Текст книги "Осколки вечности (СИ)"

Автор книги: Александра Верёвкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 63 страниц)

Глава 17. Темный рыцарь

POV Астрид

Я проводила Сару до ворот, помахала рукой вслед выезжающей с территории участка Тойоте и со вздохом мотнула головой несущим тягостную смену телохранителям, сидящим в наглухо затонированной машине, а затем медленно поплелась в спальню. День выдался ужасным и, слава Богу, подходил к концу. Чем я могу похвастать перед своим отражением в зеркале на сей раз? Мой парень не просто вампир. Он потомок королевской семьи, носящий гордо звучащий титул герцога. Сколько ему лет? Двадцать пять с событий дневника плюс шестьдесят со дня убийства Айрис, итого имеем в сумме бравое число восемьдесят пять. Но как представить молодого человека, теоретически соотносимого с дряхлым стариком? Каким образом провести параллели между Вергилием и теперешним Джеем? Я представляю себе Габсбурга, без запинки обрисую психологический портрет Майнера, однако склеить оба образа воедино не выходит, отчаянно не хватает деталей.

Сознание бурлило от переизбытка фактов, которые настойчиво требовали некоей систематизации, поэтому я плюхнулась за стол, схватила чистый листок бумаги с карандашом и, агрессивно водя грифелем по целлюлозе, вывела следующее:

1. Вампир, несколько отличающийся от былых представлений о бессмертных;

2. Прошел Вторую мировую, что изменило его до неузнаваемости. Был снайпером;

3. Любил Айрис, вероятно, до сих пор испытывает к ней очень сильные чувства;

4. Ненавидит прошлое и любые связанные с ним воспоминания. Я ощущаю в нем комплекс вины за множество смертей;

5. Питает необъяснимую неприязнь к Лео. Возможно, последний как-то причастен к смерти Айрис. Не вздумай расспрашивать (личная пометка);

6. Вынужден (спорное утверждение) жить с женщиной, питаясь ее кровью. Судя по всему, их участь незавидна. Без внушения, гипноза и навыков по части стирания памяти они представляют для него реальную угрозу и, как следствие, умирают.

Седьмой пункт я сформулировать не успела, помешал телефонный звонок. Тяжело вздохнув, я подкатила стул к прикроватной тумбочке и выдернула трубку стационарного аппарата из базы. На том конце оказалась взволнованная мама, чей голос звучал гулко и несколько отстраненно. В двух словах ее пламенная тирада сводилась к тому, что домой она вернется не раньше вечера пятницы. Высококлассного дизайнера Кирстен Уоррен побеспокоили с прошлой работы во Флориде и попросили ближайшим рейсом прибыть в фешенебельный офис фирмы, где ее дожидается гламурно разодетая дамочка, желающая обустроить скромные десятикомнатные апартаменты. Гонорар пообещали такой, что мама немедля согласилась и помчалась в аэропорт. Папу она предупредить не успела и слезно попросила меня успокоить гневливого главу семейства.

Что тут еще скажешь? Привычная для меня ситуация. Родители всегда ставили карьеру превыше всех благ, и обижаться на подобные нормы глупо, ведь моя учеба, увлечения и поездки на конференции выдающихся авторов графических романов влетают им в тугую копеечку, но я никогда не знала отказов.

Следующим на очереди беседовать с дочерью о трещащем по швам семейном бюджете наметился отец, позвонивший через минуту после окончания суетливой маминой болтовни. Его монолог, который я не осмелилась перебивать, почти в точности копировал ранее услышанный текст. Прежняя работа, срочный клиент, требующий неусыпного внимания адвоката Уоррена, сетования на эпохальность ремонта, выкачивающего деньги с космической скоростью, и бла-бла-бла. Если честно, сначала я вновь ощутила себя отодвинутой на задний план, затем разобиделась на весь окружающий мир и уж потом догадалась поразмыслить над тем, какие чудные каникулы устраивают мне родители. Сегодняшняя ночь, целый четверг и половина пятницы. Даже по самым скупым подсчетам у меня около пятидесяти часов неконтролируемой свободы, и, кажется, я знаю, как именно их провести с пользой!

В общем, заверив папу в полной самостоятельности и благоразумии, я вскользь упомянула о мамином отъезде, пошипела в трубку, изображая испортившуюся связь, и с диким хохотом упала на кровать, отчетливо представляя себе каждую минуту предстоящего веселья. Я, Джей и никаких: 'Мы не будем торопиться, сладкая'. К черту дурацкие бабушкины стереотипы. Я люблю его настолько безгранично, что это чувство больше напоминает эмоции неистовствующей толпы. И верю, что он тоже ко мне неравнодушен, просто боится признаться самому себе. Что неудивительно, учитывая его прошлое. Сестра, мать, отец, две девушки, и все безвозвратно потеряны…

Додумать мысль до конца помешал отчетливый звон разбитой посуды, донесшийся с первого этажа. Не желая верить в неожиданное появление взрослых, решивших блеснуть благородством и окружить нерадивую дщерь теплотой и вниманием, я на цыпочках спустилась вниз и прокралась в кухню, из которой доносился шумный плеск воды. Буквально слившись со стеной в единое целое я осторожно выглянула из-за угла укрытия и от волнения прикусила кончик языка, узрев у раковины мужчину в яркой оранжевой куртке, светло-голубых джинсах, нарочито протертых в нескольких местах, вальяжно вытирающего мокрые руки о полотенце. Колючий ежик торчащих в разные стороны волос живо подсказал имя незваного гостя, а неаккуратные, размытые розовые потеки, остающиеся на махровой белой ткани без слов повествовали о том, чем именно занимался негодяй в нашей столовой – смывал с огромных ладоней кровь.

Сердце бешено застучало в груди, довольно резво подбираясь ближе к горлу, мозг затмило опасливо шипящей чередой панических мыслей, ноги стали ватными и непослушными, а по позвоночнику заструились тонкие ручейки холодного пота.

'Бежать!' – молниеносно мелькнула в сознании по-настоящему здравая мысль, подчиниться которой не позволили два обстоятельства. Во-первых, оглушительно топая ногами и вопя во всю мочь глотки, я лишь привлеку к себе внимание. Во-вторых, конечности, напоминающие жутко хлюпающие комки отсыревшей ваты, вряд ли унесут свою обладательницу как можно дальше от суровых неприятностей.

Поэтому, судорожно зажав рот ледяной кистью с трясущимися и какими-то абсолютно безжизненными пальцами, я с сожалением глянула на надежно запертую на три замка входную дверь и чертыхнулась сквозь зубы. Даже если мне удастся сейчас прошмыгнуть к спасительному выходу, на отпирание чертовых засов уйдет уйма времени, не говоря уж о наделанном шуме. Черный ход тоже отпадает по причине занятости кухни мерзейшим вампиром. Что делать?

Я запаниковала, но усилием воли заставила себя хотя бы чуточку успокоиться, а затем осторожно наклонилась и лихо развязала шнурки на теннисках, как можно тише снимая с ног обувь на непрактичной лже-резиновой подошве, имеющей свойство громко цокать при соприкосновении с паркетом.

Словно заправский шпион-диверсант, я добралась до лестницы, преодолела один пролет, второй, при этом изо всех сил цепляясь одеревеневшими руками за перила, и поблагодарила природу за благосклонность, когда наконец добралась до родительской спальни, окно которой не только бесшумно открывалось, но и имело прислоненную к раме лестницу. Рабочие еще не закончили покраску фасада и, на мое счастье, оставили инвентарь снаружи.

Однако везение не может быть постоянным. Я оставила мобильный в комнате и при всем желании не смогу связаться с Джеем, дабы сообщить 'радостную' весть о бегущем по моим следам маньяке. Молчаливая дилемма заняла долю секунды, по истечению коих я шмыгнула в спальню, гибко перегнулась через спинку кровати и, победоносно сжимая в руке небольшую раскладушку, совершенно забыла о стоящей на самом краю тумбочки лампе. Сшибленная локтем, она со всей приличествующей ситуации гаммой звуков грохнулась на пол, чем ввергла меня в несоизмеримый ни с чем ужас.

Не помня себя от страха, я выбежала в коридор и на полной скорости врезалась головой во что-то твердое, монолитное и просто каменное, а, подняв взгляд вверх, узнала в выросшем из неоткуда препятствии грудь ласково улыбающегося Лео.

– Ну здравствуй, лапочка, – со смехом пропел он, неотвратно надвигаясь на меня.

Я пятилась назад, обескураженная внезапностью его появления, выражением лица, не предвещающим внеплановую раздачу рождественских подарков и агрессивностью кривой ухмылки. Непослушное тело содрогалось волнами крупной дрожи, дыхание окончательно сбилось, и успокаивающий кислород перестал отрезвлять собой умирающее в панике сознание. К сожалению, я не могла кричать, потому что голос пропал в неизвестном направлении, иначе зашлась бы визгом, ярко характеризующим мое состояние.

В полной тишине мы сверлили друг друга глазами ровно до того момента, как я, точно подкошенная, рухнула на кровать, позабыв о необходимости оглядываться назад. Вампир тут же воспользовался случаем и всем весом вдавил меня в матрац. Я не успела даже моргнуть, не говоря уж о выставленной коленке, на которую эта тварь могла бы болезненно приземлиться. Руки сковали стальные 'оковы' его пальцев, а по пересохшим губам пронесся жар его спертого, тошнотворно-противного дыхания.

Мне никогда прежде не доводилось видеть такого пустого и насквозь тухлого взора. Его глаза казались гнилыми. Вероятно, при жизни они были карими или ореховыми, но сейчас, исходя из тех ужасов, что довелось отведать до конца истлевшей душе, они были черными, грязными и выражали одну единственную эмоцию – животную похоть.

Я дернулась от отвращения, когда влажный язык коснулся моей щеки, и взвыла от невозможности пошевелиться, стоило Лео добраться до губ. Сей тягостной пытки я стерпеть не смогла и в безысходности вонзила зубы в податливую, мягкую и влажную кожу. Во рту мгновенно поселился металлический привкус, несколько перебивающий мерзкий привкус слюны этого монстра, потерявшего контроль над ситуацией по причине дикой боли. Во всяком случае, я очень надеюсь, что укусила именно так.

Этой секундной заминки оказалось достаточно, чтобы каким-то чудесным образом выбраться из-под пресса каменно тяжелого тела, пнуть в живот одуревшего от ярости урода и, перекувыркнувшись через голову, очутиться на другом конце комнаты.

– Ах, ты…! – дал волю ругательствам мерзкий тип, беззастенчиво сплевывая скопившуюся во рту кровь прямо на пол.

Мне недосуг было выслушивать отнюдь не лестные эпитеты, поэтому, схватив стоящий неподалеку стул, я неумело прицелилась и отправила его прямиком в морду негодяю, сопровождая полет мебели угрожающим: 'Убирайся!', прозвучавшим, чего уж греха таить, жалко и до смерти испуганно.

Вампир легко присел, уклоняясь от меткого броска, и неодобрительно проводил взглядом врезавшуюся в стену деталь интерьера. Стул жалобно крякнул и податливо рухнул на пол, лишившись одной ножки.

Маленькая неудача ничуть не умерила мой боевой пыл. Обернувшись на миг к столу, я вцепилась обеими руками в канцелярский нож с широким лезвием, которое тут же выдвинула, и, угрожающе помахивая им в воздухе, двинулась на врага.

– Серьезно? – даже не пошевелился парень, с любопытством дожидаясь моих дальнейших действий. Он по-прежнему стоял слишком близко к двери, отрезая мне тем самым пути к отступлению, и изредка вытирал лениво текущую по подбородку струйку крови. – Думаешь, эта штуковина хоть чем-то навредит мне? Дура!

– Плевать! – завизжала я не своим голосом, боязливо огибая кровать. – Выметайся отсюда! Катись к чертям! Ну! – для наглядности притопнула я ногой. – Живо!

– Ох уж эти дети, – холодно рассмеялся над моими тщетными попытками д`Авалос, насмешливо придвигаясь ближе. – Такие наивные и в доску глупые. Вы с Джеем сильно ошиблись, когда решили связаться со мной. Я мстительнее твоего красавчика и уж куда более злее. Мы ведь договаривались, помнишь? Всего одна угроза и ты пожалеешь, что вообще родилась. А теперь дай сюда эту дрянь!

На последнем слове он вытянул руку вперед, в которую я без раздумий воткнула лезвие, разломившееся надвое. Один кусок накрепко засел в ладони негодяя, второй остался в 'ножнах'. Уши заложило разнесшимся по дому криком вперемешку с отборным матом, и мне представилась единственная в своем роде возможность сбежать, коей я воспользовалась со всей прытью.

Пока вампир тратил драгоценное время на извлечение приносящего боль осколка, я, не чуя под собой ног, ринулась к двери и понеслась вниз по лестнице. Сзади слышались оглушающие шаги преследователя, но стоило мне пересечь гостиную, как они разом стихли, заполонив сердце пугающей и абсолютно дезориентирующей тишиной. Разбираться в происходящем было некогда, как и обращать внимание на режущий от быстрого бега бок. На последних остатках кислорода в легких я ворвалась в кухню, осчастливлено вперилась глазами в черный ход, открывающийся изнутри простым поворотным механизмом, и, стремясь поскорее вырваться на свободу, вытянула руку вперед. Однако в метре от спасения меня настиг материализовавшийся словно из воздуха Лео и четким движением здоровой ладони притянул за волосы к себе, 'награждая' невероятным по силе ударом по затылку. Окружение тут же потеряло четкие формы, а восторженно звучащий голос слился воедино с бешеной пульсацией крови в висках. Последнее, что я увидела перед тем как потерять сознание, это приближающийся потолок с размытыми кругами в форме ярко светящей люстры.

Приход в себя был болезненным, ничего непонимающим и бесконечно жестоким из-за воющей в голове циркулярной пилы, которая имела свойство усиливать жужжание под аккомпанемент моих мыслей. Я не знала, где нахожусь, как сюда попала и что происходит. За гранью доступного осталась и причина, согласно которой я вдруг очутилась в пропахшем сыростью и гнилью помещении с отличительной особенностью в виде непроницаемой темноты. Я видела черноту, усеянную множеством оттенков серости, беспросветности и сворачивающего кровь ужаса.

Проведя сухой подсчет фактов, я констатировала полнейшую безысходность. Судя по неприятным ноющим покалываниям в области позвоночника, я лежала на чем-то твердом и изначально была лишена возможности шевелиться. Каждое движение сковывалось хрусткой лентой, опоясывающей меня с ног до головы. Даже горло и лоб оказались сдавлены широкой полоской непрозрачного скотча.

– Лео? – шелестящим шепотом позвала я, мрачно радуясь отсутствию кляпа. Да уж, положеньице из разряда 'Врагу не пожелаешь', хотя моему похитителю вполне подошла бы многочасовая казнь с тупым топором и палачом-садистом.

– Вы только гляньте, очухалась, голуба! – заворковал вкрадчивый голос, являя через мгновение лицо своего обладателя, искаженное гримасой неподдельной ярости. – Знаешь, прежде чем приступить к нашей маленькой и очень болезненной забаве, я вынужден прибегнуть к небольшой хитрости. Позволишь?

В кромешной мгле блеснуло лезвие складного ножа, без всякого предупреждения впившееся мне в запястье. Я охнула скорее от неожиданности, чем от резкой боли, и крепко зажмурилась, когда в руку впились губы и зубы кровожадного монстра. Эти чавкающие, хлюпающие, а посему непередаваемо мерзкие звуки мне не забыть при всем желании. С каким рьяным удовольствием он прогрызал горящую огнем кожу, стремясь углубить и расширить порез, и вытягивал, высасывал, выкачивал из меня каплю за каплей.

Постепенно боль утихала, медленно расслабляя тело, наливая его холодом, слабостью и безразличием. Я перестала бояться и поддалась завораживающему течению лениво накатывающих волн. Одна забрала с собой мысли, другая похитила реальность, третья доставила умиротворение. Однако четвертая и, кажется, самая недовольная из всех, живо вернула меня обратно, силком подчинив мой взгляд воле пылающих неистовством глаз.

– Э-э, дорогуша, так не пойдет, – только отъявленный шизофреник мог назвать эти заляпанные кровью растянутые от уха до уха губы улыбкой. Мне померещился львиный оскал. – Смотри на меня! – приказал вампир, сопровождая свою реплику легким, но вполне ощутимым хлопком по щеке, приведшим в некоторое сознание. – И наслаждайся, если получится.

Не понимая смысла его слов, я затравлено уставилась на лицо мучителя и постаралась разобраться в его дальнейших действиях.

Лео вновь достал нож и после короткого щелчка выскочившего лезвия принялся избавлять меня от многослойных пут скотча, предпочитая нести откровенную чушь, в сути которой я при всем желании не сумела бы разобраться.

– Сначала оторванная голова, – начало глубокомысленной тирады мне не довелось расслышать, – теперь труп в ванной. Твоему бойфренду не откажешь в изобретательности, обеих девчонок я прекрасно знал. Можно сказать, у нас было много общего. Малышка Кэрри с чудной кровью и восхитительным ротиком, да и Джесс по-своему хороша в постели. Маленькая, ненасытная и зверски темпераментная девица с папочкой конгрессменом, пропадающим сутками на работе. Нам было весело, но Верджил, как обычно, все испортил. Не подскажешь, зачем он убил их обеих? К чему эти дурацкие записки с угрозами и размалеванные кровью стены? 'На твоей совести две головы, бывать ли третьей?', 'Я предупреждал. Игра началась'. Бред сумасшедшего! Случаем, превратившись, наш дорогой герцог не повредился рассудком? А, прости, забываю, что ты не в курсе занятной истории. Да-да, твой горячо любимый Джей вампир! О, не вижу в твоих глазах удивления! Ты знала, лапуля. Какой досадный факт! Но я могу поделиться другими шокирующими новостями. Например, что представляют собой его планы относительно тебя. Когда-то мы были по-настоящему близкими друзьями, и я знаю его манеру мыслить. А сейчас встаем, конфетка. Вот так, иди ко мне, радость моя!

Дав мне секундную передышку от бесконечного потока бессвязных слов, Лео подтянул меня к себе и помог спуститься на пол с импровизированной лежанки, оказавшейся при ближайшем рассмотрении то ли прилавком, то ли столом. Ступив на твердую землю, я неловко пошатнулась от внезапного приступа головокружения и со всей податливостью рухнула прямо в руки насмехающегося над моей беспомощностью негодяя.

– Переборщил малость с поздним ужином, – якобы извиняющимся тоном провозгласил он, плавно и абсолютно бесшумно двигаясь в неизвестном направлении. Мой вес, похоже, ничуть не мешал ему исполнять роль крадущегося по непролазным дебрям хищника. Скорее наоборот, добавлял изящества и грациозности.

Но эти лирические отхождения потеряли заведомо ложный смысл, когда я почувствовала под своей спиной что-то мягкое, теплое, а после минуты слепых осязаний признала кровать. Вампир лег рядом, подтвердив пугающие догадки, и неторопливо принялся избавлять меня от одежды. Начал с бесформенной домашней рубашки, затем развязал толстый шнурок спортивных штанов, ослабляя резинку, и когда настал черед нижнего белья, из горла сам по себе вырвался истошный крик:

– Нет! Не надо, пожалуйста! Я прошу тебя!

– Я тоже просил, – вполне спокойно отозвался на мой отчаянный вопль парень. – Просил тебя утихомирить Джея, но ты не послушалась. А строптивых и своевольных девчонок наказывают, порой очень жестоко, как и самовлюбленных эгоистов, возомнивших себя центром вселенной. Но, – сделал он трагедийную паузу, перед тем как сорвать с меня бюстгальтер, – меньше слов, больше дела. Итак, крови твоей он не пил. Я не нашел ни одного пореза, как и следов страстных укусов или засосов. Следовательно, вы и эту ступень в отношениях пропустили. Не сказать, чтобы меня это уж очень расстроило. Первооткрывателем быть даже приятнее.

– Лео, не надо, – постаралась я не заплакать, в то время как его холодные, отвратительные руки вовсю блуждали по телу, грубо сжимая, сдавливая, но уж никак не лаская. – Пожалуйста! НЕТ!

Я подскочила на месте, когда почувствовала его пальцы там, и закричала, извиваясь, стараясь высвободить руки, мечтая выскользнуть из крепкого кольца рук и бежать, бежать, бежать, пока силы окончательно не покинут меня.

– Тс-с, – громко зашипел вампир, ловко перекатываясь на спину и утягивая меня за собой. – Я закончил, можешь расслабиться, – с этими словами он накинул мне на плечи одеяло и для особой доходчивости пояснил, – никто не собирался тебя насиловать, дорогуша. А теперь я буду задавать вопросы, на которые ты, не задумываясь, станешь отвечать. Кивни, если поняла.

Я мотнула головой и медленно, боясь поверить насквозь лживым заявлениям, сползла с груди разом посерьезневшего мерзавца. Говорить я смогла, лишь надежно окутав почти обнаженное тело пледом.

– Поняла, – слабо прошелестела я, отодвигаясь как можно дальше от расслабленно растянувшегося поперек постели монстра.

– Умница, – похвалил он меня, – а теперь начнем. Как хорошо ты знаешь немецкий?

– Вообще не знаю, – с ходу ляпнула я, предпочитая не удивляться идиотизму происходящего. Гораздо больше меня беспокоила ужасающая боль от пореза на левом запястье и подступающие к горлу рыдания, давать волю коим нельзя ни при каких обстоятельствах.

– Так я и думал, – довольно тепло улыбнулся Лео. – Где Джей был сегодня, когда ты вернулась из школы?

– Вроде дома, – не слишком уверенно ответила я, с трудом вспоминая, казалось бы, вполне удачное начало адского дня. – Мы разговаривали по телефону, а затем он приехал ко мне. В начале третьего или около того.

– Ясно, – бесстрастно прокомментировал д`Авалос мое пояснение. – Рука болит?

– Да, – как на духу признала я, вздрагивая под действием удушающе пустого и безжизненного взгляда колючих черных глаз. И уж совсем не по себе мне стало, когда парень вдруг встал с кровати, перегнулся через находящуюся в паре метров стойку и вернулся обратно с ножницами, бинтом и антисептическим порошком.

– Сама справишься или помочь? – без всякой иронии или агрессии уточнил Лео, ловко срывая упаковку с перевязочного материала. – Честное слово, Астрид, я не маньяк, не животное и уж тем более не психопат. Но то, что сделал твой несравненный Джей, заставило меня быть именно таким. Представь себя на моем месте, приходишь домой, открываешь дверь в ванную и застаешь там чудную картину: стены, пол, потолок – все залито кровью. Ею перемазаны шкафчики, флаконы, полотенца, будто кто-то нарочно окунал их в заполненную водой джакузи, в которой лежит изуродованное до неузнаваемости тело девушки. Вместо лица месиво, голова отрезана, руки и ноги безразлично плещутся на поверхности, изредка ударяясь о бортик. Я много повидал на своем веку, за три столетия узрел всю жестокость и безнравственность этого мира, отметил главные и неискоренимые недостатки человечества, но такую жуть лицезрел впервые. Хладнокровно расчленить девушку, да еще не забыть оставить на стене гнусное послание, выписанное опять же кровью. Игра началась! Каким же надо быть уродом, чтобы сделать такое?! – запальчиво воскликнул он, заканчивая с наложением тугой повязки, несколько унявшей боль.

– Лео, – осторожно вклинилась я в жаркий монолог, – кто эта девушка? Джессика Уилсон?

– Да, – с некоторым безразличием ответил он, отворачиваясь от меня. – На полу лежала ее одежда, а в ушах я заметил серьги, которые подарил ей недавно. Но хуже всего было то, что следом за мной в квартиру пожаловала полиция. Из их разговоров я понял, что некий аноним сообщил об убийстве, и в качестве ориентира назвал мой адрес. Знаешь, я бы с удовольствием поаплодировал смекалке Верджила, так красиво меня еще никто не уделывал. Подумаешь, запачкал чуть руки в крови, зато всем наглядно продемонстрировал мою склонность к убийствам с особой жестокостью, чем вынудил бежать из города, роняя тапки. Забавно выглядел мой арест с последующим побегом, после которого я и отправился к тебе, лапуля. Убил охранников, что было, кстати, даже весело, а предварительно избавился от родителей. Ты ведь не хочешь так скоро побывать на их похоронах? Вот и я о том же подумал, зачем лишать девчонку нормальной жизни? Да и слава серийного маньяка меня никогда не прельщала. Скажи, где тот дневник, о котором говорила Рейчел? – слишком резко для моего затуманенного сознания сменил вампир тему, добившись тем самым отчаянной искренности.

– Его кто-то украл, – выложила я правду.

– Хм, думаю, наша с тобой беседа на сегодня окончена, – задумчиво пробормотал Лео, неизвестно зачем поднимая с грязного пола мои брюки и обшаривая карманы самым бесцеремонным образом. – Теперь немного поиграем.

Мне не понравились его интонации и то, с какой выразительной улыбкой на устах он поднес к уху мой телефон. Два длинных гудка, на протяжении которых я лихорадочно соображала, что можно сделать, и вот уже слышен до боли в сердце родной, любимый и самый чарующий голос.

– Все хорошо? – обеспокоенно уточняет Джей, должно быть, порядком подустав от сплошной черной полосы плохих вестей.

– О, у нас все отлично, Майнер, – бодро оповещает наглец, демонстративно прижимая палец к губам, дабы указать мне на необходимость молчать, а после резко проводит ногтем большого пальца по своему горлу, опять же с целью поставить в курс последствий непослушания. – Пьем, развлекаемся и так горько плачем… – он на секунду прервался, внимательно вглядываясь в мое абсолютно сухое, но при этом бесконечно злое лицо, и лихо продолжил лгать напропалую. – Мне даже жалко будет обижать такую куколку. Детка, не хочешь передать пару прощальных строк своему ухажеру? – немой жест молчания без слов свидетельствовал о том, что открыть рот без вреда для здоровья не выйдет. – Ух, ну и агрессивная же она у тебя! В общем, ждем вашу королевскую светлость с нетерпением!

И отсоединился, оставив моего парня наедине с тревогой, от которой я так хотела его оградить. Он достаточно пережил, чтобы терзаться муками совести еще и за меня! За то, что творит эта скотина!

Внезапно накатившая ярость придала мне сил и заставила вновь рассуждать логически. Я должна выбраться отсюда, желательно с телефоном, конечно, иначе просто не сумею предупредить Джея об опасности. А последняя однозначно имела место быть, потому что сразу после непродолжительной беседы Леандр поднялся на ноги, включил свет и достал из-под кровати…саблю. Точнее мачете, но суть режущего инструмента от этого не слишком видоизменилась. Я во все глаза уставилась на широкий полуметровый клинок и судорожно глотнула подступивший к горлу ком, норовивший лишить дара речи на очень продолжительное время.

– Лео, – на подступи к обмороку залепетала я, – Лео, что ты собираешься делать?

– О, не беспокойся, тебя наш разговор по душам касаться не будет, – по-своему истолковал он засквозившую в моем тоне панику. – Необходимо прояснить одну значительную деталь, вот и все. Попутно поиграем в горцев. Всегда хотел попробовать себя в роли Коннора Маклауда. Вжик и нет больше проблем в лице зарвавшегося сопляка!

Четко изобразив процесс обезглавливания невидимого противника, вампир жестоко рассмеялся собственной шутке, чем окончательно развеял сомнения в психическом здравии. Вероятно, за три сотни лет однообразия и скуки вполне можно тронуться умом.

Однако куда больше меня сейчас волновал предстоящий приезд Джея, особенно если учесть, что никакого реального плана побега не было и в помине.

– А ты любил ее? – в отчаянии выговорила я первый пришедший на ум вопрос, наконец-то заглушивший параноидальный хохот.

– Кого? – обескуражено поинтересовался Лео. – Джессику? Нет, конечно. По-своему мне ее жалко, разумеется, но ничего общего с любовью тут нет. Я старше и сильнее Верджила, привык к уважению, почету и беспрекословному подчинению. И вдруг какой-то мальчишка начинает выкидывать один фокус за другим, чем безмерно меня расстраивает. Я не терплю подобных оскорблений.

– Нет, – отмахнулась я от помпезных речей, – Айрис. Ты любил ее?

Парень мгновенно сник, заслышав имя немки, и опустил клинок.

– А какая тебе разница? – устало спросил он, впервые за вечер позволяя заглянуть мне за черту жестокости, холодности и отрешенности своего взгляда. И то, что я там увидела, всколыхнуло внутри нечто жалостливое, понимающее и сочувствующее. Боль. Тоска. И то же безграничное чувство вины, с которым мне уже доводилось сталкиваться. – Думаешь, раз прочитала ее дневник, все знаешь? Обо мне, о Верджиле, о Мердоке и Волмондах в целом. Ни хрена подобного, уж прости за прямоту. Вот уже много лет подряд я люблю образ женщины, которая так и не стала моей. Он следует за мной повсюду, сопровождает в самых затерянных уголках планеты и напоминает. Навязчивый колокол, звенящий в ушах. Она знает правду, но не в состоянии изменить ход истории. Порочный круг, замкнутый цикл, вновь требующий повторения. Именно за ним Габсбург вернулся в Грин-Каунти, поэтому режет людей направо и налево. Злит меня, чтобы потом развести руки в стороны и констатировать мою бесчеловечность. Неужели ты не поняла схему? Дом на холме, живущая в нем очаровашка, хотя на Айрис ты совсем не похожа, если только глаза. И мы, теперь уже оба вампиры. Один влюблен, второй присматривается. Классический сценарий, в котором мне вновь отводится роль злодея-искусителя. Джей хитер, как и в былые времена, но в одном просчитался. Я не стану марионеткой в подчинении грубого кукловода! Мне плевать на его душевные травмы, вполне достаточно своих!

Он насуплено замолчал, глядя куда-то сквозь меня, но глаза продолжали 'говорить'. За показной злостью, яростью и негодованием чувствовался, как ни странно это прозвучит, страх. Обволакивающий, густой, разобщающий и невыносимый. Что его пугало?

Ответ на этот вопрос дал мне Майнер в одном из своих обстоятельных рассказов о вампирах. Прошлое. То самое, имеющее гадкую привычку возвращаться бумерангом и больно бить по голове. Так что же произошло на самом деле шестьдесят лет назад? Почему они оба по сей день винят себя в смерти Айрис?

Прямо Гамлетовские размышления: спросить или не спросить, а если да, то в каком ключе?

Я осмотрелась в поисках подсказки, мысленно радуясь наличию слабого источника света. Достаточно просторное помещение, не использующееся по меньшей мере лет пять. Стены и пол не отличались по цвету, разве что первые украшали ажурные узоры паутины, а вторые были завалены горами мусора из старых обрывков газет, журналов, агитационных листовок с обгрызенными краями, пластиковой посуды и прочей ерунды. Рассохшаяся мебель с отсыревшей обивкой, оцарапанной полировкой и недостающими ножками в беспорядке расставлена по углам, где и доживает свой отнюдь не славный век. В дальнем от меня конце комнаты, спрятавшимся за очередной метровой перегородкой, находилось нечто вроде кухни-столовой. Массивные шкафчики с набухшими от сырости дверцами, грозящими сорваться с петель, прадедушка современного холодильника, щеголяющий отсутствием ручки и пузатостью внешних форм, и пара-тройка стульев с поломанными спинками явно знавали лучшие времена.

Из общей атмосферы разрухи и забвения ярким пятном выделялись два предмета интерьера. Абсолютно новая широкая двуспальная кровать в бежевой деревянной раме, украшенной витиеватой вырезкой, с чистым, пахнущим кондиционером хлопковым бельем, и странная металлическая конструкция на высоких ножках, обозвать которую столом язык не поворачивался. Ровная, гладкая, сверкающая хромированная поверхность и множество секционных выдвижных ящичков – неведомый 'зверь' явно был родом из хирургического отделения. Ужасали лишь свисающие по бокам разной длины ленты непрозрачного скотча и бурые потеки крови, насквозь въевшиеся в края.