Текст книги "Время проснуться дракону"
Автор книги: Анна Ганькова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 60 страниц)
– Э нет, граф! Мальчик ни чего не утверждал! Так нечестно по отношению к нашему малышу! Ему надо предоставить самому, выбрать себе… друга! – тут же ответил второй. И они оба уставились на Льняну.
А та, от такого напора, совсем смутилась и опять промолчала.
Видя ее замешательство, господа переглянулись и тот, которого назвали бароном, сказал:
– Кажется, сладкий малыш не может сам сделать выбор. Придется Паль, нам самим разобраться.
Который граф – кивнул и господа, подхватив девушку под локотки, куда-то ее потащили.
Хотя Льняна и была растеряна, но напуганной себя не чувствовала. А чего бояться-то? Отцовские кинжалы при ней, да и странные дядьки магами не были. Всего пяток слов шепотом – и сразу же она главная в этой компании. Скорее уж ей становилось интересно – чем сея павлинья эскапада закончиться!
А тем временем ее «новые друзья», и она между ними, спешным шагом все дальше удалялись от танцевальной залы – через анфилады комнат, едва освещенные коридоры и вниз по лестнице. И вот, когда звуки музыки и шум толпы стали едва слышны, они оказались здесь – в широкой, освещенной факелами галерее, выходившей в парк.
В высокие арочные проемы из ночного сада тянуло влажной свежестью и сочным ароматом душистого табака. И, как обычно, от вольного воздуха и близости живых растений Льнянка почувствовала себя увереннее. И теперь, уже без всяких смущенья и растерянности, а с интересом и насмешкой, она наблюдала за придворными павлинами.
А они, видишь ли, решили устроить поединок на мечах! Льнянка веселилась, глядя на них – наскоки друг на друга, прыжки и увертки! А все бесчисленные ленты и оборки топорщатся и разлетаются.
« Ха – ха! Это уже не павлины, а…точно – петухи соседские, повстречавшиеся за огородами!»
Смешки у нее вызывали и пышные наряды, никак неподобающие серьезному ратному делу, и картинные позы, в которых попеременно замирали сражающиеся. Но причиной самого веселого ее смеха служили их мечи – явно чисто церемониальное оружие. Они были никак не предназначены для настоящего боя – слишком тонкие и короткие клинки вызолочены, а массивные, в завитушках и искрящихся камнях, рукояти тяжелы и несуразны на вид.
И тем не менее они вроде как бились по настоящему – темпераментно, с воинственными выкриками и отсеченными обрывками лент. В конце концов их ужимки и прыжки все-таки привели к тому, что барон в какой-то момент, сделав удачный выпад, задел таки своего оппонента и по нежно–розовому шелку камзола графа стало расплываться кровавое пятно.
– Я надеюсь, теперь мы разрешили наш спор? – с высокомерным достоинством, подобающим воину, собственноручно победившему целый отряд врагов, спросил барон.
– Да, мальчик ваш, – ответил граф, при этом кинув на Льнянку хмурый взгляд.
«Ох, что-то он там себе задумал!».
Соперники отсалютовали друг другу и граф быстро удалился. А вот барон направился к Лёне.
– А теперь, сладкий мой малыш, поцелуй-ка своего нового друга, который рисковал ради тебя своей жизнью? – с насмешливым превосходством в голосе и жадной нетерпеливостью во взгляде сказал он, пытаясь при этом притиснуть девушку к стене.
Вот тут-то она не растерялась – знакомая ситуация. И не утруждая себя выхватыванием клинка или произнесением заклинания Лёнка просто со всей дури врезала ему коленом в пах. А потом, когда барон от боли согнулся пополам, добавила, саданув с размаха кулаком в ухо. Павлинище упал и завалился набок, поджимая колени и сковча тонким голосом. И тут же перестал быть похожим и на расфуфыренного павлина, и на взъерошенного петуха, а походил теперь на жалкого побитого щенка.
– Ты забыл спросить малыша, а хочет ли он целоваться с тобой. Не вежливо ведешь себя, дядя! – и, подумав секунду, еще и пнула его пару раз ногой по ребрам.
«Не щенок же, в самом деле!» – одобрила она свои действия.
– Хватит уже, садистка малолетняя! Забьешь совсем мужика беззащитного! – раздался позади нее знакомый насмешливый голос. Льнянка резко обернулась.
Из тени ближайшего арочного проема на свет факелов вышли Корр и Лион. Ворон, как всегда, скалил свои белоснежные зубы в усмешке, а насупленный Ли поджимал губы.
– Вы зачем пришли? Меня спасать? – с вызовом спросила Лёна.
– Да вот, получается, что от тебя спасать. Пошли уже отсюда, – ответил Ворон, подхватывая девушку под руку и утягивая в сад.
Ведомая Корром по едва освещенным редкими фонарями дорожкам парка, Льнянка все продолжала хорохориться:
– Вот спрашивается – зачем приперлись? Вы этих павлинов видели? Я бы и сама с ними справилась!
– Да ни кто и не собирался тебя спасать! Мы просто приглядеть за тобой хотели – мало ли, чего выйти-то могло!
– Ну что могло случиться? Они и сражались-то – как танцевали! И разодеты в кружева и бантики похлеще многих дам! Что такие хлыщи могли мне сделать?
– Ох, Льняна! Какая ты еще глупая, – покачал головой Корр, а усадив ее на каменную скамью, очень кстати попавшуюся им на пути, уселся рядом и стал ей объяснять: – Ты себя со стороны видела? Нет? С твоим нынешним цветом волос ты даже на полукровку не тянешь, а значит, скорее всего, эльфийской магией не владеешь. Человеческий же дар в тебе прикрыт. Для взрослого парня ты недостаточно высока и слишком худа – так что заподозрить тебя в хорошем владении оружием тоже сложно. И что у нас в остатке? А вот что – маленький, беззащитный, но о-очень симпатичный пацанчик. Теперь, что касается придворных павлинов, как ты их называешь. То, что они разодеты в пух и прах и то, что они тут напоказ мечами разукрашенными махали, ты увидела. А что под шелками своими они крепки и мускулисты, как лучшие из солдат Ричарда, а взгляд у них жесткий и голодный – это ты не заметила? А что намерения у них грязные, тоже не поняла?
– Да все я видела, все поняла! Но я бы с ними справилась! – продолжала упорно гнуть свою линию Льнянка.
– Помолчи! – в лучшей Таевской манере рыкнул на нее Корр. – Я тебе о другом говорю! О дворцовых нравах, в которых ты со своей деревенской простотой совершенно не шаришь. О правилах, которым надо следовать, чтоб самой не влипнуть и других не втянуть! Я прекрасно знаю, что именно тебе, – Ворон ткнул пальцем Льнянке в грудь, – они бы ничего не смогли сделать. Но инцидент-то в результате все равно вышел принеприятнейший. А если твоя выходка вылезет наружу? Шуму не оберешься! Надо же головой прежде думать, чем что-то делать. Мы здесь не просто так находимся, а все-таки Эльмерию и ее короля представляем. И ты не просто какой-то мальчишка–лакей, а паж самого Наследника! Вон как того извращенца отделала! А если б каблуком по виску попала да пришибла? А если б боевую магию в ход пустила? И это прямо посреди королевского дворца! Потом бы даже Вик тебя не отмазал. Пришлось бы королю на поклон к Ламарскому семейству идти, возможно, уступки какие-то делать. А договоры-то, между прочим, еще не подписаны. Ну? Поняла теперь, чем твоя самоуверенность могла обернуться? – закончил отчитывать Льнянку Корр и уставился на нее напряженным взглядом, ожидая ответа.
– Поняла-а… – протянула Лёна. Но, не сдавшись окончательно, решила было найти изъян в нравоучениях Ворона: – Но ведь эти два паскудника совершенно не озаботились тем, что мальчик, которого они облюбовали, паж наследного принца! Еще и делили его, разыгрывая меж собой, как вещь какую! Что бы было, если б вместо меня здесь на самом деле простой мальчик оказался?!
– Ты хочешь знать, что случилось бы, если б на месте наивной и не в меру самоуверенной, но владеющей магией и оружием девицы, оказался такой же наивный, глупый и любопытный, но совершенно беззащитный паренек? Я тебе отвечу! Плакала бы его задница, Лёнка, горькими слезами! Скрутили бы прямо там, на месте, загнули и отымели! А потом, чтоб не трепался, или запугали, или подарками дорогими задарили. А если б на горе свое, тот пацан норов имел, как у тебя и трепыхаться начал – то по-тихому грохнули, списав на несчастный случай!
– И принца бы не побоялись?! – испуганно воскликнула Льняна, наконец-то осознав, с какой простотой и в то же время с какими сложностями обстряпываются делишки при этих блистательных дворах! И что ей, обычной девчонке, воспитанной между Лесом и деревней, еще о-го-го сколько всего надо понять и узнать, чтоб научиться достойно выживать в этих великолепных, но очень опасных дебрях.
– А много ли ты знаешь господ, которые по маленьким пажам сильно убиваться станут? М-м? – добил ее своим насмешливым вопросом Корр.
– Но, наш Вик… – начала было Льняна, совсем растерявшись.
– Да, наш Вик не такой, он нас за близких людей считает. Но кто об этом знает, кроме нас?
Удрученная осознанием своей глупости и наивности, чуть не приведшим к большим бедам, Лёна не сразу почувствовала, что ее осторожно и ласково поглаживают по плечу. Подняв глаза, она встретилась с сочувствующим взглядом Лиона.
– Не переживай так. В этот раз, слава Светлому, все закончилось без серьезных последствий, – и задорно улыбнувшись, добавил: – И я, бывает, по простоте своей впросак попадаю – тоже ведь в деревне вырос.
Льнянка пораженно уставилась на него – ну никак не ожидала она от скованного и вечно хмурого Ли, таких понимания и заботы.
– Спасибо… – улыбнулась она ему в ответ. И ободренная этой неожиданной поддержкой, произнесла: – Ты прав, всякое бывает, но теперь я постараюсь смотреть на вещи не с одной – очевидной стороны, а с самых-самых разных! И думать головой прежде, чем что-то делать! – клятвенно приложив руку к сердцу, пообещала она.
Но, как оказалось, эльфенок был не прав! Неприятное происшествие потянуло за собой хвост очень даже серьезных последствий… даже два хвоста, если так можно выразиться…
Уже на следующее утро в их дружную компанию влилось совершенно нежданное и нежеланное пополнение в лице незабвенного графа Пальского.
Он явился, как было уже сказано, с самого утра и под самым что ни на есть благовидным предлогом – хочется ему, видите ли, поближе сойтись с Эльмерским Наследником и его людьми. Дескать, его назначили в свиту к принцессе и он будет сопровождать ее до самых Королевских Холмов. Так что у них впереди длинная совместная дорога и чтоб сделать ее еще более приятной надо бы наладить отношения с будущими спутниками.
И ведь не повернулся язык ни у кого отослать пришлого куда подальше! Да и нельзя было видимо – этикет, демоны его забери!
А граф-то в обычном общении оказался вполне себе вменяемым собеседником – легким, разговорчивым, в меру веселым. И ведь не подумаешь даже, глядя на него, что этот приятный во всех отношениях господин по ночам насильно маленьких пажиков по углам зажимает!
Но Льнянка не купилась на эти показные простоту и веселость и оказалась права – не прошло и часа с того момента как граф прилип к их компании, а она невзначай поймала на себе его взгляд. Как и ночью, он был оценивающий и жадный – в общем, неприятно-липкий такой взгляд! А дальше – больше…
Граф, в первые же минуты представляясь, попросил звать себя попросту Палем и со всем возможным благодушием предложил располагать собою в качестве проводника по столице достославного Ламариса. Первое его предложение повлекло за собой соответствующее разрешение всех членов их компании так же называть себя по именам. «У-у, хитрый гад!». А второе давало ему возможность прицепиться к ним еще крепче. «Вдвойне гад!!»
Так что, в тот же день «новый друг» Паль сопровождал их в Главный храм Светлого, где в этот день проходило официальное обручение их короля и Ламарской принцессы. Но вместо того чтоб проводить туда десятиминутной дорогой – из ворот и через площадь, наобещал всяких интересностей, выдернул их компанию из дворца часа за три до сего мероприятия и повез кружным путем по городу.
В общем-то, прогулка оказалась неплоха.
Королевский дворец, окруженный малой крепостной стеной, традиционно занимал верхнюю часть нагорья, и, казалось, завис в воздухе. Город же, окружающий его, весь состоящий из многоярусных аркад и соединяющих их легких мостов, каскадами спускался вниз.
На галереях были проложены целые улицы, по которым ехали всадники, повозки и телеги, двигались прохожие и сновали вездесущие разносчики. И как на обычных улицах, на них были разбиты цветущие палисадники, выставлены столики из таверн и громоздились прилавки с товарами при магазинчиках.
Льнянка вертела головой как заводная, еле успевая все разглядывать и впитывать ощущения. Она даже на какое-то время выбросила противного графа из головы, чтоб не портить яркие впечатления.
Интересно было ехать на лошади рядом с друзьями, как будто по обычной мостовой, только с одной стороны от тебя лавки и домовые подъезды, а с другой в резные проемы заглядывает простор.
А мосты! Дух захватывало, когда лошадь ступала на эти воздушные строения, по которым приходилось переходить от одной улицы–галереи к другой. Их опоры казались столь тонкими, а балюстрады столь ажурными, что создавалось впечатление, что они не выдержат не то что всех этих людей, лошадей и громыхающие кареты, а и одну ее, легонькую Льнянку! Глаза сами собой зажмуривались при первых шагах кобылки по этому хлипкому на вид сооружению, а потом, так же по собственному желанию, распахивались, что бы ввергнуть свою впечатлительную хозяйку в еще большую жуть и удивление!
На третьем где-то мосту она приметила, что зажмуривается не одна и ей вроде как стало легче, что и Вик, и Лион тоже не могут совладать со своими ощущениями. Оборотни продвигались по этим нависшим над пропастью тростинкам гораздо спокойнее – видать бывали уже в Ламарисе за свою долгую жизнь.
А Паль, так тот не скрываясь, открыто ржал над ними, правда, поясняя, что так всегда бывает – стоит человеку на их знаменитые мосты выйти, как сразу становится понятно кто местный житель в Акселле, а кто недавний гость в нем.
Они заходили в разные лавки. И Льнянка, видевшая большие города только с борта королевской биремы и не привыкшая к такому разнообразию товаров у деревенских разносчиков дома, просто теряла голову. Плохо только, что рачительная Лялька выдала ей так мало денежек. А то бы она столько всего нужного накупила!
А так, только и хватило тех монет, что на бронзовый браслетик эльфийской работы и серебряную пряжечку с зеленым матовым камушком от гномов. Да еще на ма-аленький флакончик духов из заморской человеческой лавки.
Хотя отпущенные ей прижимистой фейкой монетки быстро закончились, Льнянка унывать и не думала. Лавка торговца благовониями, где она и оставила последнюю денюшку, чем-то напомнила Лёне дом. Вернее ту комнату, в которой мама с бабулей хранили травы и делали свои настойки и притирания.
Здесь так же, как и дома, все полки были заставлены кувшинами и горшочками, банками и баночками, флаконами и флакончиками. А все помещение заполняли сухие цветы и травы, только не лохматыми вениками, спускающимися с потолка, а пышными букетами в вазах, венками и гирляндами.
Конечно, в отличие от их простого дома атмосфера в магазинчике была более экзотичной и утонченной – и ароматы изысканней, и склянки по полкам изящнее, и занавеси тоньше и цветастей, но Льнянке все равно было приятно здесь находиться – от всего окружающего веяло таким родным и знакомым.
А уж сам хозяин лавки – говорливый толстенький старичок, одетый в смешные заморские одежды, просто очаровал ее. Если б не жиденькая бороденка дядечки, то он бы в своем одеянии выглядел – один в один, как престарелая придворная модница: голова его была замотана шарфом, а широкий балахон и того более напоминал утренние пеньюары дам. Только-то и разницы, что сшит был не из легкого батиста и кружев, а из тяжелой ткани, затканной разноцветной нитью.
И говор его, присюсюкивающий, сглатывающий твердые окончания слов и превращающий их в мягкую текучую патоку, до того насмешил Льнянку, что она хохотала до слез пока они объяснялись и подбирали духи.
– Мальсик хотеть аромать? Хвоя, табякь, лесьние трави, а можеть манардь? – бойко предлагал дядечка.
– Для девушки, пожалуйста, уважаемый, – улыбаясь, поправляла его Льнянка.
– О! Мальсик иметь подрюжка? Я поздрявляй – такой юний и ужё подрюжка имей!
– Да, для подружки! – смеялась в ответ Лёнка.
– Для юний девюшкя не надо розя, не надо лиля, толькё хостя, беля хостя, цветёк апельсина и немнё-ёжкя мятя! – и тут же принимался хватать разные флакончики с полок и капать из них в один, мешая масла, а готовое творение совать девушке под нос: – Ну, кяк? – интересовался он.
– Великолепно! – хвалила его Льнянка: – Может чуточку остренького добавить, оттенить?
– Пряносьти?!! Фю! – возмущался торговец.
– Не-е, зеленый лимон, всего пол капельки, – поясняла, уже не сдерживая смех, девушка.
Дядька с интересом на нее смотрел и опять лез перебирать пузырьки по полкам, а найдя искомый, капал из него, тряс и нюхал.
– О! Мальсик уметь сосьтавлять аромать! Эльфя кровь! – уважительно кивал головой он.
Так что уже и без монет Ленка умудрялась проводить весело время. Вот только граф все испортил. Подкрался тихо сзади и, поглаживая под прикрытием своего плаща Льнянкину попку, вкрадчивым голосом заговорил:
– Маленький эльф купил сладенькие духи? А не хочет ли он, чтоб ему подарили и мыльце для ванны с таким же ароматом? Мы бы могли его опробовать вместе. А после наведаться в ювелирные лавки и скупить там все, на что у милого мальчика денежек не хватило… – Льнянка, кривясь от омерзения, слушала-слушала, терпела-терпела, но… не вытерпела! Протиснув свою руку между их телами, ухватила оглаживающую ее ладонь и с силой вывернула первый попавшийся палец. Граф вскрикнул и отдернул руку.
Больше ничего случиться не успело – рядом с ними нарисовался Лион и оттер девушку от графа. А вытаскивая ее из тесной лавки, он громко так заговорил, явно работая на публику:
– Лён, скорее пошли в соседний магазин! Там такое оружие! – так что неприятный инцидент в очередной раз по-тихому был исчерпан еще до начала всеобщего скандала.
Но вот настроение Льнянкино все же пострадало. И как всегда бывает в таких случаях – то неприятное, что минуту назад казалось несущественным, стало важным и определяющим – сразу вспомнилось, что деньги закончились и магазинчики потеряли свою притягательность, впереди ждала тягомотная служба в Храме, а граф-гадина никуда в ближайшее время не денется! Ладно, хоть вскоре стали сворачиваться с прогулкой – что теперь более соответствовало ее кислому настрою.
Только и успел в завершенье гадкий Паль указать им на пару приличных Доступных домов, по дневному времени тихих и наглухо зашторенных. Ворон вполне ожидаемо возрадовался, Тай к этому делу отнесся индифферентно, а Ли покраснел, как маков цвет. Реакция же Вика на это предложение осталась для Льнянки непонятной – его взгляд, брошенный на заведения, был внимательным, но без большой заинтересованности. Сама же она, ясное дело, к сообщению осталась равнодушна – ей эти радости, уж точно без надобности.
А потом они, как и было положено, направились в храм.
Там, расположившись позади Виктора, слушали сначала Благодарственную службу Светлому, а потом наблюдали такую же затянутую и нудную церемонию обручения.
Стоять спокойно Лёнке было трудно. По храму плыл вполне себе аппетитный аромат – это на жертвенном огне служки сжигали пшеничные колосья и птичью кровь. А бедная Льнянка совершила большую глупость – поддавшись эмоциям, в течение всей долгой прогулки по городу ни чего так и не съела. Сначала слишком занята и заинтересована была, а потом расстроена и зла.
Все остальные, поумней ее оказались – натрескались каких-то местных пирожков с луком и мясиком, что им всучили назойливые мальчишки разносчики, и теперь стояли себе спокойненько и в ус не дули.
Она же, бедненькая, была вынуждена битый третий час вдыхать зазывный аромат поджаренного зерна и копченого мяса, глотать слюну и слушать как в стройное пение хора вклинивает свой немузыкальный голосок ее пустой животик. И злиться, злиться, злиться… попеременно, то на мерзкого графа, то на храмовых служителей, то на собственную беспечность… и даже на короля Ричарда и его невесту, которые все никак не могли обручиться…
Правда к вечерним развлечениям она немного отошла – сытно поела, повалялась чуть-чуть в постельке, и самое главное, почти до самого выхода не наблюдала возле себя графа-гадину.
А ламарский дин распорядитель, видно после долгой и эмоционально утяжеленной церемонии в храме, на которой присутствовали оба двора, решил на сегодня разнообразить вечерние развлечения. И вместо привычных балов или торжественных трапез во дворце организовал… пикник в парке.
Прямо на подстриженной травке, между цветочными клумбами и искрящимися фонтами, настелили ковров и накидали подушек.
Ламарские дамы с довольными улыбками в грациозных позах рассаживались по тем коврам, подставляли личики под свежий вечерний ветерок и распускали волосы, пользуясь редкой при дворе непринужденной обстановкой.
Мужчины их тоже не упустили момента и воспользовались простотой мероприятия – пришли в тонких полотняных сюртуках, лишь чуть украшенных галуном или кружевом, шляпах, не обремененных перьями и легкой обуви без бантов и высоких каблуков.
И правильно, изысканные драгоценности не раз всем продемонстрированы, пышные наряды, шитые к приезду эльмерцев, одеваны, а вот вольный вечер на лоне природы, да после жаркого насыщенного событиями дня, должен быть использован для отдохновения.
А вот эльмерская знать была не столь рада такому времяпрепровождению. Все же эти дамы и господа давно были в пути и бивуачных радостей, что называется – накушались сполна! Но… как говориться, со своим уставом в чужую обитель – не ходят, так что пришлось эльмерским графьям да баронескам натягивать на лица радостные улыбки и рассаживаться по предложенным подушкам.
Льнянку же, не успевшую особо привыкнуть к дворцовому комфорту, эта проблема не волновала. Ей что бал, что застолье человек на двести, что пикник у фонтана – все одно было интересно. И теперь, когда вся знать обоих дворов уже собралась, а короли еще не прибыли, она вышагивала, на пару с Ли, перед Наследником Эльмерским и предвкушала новые развлечения.
Сам Вик и как пришитый к его камзолу «лучший друг» Паль шли следом. А уж за ними и оборотни.
После их делегации на крытые коврами поляны проследовал его светлейшество в компании с местным иерархом и в окружении служек в белом.
И в завершении, под приседы и поклоны присутствующих, по ковровой дорожке прошествовали король Эльмерский с нареченной невестой и Ламарское семейство со всеми своими чадами и приближенными домочадцами.
Как было уже сказано, все эти дворцовые церемонии: проходы нарядных людей, шарканье ножек и порхание ручек сотенной толпы, пока еще Лёну не утомили. Поэтому, пока все прибывали да по шатрам рассаживались, она вполне себе развлекалась. Но через полчасика, откушав перепела в смородиновом соусе и закусив его печенькой с миндалем, да послушав манерные речи окружающих ее людей, девушка поняла, что ей становится скучно и, недолго думая, потихоньку слиняла в парк, «подкинув» свои обязанности услужливому лакею, что так кстати стоял рядом. Вик, думается, и не заметит…
Конечно, когда начнутся танцы, ей придется вернуться и отыграть свою роль примерного пажа, но пока народ еще насыщается изысканными яствами и ведет под них неспешные беседы, Льнянка вполне может позволить себе насладиться одиночеством и набраться душевных сил от живой природы.
Здесь, в глубине парка, хоть и отошла-то она от толпы всего на полсотни саженей, шум многолюдного пикника казался далеким и еле слышным. И даже легкая музыка, сопровождавшая едальный процесс, долетала сюда только наплывами, приносимая нестройными порывами вечернего ветерка.
А вот другие, более милые ее простому уху звуки, слышались здесь отчетливо. И, улегшись на мраморную скамью, девушка наслаждалась другими песнями: звонким журчанием воды, доносившимся от ближайшего фонтана, треском запоздавшего сверчка и утробной руладой загулявшей лягухи. Глазами она меж тем следила, как в темнеющем небе все сильнее наливается серебряным светом почти полная луна.
Когда небо совсем почернело и на нем стали видны россыпи звезд, а стрёкот сверчка сменился птичьим протяжным посвистом, Лёна решила продвигаться ближе к людям – отдохнула от них, нужно и меру знать…
Но не успела она и полшага сделать от скамьи, как услышала ненавистный вкрадчивый голос:
– Вот ты где малыш! Далеко забрался… – и к Льняне из черноты кустов вышел граф-гадина, собственной персоной. – Ты, наверное, меня ждешь? Хочешь извиниться за свою грубость? Не стоит сладкий, я сам виноват – не сдержался, не учел твой стеснительный нрав, – медовым голосом продолжал вещать Паль, а сам тем временем надвигался на девушку.
– Я не стеснительный! Ты мне противен Паль! Отстань от меня! – воскликнула она и, как в прошлый раз, решила применить испытанный прием.
Но… ее коленка, как ни странно, в этот раз встретилась не с мягким увесистым мешочком, а с твердой жилистой графьей ляжкой. А движения самого графа из плавных и неспешных вдруг стали стремительными и точными. За долю мгновения он перехватил Льнянкины запястья и завел их ей за спину. Молниеносно одной рукой жестко зафиксировал их там, а другой дернул за стянутые в хвост волосы, откидывая ей голову так, что бы она ни смогла отвести глаза. А потом всю ее такую скрученную и зажатую, давя своим тяжелым телом, стал заваливать на ту самую скамью, которую она покинула минуту назад. При этом потерявшим всякую сладость голосом он приговаривал:
– Ты думаешь, маленький засранец, я не знаю, что ты сотворил с бароном? Я все знаю и вполне готов к твоим выкрутасам! Я-то, как порядочный человек, из уважения к твоему хозяину, хотел, что бы все у нас случилось мило и ласково, но раз ты мерзавец любишь пожестче – будет тебе пожестче! – и, почти уложив девушку на скамью, впился губами ей в рот.
В общем-то, Лёна не испугалась, видно подспудно все-таки ожидала чего-то подобного, но мыслишки в голове заметались: « – Чё делать? Чё делать?! Только за кинжалы не хвататься и магию не применять!»
Тут граф сам, если можно так сказать, предложил ей выход из ситуации – протиснул свой язык меж ее зубов. Ну, она их и сомкнула, зубы, то есть, да с усилием, да поелозила – тут же рот Льнянки наполнился его соленой горячей кровью. Граф дернулся и на мгновение ослабил хватку.
Несмотря на рвотный позыв, толкнувшийся в горло, девушка не растерялась и гибким движением вывернулась из под насильника. А оказавшись сбоку от него, со всего маху пнула крепким мысиком туфли куда-то по голени и рубанула ладонью по шее. И кинулась бежать.
Пролетев саженей десять по прямой, девушка свернула в первую попавшуюся боковую аллею, рассчитывая затаиться в темноте за деревьями. Но… неожиданно на кого-то налетела и опять оказалась в цепких объятиях. От неожиданности и очередной безвыходной ситуации она закричала и стала вырываться.
– Тихо Лёна, тихо! Это я, Ли! – услышала Льнянка напряженный шепот знакомого голоса: – Что, опять граф? – раздалось, так же чуть слышно, над самой головой, когда она перестала трепыхаться и расслаблено привалилась к крепкому плечу.
– Угу… – только и успела она ответить, как с той стороны, откуда она прибежала, раздался треск веток. Это, по всей видимости, услышав ее крик, прямо сквозь кусты к ним ломился граф-гадина.
Когда кроме шума ломающихся ветвей послышалась и смачная брань, притом довольно близко, Ли и Льнянка, схватившись за руки, кинулись наутек. Сначала прямо, потом налево, потом через веранду какого-то флигеля снова прямо… потом, кажется, опять налево… или нет, направо…
В общем, поплутав по полутемным дорожкам, в результате они оказались на самых задворках парка перед резной каменной ротондой увитой розами. Перед самым порогом той стоял маленький фонтанчик, основным элементом которого была вульгарно исполненная мраморная русалка с огромными отсвечивающими в лунном свете грудями. Прямо из торчащих сосков этой хвостатой красотки били струи воды, попадая в подставленную чашу, сделанную в виде плоской ребристой ракушки. Шум празднества сюда уже не долетал, и единственным явственно слышимым звуком было журчание воды в этом фонтане. Не обращая внимания на непристойность сего сооружения, Льнянка наклонилась к самой чаше и зачерпнула воды.
Рот она полоскала долго, еще и пытаясь периодически тереть рукавом сюртучка передние зубы – все ей казалось, что вкус крови графа так и стоит на языке. Ли не выдержал и, взяв ее за руку, повел в беседку, где вытерев ей лицо собственным платком усадил на скамью. Потоптавшись чуть-чуть рядом, уселся и сам.
Опять просвистела, вспугнутая было их беготней и шумной возней у фонтана, какая-то пташка, вторя своим нежным голоском тихому мелодичному плеску воды. Розы, накрывшие маленькое строеньице почти сплошным пологом, в преддверии наступающей осени хоть и негусто цвели, но одуряюще пахли, вплетаясь своим сочным ароматом в пряный запах начинающей желтеть травы и немного пыльное тепло нагретого за день камня. Казалось спокойствие, тихие ночные звуки и чистые природные запахи окутали их маленький уютный мирок, отгородив его от остального большого мира.
Льнянка, как будто только сейчас осознав, что находится далеко от противного графа, встрепенулась и огляделась, а потом вдруг уткнулась носом в грудь Ли и заревела.
– Лён, ты испугалась, что ли сильно? – недоуменно спросил ее тот. Тем не менее приобнял и успокаивая, стал гладить девушку по спине.
– Не-ет! Да-а! Я испугалась, но не графа-а! А своей беззащитности-и! Не могла, ни кинжалы доста-ать, ни магию примени-ить. Я помню наш разгово-ор… – ответила ему Льнянка, всхлипывая и подвывая на каждом слове.
Ну что мог сказать на это Ли? Да ничего! Только продолжать молча поглаживать вздрагивающую в его руках спину и заодно терпеть и не чесаться в том месте, где текущие слезы и дрожащие ресницы щекотали его шею.
Нарыдавшись вволю и успокоившись, Льнянка и не подумала выныривать из этих ласковых нежных рук. Ей было хорошо так, как не было с тех дней, когда она была маленькой, и ее брали на руки кто-нибудь из родных. Хотя нет, немного не так, но все равно – хорошо!
Ей вдруг вспомнилось, как она увидела Лиона в первый раз.
Она сидела и рыбачила на прилидском затоне, как делала это много-много раз. И ее совсем не волновала суета, разгоравшаяся где-то совсем рядом, из-за большой флотилии, приставшей к их берегу. От всего этого шума и беготни ее отделял высокий склон, и она могла спокойно позволить себе продолжать и дальше, в свое удовольствие, заниматься любимым делом.
Но, в какой-то момент, она поняла, что на нее смотрят. Да не просто смотрят, а прямо таращатся –разглядывают, как невиданное чудо чудесное. Она было хотела сначала не оборачиваться, но, конечно же, не выдержала. Вот тогда-то она в первый раз Лиона и увидела. Да и их всех – нынче уже родных и любимых ее спутников.
