Текст книги "Осколки вечности (СИ)"

Автор книги: Александра Верёвкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 63 страниц)

– И где же ты был, мой дорогой? – вмиг ухватила я суть разыгрываемого спектакля.

– В туристической компании, – рьяно вспыхнули выразительно очерченные густыми черными ресницами глаза. – Эти выходные, два авиабилета, Зальцбург, только ты и я, – тоном змея-искусителя принялся перечислять он, театрально загибая пальцы на правой руке. – Лучшая гостиница города, номер люкс, арендованный автомобиль, изнуряющие пешие экскурсии по живописным местам. О планах на ночь распространяться или желаешь сохранить некую интригу?

В этом каверзном вопросе заключалась большая часть моей жгучей любви к Майнеру. Он умеет быть разным, как добрым, так и злым, но одного у него не отнять – превосходства. Всегда и во всем он будет на голову выше других.

Кажется, описывать тут мои осчастливленные визги и оглушающие вопли дикой радости, занятие зряшное. Пища на ультразвуковой частоте, я повисла на шее непревзойденного мастера самых неожиданных подарков, зацеловала до смерти нагло ухмыляющееся лицо, для проформы пару раз хлопнула блуждающие под кофтой мягкие ладони и уплыла на волне подозрительно реалистичных фантазий, а посему не заметила кардинальной смены обстановки. Из пределов манящей спальни мы перебрались в прихожую, где на меня, вальяжно развалившуюся по центру удобного кожаного диванчика, натянули обувь и под аккомпанемент сокрушительного по силе страсти поцелуя вытолкали за дверь. Каким-то чудным образом, не разрывая томной близости, мы добрались до лифта, шумно ввалились в кабину, к счастью, оказавшуюся пустой, и разомкнули уста лишь для произнесения жизненно важных известий.

– Обожаю тебя, – со всей ответственностью возвестила я, наслаждаясь необузданностью его взгляда оголодавшего хищника и прерывистостью жаркого дыхания, ласкающего щеку.

– И я тебя, – беззвучно пробормотал Джей, огненными губами высекая на моей коже каждый звук. – Очень. Люблю.

В итоге в автомобиле мы очутились во взвинченном состоянии с нерушимой верой в то, что вчерашняя ночь была не самой умелой репетицией на тему имеющейся между нами химии. Вероятно, поэтому я выскочила из салона, как ошпаренная, стоило Кадиллаку припарковаться у обочины многоэтажного торгового центра. Концентрация физического влечения на квадратный сантиметр закрытого пространства зашкалила по всем показателям.

Парень рассмеялся над моей прытью и неспешно, а значит, и чрезвычайно грациозно вылез из машины, издевательски взъерошил ладонью волосы, добиваясь моего обильного слюнотечения, и, прежде чем поравняться со мной, педантично заблокировал двери.

Через дорогу нервно мерила резкими шагами тротуар, с плавно текущей по нему волной прохожих, жутко надоедливая аденома по имени Лео. И вид его сосредоточенной физиономии моментально

______________________

*Эвдемони́зм – этическое направление, признающее критерием нравственности и основой поведения человека его стремление к достижению счастья.

испортил мне настроение и лишил последней завалящей радости на сердце. Я не обратила внимания на пригожесть дня, раздраженно отмахнулась от ярких лучей послеполуденного солнца, режущих глаза, не уловила витающий в воздухе аромат царственной осени, даже позабыла о необходимости смотреть по сторонам, когда почти бегом бросилась к противоположной стороне, намереваясь…

Не знаю, что за ворох нелепостей скрывался за моими стремительными действиями. Мыслительный процесс оборвался в ту самую минуту, когда из-за угла на сверхзвуковой скорости выскочила лаково-черная легковушка с тонированными стеклами и помчалась прямо на меня. Словно истукан, я замерла посреди проезжей части, пытаясь по траектории движения стального монстра определить спасительный закуток, задним числом отметила абсолютную невменяемость водителя и на автопилоте рванула вперед. Рев мощного мотора и нечленораздельный крик, доносящийся откуда-то из-за спины, окончательно деморализовали меня и заставили раствориться в пространстве. Время как будто остановилось, однако его действие не распространялось на несущегося за мной по пятам обладателя завидного числа лошадиных сил.

Широкое дорожное полотно, по которому мне с огромным трудом удавалось переставлять окаменелые ноги, в любой миг грозило обернуться для нерасторопной и неспортивной Астрид погребальным саваном, потому как автомобиль ни в коем случае не желал расставаться с намеченной целью. При всей любви к блещущей всеми оттенками радуги жизни я не смогла бы добраться до высокого бордюра прежде, чем колеса стального чудовища превратят мои кости в труху. На выручку мне пришло везение собственной персоной. Руку чуть выше локтя сдавили неразличимые для испуганных глаз пальцы, неведомая сила легко, будто играючись, приподняла тело над асфальтом и в следующую секунду я больно шмякнулась коленками о тротуарную плитку. Рядом присел на корточки взволнованный Лео.

– Цела? – успел спросить он до того, как все внутри меня оборвалось от невыносимого шума безжалостно стирающихся шин сдуревшей машины-убийцы.

Обернувшись назад, я выхватила темный силуэт выскочившего на дорогу Джея, сфокусировалась на бледном, точно белоснежный лист дорогостоящей бумаги, лице и заорала благим матом, разом подскакивая на ноги, кидаясь обратно под колеса неуемного седана, моля господа о снисхождении и участии…Однако все оказалось напрасным. Жертва была выбрана, я могла лишь срывать горло в истошных воплях и бестолково молотить кулаками воздух в яростных попытках отбиться от удерживающего меня на месте вампира.

Я не поняла, что произошло на самом деле, попросту не осмыслила до конца увиденное.

Майнер, очевидно, молниеносно кинувшийся вслед за мной, возник на пути у безжалостного черного седана в тот самый миг, когда Лео, пользуясь дарованной свыше быстротой реакции, вытянул глупую Астрид из-под удара. Джей, должно быть, не заметил этого, все произошло слишком быстро, и жестоко поплатился за проявленное благородство пополам с искренним беспокойством за сохранность моего здоровья. Я заметила каждую незначительную мелочь, свинцовой тяжестью осевшую на задворках подсознания. Отчетливо увидела, как автомобиль на полном ходу врезался бампером в колени парня, как беспомощно и в то же время изумленно он взмахнул руками, как поэтично подлетел вверх на пару метров, а после упал на багажник, проломив своим весом спойлер, и скатился на асфальт. Хруст, чавканье, хлюпанье, разрозненные толчки бьющегося под горлом сердца, непечатный комментарий спасшего мне жизнь вампира и резонансный гогот могучего двигателя вырвали меня из омута первобытного страха и заставили кинуться к распростертому посреди дороги телу.

Сквозь пульсирующую точечную сетку, скачущую перед глазами, я разглядела сравнявшиеся по цвету с землей губы, неестественно вывернутые под самыми неожиданными углами руки, странно поджатые ноги и огромную, пугающе темную лужу крови, быстро растекающуюся по серому дорожному полотну. Рыдания переросли в надсадные оры, что не помогло мне оказаться возле любимого раньше Лео.

Парень живо припал на колени рядом с другом, прощупал пульс, видимо, отыгрывая какую-то важную часть сценария для многочисленной публики, низко склонился над посиневшим лицом и что-то горячо зашептал. Слова я начала разбирать довольно скоро, а вот понять их суть, к сожалению, так и не смогла.

– Дружище, слышишь меня? – в пятый раз вкрадчиво повторил вампир, добиваясь ответа ритмичными хлопками по впалым щекам.

– К сожалению, – с трудом выговорил Джей простенький набор звуков, перебивший поток моих отчаянных слез. – Астр…

– В порядке, в полном здравии и яром сумасшествии, – скороговоркой опередил Леандр появление ожидаемого вопроса. – Лучше о себе подумай. Ты теряешь слишком много крови. По ходу пьесы упал очень неудачно, боюсь, сломан позвоночник и пробита затылочная кость. Давай на счет три. Я помогу тебе вдохнуть, а ты остановишь кровотечение. Моргни, если понял.

В ответ на веках Майнера раз или два дрогнули ресницы. И мир будто рухнул во второй раз мне на голову, когда д`Авалос интенсивно продавил парню грудь мощным толчком громоздких ладоней, вырывая из недр измученного невыносимой болью тела сдавленный хрип пополам с брызгами крови. Я впилась ногтями в асфальт и принялась нервно раскачиваться на месте, монотонно твердя про себя все известные молитвы разом.

– Ну же, Габсбург, помогай мне! – слегка повысил интонации вампир. – Когда ты, дьявол, последний раз нормально ел?! Соберись, мужик! Ради своей малышки! Раз, два, три! – вновь вернулся он к успокоительному счету, продолжая совершать над грудной клеткой друга какой-то таинственный обряд сродни непрямому массажу сердца, только с поправкой на вампиризм. – Есть! – облегченно выдохнул Лео, отметивший ускользнувшие от моего пристального внимания признаки улучшения скверного состояния Джея. – Аккуратно, чтобы никто не заметил, затягивай рану на затылке. Кровь в себя не впускай, с этим мы позже разберемся. И медленно, очень осторожно открывай глаза. Я сделаю вид, что везу тебя в больницу. Остановимся в переулке, кого-нибудь перекусим.

Его нервная, прерывистая, местами затихающая до набора трудноразличимых звуков речь вернула мне смутную тень растворившейся на дне паники надежды и на следующие десять минут осушила щедро поливаемые горючими слезами щеки.

Дальнейшее происходило по описанному мальчишкой сценарию. Слабо задрожали фиолетовые веки, показались затянутые беспросветной мглой тысячелетней боли глаза, холодные пальцы сомкнулись вокруг моей нервозно трясущейся ладони, и я наконец смогла более или менее глубоко дышать.

'Все хорошо, мой ангел', – буквально пропел его выразительный взгляд, коснувшийся моей умирающей в муках души. 'Не о чем волноваться'.

Я могла бы оспорить столь некачественную уверенность, однако решила побаловать смирением пострадавшего от моей глупости парня и тихонечко мотнула гудящей головой в знак абсолютного согласия.

Тут же возле нас материализовался агрессивного вида внедорожник, хлопнула дверца водительского места, затем чьи-то руки потянули меня назад и без слов втолкнули вглубь обтянутого дорогой телячьей кожей салона.

– Режь запястье, – в приказном порядке велел Лео, швыряя мне в лицо тонкий прямоугольный предмет, оказавшийся складным перочинным ножом. – Иначе он умрет.

Последний аргумент погасил несформировавшиеся сомнения. Крепко сцепив зубы, я полоснула лезвием по коже, отодвинула на задний план неприятные ощущения и с выписанным на лбу ужасом смотрела, как бережно и заботливо вампир устраивает на заднем сиденье полуживого друга, как помогает моим непослушным рукам уложить залитую кровью голову на колени…

– Теперь напои его, – изрядно запыхавшись, посоветовал парень, с трудом перекрикивая вой сирены только подъехавшей кареты скорой помощи. – Вот черт! Спасибо-спасибо, спасать уже никого не надо. Все живы – здоровы, ложная тревога, – нарочито бодро отрапортовал он, плотнее натягивая на лицо козырек только запримеченной мной бейсболки. – Свисни, если ему вдруг хуже станет, – жизнерадостно провозгласил Леандр, плюхаясь в кресло и поворачивая ключ в замке зажигания.

Я же попыталась абстрагироваться от целого мира, сосредотачивая все внимание на Джее, слабо сопротивляющемся моим настойчивым стараниям напоить его свежей кровью. С горем пополам мне удалось прижать к его губам саднящий порез и, пройдя череду жалобных просьб, заставить сделать несколько глотков.

– Вот так, любимый, – удовлетворенно шептала я, убирая со взмокшего лба прилипшие смоляные пряди. – Мне ничуть не больно, не переживай. Все хорошо. Все хорошо.

Точно заживляющую мантру, я твердила оптимистичную фразу, гладила землисто серые щеки свободной рукой и тихо плакала, красочно представляя себе страдания Майнера, остро чувствуя его боль каждой клеточкой своего тела, изнемогая от желания каким-то образом перенять ее на себя, избавить его от мучений.

Минуты через две упрямство парня вновь дало о себе знать. По-прежнему пугающе бледные губы надежно сцепились, а мутный, какой-то растерянный и полностью рассредоточенный взгляд ледяной глыбой вонзился в мое лицо, беззвучно прося подчинения. И я повиновалась. Меж тем Джей продолжил требовать от меня нечто важное, однако определить, что именно, не представлялось возможным. В мыслях простирался бескрайний туман из отчаяния и страха, к которому дружно присоединилось еще и чувство вины за все случившееся.

Вяло вытянутая вперед рука, неосторожно ударившаяся о спинку кожаного кресла, дала столь необходимую мне зацепку.

– Лео, – противно тоненьким голоском пропищала я, заставляя водителя оторваться от дороги с бесконечно чередующимися улочками и подворотнями.

– Чего? – довольно нервно бросил он, неодобрительно косясь на бесцветные щеки друга. – Да-да, сейчас, – едва различимо забормотал Леандр, очевидно, без труда толкуя суть немого обращения, потянулся к бардачку, раздраженно вытряхнул почти все содержимое на пол, после чего отыскал-таки нужный предмет и протянул его мне со словами, – аккуратно сними его голову с колен, слезь на пол и перевяжи запястье. Габсбург, старина, потерпи еще немного. Я понимаю, что больно, просто здесь повсюду столько свидетелей! Нелюдимый городишко превращается в суетной мегаполис всегда очень кстати!

Сердитое бурчание переросло в монотонное причитание и через секунду стихло, в то время как я сознательно готовила себя к самому худшему. В целом выполнить указание вампира оказалось не так уж легко. Занемевшими, трясущимися пальцами я по возможности осторожно перехватила затылок Джея, с трудом приподняла его на пару сантиметров и чуть не лишилась сознания от испуга, заслышав мученический хрип. Майнер впился ладонью в обивку сиденья и совсем перестал дышать, когда я чудом умудрилась перебраться на пол, чтобы он наконец смог более-менее ровно улечься, избавив травмированный позвоночник от нагрузки.

Пряча заплаканные глаза, я зубами вскрыла упаковку ранее полученного бинта, наспех замотала порез и постаралась не смотреть на то, что еще с утра было светло-голубой джинсовой юбкой, а теперь представляло собой пыльную, насквозь пропитанную кровью тряпку буро-коричневого цвета.

– Вылезай из машины, – бесцеремонно велел Лео, притормаживая у огромных мусорных баков, расставленных у глухой каменной стены какого-то тупика. – Немедленно!

Последнее прозвучало как приказ, поэтому я проворно выскочила наружу, тихонечко прикрыла дверцу и, не устояв на подкашивающихся ногах, рухнула на грязный асфальт, жалобно прижимаясь спиной к огромному колесу джипа. Наверное, столь громко и отчаянно мне не приходилось плакать никогда в жизни. Внутри будто лопнула вместительная цистерна соленой жидкости, содержимому которой давно не терпелось вырваться на поверхность. В салоне, по моим ощущениям, происходило нечто поистине зверское. Подобравшийся ближе к другу д`Авалос, вероятно, с садистской улыбкой от души измывался над Джеем, потому как каждый последующий неистовый крик был страшнее предыдущего.

– А ты думал, будет приятно? – натянуто и очень зловеще рассмеялся Лео, перебивая истошный вопль моего парня. – Мирись, давай. Иисус терпел, нам велел. И-и…заключительный заход. Первый шейный позвонок, он же атлант…вот не надо так орать, Верджил! Здесь тебе не оперный театр, живость голосовых связок никого не интересует, – в этот момент я сильнее сдавила обеими руками голову, надеясь в ближайшем будущем обзавестись полной глухотой, но с изумительной четкостью расслышала малейший страдальческий всхлип любимого, схожий с предсмертной агонией. И вдруг блаженная тишина окутала меня, радушно позволяя спрятаться в своих чутких лапах. – А теперь отдохни. Пойду, проверю твою красу ненаглядную. Небось, давно уже в обмороке валяется.

Пружинистые шаги, обогнув багажник внедорожника, вплотную приблизились ко мне. Взгляд машинально переместился со строгих черных кроссовок (на сей раз с демократичными шнурками одинакового колера) на участливо-сочувствующее лицо, зацепился за лихо сдвинутый набок козырек бейсболки, прошелся по выглядывающим в прорези коротким пятисантиметровым прядям, лишившимся мелированных концов, и рассыпался в бессловесной благодарности добродушным карим глазам.

– Ты как? – без всякой насмешки спросил Лео, присаживаясь на корточки. – Габсбург в порядке. Покончит с исцелением и снова начнет пилить мне мозг своими заумностями.

– Нормально, – неумело солгала я, бездарно копируя мягкую улыбку вампира. – Спасибо тебе огромное! – от всего сердца поблагодарила я, в сотый раз смаргивая незатихающий поток щекочущих кожу слез.

– Пожалуйста, – довольно серьезно ответил он, неуверенно потрепав меня по плечу. – И не вини себя, если что. Целью изначально был именно Верджил. Ты выбежала на дорогу, машина вынеслась из-за угла, вот только скорость набирать не спешила, пока на трассе не замаячил Габсбург. Все идет по плану Северина, пролилась его кровь. Следом мой черед, и, гиена огненная, мне подобная перспектива усиленно не нравится! Как думаешь, герцог, может, на годик уйти в подполье? Авось пронесет, и кости целыми останутся…

– Держи карман шире! – попробовал расхохотаться Джей, но тут же закашлялся и затих на томительно долгих две минуты, которые потребовались мне для того чтобы подняться на ноги, придерживаясь за сильную ладонь, совладать с тяжелой дверцей и наполовину влезть в салон.

Майнер лежал на боку, с трудом умостившись на широком, но при этом катастрофически коротком сиденье, и зачаровано разглядывал собственные растопыренные пальцы, окропленные засохшими багровыми пятнами.

– Джей, – одними губами вымолвила я, наваливаясь коленями на ступеньку, предусмотренную проектировщиками автомобиля с высоченной посадкой, – Джей…

Он закатил глаза, разумно избегая совершать резкие движения, многозначительно поднял руку вверх, слепо нащупал сначала мои волосы, а затем и лицо, и аккуратно погладил щеку.

– Все хорошо, сладкая. Не плачь больше, ладно? Мне плохо, когда тебе больно, – отрывисто, будто с большой натяжкой выговорил парень, жестом предлагая мне сесть рядом. Однако я предпочла не самый опрятный на вид коврик и с удобством устроилась в небольшом закутке между креслами, блаженно вытягивая ноги по направлению к двери. Мы оказались лицом к лицу и в течение трех яростных толчков разрывающегося на части сердца всматривались друг в друга, почти не узнавая в себе беззаботно воркующую пару, что мечтала о предстоящей поездке в Европу. Опять страдания, страх, вина и отчаяние. – Как же я верну тебя родителям в таком состоянии? – задумчиво прошептал он, грустно улыбаясь. – Ну ничего, что-нибудь придумаем. А пока иди ко мне. Хочу убедиться, что не потерял самое ценное сокровище, – потянулся Джей к плечам, ласково придвигая меня ближе и давая прекрасную возможность спрятать зареванное лицо у себя на груди. – Ты не представляешь, как я испугался, когда увидел…

Привычно оборвав якобы не мужской поток душевных излияний, демонстрирующий объяснимые человеческие слабости, он замолчал и принялся медленно перебирать спутанные прядки волос у меня на голове. Я же в последний раз хлюпнула носом и мысленно закончила разом пришедшую на ум молитву: '…И прости нам наши долги, как и мы прощаем тех, кто нам должен. Не подвергай нас испытанию, но защити нас от Злодея'*.

_________________

*Распространенный среди католиков перевод молитвы 'Отче наш'.

Отец наш на Небесах,

Пусть прославится Твоё имя,

Пусть придет Твоё царство,

пусть исполнится и на Земле воля твоя, как на Небе.

Дай нам сегодня насущный наш хлеб.

И прости нам наши долги, как и мы прощаем тех, кто нам должен.

Не подвергай нас испытанию,

но защити нас от Злодея.

Глава 23. Большое предательство

POV Джей

Любовь и дружба – два столпа мироздания, поддерживающих жизнь. Не руки атлантов, как внушает нам Древнегреческая мифология, не всемогущий Господь, как утверждает большинство религий, и даже не чей-то промысел. Сегодня я мог умереть, хоть и думаю об этом с улыбкой, потому что многоуважаемая старушенция с косой давно рассталась с привычкой нагнетать ужас на мою душу. Однако я до сих пор дышу благодаря тщательным стараниям Лео и бессловесным мольбам Астрид.

Последнее имя всколыхнуло в безмолвном сердце зашедшую на огонек толику нежности и заставило крепче сжать рукой дрожащее плечико. Какая же я все-таки сволочь! За столь короткий срок умудрился исковеркать ее жизнь до неузнаваемости, окунул в такой зловещий омут, что от его вод ни одному здравомыслящему существу вовек не удастся отмыться. И ведь продолжу делать это снова и снова, ибо на обратном пути случился завал. Теперь мы с ней пассажиры одного поезда, несущегося по рельсам со сверхзвуковой скоростью. А шпалы меж тем разбирают и относят на металлолом…

– Время обеда! – громко забарабанили в окно автомобиля бледные костяшки пальцев.

– Сейчас, – сипло отозвался я, собирая в кулак все мужество. 'Давай же, Майнер!' – слезливенько подбадривал я самого себя. – 'Всего пара усилий, и станет легче. Нас ведь учили в армии не обращать внимания на боль'.

Нельзя сказать, чтобы самоуговоры оказались действенны. Со сломанным позвоночником и 'мозгами наружу', как выразился мой разлюбезный приятель, мне прежде не приходилось сталкиваться. Исходя из ощущений, я не просто угодил под колеса похвально упрямого автомобиля-убийцы, а провел часок-другой под гусеницами танка, притом физический контакт вышел непередаваемо близким.

– Все хорошо? – взволнованно отреагировала девочка, углядев мои смехотворные попытки принять сидячее положение, и, не дожидаясь храброго ответа, почти оглушила дальнейшим криком. – Лео, Лео, пожалуйста! Помоги! Он…о, боже, он совершенно синий!

Вероятно, минуту назад я обязательно возмутился бы кособокостью неуместного сравнения, однако сейчас лишь агрессивно сверкнул глазами и завалился на спинку сиденья, жадно хватая широко открытым ртом начисто отсутствующий в салоне джипа кислород. Перед опущенными веками замелькали яркие пятна, неохотно складывающиеся в единственную потребность вечного организма – кровь. Я до одури хотел пить, и следующие два мгновения томительного ожидания подтвердили самые страшные опасения. Уши словно заткнули берушами, предварительно нахлобучив мне на голову эмалированную кастрюлю, на дно которой с завидной периодичностью опускался гаечный ключ на шестнадцать (всегда подозревал наличие у Астрид крайней степени жестокости), в виски вонзили стальные штыри, затылок без зазрения совести раскололи надвое, язык раздули до невероятных размеров наподобие тягучего резинового шарика, а вот про нос отчего-то забыли. Я чувствовал абсолютно все запахи, различая малейшие переливы в сладостных ароматах. Тонкий персиковый смешивался с ненавязчивым вишневым и рождал поистине великолепное амбре из кожи, волос, дыхания и манящего кровообращения девочки.

– Бур-бур-бур, – монотонно, но при этом чересчур эмоционально вещал вагнеровский тенор*, по всей видимости, принадлежащий Леандру. К нему тут же присоединился еще более высокий голос, выражающий крайнюю степень негодования пополам с искренним испугом. Кажется, Астрид вновь чем-то недовольна и с удовольствием занимается рукоприкладством. Никогда бы не подумал, что в ней течет кровь амазонки…

Так, стоп! Лучше поразмышлять об этом позже, когда упоминание чьих-то эритроцитов перестанет вызывать в моем желудке голодные спазмы.

По мере ослабления осознанности мыслительного процесса и увеличении соблазна вонзить зубы хоть куда-нибудь, сдерживать себя стало несоизмеримо сложнее. Я понимал, что вялого тонуса мышц для бесчеловечного нападения на любимую девушку вполне достаточно, и недоумевал, почему Лео медлит вместо того чтобы вмиг положить конец моим страданиям. Однако на смену апатичной злобе, разлившейся по телу с искрометным течением боли, быстро пришло концентрированное недоумение, когда в горле поселился стойкий привкус некачественной пластмассы. Я попробовал спросить, каким еще более изощренным пыткам ополоумевший вампир решил подвергнуть меня забавы ради, задел зубами край настойчиво просовываемой в рот трубки, вздрогнул всем телом от посетившей голову догадки и послушно сглотнул первую порцию жгуче теплой жидкости. За шестьдесят лет я научился нехитрому трюку из числа скупых вампирских фокусов – безошибочное определение группы крови и резус-фактора по вкусу, запаху и консистенции. Поэтому мысленно восхитился услужливостью друга, не каждый же день удается отведать четвертую отрицательную!

– Что? Зачем? Я не просила… – сквозь невидимые ушные затычки из комьев прессованной ваты с песком расслышал я срывающийся на плаксивые интонации девочки.

– Это вода, лапуся, – снисходительно пробормотал Лео, шурша какими-то упаковками. – Скручиваешь крышечку, подносишь горлышко к губам и пьешь, чтобы успокоиться, поняла? А-а, впрочем, иди ты в ж…! У меня тоже нервы не железные! Схватила бутылку и вымелась из машины! Если он умрет, я тебя об этом оповещу телеграммой! Вон пошла!

Резко хлопнула дверца и на мгновение в салоне повисла звенящая тишина, изредка прерываемая сердитым мужским сапом и моими жадными глотками. На протяжении бесконечно долгих двух минут я усердно потакал прихотям ссохшегося организма, но, почувствовав некоторое облегчение, раскрыл глаза и попытался здраво оценить обстановку. Все тот же кремового цвета войлочный потолок внедорожника, неотвратимо давящий на виски, восково-бледное лицо Леандра со

____________________

*Вагнеровский тенор (он же героический) – высокий мужской певческий голос, обладающий большой силой звука.

ввалившимися внутрь глазницами и удобно расположившаяся на разложенном переднем сиденье девица, из шеи которой торчал внушительного вида катетер, бодро наполняющий кровью висящий на спинке пластиковый пакет. К нему была присоединена еще одна прозрачная трубка, доставляющая живительную жидкость непосредственно в мою голодающую пасть. Ясно, откуда взялся этот раздражающий синтетический привкус.

– Как себя чувствуешь? – без всякой издевки поинтересовался парень, заметив мой преждевременный приход в себя. – Если хорошо, моргни два раза, коли не очень…

Я единожды опустил веки и, собравшись с духом, подмигнул одним глазом, сообщая, что нахожу свое состояние удовлетворительным. Лео как-то неестественно улыбнулся и продолжил сыпать избитыми вопросами. Проверял чувствительность кончиков пальцев, неуверенно прощупал рукой лоб на манер измерения температуры, осмотрел затылок и каждый отдельно взятый позвонок, и лишь затем вынес свой авторитетный вердикт: 'Жить будешь'. Все это время я потягивал чарующе свежую кровушку и с вежливым любопытством разглядывал лежащую в кресле особу. Приятные, но абсолютно не запоминающиеся черты лица, роскошные каштановые волосы, разметавшиеся по подголовнику, чуть полноватые руки, сильно натянутая на внушительной груди застиранная водолазка, скромные, если не сказать заношенные джинсы невразумительного оттенка и вульгарные черные туфли на красной подметке и пятнадцатисантиметровом каблуке. Возраст на первый взгляд колебался в районе от двадцати до тридцати семи лет, но, смыв густо наложенный макияж, избавив ногти от десяти слоев дешевого лака и вытащив из бюстгальтера килограммы поролона, в сухом остатке получим трогательное число двадцать три. И мне мгновенно разонравилась затея вампира по части безразличного: 'Убьем, так убьем! Чего переживать-то?'. Я выпил уже около полутора литров, чем погрузил одурманенную лекарствами девушку в глубокий обморок. Не остановлюсь, это сделает ее сердце…

– Хватит, – неосмотрительно прохрипел я, нещадно оцарапав краями трубки горящее жаждой горло, а после постарался жестами донести до Лео свое желание немедленно прекратить измывательства над юной особой. Предстать перед Астрид хладнокровным убийцей?! О, лучше добровольная и мучительная смерть! Хотя тут я, пожалуй, погорячился. Умирать как-то вовсе не хотелось…

– Ох уж это твое королевское благородство, – страдальчески вздохнул парень, вытягивая из меня опостылевший силиконовый проводник. – Только в живых нам ее все равно не оставить, она меня узнала. Не хочешь марать белы рученьки? Ладно, мы вампиры негордые, сами справимся. Куда вас с истеричкой отвезти?

Сначала я как следует отдышался, попутно массируя саднящую изнутри шею, затем удостоверился в том, что основная опасность скопытиться раньше срока миновала и здравость суждений вернулась ко мне в полной мере, и уж после выдал на-гора скопившийся запас 'лестных' определений.

– Никогда больше не смей разговаривать с Астрид в подобном тоне, – высокомерно вещал я, наблюдая за обратным переливанием крови. – Ты извинишься за грубость и впредь станешь прилагать все усилия к тому, чтобы никоим образом не оскорбить эту девочку. Почему? Я так сказал и точка, могу добавить восклицательный знак для большей доходчивости. Убивать ты никого не будешь, я давно подыскиваю подходящий 'завтрак'. Она вроде годится, да и кровь деликатесная. Пункт назначения? Думаю, ближайший бутик. Переоденемся, выпьем по чашке кофе, успокоимся и наведаемся в гости к Уорренам. Если меня не пустят на порог, в чем я практически не сомневаюсь, найдется минутка для обсуждения парочки насущных проблем. Я успел разглядеть того, кто сидел за рулем. Кажется, все, – решил закругляться я, когда якобы вспомнил о небольшой благодарности. – И да, спасибо за заботу. Мне действительно полегчало.

Лео сполз ниже с сиденья, заслышав последнюю часть моей подчеркнуто спокойной тирады и с неприлично разинутым ртом проследил за моим героическим выходом из машины. На его лбу неоновым светом сверкала вывеска: 'Нифига себе!', которая как нельзя лучше подействовала на мое разрозненное слишком медленно затихающей болью сознание.

Малышку, сосредоточенно нарезающую круги неподалеку от смердящих мусорных баков, я приметил почти сразу, но добраться до нее в считанные мгновения не сумел. Помешали головокружение, очевидная одеревенелость мышц и щемящая сердце жалость, свинцовой тяжестью отдавившая ступни. Она выглядела такой…потерянной, испуганной и заплаканной одновременно, что я попросту растерялся на первых парах. Эти остекленевшие глаза, вперившиеся в одну точку на грязном асфальте, нервно сплетенные между собой пальчики с посиневшими ноготками, забинтованные запястья. Скольким еще она должна пожертвовать ради меня? И как мне искупить свою вину на сей раз? Я ведь совершенно не умею извиняться на словах.

– Астрид, – довольно тихо окликнул я девочку, неуверенно шагая ей на встречу, – Астрид. Астрид, Астрид, Астрид! – методично выкрикивая ее имя, я уже мчался к ней со всех ног, на бегу широко раскрывая спасительные объятия, а, подлетев, изо всех сил сжал руками узенькие плечики, оторвал от земли хрупкое существо и надежно спрятал опухшее лицо у себя на шее. Сейчас я не запрещал ей плакать, осознавая важность выплескивания скопившейся боли наружу, не спешил рассмешить, а осторожно раскачивался на месте, убаюкивал и безмолвно клялся, что в последний раз позволил обстоятельствам взять верх.