Текст книги "Осколки вечности (СИ)"

Автор книги: Александра Верёвкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 63 страниц)

Гаркнув последнее слово, камнем с острыми краями впившееся мне в сердце, она с неимоверной для ее возраста прытью покинула книжную лавку, не забыв на выходе трагически обернуться и обреченно покачать головой.

– Тяжелый день? – участливо полюбопытствовал продавец, глядя на то, как я обессилено прислонилась к ближайшему стенду, испытывая неимоверное желание громогласно заявить о сумасшествии целого мира, ополчившегося против меня.

– На редкость, – трагедийным тоном призналась я.

– Не обращайте внимания на сетования старой карги, – оптимистично посоветовал совсем молодой парень, должно быть подрабатывающий кассиром в летнее время. – Здесь ее все считают малость двинутой. Да и можно ли ожидать чего-то другого от религиозной фанатички? – он хихикнул, сочтя свою реплику наделенной остроумия, и с интересом принялся изучать мои не слишком впечатляющие внешние данные. – Новенькая, да?

– Так заметно? – не спешила я втягиваться в очередную беседу. Довольно на сегодня милых разговоров и действительно ужасных сплетен. Лучше просто рассчитаться и проваливать отсюда подобру-поздорову.

– Если честно, то очень, – лихо подмигнул парень, выбивая чек. – Джей.

– Где? – встрепенулась я, резко поворачиваясь в сторону входной двери с такой силой, что захрустели шейные позвонки.

– Что 'где'? – недопонял молодой человек, посматривая на меня с некоторой опаской.

– Ты сказал Джей, правильно? – скороговоркой выпалила я, вращаясь на месте, точно оставленный без присмотра волчок. – Ну так где он?

– Вообще-то я сказал 'Джейк', – не согласился со мной юноша. – Имя такое, может, слышала когда-нибудь? – ехидно осведомился он.

– Слышала, – через плечо бросила я, решительно шагая по направлению к двери. Оглядываться мне не хотелось, а вот провалиться сквозь землю казалось заманчивой идеей. И что со мной такое творится? Уже и на слух жаловаться стала…

До брошенного на парковке у кафе автомобиля я добралась без лишних приключений и, плюхнувшись на водительское кресло, выкрутила рычажок радиоприемника на полную мощность, в надежде провести обратный путь до дома без роя копошащихся под черепной коробкой мыслей.

На подъездной аллее меня встретила слегка обеспокоенная мама, но выговора ждать не пришлось, потому как я все же умудрилась успеть к ужину. Особого аппетита не чувствовалось, поэтому, хмуро погоняв по тарелке отбивную, я извинилась перед родителями и отправилась спать пораньше, сославшись на усталость.

В комнате меня ждало сразу два сюрприза. Первым из них стал компьютер, с горящей на мониторе надписью: 'Мы тебя любим, детка! М. П.', где последние буквы явно обозначали – мама и папа. Второй же сразил меня наповал и заставил вопить от радости во всю мощь легких. Графический планшет для рисования, тот самый, что вытягивал из меня завистливые вздохи у витрины фирменного магазина 'Genius' на протяжении последних двух месяцев.

– Вот и усталость прошла, – констатировал довольный собой папа, показываясь в дверном проеме. – Скажи-ка, Цветочек, кого ты больше всех любишь?

– Тебя, папуля! – на ультразвуке провизжала я, со всех ног кидаясь в его крепкие и такие надежные объятия.

– Интересное дело, – притворно возмутилась мама, появляясь из-за спины мужа, – кто надоумил тебя, дорогой мой, купить дочери подарок?

– О, если вы собрались ссориться, то я должна сделать отметку в календаре, – осоловело пригрозила я, силясь обнять обоих 'виновников' моего нечеловеческого счастья. – Этот день Уоррены-предки будут считать историческим! И для галочки, спасибо громаднейшее! Вы у меня самые лучшие родители в мире!

Остаток вечера и большую часть ночи я провела в обнимку с планшетом: рисовала простенькие анимации, изредка попискивая от восторга, сделала пару набросков для будущего комикса, детально продумала и выписала костюм главного героя, для разнообразия испортила парочку собственных фотографий (как показала практика, рожки на макушке мне очень к лицу, добавляют некий шарм); и думать забыла о дневнике, который собиралась осилить до конца. Уже поднимаясь с кровати, дабы раздеться и выключить свет, я бросила рассредоточенный взгляд на стол и горько пожалела о содеянном. Голову даю на отсечение, сегодняшний сон будет самым неспокойным со времен существования вселенной.

'Десять страниц и только', – твердо решила я, залезая под одеяло с записями Айрис.

'Мой дорогой друг!

Вчерашний день был для меня чрезвычайно утомительным и в то же время самым счастливым. Катание на лошадях, прогулка по живописным окрестностям и разговоры, разговоры, разговоры. Как бы мне хотелось провести вечность в беседах с Верджилом! Ведь это прекрасная возможность не отводить взгляда от безупречной красоты его лица, любоваться утонченностью и изысканностью его черт, и бесконечное число раз тонуть на глубине ярчайших голубых глаз. Право, я становлюсь одержима этим господином.

На меня благотворно действует его общество, да и на всех присутствующих в том числе. Иногда мне кажется, что у достопочтенного мистера Видрича просто нет недостатков. Даже отец признал, что мой выбор пал на достойного человека (ради всего святого, неужели это так заметно?). После совместного обеда мужчины удалились в кабинет отца и о чем-то довольно долго секретничали, и я уверяю тебя, папу невозможно было узнать. Впервые за те месяцы, что мы живем здесь, его суровое испещренное морщинами лицо озаряла улыбка.

И все же меня беспокоит таинственность Верджила. Я почти все знаю о его приключениях, наслышана о любви к путешествиям, представлена его друзьям и знакомым, но семья, родственники или же люди, взявшие его на воспитание, – все покрыто мраком. Он предпочитает обходить эту тему стороной, что порой настораживает.

Я догадываюсь, что годы вдали от родины были для него не самыми лучшими, но ведь искренность так важна! Мне хочется понимать его с полуслова, угадывать малейшие желания, а этот барьер, что есть между нами, все усложняет. Я чувствую, что он боится мне довериться, поэтому стараюсь не выглядеть настойчивой'.

– Бред, бред и еще раз бред, – ворчала я, перелистывая страницу. У меня зачесались руки немедленно переделать весь текст, вычеркнуть кучу ненужных рассуждений и оставить голые факты, способные дать вразумительный ответ на вопрос: 'Что же произошло с тобой, Айрис Волмонд?'.

– Ее убили, – тихо пояснил голос в самом темном углу комнаты, куда не попадал свет небольшого ночника, горящего на прикроватной тумбочке. – И не спрашивай: 'Как?', я не смогу объяснить. Доброй ночи, Астрид, – будничным тоном добавил Джей, как мне показалось, отделяясь от стены.

– Э-э, привет, – ошарашено пролепетала я, пряча дневник под подушку. Глупо, конечно, совать нос в записи давно умершей девушки вовсе не предосудительно, но мне не хотелось лишиться своей находки так скоро. – Теперь я на все сто процентов уверена, что ты реальный. Никакой сонливости, видишь? – я демонстративно пощипала кисть левой руки и поморщилась от чрезмерного усердия.

– А я и не утверждал, что похож на приведение, – пожал он плечами, все еще предпочитая оставаться в тени, что меня давно перестало устраивать.

– Тогда сделай одолжение, выйди на свет, – ультимативно заявила я, лихорадочно продумывая окончание вроде: 'А не то…'. Закричу? Не вариант. Во мне нет страха, лишь маниакальное желание повнимательнее рассмотреть незваного гостя, впериться глазами в обладателя самого чарующего голоса и понять, наконец, кто он и зачем приходит. Ударю? Отставить садистские замашки, они попахивают кретинизмом. Вытащу силком? Заманчиво, вот только дефиле в нижнем белье не мой конек. Честно признаюсь, гордиться нечем.

Однако ничего этого не потребовалось, потому что Джей послушно (хотелось бы в это верить) сделал два шага вперед, на мгновение замер, а затем позволил-таки моей челюсти скатиться в бок.

Нет, разумеется, я не из тех, кто падает ниц перед смазливыми физиономиями или сутками напролет гоняется за красавчиками, имя которым 'Я-Эгоист-вот-с-такой-вот-Самооценкой', посещая излюбленные места обитания этих особей – кафе, рестораны, бары, ночные клубы, спортклубы и казино. И все же вовсе не природное любопытство подвигло меня потереть глаза в надежде, что мираж растает.

Лицо…я не знаю, каким словарным запасом надо обладать, дабы достоверно передать мои ощущения от увиденного. Высокий гладкий лоб, прикрытый на половину непослушными прядями угольно-черных волос, темные брови, расходящиеся к вискам идеально изогнутыми линиями, прямой нос с тонкими, несколько женственными крыльями, плотно сжатые в узкую полоску губы, не утратившие при этом очевидной тяги к ухмылкам. Мгновение и они уже растянуты в насмешливой улыбке, демонстрирующей крепкие зубы а-ля Самый Лучший Стоматолог.

Мне стало не по себе от одной мысли о том, что именно мое состояние глубокого наркотического транса вызвало у Джея такое веселье, но войти в норму с первой попытки не удалось.

Узкие щеки с остро очерченными скулами и едва проступившими в уголках ямочками, настолько умильными, что мне захотелось скорчить смешную рожицу, только бы увидеть их 'во всей красе'. Энергичный и слегка вздернутый вверх подбородок без слов свидетельствовал о нерушимой силе воли.

На десерт я оставила глаза и абсолютно не прогадала. Как-то раз я наткнулась на забавную фразу: раболепный, исполненный подчинения, взгляд; и долго хохотала над занятной выдумкой автора, а сейчас готова была поклясться, что встретила хозяина рабовладельческого взора. Необъятные, приковывающие к себе внимание, глубокие и выразительные очи неизвестного мне оттенка. Издали они казались голубыми, а может быть светло-синими, мне же хотелось назвать их цвета океана – такие же неспокойные, бездонные, притягательные, что-то тихо нашептывающие.

– Лучше бы ты был сном, – необдуманно поделилась я вертящейся на языке глупостью, смущенно отворачиваясь. – У меня неплохо получалось фантазировать на тему: 'Лицо со шрамом'.

– Я сделал одолжение, – весьма многозначительно повел бровями Джей, вплотную приближаясь к моей кровати. – Теперь твоя очередь.

ДА? И чего мне следует ожидать, мистер таинственный незнакомец, заглядывающий в чужие спальни? И почему я не чувствую страха? Три часа утра, замкнутое пространство и я, полностью беззащитная, жутко доверчивая и, похоже, непроходимо глупая, потому как не кричу, не грожусь вызвать полицию, да вообще ничего не делаю, только затравленно озираюсь по сторонам, словно загнанный смертоносной коброй кролик.

– Прогуляемся? – беспечно продолжил парень, не дождавшись мой застрявшей посреди горла реплики. – Недолго, и обещаю проводить до дверей дома.

– Только переоденусь, – предупредила я, спрыгивая с постели вместе с обмотанным вокруг тела одеялом, и пулей вылетела в коридор.

'Боже, что я творю?' – запоздало материализовалась в подсознании тревожная мысль, бесследно испарившаяся в процессе спешного натягивания джинсов.

Глава 4. Джей

POV Астрид

'Астрид Уоррен, ты – сбрендившая идиотка', – лестно отозвался обо мне сердитый внутренний голос, в то время как я лихорадочно терла глаза ватным диском, силясь поскорее смыть безобразные черные потеки туши на веках. И с чего мне вдруг взбрело в голову краситься? Зачем, спрашивается, я достала чертову тубу и принялась неумело возюкать щеточкой по ресницам? В итоге вышло гаже некуда: испуганные очи потерявшегося щенка спаниеля, обрамленные пятью кривыми паучьими лапками. И ладно бы все ограничилось лишь этой небольшой неприятностью. Так нет же, мне, как, впрочем, и всегда, 'везло' от начала и до конца. Косметика оказалась водостойкой и отчаянно сопротивлялась любым моим попыткам избавиться от боевой раскраски.

Переведя почти весь запас хлопковых шариков, я смирилась с поражением, ополоснула лицо ледяной водой и уставилась в зеркало. Что ж, от спаниеля не осталось и следа. Добро пожаловать взлохмаченный сенбернар с покрасневшими глазками-бусинками!

Делать нечего, придется появиться перед Джеем в подобном виде. Вздохнув, я кое-как пригладила пальцами торчащую в разные стороны челку и бесшумно вышла в коридор, предварительно погасив свет, способный потревожить родительский сон.

'Я в порядке. Дыхание ровное, сердце размеренно бьется, движения плавные и в груди разливается безбрежное спокойствие. Я собрана', – после глубокого и продолжительного выдоха мне удалось поверить в действенную силу аутотренинга. 'Собрана'.

– Ты хорошо рисуешь, – похвалил Джей, с видом заинтересованного человека перелистывающий страницы толстого альбома, в котором я храню эскизы.

'Разобрана, притом по всем показателям'.

Стоило мне заметить застывшую в картинной позе умудренного сединами старца фигуру, как во рту вновь пересохло, и мелко-мелко задрожали руки.

– Спасибо, – пискнула я, решительно собираясь с духом. – Но не мог бы ты спрашивать разрешение прежде, чем…

– О-о, – многозначительно протянул он, резко захлопывая своеобразную тетрадь для рисования, – тебе неприятно? Извини, – быстро добавил парень, с удивлением вглядываясь в мое лицо, должно быть, показавшееся ему заплаканным.

– Нет, все нормально, – беспечно заверила я. – Правда. Просто эскизы – это что-то слишком личное, можно даже сказать интимное.

– Буду иметь в виду, – перебил мой новый знакомый громкие возгласы разума: 'Что за чушь ты несешь?', так что побагроветь в очередной раз я не успела. – И все же мне очень понравилась вот эта фраза.

Джей протянул мне альбом, раскрытый на странице с изображением двух мирно беседующих мужчин с пустыми овалами вместо лиц. Я часто так делаю, потому что детальная прорисовка черт отнимает безумное количество времени.

– Если ты не веришь в Бога – это не значит, что он не верит в тебя…

– Думаешь, что кто-то может провести полжизни в заточении, не видя света, и не поверить? Думаешь, что кто-то, кто начал жизнь в мусорном ящике с пуповиной вокруг шеи – не верит? Ты не прав, священник. Я искренне верю в Бога… И так же искренне ненавижу этого ублюдка.

– Тебя заинтересовал диалог? – с довольно глупым видом переспросила я, вспоминая название фильма, у которого позаимствовала глубокомысленную цитату. Вроде, 'Черная дыра' с Вин Дизелем.

– У меня схожее мнение, – неохотно признался он, заметно помрачнев, а после минутного молчания, нарушаемого лишь моими тщетными попытками разрушить неуютную тишину, спросил, – А ты веришь?

– Не знаю, – растеряно пожала я плечами. – Наверное, да. Мне приятнее считать себя чьим-то творением, нежели объектом эволюции или плодом теории большого взрыва.

– Разве тебе недостаточно просто считать себя дочерью своих родителей? – со смехом уточнил Джей.

– В локальном смысле – более чем достаточно, – на ходу принялась объяснять я, убирая альбом на место. – В глобальном же заманчивее быть чьим-то созданием, наделенным душой и разумом. В науке все сводится к приспособленчеству: изменилась среда обитания, получите заслуженный навык прямохождения. Лично мне это напоминает зубодробительную ролевую игру с монотонной прокачкой, слишком скучно и никакой возможности для полета фантазии. Совсем другое дело случайность и божественный замысел, – незаметно для себя самой разговорилась я, возвращая одеяло на место.

– Занятная трактовка, – сквозь улыбку вымолвил парень, помогая мне застелить постель. – Стало быть, ты любишь фантазировать?

– Большую часть времени, – смутилась я от переизбытка честности в ответах. – А мечтать предпочитаю во сне…Кстати, не поделишься секретом незаметного проникновения в мою комнату? Это мне пригодится в будущем.

– Сочту за честь, – с невиданными доселе завораживающими нотками в голосе отозвался Джей, а затем со словами: 'Ты ведь не хочешь быть пойманной?', погасил ночник и за руку потянул меня к двери.

– Стоп, – запротестовала я, переходя на заговорщический шепот. – Ты, что же, заходил сюда через дверь?

– А ты знаешь другой способ? – саркастично осведомился он, почти бесшумно ступая по мягкой ковровой дорожке, устилающей лестницу.

– Вообще-то мне казалось…Впрочем, неважно, – мигом оборвала я очередную глупость с участием окна, вертящуюся на языке. – Лучше объясни мне, каким образом ты мог знать прежних владельцев дома? Он ведь пустует на протяжении шестидесяти лет!

– Не совсем точная информация, – не согласился со мной молодой человек. – Дом вовсе не пустовал, у него очень часто менялись хозяева. Что-то или, возможно, кто-то пугало людей, обосновавшихся здесь.

– Да? – слегка вздрогнула я. – И кто же?

– Местные жители, – приглушенно захохотал он, очень уверенно двигаясь в кромешной темноте. – Больших сплетников и выдумщиков трудно себе представить. Общими усилиями им удалось окрестить этот дом пристанищем Дьявола, и со временем небылицы прочно укоренились в городском архиве как истина в последней инстанции.

– То есть ты во всю эту чепуху о сыновьях Сатаны не веришь? – с надеждой уточнила я, внезапно осознавая, что именно его мнению согласна безоговорочно доверять, притом без всяких на то причин.

– О сыновьях? – с удивлением переспросил Джей, на секунду выпуская мою руку, чтобы справиться с замками на входной двери. – Ты уже с кем-то разговаривала об этом?

Я кивнула головой и, повинуясь безотчетному желанию поделиться хоть с кем-либо полученными сведениями, в двух словах рассказала о чаепитии в доме Сиднея. По ходу сбивчивого повествования моя ладонь успела вновь очутиться в обволакивающем каждую клеточку тепле его руки, что лишний раз напомнило о нашей первой встрече, произошедшей всего три дня назад. Подумать только, я не знаю об этом человеке абсолютно ничего, кроме имени, но почему-то напрочь утратила чувство страха…

– Ты необычная, Астрид, – словно в подтверждение моим мыслям, заметил парень, когда скудный рассказ иссяк.

– Ты хотел сказать, ненормальная, – вынуждено согласилась я, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Мы шли по тускло освещенной луной тропинке, лавирующей меж суровых вековых стволов деревьев. Дорожка была довольно узенькой, настолько, что иногда мне приходилось почти прижиматься к плечу своего спутника.

– Нет, именно необычная, – настойчиво повторил он. – Девяносто девять девушек из ста непременно бы потребовали отчет о моих планах, заведи я их в лесную чащу глубокой ночью. Тебя же совершенно не интересуют такие прозаические вещи. Неужели ты всегда такая безрассудная?

Ответ Джей решил заполучить немедленно, поэтому остановился, довольно резко обернувшись, и буквально вцепился в мое лицо пронзительными глазами, напоминающими о безмятежной глади тихих природных озер.

– Думаю, не всегда, – подавляя в себе хаотично возникшее желание отвернуться, пробормотала я. – И если бы ты замечал мои вопросы, то давно бы понял, что я очень хочу понять все происходящее.

– По-твоему, я не замечаю? – с самым серьезным видом продолжал допытываться он.

– Во всяком случае, делаешь вид, – обвинительно произнесла я, пожимая плечами.

– Хорошо, – предостерегающе протянул парень, – спрашивай о чем угодно.

Последнее прозвучало как приказ, что позволило моему любопытству достигнуть небывалых высот. Цепочка вопросительных предложений молниеносно выстроилась в голове, и на ее озвучивание у меня ушло не так уж много времени, после чего я с замиранием сердца принялась выслушивать предельно откровенные, как мне показалось, признания.

Полное имя – Джей Глен Майнер, ему двадцать пять лет (неужели угадала?), родился в Англии, переехал в Штаты двенадцать лет назад, где поселился в чудном городке вместе с родителями, скончавшимися в прошлом году. Единственный ребенок в семье. Окончил Беркли, защитил диссертацию на тему: 'Применение циклотрона в промышленных масштабах', за что получил степень кандидата наук. На этом карьера несостоявшегося ученого-физика подошла к концу, и сейчас он зарабатывает на жизнь написанием программного контента для гигантов в мире игровой индустрии компании 'Близзард' (Blizzard Entertainment). Холост, детей нет. Иногда страдает бессонницей, оттого и решил развеять скуку скитаниями по чужим домам в темное время суток, а если честно, то его многое связывает с нашим домом, начиная с выслушивания с самого детства баснословного количества мифов и заканчивая трагической историей любви, о которой он не пожелал мне рассказать.

– И все же, Астрид, – поспешно вставил мой спутник, стремясь воспользоваться кратковременным перерывом в бесконечной череде уточнений, – почаще прислушивайся к своим чувствам и ощущениям. Помни о том, что я говорил о доверии. Его никто не заслуживает…

– Даже ты? – искоса глянула я на идеальный по своей красоте профиль, за что чуть было не поплатилась собственной коленкой. Прямо на моем пути, словно из неоткуда, возник поросший мхом камень невероятной величины, и Джей со вздохом притянул меня за талию ближе к себе, позволяя без видимых повреждений обогнуть препятствие.

– Тем более я, – выделяя каждое слово, проговорил он. – Что ты чувствуешь рядом со мной? Страх, желание поскорее оказаться дома, неуверенность. Я прав?

И вновь этот испытующий взгляд, направленный в самые потаенные глубины моей души. Он прожигает насквозь, заставляя нестись кровь по венам с бешеной скоростью. Я, как обычно, смущаюсь, неосознанно стараюсь занавесить волосами алеющие румянцем щеки и неловко переминаюсь с ноги на ногу в ожидании окончания томительной пытки.

– Именно сейчас я чувствую себя не в своей тарелке, – принялась я исповедоваться. – Ты так смотришь…будто осуждающе. А еще я считаю себя чуточку свихнувшейся, потому что все это неправильно. Ну, в смысле темный лес, ты, я, несущая сомнительные глупости, и разговоры. Кажется, у обычных людей со здоровой психикой все складывается немного иначе. И ничего из того, что ты перечислил, – не громче шелеста листьев на соседних деревьях добавила я, возвращаясь к заданному вопросу.

– Что ж, как говаривал римский философ Сенека, если хочешь ничего не бояться, помни, что бояться можно всего, – улыбнулся Майнер, самыми кончиками пальцев пройдясь по всей длине моих волос, и от этого простого действия у меня земля ушла из-под ног, а за спиной выросли крылья, норовившие вот-вот утянуть в заоблачную высь.

Боже, – прости, что так пафосно обращаюсь к тебе, Джей, – что ты со мной делаешь?

– Кстати, ты так и не спросила, куда и зачем я тебя веду, – укоризненно напомнил мелодичный мужской голос, в мгновение ока разрушивший вереницу девичьих грез.

– Спрошу сейчас, – поскучнела я, в глубине души оплакивая упущенную возможность дотронуться до мягких и таких притягательных губ. – Так куда мы идем?

– Точнее почти пришли, – внес он некоторую корректировку в мои суждения и прибавил шагу.

'Куда?' мне выяснять не понадобилось. До ушей донесся размеренный шум воды, а воздух вокруг стал чуточку тяжелее, наполнившись влажностью. Значит, где-то поблизости был водоем или небольшая речушка.

Я молча следовала за своим проводником, немыслимое число раз прокручивая в голове полученные ответы. Что-то в его слаженном рассказе о себе цепляло и настораживало, но вычленить это крохотное зернышко сомнения мне не удавалось.

– О каком дневнике ты спрашивал вчера? – бесстрастно полюбопытствовала я, теперь уже обращаясь к его затылку, после того как тропинка сделала изящный крен и превратилась в узенькую дорожку шириной в полметра.

– Я слышал, что Айрис Волмонд делала записи, – спокойно пояснил парень. – Вот и заинтересовался. А почему ты спрашиваешь? Находила что-то подобное?

После секундного колебания я во всем призналась и рассказала ему о таинственном джентльмене по имени Верджил Видрич.

– Многие считают, будто именно он виноват в ее гибели, – с нескрываемой злостью заявил Джей, заставив меня горько пожалеть о невозможности видеть его лицо. – А мне кажется, что виновный наказан. Я о Мердоке.

– То есть его все же осудили? Но за что? Ты вообще можешь сказать, как она умерла? – стала допытываться я истины.

– Я же сказал, ее убили, – почти грубо бросил он через плечо. – По слухам отрезали голову. Надеюсь, этого достаточно, мисс Хочу Все Знать?

Господь милостивый! Только потому что я замерла на месте, мне удалось удержать тело в равновесии и не грохнуться в обморок, в то время как перед глазами проносились якобы начерченные в воздухе обрывки фраз: 'Почему заменен пол в комнате на втором этаже?', 'Все считали его виновным в смерти бедняжки', 'Не будите, милая, дремлющее долгие годы зло. Оно слишком чутко спит'. Ночная рубашка, измазанная кровью…Ремонт. Риелторы полностью отремонтировали второй этаж, но зачем?

– Астрид, – кто-то ощутимо потряс меня за плечи. – Ты слышишь меня? Все хорошо?

– За что он убил ее? – медленно, словно во сне, выговорила я.

– Да какая разница! – слишком эмоционально воскликнул Джей. – Ты в порядке?

Я простонала в ответ нечто бессвязное и взвизгнула, когда на лицо упало что-то мокрое и до омерзения холодное, оказавшееся при ближайшем рассмотрении пригоршней воды. Очевидно, всерьез обеспокоившись моим состоянием, молодой человек непостижимым образом дотащил меня до реки и сейчас с упоением приводил в чувство старым, как мир, способом.

– Слишком впечатлительная натура, – неодобрительно констатировал он, помогая мне принять вертикальное положение, а если быть точной, то подняться с его колен.

– Все нормально, спасибо, – сконфуженно отрапортовала я, бочком отодвигаясь подальше, чтобы не поддаться очередному соблазну слезно молить о необходимости полежать еще минуточку. – Просто не каждый день узнаешь о том, что спишь в комнате, в которой таким зверским образом убили молодую девушку. Кстати, когда это произошло?

– Знаешь, я уже подумываю над тем, чтобы отозвать назад свое радушное предложение отвечать на все твои вопросы, – хмуро сказал парень, с самым несчастным выражением на лице кидая в воду мелкие камешки.

Сердце тут же кольнула острая иголка жалости, а душу затопило чувство стыда. Я решила сбавить обороты в откапывании истины, поэтому перевела свое внимание на окружающую действительность, которая явно не заслужила столь пренебрежительного отношения. Бурная полноводная река, разливающаяся вдоль высоких берегов. Мрачные кроны деревьев, неутомимо тянущиеся к серебряному диску луны. Слабо мерцающие звезды, усыпающие ночное небо, казалось, сшитое из синего атласа. И тишина: уютная, одухотворенная и несколько дикая, в такой как нельзя лучше настраиваешься на длительный диалог с природой.

Я вдохнула полной грудью, на мгновение закрыла глаза и ощутила невероятное блаженство.

– Помнится, в детстве я очень не любила засыпать днем, – помимо воли заговорила я, крепко обнимая саму себя за плечи, – и мама придумала небольшую игру. Она называлась 'Кошечка'. Своеобразный способ заставить непоседливое чадо закрыть глаза и угомониться хоть на час. Так вот, мама просто укладывала меня в кровать и напевала такие слова, – я прокашлялась, добиваясь чистоты голоса, и продолжила, – кошечка устала. Она закрывает глазки и понимает, что она самая милая, самая красивая, самая любимая кошечка в мире. Ее ничто не беспокоит: ни яркое солнышко, светящее в окно, ни радостное щебетание птичек, ни тихое дуновение ветерка. Она видит красочный сон. Бескрайнее синее море, волны мягко бьются о берег. Одна волна, вторая, третья… Кошечке не хочется просыпаться, она совершенно расслаблена и думает только о том, какая она умная, добрая, нежная и самая красивая кошечка в мире. Спи, моя кошечка, засыпай…

Неожиданно моих губ коснулось что-то горячее, сухое и настолько нежное, что я совершенно не испугалась, не отпрянула. Скорее наоборот, неосознанно подалась вперед и позабыла о необходимости дышать, когда услышала дурманящий полушепот:

– Должно быть, она так делала.

– Кто? – негромко спросила я, еще крепче зажмурившись.

– Твоя мама, – выдохнул мне в лицо Джей.

Кажется, так и было, но четкой уверенности у меня уже не имелось, поэтому я отделалась согласным кивком и продолжила наслаждаться его близостью и ровным теплом, чувствовавшимся даже через одежду.

– Тебе холодно? – по-своему истолковал он мои попытки избавиться от наэлектризованных импульсов, затеявших опасную игру с нервными окончаниями.

– Нет, – притворно бодрым голосом воскликнула я, собираясь в следующую секунду как бы невзначай предложить себя обнять, чего делать не потребовалось.

Неуверенно и слишком медленно, будто ожидая в любой момент заработать гневную отповедь за наглые приставания, парень сомкнул ладони на моей талии, а я, торопясь опробовать на вкус все новые ощущения разом, бессовестно прижалась щекой к его плечу и поклялась себе, что простою так целую вечность.

Честно скажу, что не знаю, какое количество времени мы провели в глубокомысленной тишине. Час? Два? Или пару минут? Но за этот непродолжительный отрезок бесконечности что-то во мне кардинально изменилось, притом навсегда. Я будто увидела свое сердце, до этого дня не познавшее истинное значение слова любовь, и поразилась отчетливости сделанной на нем надписи: Джей Глен Майнер. И пусть я совершенно не знаю этого человека, пусть вижу его впервые в жизни, пусть прослыву наивной дурочкой, истово верящей в банальности, вроде любви с первого взгляда, все же признаюсь себе, что никогда не чувствовала такого умиротворения, такой мучительной и сладкой неги, такого тянущего спокойствия, в бездонную глубину которых хотелось погрузиться с головой.

– Тебе пора, Астрид, – вдоволь наслушавшись моего внутреннего урчания, напомнил парень. – Уже светает, и я не хотел бы, чтобы у тебя были неприятности.

– Боже, который час? – ошалело захлопала я ресницами, щурясь от резкого контраста уютной черноты блаженно опущенных век с красным маревом занимающейся на горизонте зари.

– Пять тридцать две, – недоверчиво покосился он на мои наручные часы, должно быть тоже не заметив пролетевшего времени. – Не волнуйся, обратная дорога будет короче.

Заверив его в строжайшей необходимости вызвать воздушное такси, иначе мама возомнит себя всемогущим Линчем и предаст меня анафеме, я рванула вверх по покатому склону и не смогла удержаться от истеричного смеха, пропитанного абсолютным счастьем.

По пути нам почти не удалось поговорить, и все же краем глаза я несколько раз замечала на его лице следы плутовской улыбки, которую в народе приписывают чеширскому коту. Единственное, на чем мистер Майнер решил настоять, так это точная дата следующей ночной вылазки. Я готова была кричать во всю глотку: 'Завтра же! Да хоть прямо сейчас!', но сумела взять себя в руки и сдержано пообещала подумать о вечере субботы.

– Тогда до завтра, – прибегнул он к непередаваемым интонациям, прощаясь со мной у дверей черного входа. – Я сегодня не смогу придти, хочу немного выспаться.

– Конечно, – никак не могла я избавиться от улыбки милой душевнобольной. – Хотя, нет, подожди. Завтра ведь пятница, ко мне приедет подруга и…