Текст книги "Эстетика однополой любви в древней Греции"
Автор книги: Антон Сватковский
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 74 страниц)
(36) Всего этого тебе нужно избежать; ты должен обратить внимание на то, что в человеческих делах имеет самое большое значение и при счастливом исходе приносит нам наибольший успех, а при неудаче на всю жизнь причиняет непоправимый ущерб. Вне всякого сомнения, следует проявить особую заботу о том, что дает решительный перевес в том и другом случае.
(37) И, конечно, мы найдем, что это – дух, который стоит во главе всех человеческих дел; его же может правильно воспитать и развить лишь одна философия. Поэтому, считаю я, ты должен приобщиться к ней, не колеблясь и не страшась труда, которого она требует; ведь праздность и беспечность не способствуют постижению даже того, что лежит на самой поверхности, тогда как терпение и трудолюбие [ с.332] приводят к достижению всех благ;
(38) и поэтому самой большой глупостью является, когда люди все свои честолюбивые помыслы обращают на приобретение богатства, физической силы и на подобное и при этом терпят большие лишения, – ведь все это преходяще и обычно находится в подчинении духа, – а о совершенствовании самого духа, пребывающего в них, стоящего над всем остальным и целиком определяющего жизненный путь, они не заботятся.
(39) Прекрасно – прославиться высочайшими достоинствами, полученными от судьбы, но намного прекраснее – быть причастным ко всякому славному делу благодаря собственному усердию. Первого иногда удавалось достигать и людям незначительным, но последнее доступно лишь человеку, отличающемуся добродетелью.
(40) Однако для основательного и подробного изложения содержания философии нам представится в будущем, как я полагаю, более благоприятная возможность. Но коснуться ее вкратце нам сейчас ничто не мешает. В первую очередь тебе следует хорошенько уяснить главное, а именно, что в основе всякого образования лежат знание и некое упражнение и что к философии это относится более всего. Чем серьезнее окажутся те, кто посвятил себя ей, тем лучше они смогут познать ее сущность.
… [ с.333-334] …
(51) Не могу и я судить иначе и призываю тебя обратиться к философии, если ты еще помнишь о своем врожденном даре. Потому-то я и распространялся об этом в начале своей речи и совсем не для того, чтобы похвалой твоим природным свойствам приобрести твое расположение, но чтобы тем больше побудить тебя к занятиям философией, если только ты придаешь ей какое-нибудь значение и в непомерной гордости своими настоящими достоинствами не пренебрегаешь будущими.
(52) Коль скоро ты выделяешься среди своего окружения, то приложи все старание, чтобы [ с.335] превзойти остальных; более того, прими за лучшее первенствовать среди всех и считай, что гораздо полезнее показать такое стремление, нежели выдаваться среди посредственных людей. Не посрами своих способностей и не обмани надежды тех, кто ждет от тебя великих свершений, но пытайся собственным усердием превзойти ожидания любящих от всего сердца тебя людей.
(53) Имей в виду, что прочие речи, если они заслуживают внимания, приносят славу своим авторам, но советы доставляют пользу и честь тем, кто дал себя убедить; суждения относительно прочих вещей раскрывают наши чувства, но избрание способа действий обнаруживает всю сущность нашего характера. Как ты решишь об этом деле, так все решат и о тебе; помни, что тот же суд испытанием ждет и меня, воздавшего тебе такую хвалу.
(54) Поэтому будь достоин ее и охрани меня от упреков за дружбу с тобой. Я не стал бы с таким пылом призывать тебя к занятиям философией, если бы не помышлял об этом прекрасном залоге моей благосклонности к тебе и если бы не видел, что государство, испытывая недостаток в благородных мужах, часто прибегает к услугам случайных людей и вследствие их ошибок терпит величайшие беды.
(55) В своих предписаниях тебе я руководился горячим желанием, чтобы твоя добродетель послужила на пользу государства, а ты сам удостоился от него почестей. Я не верю, что тебе предстоит жизнь заурядного человека, но уповаю на то, что государство поручит тебе управлять каким-нибудь делом, к тому же настолько значительным, насколько оно будет соответствовать твоим выдающимся способностям, и тем скорее пожелает подвергнуть тебя испытанию. Итак, полезно заранее иметь такой образ мыслей, чтобы потом не поступить дурно.
(56) Моей целью было сказать, что, по моему убеждению, ты должен делать для собственной пользы, твой же долг – поразмыслить над этим. Необходимо также, чтобы остальные, ищущие твоей дружбы, не довольствовались приятным времяпровождением и беседами с тобой и не склоняли тебя к ним, но прилагали все усилия к тому, чтобы придать твоей жизни как можно больший блеск. За это они могут и сами удостоиться большой похвалы, и стать источником величайших благ для тебя.
(57) Я не порицаю [ с.336] теперь никого из твоих близких друзей. Ведь мне представляется немаловажным в твоем счастье и то, что судьба не столкнула тебя ни с одним бесчестным поклонником, но ты отдавал предпочтение таким, каких выбирают в друзья из своих сверстников. Все же я прошу тебя принимать всех их ласково и дружелюбно, но уступать тем из них, кто обладает наибольшей мудростью, с тем чтобы и они, и остальные сограждане держались о тебе еще более высокого мнения. Будь счастлив»
Гиперид
См. Гиперид V 26 (об Академии) [Гиперид 1962, с.232]; VI 39 (о Гармодии и Аристогитоне) [Там же, с.239].
(№ 1006). Речь III. Против Афиногена
(пер. Л.М.Глускиной [Гиперид 1962, с.213-219])
Содержание речи в изложении Л.М.Глускиной [Там же, с.213]: «Афинский метек Афиноген, египтянин по происхождению, владел тремя парфюмерными предприятиями, одним из которых ведал его раб Мидас, отец двух сыновей. Молодой афинянин Эпикрат влюбился в мальчика – сына раба Мидаса и хотел выкупить его на свободу. Афиноген подучил мальчика требовать одновременного выкупа его отца и брата». После того, как Эпикрат выкупил всех троих, выяснилось, что парфюмерное предприятие Мидаса обременено долгами на сумму в пять талантов. В речи, написанной для Эпикрата Гиперидом, тот требует признать должником по этим обязательствам Афиногена.
«(5) … Ты ведь, продолжил он [ Афиноген], вносишь деньги для освобождения Мидаса и его детей, а я их тебе продам в собственность, для того прежде всего, чтобы никто не беспокоил и не развращал мальчика, а затем, чтобы и сами они (рабы) боялись предпринять что-либо дурное» [ с.213-214]
«(24) Он посылал ко мне мальчика, о котором я уже упоминал выше, с заявлением, что тот не сойдется со мной, если я не выкуплю его отца и брата. Когда я уже согласился внести деньги за всех троих, Афиноген обратился к некоторым из моих друзей, говоря: «Зачем Эпикрату хочется иметь хлопоты, когда он может, взяв мальчика, пользоваться…
(25) … Никто из вас бы не поверил, что я … не захотел взять мальчика, когда он мне его давал… а стремился истратить сорок мин и сверх того еще погубить пять талантов…» [ с.217]
«(27) … все [беды] достаются мне, а выгоды от обмана – ему. И Мидаса, которого, по его словам, он отпускает нехотя, этого … взять, а мальчика, о котором он говорит, что давал мне его впридачу, я получил теперь за гораздо большую сумму, чем тот стоит. И это не для того, чтобы он принадлежал мне, а чтобы вы его своим голосованием отпустили на свободу» [ с.218]
Средняя комедия
Эфипп
Перв.пол. 4 в. до н.э.
(№ 1007). «[Комедия Эфиппа «Купец»] …об одной гетере там говорится следующее:
Потом, входящего, -
Когда случится огорченным кто из нас, -
Приветливо похвалит, поцелуется
Не сжатыми губами, как целуются
Враги, но распахнув, как пьют воробушки,
Усадит и утешит, побеседует,
Развеселит, разгонит прочь немедленно
Его тоску и явит жизнерадостным»
(Афиней VIII 363с [Афиней 2003-, т.1, с.452])
(№ 1008). «Эти же стихи Эфипп повторил и в пьесе «Пельтаст», добавив к ним следующие:
И вот, меля подобный вздор,
Он припеваючи живет,
Повсюду мальчики любят его,
Хотя даже камешки вряд ли бы смог
Он пересчитать, и гордо свою
Хланиду плут по земле волочит»
(Афиней VIII 347b-c [Афиней 2003-, т.1, с.434])
Анаксандрид
Первая победа в 376 г.
(№ 1009). «Поэтому неудивительно, что рыбаки гордятся своим ремеслом больше, чем лучшие полководцы. У Анаксандрида в «Одиссее» один из них разглагольствует о своем искусстве следующим образом:
…
Какое же еще искусство, милый мой,
Заставит сохнуть губки свежих юношей,
Заставит в миску лезть, толкаясь пальцами,
Давиться второпях куском проглоченным?
…
Скажи-ка мне, какими заклинаньями
Смазливые мальчишки соблазнялись бы,
Когда бы упразднили рыболовное
Искусство наше? Всё ему покорствует
При виде рыбьих рыл, в похлебке варенных,
И рыбьих тел перед вратами завтрака:
Всё мирозданье перед ним склоняется.
(Афиней VI 227b-d [Афиней 2003-, т.1, с.287])
(№ 1010). «О подобных издевательских прозвищах, которыми афиняне награждали параситов, пишет в «Одиссее» Анаксандрид:
Я знаю, вечно прозвища даете вы друг другу:
Божественно красивого зовут Священной свадьбой…»
(Афиней VI 242d [Афиней 2003-, т.1, с.306])
Эвбул
Победа ок.370 до н.э.
(№ 1011). «Эвбул, правда, говорит об этом [о рыбе] не без комикования:
Кто из ахейцев у Гомера рыбу ест?
У них и мясо было только жареным:
И ни один не пробовал варить его.
Никто из них не тешился с подругами:
Друг дружку мяли десять лет без устали
В такой войне, что хуже не придумаешь.
Один лишь город взяли и ушли с дырой
В заду пошире тех проломов в крепости.
… Спят с женщинами у Гомера не только молодые, но и старики Феникс и Нестор. Нет наложницы только у Менелая…» (Афиней I 25b-c, f [Афиней 2003-, т.1, с.36-37])
Комедия Эвбула «Ганимед» (Афиней III 110а [Афиней 2003-, т.1, с.150]); (Афиней VI 248b [Афиней 2003-, т.1, с.314]).
Комедия Эвбула «Привязанность», или «Лебедь» (Афиней VII 301а [Афиней 2003-, т.1, с.374])
Антифан
Комедия Антифана «Педераст» (Афиней VII 303f [Афиней 2003-, т.1, с.378])
Пьеса Антифана «Сапфо». Сапфо задает загадки. (Афиней X 73)
(№ 1012). [Комедия Антифана «Рыбачка»]:
………..наш Мисгол
Не очень любит их [угрей]. Но вот кифар лежит:
Мисгол, его увидев, не удержится –
Замечено, что очень уж он льнет тайком
К пригожим кифаредам. …
Здесь Антифан отлично выставляет на смех также и Мисгола за приставания к пригожим кифаредам. Оратор Эсхин тоже говорит о нем в речи «Против Тимарха»: «Сын Навкрата Мисгол, коллитиец, – человек во всем прекрасный и безупречный, только вот страшно любит, чтобы вокруг толпились кифареды и кифаристы. Я говорю это не затем, чтобы позлословить, а только чтобы вы знали, что это за человек». (Афиней VIII 339а-с [Афиней 2003-, т.1, с.424])
(№ 1013). «Этот Батал, как говорят некоторые, был флейтист, чья порочная изнеженность послужила Антифану темою для злой комедии» (Плутарх. Демосфен 4, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.2, с.323])
(№ 1014). «Гораздо вероятнее и удобоприемлемее о происхождении всех вещей сказал один из древних комиков Антифан в своей теогонии. Он производит из Ночи и Молчания Хаос, потом из Ночи и Хаоса Любовь, из нее Свет, а из него остальное первое поколение своих богов. Затем он говорит о втором роде богов и о сотворении мира; эти вторые боги, по его словам, создали человека. Валентиниане усвоили себе эту басню … изменив только в ней имена…» (Ириней. Против ересей II 14, 1 [Ириней 1996, с.144])
Анаксилай
Сер.4 в. до н.э.
Комедия Анаксила[я] «Красавец-мужчина» (Афиней VI 224а [Афиней 2003-, т.1, с.283])
Аристофонт
4 в. до н.э.
(№ 1015). «И Аристофонт говорит во «Враче»:
Но сперва хочу сказать, каков я по характеру.
…
Надо выдержать удары – наковальня; Теламон,
Чтобы бить кулачным боем; соблазнить красавцев – дым»
(Афиней VI 238b-c [Афиней 2003-, т.1, с.301])
Офелион
4 в. до н.э.
Комедия Офелиона «Уродливый красавец» (Афиней III 106а [Афиней 2003-, т.1, с.144]).
Алексид
Победа в 347 г.
Комедия Алексида «Наставник в распутстве» (Афиней VIII 336d [Афиней 2003-, т.1, с.421])
(№ 1016). Алексид. В комедии «Федр» заставляет героя произносить речь, характеризующую Эрота как существо
«ни женского, ни мужского рода, ни бога, ни человека, ни глупого, ни умного, но отовсюду всего набравшего, в одном лике объединяющего многие виды. Он дерзание мужчины, слабость женщины, неразумие безумца, разум мыслящего, сила зверя, неукротимая мука, стремление к божеству [даймону]» (прозаич.пер. А.А.Тахо-Годи, цит. по: Комм. // [Платон 1990-94, т.2, с.444])
(№ 1017). «Алексид говорит в «Тарентийцах», что жители Аттики на пирах пускались в пляс с одного глотка вина:
Афинский знаешь ты обычай давешний:
Почуяв запах винный, все немедленно
Пускаются плясать; коли врасплох войдешь,
Покажется, что здесь случилось бедствие.
Кто молод, тот кружится не без прелести,
Но если Феодота я, мошенника,
Завижу или встречу вдруг негодного
Льстеца, что глазками играя, вертится, -
С каким бы наслажденьем я б схватил его
И засадил в колодки»
(Афиней IV 134а [Афиней 2003-, т.1, с.181])
(№ 1018). Алексид в «Состязательнице, или Шарфике»:
О мать, молю, Мисголом не стращай меня,
Ведь я не кифаред!»
(Афиней VIII 339с [Афиней 2003-, т.1, с.424])
Тимокл
Вт.пол. 4 в. до н.э.
(№ 1019). «Тимокл в «Демосатирах»:
Сын Хабрия Ктесипп и то не бреется
Три раза в день, а уж на что сияет он –
Не средь мужчин, хотя бы между дамами»
(Афиней IV 165f [Афиней 2003-, т.1, с.218])
(№ 1020). «Также Тимокл пишет в «Сапфо»:
Не видно что-то, чтобы подходил к тебе
Мисгол, хотя уж он к цветущим юношам
Неравнодушен».
(Афиней VIII 339с [Афиней 2003-, т.1, с.424])
Искусство IV века
(№ 1021). «[ Живописец] Неарх – Венеру [ Афродиту] среди граций [ харит] и купидонов [ эротов]» (Плиний Старший. Естествознание XXXV 141 [Плиний 1994, с.107]) Неарх – видимо IV в. до н.э. [Комм. // Плиний 1994, с.595]
(№ 1022). «Леохар [создал] – Орла, который понимает, что он похищает в Ганимеде и кому доставляет его, и бережно оберегает от своих когтей мальчика, даже через одежду, Автолика, победителя в панкратии, по поводу которого Ксенофонт написал Пир…» (Плиний Старший. Естествознание XXXIV 79 [Плиний 1994, с.69])
(№ 1023). «[ О статуях] Почему вы не стыдитесь Гефестионова блуда, даже если Филон запечатлел его весьма искусно? И чего ради, благодаря Леохару имея этого полумужа [ ге р мафродита] Ганимеда, вы цените его как некое важное достояние, так же как и некую женщину в браслетах работы Праксителя?» (Татиан 34 [Татиан 1993 (№ 1), с.263]) То же: [Апологеты 1999, с.40]
(№ 1024). «Он [ Лисипп из Сикиона] создал и Гефестиона, друга Александра Великого … а также Охоту Александра, которая посвящена в Дельфах … Конный отряд Александра, в котором с величайшим сходством изобразил портреты друзей Александра, – это произведение Метелл, после покорения Македонии, перевез в Рим» (Плиний Старший. Естествознание XXXIV 64 [Плиний 1994, с.67])
(№ 1025). «Произведения Никия [живописца]: … Гиацинт, которого цезарь Август, восхищенный им, увез с собой после взятия Александрии, и поэтому цезарь Тиберий посвятил эту картину в храме Августа…» (Плиний Старший. Естествознание XXXV 131 [Плиний 1994, с.104])
Никий, сын Никодема, из Афин – живописец вт.пол. IV в. до н.э. [Комм. // Плиний 1994, с.575-576]
(№ 1026). «Есть у них и храм Мессены, дочери Триопа… На задней стене храма находятся картины, изображающие царей Мессении… Эти картины нарисовал Омфалион, ученик Никия, сына Никомеда, другие же говорят, что он был рабом у Никия и был его любимцем» (Павсаний IV 31, 11-12 [Павсаний 2002, т.1, с.319]).
Омфалион известен только по этому месту. Кон.4-нач.3 вв.
Пракситель
(№ 1027). «Рассказывают, что как-то Фрина просила у него [ Праксителя] самое лучшее из его произведений; он согласился, будучи её любовником, подарить ей, но не захотел сказать, какое произведение он считает самым прекрасным. И вот раб Фрины, вбежав, говорит Праксителю, что большая часть его произведений погибает, так как огонь охватил его жилище, но не все еще уничтожены. Пракситель тотчас же бросился к дверям, выходящим наружу, говоря, что от его трудов не останется ничего, если пламя действительно охватило его Сатира и его Эрота. Тогда Фрина велела ему успокоиться и остаться у неё; с ним не случилось ничего ужасного, но она устроила хитрость, чтобы он сознался, какое из его творений самое прекрасное. Таким образом Фрина выбрала себе Эрота» (Павсаний I 20, 2 [Павсаний 2002, т.1, с.55-56])
(№ 1028). «(20) …самое выдающееся не только из произведений Праксителя, а во всем мире, это Венера, чтобы увидеть ее, многие отправлялись в Книд. … (21)… Этой статуей Пракситель прославил Книд. Эдикула ее вся открыта, чтобы отовсюду видно было изображение богини, созданное, как считают, под покровительством ее самой. И с какой бы стороны ни смотреть – восхищение не уменьшается. Рассказывают, что кто-то, охваченный любовью к ней, спрятавшись однажды ночью, прильнул к изображению, и о его страсти свидетельствует пятно. (22) …
Ему же принадлежит и Купидон, о котором говорил Цицерон, обвиняя Верреса, тот знаменитый Купидон, ради которого посещали Теспии, сейчас находящийся в Школах Октавии.
Ему же принадлежит и другой Купидон, обнаженный, в колонии Парии у Пропонтиды, равный Венере Книдской по знаменитости и осквернению [ nobilitate et iniuria]: в него влюбился родосец Алкет и тоже оставил на нем такой же след любви» (Плиний Старший. Естествознание XXXVI 20-22 [Плиний 1994, с.118-119])
(см. примечания: Эрот Парийский (Плиний XXXVI 22) [Павсаний, т.2, с.385]
(№ 1029). «Феспии в прежние времена получили известность благодаря Эроту Праксителя; эту статую – произведение Праксителя – посвятила феспийцам гетера Гликера, потому что сама она была родом из Феспий (она получила ее в подарок от художника). Поэтому в прежние времени путешественники приезжали в Феспии, чтобы посмотреть на этого Эрота, так как в других отношениях город не представлял ничего достопримечательного» (Страбон IX 2, 25 (стр.410) [Страбон 1994, с.389])
(№ 1030). «[ О статуях, похищенных Верресом из Мессаны] Из них одна, мраморное изображение Купидона, изваяна Праксителем; как видите, я, производя следствие по делу Верреса, заучил даже имена художников. Если не ошибаюсь, тот же художник изваял Купидона в таком же роде, находящегося в Феспиях, ради которого в Феспии приезжают путешественники; ведь приезжать туда больше не за чем. … Та статуя Купидона, о которой я говорю, была из мрамора…» (70 г. Цицерон. Речь против Гая Верреса («О предметах искусства») 2-3 (4-5) [Цицерон 1993, т.1, с.60])
Посидипп в книге о Книде и статуе Афродиты. (Арнобий. Против язычников VI 22 [Арнобий 1917, с.284])
Насчитывают по крайней мере пять Эротов Праксителя (Комм. Г.А.Тароняна [Плиний 1994, с.654])
См. Цицерон. Против Верреса IV 4, 135
Статуя Эрота (обнаженного, крылатого) изображена на монетах Пария II в. н.э. (Комм. Г.А.Тароняна [Плиний 1994, с.655])
(№ 1031). «Парий – приморский город с гаванью большего размера, чем у Приапа… Здесь передают мифический рассказ о том, что офиогены находятся в каком-то родстве со змеями… Согласно мифу, родоначальником племени был какой-то герой, превратившийся из змеи в человека. … Парий был основан милетцами, эрифрейцами и парийцами» (Страбон XIII 1, 14 (стр.588) [Страбон 1994, с.551])
Эпиграммы на Эрота Праксителя.
«Силу изведав мою, представил Пракситель Эрота,
Образ любви отыскав в собственном сердце своём.
Отдан я Фрине – Любовь за любовь. Без стрел и без лука
Я проникаю в сердца тех, кто глядит на меня»
(№ 1032). (Псевдо-Симонид № 56 (АП XVI 204),
пер. М.Л.Гаспарова [Эпиграмма 1993, с.24-25],
пер. Л.В.Блуменау см. [Лирика 1968, с.337])
«В Феспиях чтут одного лишь Эрота, дитя Афродиты,
И признают только тот образ Эрота, в каком
Бога познал сам Пракситель, в каком его видел у Фрины,
И, изваяв, ей как дань собственной страсти принёс»
(№ 1033). (Леонид № 89 (АП XVI 206),
пер. Л.В.Блуменау [Эпиграмма 1993, с.149])
«Видя на Книде скалистом вот эту Киприду, ты скажешь:
«Камень способна зажечь, хоть и из камня сама».
В Феспиях, видя Эрота, невольно промолвишь: «Не камень,
Но и холодную сталь этот способен зажечь».
Создал такими Пракситель богов. Но чтоб всё не сгорело
От двойного огня, порознь он их поместил»
(№ 1034). (Антипатр Сидонский № 44 (АП XVI 167),
пер. Ю.Ф.Шульца [Эпиграмма 1993, с.205])
«Статую создал Пракситель Эрота паросскую, облик
Сына Киприды самой в это творенье вдохнув.
Ныне Эрот оживил прекраснейший статую эту
И, представляя себя, нам он Праксителя дал,
Пусть этот смертных чарует, а бог обольщает на небе!
Страсти пусть правят равно на небе и на земле!
О счастливейший город меропов, который Эрота
Богорожденного вновь, юных вождя, воспитал!»
(№ 1035). (Мелеагр № 110 (АП XII 56),
пер. Ю.Ф.Шульца [Эпиграмма 1993, с.253])
«Древний ваятель Пракситель прекрасную статую создал,
Но без души, лишь придав внешние камню черты,
Облик глухой и немой. А теперь им волшебно изваян
Одушевленный в моем сердце коварный Эрот.
Общее имя у них, а в жизни он лучше гораздо,
Он и не камень, – души преобразующий дух.
Пусть изваяет теперь ваятель во мне мою душу,
А после этого пусть храм возведет в ней Эрот»
(№ 1036). (Мелеагр № 111 (АП XII 57),
пер. Ю.Ф.Шульца [Эпиграмма 1993, с.253])
Македония
Филипп
(№ 1037). «Мальчиком он [ Филипп] жил в Фивах у Паммена и на этом основании считался ревностным последователем Эпаминонда» (Плутарх. Пелопид 26, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.1, с.333])
(№ 1038). «…Александра, пасынка Аррибы, брата жены своей Олимпиады, красивого и чистого нравами юношу, Филипп вызвал в Македонию якобы по просьбе сестры. Всеми способами, то обещая юноше царскую корону, то притворяясь влюбленным, Филипп склонил юношу к преступной связи с ним. Филипп рассчитывал, что впоследствии Александр будет ему вполне покорным либо из чувства стыда, либо из чувства благодарности за [обещанное] благодеяние, царскую власть. Поэтому, когда Александру исполнилось двадцать лет, Филипп, несмотря на его юный возраст, передал ему отнятое у Аррибы царство, совершив, таким образом, преступление по отношению и к тому и к другому. Ибо в отношении того, у которого отнял царство, он нарушил право родства, а того, которому он отдал царство, развратил, прежде чем сделать его царем» (Юстин. Эпитома Помпея Трога VIII 6, 5-8 [Юстин 2005, с.73])
(№ 1039). «В сорок девятой книге он [ Феопомп] так говорит о Филиппе: «Людей благопристойных и бережливых Филипп отвергал, а любил и хвалил тех, кто жил привольно и тешился пьянством и игрою. Он не только давал им в этом полную волю, но и позволил состязаться во всем дурном и мерзком. Каких гнусностей в них не было? И что хорошего в них было? Взрослые, они брили и выщипывали себе волосы; бородатые, влезали друг на друга, каждый из них таскал с собой двух-трех распутников и сам был готов служить другим. Поэтому верно было бы сказать, что они – не гетайры, но гетеры, не воины, но подонки, по натуре злодеи, по привычкам блудодеи» (Афиней VI 260d-f [Афиней 2003-, т.1, с.326])
(№ 1040). «Филипп брал сыновей знатных македонян в свою свиту не для того, чтобы, как говорят некоторые, бесчестить или унижать их, а с целью закалить юношей в трудах и приучить к несению необходимых обязанностей. К тем же, кто был склонен к изнеженности и лености, он, как передают, относился беспощадно» (Элиан. Пёстрые рассказы XIV 48 [Элиан 1963, с.121])
(№ 1041). «…когда же после битвы [ при Херонее] Филипп, осматривая трупы, оказался на том месте, где в полном вооружении, грудью встретив удары македонских копий, лежали все триста мужей, и на его вопрос ему ответили, что это отряд любовников и возлюбленных, он заплакал и промолвил: «Да погибнут злою смертью подозревающие их в том, что они были виновниками или соучастниками чего бы то ни было позорного». (Плутарх. Пелопид 18, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.1, с.329])
Павсаний
(№ 1042). [ 336 г.] «…Филипп справил свадьбу дочери своей Клеопатры и Александра, которого он сделал царем Эпира. Свадьба была отпразднована с невероятной пышностью… Не было недостатка и в великолепных зрелищах; Филипп отправился посмотреть на них без телохранителей, между двумя Александрами, сыном и зятем. Воспользовавшись этим, молодой человек из македонской знати, по имени Павсаний, ни в ком не возбуждавший подозрений, стал в узком проходе и заколол Филиппа, когда тот шел мимо него; так день веселья превратился в день погребальных рыданий.
Павсаний этот еще в ранней юности подвергся насилию со стороны Аттала, причем этот и без того позорный поступок тот сделал еще более гнусным: приведя Павсания на пир и напоив его допьяна неразбавленным вином, Аттал сделал его жертвой не только своей похоти, но предоставил его и остальным своим сотрапезникам, словно Павсаний был продажным распутником, так что Павсаний стал посмешищем в глазах своих сверстников.
Тяжко оскорбленный, Павсаний несколько раз обращался с жалобами к Филиппу. Павсанию отводили глаза ложными обещаниями, да еще и подшучивали над ним, а врагу его – он видел – дали почетную должность военачальника; поэтому он обратил свой гнев против Филиппа и, не будучи в состоянии отомстить обидчику, отомстил несправедливому судье. (7) Думали также, что Павсаний был подослан Олимпиадой, матерью Александра, да и сам Александр не был, по-видимому, не осведомлен о том, что замышляется убийство его отца, ибо Олимпиада не менее страдала от того, что ее отвергли и предпочли ей Клеопатру, чем Павсаний от своего позора. … Полагали, что и тот и другая [ Александр и Олимпиада] в своем озлоблении толкнули Павсания, негодовавшего на безнаказанность своего оскорбителя, на такое страшное злодеяние. Олимпиада, по-видимому, держала наготове коней для убийцы на случай его бегства. Когда же она, услыхав об убийстве царя, поспешила на похороны под предлогом исполнения последнего долга, то она в ту же ночь возложила на голову висевшего на кресте Павсания золотой венец. … Спустя немного дней она сожгла снятый с креста труп убийцы над остатками своего мужа и приказала насыпать холм на том же месте; она позаботилась и о том, чтобы ежегодно приносились умершему жертвы, согласно с верованиями народа. … Наконец, она посвятила Аполлону меч, которым был заколот царь, от имени Мирталы; это имя Олимпиада носила в младенчестве» (Юстин. Эпитома Помпея Трога IX 6-7 [Юстин 2005, с.78-79])
(№ 1043). «Когда Павсаний, потерпевший жестокую обиду из-за Аттала и Клеопатры, не нашел справедливости у Филиппа и убил его, то в этом преступлении больше всего обвиняли Олимпиаду, утверждая, будто она подговорила и побудила к действию разъяренного молодого человека. Обвинение коснулось и Александра: шли толки, что, когда после нанесенного ему оскорбления Павсаний встретил Александра и пожаловался ему на свою судьбу, тот ответил стихом из «Медеи»:
Всем отмстить – отцу, невесте, жениху.
Тем не менее, разыскав участников заговора, Александр наказал их и очень возмущался тем, что Олимпиада в его отсутствие жестоко расправилась с Клеопатрой» (Плутарх. Александр 10, пер. М.Н.Ботвинника и И.А.Перельмутера [Плутарх 1994, т.2, с.122])
(№ 1044). «Граждане [ Афин] немедленно постановили устроить благодарственное жертвоприношение и наградить Павсания венком» (Плутарх. Демосфен 22, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.2, с.332])
См. также Элиан. Пёстрые рассказы III 45 [Элиан 1963, с.42]
(№ 1045). «У македонян два царя далеко превосходили всех остальных славой воинских подвигов: Филипп, сын Аминты, и Александр Великий. Последний скончался в Вавилоне от недуга, а Филипп был убит Павсанием в Эгах по дороге на игры, возле театра» (Непот. О царях 2 [Непот 1992, с.85])
(№ 1046). Об убийстве Филиппа: «…умер от руки коварного сына Кераста Павсания, происходившего из рода Ореста…» (Иосиф Флавий. Иудейские древности XI 8, 1 [Иосиф 1994, т.2, с.85])
О дне убийства Филиппа. (Иосиф Флавий. Иудейские древности XIX 1, 13 [Иосиф 1994, т.2, с.493])
Феопомп
(№ 1047). «…Феопомп видит и говорит не только то, что очевидно многим, но изучает неявные причины поступков, побуждения и движения души тех, кто их совершает, которые большинству увидеть нелегко; он всегда разоблачает все тайны мнимой добродетели и нераскрытых пороков. Мне кажется, что мифический суд, который при разлучении души с телом вершат в Аиде тамошние судьи, так же строг, как и тот, что вершит Феопомп в своих сочинениях. Из-за того и прославили его клеветником, что он добавляет к необходимым упрекам по отношению к видным лицам еще и не необходимые обстоятельства так же, как это делают врачи, которые отсекают и выжигают больные части тела, стремясь достать и вырвать их поглубже, не нанося при этом никакого вреда здоровым и нормальным органам» (Дионисий Галикарнасский. Письмо к Помпею (785), пер. О.В.Смыки [Риторики 1978, с.232])
(№ 1048). «Употребление таких колонов довольно рискованно. … Это становится нам ясным на примере из Феопомпа. В обвинительной речи против друзей Филиппа он говорит: «Мужеубийцами были они по натуре, мужеблудниками стали по образу жизни. Они назывались сообщниками, а были соложниками». Созвучие колонов и противопоставление в них уменьшают силу речи, так как в них много искусственности. Гнев не нуждается в искусной отделке…» (Деметрий. О стиле 27, пер. Н.А.Старостиной и О.В.Смыки [Риторики 1978, с.242])
(№ 1049). «В периодах надо избегать антитез и созвучий: они придают речи пышность, а не силу и часто вместо мощи получается выспренность. Так, например, Феопомп в речи, направленной против товарищей Филиппа, антитезой разрушил силу… Ведь слушатель, поглощенный таким сверхискусством, а вернее лжеискусством, уже далек от всякого гнева» (Деметрий. О стиле 247, пер. Н.А.Старостиной и О.В.Смыки [Риторики 1978, с.276])
(№ 1050). «(11, 1) В этом отношении наибольшего порицания достоин Феопомп. … (5) Если кто прочитает начало сорок девятой книги Феопомпа, безрассудство историка приведет его в изумление, ибо, не говоря уже о прочем, мы находим у него даже такие выражения:
(6) «Если обретался где-либо среди эллинов или варваров какой развратник или наглец, все они собирались в Македонию к Филиппу и там получали звание друзей царя. (7) Да и вообще Филипп знать не хотел людей благонравных и бережливых, напротив ценил и отличал расточительных или проводящих жизнь в пьянстве и игре. (8) Он не только давал им средства для порочной жизни, но возбуждал их к соревнованию во всевозможных мерзостях и беспутствах. (9) Каких только пороков или преступлений не было на этих людях? Зато они были далеки от всего честного и благородного. Одни из них, в возмужалом возрасте, ходили всегда бритыми, с выглаженной кожей, другие, хотя и носили бороду, предавались разврату друг с другом. (10) Они водили за собою двух-трех любодеев, а другим предлагали те же услуги, что и любодеи. (11) Поэтому правильнее было бы считать этих друзей не товарищами, а товарками, называть их не воинами, но потаскухами. (12) По натуре человекоубийцы, по образу жизни они были любодеи. Во избежание многословия, (13) тем паче, что передо мною столько важных дел, скажу вообще: мне думается, что люди, именовавшиеся друзьями и товарищами Филиппа, были на самом деле такими скотами и развратниками, что с ними не могли бы сравниться ни Кентавры, обитавшие на Пелии, ни Лестригоны, жившие на Леонтинской равнине, ни вообще какая бы то ни было тварь».
