Текст книги "Осколки вечности (СИ)"

Автор книги: Александра Верёвкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 63 страниц)

Александра Верёвкина
Осколки вечности

Глава 1. Переезд

POV Астрид*

Пейзаж за окном очень достоверно отражал мое внутреннее состояние унылости: яркие лучи утреннего солнца искрились в изумрудно-зеленых листьях деревьев, воздух был преисполнен свежести и наполнял легкие неизгладимой печалью. Бодрое щебетание птиц напоминало устрашающее карканье кладбищенского ворона, что окончательно ввергло меня в уныние. Сегодня тот самый день – день Вынужденного Переезда в новый 'умопомрачительно прекрасный домик на окраине чудесного городка'. Во всяком случае, так казалось моей маме. Мне же хотелось выть от одной лишь мысли о том, что именно сегодня придется расстаться со сложившимся укладом жизни и заживо похоронить себя в сельской глуши. Может, я слишком уж драматизирую?

Отложив тяжелые охи и ахи на более подходящее время, я наскоро умылась, сменила уютную пижаму на сиротливо висящий в опустевшем шкафу спортивный костюм, с горем пополам отыскала кроссовки и поплелась в столовую с повязанным на шее камнем.

– Доброе утро, мам, – голос оказался под стать настроению: усталый и тусклый.

– Доброе утро, Звездочка, – просияла она в ответ, ставя передо мной тарелку с поджаренным хлебом. Есть сразу же расхотелось. Ведь знает, насколько я ненавижу это дурацкое прозвище, и все равно продолжает называть меня так!

– А папа где? – с надеждой спрашиваю я, меланхолично накладывая в кофе сахар. Стыдно признаваться, но мне очень хочется услышать в ответ: 'Он заболел, поэтому мы решили отложить переезд на неопределенный срок'.

– Он в гараже, – с готовностью сообщает мама, отбирая у меня сахарницу. – Проверяет на всякий случай, все ли в порядке с машинами. Почему такая хмурая?

– Да так, – деланно пожимаю я плечами, искренне желая сохранить свои страдания в тайне.

– Звездочка, – сладко воркует она, придвигаясь ближе ко мне, – все будет хорошо, вот увидишь. Красивый дом, новые знакомые, отличный воздух и уйма впечатлений! У нас появится больше свободного времени, станем проводить его в тесном семейном кругу, устраивать всяческие праздники, – видимо, последний аргумент должен вызвать у меня некий особый восторг, но его я не ощутила. – Ты же знаешь, как давно мы с папой мечтали о собственном большом доме. Астрид*, выше нос! Тебе там очень понравится!

О, Боги! В кои-то веки ко мне обращаются по имени, следует считать этот день историческим. Ладно, так уж и быть, улыбнусь для виду.

Следующие полчаса я потратила на бесплодные скитания по комнатам. Прощалась с милыми сердцу вещами: толстыми портьерами на окнах, которые мы с мамой собственноручно украсили вышивкой два года назад, массивными книжными полками в кабинете отца, некогда уставленными запылившимися томами с потертыми переплетами, а сейчас покрытыми легким налетом пыли. Когда-то я излазила их всех вдоль и поперек, потому что с детства очень любила читать. Пары скупых слезинок удостоилась огромная двуспальная кровать на львиных лапах, стоящая в родительской спальне еще до моего рождения. Жаль, мама не хочет перевозить мебель, потому что считает ее не более чем старой рухлядью. Мне будет очень не хватать привычного интерьера.

И вот настал момент торжественного выноса коробок. Папа – высокий, широкоплечий мужчина средних лет с густой гривой каштановых волос, лишь слегка затронутых сединой, одетый в демократичный спортивный костюм фирмы 'Найк' – погрузил в безразмерный багажник агрессивного внедорожника 'Лендровер' первую партию картонных ящиков и нарочито бодро посоветовал мне делать то же самое со своими скромными пожитками, состоящими в основном из книг и мягких игрушек, которые я просто обожала.

Пришлось носиться по лестнице на крейсерской скорости с поклажей наперевес, отгоняя от себя предательскую мысль о том, что вот-вот запнусь обо что-нибудь незаметное, сломаю ногу, и мы никуда не поедем. На четвертом кругу я смирилась с дальнейшей участью и чуть было не сшибла стоящую в дверях девушку, громко выкрикивающую приветствия моим родителям.

– Доброе утро, мистер и миссис Уоррен, – этот наполненный радостью хрипловатый голос вселил в меня завидную долю оптимизма и заставил искренне улыбнуться, должно быть в первый раз за утро.

– Чейз! – помимо воли провопила моя глотка, а руки поскорее освободились от злосчастных коробок и со всей силы сжали шею подруги.

* POV Астрид – здесь и далее повествование от лица Астрид. В дальнейшем ожидается POV Джей.

*А́стра (от греч. αστερ – звезда)

На самом деле ее зовут Рейчел, но с третьего класса (вместе мы посещали не только среднюю школу, но и детский сад, да и вообще, кажется, дружили с пеленок) из-за 'крышесносящего' увлечения Честером Беннингтоном, солистом группы Линкин Парк, все давно позабыли настоящее имя моей неизменной соседки по парте. – Я уж думала, ты не придешь. А потому безумно рада видеть!

– Рид, детка, ты плохого мнения о людях, – тоном умудренной сорокалетним опытом дамы посетовала она, высвобождаясь из моей хватки.

– Постарайся поднять ей настроение, дорогая, – коварно подмигнула ей мама, бережно выставляя в прихожей обложенный поролоном ящик с надписью: чайный сервиз. Единственный набор, который удостоился самой тщательной упаковки, он принадлежал еще папиной бабушке и считался в нашей семье этаким бесценным сокровищем предков. – Звездочка, можешь не беспокоиться, я займусь оставшимися вещами.

– Спасибо, мам, – от души поблагодарила я и вновь потянулась к подруге с сентиментальными объятиями. – Обещай, что будешь звонить мне каждый день!

– Клянусь здоровьем своего хомячка! – торжественно произнесла Рейчел, заливаясь звонким смехом, будто в надежде подать мне правильный пример.

Как иногда я завидовала ее беззаботности! Хотелось бы и мне иметь такой нескончаемый запас жизнерадостности, уметь во всем находить исключительно светлые стороны. Я смотрела на эту длинноногую блондинку – красу и гордость моей бывшей школы – и старалась запомнить ее в мельчайших деталях. Белокурое облако волос, ниспадающее на открытые плечи, по-детски распахнутые наивные льдисто-голубые глаза, на бескрайней глубине которых таилось множество самых противоречивых чувств, веер пушистых светлых ресниц, тонкий нос со вздернутым вверх кончиком и губки-бантики, едва тронутые бесцветным блеском. Она всем казалась бесхитростной и жутко доверчивой Красной Шапочкой, и только я знала, что ей гораздо ближе образ Снежной Королевы – холодной и расчетливой.

– Мы будем видеться каждые выходные, – не замечая моей излишней задумчивости, говорила она. – Созваниваться по вечерам и общаться в сети. Для нас ничего не изменится, слышишь?

Стыдно признаваться, но именно Чейз – главная причина моего нежелания уезжать. Без нее я всего лишь Астрид, робкая и нерешительная девочка-подросток, теряющаяся в любой незнакомой компании, одолеваемая целым букетом комплексов.

– Да, ты права, – Боже, будь проклята чертова слезливость! Сейчас я похожа на героиню мексиканского сериала, брошенную Хуаном Педро после двадцати лет пламенной любви. – Нет, Рейч, серьезно. Со мной все нормально. Просто паршиво на душе при одной мысли о том, что придется расстаться со своей жизнью. Ну, или с ее большей частью, – поспешно вставила я, боясь вызвать на себя ее праведный гнев за излишнюю мрачность суждений.

– Я всегда буду рядом, – строго напомнила подруга, легонько пиная мой кроссовок носком изящной туфельки. – Осталось всего год потерпеть. Окончим школу и уедем в колледж. А теперь хватит лить сопли, давай сюда свою руку.

С этими словами Рейчел вытянула вперед сжатую в кулак ладонь и медленно, точно предвосхищая мою реакцию, стала разжимать пальцы. В который раз позавидовав ее безупречному маникюру (лично мне никогда не удастся изжить привычку грызть ногти), я не смогла сдержать восхищенного вздоха при взгляде на два почти одинаковых браслета с тоненьким кожаным ремешком песочного оттенка, к которому на миниатюрных цепочках крепились крохотные шарики, оказавшиеся при ближайшем рассмотрении яблоками. Больше всего меня умилили скрупулезно выделанные черенки с микроскопическими зелеными листиками на концах.

– Ну, чего растерялась? – с явной издевкой поинтересовалась Чейз, ловко застегивая на моем запястье подарок с 'яблоками' желто-красного оттенка, лишивший меня дара речи. Темно-бордовый она приберегла для себя. – Учти, все сделано собственными руками, хотя и не без помощи отца, разумеется. Так что носить станешь каждый день, невзирая на фасон платья и цвет туфель. Впрочем, тебе это не грозит, малышка, – не упустила она возможности открыто намекнуть на мою отстраненность от всяческих глянцевых изданий, кричащих о сезонной моде.

Ее отец – для меня мистер Торнли, а иногда и просто Джон – довольно известный в нашем городе ювелир, занимающийся в основном изготовлением украшений на заказ, так что мне следовало ожидать чего-то подобного. Вот только моя садовая голова последние несколько дней была забита поиском подходящего предлога, способного отложить переезд, и, разумеется, такими прозаическими вещами, как подарок для лучшей подруги, я просто не удосужилась озаботиться.

– Че, – сконфуженно пролепетала я, лихорадочно выдумывая стоящий презент, который могу вручить ей прямо сейчас, – стыдно признаться, но я совершенно…

– Ой, брось, – тут же замахала руками Рейчел. – Приедешь в этот славный городишко, обустроишься, подцепишь мне классного парня, хоть чем-то отличающегося от здешних эталонов кретинизма, а дальше видно будет. Главное, не забывай о моей корыстной любви, детка, и почаще зазывай в гости. И кто теперь потащит меня сквозь дебри академических знаний?

Услышав это заявление, я согнулась пополам от хохота и с болью в сердце вслушивалась в звенящий серебряными колокольчиками смех подруги. Ее любимая забава – строить из себя типичную блондинку, нести отменные благоглупости и непонимающе хлопать длинными ресницами, глядя на тщетные попытки окружающих подавить рвущийся изнутри смешок. Только самые близкие друзья знали, какая Чейз в действительности. Я же, наоборот, никогда не отличалась особым рвением к учебе и зачастую переползала из класса в класс только благодаря бескрайней доброте учителей и помощи талантливой соседки по парте. Математика, физика, химия – чуждые для меня понятия. Английский давался с трудом, а все из-за моей поразительной рассеянности. В коротком предложении я умудрялась наделать такое количество орфографических ошибок, что бедный мистер Хендриксон в конце концов просто перестал проверять мои контрольные и, не задумываясь, ставил тройку. С остальными предметами было гораздо проще, но и они в большинстве своем являлись сущей пыткой.

– Девочки, давайте-ка поторапливаться, – решил призвать нас к сознательности папа, показываясь на пороге гостиной с тяжеленной коробкой в руках. – Нам следует выехать через пятнадцать минут, если не хотим попасть в многокилометровую пробку.

Стоило моим глазам выхватить неаккуратную надпись: 'Комиксы', как мозг отдал молниеносный приказ ногам, и я поспешила избавить отца от внушительного веса своего сокровища. Наверное, глупо увлекаться графическими романами в семнадцатилетнем возрасте, но поделать с собой я ничего не могу – просто обожаю Бэтмена. К другим довольно известным персонажам я отношусь более чем с прохладцей, однако человеку-летучая мышь удалось покорить мое сердце на долгие годы вперед. Я искренне восхищаюсь его умом, смекалкой, физической силой, боевыми техниками и басовитым голосом, собрала почти все выпуски DC Comics и горжусь обладанием самого первого издания об этом супергерое, датированного маем 1939 года. В общем, хочется лишь скромно добавить, что иногда я и сама балуюсь созданием незатейливых историй, благо, талант художницы у меня в крови. Мама – миссис Кирстен Уоррен – рисует завораживающие пейзажи, что и стало первопричиной переезда в тихую сельскую глушь, изобилующую всеми мыслимыми красками природы. Она называет наше новое жилище обителью вдохновения.

Бережно умостив громоздкую коробку на заднем сиденье папиного внедорожника, я с тоской проследила за спорой работой трех парней в синих комбинезонах, грузящих многочисленные ящики с книгами и одеждой в симпатичный фургон, и принялась неторопливо прощаться с самым счастливым местом на Земле. Награждала грустной улыбкой сиротливые окна, вдыхала напоследок пьянящий аромат любовно выращенных маминых роз, любовалась уютным фасадом и пятью ступеньками, ведущими к парадному входу. С какой радостью я проносилась по ним, возвращаясь из школы, как любила читать книгу, сидя на том плетеном кресле в углу веранды…

– Рид, ты ужасно сентиментальна, – укорила меня подруга, обнимая за плечи. Кажется, я уже очень давно уверовала в ее способность к чтению чужих мыслей.

– И безмерно плаксива, – пожаловалась я, утыкаясь носом в пахнущие дикой вишней волосы.

– Рейчел, дорогая, объясни, пожалуйста, ей, что мы уезжаем не на край света, – с улыбкой попросила мама, на секунду отрываясь от координирования работы грузчиков.

– Миссис Уоррен, именно этим я и занимаюсь все лето, – с готовностью отозвалась Чейз и едва слышно зашептала мне на ухо, – не расстраивай родителей. Они так мечтали о переезде и сейчас им неприятно видеть тебя настолько разбитой. Обнимаемся, говорим друг другу до свидания, вносим уточнение: 'До вечера пятницы', и перестаем грустить раз и навсегда. А теперь дай мне измазать твою румяную щечку своей помадой.

Получив смачный поцелуй, я крепко сжала в объятиях самого дорогого человечка и уже без всякой грусти в глазах смотрела за тем, как подруга с абсолютно прямой спиной шагает к своему Порше, покачивая стройными бедрами. Затем последовала целая череда теплых и довольно приятных прощаний с соседями и друзьями родителей, закончившаяся только по встревоженному возгласу папы: 'Опаздываем!'. Уже сидя в салоне Лендровера, я осознала, что на самом деле боялась вовсе не переезда, а неизвестности и, пусть и кратковременной, но разлуки с Че.

– Папа, там действительно так красиво, как описывает мама, или вы боитесь моего Страшного Гнева? – с сарказмом полюбопытствовала я, просовывая голову в пространство между передними сиденьями.

– Шесть спален, три ванные комнаты (одна из них на первом этаже, оставшиеся две на втором), мансарда, опоясывающая дом застекленная веранда, просторный гараж, который наконец-то позволит нам обзавестись машиной и для тебя, дорогая, и бильярдная на цокольном этаже, – явно восхищенным голосом стал перечислять он впечатляющие достоинства нового жилища. Последний пункт, видимо, стал для него решающим. – Впереди нас ждет новая жизнь. Знаешь, мы с Кирстен даже подумываем о втором ребенке, – по секрету сообщил отец, в упор глядя на меня в зеркало заднего вида. – Совсем скоро ты уедешь в колледж, Цветочек, а нам так хочется наполнить этот дом счастьем и детским смехом…

Смутившись собственной откровенностью, он замолчал и сделал вид, что полностью поглощен дорогой, хотя я изредка замечала на себе его пристальный и немного обеспокоенный взгляд.

Думаю, тут стоит дать некоторые пояснения. Николас Уоррен – светило юриспруденции, адвокат, как говорится, об Бога. Сорокатрехлетний мужчина, являющийся неотъемлемой частью моей довольно скучной, по меркам некоторых, жизни. Мой лучший друг, если на секунду забыть о Чейз, семнадцатикратный чемпион мира в номинации 'Отец и муж года' (эту награду мы с мамой учреждаем каждый папин день рождения) и просто человек, на которого хочется ровняться. Единственный его недостаток: чрезмерное увлечение работой. Но с момента переезда он торжественно поклялся покончить с ночевкой в офисе.

В пробку мы не попали, поэтому уже через полчаса покинули пределы города и под бодрое вещание ди-джея новостной радиостанции мчались по шоссе, окруженному с обеих сторон неприступной стеной деревьев. Впереди нас на новеньком седане ехала мама, то и дело норовящая превысить допустимый лимит скорости, а посему папе иногда приходилось возвращать ее с небес на землю предупредительным сигналом фар. Сзади резво гнал небольшой фургон. Мне же досталась роль наблюдателя за монохромным пейзажем из зелени и поросших мхом массивных стволов.

Оставшийся путь прошел в уютной тишине, что позволило мне полностью погрузиться в себя и поддаться необъяснимому волнению. Впереди ждут новые школа, знакомые, возможно, даже друзья, хоть я и не отличаюсь особой общительностью. В прежние времена главным 'проводником' в жизнь для меня была Рейчел, но теперь мне самой придется налаживать отношения с окружающими.

Через пару часов мы сделали остановку у небольшого придорожного кафе, выпили по чашечке кофе с восхитительными пирожными и с улыбкой на лицах выслушали очередную порцию маминых восторгов. Она буквально изнывала от нетерпения и вовсю фантазировала на тему ремонта, без конца уточняла у мужа те или иные взгляды на интерьер гостиной, старалась привлечь меня к обсуждению подходящего цвета шкафчиков на кухне и в целом выглядела немного обезумевшей от счастья.

И вот, наконец, настал столь пугающий момент 'Икс', когда за окнами Лендровера промелькнул дорожный указатель 'Джорджия, Грин-Каунти'. Я прильнула к стеклу и почувствовала, как болезненно пульсирует сердце, слишком часто ударяясь о стенки грудной клетки. Здешнюю природу трудно описать словами. Валуны, поросшие высокой изумрудно-зеленой травой, чередовались с пологими холмами, пестреющими самыми разными оттенками из-за обилия цветов, большинство из которых я видела впервые в жизни. Вот, например, это растение с толстым стеблем, широкими листьями и бархатистой шапкой соцветий в форме пятиконечной звезды, завораживало своей красотой и одновременно вызывало недоумение некоей несуразностью. А запах! Что за дивный букет ароматов витал в воздухе. Пахло свежестью, росой, смутно знакомыми пряностями и ветром. На линии горизонта величественным темным кольцом виднелся лес, как бы очерчивающий свой собственный, незатронутый цивилизацией уголок дикой флоры и фауны. Изредка по обеим сторонам от дороги возникали дома, поражающие воображение. Я заметила миниатюрный замок со множеством башенок и симпатичным двориком, двухэтажный особняк, выполненный в мрачном готическом стиле, и чудный коттедж с витражными окнами, по которым веселыми струйками стекала вода. По всей видимости, район заселяли довольно обеспеченные люди, стремящиеся выделиться любыми доступными средствами.

Наш дом оказался в самом конце улицы, там, где вольготно расположились массивные ели, перемежающиеся с кленами и осинами, и стоял на некотором возвышении. Грозный, настороженно смотрящий на своих будущих обитателей затянутыми пылью окнами с давно некрашеными рамами, он показался мне жутковатым. Фасад с облупившейся краской, разбитая подъездная аллея, развалившиеся клумбы и диковатый газон с пожухлой травой давали понять, что дом давно прозябает в отсутствии хозяев. И все-таки было в нем что-то близкое нам по духу, родное и очень теплое.

В то время как я пыталась справиться с противоречивыми эмоциями, захлестнувшими душу, мама успела пересечь участок, обнялась с незнакомой мне женщиной в строгом офисном костюме (должно быть риелтором фирмы, оформлявшей сделку купли-продажи) и повернулась к нам лицом, победно вытягивая вверх руку с только что полученным ключом.

– Пойдем, Цветочек, – засмеялся папа, избавляясь от ремней безопасности, – иначе она лишится чувств от восторга прежде, чем сумеет нас дождаться.

Я согласно закивала головой и вылезла из машины, не в силах удержаться от сотого по счету глотка пьяняще-свежего воздуха.

– Ник, о, Боже, Ник! – задыхалась от восторга мама. – Это мечта! Чарующая сказка, переплетенная с реальностью. Я без ума от этого дома!

– Миссис Уоррен, полностью с вами согласна, – доверительно призналась женщина. – Дом действительно чудесен. Постройки прошлого столетия он безупречно сохранился и простоит еще долгие годы. Разумеется, ему требуется небольшой косметический ремонт, что мы учли при назначении цены. В остальном же вам несказанно повезло! Просторные комнаты, шикарная гостиная, удачная планировка кухни, подходящая вкусу даже самой прихотливой хозяйки. А вашей дочке, безусловно, приглянется спальня второго этажа в восточном крыле – светлая и очень уютная.

Она говорила без остановки, на все лады расхваливая особняк, будто опасалась того, что родители вдруг передуют и настоят на расторжении договора. Мне это показалось немного странным, но стоило только очутиться внутри, как из головы улетучились малейшие сомнения.

– Обратите внимание на прочность стен, – вещала риелторша учительским тоном. – Межкомнатные выполнены из огнеупорного кирпича, несущие проложены слоем звукоизолирующего материала и выдерживают серьезные перепады температуры от плюс сорока градусов до минус шестидесяти. Уникальная технология! Паркет наборный, влагостойкий из ценных пород дуба, не нынешняя подделка из пробкового дерева. На первом этаже полное отсутствие дверей, основной акцент приходится на максимализацию свободного пространства.

В ее словах наблюдалась доля истины – гостиная и соседняя с ней столовая вполне подходили для утроения футбольных матчей, а две массивные колонны, зрительно уносящие потолок в заоблачную высь, могли сыграть роль отменных ворот. К дальнейшим дифирамбам я предпочла не прислушиваться и полностью поддалась рвущемуся изнутри желанию потрогать все собственными руками. В каждой трещинке на обитых деревянными панелями стенах цвета горького шоколада, каждой дорожке пыли, покоящейся на подоконниках и стеклах, и тихом скрипе половиц чувствовалась своя история. Конечно, мне не мерещились всюду тени прошлого, но глубоко внутри сидело стойкое ощущение причастности к чему-то тайному и безумно интригующему.

В кухне – десятиметровой комнате, залитой ярчайшим солнечным светом – обнаружилась неприметная с виду дверь, ведущая в подвальное помещение. Быстрый щелчок выключателем и вот я уже вижу перед собой крепкую лестницу, вдыхаю полной грудью спертый воздух и медленно отсчитываю ступеньки, восхищаясь отличием бильярдной от виденных выше апартаментов. Здесь есть мебель: два кресла, широкий диван, стеклянный столик, бар, но прежде всего бросается в глаза огромный стол, обтянутый зеленым сукном.

Хваленая папина комната отдыха пришлась мне по вкусу. В обстановке был некий брутальный стиль, подчеркиваемый резкостью форм и темными тканями. Даже привычный ворсистый ковер здесь решили заменить плетеными дорожками из пальмового волокна.

– Астрид! – донеслось сверху. – Поднимайся наверх, дорогая. Тебе до безумия понравится…

Конец фразы я пропустила и, подгоняемая любопытством, побежала на второй этаж, на ходу восхищаясь красотой перил и очевидной удобностью ступенек. Каждый отдельный прут представлял собой произведение искусства – только начинающий распускаться цветок с ажурными листьями, трогательно покачивающимися на хрупких стеблях. Никогда не видела ничего подобного!

– Звездочка! – потянула меня мама за руку. – Давай скорее, я хочу, чтобы ты увидела все своими глазами. Просто невероятно, как обыденные вещи могут изменить сложившиеся с годами представления об интерьере! Я обязательно воспользуюсь этой идеей в своем следующем проекте!

– Вы с папой обещали, что с момента переезда работа отойдет на задний план, – как бы невзначай укорила я.

– И мы сдержим слово, дорогая, – со всей серьезностью проговорила она, замирая у светло-коричневой полированной двери.

С виду второй этаж выглядел гораздо презентабельнее своего предшественника. В воздухе витал запах краски, полироли и дерева, стены радовали глаз свежими обоями, а ковровое покрытие не успело как следует улечься и мягко пружинило под тяжестью шагов. Я много раз бывала в только отремонтированных домах (в этом и заключалось призвание успешного дизайнера Кирстен Уоррен), поэтому обращала внимание на самые незначительные детали.

Однако уже через секунду способность к связной речи надолго покинула меня. Заинтригованная взглядом лучистых карих глаз, я вошла вслед за мамой в комнату и не сумела подавить восхищенного возгласа. Все мыслимые цвета радуги собрались в этом небольшом пространстве, чтобы поприветствовать меня. Казалось, будто мы обе попали в сказку, заглянули за тайную дверцу и очутились в волшебном королевстве, наполненном смехом и радостью. Для полноты ощущения недоставало пения птиц и снующих под ногами крохотных человечков. Страна Озз, да и только!

И причиной всего этого являлось не мое разыгравшееся воображение, а окно, расположенное по центру дальней стены. Идеально круглое, застекленное самым затейливым образом, оно вдыхало в комнату жизнь, делало ее единственной в своем роде, а все благодаря маленькой хитрости. Обычное стекло заменили мозаикой – небольшие разноцветные кусочки с неаккуратными краями чья-то терпеливая рука собрала воедино и позволила солнечным лучам преобразить помещение.

– Определенно, это будет твоя комната, – решительно заявила мама, глядя за тем, как я стараюсь поймать ладонями все оттенки зеленого.

– Спасибо! – осипшим голосом поблагодарила я, переключаясь на красный цвет, представленный во всем своем великолепии. – Спасибо большое, мамочка! Она чудесная, как и весь дом! Мне очень-очень здесь нравится!

– Девочки, я обо всем договорился, – присоединился к нашим объятиям сияющий папа. – Завтра же начинаем ремонт первого этажа, попутно займемся отделкой фасада, и к концу месяца нас ожидает шумное новоселье. Телефон подрядчика у меня в кармане, так что можете начинать присматривать мебель и все необходимое! Нам очень повезло с агентством, дом достался практически за бесценок! Все довольны? – с намеком спросил он, пристально глядя мне в глаза.

– Еще как! – с воодушевлением подхватила я, успокаивая родителей широкой улыбкой.

– Тогда вперед разгружать машины, – скомандовал отец, стремительным шагом направляясь к лестнице. – Да, и еще, – обернулся он на первой ступеньке, – мансарда пока что непригодна к проживанию, прежние владельцы хранили там ненужный хлам. Если есть желающие порыться в пыльных вещах, то лучше сделать это до того, как приедут старьевщики.

А желающие точно имелись, потому что у меня сразу же зачесались руки! Обожаю разглядывать старые фотографии, рыться в сундуках с заплесневелой одеждой, просматривать письма и личные записи. Мне нравится пожелтевшая от времени бумага с выцветшими чернилами – это не просто исписанный листок, а целая история, таящая в себе множество загадок. Быть может я слишком много выдумываю, но от представившейся возможности не откажусь ни за что.

Быстро справившись с перетаскиванием своих скромных пожитков в новую спальню, я отправилась прямиком в мансарду и с разочарованием констатировала ничтожность предстоящих раскопок. Пара деревянных ящиков со старыми журналами и газетами, сгнившая тахта, несколько сломанных стульев с резными спинками и нечто, бережно прикрытое брезентом с толстенным слоем пыли – вот и все 'сокровища', ожидающие меня наверху. Негусто, конечно, но приходилось радоваться и мелочам, особенно если учесть великолепие предмета, таившегося под грубой тканью. Зеркало величиною в человеческий рост в обрамлении резной бронзовой рамы с отбившейся по углам позолотой. Орнамент в точности копировал рисунок на перилах лестницы: те же детально выписанные стебли цветов с миниатюрными лепестками, окружающими едва распустившийся бутон. И больше всего меня поразило зеркальное полотно – теплого коричневого оттенка вместо привычного серебряного, оно будто отражало истинную сущность предметов. За моей спиной сейчас находилась не захламленная комната, а просторное помещение с солнечными окнами, по которому вольготно прогуливался легкий ветерок, доносящий с улицы яркие летние запахи, стрекотание кузнечиков и шелест листьев на самой верхушке деревьев. Изменилась и я сама. Еще утром казавшиеся сухими и безжизненными волосы невразумительного серого цвета превратились вдруг в густые пепельные локоны, картинно спадающие на угловатые плечи. Последние, к слову, перестали казаться таковыми. Глаза из мутно зеленых стали изумрудными, обзавелись невиданной доселе глубиной и столь недостающей моему взгляду искоркой. С ресницами и раньше был полный порядок, однако теперь они смотрелись чуточку темнее и выразительнее, красиво изгибались, устремляясь к бровям, и под особым углом виделись мне чуточку кукольными. Безобразный нос с упрямо задранным кверху кончиком (иначе как розеткой и не назовешь) и слишком широкими крыльями, заставлявший меня с тоской на сердце мечтать о мусульманской чадре, неожиданно показал себя трогательным дыхательным органом идеальной формы без всяких видимых недостатков. А губы! Неужели я, наконец, смогу снять с себя лавры Джулии Робертс? Полные, чувственные, ярко очерченные – такими они были единственный раз в жизни, когда мама отвела меня к своему косметологу и вручила этой милой женщине на целых два часа. Даже улыбка из натянутой и скучной превратилась в заразительную и немного кокетливую.

Удостоверившись, что за мной не стоит какая-нибудь ослепительная красавица, я на всякий случай заглянула за раму и лишь потом набралась смелости покружиться на месте. Отражение проделало то же самое, а затем с нескрываемым любопытством уставилось на меня чарующими очами. Думается, у меня есть два выхода – оставить зеркало на месте, предварительно закутав его в брезент, или же перетащить в свою комнату и уже там, при хорошем освещении и полной здравости сознания разобраться с оптическим обманом. Второе желание пересилило негодование разошедшегося голоса разума, который вдруг взялся нести чушь о плохом предчувствии, и, засучив рукава спортивной куртки, как это всегда делал папа, я крепко вцепилась пальцами в свою любопытную находку и попыталась оторвать ее от пола. Ха, не тут-то было! Зеркало оказалось каменно тяжелым и напрочь отказывалось сдвигаться хотя бы на сантиметр.

– Ничего, – оптимистично махнула я рукой, внезапно начиная разговаривать вслух, – мы еще посмотрим, кто кого! Применим смекалку и дотащим тебя до лестницы волоком.

Сказано – сделано. Упершись пятками, я потянула на себя деталь интерьера, обязанную явиться изюминкой обстановки моей новой спальни, и издала ликующий вопль, когда до слуха донесся протяжный скрип половиц. Мелкими шажками, прилагая максимум усилий, мне все же удалось добраться до следующего, уже куда более серьезного, препятствия: крутая лестница. И здесь одной смекалкой невозможно ограничиться, необходима должная физическая подготовка, а посему пришлось звать на помощь отца.

– В благодарность за это я требую каждодневный кофе с твоими фирменными вафлями, – сообщил он, водружая вожделенное зеркало в углу комнаты в непосредственной близости к 'волшебному' окну.