Текст книги "Время проснуться дракону"
Автор книги: Анна Ганькова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 60 страниц)
То, что сейчас происходило с ним, мальчик воспринимал с трудом. Слез уже не было, пережитый страх переродился в неимоверную тяжесть, которая непреподъемными камнями повисла на руках и ногах. Ну, а в его голове мысли совсем отказались двигаться, преобразовывая то, что видели глаза, в какую-то непонятную и невзрачную картинку. Так что ночь Реномель провел на той же скале, прячась в расщелине потайного хода от холода ветра.
А на следующее утро ушел дальше в горы, где, как он знал, была небольшая поляна, или скорее ущелье, поросшее травой и кустарником. Это было их тайное место – его, Капы и Бубки.
Воспоминания о погибших приятелях всю недолгую дорогу лезли на глаза слезами, которые с наступлением утра опять откуда-то появились и теперь сопровождали все его мысли о недавнем. Эльфенок их зло смахивал и упорно продвигался наверх – туда, где находилось единственное место, в котором он, возможно, сможет выжить до приезда отца.
Заветное ущелье было расположено на такой крутизне, на которую мог забраться только подросток, и там было относительно безопасно. В маленькую лощину стекал родник, а в самой глубине ее имелась даже пещерка. Вполне обжитая… ими.
Лаз, между каменными складками отвесных стен, позволял проходить, почти не пригибаясь. Посередине небольшой полости они с мальчишками расположили место под костер, а у дальней стены сложили лежанку из хвои, накрыв ее овечьей шкурой. Сосновые ветки ребята периодически обновляли, когда они высыхали и становились жесткими.
В пещере имелась и кое-какая посуда. На выпирающих камнях, как на полках, были разложены в ряд: котелок, три глиняных щербатых кружки и выструганные самими мальчишками кривенькие деревянные ложки. В самом углу хранились силки и удочки. А в выбитом в стене тайнике, в деревянном сундучке, обложенном полынью, чтоб отпугивать насекомых, мальчишки держали запас еды. В тот день, добравшись до заветного места, Реномель нашел там немного пересохших сухарей и печенья, да горстку сухофруктов.
Еще, ко всем этим чудесным вещам в придачу, при нем был кинжал, висящий на поясе – красивая такая вещица, которую мальчику подарил отец. Но, не смотря на небольшую его длину и выложенную каменьями рукоять, он не был простым украшением, имея достаточно острое лезвие.
Не надо забывать, что Реномель был от крови темных эльфов, так что равнять его с человеческими подростками нельзя. Тоненький как тростинка и невысокий, он, в свои тринадцать зим, выглядел не старше, привычных человеческому взгляду, девять годков. Да и силенок в нем было на столько же. Так что все вещи, что мальчик с радостью находил на своих местах в пещерке, были ему просто необходимы. Да что там говорить! Он бы без них и не выжил! И ему еще повезло, что стояла ранняя осень и снег пока не выпал.
А опасностей его окружало много. За то время, что он провел тогда в горах, вынужденный питаться тем, что сам поймает, в своих странствиях по склонам мальчик не раз натыкался на мужиков из их бывших деревень! Слава Многоликому, что Реномель хорошо знал те места! По ручью, берущему начало от того самого родника, что начинал свой путь из «его» лощины, ему удавалось уходить от собак. Ведь кроме охоты и рыбалки он еще и к замку ходил почти каждый день – посмотреть, не приехал ли отец. Поэтому не мудрено, что эльфенок на кого-то все-таки натыкался.
А были еще и хищники, особенно жадные в преддверии зимы до легкой добычи, каковой, собственно, он и был тогда. Волки и шакалы стаями. Да и гризли еще спать не улеглись. Зато снежные барсы, те самые ирбисы, в честь которых был назван замок, уже стали спускаться с высокогорья. И если ото всех остальных, включая людей, парнишка мог укрыться в своей тайной расщелине, то от этих кошек было только одно спасение – огонь. Хорошо хоть, что они выходили на охоту только в сумерках, но из-за этого приходилось спать в полглаза и постоянно следить за костром, подкладывая дрова.
А отец вернулся где-то через месяц, когда горы уже по ночам накрывал морозец, а выпавший снег почти и не сходил с затененных склонов. К тому времени Реномель выживал уже из последних сил.
О случившейся трагедии принца известили стражники, которые после поимки вампира вернулись к вечеру в замок и увидели догорающие руины. Как и все, живущие в Логове Ирбиса, они были потомками темных эльфов, и многие из них имели семьи, а замок считали своим домом. Не зная что предпринять и не найдя в развалинах никого живого они кинулись в Тенибреколь за своим лордом.
Реномель увидел приближение колонны всадников сверху, со склона горы, куда он приходил почти ежедневно в ожидании их приезда.
Чтобы спуститься, обойти замок и добраться до ворот у него ушел почти час. За это время отец успел въехать в крепость и облазить руины, ища их с матерью останки. Когда мальчик вбежал в ворота, он стоял посреди двора на коленях, весь перемазанный копотью и, не скрываясь, рыдал, громко проклиная тех, кто сотворил такое, грозился найти и предать их ужасной смерти.
Увидев отца в таком состоянии, совсем непохожего на себя, эльфенок почему-то испугался и не решился окликнуть, а молча тихим шагом двинулся к нему. Люди, окружающие их с отцом, смотрели на Реномеля пораженно и делали охранное круговертие, принимая, видно, ребенка за приведение. И не мудрено – парень был худ и бледен, одежда на нем превратилась в грязные лохмотья, а нечесаные волосы свалялись и торчали в разные стороны. Так, молча, потихоньку, посреди таких же безмолвных людей, мальчик и подошел к отцу.
А тот, наверное, почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной. Обернулся. Мгновение вглядывался в тоненькую покачивающуюся фигурку, а потом обнял, крепко прижав к себе. Он-то сразу понял, что это не восставший дух, а его драгоценный мальчик, чудом и милостью Многоликого спасшийся от ужасно участи.
От сына отец и его люди и узнали точно, что произошло в замке.
Что сделал лорд с крестьянами, учинившими погром? Возможно, кто-то посчитает неоправданно жестоким его решение, но кара, постигшая их, была действительно ужасной. Но он ждал свою любимую сотню зим и был так близок к долгой и счастливой жизни с ней, а получил только несчастных пятнадцать… и ужасное осознание, что его милая Мириэль, сосредоточие всей его жизни, погибла страшной смертью, а он ничего не смог сделать, чтобы предотвратить это.
И хотя Реномель был отчасти тоже поражен его жестокостью, но осуждать не мог. Впрочем, наверное, сказалась и его собственная злость за гибель матери, за смерть людей из замка, за все, что он видел своими глазами, и о чем только догадывался. А также за понимание, на самом деле очень страшное для подростка, что сам остался жив чудом. Да и те стражники с егерями, что сейчас были при них с отцом и тоже потеряли близких, его бы не поняли, прояви он хоть толику сострадания. Ведь в замке были убиты все – без исключения.
Не пощадили никого, даже верховых лошадей, собак и ловчих птиц. Хотя не забыли прихватить с собой скотину. А из непригодной в крестьянском хозяйстве живности выжили только кошка и два ее котенка из пяти, те, которых она успела повытаскивать из огня. Их обездоленные люди забрали с собой как великую ценность.
А в деревнях убили всех мужиков – сожгли в собственных домах. Баб же с ребятишками и стариков в чем есть оставили на пепелище. В горах вовсю начинались снегопады, а стаи голодных хищников уже принялись выходить из чащи в поисках пропитания, так что пачкать руки еще и в их крови не имело смысла. Но, может, кто и выжил из них, добравшись до других селений. Это и так была большая милость для деревенских – людям из замка они не дали и такого шанса.
Но было еще кое-что. Отец сказал об этом Реномелю, когда они проезжали мимо обгорелых остовов домов одного из селений. Не глядя на тлеющие развалины, как будто это его совсем не касалось, он произнес нарочито спокойным голосом:
– Видишь ли, сын мой, люди как скот – куда направит пастух, погоняя бичом, туда и направятся всем стадом. Слишком мало живут, чтоб научиться противостоять этому стадному чувству. Единицы способны быть мудрыми на столько, чтоб не следовать ему.
– О чем ты говоришь, отец? – спросил его мальчик, не понимая.
– О том, что был пастух, направивший их гнев на обитателей замка. Да и упыря надо было кому-то сотворить. Я узнал, что за несколько дней до всего случившегося забрели в деревню бродячие комедианты, которые все поражались – как это люди добрые так живут и не бояться, что рядом эльфы темные, которым, якобы, вампира создать, что раз плюнуть! Понял теперь? Не само собой все случилось, а по наущению со стороны. И я даже догадываюсь чьему… – сказав это принц замолчал и молчал почти всю дорогу до Бриколя, только изредка по необходимости отдавал краткие приказы сопровождавшим его людям.
И когда они, спустя десятницу, прибыли в Бриколь, отец так же не изменил этой вновь приобретенной привычке – старался избегать людей, а в присутствии их в основном отмалчивался. Проводил много времени в башне над своими покоями, где занимался магией. Король пытался достучаться до него – демонстративно благожелательно относился к внуку, зазывал на торжественные трапезы, стараясь привлечь обоих к придворной жизни.
Но отца принц избегал тщательнее всех. И Реномель, чувствуя, что между ними что-то происходит, так же старался не попадаться деду на глаза.
Единственный человек, кроме столь чудесно обретенного сына, кого Наследник мог выносить в те дни, была его мать. Эта чудесная тихая женщина, совершенно не похожая по своему темпераменту на темную эльфийку, стала отрадой и для Реномеля. Ее забота и нежность помогали мальчику справляться с тоской по матери, которая охватывала его тогда очень часто, заставляя чувствовать себя одиноким и брошенным.
Так они и жили… месяц, два…но в одно совсем недоброе утро эльфенок проснулся от грохота, что во много раз сильнее бил по ушам, чем гром в самую ужасную грозу. Даже казалось, что от него мебель в комнате вздрагивает. Он подскочил с кровати и, на ходу одеваясь, кинулся в отцовские комнаты. Ему, конечно же, не дали – парня перехватил Арэль, бывший капитан стражи маминого замка.
Теперь, вообще, их покои охраняли только люди из Логова. Ни кому более, как мальчик узнал позже, отец давно уже не доверял. И, опять же, как узналось позже – не напрасно.
Так и просидел Реномель в своей комнате, напряженно вслушиваясь в продолжавший раздаваться грохот. Утро сменилось днем. Копоть от взрывов покрыла деревья, розовые кусты и дорожки в садике, полностью вычернив снег и сделав вид из окна мрачным и устрашающим. А горьковато-кислый запах гари на улице был столь густым, что уже давно стал просачиваться сквозь оконные рамы, заполняя помещения. И только ближе к вечеру все прекратилось.
А еще через час мальчика позвали в тронный зал.
Когда Реномель, сопровождаемый Арэлем и еще тремя людьми из Логова, вошел, то увидел, что на возвышении на троне сидит отец, а дед стоит внизу у ступеней. Отец был спокоен и собран, а дед, как будто постаревший и похудевший за последние часы, растерян и нервозен. Зал был переполнен – все придворные были там: знатные лорды, советники деда, королевская охрана и даже старшие слуги. Мальчика провели к трону и поставили по правую руку от отца. Тут же подошла бабушка и встала с другой стороны. Она была также спокойна как отец, но осунулась и побледнела поболее деда. Внуку она ничего не сказала, только успокаивающе кивнула.
И вот, дед заговорил:
– Мои подданные! Пришло время! Я ухожу за Дальний хребет к Отреченным. У меня есть сын, способный править, мой брак завершен в соответствии с Соглашением, а мое решение принято согласно древним традициям и не противоречит Закону, – провозгласил он древнюю формулировку отречения.
Народ в зале в едином порыве ахнул и замер. Такого не ожидал никто. Все, конечно же, ждали какого-то объяснения происходящему во дворце в этот день, но также, всем было хорошо известно, что нынешний король совершенно не склонен к жизни среди Отреченных! Да что говорить? Еще вчера он вел себя так, как будто собирается править еще многие века!
А он, в полной тишине, гордо неся голову, вышел из зала. Стоило ему ступить за порог, а дверям за ним закрыться, как народ отмер, и поднялась суета. Капитаны стражников выдвинулись вперед и, по очереди подходя к ступеням трона, опускались на одно колено, протягивали к отцу свои клинки и приносили присягу. Следом за ними потянулись придворные лорды и дедовы советники – эти кланялись и произносили клятву лояльности новому суверену. Слуги кинулись из зала готовить торжественную трапезу и собирать отрекшегося короля в дальнюю дорогу.
Реномель же стоял рядом с отцом, оглушенный и сообщением деда, и всей поднявшейся суетой. Сколько продолжался этот кошмар он не понял, но ему тогда показалось, что очень долго.
Потом всех пригласили к столу, и мальчик, следом за отцом и бабушкой, прошел в трапезную, где стояли уже накрытые столы и их встречали стоя с поднятыми бокалами все знатные эльфы.
Трапезу он пережил также как и прием – в каком-то полусне, ковыряя еду в своей тарелке и вполуха слушая здравицы и поздравления. Реномель не мог дождаться, когда все это закончиться, чтобы скрыться в своей комнате. Ну не был он готов так сразу исполнять роль наследного принца и все тут!
Но, даже после окончания трапезы, его не отпустили. Нужно было идти и точно так же, напоказ перед всем двором, провожать деда.
Отец, бабушка и он – новоявленный Наследник, вышли на высокое крыльцо дворца. На круглой площади, куда сбегали ступени лестницы, в ряд выстроились десятка два повозок груженых мебелью, какими-то тюками, рулонами ковров и гобеленов, мешками, бочками и ящиками.
Сзади подошла бабушка и стала потихоньку давать объяснения, видно неверно истолковав «вздернутое» состояние внука:
– Когда эльф, отринув мирскую жизнь, принимает обет Отречения, он уходит за Дальний хребет навсегда. Там, во славу Многоликого, он будет бороться со Злом, до сих пор живущим в тех пустошах и принявшего орочье обличье. И сколько проживет герой, возложивший на себя эту тяжкую ношу – неизвестно. Может день, а может и тысячу зим. Поэтому, долг семьи снабдить его всем необходимым в его дальнейшей и, как мы надеемся, долгой жизни. А так как твой дед не простой эльф, а отрекшийся король, то наш вклад должен быть достоин его. Теперь понятно, почему столько повозок? – она мягко улыбнулась внуку и хотела отойти. Но он не дал ей, вцепившись в руку. Ему, конечно же, как любому эльфийскому мальчишке было интересно все, что касается Отреченных, но на тот момент парнишку мучили совсем другие проблемы. И теперь, когда он, замороченный всей этой суматохой и напуганный неожиданными переменами, на вечернем морозном ветерке пришел в себя, то хотел получить ответы на вопросы, которые накапливались у него с самого утра.
– Госпожа, я хочу знать, что произошло, и как… – взмолился он, заглядывая женщине в глаза, но договорить эльфенок не успел. Она придвинула губы к самому его уху, так что он почувствовал тепло ее дыхания, и прошептала:
– Тихо, мой мальчик, не привлекай к себе ненужного внимания. Помни, теперь ты принц, и все, кто тебя окружают, будут ловить каждое твое слово. Скоро все закончится, и мы с твоим отцом ответим на все вопросы, – она посмотрела в глаза внука, ласково улыбнулась и все-таки отошла в сторону.
Да и некогда было уже вести разговоры – повозки окружила стража, дед вышел вперед и к нему подвели коня. Первым, чтобы попрощаться, к нему приблизился отец и сдержанно поклонился. Дед, так же поклоном ответил ему. Они сказали друг другу по паре слов, не больше, и отец вернулся на ступени лестницы.
Следующей к отрекшемуся королю направилась бабушка. Она присела перед ним в реверансе, а он поцеловал ее руку. Никаких слов они друг другу, кажется, вообще не сказали.
Затем настала очередь Реномеля идти прощаться. Он, от сковывающего его смущения, на негнущихся ногах проковылял к деду, не зная, что делать и что говорить в этой ситуации. И хотя тогда мальчик еще не был зол на него – многого не знал, но и близко познакомиться с ним так и не успел. В общем, бывший король так и остался для собственного внука совершенно чужим человеком, который к тому же большой приязни у него не вызывал. Реномель поклонился ему, подражая отцу и подбирая в уме формулировку прощания покороче, чтобы поскорее отойти. Но он никак не ожидал, что дед сам наклонится и обнимет его. А уж слова, произнесенные им, просто повергли ребенка в шок:
– Прощай мой мальчик, слушайся отца и хорошо учись. Ведь если и дальше так пойдут дела, то ты единственная надежда трона, – тихо сказал он и отпустил внука.
В то мгновение мальчик в первый и последний раз увидел в глазах деда мягкость и заботу. В очередной раз за этот день, ошарашенный непонятным ему поведением взрослого, парень кивнул и отступил назад. Слов у него для деда так и не нашлось – от потрясения они застряли где-то в горле.
После этого Реномель с отцом и бабушкой еще ждали пока лорды и советники простятся с отрекшимся королем. А потом, пока дед, с гордо поднятой головой и прямой, как палка, спиной, усядется на коня под общие аплодисменты и, окруженный охраной, не скроется в глубине подъездной аллеи.
И только после всего этого неспешным шагом они смогли удалиться в свои покои. Где, наконец-таки, были даны ответы на все вопросы эльфенка.
Тогда, перед самым разговором, отец впервые велел Реномелю выпить неразбавленного вина. Бабушка, недовольно покачав головой, все-таки налила и подала ему бокал – разговор, видимо, предстоял действительно трудный.
Уж неизвестно, вино ли помогло или мальчик просто был вымотан уже к тому моменту за этот долгий и насыщенный событиями день, но все, что он выслушал тогда, Реномель воспринял достаточно спокойно.
Он узнал полную историю любви своих родителей. А так же то, что за всеми несчастиями, преследующими их многие годы, стоял дед – начиная с трагедии, когда погибла его бабка-волшебница и кончая погромом Логова Ирбиса.
Отец рассказал, что у деда был верный помощник, некий Куриэль Ардаль – нечистокровный эльф. Человеческого в нем была от силы восьмая часть, но этого было достаточно, чтобы эльфийские лорды – в большинстве своем по натуре великие снобы, не желали принимать его за равного, насколько-бы знатной не была семья, из которой он происходил. Единственным выходом было для него – это выслужиться перед королем и стать для него незаменимым. И так хотелось быть этому Куриэлю из рода Ардалей равным среди знатнейших, что для него стало неважным насколько подлую миссию он выполняет. Зато он был удостоен доверия самого короля, и постоянное место при дворе было ему обеспеченно.
Реномель не понял тогда, как отец догадался, что это именно он причастен ко всем бедам, постигшим их семью, но он помнил, как этого человека, со связанными руками и кляпом во рту, тащили в магическую башню над их покоями.
Он рассказал все. И как создал целую сеть шпионов вокруг тогда еще совсем юных отца и мамы, и как те соглядатаи сопровождали их везде на протяжении всех последующих зим. И как с помощью этих своих сообщников, этот самый Куриэль, устроил дорожное происшествие с падением кареты волшебницы в пропасть на скользкой дороге. И ускорил переговоры о браке ее дочери, матери Реномеля, с герцогом Мартиал. И как пробрался под личиной менестреля в деревню, а потом пару недель смущал умы дремучих крестьян, настраивая их против живущих в замке, пока не настало время обратить упыря, предварительно выбрав для этого самого буйного среди мужиков. И только в Логово не смогли пробраться шпионы – потому и убили всех без разбора. Как оказалось, не должны были тогда уйти от расправы и стражники с егерями. Но крестьяне, прельстившись упитанной замковой скотиной и добротной утварью, увлеклись грабежом и перетаскиванием к себе домой всего ценного. В результате упустив момент, когда в замок вернулись посланные на охоту за вампиром мужчины. А к утру, когда подгоняемые Куриэлем и его помощниками крестьяне нагрянули в разрушенный замок, те уже давно были на пути в Бриколь.
Но не надо было забывать, что этот самый Куриэль был пусть умным и коварным, но все-таки простым исполнителем. А за всем бедами, постигшими их семью, стоял дед. И вот, когда отец все выяснил, он отправился к нему. Возможно, в первом порыве он собирался даже убить отца, но их силы были равны, и результатом их разговора стало полностью разгромленное крыло дворца, в котором располагались личные покои короля.
А когда принц понял, что уничтожить соперника он не сможет, то объявил королю, что уйдет к Отреченным и заберет с собой его – то есть Реномеля. Ведь тогда он еще не был объявлен Наследником, и вся власть над мальчиком принадлежала только отцу.
« – А я бы и ушел за ним!» – подумалось на это парню.
И тогда деду ничего не оставалось делать, как самому идти за Дальний хребет, ведь все, что он сотворил, было сделано во имя трона и наследования.
У принца был уже сын, тринадцати зим от роду, да и сам он по эльфийским меркам был еще очень молод. А вот дед уже нет, а за всю его полуторатысячную жизнь Многоликий его сыновьями не баловал, и хоть какой-нибудь гарантии, что может появиться еще один мальчик, у него не было. Так что терять в холодных лесах Захребетья своего единственного живого и здорового наследника, да еще и внука, пусть и прижитого от полукровки, дед не мог.
Вот так и получилось, что отец Реномеля в одночасье стал королем – Валентелем Тэн VI, а он сам вроде как наследным принцем. Почему – вроде как? А потому, что никаких доказательств женитьбы его родителей не сохранилось. Как утверждал отец, это событие прошло в тайне, в первый же год их совместной жизни с матерью. Но во время погрома старенький священник Многоликого, что оправлял богослужения для жителей Логова, как и все они, погиб, а подписанные сторонами документы – сгорели. Вот так и получилось, что единственным подтверждением законности происхождения Реномеля – это слово отца.
Первые зимы три было все спокойно, казалось, лорды приняли на веру слова своего короля, но когда парню исполнилось шестнадцать и отец, уезжая по провинциям, стал оставлять его Наместником в столице, они принялись роптать.
Дети у эльфов, как известно, самая большая ценность, а наследник престола – еще большая, и будь матерью мальчика чистокровная эльфийка ни кто бы и не заговорил даже о возможности его внебрачного рождения. Но двух слагаемых оказалось достаточным, чтобы разжечь недовольство и поднять мятеж. Хотя нет, это был скорее тихий такой дворцовый переворот, а народ в столице, думается, даже и не догадывался о противостоянии в королевском замке.
В результате очередного бунта знати Реномеля чуть не убили, а отца вывели из себя настолько, что он, подавив его, пять мятежных лордов посадил в подземелье, еще десяток отправил по своим поместьям, а одного, самого шумного, казнил.
Но было понятно, что разогнать всех знатных эльфов он не может. А угольки недовольства закатились очень далеко, и потушить их все оказалось невозможным. Так и тлели они, периодически вспыхивая и ссоря отца с лордами королевства, пока с полгода назад, от сего момента, король все-таки не женился, уступив их требованиям. Возможно, он и не сделал бы этого, ведь память о любимой Мириэль до сих пор жила в нем, но, как ни странно, главным пособником этой свадьбы стал его сын.
« – Ну не хотят меня лорды видеть наследником престола! И как долго это все может продолжаться?» – думал тогда, взрослый уже, Реномель. Отец, в его возрасте, по эльфийским меркам считается уже не старше его самого. А за время неоднократного наместничества молодой мужчина понял, что и сам не хочет быть Наследником. Все эти приемы и торжественные трапезы, эти ответственные решения на Совете и в Верховном суде… в общем, он быстро понял, что все это – не по нему.
***
– Ага, это мы понимаем! Даже знаем еще одного такого принца, которому поперек горла его обязанности! – хохотнул Корр, стреляя глазами в Виктора. Тот, усмехнувшись, ответил:
– Да ладно, мне, слава Создателю, ничего серьезного пока не доставалось, только одни приемы и трапезы. А так как мы люди, у меня больше надежды, что в скором времени мой братец обзаведется собственными наследниками, – и под общий смех кивнул эльфу:
– Продолжай Рено.
– Ну, раз так, то не буду долго объяснять свои побуждения в уговорах отца жениться. В общем – это случилось. Его женой стала очень юная наследница одного из знатнейших домов и, естественно, чистейшей крови. Очень хорошая, кстати, девушка – милая, веселая, добрая к слугам и кормящей семье. А как она поет! Вы же знаете – эльфийки, особенно темные, славятся своей музыкальностью. Но голос моей юной мачехи особенно нежен и чувственен, а струны ее маленькой арфы так созвучны ему! Казалось бы, что еще? Все остальное сложиться со временем, если, конечно, к этому приложат усилия двое. Но вот отец…он, конечно, убрал из дворца своих человеческих наложниц, выдав их замуж, но портрета матери, висящего в магической башне, так и не снял. Да и особого желания к сближению с молодой женой у него явно не наблюдалось. И вот, спустя пару месяцев после свадьбы, я стал замечать, как наша веселая певчая птичка изменилась. Она почти перестала улыбаться, песни ее звучали все грустнее, а взгляды, бросаемые на отца, все тоскливее. Если раньше в обращении ко мне она была мила и предупредительна, то теперь в ее тоне преобладала напряженная скованность, – темный эльф развел руками, в сожалеющем жесте.
– Я подождал еще несколько месяцев в надежде, что все утрясется. Но нет, обстановка во дворце только ухудшалась – отец продолжал заниматься государственными делами, разъезжать по провинциям, много времени проводить в своей магической башне, встречаясь с женой только на общих трапезах и придворных раутах. Что уж у них происходило наедине в личных покоях, я, конечно же, знать не мог, но думаю, что и там все было не очень. Со мной мачеха перестала вообще заговаривать сама, а когда к ней обращался я, не поднимала даже глаз к моему лицу. Становилось понятно, что я своим присутствием напоминаю им обоим о матери. Одному, скорее всего, о чем-то хорошем, но для второй моя персона – это постоянное напоминание об отданных чувствах любимого мужа другой женщине. А то, что молодая жена была явно влюблена в моего отца, становилось ясно, и день ото дня все отчетливей. И влюбленность ее была такой, какая и свойственна нам – темным эльфам: жаркой, необузданной и бескомпромиссной. Она хотела своего мужа для себя одной, без всяких там призраков прошлого. Конечно, добиться огня в постели красивой молодой девушке было, думаю, не трудно. Но страсть это ведь далеко не любовь, а ей, как всякой влюбленной женщине, хотелось большего. В общем, понял я, что нет мне места в королевском дворце… по крайней мере, в данное время. Вот и решил уехать. Как говориться, мир посмотреть да себя показать. Тем более что это намерение скорее совпадало с моими желаниями, чем строить из себя наследного принца. Вот так и оказался я на дороге в Эльмерское королевство.
– Да-а, сложная история… – протянул Тай, – и красивое у нее только самое начало. Но многое, о чем ты рассказывал, действительно давно известно в Мире как не связанные между собой события. И про эльфийскую принцессу, которая вышла замуж за человека, я слышал. И про магический взрыв, разнесший половину дворца темных, тоже. А уж история про отрекшегося короля и подавно прогремела на весь белый свет. Такого же никогда не случалось до этого? Лорды, незнатные эльфы, полукровки в Орден уходят регулярно, но вот чтоб король?!
– Да, правители, насколько я знаю нашу историю, ни разу еще к Отреченным не уходили. Дед был первым, – согласился с ним эльф.
– Я тоже слышала историю про принцессу. Дома, в Зачарованной Долине, – вступила в разговор Эль. – А ты знал, что родные твоей матери хотели забрать ее к себе, когда она осиротела? Но король не позволил, сославшись на то, что она принцесса королевского Дома темных эльфов и принадлежит его Семье.
– Нет, не знал. Но понятно, что отпустить девочку в Долину он не мог – весь его, на тот момент, тщательно разработанный план пошел бы насмарку, – расстроено ответил Рено, но встряхнулся и постарался опять улыбнуться. А за одно и перевести разговор на менее трепетную тему: – Я вот многого в людях не понимаю. Может кто-то из вас меня просветит по поводу кое-каких непонятностей последних дней. А то вот вляпался по незнанию да чуть не погиб!
– Говори, чем сможем – тем поможем! Мы с Тигром, хоть и оборотни, но уже давно обретаемся в человеческих королевствах. Разного навидались, – тут же ответил ему Корр.
– Сейчас объясню, что меня интересует! Народ на базаре, где меня схватили, стражники, которые меня охраняли, низшие служители Светлого, читавшие надо мной молитвы перед казнью – все искренне полагали, что я вампир. Откуда такая дремучесть в людях, живущих в дне пути от темных эльфов? И потом, то, что случилось в деревне на дело клыков вампира совершенно не похоже. После упырей остаются, конечно, трупы, но не растерзанные, а с прокушенным горлом. И уж люди при этом бесследно точно не пропадают! А самое-то главное – упырь, конечно, создание страшное, но к магии не имеющее никакого отношения. Но все же, скрутили-то меня по всем правилам, как мага – кляп в рот, мешок на голову, руки за спиной связали. Да так и держали. А это наводит на мысль, что кто-то все-таки знал, что я из себя представляю…
Ответил ему Тай:
– Деревня разорена, люди растерзаны, а настоящего убийцу не нашли. А люди-то волнуются – к городской власти взывают о защите и отмщении. Страх и паника расползаются по округе. Вот и решил, видимо, главный храмовник найти если уж не настоящего убийцу, то хотя бы крайнего. А найдя такового, он, что называется, одной стрелой сразу двух зайцев убивал. Во-первых, спокойствие в округе восстанавливал. А во-вторых, власть Храма, и соответственно свою собственную, над городом утверждал. Видел, что городские Главы и не гугукнули в поддержку принца, побоявшись против настоятеля идти? – хотя Тигр и отвечал на вопрос эльфа, но слушали его внимательно все. Так что, на прозвучавший вопрос Тай получил единый слаженный кивок от всех сидящих за столом.
– А вот как именно ты крайним оказался? Дык, как сказал бы твой батюшка: стадное чувство в народе возобладало! Вампиров на землях Эльмерии уж несколько веков никто не видел вживую. Только в приданиях страшная память о них и осталась. Но и темных эльфов, думается мне, большинство народа тоже в глаза не видело. Трак-то Главный за дремучим обширным лесом пролегает, так что эльфы, следующие по нему, мимо Лимесса всегда проезжают. А то, что граница недалеко – так ведь этот день пути проехать надо, а ногами, порой, и в два не уложишься! А для простого люда это даль далекая и очень веская причина нужна, чтоб в нее выдвигаться. Для большинства из них и ярмарка в соседнем селе – событие года. Вот и получается, что на самом деле крестьяне и горожане местные, большой разницы в эльфах и упырях не видят. И темные эльфы и вампиры кровь пьют – это знают. То, что волосами и глазами, как правило, и те и другие черненькие – тоже где-то слышали. А главное, что и те и другие из Тенебриколя беруться – всем подавно известно. А кто там магией владеет, а кто нет… ночью или днем на улицу выходит – это уже такие тонкости, что для малограмотного человека и неважные совсем! – Тай махнул рукой, как бы усиливая ерундовось всех этих сравнений в глазах простого люда.
