог не виновник зла [Василий 1993, т.2, с.150])

(№ 1929). «Невоздержность в удовольствиях из вина льется, как из источника, и вместе с упояющим питием вторгается недуг похотливости, от которого наглость упившихся превосходит всякое неистовое стремление скотов к другому полу. Бессловесные знают уставы естества, а упившиеся ищут в мужском поле женского, и в женском – мужского». (Василий Великий. Беседа 14. На упивающихся [Василий 1993, т.2, с.205])

(№ 1930). «Но в этом общежитии закон любви не дозволяет частных содружеств и товариществ. Ибо частные пристрастия, по всей необходимости, много вредят общему согласию. А теперь надобно, чтобы все смотрели друг на друга с равномерным расположением, и чтобы всем обществом владела одна мера любви.

… Ибо не редко в юном теле, при всем усилии изнурять его воздержанием, никак не увядает доброцветность возраста, и для встречных делается сие поводом к страсти. Поэтому, если кто по цвету тела представляется молодым, то да не показывает такого благообразия, скрывая до тех пор, пока наружность не приидет в приличное состояние». (Василий Великий. Слово о подвижничестве [Василий 1993, т.2, с.321])

(№ 1931). «Надобно братиям иметь любовь друг к другу, но не должно двоим или троим, согласившись между собою, заводить особенные дружеские связи. Ибо это не любовь, а возмущение и разделение, и вместе доказательство порочности сдружившихся: если бы они любили общее благочиние, то имели бы общую и равно внимательную любовь ко всем; а когда, отсекая и отделяя себя, они становятся обществом в обществе, то такой союз дружбы есть союз злой, и таких людей сводит что-нибудь отличающееся от общего дела, какое-нибудь нововведение против господствующего благоустройства». (Василий Великий. Подвижнические уставы. Глава 29 [Василий 1993, т.2, с.526])

Григорий Нисский

Точное изъяснение Песни Песней

«Комплекс мифологем стрелка позволяет предположить,

что его туловище оказывается по своей

символической функции эквивалентным стреле лука,

в силу чего приобретает фаллическую окраску, …

а погребение его в земле-чреве

символизирует акт космического соития…»

(Н.Н.Ерофеева [МНМ, т.2, с.76],

См. всю статью «Лук» в [МНМ, т.2, с.75-77])

(№ 1932). «[ Комм. к Песн. 2, 1 «Аз цвет польный, и крин удольный»(церк.-слав.пер.)] Но Ты действительно прекрасен, и не только прекрасен, но всегда таков в самой сущности прекрасного, непрестанно пребывая тем, что Ты сам в себе, не временем цветешь, а в другое время перестаешь опять цвести, но вечности жизни спротяженна Твоя красота; ей имя – человеколюбие». (Григорий Нисский. Точное изъяснение Песни Песней Соломона. Беседа 4 [Григорий Нисский 1999, с.110])

(№ 1933). «[ Комм. к Песн. 2, 5-6] Сказав сие, невеста хвалит стрельца за меткость, за то, что искусно направил в нее стрелу; ибо говорит: « уязвлена любовию аз». Сим словом указывает на стрелу, глубоко лежащую в ее сердце: Устреливший сею стрелою есть Любовь. Дознали же мы из Святого Писания, что Любовь есть Бог. [ с.131] Он пускает в спасаемых избранную стрелу Свою, единородного Сына, Духом жизни помазав тройное жало острия. Острие же есть вера, чтобы в ком будет она, вместе со стрелою введен был и Устреливший, как говорит Господь: « Аз и Отец едино есма» [ Ио. 10, 30]; « и: приидем и обитель у него сотворим» [ Ио. 14, 23]. Посему душа, возвысившаяся божественными восхождениями, видит в себе сладкую стрелу любви, которою уязвлена, и уязвление обращает себе в похвалу, говоря; « уязвлена любовию аз». Какая прекрасная язва! Какое сладостное поражение, с которым во внутренность проникает жизнь там, где пронзила стрела, отверзшая себе как бы некую дверь и вход! Ибо вместе и прияла в себя стрелу любви, и стрельба изменилась немедленно в брачное веселие.

Ибо известно, как руки распоряжаются луком, сообразно с потребностию исправляя то или другое дело; левая рука держит лук, а правая тянет к себе тетиву, привлекая за разрезной конец стрелу, придерживанием левой руки направляемую к цели. Посему служившая незадолго прежде целию для стрелы [ с.132] теперь вместо стрелы себя видит в руках стрельца, между тем как иначе правая и иначе левая рука объемлет стрелу. Но поелику впоследствии образы представлений приводятся в переносном значении из брачной песни, то невеста … представила, что левая рука подложена, вместо острия под главою, а правою объемлется прочее, чтобы, как думаю, в слове сими вдвойне загадочными выражениями вместе изложено было любомудрие божественного восхождения, показывая, что и Жених, и стрелец наш есть один и тот же, что чистая душа служит для Него и Невестою, и стрелою, и как стрелу направляет Он ее к доброй цели, как невесту восприемлет в общение неистленной вечности, « долготу жития и лета жизни» даруя десницею, а шуйцею богатство вечных благ и славу Божию [ Притч. 3, 16], которой непричастными делаются ищущие славы мира сего». (Григорий Нисский. Точное изъяснение Песни Песней Соломона. Беседа 4 [Григорий Нисский 1999, с.130-132])

(№ 1934). «Так и тот, у кого пред очами оная Божественная и неопределимая красота, поелику обретаемое вновь непрестанно представляется непременно более новым и необычайным в сравнении с постигнутым уже, хотя и дивится всегда пред ним появляющемуся, но никогда не останавливается в вожделении еще видеть, потому что ожидаемое велелепнее и божественнее всего видимого». (Григорий Нисский. Точное изъяснение Песни Песней Соломона. Беседа 11 [Григорий Нисский 1999, с.326])

(№ 1935). «Поэтому сложившая покрывало с очей чистым оком взирает на неизреченную красоту Жениха, и вследствие сего уязвлена нетелесною и разжженную стрелою пламенной любви; потому что усиленная любовь называется пламенною, такою любовию, какой никто не стыдится, когда стреляние ее бывает не плотское, а, напротив того, всякий хвалится [ с.389] паче язвою, когда в глубине сердца приемлет острие невещественного пожелания». (Григорий Нисский. Точное изъяснение Песни Песней Соломона. Беседа 13 [Григорий Нисский 1999, с.388-389])

(№ 1936). «Но по Священному Писанию первообраз окрылен. Посему и естество человеческое уготовано было окрыленным так, что и в крыльях имело Божие подобие. Явно же, что именование крыл в некоем переносном образе воззрения взято будет в каком-либо Боголепном смысле, так что названием крыл означаются сила, блаженство, нетление и подобное сему. Итак, поелику было это и в человеке, пока во всем уподоблялся Богу, но после сего преклонность к пороку лишила нас таковых крыл (ибо, став вне крова крыл Божиих, утратили мы и собственные свои крылья), то явилась посему Божия благодать, просвещающая нас, чтобы, отложив нечестие и мирские похоти, снова окрылились мы преподобием и правдою [ Тит. 2, 12]». (Григорий Нисский. Точное изъяснение Песни Песней Соломона. Беседа 15 [Григорий Нисский 1999, с.455])

О жизни Моисея

(№ 1937). «Подобное этому говорит и божественный апостол: « Яко же их искусиша имети Бога в разуме, сего ради предах из Бог в страсти бесчестия» [ Рим. 1, 28], разумея это о мужеложниках и опозоривших себя бесчестными и несказанно распутными нравами». (Григорий Нисский. О жизни Моисея [Отцы IV века 1998-99, т.2, с.283])

Об устроении человека

(№ 1938). «Ведь поскольку из всего самым прекрасным и превосходным благом является Само Божественное, к Которому устремляется все, что стремится к прекрасном, то поэтому говорим и что ум, как созданный по образу Прекраснейшего, пока причаствуется подобию первообраза, насколько вмещает, пребывает и сам в Прекрасном, а если как-то окажется вне подобия, обнажается от красоты, в которой был. А так как, по сказанному, ум украшается подобием красоты первообраза, формируясь чертами того, что явлено ему, как будто [отражение в] зеркале, то, согласно той же самой аналогии [с зеркалом], мы приходим к выводу, что и управляемая умом природа связана с умом и сама украшается красотой [ с.37] прилегающего к ней, делаясь как бы зеркалом зеркала. Природа же [человека] владычествует и удерживает то вещественное ипостаси, в котором [вещественном] она предстает взору. Итак, пока одно обладает другим, причастность к истинной красоте проходит через весь ряд пропорциональным образом, украшая всякий раз через находящееся выше то, что непосредственно к нему примыкает. Но если произойдет расторжение этого благого сродства, иными словами, будет, наоборот, превосходящее следовать низшему, тогда само вещество, уже отступившее от природы, обнаружит свое безобразие (потому что вещество само по себе бесформенно и неустроенно, и бесформенностью его испортится и красота природы, которая украшается умом). И так происходит передача уродства вещества через природу самому уму, так что в чертах создания уже нельзя будет увидеть образа Божия. Ибо тогда подобный зеркалу ум создает образы (идеи) оборотной стороны благого, а обнаружения сияния добра отметает, отражая в себе бесформенность вещества. И таким образом происходит возникновение зла, которое осуществляется через незаметное лишение прекрасного». (Григорий Нисский. Об устроении человека 12 [Григорий Нисский 1995, с.36-37])

(№ 1939). «…хотя нет между ними брака, воинства ангельские состоят из бесконечных мириад, – ведь так рассказал в видениях Даниил [ Дан. 7, 10]. Следовательно, если бы из-за греха не произошло с нами никакого извращения и отпадения равночестия с ангелами, то таким же образом и мы для размножения не нуждались бы в браке. Но каков способ размножения в природе ангелов – неизреченно и неуразумеваемо это человеческими догадками, кроме лишь того, что он непременно существует. Такой же способ мог бы действовать и у людей, умаленных « малым чим от ангел» [ Пс. 8, 6], приумножая человеческое [естество] до меры, определенной советом Создавшего». (Григорий Нисский. Об устроении человека 17 [Григорий Нисский 1995, с.58])

(№ 1940). «…И как все, побуждаемое скотским бессловесием, от дурного употребления этого умом превратилось в зло, так и наоборот, если помысел возьмет обратно власть над такими движениями, каждое из них вновь станет видом добродетели. … И так можно обнаружить, что всякое такое движение разумения, совозвышающееся к вышнему, сообразуется с красотой божественного образа. Но поскольку есть тяжелая и влекущая вниз склонность к греху [ с.62], чаще бывает иное: скорее тяжестью бессловесной природы увлекается вниз владычественное души, чем тяжелое и землистое возвышается высотою разумения. Потому часто наше несчастье не дает узнать божественного дара, как будто отвратительной маской закрыв красоту образа страстями плоти». (Григорий Нисский. Об устроении человека 18 [Григорий Нисский 1995, с.61-62])

(№ 1941). «А поскольку многие считают добрым то, что радует чувства, и возможна одноименность [омонимия] истинного и мнимого добра, то по этой причине желание зла, когда оно возбуждается вместе с желанием блага, Писание именует ведением добра и зла, понимая «ведение» в смысле совмещения и растворения. Ни абсолютным злом, потому что был покрыт цветением красоты, ни чистым благом, потому что скрывал зло, но смесью того и другого, называется плод запрещенного древа, о вкушении которого сказано, что оно вводит в смерть прикасающихся». (Григорий Нисский. Об устроении человека 20 [Григорий Нисский 1995, с.66])

Вариации

« Мефистофель – ангелам

…Чтоб род людской сразить бичом тяжелым,

Хотели мы, чтоб пол был отменен.

Наш адский план о существе бесполом

В мечтаньях набожности воплощен.

…

Хотел бы видеть я у вас улыбку,

Так, беглую, слегка, краями рта,

Как улыбаться свойственно влюбленным.

Меня и эта скудная черта

Оставила б навеки восхищенным.

Высокий мальчик, ты прелестней всех,

Тебе лишь не подходит вид монаха.

А ну, на шее расстегни рубаху,

Чтоб промелькнул во взгляде томный грех.

Отвертываются! Я не внакладе!

Сложенье их еще приятней сзади».

( Иоганн Вольфганг Гёте. Фауст. Ч.2, акт 5.

Пер. с нем. Б.Пастернака [Гёте 1985, т.2, с.614, 617-618])

Христианские авторы IV века

Афанасий Александрийский

(№ 1942). «[ Беседа Антония с софистами] Что лучше: исповедовать крест или приписывать прелюбодейство и деторастление тем, кого вы называете богами? Ведь наше учение – это доказательство мужества и знак презрения к смерти; а ваше – страсть к распутству». (Афанасий Александрийский. Жизнь Антония… 74 [Византийская литература 1968, с.43])

(№ 1943). «Кто же в такой мере укротил в людях душевные страсти, что и блудники живут целомудренно, и человекоубийцы не владеют более мечом, и прежде боязливые делаются мужественными?» (Афанасий Александрийский. Слово о воплощении Бога-Слова… 50 [Отцы IV века 1998-99, т.1, с.66])

Ефрем Сирин

(№ 1944). «…(4) « мужие содомляне обыдоша дом» и говорят Лоту: (5) « Изведи к нам вшедших к тебе нощию, да будем с ними». Смотри, пришли они не днем, когда содомляне могли видеть красоту и соблазниться, но ночью, когда тьма скрывала красоту от взора содомлян, чтобы не так сильно было искушение. Но и это не принесло пользы содомлянам. И ночью, как днем, уготовляли они погибель душам своим». (Ефрем Сирин. Толкования на книгу Бытия, гл.19 [Отцы IV века 1998-99, т.3, с.332])

(№ 1945). «Лот, видя, что содомляне превратили чин естества, провидит Господа естеств, Который даст святость более естества». (Ефрем Сирин. Песнопения на Рождество Христово 1 [Отцы IV века 1998-99, т.3, с.396])

Амфилохий Иконийский

(№ 1946). «Ибо служители их срама владеют искусством замышлять оскорбления; это шуты и посмешища, привыкшие к пощечинам, бритвой сбрившие стыд еще прежде волос, ставшие мастерской распутства и срама; для них стало искусством – претерпевать и делать на глазах у всех то, что недозволено.