Текст книги "Осколки вечности (СИ)"

Автор книги: Александра Верёвкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 63 страниц)

Я машинально пихнул мобильный за пазуху, не отрывая мечущего громы и молнии взора от портрета смертника, посмевшего причинить боль малышке. Карандашный набросок вышел достаточно точным, если не сказать, фотографичным. Треугольное лицо с высоким покатым лбом и острым подбородком. Кустистые брови, нависшие над глубокими глазницами. Несколько удивленные круглые глаза с вытянутой по ширине радужкой, закрывающей белки. Прямой нос с тонкими крыльями и презрительно поджатые плоские губы. Собранные воедино не самые приятные черты складывались в наделенное шармом и одновременной брутальностью изображение, испорченное отсутствием волос. То ли девочка не сумела разглядеть прически, то ли поленилась ее нарисовать, то ли подлецу не повезло с наследственностью. В любом случае, мы, если верить заверениям приятеля, воочию ощупаем ему макушку сегодня же. И я буду предельно внимателен к деталям во время снятия скальпа.

– Лео, – решительно набрал я в грудь побольше воздуха, забывая о местонахождении ревности, – она тебе нравится?

– С чего ты взял? – густо рассмеялся парень, заслышав в моем голосе возмущенно сопящие нотки. – Я просто завидую тебе, вот и все. Ты не видишь своего счастья, а потому расшвыриваешься им в разные стороны. Мне по возрасту полагается ставить на путь истинный тех, кто сбился с курса.

И все-таки тревожный червячок треклятых сомнений надежно расположился на сердце, особенно с учетом досконального знания людской психологии. Я заметил, как дрогнули сжимающие руль пальцы и по мере ответа покрылись испариной. Чем вызвано такое волнение? Уж не ложью ли?! Я ведь помню его взгляд, пожирающий губы Астрид. Помню ужас, промелькнувший в его глазах, когда я замахнулся для непростительной пощечины. Скверный период я выбрал для свершения многократный глупостей. Что же помешало ему воспользоваться моей оплошностью? Дружба?! Не смешите, скорее вышеозвучанные причины. Безразличие девушки.

Маленький мой, любимый ангелочек, я все исправлю! Я изменюсь, только бы ты простила…

Глава 26. Семейные узы

POV Астрид

– Я хочу расстаться, – эти слова всколыхнули воздух и неподъемным камнем улеглись на сердце, края которого ранили изгрызенный хищными зубами орган. Он должен понимать, что иного выбора просто не осталось. Я вынуждена, приперта к стенке и загнана в угол его грубостью, незаурядной обидой на человечество и тем комком горечи, что обезвредил душу, лишив меня тем самым способности к сопротивлению. Сие послужит вам хорошим уроком, мистер Майнер! Я девушка, а не кукла, которой можно играться в приступе скуки и отшвыривать от себя по мере надобности. Мне тоже бывает больно, особенно когда на горизонте не наблюдается справедливости!

Разумеется, я вела себя непозволительно, намереваясь столь гнусным образом отомстить Джею за оскорбления. Пусть поймет, что потерял меня, одумается и к вечеру придет с повинной головой. А я прощу, впрочем, уже простила. Одной глупой особенности у Астрид Уоррен не отнять, она – неразумное дитя природы – абсолютно не умеет злиться. К чему же весь спектакль? Это крайность, кульминационный момент из числа тех, что выявляет несовершенство наших отношений. Изначальной ошибкой было мое снисхождение. Я все сносила, сквозь пальцы смотрела на его недостатки, пропускала мимо ушей перезвон встревоженных колокольчиков, и вот к чему пришла. К отсутствию уважения. Джей стал позволять себе отчаянные вольности, инцидент в гостиной ярое тому подтверждение. Я пыталась объясниться, а вместо этого нахлебалась грязи.

Но с сегодняшнего дня все будет иначе. Я так решила.

– Ясно, – безразлично бросил парень, выпрямляясь во весь рост. Я попробовала проследить глазами за выражением его лица и впала в еще более агрессивное состояние. Как можно быть таким двуличным, скажите на милость?! Порой я не успеваю отслеживать ту многослойную гамму эмоций, что скрывается за этим пасмурным взглядом, а иногда не вижу вообще ничего. Говорящая мимика, выразительность черт и прочий исконно Майнеровский репертуар уступают место космическому вакууму. Ему будто все равно. – Я уважаю твое решение, поэтому спорить не стану, – как ни в чем не бывало продолжил он, отрешенно пялясь на носы своих ботинок. – Не держи на меня зла, пожалуйста, потому что я действительно тебя люблю. Пусть неправильно, эгоистично и слишком жестоко, но все же люблю. Извини, мне нужно найти Лео, – с легкой улыбкой на губах пробурчал Джей, в долю секунды пересекая добрую половину парковки.

И это все? Я машинально приподнялась на сиденье для лучшей концентрации сознания, закрепила спинку, воспользовавшись небольшим рычажком, и отрешенно уставилась в боковое зеркало. Ему нужно найти Лео?! При чем тут этот недостойный тип, обладатель скверного чувства юмора? А как же я? Где просьбы переосмыслить решение, где уверения в стиле: 'Я изменюсь, малышка! Все наладится, ты только поверь мне'? В конце концов, где жаркая полемика? Это ведь не выход, расстаться. Мы же созданы друг для друга! Не хочу я никаких разлук!

Подгоняя себя вперед паническими мыслями о том, что Майнер воспринял все слишком буквально, я сбросила на пол планшет с законченным портретом дружка-мерзавца Северина, неуклюже выбралась из машины, по-прежнему заботясь о больной ноге, и стремглав понеслась по следам самовлюбленного вампира. Жаль, не прихватила из дома бейсбольную биту в качестве железного аргумента! Ну, ничего, справимся подручными средствами. Голыми руками вырву из его груди мертвое сердце из армированной стали и втопчу в асфальт! Чертов живодер, сколько ты еще собираешься надо мной издеваться?

Однако воинственный настрой утих в тот же миг, когда территорию стоянки на полной скорости покинул Кадиллак, унося своего достопочтенного хозяина на 'взлетную полосу'. Иначе к чему такая спешка?

'Секундочку, секундочку', – успокаивающе затвердила я, захлопывая неприлично разинутый рот. 'Все не так страшно. Он понял, что я пошутила, правда? Обиделся, наверное, но это не беда. Я извинюсь, и все забудется. Нам просто нужно поговорить, на сей раз без обвинений, упреков и резких суждений. И кого я взялась учить уму-разуму?'.

Судорожно останавливая пробивающийся к горлу поток унизительных слез, я поплелась обратно к джипу, улеглась на заднее сиденье и, глядя в потолок, принялась вспоминать содержание своего монолога. Какую помноженную на трое чушь я несла! Боже, неужто ты дернул меня за язык? Гнусная, бесхозная и нелогичная часть тела, которую следует немедленно ампутировать, притом без всякого наркоза! 'Мы не подходим друг другу' – какой бред, нелепица и околесица! Да мы идеальная пара!

– Габсбург капитулировал? – ловко запрыгнуло в салон воплощение жизнерадостности, а по совместительству еще и искусный раздражитель моих расшатанных нервов. – Не подскажешь, в каком направлении?

Между креслами проявилась всклоченная голова, ознаменованная убийственно отвратительной улыбкой. Все ведь из-за тебя, негодяй! И твоего создателя, будь он трижды прилюдно четвертован на площади! И Айрис, вертеться ей в гробу без остановки! Предала Верджила, а мне расплачиваться по чужим счетам!

– Нет, – злобно рыкнула я, пряча лицо в ладонях. – Я ничего не знаю и тебе совать нос в чужие дела не советую. Будь добр, отвези меня домой. Пожалуйста!

Я надеялась на собственную выдержку, но не справилась с тайфуном кружащихся внутри эмоций и разревелась перед богомерзким кровососом, попутно вываливая на него ушат студящих жилы страхов. Я боялась, что Джей поверил моим словам и своенравно махнул рукой на наши чувства, нашу любовь, наше будущее. Попросту расхотел возиться с истеричной девчонкой, которая акцентируется прежде всего на своих ощущениях и травмах. Конечно, я не заслужила произнесенных им ругательств, не желала мириться с недоверием и той несостоявшейся пощечиной. И все же…следовало учесть тот факт, что ревность затмила разум моего горделивого совершенства. Он не контролировал поступки, не взвешивал слова, зато попросил прощения, что немаловажно. Я знаю, с каким трудом даются ему подобные, в высшей степени, подвиги. Почему же я не смогла пойти навстречу? Мы обязаны уступать друг другу, временами перешагивая через себя.

– Хорош накручивать себя, – дотянулся Лео до моей щеки, пару раз потрепав ее для поднятия духа. – Габсбург отходчивый, переварит твои претензии и приползет обратно. Ему сейчас лучше перебесится вдали от посторонних, а то, знаешь, мы немного неуравновешенные. Отвезти тебя домой? Без проблем, детка. Ты нарисовала то, что я просил?

Я кивнула, указав взглядом на планшет, и постаралась проникнуться оптимизмом неунывающего стяжателя вечности. Только бы Майнер не натворил бед! Может, позвонить ему и уболтать встретиться? Я с огромной радостью откажусь от дурацких замашек о расставании.

К сожалению, немедленно приступить к действию мне не удалось. Я вспомнила, что телефон любимого угодил в отвратительные лапы сообщника Северина, и взвыла от приступа тотального невезения. Неужели придется ждать вечера? Или ночи, что еще хуже. Хотя Джей вряд ли пропустит уготованное Рейчел торжество в мою честь.

Ладно, остановимся на мысли о том, что перемирие откладывается. Настроение и без того паршивое, а мне еще предстоит щеголять наклеенной улыбкой перед гостями и изображать искренний восторг с весельем.

Очутившись дома, я первым делом заперла на все возможные засовы входную дверь, наказала не собирающемуся уезжать вампиру зорко следить за черным входом, и, опечалено вздыхая, поплелась в ванную. Не терпелось смыть с себя налипшую за день грязь, переодеться и на часик завалиться в кровать для восстановления сил. Памятуя о невоспитанности Лео, я закрылась в уборной изнутри, открутила краны на полную мощность, бросила на дно ароматизированный шарик и выжидательно устроилась в позе лотоса на полу, облокотившись спиной о дверь. Все-таки один из упреков в адрес любимого мужчины оказался истинным. Моя жизнь с его появлением изменилась до неузнаваемости. Сложности теперь возникают из ниоткуда. Я понимаю, за все в этом мире приходится платить, а за столь непоколебимое чувство и подавно, но не такую же цену!

Я приподняла руки, тщательно всмотрелась в заживающие рубцы на обоих запястьях, потерла исчезнувший след от укуса на шее, сняла носок, дабы полюбоваться на небольшой кусок пластыря на пятке, и медленно стянула с себя спортивные штаны. Новая отметина, скрывающаяся за путами бинтов, беспокоила не столько болью, сколько самим фактом своего существования. Мы встречаемся всего несколько месяцев, а я уже похожа на Франкенштейна. Что дальше? Смерть в возрасте двадцати лет? Обращение, которое могло гарантировать мне счастье, не омраченное сроком годности? Меж тем своей жизни без Джея я уже не представляла. Он показал мне любовь, на которую не способен обычный смертный, чем обрек на…Впрочем, неважно. Ясно лишь то, что другого мужчины у меня никогда не будет. Он не выдержит сравнения с моим самозабвенным нарциссом. Я ведь идеалистка по натуре!

Воплотив в жизнь мельчайшие детали матримониального плана отдыха, включающие в себя и горячую ванну, и непродолжительный сон в забаррикадированной от наглых поползновений спальне, я во второй раз за день взялась опустошать гардероб. Сейчас подбор наряда не имел особого значения, былое праздничное настроение растворилось в потоке беспросветной горечи, но я уделила толику внимания своему внешнему виду. Влезла в красивый брючный костюм светло-песочного оттенка, отыскала изящные туфельки на плоской подошве (каблуки с больной ногой отпадали за ненадобностью), подобрала легкую блузу, идеально сочетающуюся по цвету с нарядом, подкрасила губы и с горем пополам справилась с непослушными волосами, переведя весь запас мусса для укладки. Стрелки настенных часов к тому времени подобрались к цифре шесть, значит, до встречи гостей осталось около сорока минут. Где же Майнер?

На сей каверзный вопрос ответа не нашлось даже у вездесущего Лео, вальяжно развалившегося на диване в гостиной перед орущим телевизором.

– Наверное, сразу в кафе приедет, – не слишком уверенно подбодрил он меня, предлагая свои высококвалифицированные услуги водителя, с которыми я была вынуждена согласиться. – Да не грусти, котик! Все образуется. Лучше улыбнись!

Я выдавила из себя предложенную гримасу, но похвалы не удостоилась. Вампир нахмурился, разглядывая мои потускневшие глаза в течение секунды, отвернулся, выключил плазменную панель и непостижимым для среднестатистического зрения образом оказался рядом.

– Это твой день рождения, – словно невзначай напомнил парень, большим пальцем подтягивая обвисшие уголки моих губ. – Окажи любезность, наплюй на всех и наслаждайся вечером. А я помогу, если позволишь. Как друг.

Последняя фраза отчего-то прозвучала с опозданием, поэтому еще до ее возникновения я предпочла дистанцироваться от назойливой близости и прожорливости пылающих на бледном лице глаз. Утренние сомнения потихоньку набирали вес и обретали все признаки пугающей догадки. Неужели я ему нравлюсь? Или у кого-то врожденный инстинкт хапать лапами все, что принадлежит другому? Взыгравший дух былого соперничества?

Твердо пообещав себе блюсти суверенитет, я побрела к машине, по пути вглядываясь в петляющую между домами дорогу в надежде натолкнуться взглядом на лихо несущийся по трассе Кадиллак, и забралась в салон, где вознамерилась спрятаться от нахлынувших безжалостным водопадом расстроенных чувств.

Под развеселенькую болтовню неугомонного юноши мощный джип лавировал в потоке нервных автомобилистов, сродни мечущимся под моей черепной коробкой мыслям. Я гадала, победит ли любовь твердокаменное упрямство, и пришла к неутешительному выводу о том, что воскрешать испепеленные глупостью отношения придется самой. Джей излишне горд для этого и стратегически неприступен. Съездить к нему на квартиру сейчас или дождаться середины торжества, а потом ненадолго сбежать?

– Улыбаемся и машем, крошка, – привычно раздавал Леандр умные советы, обходительно открывая мне дверь и предлагая руку. – Тебя все заждались, так что не вызывай ненужных подозрений. Делай вид, что все здорово. Люди обожают обманываться.

Именно этим нехитрым наставлениям я и следовала на протяжении двух утомительных часов. Без конца улыбалась, благодарила за поздравления и в промежутках между репликами заливисто хохотала, обнажая скрытый доселе актерский талант. Никто не заметил фальши, что к расправе над закусками стало порядком раздражать. И они еще называются моими друзьями и родственниками! Я в буквальном смысле умирала у них на глазах, но никто и пальцем не подумал пошевелить, дабы избавить несчастную Астрид от мучений. Взгляда, застывшего на входной двери в ожидании триумфального появления Майнера, тоже никто не распознал. Хотя вопросы о его отсутствии периодически сотрясали воздух, особенно со стороны папы. Благо, Лео додумался озвучить любопытную отмазку и без устали описывал всем присутствующим возникшие в процессе затянувшихся переговоров с инвесторами трудности, которые требовали неотлучного участия акулы развлекательного бизнеса.

Я сидела во главе тесно уставленного разнообразными яствами стола, выставленного посреди огромного пустующего зала, и несколько недоумевала над тем, зачем Рейчел понадобилось снимать для столь скромного мероприятия целое кафе. Друзей собралось немного: Киви в компании нелюдимой второй половинки, Сара со своим парнем, капитаном школьной команды по волейболу, парочка довольно приятных в общении одноклассников, несравненная организаторша сего мракобесия Чейз, не спускающий с меня настороженного взора Лео и родители. Благо, в этот год обошлось без дальних родственников и выжившей из ума девяностолетней бабули. Просторное помещение, тонувшее в скудном освещении, украсили, на мой вкус, нелепо. Воздушные шары, мерцающими разноцветными огоньками гирлянды, многочисленные поздравительные надписи, флажки…Все казалось ярким, пестрым и аляповатым, тогда как разбитое вдребезги сердце рьяно требовало засилья черных тонов, кладбищенских крестов и погребальных саванов. Кстати, музыка была подобрана в угоду гостям, то бишь никакого готического рока. Че авторитетно заявила мне, что танцевать под 'это непотребство' получается у считанного числа выдрессированных поленьев.

Когда в зал внесли невероятных размеров торт, покоящийся на подносе в руках у двух официантов, и все запели пришибленную временем 'Happy Birthday', я вдруг поняла, каким несчастным существом являюсь по сути. Вокруг блещут улыбки, порхают от бокала к бокалу тосты, искрятся трогательными огнями восемнадцать свечей, а внутри меня сидит пустота, которую может заполонить только Джей. Я зажмурилась, прежде чем задуть свечи, и загадала желание. Хочу, чтобы все наладилось, чтобы любимый вновь был рядом, а все плохое забылось. Выдохнув весь имеющийся в груди запас воздуха, я открыла веки под гром складных аплодисментов и разочаровано опустилась на стул. Мгновенно в нашей суровой действительности не сбывается даже простенький каприз.

Все с удовольствием принялись за поедание десерта. Я тоже воткнула вилку в тщательно пропитанное сиропом бизе, но набивать желудок калориями не спешила. Маска злосчастной радости сползла с лица, на дальнейшие кривляния на публику не осталось сил. К моему огромному сожалению, этот досадный факт не ускользнул от внимания бдительного вампира. Первая скатившаяся по щеке слезинка, и вот передо мной появилась внутренняя сторона широкой ладони, излучающая томительное тепло.

– Позвольте пригласить вас на танец, мисс, – мягко прошептал Лео, чинно сгибаясь передо мной в старомодном поклоне.

Я отыскала взглядом подругу и, получив от нее подначивающую улыбку, опасливо вложила пальцы в монструозную руку, а затем поплелась вслед за парнем на середину танцпола. Музыкальным слухом я не обладала, балетным па в детстве не училась, посему изначально прониклась к благородному жесту вампира искренним сочувствием. Сейчас я отдавлю вам ноги, мистер д`Авалос, так что готовьтесь к худшему! Вероятно, одну из конечностей в итоге придется ампутировать.

Парень, не подозревая о надвигающемся бедствии, плавно развернулся ко мне лицом, придвинулся ближе, навел странно щекочущий нервы зрительный контакт и едва слышно уверил в том, что все хорошо. Или будет хорошо? Я почему-то не ощутила разницы, обливаясь струями ледяного пота всякий раз, когда он прикасался ко мне. Сначала положил руку на поясницу, затем подтянул мою себе на плечо, потом переплел пальцы на наших ладонях и увлеченно прижал их к своей груди. Медленно, неторопливо, будто наслаждаясь каждым движением, в то время как я с головы до пят покрывалась мурашками. От страха, потому что призрачные догадки дослужились до отметки правдивых восприятий. Я ему нравлюсь, несомненно.

– Я весь вечер ждал этой возможности, – приглушенно заговорил он, ловко владея не только своим телом, но и моим поразительно отзывчивым. – Не терпится спросить, как ты отделала того мерзавца? Пинала ногами? Молотила скалкой?

Я не сразу ухватила суть вопроса, но, заслышав хохочущие интонации, спешно расслабилась и просветила вампира по части абсолютного бездействия. Странная штука получается. Значит, со знакомыми маньяками я сражаюсь аки разъяренная тигрица, бросаюсь стульями и размахиваю ножами, а с только встреченными негодяями бываю на удивление милой и снисходительной. Необходимо искоренить этот дефект в будущем.

В тихих насмешках над собственной несуразностью пролетели следующие два танца. Я машинально переставляла ватные ноги, удивляясь опытности партнера, и все ближе подпускала к сердцу очерствелую грусть. Рядом не Джей, что неизменно огорчало. В Лео нет ничего схожего: иной запах, полярная манера одеваться, другой ритм дыхания, чуждый голос, столь разительно отличающийся от одурманивающей мелодичности, даже рост не совпадал. Мальчишка был немногим выше меня, тогда как Майнеру моя макушка приходилась аккурат в районе подбородка, да и то с учетом вытянутых носочков. И улыбка не такая. Менее наглая и самодовольная, зато чуть более открытая и обаятельная.

– Опять раскисла, – ворвались в сопоставительный анализ низко шипящие интонации. – Что на сей раз, май дарлинг? Тоска с печалью почки гложет? Отправь ты свои мысли на покой, дай себе передышку. Как насчет прогулки по свежему воздуху в компании ненавязчивого кровососа? Заметь, со мной не нужно прикидываться, будто все зашибенно, хотя призрачный намек на улыбку все же приветствуется. Согласна?

– А ты обещаешь говорить примерно раз в двадцать меньше? – помимо воли озвучила я неуместное одобрение, осторожно поднимая взгляд вверх. И только встретившись глазами с двумя светящимися в полумраке угольками, поняла, насколько сильно нам обоим не терпится скрыться от пристального внимания 'наблюдателей'. Увлекшись своими проблемами, я умудрилась позабыть о том, что Лео по идее считается опасным преступником, в неживом состоянии покинувшим здание морга. Его фото побывало во всех газетах и лишь неделю назад исчезло с экранов телевизоров. Ясно теперь, почему он уселся в дальнем и самом темном углу стола и за весь вечер произнес немногим больше двух слов. Я пряталась за маской всеобъемлющей радости, скрывающей истинные чувства, вампир притворялся невидимкой, и обоим пришлось туго. На его лице красуется та же печать неизгладимой усталости, что и у меня. – Если Рейчел не против, конечно.

– Уно моменто, пурфавор*, – по-звериному осклабился кривляка, жадно прижимая мою ладонь к горячим губам для мимолетного поцелуя, а после без промедления скрылся из виду, очевидно, отправившись на поиски подруги.

Я попробовала дать себе отчет в творимых действиях по пути к столу, но претерпела жесточайшее поражение. В последнее время вокруг столько путаницы. Трещащие по швам отношения с Джеем, страдающая дружба с Чейз, которой я не говорю и слова правды, недомолвки с родителями, свалившийся как снег на голову Лео. Никак не выходит разобраться с симпатиями и антипатиями. Вроде он мне нравится (как друг, разумеется) и в тот же миг возникают сомнения. Парнишка явно чего-то недоговаривает и вообще порой ведет себя подозрительно. Взять, к примеру, наше послеобеденное приключение. Вампир спас мне жизнь, безусловно, но излишне по-своему, что настораживало с первых секунд. Кажется, необходимы радикальные меры. Я должна дать понять, что завистливым стервятникам ничего не светит. Ни сейчас, когда Майнер целенаправленно возводит бетонные стены неприступности между нами, ни в будущем.

К сожалению, бывшая одноклассница не усмотрела в предстоящем совместном променаде под звездным небом ничего предосудительного, посему через пять минут, распрощавшись с вошедшими в раж празднования гостями, я уже сидела в джипе и вовсю наслаждалась агрессивными потоками

___________________

*Uno momento, purfavor! – одну минутку, пожалуйста! (испорч. испан.).

ветра, бьющими в лицо через приспущенное окно. Мы мчались по опустевшей трассе с невероятной для моей ускользающей в пятки души скоростью в сто двадцать километров в час, внимали блаженной тишине и реву форсированного двигателя, и мне впервые за день удалось по-настоящему расслабиться.

Черта города осталась позади, впереди простирались завораживающие сельские пейзажи. Распаханные поля с убранным урожаем, колоритные лесные массивы, пугающие своей отчужденностью развилки с грунтовыми дорогами. Все это на фоне увядшего горизонта с одиноко подсвеченной луной в форме блестящей золотой монетки. Очень живописно!

– Астрид, я сдаюсь! – почти униженно приподнял водитель руки над рулем, искоса посматривая в мою сторону. – Мне тебя в жизни не перемолчать. Будь любезна, нацарапай пару строк на бумаге. Информационный вакуум доводит меня до самоубийства.

– Не знала, что для тебя это такое испытание, – не таясь, рассмеялась я. – Так уж и быть, расскажи мне что-нибудь о себе. По возможности не пошлое, если можно.

– О себе? – изумленно вскинул он брови, перестраиваясь в левый ряд и уходя в неприметный среди раскидистых хвойных деревьев поворот. – А о чем?

– Например, о превращении, – якобы безразлично попросила я, окольными путями подбираясь к своей истинной цели. – Как вообще становятся вампирами?

– Под монастырь меня решила подвести, значит, – заметно расстроился Лео, хмуро стирая с губ зарождающуюся улыбку. – Небось Габсбург послал тебя куда подальше, так?

Я пристыжено кивнула и задумчиво отвернулась к окну, когда мой спутник без светских отхождений, по-деловому приоткрыл завесу строжайшей тайны.

– Я родился в Мехико, в ту пору являющимся центром вице-королевства Новая Испания, – начал он непосредственно с событий трехсотлетней давности. – В 1702 году. Нашей эры, слава богу, поэтому о динозаврах поведать ничего не могу. Знатными корнями в отличие от Верджила похвастать не могу, но семья у меня достаточно зажиточная. Отец был плантатором, выращивал кофе и владел рабами, хотя его я почти не помню. Он умер от чахотки, едва мне исполнилось три года, поэтому братьями и сестрами обзавестись не вышло. Мать пробовала в одиночку заниматься хозяйством, но не обладала характером феминистки, и спешно вышла замуж во второй раз, дабы не прозябать в нищете. Так появился отчим, достаточно суровый мужчина, которого я и боялся и ненавидел одновременно. Воспитывала меня в основном кормилица, пленная итальянка Жуда, которой я обязан знанием как родного испанского, так и сицилийского наречий. Я скучаю по ней до сих пор. По шоколадным глазам, по жестким волосам-пружинкам, по собственному прозвищу. Она называла меня Бриджинито, то есть маленький разбойник. Впрочем, все это неважно, тебе ведь нужен ответ на вопрос, верно?

– Нет-нет, – нелогично запротестовала я, без разжевывания проглатывая озвученную часть истории, – продолжай, пожалуйста. Хоть попробую взглянуть на тебя, как на человека.

– Не трать понапрасну силы, я давно уже не человек, – ненадолго взгрустнул Лео, медленно останавливая джип посреди непролазной чащи. Дорога кончилась, как я с трудом сумела различить столь простенький факт в напрягающей глаза темноте. Интересно, что мы тут забыли? Ночью, в лесу, наедине с опасным, посмотрим правде в глаза, вампиром?! – И не трясись ты так, здесь неподалеку есть местечко, которое я очень люблю. Обещаю, ничего плохого с тобой не случится, можешь полностью довериться мне. Во всяком случае, я очень этого хочу. В смысле, чтобы ты забыла тот инцидент на заводе. На самом деле я не такой.

– А какой? – моментально полюбопытствовала я, вслед за парнем вылезая из машины и опасливо ступая на влажную от обилия влаги в воздухе траву.

– Скромный, поэтому отвечать не стану, – заливисто расхохотался Леандр, огибая капот внедорожника, чтобы предложить свою помощь в ориентации посреди беспросветной мглы, опустившейся на замершие кроны деревьев ночи. Замешкавшись для виду, я с выразительной неохотой ухватилась рукой за протянутый локоть, порадовалась наличию теплой куртки и практичным туфлям на плоской подошве и, вымеряя каждый шаг, поплелась в неизвестном направлении. Надеюсь, мы не заблудимся, мистер Кротость и Смирение? – Так на чем я остановился? Ах, да, любимая нянька. В общем, до восемнадцати жизнь текла довольно размеренно. Я окончил семинарию, притом не самым успешным образом. С мозгами у меня было все в порядке, а вот прилежания недоставало. Отнюдь не детские шалости, плохая компания…чудил я по-крупному. Любой психолог сейчас скажет, будто из желания привлечь материнское внимание, а я меж тем пошлю его к черту. Что родившей меня женщине, что ее мужу я представлялся обузой. Хотя отчим все-таки проявлял ко мне некий интерес, изредка. А потом мать умерла, просто не проснулась утром и все. Через неделю на тот свет отправился и я. Опущу часть о Северине, мне неприятно об этом вспоминать, поэтому приступлю к столь важным для тебя пояснением. Давай на минутку обратимся к легендам о вампирах. Существует предание, будто ими обычно становились самоубийцы, преступники или злые колдуны, но чаще всего жертвы жестокой, несвоевременной и насильственной смерти. Думаю, оно отчасти правдиво. Есть еще былины о 'порождении греха' посредством укуса проклятого, но сие, конечно, чушь неудобоваримая. Итак, необходимые ингредиенты для начинающего упыря де факто еще человека. Обязательным условием является тяга к жизни, какая-то цель, незаконченная миссия, то, что укроет тебя от смерти. Думаю, пламенная любовь не сгодится. Я, когда обращался, пылал изнутри возмущением, Габсбург мечтал отомстить. То есть ты должна понимать, на что идешь и чего хочешь. Четкие приоритеты. Не смогу описать тебе суть происходящих в подсознании изменений, это запредельное ощущение. Похоже на диалог с самим собой, мол, я не умру потому-то и потому-то. Цепляешься из последних сил за душу, держишь ее, обжигая руки, и гадаешь, выйдет или нет. Сумбурно как-то получается, да?

– И непонятно, – щурясь от вибрации в висках, согласилась я. – Добавь конкретики, пожалуйста.

– Ладно, но если Гасбург взъерепенится, я тебя сдам с потрохами, – подначил наглец, непроизвольно накрывая мою ладонь своей огромной ручищей, согревая равномерным теплом заледеневшие пальчики, пропуская сквозь кожу вереницу электрических импульсов. Я пробовала оградиться от их воздействия, но тело продолжало реагировать на чуждую близость вопреки всяческим ухищрениям. Обаяние Лео, видимо, не обошло мои рецепторы стороной. – Но перейдем от гипотетических ситуаций к реальности. Злой дядька Северин к тому моменту мерил шагами крохотную планетку Земля уже четыре сотни лет, полагаю, скучал безмерно, а посему придумал себе два развлечения. Женщины и…дети. Последние в самом извращенном понимании этого слова. Раз в пятьдесят лет он обзаводится новой игрушкой, вдохновенно ваяет себе очередное нежно любимое чадо. Видимо, мне как-то не очень повезло в жизни, раз довелось угодить в число его детишек. Короче, к фактам. Мы были немного знакомы, он помог мне выбраться из одной скверной передряги, согласился на благодарность в виде выпивки в ближайшем пабе. Дальнейшее я помню смутно. Очнулся с дикой головной болью в каком-то захолустье, а рядом он. Сидит, значит, на стуле и так миленько разглагольствует о вечности, высших способностях и дарованном свыше благословении Господа Всемогущего. Замечу, что в голове у него коллекция тараканов. Иной раз слушаешь и не понимаешь, о чем он вообще тарахтит, но делает это красиво, конечно. Мозги слипаются моментально. Я тогда попытался спросить, что происходит, где мы и все такое, а он все жужжит и жужжит о необходимости выбора. В итоге я не выдержал, оттаскал его на могучем испанском и, сплюнув, направился к двери, когда в спину воткнули нож. В буквальном смысле. Один раз, второй, третий, пятый, десятый. Потом я сбился со счету, в глазах помутилось от боли, ноги перестали держать…Точно помню только то, что умирал я не один день, постепенно истекая кровью, теряя возможность двигаться. Организм был молод и полон сил, сердце абсолютно здорово, что только продлило мучения. Я лежал на полу, грезил о стакане воды, проклинал размеренно шастающие из угла в угол сапоги и дико орал, когда пытка начиналась по новой. Северин резал меня, выковыривал куски плоти, заставлял умолять о пощаде и хохотал, подстегивая бурлящую в венах ненависть. Он нарочно первым же ударом повредил мне позвоночник, дабы потом измываться до бесконечности. Как добиться самого превращения я, честно, не знаю. Есть некий ритуал, согласно которому внутренние органы должны умирать в определенной последовательности, но что он из себя представляет, я без понятия. Ясно одно, сердце умерщвляется в последнюю очередь. То ли особым ядом, то ли клинком, смазанным кровью создателя – загадка. Затем ты делаешь выбор. Разумеется, никто не спрашивает, хотите ли вы, сеньор, быть вампиром. Нет, все как-то странно происходит. Интуитивно понимаешь, что все, мол, это конец, и вдруг вспоминаешь, а есть-де незаконченное дельце. И вот тогда, с учетом яростной хватки в эту предательскую мыслишку, бодро карабкаешься вверх, как по ступеням. Страшно и холодно, впереди темнота, сзади пропасть. Если бы я нуждался во сне, то худшим кошмаром являлось пройти через все ужасы еще раз. Один мой приятель назвал процесс обращения марафоном для души, который выявляет ее прочность. Пройдешь – схлопочешь бонус в виде бессмертия, оступишься единожды – считай, потерялся навсегда. Так что мой тебе совет, пупсик, откажись от этой затеи. Никто не может гарантировать тебе вечность, она разборчива и жутко своенравна. Выставишь на чашу весов свою любовь, непременно проиграешь. Это не цель, а банальная прихоть, – вздумал напутствовать меня вампир, отнимая тем самым возможность переосмыслить все сказанное. Незаметно для себя я остановилась, будто угодив ступнями в болотную жижу, уперлась невидящим взглядом в поросшую низкорослой травой тропку и жестко вцепилась обеими руками в грубые мужские ладони.