Текст книги "Осколки вечности (СИ)"

Автор книги: Александра Верёвкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 63 страниц)

Не разуваясь, он поплел в гостиную, рухнул в объятия мягких подушек, блаженно откинул голову на спинку, немощно расставил руки по бокам и надолго погрузился в сводящее с ума молчание. Я испуганно присела рядом и ради собственного успокоения принялась рассматривать землисто-серую кожу щек на предмет ободряющих признаков, которых не было и в помине. Размашистые синие круги под глазами, заострившийся нос, обнаженные скулы, обтянутые тончайшей кожей, и проступившие на поверхности капилляры вряд ли могли считаться предвестниками отсутствия боли. И я решилась на отчаянный поступок.

– Ты хочешь моей крови? – убиенным голосом проскрежетала я, кажется, окончательно забывая о том, что Джей, не объяснившись, исчез, что по сию пору не возвратился, что не позвонил, что с ним, возможно, приключилась беда. Ни разу не вспомнила я и о родителях, которые, небось, переживали за участь пустоголовой дочери, беспокоились за нее. Куда больше меня интересовало самочувствие Леандра, по сути абсолютно постороннего парня.

– Только полученной в процессе отменного секса, – криво усмехнулся болтун, по-прежнему не меняющий формулировки своих скабрезных шуточек.

– Я серьезно!

– Поверь, пупсик, я тоже! – Он хитро приоткрыл один глаз, покосился на меня и уверенно добавил. – Не поможет. Твоя кровь мне ничем не поможет, рыбка. Я просто устал. Дай мне десять минут, и всё будет в ажуре. Обещаю. Кстати, ты знаешь, что всю сегодняшнюю ночь я дрых без задних ног! Впервые за триста лет выспался, как настоящий человек. И во сне всё время вспоминал цвет твоих губ. Ни у кого в мире больше нет такого, это я тебе как эксперт говорю. Такие красивые, сладкие, нежные, – Лео подтянул меня за локоть к себе и принялся заворожено обводить пальцами предмет разговора. Я смутилась и попробовала отодвинуться, однако противопоставить нечто весомое ослиному упрямству так и не удалось. – Как бы я хотел хоть на пару часов влезть в шкуру Габсбурга, чтобы услышать идиотское 'Я люблю тебя', которое ты постоянно ему твердишь. Чтобы не мучить тебя больше этими потугами совести о якобы измене. Чтобы любить сильнее, чем кто-либо, заботиться лучше, чем о ком-либо и…

Я не поняла, что помешало ему закончить мысль, но едва ли удержалась от облегченного вздоха. Непередаваемо гадкое ощущение, доложу я вам! Невыносимая ситуация, когда на каждое признание так и подмывает ответить взаимностью. Не по велению запутавшегося сердца, нет, а потому что изнутри рвется желание дать ему всё, подарить что-то взамен этих режущих запястье шнурков, соорудить ответное знамя с тысячами правдивых надписей! Без увиливаний и потупленного взгляда сказать, что я люблю его, втайне лелея надежду на улучшение скверного состояния. Поведать миру о том, как дорог и далеко небезразличен мне этот оболтус. Быть может, тогда его боль угаснет…

– Тс-с! – в обход моих размышлений зашипел Лео, не спускающий мгновенно вспыхнувших радужным фейерверком глаз с двери. – Ни звука, кошечка. Если вдруг постучатся, сделаем вид, что нас нет дома.

Я испугалась не на шутку, уловив сбивчивый топот множества ног, летящий из-за стены. Грузная поступь мужских ботинок перемежалась с суетливым цоканьем тоненьких каблучков. Незримые гости стремительными тенями преодолели занавешенное окно и замерли у нашего порога. Один удар, имитирующий вежливый стук, хотя по звучанию он больше походил на падение молота на наковальню, и моя храбрость похвально ускакала в пятки.

– Я тебя умоляю, – рассерженно осадил женский голос блюстителя приличий, после чего несчастная дверь задрожала под чьим-то натиском и секундой позже впустила в прихожую бравую троицу.

Во главе ее стояла воинственная девица, ростом чуть пониже меня. Раскрасневшееся лицо в комплекте со всклоченными темно-каштановыми волосами придавали ей сумасшедший вид, а картинно заломленные руки и сокращающаяся от резких вдохов грудь лишь усиливали первое впечатление. Шумно шмыгнув распухшим носом, она пущенной стрелой ринулась вперед, надо заметить, прямо на меня, отпихнула попавшееся на пути препятствие в виде хлипкого журнального столика и в порыве не нуждающегося в представлении бешенства припала на колени перед…Лео. Я не успела ничего предпринять прежде, чем эта своевольная барышня ткнулась лицом в живот вампира и трубно разрыдалась. Так жалостливо и безнадежно, что всё во мне прониклось сочувствием к ее несметной боли.

– Лео, этакий ты засранец, какого черта! Какого черта, я спрашиваю! Какого? Ты что же сделал, паразит? Ты обо мне, обо мне, скотина, подумал? Хоть раз вспомнил? Как я тебя ненавижу, боже! Как ненавижу! Всю дорогу я только и делала, что строила планы, с каким удовольствием буду тебя убивать! Ничтожество! Негодяй! Мерзавец! – билась в истерике тронувшаяся умом дамочка, предпочитающая отбивать кулаки не об измученное тело Леандра, как мне подумалось со страхом, а о диванные подушки.

Я вконец растерялась и в поисках ответов оглянулась на входную дверь, у которой в немом трауре застряли двое мужчин. Один из них, самой макушкой дотягивающий до плеча другого, показался мне смутно знакомым. Вспугнутый хаос волос, смазливые, хоть и не лишенные мужественности, черты лица, подчеркнуто неряшливый выбор одежды. Серая футболка из сетчатой ткани в сочетании с жилетом из искусственной черной кожи, еще куда не шло, но вот потертые штаны, от бедра до лодыжки увитые пряжками от ремней, и вульгарные ботинки с металлическими пластинами на месте язычка, кажется, Нью Роки (New Rock), смотрелись вопиюще безвкусно. Тот же Лео, к слову, одевался не в пример удачнее. Второго юношу я узнала моментально и, испустив раненый вопль, живо повисла у него на плечах.

– Джей! – тихо прошептала я, отогревая заледеневшие косточки в жарком кольце его рук.

– Привет, моя сладкая, – сдержанно поприветствовал меня его шелестящий голос, наполненный той бархатной хрипотцой, по которой я несказанно истосковалась. – Прости, что уехал, не предупредив. На это не было времени. Я должен…

– Всё хорошо, – сильнее жалась я к его груди. – Теперь всё будет хорошо.

– Эй, малышка, полегче! Я тоже по тебе скучал и все дела, но нельзя ли повременить с пылкой страстью? Мне неуютно раздеваться при свидетелях, – на всю квартиру завопил пришедший в чувство Лео, вступая в неравную схватку с руками девушки, что с бульдожьей сноровкой уцепились за пуговицы его полосатой рубашки. – Неси меня в спальню, тигрица! Там и продолжим!

Я изумленно вывернула шею, наблюдая за тем, как тщедушная девица без всяких колебаний отрывает от дивана упитанного нахала и на вытянутых руках волочет сорванца к месту плотских утех. Когда мимо проплыло порозовевшее лицо, ознаменованное ликующим оскалом, мне и вовсе стало дурно. Здесь все посходили с ума? Или я немного преувеличиваю?

С невыносимым грохотом распахнулась пинком открытая дверь спальни. Я вздрогнула и непонимающе уставилась на Джея. Он хмуро помотал головой, говоря, мол, не время пускаться в объяснения, и отодвинулся от меня, чтобы присоединиться к развратной парочке. Дверь за ним на сей раз была заперта на ключ. Моя потерявшая координацию челюсть пребольно завалилась на грудь.

– Святые Иисус, Мария и Иосиф! А не закатить ли оргию нам по случаю встречи? Раз протестов не поступило, предлагаю дать отсчет вечеру свободной любви!

Несущиеся сквозь стены возгласы в исполнении сладкоречивого Лео убивали во мне любые светлые помыслы. Тем более что в дальнейшем они видоизменили характер и стали уж совсем непристойными.

– Себастиан, – внезапно замаячила у носа угловатая ладонь со вздутыми, отчетливо виднеющимися синими венами.

– Астрид, – машинально представилась я, с трудом вспоминая о третьем прибывшем госте, и опасливо одарила парня рукопожатием.

– Красивое имя, – вежливо продолжил симпатичный юноша церемонию знакомства, водворяя входную дверь в привычный проем и завешивая ее цепочкой. – Не беспокойтесь по поводу того, что там происходит. Мой братец порой странно себя ведет.

– Братец? – эхом повторила я, выпучив глаза на манер испуганного лемура.

– По сути, да, но давайте я лучше подробно обо всем расскажу, – благовоспитанно повел Себастиан дланью, приглашая меня с удобством расположиться в гостиной. – Моя фамилия Слейтер, если вам это о чем-нибудь говорит. Верджил сказал, вы в курсе, поэтому…я вампир, как и все здесь присутствующие, за исключением вас. Девушку, что пришла с нами, зовут Джодель. С Лео мы знакомы довольно давно, по меркам моего скромного возраста, конечно. Я называю его братом, потому что у нас общий создатель. Северин. – Это имя прозвучало из его уст, как безбожное ругательство, что вряд ли удивляло. По моим ощущениям мерзейший Гудман давно заслужил, если не занимающийся неукротимым пламенем костер, то виселицу уж точно. – Когда-то все мы, включая вашего друга Верджила, попали в очень скверную ситуацию. Было это во времена моей учебы в Девкалионе.

– Вы учились в Девкалионе? – ошарашено переспросила я, хотя доселе не жаловалась на слух. Джей много рассказал мне об этой школе и ее учениках, и на основе его впечатлений я составила мнение о том, что худшей кузницы кровожадных монстров не сыскать на всем земном шаре. И вот сейчас передо мной сидит выпускник этой обители зла. Чем не повод вопить от страха?

– К несчастью, – грустно улыбнулся вампир, переиначивая мой испуг в искреннее любование нестареющей красотой. Его улыбка была приятной, обаятельной и открытой, что шло вразрез с ожиданием хищного оскала. – Помните историю о побеге Джо и Стэна, за которыми и ныне охотится Легион? Так вот, это мы, в смысле Себастиан и Джодель, сокращенно Джо и Стэн.

Я ахнула и мгновенно собрала воедино распадающуюся на составные части картинку. Джей привез нам надежду! Более опытную и взрослую вампиршу, которой по зубам найти выход из создавшегося положения! Кто, как не бывший преподаватель Девкалиона, разберется в хитросплетении бессмертных недугов?

– Караул! Хулиганы зрения лишают! Пустите, черти! – столь непревзойденные по силе воздействия вопли явили моему отсутствующему взгляду затянутую выпущенной из штанов рубашкой спину Лео, с разбегу набросившегося с объятиями на брата. – Бас, охламон ты мой закадычный, прикрой меня с тылу! Кстати, рад тебя видеть!

– Жаль, заглянули мы в гости не на чашечку чая, – лихо подхватил Себастиан густую трескотню названного родственника, удобнее устраивая на своих коленях театрально дрожащее от страха громкоголосое бедствие.

– Твоя правда, старичуля, – глубокомысленно вздохнул Лео.

Тут в комнату вошел пасмурный до неприличия Джей. Не глядя в мою сторону, он на два шага приблизился к другу и нервно вздрогнул от разнесшегося по квартире грохота. Кажется, гомон несся из спальни и, судя по всему, включал в себя проведение широкомасштабного парада танковых дивизий. Бились стекла, крушилась мебель, упоенно раскачивались на хлипких стержнях люстры на потолке, медленно, но верно осыпались стены.

– Она совсем с кукушками рассталась? – будничным тоном полюбопытствовал владелец сметаемых с лица земли апартаментов у обеспокоенного самую малость брата.

– По-моему, ее просто что-то разозлило, – задумчиво буркнул Слейтер и отправился усмирять свою пассию, если я верно уяснила для себя направленность их отношений.

Джей крепко зажмурился при отзвуках незатихающих залпов, отдаленно смахивающих на пушечные, впился пальцами в переносицу, резко развернулся на каблуках запылившихся туфель и опрометью кинулся к входной двери.

– Им всем пора к мозгоправу, – рискнул подыскать себе Лео чуткого собеседника, однако я уже со всех ног мчалась вслед за Майнером.

На мои истошные вопли 'Джей!' с завидной частотой реагировали лишь соседи, до сей поры планирующие крепкий сон, а теперь вынужденные сражаться с ополоумевшими хозяевами десятой квартиры. Я обежала оба этажа и дворик, но так и не нашла своего горе-парня. И только перейдя улицу, приметила сгорбившуюся у запертых дверей ближайшего магазинчика фигуру. Он сидел на каменном бордюре, оперев голову о выщербленную стену, сверлил стеклянными глазами безлунное небо и плакал. Очень тихо и отчаянно, будто впервые в жизни не знал, как совладать с собой и той болью, что накопилась в душе. Я подошла, осторожно присела рядом и взяла его за руку, немо предлагая свою поддержку. Джей крепко сжал мои пальцы и затрясся. Сначала это выглядело, как последнее титаническое усилие в борьбе со слабостью, спустя минуту округу облетел надсадный ор. Он бросился на мое плечо и взвыл так, что волосы зашевелились у меня на затылке, а сердце сбилось с ритма и ненадолго остановилось.

Иногда на месте мужчины вдруг возникает мальчишка, ранимый, беззащитный, восприимчивый, страшащийся незримого чудища в шкафу. Он может заплакать, если чувствует боль. Ему не зазорно биться в рыданиях, если эта боль чересчур велика. И здесь нечего стыдиться, ведь мы всего-навсего люди, которым присущи как привязанности, так и потери.

'Крушение надежд'

POV Джей Вечер второго дня

Прямо из аэропорта я в компании доведенной до крайности Джодель и ее сбитого с толку парня Себастиана, славных беглецов из Девкалиона, отправился к Лео – явного виновника нашего суетного сборища. От услуг такси мои чурающиеся каждого косого взгляда друзья отказались, что, само по себе, не удивляло. Ведь их поисками Легион озабочен и по сию пору, поэтому часть маршрута мы проделали на автобусе, затем пересели в попутку, пару миль одолели пешим строем и вновь расселись на сиденьях в общественном транспорте. С момента приземления Джо, как отныне называли бывшего префекта Ван Ортон, не проронила ни слова. Сосредоточенный взгляд, решительно поджатые губы и отстраненное выражение лица – она и раньше напоминала мне древнегреческую богиню Афину. Ее извечный спутник эмоций проявлял и того меньше, хотя весть о постигшей Лео хвори застигла его врасплох.

Я крепился изо всех сил, особое внимание уделяя размышлениям на отвлеченные темы, однако и на секунду не мог расстаться с мыслью о том, что найду друга в состоянии, не поддающемся изменению. Прикованного к постели, изнуренного бесконечными муками, скрипучим голосом молящего о смерти…

Нет, черт возьми! Я не позволю! Я не дам ему сдаться, заставлю бороться вопреки всем мольбам и просьбам! За шиворот вытяну из этой сточной канавы, в какую упек его Северин! 'Ни шагу назад! Дезертирство архипреступно!' – так нас учили на войне. А я привык руководствоваться старыми командирскими принципами.

Представить только, год назад я ненавидел Лео всеми фибрами души. Я желал ему не просто смерти, а недостойной гибели вдали от целого человечества. Я готов был лично вонзить зубы ему в глотку. Я искал самый болезненный способ убийства. Я пытался выяснить, что необходимо для проведения обратного превращения. Я молил Бога указать мне верный путь. И добился своего. Теперь там, где были дверные проемы, возведены глухие стены. Нет смысла искать выход, я заперт в ловушке из собственных пороков и негативной энергии.

Но я не сдамся, ни за что на свете. Астрид научила меня бороться. Она показала мне, сколь многого можно достичь, ступая по тропе самоотверженности. Нужно прощать. И я давно закрыл глаза на старые прегрешения Лео. Необходимо ценить. И отныне я дорожу всем, что имею, будь то дождливое облако над головой или трепетное девичье сердечко, опрометчиво отданное в мое безраздельное властвование. 'Просто любить. Не восхищаться, не искать выгоду, не соревноваться в чем бы то ни было. Просто любить', – таково ее последнее правило. Важнейшее, на мой взгляд.

Отныне я понимаю, что на самом деле является главным. Близкие и родные мне люди, те, без кого не прожить и сотой части дня. Мой воздух, вода и питье. Мой лучший друг и моя невеста. Разгильдяй Лео и мой нежный птенчик Астрид. Сердце и душа соответственно.

Уверен, схожим размышлениям поддались и мои спутники. Однако это не помешало Джо утратить чопорную британскую сдержанность и с бравой мощью (отнюдь не женской, следует заметить) накинуться на входную дверь десятой квартиры, тогда как я в угоду вышколенной учтивости рискнул деликатно постучаться.

– Я тебя умаляю! – презрительно сощурила она глаза, наваливаясь плечом на хлипкую деревяшку. И в ее взгляде, разительно отличающемся от моих воспоминаний о холодной и непреступной Джодель Ван Ортон, я узрел самого себя. Обеспокоенного, испуганного и взволнованного вампира, имеющего на руках бумагу с выделенной красными чернилами точной датой смерти. Ее гибель намечена на завтрашнее число. Моя состоится дважды. В тот же день и час и спустя пятнадцать лет. И я не знаю, какой казни боюсь больше.

В квартиру мы ввалились плотной гурьбой. Сначала Джо, без раздумий набросившаяся с кулаками на растерянного Лео. Потом я, не отрывающий сквозящего горечью взора от пола. Затем безмолвный Себастиан.

Мгновением позже меня чуть было не сбили с ног удушающие объятия Астрид. Я машинально обнял ее в ответ, забормотал на ушко нечто, вроде сухих извинений за исчезновение, но то лишь внешние признаки соприкосновения с реальностью. На самом деле я глаз не сводил с осунувшегося лица друга.

Если бы вы только видели его в ту минуту! Изможденного, бледного, смертельно усталого и такого жалкого (не знаю, каким словом еще описать это его выражение лица), что все мои верования в нелепую шутку с треском обрушились. Так может выглядеть только неизлечимо больной человек или вампир, дни которого сочтены по воле рока. Он умирал. Быстрее, чем я мог предположить…

Джо тем временем уняла саднящие душу рыдания и попыталась трезво оценить ситуацию. Любовно прошлась пальцами вдоль безобразного шрама, рассекающего лицо Лео, спустилась к бескровным губам, оголила ряды крепких зубов, торчащих из белесых десен, ощупала шею и нетерпеливо принялась рвать пуговицы на рубашке приятеля. Он для виду затеял очередной цирк, отрадно громко потребовал оттащить себя на руках в спальню, что девушка с изысканной легкостью и проделала, и еще долго сотрясал округу ненатуральными стонами, охами и прочими непотребствами.

Я не сумел остаться в стороне, выпутался из кольца рук удивленной всем происходящим малышки и прошел в спальню, осмотрительно запирая за собой дверь на ключ.

Они стояли по центру комнаты. Лео в процессе бурного спора, проходившего на приглушенных интонациях, лишился рубашки. Джодель обзавелась всклоченной гривой волос, некогда собранных в неаккуратный, старомодный пучок. Прижавшись лбами, они тихо переговаривались, и всякий раз, когда Лео приходилось повышать голос, на щеке Джо возникала блестящая влагой дорожка. Сама слеза утопала в заботливых ладонях парня.

– Ты мне всё портишь, дорогуша! Ни к чему сейчас эти твои крики, проклятия и высказанные вслух желания отомстить Северину. Мы оба знаем, какой это червь. Оба не раз страдали от деяний его рук. Я дал тебе возможность быть счастливой, так зачем ты ставишь на карту всё это? Зачем вы явились? Зачем послушали этого идиота? Я понимал, на что иду, когда шантажировал папика…Это мой выбор, Джо.

– Лео, сукин ты сын! Ты выбрал, да? Выбрал? Но что? Смерть? Какая свежая вариация, особенно на данном этапе. И не пробуй затыкать мне рот, я достаточно молчала. Молчала с Айрис, молчала с Верджилом, но с Астрид делать этого не стану. Что тебе мешает? Будь добр, объясни! Ей не по нраву твой воистину бесшабашный нрав?

– Джо, сделай одолжение, прикуси себе язык! – пробовал исправить положение друг, заметивший мое появление лишь на середине ядовитой тирады девушки.

– Нет, ты расскажи, что ее в тебе не устраивает! Хотя лучше молчи, я с огромным удовольствием взгляну в глаза той особе…

– Джо, – расстроено ухватил Лео локоток храброй воительницы, – я немного соврал тебе насчет Астрид. На самом деле она не такая уж и моя. Она девушка Верджа.

Последнее прозвучало из его уст не то ругательством, не то бранным словосочетанием, к услугам коих редко прибегают выходцы из цивилизованного общества.

– В смысле? – Должен сказать, меня поразила наивность Джодель. Столько лет знать Лео, а они, между прочим, водят крепкую дружбу немногим меньше века, и не привыкнуть к его главной отличительной особенности: ежесекундная ложь. Он же не бывает искренен! Вообще никогда. Фантазии заменяют ему действительность в любое время года, поэтому вовсе неудивительно повстречать весьма вольную интерпретацию нашего злосчастного треугольника. Оказывается, я к этой любопытной фигуре не имею никакого отношения.

– В смысле, что не было между нами ничего! Я-то, конечно, люблю ее…

– Ага, а она любит Верджила, – присовокупила вампирша, из-за плеча разглядывая мое возмущенно-озадаченное выражение лица. – Знаете, мальчики, вы простых путей не ищите! Вот объясните-ка мне, скучной сельской маргаритке, какого черта вас вечно тянет на одних и тех же баб? И ладно бы топ-моделей…

– Но-но-но! Попрошу без оскорблений! – почти в голос заорали мы, отстаивая честь дамы.

– Давай как-нибудь позднее разберемся с нашими тылами, Джо, – своевременно вернул я беседу в нужное русло. – Осмотри, пожалуйста, этого негодника. А то мне абсолютно не нравится…

Пожалуй, я хотел закончить фразу чем-то, вроде: 'вид его поясницы', тогда как на деле следовало учитывать спину целиком. За прошедшие часы я успел позабыть, сколь непрезентабельным образом теперь выглядит приятель. Та же слякотная рана, окаймленная кружевами обуглившейся плоти. Создавалось впечатление, будто несколько последних часов Лео провел не иначе как на жаровне, с удобством развалившись на раскаленном противне. Изменений я нашел несколько, и все они, как это ни прискорбно, попадали под категорию злокачественных. Сетка черных вен расползлась по всему телу. Теперь она охватывала не только спину и основание плеч, но и талию, брюшной пресс и даже грудь. Всё, вплоть до натренированных мышц, постепенно попадало под влияние жуткого гниения. Оно уже успело повлиять на дыхательную систему и, судя по неестественной белизне некогда загорелой кожи, с упоением принялось расправляться с терморегуляцией.

Джо тщательно обследовала каждый участочек, постоянно меняя освещение в комнате, то выключая свет, то поднося к Лео под разными углами зажженный торшер. И по тому, как хмурились ее выщипанные брови, я понял, надежды нет. Всё кончено. Спасение для Лео безвозвратно потеряно.

Я впал в ступор, в какое-то замороженное оцепенение, ознаменованное наиболее пугающими мыслями. Вот к чему привели мои старания! Вот чего я добился в итоге. Я позволил другу считать, что всё поправимо, что мы обязательно найдем выход. Я дал ему веру, которую тут же отнял.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем, да, брат? – с горечью переиначил мои слова Леандр, прикрывая изуродованный торс тканью свободной рубашки. – Не надо больше ничего выдумывать, Вердж. Сделай то, о чем я попросил. Завтра утром, на рассвете.

Что он, черт подери, привязался к этому солнцу?! На закате, на рассвете, какая разница? Я не могу! Не могу хладнокровно снести голову тому, кого называю другом! Не потому, что в моих личных приоритетах существует галочка с названием 'не обезглавливать друзей', нет, дьявол, нет! Дело в том, что этих самых друзей у меня больше не осталось. Есть лишь ты и Астрид, и потеря кого-то одного…

Джодель осела на пол у ног Лео, осторожно отставила в сторону торшер, рассеивающий по комнате тающий лимонный свет, впилась зубами в подобранную к груди коленку и завыла. Без притворства или тени наигранности, отчаянно, неукротимо и яростно. Выпустила наружу боль, которой не нашлось места в вечно молодом организме. До той поры я и не предполагал, что разумное существо способно издавать такие рвущие душу на части звуки. Ее скулящий вой разнесся по комнате, отталкиваясь от нерадивых стен, и когтистой лапой вонзился в мою незащищенную боль, усиливая ее, делая невыносимей…

Д`Авалос недоверчиво таращился на нас с долю секунды.

– Нет, вы это всерьез вообще? – зло пробурчал он, взглядом пронзая меня насквозь. – Именно сейчас, да? Конечно, блядь! Пусть Астрид узнает! Пусть все узнают, что жить мне осталось без малого десять часов. А впрочем, – Лео махнул рукой и, оттолкнув меня от двери, бодро вырвался из плена четырех стен, – идите вы в задницу! Караул! Хулиганы зрения лишают! – Этим крикам посчастливилось достичь ушей остающихся в неведении участников, а именно Астрид и Себастиана, и прервать их размеренную беседу на полуслове.

Я на ватных ногах слепо поплелся за приятелем. За мной торжественно влачило мохнатую мантию чудище, то самое, из подвала психиатрической больницы, что терзало мое тело на протяжении многих часов. Оно жаждало расправы над уцелевшими останками. И я с радостью отдался бы воле его хищных лап, будь хоть немного уверен в их реальной силе. Потому что в то тревожное время не представлял лучшего подарка, чем избавительная смерть. Смерть, которая снимет с моих плеч бремя треклятой ответственности…

Не помню, что случилось после. Спертый воздух замкнутого пространства помутнил сознание. Веки полыхнули синим пламенем. В горле запершило. Я выскочил на улицу, надеясь отдышаться, и сам не заметил, как пересек двор, перебежал дорогу и очутился у запертых дверей бакалейной лавки. В ближайшем будущем мне предстоит свыкнуться с идеей о том, что Лео умрет. От боли, вызванной разложением, либо с моей подачи, о чем в принципе не хотелось задумываться, но умрет.

И это убивало меня, выжигало изнутри, заполоняло до краев серной кислотой, что плавила и поедала неизношенные органы. Наверное, я плакал. Да, действительно плакал, сколь бы постыдно это не прозвучало. Потому что не уготовано для человеческого создания худшего испытания, нежели потеря близких. А я утратил почти всех.

– Мой тяжкий крест, – вяло проворочал я языком, пряча недостойно мокрое от слез лицо на хрупком плечике подоспевшей в разгар жалкого зрелища Астрид. – Я теряю всех, хоть и не хочу этого. Если бы ты только знала, как я этого не хочу!

– Я знаю, Джей, знаю, – удрученно зашептала она, своими крошечными ладошками обхватывая мою голову, лаская ими дрожащие в рыданиях плечи, успокаивая и поддерживая. – Ты ни в чем не виноват. Так вышло. Господь всегда забирает самых лучших из нас, и с этим не поспоришь. Давай постараемся быть на него похожими. – Ей пришлось прерваться, чтобы избавить нетвердый голос от дребезжания слез. – То есть такими же сильными и где-то даже безразличными. Лео больно видеть нас такими…ты понимаешь, о чем я?

Я неоднозначно мотнул головой, с трудом отлавливая смысл ее слов за бесконечными всхлипами. Она тоже плакала, и в этом не было ничего предосудительного. Сегодня нам было некого стыдиться. Перед лицом невыносимой боли все равны.

Но в целом ее идея не показалась мне такой уж кощунственной. Лео это и впрямь понравится, я уверен. Не в его стиле впадать в депрессию и погружаться в крайности.

Я вспомнил наш давний разговор о смерти, философская, можно сказать, болтовня о вероятности иной жизни, которая ожидает нас за чертой. Пустые детали порядком выветрились из памяти. Однако одна фраза сохранилась почти дословно. 'Я бы хотел уйти достойно, без мук и дурацких страданий. Желательно не в одиночестве, конечно. Чтобы рядом нашелся тот, кому бы я захотел улыбнуться на прощание. Знаешь, сущим адом для меня было бы унижение. Лежать в окружении родственников и друзей, стонать и задыхаться, выпрашивать у высшего дядьки покоя и умиротворения…такое точно не по мне. Я хочу оставить после себя память, как о никчемном бездельнике, любителе глупых розыгрышей и так далее. Так я хоть перед лицом смерти окажусь честен'.

– Мы должны постараться, – внес я конкретику в дельное предложение.

Астрид не ответила, только крепче прижалась ко мне и тоненько задрожала от холода. Я снял с себя куртку, укутал ею заледеневшие плечи и украдкой отер щеки ребрами ладоней. Какое счастье, что она рядом! Моя отдушина, отрада для глаз, мой неисчерпаемый источник силы и моя главная слабость. Прозрение для слепца. Подвижность для немощного инвалида. Острый ум для глупца. Редкий дар для нищего.

Мы еще долго сидели на улице, утешая друг друга, готовясь к предстоящим мукам, заполоняя пустоты мужеством и стойкостью. Она гладила мои волосы, перебирала их прядь за прядью и что-то тихо шептала, позволяя своим близости и чистоте, коими я всегда восхищался, заживлять мои разверстые раны лучше любой вампирской регенерации.

К моменту нашего возвращения разгромленную спальню привели в надлежащий вид. Осколки расколоченных ваз и прочей бьющейся утвари исчезли с пола. Лишившаяся двух рожков и большинства хрустальных висюлек люстра обиженно раскачивалась на крюке, освещая недавнее поле брани. Разбросанные вещи вновь вольготно умостились на прежних местах. И только умытое лицо Джо со следами недавних горьких рыданий напоминало нам об устроенных беспорядках.

– Джодель, – смущенно протянула она руку моей девушке. – Очень приятно с тобой познакомиться, Астрид. Прости за то, что я тут устроила. Вообще-то я принадлежу к числу смирных вампиров, за исключением пары-тройки раз, когда на деле приходилось доказывать, что женщина-вампир не такое уж отребье, как принято считать.

Малышка с радостью обменялась с болтливой коротышкой рукопожатием и вздрогнула от неожиданной боли. Я сердито поджал губы и вытянул нежную ладонь из хватки окончательно огрубевших пальцев.

– Ой, прости! – мигом всполошилась одичавшая за время вынужденного бегства особа. – Мне редко доводится общаться с людьми, уже и забыла, какие вы хрупкие. Кстати, Верджил, ты не против, если я займусь этим? – она невоспитанно указала пальцем на распухшие синяки на лице Астрид и состроила молитвенный взгляд, немо твердящий о желании сделать хоть что-нибудь, в надежде отвлечься от насущных проблем.

– Только следи за своими руками, – мрачно предостерег я, с интересом прислушиваясь к негромкой беседе Лео и Стэна.

Парни оккупировали диван в гостиной и с удовольствием похрустывали чипсами, запивая их пивом из запотевших алюминиевых банок. Прямо перед ними стоял включенный телевизор, транслирующий спортивный канал. Разговор плавно тек о предыдущем баскетбольном сезоне.

Как пить дать, цивилизованная встреча давних друзей! Скромная выпивка, приятная атмосфера и наглые тени наигранности происходящего, скользящие вдоль всей комнаты.

Я поспешил присоединиться к пьесе абсурда. Вынул из упаковки последнюю банку пива, с удобством развалился на диване по правую руку от Лео, набрал горсть пережаренных ломтей картофеля в его пачке и с заядлым фанатизмом уставился в экран.

– Как она? – в перерыве между комментариями: 'Урод двуногий, ну кто так бросает?' и 'Ты ж обезьяна членистоногая, куда бежишь с мячом?', спросил Лео.