Текст книги "Время проснуться дракону"
Автор книги: Анна Ганькова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 60 страниц)
В прозрачном холодном воздухе звонко раздавался каждый звук: и скрежет лопаты, и отдаленный визг катающихся с горы ребятишек, и еще более дальний, наверное, из самой деревни, заливистый лай собак.
Когда, насладившись окружающим простором, Вик собрался было спускаться с высокого крыльца, его взгляд зацепился за маленькую фигурку на склоне. И, хотя фигурка та могла бы сейчас уместиться на его ладони, он сразу признал в ней Эль.
Как обычно при виде девушки его накрыло спокойствие и радостное предвкушение будущего. К чему эта радость? Откуда спокойствие? Вик уже и не задумывался, привыкнув за последнее время так реагировать на ее появление.
Тем временем, пока он переживал первый всплеск ярких эмоций, молодая волшебница преодолела спуск и ступила на тропу меж плетней соседних домов на противоположной стороне улицы.
Она шла к нему, понял Вик. И девушка подтвердила его догадку, помахав рукой.
« – Неужели и она заметила меня, из такого далека?! Неужели она чувствует то же, что и я?!» – и от этих мыслей счастливая радость в груди, засияла еще сильнее, а ноги сами понесли его вниз с крыльца, навстречу к ней.
А Эль меж тем подошла уже совсем близко:
– Здравствуй. Ты был в гостях у Хо-Хаса? Правда, он хороший и совсем нестрашный? А бабушка там осталась? Ну, это надолго! Я знаю.
Возможно, под прорвавшейся вдруг говорливостью Эльмери скрывает свою неловкость? Но она хотя бы могла говорить! А вот он, от этого же испытываемого чувства, не сумел пока и слова молвить.
А девушка к тому же была сегодня невероятно хороша! Чарующая прелесть ее облика, почему-то, еще больше усиливала его скованность и не давала подступиться к ней легко и естественно. Отороченный кудрявой овчинкой тулупчик не скрывал стройности фигуры, а красноватые прядки, выбившись из-под пухового платка, подобно языкам пламени блестели на солнце, оттеняя красоту темных глаз. Ну, а вид ее щек и губ, горевших ярким морозным румянцем, будил в Вике совсем уж не подходящие месту и времени помыслы, заставляя его не только смущаться, но и нервничать. И чем больше его глаза находили для себя радости, тем сильнее язык лип к зубам, отказываясь произносить хоть слово.
Понимая, что он уже и так затянул неловкий момент, мужчина отогнал прочь неуместные мысли и с горем пополам все-таки выдавил из себя несколько слов:
– Здравствуй… я это, да… здесь был. А ты какими судьбами на хуторе оказалась?
– На гору ходила. Я там, за огородами, к деревне бы и вышла, но вот – тебя увидела… решила подойти… – ответила девушка, а щеки ее меж тем запылали еще жарче, разливая румянец по всему лицу.
Теперь он почувствовал неловкость еще и за то, что вогнал девушку в большее смущение…
– А что там в горах? Неужто так важно было в мороз в лес идти?
– Вот… – сказала Эль и, стянув толстую облепленную снежными катышками варежку, голой рукой приподняла тряпочку укрывающую корзину, что висела у нее на сгибе локтя.
Укрытые тканью внутри корзины лежали какие-то корневища, все в земле и примерзших ледышках. Девушка их погладила, как живых беззащитных существ, и принялась опять тщательно укутывать. Грязные корни, понятное дело, Вика не впечатлили. Но вид красных дрожащих от холода пальчиков сразу же вытеснил из его головы смущение, заменив непонятной тревогой и совсем уж непривычным желанием заботиться. И со словами:
– Ты их руками, что ли из-под снега выкапывала? – он перекинул корзину к себе на руку, забрал варежки, засунув их машинально подмышку, а в ладони свои заграбастал те самые замерзшие пальчики. И так он все это быстро проделал, что только потом и понял, что и сам едва ли осознавал, что творил, и у девушки разрешения не спросил. Но вместо еще одного приступа неловкости он почему-то почувствовал уверенность в правильности происходящего и даже вроде… раздражение на себя, что большего сделать не может.
А Эль, опустив глаза, но, тем не менее, рук из его ладоней не вытянув, объясняла:
– Растения ведь собирают в разное время. Эти вот, когда мороз и снежный покров установятся. Я варежками-то верхний снежок сгребла, а дальше уж руками… магией-то нельзя…
– Да, знаю. Мне уж Лёнка объяснила, что и к пище, и к травам вы волшебство не применяете, – поддакнул ей Вик. После момента единения – переплетенных пальцев и теплых пожатий все вдруг стало простым и ясным. И ком в горле пропал, и скованность движений исчезла.
А потом он надел варежки на согретые им пальцы и подхватил девушку под локоток:
– Пойдем в деревню вместе? Я тебя до дома провожу? – и, получив в ответ не только согласный кивок, но и улыбку с лучезарным взглядом, захотел вдруг подхватить ее на руки… и кружить так, кружить! Но этот свой порыв он, конечно же, остановил, и степенно пошел рядом, примеряясь к менее скорому шагу.
А дальше все было куда как неплохо – идя по дороге они по-простому болтали, а когда вспоминали историю про Ли и маленького орка, то и весел смеялись. Так и прошли они, довольные друг другом, вдоль по единственной улице хутора, обогнули уступ отрога и приблизились к деревне.
Но здесь их радостному общению пришел конец – из-за забора первого же дома к ним вышел здоровый, как и все они тут, полосатый котище. Недовольно дергая хвостом, котяра втиснулся между ними и стал толкаться толстым задом в сапог Вика, вынуждая его отодвинуться и выпустить руку Эль.
Впрочем, девушка наглых поползновений кота не заметила. А как только Вик вынужденно выпустил ее локоток, еще и наклонилась, принявшись оглаживать засранца. Приговаривая при этом:
– Кто у нас тут нашелся? Кто такой милый да красивый?
« – И какую такую красоту она увидала на этой наглой толстой морде? Вот радости – нашелся! Да и потерялся бы совсем – не беда!» – думал Вик, ловя на себе ответный злобный взгляд.
Так и пошли дальше – они с Эль, теперь не под ручку, а на расстоянии в два локтя, и посередине кот, расстояние это уменьшать не позволяющий.
А направлялись они, как оказалось, не в Родовую башню, а к дому, где жили родители Эль.
Когда они, все вместе, подошли, то в открытую калитку стал виден обширный двор и отец девушки, колющий дрова. Стоило им остановиться в створах, как он оставил топор и, накинув тулуп на разгоряченное тело, подошел к ним.
Поздоровались за руку, как и положено двум взрослым, неплохо знакомым мужчинам. И Альен стал звать Вика в гости. Но, приметив злобные взгляды кота, принц решил пока не принимать приглашение, хотя было и жалко того лишнего часика, что он мог бы провести с Эльмери.
А девушка, как и не видя отвратного поведения питомца, чуть посокрушавшись над его отказом с улыбкой поблагодарила за помощь и, подхватив корзину, пошла в дом. Толстый скот, бросив на «поверженного врага» высокомерный взгляд, гордо прошествовал за ней.
Альен, как ни странно, негостеприимное поведение кота приметил, и стоило парочке скрыться в дверях дома, сочувственно спросил Вика:
– Что, Гаврюшка уже начал тебя отваживать?
– Да. С чего бы это? Я ничего такого ему не делал, да и вообще, никогда в плохом отношении к животным замечен не был!
– Коты волшебниц, как бы и не совсем животные уже… но, в общем-то, они себя так всегда ведут с теми, кто со стороны приходит, и внимание их хозяек на себя переманить хочет. Ревнивые они, жуть! А мужчинам, что ухаживать пытаются – хуже всех приходиться. Они таких совершенно не терпят!
– И как долго это будет продолжаться? Рыжий-то, госпожи Руит, вроде на тебя не кидается…
– Ха! Это сейчас мы с Барсентием лучшие корешки, а вот до свадьбы именно что – кидался! Но потом ничего, наладилось. После венчания-то, дней через пять, пошла его злоба на убыль. Да так, собственно, у всех, как я знаю…
Возвращаясь домой после разговора с Альеном Вик терзался странными сомнениями. С одной стороны весь этот разговор об умиротворении котов после свадьбы… был как бы вполне познавателен. Да и параллельные ему мысли о женитьбе вообще, никакого негативного подтекста в себе не несли. Но вот стоило эти самые женитьбенные помыслы приложить к себе, как они уже приобретали какой-то оттенок нереальности и подспудной раздражительности. Да что там думать? Они воспринимались просто смехотворными! Ха! Ему жениться? В неполных двадцать пять зим? Когда впереди предсказанное рождение прямого наследника Рича, что для него, соответственно, означает полную свободу?! Не-ет, он по своей воле от нее никогда не откажется!
Но, с другой стороны, стоило ему представить, как он уезжает из Долины, а Эль остается здесь, одна… его сразу же накрывали тоска и обреченность. И все открывающиеся впереди просторы, что должны будут лечь под копыта его Здрава после появления на свет маленького принца, затягивало туманом. И они вдруг становились блеклыми и невзрачными, совершенно переставая его привлекать. А уж если подумать, что на его месте, в смысле возле девушки, однажды окажется другой, то тут уже им начинало завладевать сносящее мозги бешенство! Ну, а как иначе?
И, так и не дойдя до дома, Вик еще долго вышагивал по кругу мозаичной площади, мысленно кидаясь из крайности в крайность. То представляя Эль в объятиях другого мужчины и трясясь от бешенства, то вдруг успокаиваясь и разглядывая в своем воображение далекие страны и города, куда он отправится, приобретя долгожданную свободу. И неведомо ему было, что Судьба давно уж решила все за него. А переложив ответственность за Эльмерию на хрупкие плечики еще не родившегося племянника, он должен будет взвалить на свои плечи еще более тяжкий груз – ответственность за весь Мир.
***
Льнянка вышла за деревню и побрела дальше – к дубраве фатов.
Последнее время она ходила туда часто. А что ей еще оставалось делать? Вик практически выздоровел и в ее помощи больше не нуждался. Магические занятия с Лионом после того случая в банях, естественно, прекратились. Да и все их отношения – тоже.
Парень, конечно, недели две еще побегал за ней. Сначала чуть не плача он извинялся и пытался внушить, что если она его простит, то тут же сразу у них любовь неземная и случится. Затем стал вразумлять – дескать, она поняла его не правильно и, что если не дура, то позволит им начать все с начала. А потом, истратив терпение, и злиться принялся, обзывая ее эгоисткой…. и крича, что она недостойна и его, такого прекрасного, и той любви, которую он к ней испытывал. Было горько и больно…
Но и это давно уж закончилось, и теперь бродил он где-то, стараясь с Лёной лишний раз и не пересекаться.
С девушками, с которыми она неплохо сошлась в последнее время, общение все больше тоже было урывками. Они сразу после утренней трапезы или на самый верх башни, где располагалась магическая мастерская, поднимались, или в комнату за кухней, где травы хранились, удалялись, или, вообще, из дома к госпоже Риве уходили. И так каждый день! А напрашиваться с ними Льняна не решалась. Это ж один раз стоит только услышать: « – Ты кто такая, чтоб магию с самими волшебницами Дола познавать?!». После такого и вовсе, пожалуй, жизнь в тягость покажется…
Так что, делая вид, что по самую макушку в делах и, придав лицу озабоченное выражение, Лёнка старалась исчезнуть из дома.
Ну, а ее новоявленные дружки-приятельницы, как только снег устоялся, свое время все больше на склонах за деревней проводить стали. А с ними весело с горок кататься целыми днями Льнянке хмурое настроение не позволяло.
Вот и получалось, что кроме как к Ляльке ей и пойти-то было некуда.
С ее женишком, пурпурнопатлатым, девушка вроде тоже общий язык нашла. Ничего так, общительный парнишка оказался. Изъяснялись, конечно, они в основном жестами, да еще палочкой на снегу он значки разные ей рисовал. Только вот получалось, если она его понимала правильно, то… фаты зимою все больше спят, а она, дурища, все ходит и своими воплями их будит…
Но Лялька – подружка хорошая, сразу начинала на него гневно верещать и кулачками махать. Защищала Льнянку от приятеля, значит. А потом, вдрызг разругавшись с парнем, принималась слушать подругины жалобы. Сама при этом головой качала и по щеке Лёнку ладошкой гладила. А девушке большего-то и не надо было – чтоб выслушал кто, да пожалел и все!
Вот и сегодня, поддувая морозным ветром себе под ноги и расчищая тропу, продвигалась Лёна к дубовой роще – за очередной порцией сочувствия.
– Лялюшка! – заголосила она, встав как обычно посреди высоких деревьев.
Почти сразу с верхних веток одного из дубов посыпался снег и через мгновение из сверкающей пыли вынырнула розовая стрекоза… а за ней и фиолетовая…
« – Ох, щас сначала мы с ним поругаемся, затем – они с Лялькой, и только потом сможем поговорить…» – обреченно подумала девушка, зная уже наперед, как будут развиваться события.
Но сегодня все сложилось не так. Ляля, приметив своего кавалера, долететь до подруги и начать скандалить ему не дала. А прямо на полпути развернулась и выдала в его сторону свистящую гневную тираду. Тот поменживался малость, что-то жалобно пискнул и подался обратно – наверх.
Пронаблюдав эту сцену, Льнянка почувствовала себя еще хуже – ко всем имеющимся горестям в душе прибавились еще и сочувствие к парню, и боязнь за нарушаемые ею отношения парочки, и стыд за собственную навязчивость.
Так что, когда феечка подлетела к девушке, та лишь послала ей воздушный поцелуй и пошла с поляны. Лялька пыталась ее нагнать, но Лёна ей не позволила – подобрав юбки, кинулась бежать, незнамо в какую сторону.
Как долго и куда она бежит, заполошные мысли ей приметить не позволили. Пришла в себя она, когда поняла, что морозец неслабо так грызет щеки, а нос заледенел настолько, что если щелкнуть по нему, то он точно отвалиться. Оказалось – она рыдает вовсю, а сама стоит над замерзшим озером уже в соседней долине.
Впрочем, не так уж далеко она и ушла. К этому озеру с деревенскими ребятами она приходила не раз – тут пути-то чуть дальше, чем до орочьего хутора… только в другую сторону. Так что, когда лед на озере устоялся, ребятня стала наведываться сюда, чтоб на парных полозьях кататься. Их одних, конечно, никто в соседнюю долину не отпускал, вот и тащили они Льнянку с собой, когда никто из старших родственников идти с ними не соглашался.
Переступив снежный нанос, девушка вышла на лед. Замерзшая поверхность озера от толщи холодной воды казалась темной, лишь редкие белые разводы, толи трещин перемерзших, толи наслоений каких, пересекались в ней, да легкая поземка низкими завихрениями по ее глади кружила. Лёна, вспомнив веселые развлечения с ребятами, оттолкнулась одной ногой и проехалась. Оно, конечно, в войлочных валенках не то, что на бронзовых полозьях – далеко не укатишься. Но раз уж забралась в такую даль, а заняться-то нечем…
И тут, прямо под своими ногами, приметила девушка мимолетное движение. Стало не по себе от скользнувшего вновь… чего-то. Виден был только светлый размытый силуэт толи рыбины большой, толи, какого животного. Льнянка внутренне собралась и заставила уняться вдруг возникшую в голове панику. Чей не девчонка-селянка дремучая, а волшебница. Что ей будет?
Понукая себя, девушка присела на лед и стала всматриваться в черную глубину, ловя взглядом мелькание светлого силуэта. И тут, вдруг, прямо на уровне ее лица, ко льду с той стороны… прижалось такое же – человеческое, ну, или эльфийское, вполне обычное личико. Бледное, даже слегка голубоватое, оно улыбалось синюшными губами, а волосы – как настоящие Льнянкины, белые с зеленцой, расплывались вокруг него звездочкой.
« – Это ж… это ж… наяда!»
Толи духи воды, толи отражение кого-то из другого Мира, они иногда, вот также неожиданно, возникали в воде, и никто не знал, откуда они беруться и что из себя представляют. Крестьяне, те вообще, считали наяд вернувшимися в Мир душами утопленников и боялись жутко, хотя каких-то злокозненных действий с их стороны не было замечено ни разу.
Скорее всего, селяне путали их с водявами, по дремучести своей сваливая все неизведанное и непонятное в одну кучу. А эти-то – да, и путников в омут заманивали, и детей с берегов таскали, и людей по ночам пугать любили. Только они, в отличие от наяд, облик до времени имели совсем человеческий. А иначе кто на их зов пойдет? Какой малец страшной тете с белым лицом ручку протянет? И только, как писали в умных книгах, вкусив человеческой крови, они истинный свой вид и принимали – смердеть начинали тиной и разложением, зубы острые показывали да глаза мертвые запавшие.
Здесь де, в Долине, в таинственном народе видели дальнюю родню фатов. В общем-то, только потому, что те, порхая летом в жару над озером, любили выманивать этих существ на поверхность. Так что и эту версию, как думалось девушке, можно было считать только вероятной. Потому что никому из ныне живущих, не только с наядами, но и с сами фатами, как известно, пообщаться так не разу и не удалось. Кроме нее, конечно…
И вот, пожалуйста, самая настоящая наяда, опять же на нее – Льнянку, сейчас смотрит из воды и скрываться не собирается.
А меж тем удивительное создание приложило ладонь ко льду с той, своей, стороны и девушка, машинально сняв варежку, ответила тем же. Когда их ладони совпали, эльфийка услышала голос, зазвучавший в ее голове:
« – Чудо, разотри нос снегом, а то отморозишь!» – и задорный смешок. А соответственно ему, на лице подо льдом, губы из простой улыбки растянулись шире, как если бы из них уже вырывался настоящий смех.
– Это я чудо?! – недоуменно протянула Лёна.
« – Ты, малышка, ты! Три нос, живо!»
– А ты кто? Наяда? – спросила девушка, а сама, так же машинально, как давеча приложила ладонь ко льду, подхватила пригоршню снежной крупки, принесенной поземкой, и приложила к лицу.
Создание на вопрос, почему-то, не ответило, а только насмешливо посмотрело на нее. Немного поразмыслив, Льнянка вернула ладонь на место.
« – Умная малышка!» – тут же в голове раздался одобрительный голос.
– Ты кто? – еще раз спросила водяное создание девушка.
« – Дыхание воды… это я, а мы – это мы…»
– Понятно… – кивнула Лёнка в ответ, хотя, в общем-то, ничего так и не поняла.
– А почему я чудо? – вернулась она к первому вопросу.
« – Красавица, умница, кровь и магия в тебе разная… даже наша… потому и Чудо…» – ответила Дыхание воды.
– Как ваша… – было начала задавать следующий вопрос девушка, но наяда ее перебила:
« – Выпей теплого и иди … туда…» – указала она другой рукой.
Льнянка посмотрела, куда ей указали, а когда повернулась обратно, то под ней уже никого не было – только черная вода.
– Как так?! – разочарованно вскрикнула девушка и, подхватившись с места, забегала кругами по льду.
Но сколько она не вглядывалась, никогошечки ей так увидеть и не удалось – только спокойная темнота, да редкая сонная рыбка, лениво проплывающая в ней.
Тут расстроенная Льнянка вспомнила о последней фразе, сказанной ей наядой. Что касается теплого, которого ей было велено выпить, тут все понятно – на поясе гномья фляжечка болтается, а в ней почти неостывший малиновый взвар. Но вот куда указала Дыхание воды, было не совсем ясно. Лёнка еще раз поглядела в том направлении.
« – Мне следует вернуться домой?» – потому что если не брать во внимание маячивший перед глазами заснеженный отрог, то там, по прямой, находилась деревня и, соответственно, башня Главы Рода, которая и была сейчас для девушки домом.
Видимо наяда разглядела ее замерзшее лицо и почувствовала тоскливо-растерянное душевное состояние, потому настойчиво и велела ей уходить с промерзших просторов. Мысленно поблагодарив Дыхание воды, которая так о ней беспокоилась, что и теплого питья заставила выпить, и домой настойчиво спроваживала, Льнянка стала перебираться через снежный нанос на краю озера.
Можно, конечно, было пойти и в обход – обычным путем, но возвращаться через дубраву фатов Льнянке не хотелось. Девушка еще раз посмотрела на белеющий отрог, вспоминая: как-то раз, она с ребятней именно через склон и возвращалась с озера. Главное теперь найти эту дорогу
Напившись горяченького взвару и повыше подоткнув юбки девушка отважно ступила в сторону с привычной тропы.
– Кажется, нужно пройти в ту лощину… а там найти наверху раздвоенную сосну… подняться до нее… и в обход по склону выйти… к банной дорожке… – бубнила она себе под нос, шаря глазами по приближающейся возвышенности.
Следуя воспоминаниям, Льнянка свернула в узкое ущелье и, идя по самому низу, стала глазами выискивать приметную сосенку. Когда из-за очередного уступа показалось раздвоенное дерево, четким ориентиром нависая над покрытыми снегом камнями, девушка вдруг услышала голоса и сразу же увидела снежный бурун, двигающийся там, куда она и собиралась подняться. Кто-то из волшебниц шел по тропе мимо двойной сосны, расчищая себе дорогу
Не желая, чтоб ее увидели и опять начали отчитывать за замерзший нос, тем более что после взвара на малине и травах нос тот вполне отогрелся, Лёнка притаилась под покрытым снегом кустом.
В морозном тихом воздухе зажатой меж склонами лощины, голоса, раздававшиеся вверху, звучали четко и громко. И после одной-двух фраз девушка их узнала. А аккуратное выглядывание подтвердило догадку – по тропе шли госпожа Нора и Вик.
« – Куда это они направились?» – соображала Льнянка, прикидывая, что еще может находиться в этих краях. Любопытство впилось в ее мысли не оставляя места ни для разумности, ни для тактичности. И, почему-то, в голове девушки даже малой мыслишки не проскользнуло, что раз люди ее не звали с собой, то ей там, куда они шли, и делать-то нечего.
Если б в эту минуту она хотя бы вспомнила про Ли, то, возможно, сделала бы вывод, что данное поведение скорее подобает ему. А вот ей всегда было присуще останавливать подобные эскапады. Но, толи мозги промерзли сильнее, чем она подозревала, толи потрясение от встречи с озерной жительницей было ярче, чем воспринялось, но, в результате… случилось так, как случилось. Свойственные ее нраву сдержанность и разумность отказали, и стала она красться за Виком и госпожой, жадно прислушиваясь к их разговору.
– Ты уже знаешь, что нашим волшебницам присуще почти безграничное владение одной из стихий. У обычных магов, даже у женщин, этой способности практически никогда и не проявляется. Впрочем, те, что посильнее из них, и сейчас могут дождь вызвать, подвал без лопаты отрыть, ураганный ветер слегка придержать, пока люди из опасного места не выберутся. Но это по сравнению с нашими умениями – мелочи. Так вот, мы сейчас с тобой идем в Деревню духов. Но хотя место традиционно так называется это не совсем верно по сути. Скорее, это место привязки элементалей стихий к нашим волшебницам, – размеренно и громко вещала дама Нора. Вик же так и молчал, видимо старательно впитывая сказанное.
« – Ага, ага, интересненько получается. А я и не знала, что тут еще и такое место есть!»
А между тем парочка начала спуск и Льнянке пришлось приостановиться, чтоб найти очередной заснеженный куст, за которым можно было бы спрятаться. А найдя, она присела за ним, наблюдая, как их принц помогает волшебнице спускаться.
– Ритуал этот проводится, когда девочка становиться девушкой – зим в тринадцать-четырнадцать. Молодая волшебница своей только силой строит «домик» для элементаля. В течение всей своей жизни она старается приходить сюда и подпитывать связь. Делается это, как правило, в Великие праздники. В день Весеннего Равноденствия сюда приносят ранние цветы. Летом, в день Солнцестояния, первый мед. Осенью самые лучшие плоды из наших садов. Ну, а в Зимний Великий праздник оставляем здесь капельку своей крови. Когда же волшебница Дола покидает нас, уходя в Мир Иной, мы – ее сестры, проводим ритуал и отпускам ее элементаля на волю. Ты уже достаточно хорошо владеешь магией и сейчас сможешь сам определить, где пустой «дом», а где нет.
« – А я смогу?!» – заинтересовалась Льнянка, продолжая красться по лощине. А дама Нора и Вик к этому моменту уже успели спуститься со склона и шли впереди нее, вдоль по проходу.
Так продвигались они по ущелью, сузившемуся почти до ширины тропы, минут пять. Вик след в след за госпожой, а Льнянка мелкими перебежками от куста к уступу в небольшом отдалении от них. Дорога, в принципе, была не плохой, чувствовалось, что по ней часто ходят. А дама Нора своим снежным вихрем расчищала то, что нанесло за последнее время.
И вот, в какой-то момент, Льнянка приметила, что узкая лощина стала раздвигаться и в результате вывела их на неожиданно обширную поляну. Четкий закругленный край которой, наводил на мысль о своей рукотворности, а отсутствие каменных завалов и упавших деревьев, что порядок здесь поддерживается и поныне. Посередине той поляны возвышалась занесенная снегом группа невысоких деревьев или сильно вытянувшихся на открытом месте кустов. Волшебница послала свой воздушный бурун на них и, после того как снежная пыль осела, стало видно, что это не растения, а какие-то каменные строения.
Льнянка, чтоб их получше разглядеть, попыталась подобраться поближе. И, как обычно и бывает в самый ответственный момент, что-то пошло не так – снег, до этого времени не причиняющий ей и малейших неудобств, вдруг громко заскрипел под ногами. Девушка испугалась и вжалась в ближайший сугроб.
– Наверное, ветка где-то хрустнула, не выдержав под снегом! – раздался Виков голос.
– Возможно. А может и какое животное мы с тобой спугнули, – ответила ему дама Нора. И, не видя причин пугаться или озабочиваться непонятными звуками, продолжила свой рассказ: – Это первые «дома» элементалей, построенные еще Странницами. Вот видишь руны на них? Они обозначают, какая из стихий была подвластна той или другой волшебнице. А эти надписи сбиты. Когда-то на этом месте были заклинания призыва, привязки и подчинения. Во время ритуала освобождения элементаля, после смерти его хозяйки, мы их стираем.
– А когда становится ясным, какой стихии принадлежит волшебница? А какая из них сильней? И почему эльфы и маги, так не могут? – Вика, похоже, прорвало.
« – И то правильно, а то все молчит и молчит! Если б дали возможность, я бы давно уже госпожу вопросами завалила!» – про себя воскликнула девушка.
Видимо, дама Нора подумала так же, потому что, в ответ раздался только веселый смех. А отсмеявшись, она, уже словами, подтвердила подозрения Льнянки:
– Я все ждала и ждала, когда спрашивать начнешь. Уж думала, тебе совсем не интересно!
– Очень интересно. Но не мог же я через каждое второе слово вас перебивать?! – прозвучал обескураженный ответ принца.
– Ладно, слушай. Принадлежность стихии у наших девочек проявляется почти сразу после их рождения. Какая сильнее? Тут все зависит от умения владеть ею. Иногда, на Большие праздники, молодые девушки устраивают состязания. Например, одна выходит со своим огнем, а другая с водой – кто кого. Но, это по юности, а с годами силы уравниваются. По крайней мере, взрослые волшебницы этим юношеским забавам уже не предаются, а используют дар только по необходимости. Что касается человеческих магов и эльфов… тут такое дело… как я уже говорила, всего по немногу могут все. Вот смотри – огонь, – при этих словах госпожа подняла из-под ног веточку и парой слов подожгла. А протянув ее Вику, продолжила пояснения:
– Каждый сильный маг и уж тем более эльф сможет и костер разжечь, и стрелы в бою подпалить, и боевой шар вызвать. Но вот огненный дождь сотворить или сделать так, чтоб каменный замок вспыхнул, как деревянный дом, способны только волшебницы Долины, владеющие соответствующей стихией. А как ты думал, люди в Большой битве победили, когда все эльфы поголовно магией владеют?
« – Вот это, да-а! А я-то, никогда и не задумывалась, как люди с эльфами-то воевали. Без волшебниц-то у них, конечно, ни чего бы и не получилось!» – соображала Льнянка, слушая рассказ, сидя в сугробе.
А тем временем Вик следующий вопрос задавал:
– А Первые короли, как я понимаю, стихиями не владели?
– Нет, не владели. Они, просто, очень сильные были, даже по сравнению с эльфами. Если, к примеру, нынешний маг с приличным даром может одновременно три стрелы воспламенить, то эльф уже с десяток, а вот Первый король мог и сотню.
Тут Лёна услышала, что скрип снега под ногами Вика и госпожи вроде как стал удаляться. Она выбралась из сугроба и посмотрела. Точно, эти двое подались дальше.
Девушка отряхнулась и кинулась бегом через открытое место, чтоб укрыться за каменными строениями в центре поляны. Но теперь она поступила по-умному, прежде чем лететь сломя голову, накидала под ноги силы и прошептала заветное заклинание «тихого шага». Кстати, здесь в Долине и ее окрестностях, как приметила она, колдовать было так же легко, как и в родном Лесу.
Приблизившись к строениям Лёнка их, наконец-таки, рассмотрела. Квадратные, высокие – под полтора саженя, «дома» эти были сложены из цельных каменных плит и располагались на поляне кругом, почти прижимаясь друг к другу задними стенами. Крыты они были такими же плоскими монолитами, которые нависали, выпирая вперед, над круглыми дырами, видимо, выполняющими роль входа в «жилище». А к каждому лазу вели по несколько ступеней.
Всю поверхность плит покрывал рельефный рисунок, в котором переплетались и древние руны, и геометрические фигуры, и растительный орнамент. Красота была неимоверная, несмотря на мешающий глазу мох, в некоторых местах полностью заполняющий канавки резьбы.
Лёнка было поковыряла пальчиком заросшую руну огня, но мох вмерз капитально и становилось понятным, что без применения магии она ее не освободит от наростов.
Тут девушка спохватилась, Вик с дамой Норой удалились уже на значительное расстояние, и рассказ, который возобновила волшебница, слышно стало плоховато. Так же таясь и скрывая возможный шум, Льняна поспешила за ними.
Довольно широкий коридор ущелья из-за наклонившихся под тяжестью снега деревьев походил на обычную аллею парка. Но стоило вглядеться в заснеженные склоны, то сразу за ними, среди общей пушистой белизны, проглядывали четкие темные грани «домиков» элементалей. Сколько всего их разместилось по склонам среди кустов, деревьев и нанесенных сугробов, точно сказать было нельзя. А дама Нора бурун свой к ним пока не подпускала, а шла медленным шагом, продолжая рассказ:
– В нашей семье – мы с Ривой владеем стихией воды, Руит и ее старшая дочь Сесси, которая сейчас замужем в Миру, владеют огнем. Моя младшая дочь Рита, которая, как и Сесси здесь пока не живет, обладает магией земли. А вот Эль подчинила элементаля воздуха! – последнюю фразу госпожа произнесла с какой-то особенной гордостью.
Похоже, это расслышала не одна Льнянка, потому что Вик сразу встрепенулся и заинтересованно сунулся в рассказ с вопросами, напрочь забыв о своем давешнем нежелании перебивать волшебницу:
– А владение магией воздуха это что-то особенное? Но ведь вы, например, тоже владеете ею. Вон и вихрь ведете сколько времени! Да и как отличить, где владение стихией, а где просто сильный маг постарался?
