Текст книги "Время проснуться дракону"
Автор книги: Анна Ганькова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 60 страниц)
Впрочем, дама Нора на его невежливое нетерпение внимания не обратила, а приняв вопросы к сведению, стала отвечать по порядку:
– Понимаешь ли, стихия земли неповоротлива и ленива, но в то же время и неагрессивна. Ее надо заставлять, постоянно подталкивать, а иногда и «пнуть» приходится. А вот с огнем следует научиться не только приказывать, но и держать его в жесткой узде, стать ему властной хозяйкой. С водой же, и такой подход невозможен – с ней положено договариваться. Она ведь и не такая ленивая, как земля, но и подобно огню огалтело подминать все под себя не станет – того-то только выпусти, все пожрет. У воды же, характер другой. Если на пути бурного потока каменная стена встанет, то он ее и проломить может, но вот в гору не пойдет – ему удобное русло подавай. Так что при необходимости эту стихию и попросить не грех. А вот с воздухом, который всегда в разном настроении, труднее всего обращаться. Тут нужно уметь и заставлять, и властвовать, и уговаривать – главное, момент почувствовать! Так что волшебницам, владеющим воздухом, тяжелее всего в учебе приходится! И внучке это удалось как нельзя лучше! – при этих словах голос дамы Норы опять зазвучал горделиво и довольно.
– А разница между обычным владением магией и управлением стихией – проста. Вот, мой вихрь, ростом не более саженя, метет дорожку под ногами. А вот Эль способна ураганом по ущелью пройтись и разом всю дорогу расчистить, да еще и склоны обмести. А устала бы при этом не более чем я. Понятно?
Льнянка, сидя за очередным кустом, кивнула на это вместе с Виком, но вспомнив, что совсем и не ее спрашивают, расстроилась вдруг. А как иначе? Никто ей ничего не объясняет, интересного и полезного не рассказывает. Сама, то книгу в библиотеке стащит, то у девчонок, что-то подсмотрит или вот как сейчас кого-то подслушает. Но, также нельзя! Да и толку маловато…
Книги те, что она втихаря таскала, были написаны сложно. Где на староэльфийском, который Лёна так толком и не удосужилась выучить, где с включениями рун драконьих времен, из которых она от силы десяток знала. А там, где вроде все понятно, вдруг оказывалось, что травы, минералы и другие колдовские ингредиенты как-то по-своему называются – пока описание не найдешь, так и не поймешь о чем речь идет. Да-а.
С девочками таже самая история – если спросить нельзя, а из-за угла видно плохо, что это тогда за учеба получается?
А пока Льнянка горевала, жалея себя в очередной раз, дама Нора заставила Вика собственный бурунчик сотворить и снег вокруг тех «домиков», что она указывала, расчистить. Маленький Виков вихрь трясся, как больной в лихорадке, вздрагивал и частенько шел не туда. От этих неудач принц начинал злиться, а его вихрь в испуге совсем терялся, зарываясь в сугроб.
« – Вот легкотня-то! И чего он мучается? Вот, я бы…» – думала Лёна, глядя на это дело.
Но с горем пополам Виктор справился с задачей, и полез по указке госпожи на склон к чистым «домикам». Потом коснулся одного и задумался надолго.
Девушка уж извелась, ожидая его ответа, когда он, наконец-таки, выдал:
– Здесь кто-то есть… скользкий… довольно холодный… юркий, зараза!
– Правильно, там отзвук элементаля воды Ривы. А «в руки» не дается по тому что, его там нет, а только связь с ним, которую ты и чувствуешь.
Вик полез к соседнему строеньицу и «нащупал» там что-то легкое и… юркое вдвойне. Так понятное дело – это ж «домик» стихии воздуха. А потом он ощутил огонь и землю. Ну, а после этого дама Нора велела ему расчистить каменный короб, стоящий чуть в стороне.
Реакция на него у Вика была другой:
– Там пусто и темно… и неприятно… – протянул он, отодвигаясь от «домика».
– Да. Он пуст. Там когда-то обитал элементаль огня. Его хозяйка трагически погибла около ста зим назад, – помрачневшим и каким-то уставшим голосом ответила ему госпожа.
– А разве с вами такое может случиться?! – воскликнул пораженный принц.
– Да. Может и с нами. Мы ведь просто очень сильные волшебницы, а ни какие-то божества. Люди, к сожалению, об этом постоянно забывают и часто ждут от нас невозможного. Спускайся. Надо возвращаться, – и боле ничего не говоря, развернулась и направилась в сторону поляны.
Льнянка затаилась за кустом, провожая Вика и волшебницу взглядом. А когда те скрылись с глаз сама полезла на склон к очищенным от снега строениям.
Когда она приблизилась к ним, то поняла, что все «домики» по склонам гораздо ниже тех, что были когда-то возведены Странницами. Самые высокие из тех, что окружали девушку, не превышали и саженя. Но, впрочем, затейливая резьба покрывала и их, хотя мастерство исполнения на многих и не дотягивало до того совершенства, которое она наблюдала на поляне.
« – Да-а, скорее всего, уже «не те» не только гномы и эльфы, но и волшебницы Долины…» – подумалось Лёнке.
А меж тем она прижала руки к одному из «домиков». Внутри… сначала не было ничего. Но потом, спустя минуту-другую, девушка почувствовала под ладонями, что-то твердое, холодное… неживое, но шевелящиеся. Вернее, нужно было считать «это» ни живым-неживым, а чуждым.
« – Ах, элементаль земли! – восторженно подумала она и стала вспоминать описание общения с ним, данное недавно дамой Норой. – Ага, понукать, тянуть и даже пнуть. Это как? Вставай, говорю, живо поднимай свой каменный зад!» – прикрикнула она мысленно на «это».
Но элементаль повозился, повозился… и затих. Льнянка махнула на него рукой и полезла к следующему «домику».
Так она обследовала все строения расчищенные принцем, включая тот – пустой, возле которого, почему-то, ей тоже не захотелось задерживаться. Впрочем, около других она останавливалась надолго, пытаясь расшевелить ту или иную стихию, сообразуясь с советами госпожи… данными не ей. Одному она строго приказывала, второго мягко уговаривала, а с третьим пыталась – и так, и эдак. Но, как и с элементалем земли, успеха не с одним не достигла.
Вымотавшись окончательно Лёнка спустилась со склона на тропу, где в изнеможении и расстроенных чувствах уселась прямо на снег. Ноги ее гудели, нос опять замерз, а желудок выводил голодные рулады. А в том месте, где на груди сходятся ребрышки и, по идее, должен был «жить» человеческий дар, чувствовалась утомленная пустота.
« – Делать нечего, надо возвращаться в деревню. А тут… – девушка окинула взглядом склоны, – не повезло, считай. Как была неудачницей, так и осталась!»
Что бы хоть частично восполнить потраченные силы она достала фляжку с остатками взвара и кусок пирога с курятиной, прихваченного ею после утренней трапезы. Жуя пирог и прихлебывая чуть теплый взвар, она смотрела вдоль по аллее и слушала ветер, гуляющий где-то поверху и завывающий между веток деревьев. На склоны внимания она не обращала, не желая лицезреть и дальше место своих неудач.
И, как водится, именно в тот момент, когда уже от Судьбы ничего не ждешь, с тобой и начинают происходить удивительные вещи! Впрочем, удивительные – не всегда, значит, хорошие…
Когда пирог был съеден, а взвар выпит, и Лёнка уже мостила фляжечку на положенное ей место на поясе, со стороны покинутого склона послышалось тихое кряхтение и скрип снега. Девушка встрепенулась, вглядываясь в заснеженные кусты и сугробы, прикидывая, как отбиваться от голодного зверя, видимо привлеченного запахами еды.
Но на склоне ни рыси, ни лисицы видно не было, а по снегу спускался, оскальзываясь и проваливаясь… странный человечек. Ростом он, кажется, был невелик – не выше малыша пятизимки, но широк в плечах и кряжист как гном. И весь в каких-то коричнево-серых наростах и шишках, как будто его сложили… из отдельных камней. А малахай, что был одет на нем, подозрительно напоминал тот мох, что въелся в резные руны на «домиках».
Мужичок-с-ноготок переваливался по снегу и кряхтел:
– Чего подняли… чего звали… и даже не хозяйка… а туда же – зад свой поднимай…
Льнянка пораженно замерла, неотрывно глядя на него, и поэтому не сразу заметила как чуть выше по склону из другого «домика» выскользнул еще кто-то. А потом и еще…
Так что, когда «мужичка» обогнал снежный вихрь и с громким хлопком возле ее ног преобразился в «мальчишечку», то она от неожиданности так и села в сугроб, из которого и поднялась только пару минут назад. А дальше события разворачивались стремительно – пока медлительный «гном» спускался, его успело обогнать и искрящееся огнем создание, и полупрозрачное текучее.
А Льнянка все сидела в своем сугробе и хлопала глазами, разглядывая прибывших. Элементаль воздуха из вихря преобразился в паренька зим четырнадцати, при этом тоже походил на маленького ребенка. А еще он был прозрачным, большеголовым, бледнолицым и одетым в какие-то развивающиеся лохмотья. «Пацан» пританцовывал на месте, и подскоки его были столь легки и высоки, что казались совершенно несоизмеримыми с его ростом.
Огненный же элементаль, да и водяной тоже, своим видом не указывали точно ни на какой конкретный пол. Тоненькие, подвижные, кажется длинноволосые – толи, вытянувшиеся парнишки, толи, стройные девицы. Они постоянно перемещались, и разглядеть их было трудно. Крутясь, элементали переливались, один всеми цветами красного и оранжевого, а другой, голубого и зеленого. Но оба также как и воздушный «мальчик» были невелики ростом и полупрозрачны.
И вся эта подвижная компания, скользя и подпрыгивая, мельтешила вокруг Льнянки, не давая ни разглядеть себя толком, ни расслышать, что они говорят.
– Звала зачем-то… просила… приказывала… обещала… что ей надо… не хозяйка… не хозяйка… не хозяйка… – какофония шелеста, треска, скрипов и вскриков, звучала единым шумом, не позволяя вычленить хотя бы одно конкретное восклицание. И неизвестно чем бы все закончилось, если бы к шустрым собратья, наконец-таки, не присоединился медлительный «мужичок».
Он, все так же кряхтя и ворча, с ходу попытался вклиниться в шумный хоровод. Но его толстые неповоротливые каменные ножки были не предназначены к легким и быстрым движениям и, сунувшись в круг… он пихнул мощным плечом огненного «паренька» и наступил, толи на шлейф, толи на распущенные косы, водяной «девицы»!
– Ах, ты ж, каменюка неповоротливая! – тут же взвилась «деваха» и обдала «дядьку» потоком воды. А «парниша» с воплем:
– Ну, я тебе устрою, грязный крот! – направил на того языки пламени.
А вода и огнь в промороженном воздухе, одновременно поливаемые на камень, тут же преобразились в густые клубы пара и горячие брызги, летящие во все стороны. Почувствовав обжигающее веяние, наполненное иголочками раскаленных капель, Льнянка, как сидела, так и не поднимаясь, на корячках, постаралась отползти от драчунов подальше.
А пока она барахталась в мягком и глубоком снегу элементали успели сцепиться не на шутку. И когда девушка опять обратила свое внимание на них, то на тропинке уже творилось что-то невообразимое!
Водный и огненный элементали поливали «гнома» тем, чем и положено им по стихии, то есть, пламенем и водой. А тот к этому моменту уже тоже разошелся и прямо из-под снега поднимал и кидал в них камни. Куски мерзлой земли, вывороченные вместе с камнями, соприкасаясь с жаром огня, превращались в густое пыльное облако. А оно, в свою очередь, напитавшись водой, падало на снег жидкой горячей грязью, пятная его белизну и поднимая очередные клубы пара.
Самих элементалей в этом облаке было почти и не видно, только и мелькали в нем изредка, то огненный язык, то грязная струя, то блестящий каменный бок. А воздушный «пацанчик», « – Вот, гаденыш!», со звонким хихиканьем, слышным даже сквозь рев пламени, шипение пара и грохот падающих камней, то и дело вклинивался во всю эту неразбериху.
Помогал ли он кому-то из них, или наоборот еще больше подначивал, или из детского шкодливого нрава просто решил поучаствовать в общем развлечении – было непонятно. Но при его активном участии сие «развлечение» приняло, уж совсем, катастрофический размах. И языки пламени, и клубы пыли, и ледяная взвесь, в которую превращались на морозе отлетающие брызги, подпитанные воздухом теперь летели высоко вверх! Казалось гора-аздо выше склонов ложбины.
Льнянка в ужасе смотрела на то, что в этот момент, по ее вине, творилось на тропе. Снег вокруг места драки почернел – местами растаяв, а местами просто залитый жидкой грязью. Кое-где из-под него поднимались фонтаны камней и устремлялись в самый центр серого облака, которое хаотично передвигалось туда-сюда по дорожке, переодически заскакивая и на склоны. Несколько деревьев тлело, испуская в и без того загаженный воздух черные струи дыма. А пара кустов с треском горела ярким пламенем.
– Ой, мамочки! – воскликнула девушка и, собрав все оставшиеся силы, подталкиваемая виной и страхом, ринулась в облако разнимать призванных ею элементалей.
Хорошо хоть глаза зажмурила, потому что лицо ей сразу же обварило горячим паром, потом в него плеснуло ледяной волной, ну и в завершении в лобешник прилетел камень… на этом сегодняшние приключения Льнянки были закончены.
Очнулась она через… неизвестно сколько. Голова болела неимоверно, а тело ее трясли нещадно. Она открыла глаза и извернулась, чтоб оглядеться. Ее нес на руках Тигр, рядом топал ухмыляющийся Корр, сразу за ними шли Вик и госпожа Нора, а следом… еще несколько волшебниц. Сразу все вспомнилось и захотелось обратно в беспамятство. Но Тай почувствовал ее движение и, тряхнув посильней, раздраженно заговорил:
– Несут тебя – вот и несись спокойно. Хватит уже – надергалась! – и дальше, и дальше: – Что ж вы мелкие, такие неуемные?! И с банями этими – просто невезуха какая-то из-за вас! Сначала один принялся в них детей гонять, потом на пару потрахушки там устроили, теперь вот и вторая бедным оборотням помыться спокойно не дала! Ох, беда нам с вами! Пора за лозину браться!
– Ага, пора! Это ты вожжи-то отпустил, когда Вик выздоравливать начал. То ж при деле были, а теперь вот – энергию молодую и девать им некуда! – насмешливо подзуживал его Корр.
Льнянка прикрыла глаза, чтоб не видеть смурного лица Тигра и ехидной мордуленции Ворона. А что-то еще дама Нора скажет, когда домой все доберутся…
А дома, как ни странно, ей было коротко велено в постель до утра отправляться. Потом Корр туда же и поднос с едой принес… и все оставили ее. Так в одиночестве и потрапезничала она. А на сытый желудок, да с разомлевшим под пуховым одеялом телом, она и уснула.
А вот утром, чуть свет, девушку подняла Эль и сказала, что ее зовет бабушка… то бишь, госпожа Нора.
Волшебница сидела в зале перед камином и, вопреки ожиданиям накрутившей себя разными страхами Льнянки, не была ни разгневанной, ни особенно взволнованной.
– Проходи. Садись. – Повела она рукой на второе кресло, стоявшее перед огнем.
И хотя девушка приметила, что госпожа была вполне спокойна и даже вроде улыбнулась ей, присесть она не решилась.
– Ругать будете? – только и отважилась она на вопрос.
– Вот уж и не знаю, ругать мне тебя или хвалить! – рассмеялась волшебница.
От такого заявления девушка совсем растерялась и не найдя что ответить только бровки удивленно вздернула и рот изумленно открыла.
– Да, хлопот с элементалями ты нам вчера задала немалых. Позвать-то их, если еще и связь налаженная под рукой имеется, для сильной волшебницы не проблема. А вот загнать на место может только владеющая соответствующей стихией колдунья. Хорошо день белый был на дворе и в банях несколько женщин находились, да и мы с Виктором далеко не ушли. Как из-за горы фонтаны огня, камней и снега полетели, так все и поняли, что беда какая-то у элементалей приключилась. Они же и в природе между собой не уживаются – все место да влияние делят!
Услышав это, Льнянка совсем сникла, представив как взбесившихся «человечков» разнимают и по «домам» разгоняют. Но дама Нора почему-то, так и не разозлилась на нее, а наоборот, еще раз указала на соседнее кресло и мягко сказала:
– Садись детка, разговор у нас долгий предстоит и серьезный.
Тут уж Льнянка и носом хлюпнула от такой доброты к ней, непутевой, и постаралась поскорее выполнить веление госпожи.
– Я так полагаю, ваш Ворон в чем-то прав. Вы с молодым эльфом от безделья уже не знаете чем себя занять. Да еще между собой переругались. Давай начнем с этого. Что у тебя к нему за чувства?
От подобного вопроса девушка смутилась, но ответила честно:
– Я теперь даже и не знаю! Сначала думала, что влюблена, что, возможно, сможем стать Парой! Мы ведь так похожи! Но потом, после того, как он себя так повел… – Льнянка развела руками, растерянно подбирая слова и не зная как высказаться яснее.
– Понятно, парень повел себя не по-мужски, а как напроказивший ребенок, испугавшийся порки, – и без ее пояснений все правильно решила госпожа Нора.
– Да, да! Мне-то хотелось, как любой женщине, почувствовать себя слабой, спрятавшейся за сильным мужским плечом! Впрочем, и раньше уже были моменты, когда решение принимала я… только, мне замечать этого не хотелось. Так что теперь, после последнего случая, осознав все, я понимаю, что он еще не готов не то, что Пару с кем-то создавать, но и просто отношения какие-то строить. Повалялась с ним по кустам, юношеский пыл и зуд удовлетворила, и на том спасибо! А все остальное это так, мои розовые фантазии… – эмоционально и в какой-то момент даже зло воскликнула Лёна.
– Грубовато сказано, но по сути верно. Ты хоть и очень юна еще, но чисто женская мудрость уже дала свой росток в тебе. Мне это нравиться. Хочешь совет от старой дамы? – с доброй усмешкой спросила ее госпожа.
– Очень хочу! Потому что, хоть вы и говорите о каком-то проростке ума во мне, я, если честно, совершенно не знаю, что делать дальше, – обрадовалась Льнянка.
– Ты не правильно поняла, я не об уме, а о мудрости говорила. Это, в общем-то, совершенно разные вещи. Ты вот лучше скажи, прежде чем выслушаешь меня, чего сама-то теперь хочешь?
Льнянка задумалась.
– Вот… ну… близости с ним, точно не хочу! И выяснять отношения – тоже не хочу! Как я ему буду объяснять, что он еще маленький, глупый, и ненадежный… и безответственный?! Если по годам он старше меня! – на это ее высказывание дама Нора рассмеялась:
– Более того, я могу тебе сказать, что подобные вещи мужчинам вообще говорить не стоит, хоть молодым, хоть умудренным опытом, что бы они там ни сотворили. От таких высказываний у них памерки случаются и потом с ними, вообще, ни о чем уже разговаривать не получается! Запомни это, кстати, на будущее! – а отсмеявшись, посерьезнела: – Оставь все как есть. Принимай, как и раньше, недоступный вид, раз объясняться с ним не хочешь. Но будь тогда готова, что сначала он будет обиженным, потом агрессивным, ну, а когда отойдет от обиды и злости, обратит внимание на другую девушку. Ты готова к этому? – сказав это, дама Нора внимательно и озабочено посмотрела на Лёну.
– Ну, это будет значить, что он меня совсем и не любил, а просто воспользовался мною, как непотребной женщиной из Доступного дома! – воскликнула Льнянка, заранее обозлившись на Ли.
– Не обязательно. Просто подобное поведение вполне в природе мужчин, а ты, что ни говори, помогла ему этого самого мужчину в себе открыть. Вполне возможно, что потом, перебесившись и повзрослев, он совсем по-другому посмотрит и на ситуацию, что произошла, и на ваши отношения. Так что возможно, через какое-то время вы сможете попробовать все сначала. Видишь ли, если все пойдет именно так, как я предвижу, то вы еще долго будете рядом, а вот возможности иметь Пару где-то на стороне от вашей компании у вас не будет, – последнюю фразу госпожа проговорила как-то нехотя и Льнянка, постепенно обдумывающая сказанное, не сразу на нее отреагировала.
– Не знаю, не знаю… сколько уж времени понадобиться Лиону, чтоб повзрослеть? И буду ли я его к тому времени еще хоть чуточку любить? Подождите! – это, наконец-то, догнал Лёну смысл последних сказанных дамой Норой слов: – Что вы видели про нас?! Что будет в будущем?
– Впереди все смутно и неопределенно, и я не вправе это обсуждать с тобой сейчас. А когда будет можно, то ты и сама это уже знать будешь, – немного отстраненно улыбнулась та, не желая, видно, продолжать затронутую тему. – Давай лучше вернемся к нашему разговору. И если ты готова оставить мальчика, на время или навсегда – это покажет будущее, но, в любом случае, тебе следует подумать о себе. Предстоят сложные времена – сегодняшний боевой запал быстро пройдет и на его место придут сомнения в правильности решения, расстройство от вида Ли поодаль от тебя и тягостные воспоминания о хороших мгновениях вместе. Так вот, я хочу тебе посоветовать отвлечься – интересным делом заняться, которое захватит тебя полностью и оторвет от угнетающих мыслей и воспоминаний.
– А дело, какое? – заинтересовалась Льнянка, зная за себя, что та тоска, о которой говорит госпожа, пока хоть и тоненькой струйкой, но уже давненько начала затекать в ее сердце.
– Да как же? Ты не догадываешься? Учиться будешь! Разве не этого ты хотела? – не удержалась от ироничного смешка, госпожа.
– Да, очень! А у кого? – пораженно спросила Льнянка. Дома-то, бывало, она и отлынивала от уроков с бабулей и мамой. И даже от отца сбегала. Но здесь, в Долине, наглядевшись на их вольное и даже можно сказать просторное владение магией, она стала относиться к этому по-другому. Только вот боялась попросить, думая, что ее, чужеродную эльфийскую полукровку, никто и обучать не захочет.
– Людского дара в тебе много и, как мы уже знаем, владение стихиями тебе вполне подвластно, ну, а знахарка ты уже и так неплохая. Так что пока вы здесь я и Руит с тобой позанимаемся. А вот когда уедете… думаю Эль наши начинания продолжит. Или ты хочешь сказать, что не заметила к чему у них с Виктором все идет?! – заинтересованно спросила Лёнку дама Нора.
– Да-а, я замечала их взаимную симпатию… думаете, они скоро поженятся?! Я так рада за них! И за нас! И за всех! – восторженно воскликнула девушка.
– Да погоди ты – я так предполагаю. Но пока никто, ни чьей руки не просил, и никто согласия своего не давал. Так что не беги впереди упряжки! Но вы еще не один месяц у нас пробудете – принц пока не полностью оправился от ранения. Так что, думаю у них все за это время и сложиться. Ну, а с тобой с чего начнем? Твои пожелания?
– С волос! – не задумываясь, ответила Льнянка.
– Так смой краску шершавого ореха и дело с концом, – недоуменно сказала на это волшебница.
– Не так-то все просто! Есть один нюанс… который ни папа, ни мама с бабулей исправить так и не смогли. Одна надежда, что хоть ваше – Долинное волшебство, поможет!
– Ну-ну, только краску-то все равно смыть надобно, – рассмеялась дама Нора.
***
Приближался Великий зимний праздник.
Жизнь Вика к этим дням вошла в размеренную колею. Утро его было отдано тренировкам с оружием, а послеобеденное время занятиям магией. А те несколько часов, ближе к вечеру, что оказывались в его распоряжении, он тратил на встречи с Эль.
После той памятной прогулки их общение стало более свободным, а обоюдная неловкость, что сковывала ранее порывы молодых людей, сошла на нет. Теперь они не стесняясь садились рядом за стол в трапезной, гуляли по деревне, ходили в гости к родителям Эльмери. Народ, обитающий в башне Рода, старательно делал вид, что ничего особенного не происходит. Толи не хотели смущать, толи боялись навязываться. Родные же девушки не скрывая выказывали свою радость, глядя на них. И если б не Гаврюха, постоянно норовящий вклиниться между ними, Вик был бы просто счастлив такому положению дел.
Рядом с этой девушкой он чувствовал себя легко и свободно. Ему даже казалось, что возле нее всегда и воздух свежее, и еда вкуснее, и даже звезды на вечернем небе, под которым они гуляли, светят ярче.
Но противный котище все портил, своим присутствием напоминая ему, что свобода… понятие относительное. И возвращаясь к ночи в свою комнату, Вик, как правило, надолго засиживался у камина – прикидывая и так и эдак, что он имеет на сегодняшний день, что будет завтра, и что для него важно и дорого.
Женщины… были в его жизни… не так, что бы очень много как у Корра, но и совсем малым, то количество не посчитаешь.
Чем они отличались от Эльмери? Вот в этом-то и хотелось разобраться принцу. То, что она другая, совершенно отличная от других знакомых девушек, тоже понятно, но чем? Демоны забери его метания!
Осознание различия полов пришло к Вику довольно поздно, зим в пять или шесть. Почему? Да потому, что жизнь маленьких принцев до определенного времени проходит очень замкнуто. Из друзей первых зим только-то одного Роя он и помнит. А так, няньки вокруг, охрана да родители. И то, в основном мать.
А вот когда уж умишко дорос до умения сравнивать и сопоставлять, тогда и понял, что вокруг него есть и мужчины, и женщины. А раз есть маленькие мальчики, где-то значит, есть и маленькие тетеньки… как ему, потом сказали, девочками они называются.
Годочков-то до трех всех детей принято в платьица обряжать, так что, если какая из дам во дворец с дочерью и заявлялась, то он их за немальчиков и не воспринимал. А впервые он приметил девочек в Лиллаке, когда уж понимание пришло. Как-то увидел, что молочницы и зеленщицы из деревни, что поутру в замок свой товар приносили, разные бывают – одни большие и высокие, как няньки, а с ними еще и маленькие – с них с Роем ростом. Впрочем, и тогда разница для него только-то и обозначилась тем, что он уже в штанишках ходит, а они все в платьицах. И так и будут ходить в них бедные, до самой старости! Жалел он их, да-а. Вот собственно и все, что он по первости про женщин понял.
А вот когда уже юношеский интерес заимел, тот самый, что на полпути к настоящему – мужскому, тогда… вообще, казус вышел!
Дело было, когда ему зим одиннадцать исполнилось, а Ройджену, соответственно, двенадцать. Причем здесь брат? Да притом, что все эти жизненные казусы по малолетству только через него у Вика и случались.
Сам-то он рос довольно спокойным и небойким ребенком. А вот Рой, тот с малых зим норовил в каждую дырку свой нос сунуть – до всего ему дело было. И, что самое главное, везде за собой младшего брата тянул. Как бы прошло взросление Вика без активного участия братца – неизвестно. Может, так бы и промучился горячечными снами да нервозными пробуждениями пока не возмужал и какая-нибудь нахальная служаночка однажды в его постель сама и не прыгнула. Но Рой, тот никакое дело никогда на самотек не пускал. Вот и в этот раз, понимая, что братец уж начал изводиться той же проблемой, он принялся проблему эту решать кардинально.
Как-то раз, вечерком, закрывшись от слуг и охраны в малой библиотеке, Рой отодвинул в сторону дальний шкаф, взял свечу и поманил братца за собой. Вик хотел было его спросить, откуда он про потайной ход знает, но в ответ получил только прижатый к губам палец и строгий взгляд. Да и чего спрашивать? И в то время всем уж было известно, что средний принц проныра еще тот!
Они куда-то шли, куда-то сворачивали и спускались, в результате оказавшись на цокольном этаже. Затем крались по узким темным коридорам, то и дело прячась по углам и боковым проемам, когда кто-то показывался у них на пути. И вот, наконец-таки, вынырнули на улицу в темный тесный дворик, где сам Виктор никогда и не был. Аккуратно ступая по каменной кладке – чтоб ни каблук не стукнул, ни подошва не шаркнула, они приблизились к одному из окон. Рама его, казалось, стояла прямо на брусчатке, а само огромное помещение за ним располагалось гораздо ниже дворика. В приоткрытую створку тянуло горячим влажным воздухом, а звуки, доносящиеся оттуда до мальчишек, были гулкими и звонкими.
Зрелище, которое предстало перед ними, хоть и прикрытое частично полотнищами пара, было впечатляющим и… волнительным. Вик, как сейчас видел объемные, колышущиеся, влажные от воды и пота телеса поварих. Почти плоские, худенькие, верткие тельца девчонок посудомоек. И сочные, крепкие, вызывающие своим видом трепет и горячий прилив в паху, фигуры комнатных служанок. Глаза мальчишек бегло шныряли по всей этой красоте, а тела наливались тяжестью.
Взрослый Вик, сидящий у огня камина, усмехнулся при этих воспоминаниях. Да, они его уже давно особо не впечатляли, а, скорее, только смешили. Тем более если вспомнить, что последовало после…
Впрочем, раза три они еще умудрились наведаться к баням без последствий. Но однажды, по возвращении в библиотеку, как оказалось, их уже ожидали. Крадучись, братья выскользнули из-за шкафа и… оказались нос к носу с отцом, который в упор смотрел на них из-под грозно сведенных бровей, при этом выразительно поигрывая хлыстом. А за его спиной стоял Тай, в общем-то, с отстраненной миной, но, как понял тогда Вик, это его усилиями их милое предприятие накрылось бо-ольшим медным тазом.
Что было потом? Ну, для них с Роем – ничего хорошего. На ночь глядя им достались нравоучения, а вот с утречка пораньше и кое-что покруче.
Очередной закрытый дворик, теперь уже на задворках конюшни, был практически пуст. Только-то и народу, что король, Тигр и пара самых доверенных слуг из покоев мальчиков. Да, еще мама. Хотя она так и не дождалась начала самой экзекуции, а, кривя губы, то в сдерживаемой улыбке, то в горестном покусывании, удалилась со двора, когда последовал приказ отца оголить зады. Так оно и понятно, сие происшествие само по себе, конечно, вызывало смех, но детские вопли и красные задницы – это уже слишком тяжелый груз для нежного сердца матери.
В общем, история вышла емкой на впечатления, познавательной для будущего мужского опыта… и довольно болезненной для некоторых частей тела.
От воспоминаний последовавших следом, Вика, сидящего возле жарко пылающего камина, передернуло как от дуновения пронизывающего ветра. В мыслях всплыли страшные дни – мама, угасающая долго и не отпускающая от себя сыновей ни на шаг. И самый последний ее момент, который почувствовали они с братьями, хотя тогда и были уже отстранены от ложа умирающей королевы. И боль от ее вида, такого спокойного и одухотворенного, когда она лежала на помосте в окружении белых цветов и черного бархата.
Вик потряс головой, помогая своим воспоминаниям уйти вперед, туда, где еще присутствовала тоска утраты, но жесткая болезненность горя уже схлынула.
Ястребиный Утес. Маленький охранный замок, взгромоздившийся на самый высокий уступ скалистого берега моря. Он и название-то свое получил от этого уступа. Если посмотреть с пляжа той самой бухты, что и охранял от пиратов замок, то прямо под кажущимися маленькими строениями, покажется огромная голова ястреба с приплюснутым лбом и большим крючковатым клювом. Удивительное зрелище, особенно на фоне красных оттенков зари, когда блики зарождающихся лучей высвечивают изъеденные ветром каверны на обрывистом склоне. От этого на «ястребиной голове» проявляется глаз с грозным прищуром и готовый издать боевой клекот полуоткрытый клюв.
