Текст книги "Время проснуться дракону"
Автор книги: Анна Ганькова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 59 (всего у книги 60 страниц)
Эль затаила дыхание.
А Корр тем временем забежал в открытую дверь и вскоре уже красовался на галерее в десятке саженей над землей, размахивая руками и дразня подбежавших к башне стражников.
– Заходим, господа, не толкаемся, всем места хватит! – еще и подбадривал он их, перегнувшись через парапет и глядя, как пятнадцать человек одновременно пытаются пропихнуться в одну дверь. Ну что с них возьмешь – волки, стоит разозлиться и разум вон.
Стоило последнему стражнику втиснуться в проем, как Корр прыгнул со стены и прямо в воздухе перекинулся в птицу, и почти сразу же у самой земли опять в человека. Правда он был уже без сапог и камзола, но меч не утерял, а во второй руке его сверкнула другая железяка, которую он быстренько и вставил в замочную скважину двери.
« – Ага, это, наверное, Ивова чудо-отмычка – ключик ко всем замкам!» – воскликнула про себя Эль, начиная догадываться, в чем собственно заключалась идея Ворона с беготней по двору и раззадориванием стаи волков. Теперь основная группа стражников была заперта в нижней части глухой башни, где нет окон, а двери во двор и на галерею на запоре.
Тем временем Тай отступал под напором четверых солдат. Эль переключилась на него, но послать туда воздушную плеть не решалась – слишком близко они все были друг от друга.
А Корр, воплотив свою идею в жизнь, кинулся на помощь другу – ему-то ничего не мешало.
Только он подскочил, как Тай, который был уже ранен, тут же перекинулся. Увидев перед собой громадного тигра, один из стражников тут же обратился волком. Скорее всего, это был вожак стаи, потому что волк из него получился крупный, не на много и уступающий в размерах зверю Тая.
Сначала они сцепились в зверином обличье, но буквально через несколько минут они уже снова бились как люди.
Трое других же, увидев, что в битву вступил зверь вожака, из этой драки устранились, переключив свое внимание на Корра. Тот какое-то время отбивался, как и положено достойному воину. Но ему это вскоре надоело, да и долго сдерживать натиск трех бывалых солдат – дело нелегкое, и он, оттянув их поближе к стене, тоже перекинулся и вспорхнул вверх.
Так и пошло – Тай с вожаком то и дело мелькали звериными обличьями, пытаясь подловить соперника в слабый момент обращения. Но они, видимо, были достойными противниками друг другу и по силе, и по опыту, так что оба возникали каждый раз твердо стоящими на ногах, с оружием и готовые к бою.
Корр же вел другую игру. Он оборачивался и вспархивал, то на лестницу, ведущую на стену, то на крышу какой-нибудь хозяйственной постройки, и оттуда дразнил солдат. А то, выкрикнув очередное оскорбление про блохастых шавок, прыгал над их головами, затягивая момент полета, на долю секунды обернувшись вороном, и приземлялся у них за спинами, успевая сделать выпад и подранить кого-нибудь из них, прежде чем опять взлететь.
Надо заметить, что этот финт с секундным оборотом из человека в птицу и обратно, он проделывал мастерски, если, конечно, не считать, что каждый раз он был одет по-разному. То возникал в камзоле не по размеру, то в разноцветных штанах, а то и вообще без них – в одной рубахе чуть прикрывающей самый срам и сапогах на голую ногу… бывало, что и совсем без ничего.
Но главное, он никогда не выпускал меч, и его финты срабатывали – оборотни злились и бесились, и от него не отвлекались. А насмешливые издевки только подливали масла в огонь. И они уже, что в волчьем обличье, что в человеческом, крутились и кидались на него, как глупые оголтелые дворняжки, совсем забыв и о вожаке, который бился один на один с тигром, и о собственном достоинстве солдата и волка.
Эль помогала, чем могла. В свару Тая с вожаком она по-прежнему не лезла, боясь на таком расстоянии промахнуться и задеть Тигра. А вот Корра, скачущему все больше по верхам, ей удавалось основательно поддержать.
То и дело краснея, и уговаривая себя, что она взрослая замужняя женщина, и что Корр, в общем-то, от мужа ничем не отличается, и чем-то новым перед ней сверкать не может, Эль, стараясь не отводить глаз, примеривалась и кидала заклятья. Она бросала под ноги солдатам все те же воздушные плети, сбивая их с ног, поднимала пыльные смерчики, норовящие попасть им в глаза. А когда два волка изловчившись, чуть не поймали вертлявого ворона за хвост, то и направленный сильный порыв ветра пустила, да так, что он повалил волков, а птицу подхватил и оттащил на безопасное расстояние.
Правда после этого солдаты что-то заподозрили и еще минут пять оглядывались и принюхивались, пока Корр опять не увлек их побегать и позлиться.
А вот сам он ее увидел – точно! Потому как после того порыва ветра более без штанов не выступал – дублет, кольчуга, рубаха и сапоги на нем появлялись периодически и в разных вариациях, но вот штаны были теперь всегда на месте… хотя и разноцветные…
В какой-то момент что-то потянуло взгляд Эль в сторону от метавшихся по двору волков и ворона. Что именно, она поняла, когда ее глаза наткнулись на неподвижную группу из лежащего на земле мужчины и возвышающегося над ним огромного тигра, сжимающего зубами его горло. Эти двое постоянно мелькали сменой зверей и людей, резкими движениями и скачками, где-то на периферии ее зрения, а теперь замерли.
Положение было нехорошее: вожак лежал на спине придавленный к земле, но его рука по-прежнему сжимала меч, приставленный острием к шее зверя. Теперь все зависело от его чувства долга перед хозяином и понимания чести – захочет ли он убить противника, рискуя тут же погибнуть сам.
Эль не собиралась предоставлять ему возможность этого выбора – ни в коей мере, благо противники замерли и не шевелились. Она примерилась и послала плеть к мечу, но не уничтожила ее сразу, как делала это с бегущими солдатами, а наоборот, подтянула ее потуже. Теперь если воин дернется, то надавить на клинок не сможет сразу, а Тигру будет достаточно и одного мгновения, чтоб сомкнуть пасть.
В тот момент, когда она уже тянула за плеть, затягивая ее потуже, вдруг землю под ней тряхнуло, и в воздухе прокатился гул. А следующей волной прошлась Сила – черная, дремучая и злобная, оставляя в теле после себя дрожь и чувство омерзения. Замок ощутимо колыхнулся, но устоял, только стекла зазвенели в немногочисленных окнах и с древних камней посыпался мох. Телегу, за которой она пряталась, подбросило, и, обвалившись, она развалилась совсем – старые деревянные колеса не выдержали и подломились. Крыша навеса рухнула на Эль, засыпав ее досками и трухой. Но этого она толком и не заметила в мгновение поняв, что в замке происходит что-то ужасное и грандиозное.
Мельком увидев, что Тай в момент дрожания земли отпрыгнул от противника и перекинулся, она более не глядела в ту сторону, ринувшись бегом, внутрь дома.
***
Тряхнув головой, стараясь привести и сознание, и дыхание после удара в норму, Вик с трудом поднялся. Эльфята, кося на него встревоженными взглядами, тем не менее проследовали к дверному проему и достали мечи и кинжалы. Встав по бокам, они затаились, поджидая, когда Фартиус ступит в комнату.
Следовало взять себя в руки и действовать по плану.
Он сосредоточился и на секунду прикрыл глаза, бросая всю силу Дара, что он ощущал внутри себя, на кокон защиты. Тот заискрил сильнее и почти сразу Вик почувствовал, что тот восстановлен. И, не оборачиваясь на вошедшего мага, принц начал бить молниями по окну.
Когда он с великим трудом пробил ставни и сжег нависающий густым пологом плющ, в комнату тут же ворвался дневной свет, наполненный солнцем, и легкий ветерок, в котором чувствовалась гарь от тлеющих плетей.
Он обернулся. Все было плохо. Маг уже успел скользнуть в сторону от бьющего мощным потоком снопа света и продолжал с ожесточением закидывать эльфов огнем и молниями. Те, крутились, уворачивались, еще и пытаясь достать того своим оружием, по переменке нападая на него, то справа, то слева. Но видимо не всегда успевали – коконов защиты почти не было и одежда, и у того, и у другого, в нескольких местах дымилась. Лошадниковы кольчужки удар еще держали, но маг попал и в места не укрытые ею. У Ли по правой кисти бежала кровь и было заметно, что высоко замахнуться ею он уже не может. А Льнянка припадала на левую ногу, и каждое движение давалось ей с трудом. Но девушка, закусив до крови губу, старалась, как могла.
« – На второе и тем более третье окно, чтобы полностью наполнить светом комнату, времени нет!» – понял Вик. И тут каким-то озарением в голову пришла идея… только как ее воспроизвести?
Он лихорадочно вспоминал все заклинания и их производные, которые знал, но ничего подходящего в них не находил – ну, не знал он, как сотворить зеркальце!
– Что, мстительный глупый мальчишка, соображаешь как великого Фартиуса убить?! А никак! Никто из вашей выродившейся семейки не способен на это! Даже ваш Архимаг не смог – убрался отсюда, как побитая собака, поджав плешивый хвост. Теперь ему следует только утопиться от позора такого! – опять начал насмехаться над принцем и его близкими Фартиус, видя его бесплодные усилия. А потом ударил по Ли раздвоенной молнией, отчего тот ойкнул и кубарем отлетел в противоположный угол комнаты.
Вик почти не слушал злобного мага, сосредоточенно думая. Вернее, из всей напыщенной и насмешливой речи он услышал только одно слово. А теперь стоял и наблюдал, как Ли стараясь подняться, опирается на раненую ладонь, отчего кровь расползается лужей вокруг пальцев.
« – Утопиться… утопиться… кровь течет… течет как вода… все! Головоломка сошлась!» – Вик аж дернулся, когда эта мысль пронзила его. Он сосредоточился и забормотал заклинания, увязывая в один узел сразу несколько разных узоров.
А потом, высунув руку в проем окна и найдя на небе глазами далекое облачко, меж двумя узорами он позвал. Облачко было маленькое и рыхлое. Он позвал настойчивее – уже не прося, а приказывая, и когда его ладони коснулось что-то ожидаемо холодное, он от радости чуть не заорал, как нерадивый ученик, у которого в первый раз что-то получилось. Но подобные вопли были не к месту и не ко времени – он сдержался, и выдернул ладонь из проема. В пригоршне лежала капля воды, размером с яблоко.
Чуть отступив от окна, Вик поймал этим «яблоком» солнечный луч и направил его отражение на старого мага.
Когда радостный ясный луч уперся в Фартиуса сначала ничего не произошло, только тот, оставив в покое израненных молодых эльфов, направил все свои усилия на Вика. Принцу пришлось напрячься и следить, чтобы вся сила его Дара целенаправленно шла на защиту и его самого, и капли. Благо управление солнечным зайчиком, кроме легких движений кисти руки, других усилий, тем более магических, не требовало.
Какое-то время, много или мало – Вик опять не мог правильно его воспринимать, все оставалось на тех же позициях – маг швырял в него огонь и молнии, а он стоял и сосредоточенно перетягивал Дар в защиту. Только стена позади него, при каждом отскочившем ударе обдававшая его облаком пыли и кусками отбитой щебенки, все больше покрывалась обожженными кавернами.
Но все же усилия принца в какой-то момент дали свой результат – в месте, где луч упирался в мага, сначала появился дым, а потом его защита пошла искрящимися трещинами и, в конце концов, лопнула как яичная скорлупа, а потом стала обваливаться кусками, растворяясь в воздухе.
Тут подскочили и чуть оправившиеся эльфята – прежде чем выхватить еще по паре горящих шаров, они успели нанести несколько ударов своими клинками. Били они, видимо, куда попало – лишь бы достать, поэтому ни одна из ран летальным исходом магу не грозила, но кровь его, выступившая сразу в нескольких местах, вроде бы тоже не спешила теперь сразу сворачиваться как раньше.
Стало заметно, что Фартиус теряет силы. Его огненные шары и клубки молний стали мельче и летели теперь порой мимо цели. Он, было, попытался забиться в самый темный угол – у стены с окнами, и Вику пришлось уже с помощью магии перенаправлять пойманный каплей солнечный свет.
Еще через какое-то время бубнящий что-то маг, наконец-таки, сдался и опустил руки, а сам в изнеможение кулем повалился в угол. Почти сразу, как он отказался от борьбы, с ним начали происходить совсем уж странные и страшные вещи. Весь он как-то… стал оплывать – другого слова и не подберешь! Его ноги, прямо вместе с черной расшитой мантией, покрывающей их, постепенно растекались, образовывая лужу на полу, густую и вязкую, как болотная грязь под стенами замка. А потом поплыли и плечи, и грудь, прямо на глазах проседая и преобразовываясь все в туже гадостную массу.
Тем не менее Фартиус продолжал что-то говорить, а его нетронутое пока разложением лицо перекашивала злобная усмешка. Вик прислушался, ожидая услышать все те же проклятия и оскорбленья, но то, что достигло его ушей, заставило принца похолодеть.
Он быстро подозвал Льняну и, передав ей водяное «яблоко», сам бегом направился к старому магу. Тот уже начал смердеть. Подойдя к нему Вик, превозмогая отвращение, все-таки наклонился и приблизил свое ухо к его губам. В этот момент поплыло и лицо – рот сразу перекосило и речь его, до этого просто тихая, стала невнятной. Вик махнул рукой эльфийке, что бы она отвела луч, но процесс уже, по-видимому, был необратим – губы с уголков поехали, а нос оплыл на подбородок, и последние слова, которые расслышал Вик, были:
– … и не мечтай, убив меня – ничего не остановишь! Хозяин найдет другого исполнителя, и тогда… – что «тогда» было и так ясно – смертельные нападки на его семью не прекратятся, потому что неведомый хозяин этого не желает.
А они-то все: и он, и Рой, и Владиус, и Тай, да и остальные, посчитали, что все произошедшее за последние годы – это личная месть Фартиуса королевской семье за то публичное унижение, которому его подверг дед много лет назад. И стоит только уничтожить его, как они все будут в безопасности. А оно вон что выходит! Есть еще кто-то, кто хочет зла его семье – кто-то более могущественный, чем полусумасшедший маг с манией величая, кто-то более умный и хитрый и, самое главное, остающийся в тени. И теперь ведь не узнаешь кто…
Вик в растерянности стоял над растекающейся лужей и с зарождающейся паникой наблюдал, как гибнет единственное существо, способное ответить на этот вопрос.
В тот момент, когда макушка мага стала погружаться в грязь, замок заметно тряхнуло. Виктор, припавший на колени возле лужи, устоял. А вот эльфята, которые находились у окна и недоуменно таращились на него, покатились кубарем, когда пол под ними ощутимо подскочил.
А вот следующая волна, наполненная злобной магией, оказалась в несколько раз хуже. Вик, расположившийся ближе всего к тому месту, в котором она зародилась и откуда с ревом вырвалась, был отброшен ее силой через всю комнату. Противоположная стена, жестоко и твердо, положила конец его кроткому полету и, осыпав жженым колотым камнем, позволила-таки опуститься у своего подножья.
Он проваливался в черную пустоту, наблюдая, как в нескольких шагах от него корчатся и стонут эльфята от болезненной мерзости, что застряла в кишках от прокатившейся сквозь них злобной волны. Но сам он уже почти ничего не чувствовал, так как мысль свербящая его мозг, была куда как страшнее боли: « – Что теперь будет…»
***
Рено с Иво взмокли от пота, кружась битый час вокруг ведьмы. Ожоги от ее хлыста, попавшие туда, где тело не прикрывала Фейрумова кольчуга, пекли и болели. Защита, подранная в клочья, искрила, не успевая затягиваться, и только слегка смягчала удары.
Нет, они ее тоже не раз доставали – на ней уже красовалось достаточно прорех в платье, в которых виднелись черные затянувшиеся раны. Но дело-то как раз в том, что у ведьмы они сами затягивались махом, а им, чтоб остановить кровь и восстановить защиту, хотя бы над свежей раной, приходилось отступать.
Иво уже грешным делом подумывал дать деру отсюда! Нет, конечно, не с поля боя вообще, а из этого подземного зала. Говорили же, что эти твари бояться дневного света – вот и надо вытянуть неубиваемую девицу наверх. А там может и повезет, и светлый день ее достанет. Или кто-то из друзей к ним присоединиться… или, если не получиться и там ее грохнуть, то хоть солнышко напоследок увидеть. А то он хоть и гном в большей мере, но в этом вопросе как эльф, чесс слово – подземелья очень уж стал недолюбливать в последнее время. И теперь, в виде бесперспективности данной схватки, подземный зал, в котором они сражались, стал казаться ему пусть и достойной такого великого воина как он, но все же – могилой. А помирать-то, ой как не хотелось! Он может, только жить начал!
Но только Иво собрался озвучить свой план Рено, как все подземелье неожиданно и сильно встряхнуло. Отчего пара пустых доспехов и каменных вазонов кубарем полетели со своих постаментов, а плиты под ногами в некоторых местах встопорщились. Но не успели они даже спохватиться, как по ушам ударил мощный гул, который попав в каменный зал, стал метаться меж стен, отдаваясь утроенным эхо.
Они повалились на пол, зажимая уши, и уже там приняли на себя еще одну волну – теперь магическую. Хорошо, что они уже лежали – черная глухая злоба прошла через их тела, оставляя в них мутный клокочущий осадок, заставлявший дрожать и руки, и ноги.
Иво корчило и корежило – телу хотелось избавиться от застрявшей в нем гадости. И только когда его все-таки вывернуло остатками далекой уж трапезы, он понял, что ему слега полегчало. Встав на четвереньки, он пополз к эльфу. Тот, видимо, тоже начинал отходить от неведомой напасти, так как лежал на спине и хлопал глазами. Увидев, что гном направляется к нему, замахал дрожащей рукой – вроде как к нему подходить не надо, и стал тыкать ею в том направлении, где до грома и волны находилась ведьма.
« – И точно! Где ж она?!» – вспомнил про нее и Иво.
Ведьма лежала на том же самом месте, где они ее и видели в последний раз, просто от их взгляда ее прикрывали несколько вывернувшихся из земли плит.
Мужчины с горем пополам поднялись и с опаской приблизились к ней.
Девушку, видно, волна подкосила неожиданно – она упала сразу, как была в движении, и теперь лежала в неестественно позе, похожая на сломанную куклу.
Иво подошел и опустился около нее на колени. Битва закончилась, азарт и злость схлынули, и крамольное чувство симпатии к этой женщине, казалось, напрочь выбитое ее же хлыстом, вдруг снова зашевелилось в нем и потянуло. Он с замиранием сердца коснулся ее шеи, нащупывая пульс:
– Она жива! – радостно объявил он эльфу и, переложив ее голову себе на колени, стал делать пассы над вдруг закровоточившими ранами. Он, конечно, не мастер в знахарском деле, но самое-то простое он может!
– Не-е… придурок, ты что делаешь?! – воскликнул Рено, пораженно вытаращившись на бубнящего заговор приятеля: – Я знал, что ты долбанутый, но не настолько же! Ей голову рубить надо, как тому зверю, а то щас очухается и пойдет нас опять плетью гонять по подвалу! Отойди от нее! – и потряс мечом над головой гнома.
– Не надо, господин Рено! – раздался крик от одного из входов в залу.
Они обернулись на голос. Там стоял дин Трав, нагруженный сумками Эль со всякой знахарской разностью.
– Ты как, старина? – спросил Рено.
– Все нормально, господин. Как тряхнуло, так я сразу понял, что и мне пора продвигаться, – ответил тот, а сам, увидев, что эльф отвлекся и опустил меч, скоренько засеменил к ним.
– Он же простой человек, так что магическую волну, скорее всего, и не почувствовал… – предположил Иво, вместе с приятелем наблюдая, как пожилой дин, петляя меж встопорщившихся плит, приближается к ним.
А подойдя, тот посмотрел на девушку и с жалостью сказал:
– Возможно, господин Иво и прав, не надо убивать ее. Она, когда появилась в этом проклятом замке, была таким чудесным ребенком – светлым, веселым, как луч солнца, который до этого и ни видели никогда его стены. Может, ее и вылечить еще можно… я так понимаю, где-то там убили господина Магистра… – и он мотнул головой на один из выходов.
– Не, вы подумайте – жалостливые какие нашлись! – воскликнул эльф и принялся снимать с себя сначала кожаный дублет, затем кольчугу, а потом и подлатник с рубахой. Снятую рубашку он порвал на длинные лоскуты, скрутил и связал ими руки и ноги девушки. Потом посмотрел довольно на свою работу и буркнув в сторону гнома:
– Неси ее сам! – и направился на выход, попутно надев драную куртку прямо на голое тело, а кольчужку и стеганку забросив на плечо.
Иво аккуратно подхватил бесчувственную девушку и облегченно вздохнул – пока, на данном этапе, он уберег ее от неминуемой гибели. Пока уберег… а вот, что по этому поводу решит принц и скажут госпожа Эль и оборотни, было неизвестно.
Нет, в отношении Эль он был уверен – пока она не убедиться, что с девушки невозможно снять заклятье, она не даст своего разрешения на ее убийство.
« – Вот и будем держаться поближе к ней» – решил гном.
Женское тело, которое он невольно сейчас обнимал, прижимая к себе, было… необычным. Хотя, что он знал о женских телах? Не так уж и много.
Дома, под горой, жены у него не было – ну никто из знатных гномов не желал отдавать за выродка, хоть и королевской крови, свою дочь. Подружки у него там тоже не случилось: гномы – народ, крепко держащийся за семейные ценности, и ни одна девушка в полюбовницы никогда не пойдет. Да и не нравились ему гномихи, все как одна низенькие, коренастые, а когда первая юность проходила, то еще и усатые. Может чистокровным гномам это и нравится, но ему как-то не очень. Так что дома он особо не стремился к сближению с женским полом, а когда природа прижимала, то обходился своими силами.
А вот уж когда на свободу вырвался – тогда и в этом вопросе кинулся наверстывать упущенные за пятьдесят зим радости. Но, опять же, где и с кем…
При том образе жизни, какой он вел в первый год своего наземного существования до встречи с Виком и его компанией, ни о какой постоянной подружке, естественно, речи и быть не могло. Но зато с друзьями-подельниками они частенько заваливали в Доступные дома – погудеть, да пошалить.
А что там за женщины? Бойкие – да! Веселые, тоже да. Но от той жизни, которую они вели, к зиме двадцатой все они, как одна, становились рыхлыми и толстомясыми – сказывались крестьянские корни. А откуда, обычно в такие Дома шлюх набирают? Да в основном из тех девок, что не хотят всю жизнь за коровой ходить да в грядках копаться, а о «непыльной», почти господской жизни мечтают. А тут, в Домах этих, целый день все спят – веселье-то все больше по ночам, да харчи сытные, не своими руками выращенные, да вина – море разливанное, вот и прет их в разные стороны после нескольких зим такой жизни.
А потом, когда он в родной компании уже обретался да с Корром и Рено по тавернам и трактирам дорожным шустрил, благо на фоне чернявых друзей – он, блондистый такой, уж очень хорошо смотрелся, то там все те же крестьяночки не первой юности наблюдались.
А будучи при дворе он к придворным дамам и фрейлинкам, как те же Корр с Реномелем, и не подступал – манерными и напыщенными они ему казались, уж лучше в город вырваться, в тот же привычный Доступный дом.
И вот теперь, когда он прижимал к себе именно это женское тело, оно казалось ему и необычным, и особенным, и влекущим. Стройное и легкое само по себе, оно на ощупь было не мягким и рыхлым, а упругим и жилистым, как… у молодой сильной гончей.
После сравнения желанного женского тела с… собачьим, Иво захотелось опять себя по голове треснуть, да на счастье и в этот раз руки его были заняты. Да и не находил он другого сравнения! Хотелось не вдавливать руку в пухлую мягкость, а оглаживая везти ладонью от самой шеи, вдоль бедра и по длинной ноге до самой пяточки, и чувствовать, как упругая, мускулистая, но по-женски нежная плоть, пружиня, отвечает под ладонью.
Но понимал также Иво, что в придачу к этим своим нечаянным приобретениям, в виде влеченья к ведьме и радости за ее пока сохраненную жизнь, он приобретает себе еще и кучу проблем.
***
В себя Вик пришел от того, что чья-то теплая влажная ладошка гладила его по лицу, а над самым его ухом кто-то читал заклинание.
Открыв глаза, он уперся взглядом в зеленый, полный слез, испуганный Льнянкин взор. Значит, это благодаря ей он очухался, и это ее ладонь размазывает по его щекам ее же слезы.
– Ты пришел в себя?! – одновременно и радостно, и озабоченно воскликнула девушка, пытаясь еще раз поймать взгляд Вика, что бы определить, как он себя чувствует.
Но он уже настойчиво разглядывал комнату, стараясь приметить все детали и усиленно вспоминая, что произошло перед тем, как он провалился в небытие. Что-то случилось… такое важное…
Первым его взгляд привлекло единственное открытое окно ясным сильным светом, бьющим в проем. Затем глаза натолкнулись на бурую лужу с всплывающими и тут же лопающимися пузырями, испускающими зловоние, которое доходило даже до противоположной стороны комнаты, где находился Вик.
И в завершении его глаза остановились на Ли, в изнеможении привалившегося к стене и теперь пытавшегося стянуть с себя кольчугу, оголив бок в синяках.
– Все хорошо, девочка. А ты что это-то так рыдаешь, уж умыла меня всего своими слезами? – он попытался шуткой успокоить и отвлечь Льняну.
– Да, наверное, от страха! Ты ж никак в себя не приходил! Не пугай так больше меня – как я Эль-то скажу, что не уберегла тебя… – улыбнулась в ответ та, слыша, что Вик рассуждает вполне здраво и еще шутить пытается.
– Спасибо за помощь. Иди теперь собой займись да Ли помоги, – мотнул он головой в сторону молодого эльфа, продолжавшего вести неравный бой с кольчугой, которая намертво застряла на его голове.
Льнянка метнулась к эльфу и оставила Вика со своими мыслями.
« – Так, мы боролись в подземелье возле библиотеки, отступали, даже заблудились, бились с големами, а потом я решил, что надо вытащить Фартиуса наверх, поближе к дневному свету, а потом…» – он мысленно проходил путь заново, вспоминая каждую мелочь. Как его озарила мысль о солнечном зайчике, но он не мог сообразить, как создается зеркало, а потом догадался про воду и сотворил «яблоко» из непролившегося дождя.
В результате он все же вспомнил все – даже то, что было после победы над чернокнижником и… его снова окатило холодом, и колючие мурашки побежали по спине также, как в тот момент у окна, когда он расслышал слова сумасшедшего мага и осознал их значение в первый раз.
Вик не впал снова в панику только потому, что со стороны соседних помещений раздался сильный шум, и он был вынужден отринуть от себя пугающие мысли и попытаться подняться навстречу новой опасности.
Но это была его Эль, со всех ног бегущая по длинной гулкой анфиладе комнат. Вбежав в дверь, она с размаху, как будто налетев на невидимую преграду, остановилась, глядя на него испуганными широко открытыми глазами, а потом, поняв, что он жив и относительно здоров, кинулась в его объятия.
После того, как она освободила проем, там, в дверях, сразу же нарисовались трое слуг, которые с опаской начали заглядывать в комнату. И сразу стала понятна причина раздававшегося шума и грохота – одно дело, если по каменным плитам бежит легконогая девушка и совсем другое, когда за ней еще и несется толпа мужиков!
Последующие минут пятнадцать Эль металась между ним и эльфятами словно наседка, растерявшая своих цыплят. И читала заговоры, и накладывала руки, и делала пассы, казалось, над всеми разом. С появлением в комнате старшей подруги Льнянка, державшаяся до этого молодцом, «расклеилась», вспомнив вдруг, что и она обожжена, поранена и побита.
А потом как-то неожиданно появились оборотни. Эти прошли по гулким пустым помещениям в свойственной их звериной натуре манере, то есть совершенно бесшумно.
Первым в комнату стремительно вошел Тайгар и быстро оглядел ее. А удостоверившись, что все в порядке, церемонно поклонился Вику:
– Ваше высочество! – неожиданно официально начал он: – Разрешите представить вам начальника стражи этого замка – капитана Катенара, – и пропустил вперед себя высокого широкоплечего воина. Тот, обойдя Тигра, встал перед принцем на одно колено и быстро произнес вассальную клятву новому хозяину.
Не ожидая такого, Вик, который от слабости мог пока только сидеть, привалившись к стене, все-таки попытался подняться:
– Рад приветствовать вас, капитан Катенар. Я принимаю вашу присягу от имени моей Семьи. И прошу вас и ваших людей оставаться и далее на тех же постах, что вы занимали в замке.
– Я и мои люди принимаем ваше предложение. Разрешите идти, мой принц, и приступить к своим обязанностям? – получив благожелательный кивок головы от его высочества, Волк поднялся с колена, поклонился и, бросив брезгливый взгляд на лужу грязи в углу, быстро вышел из комнаты. Только в дверях он приостановился и взял из рук Корра какую-то железку.
Когда он вышел, Вик опять сполз вниз по стеночке и сел на пол.
– Я так понимаю, во дворе все прошло по плану – без смертоубийства? Только, все равно странно – он как-то уж очень быстро сбежал отсюда, даже о бывшем хозяине ничего не спросил, – обратился принц к оборотням, подошедшим и присевшим рядом с ним.
– Угу, по плану. А сбежал он отсюда потому, что здесь воняет, как будто три лошади прям в этой комнате сдохли, притом неделю назад. Я вот сам подумываю, не сбежать ли мне тоже! – и, подергав носом, Тай громко чихнул.
– Так тут сам господин великий Магистр помер, а ты говоришь какие-то лошади… – усмехнулся Вик.
– Ха, воняет ему! – рассмеялся подошедший к ним Ли. Он был без кольчуги и рубашки, так что на светлой коже его груди и плеч хорошо было заметны все последствия прошедшей битвы. Но, видимо лекарские заклинания Эль и Льняны имели успех – раны его уже подсохли, а страшные кровоподтеки от ударов огненных шаров и молниевых клубков, которые красовались на нем не далее как с полчаса назад, теперь перешли уже в стадию начинающих зеленеть синяков. – Воняло здесь, когда маг скопытился, а сейчас так – попахивает слегка! – воскликнул он, показывая на грязную лужу.
– Это что?! Все, что осталось от Фартиуса?! – пораженно спросил Корр и воззрился на грязь в углу с таким видом, как будто собственным глазам не верил. А потом поднялся с корточек и подошел к ней ближе. Тай, зажимая нос, потянулся за ним.
– Вот скажите мне, хоть кто-нибудь, сможет маг из этого восстать… воскреснуть? – спросил Вик напряженно, обращаясь ко всем сразу.
Тай долго принюхивался, стоя над лужей, и о чем-то размышлял, а потом ответил:
– Знаешь, что это мне напоминает? Поднятого некромантом мертвеца – в самом предмете магия не ощущается, хотя и поднят он за счет нее… и воняет, кстати, также. Так что касательно этой кучи помоев, то нет, не думаю, что он может из этого восстать. Только живой волшебник в себе магию удерживать способен и, соответственно, прикрывать ее от чужих глаз, а бездушный предмет – нет.
