Текст книги "Убить героя (СИ)"

Автор книги: Александра Крикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 45 страниц)

Мальчишка похлопал его по плечу и подал следующий штырь.

– Вы мне помогаете? – усмехнулся Шун. – Неужели? А вдруг кто заметит?

– Не заметит, нас тут не видно.

Они быстро поставили первую палатку, принялись за вторую. Шун кидал на просветленных короткие взгляды, но на него никто не обращал внимания. Мару и Сид освободили девушек от хлопот по кухне, и Мая, обеспокоенная внезапно испортившимся настроением Рины, предложила прыгнуть до ближайшего города за дорогим вином, ссылаясь на то, что «теперь хоть есть, с кем обсудить винный букет, этим мужикам лишь бы опьянеть». Рина, недолго думая, согласилась. Когда портал за ними закрылся, Асвальд подал Шуну очередной штырь и покачал головой.

– Смотри-ка, обидчивая какая, а. Слова поперек не скажи.

– Есть немного, – улыбнулся Шун.

– Она отличница с самого детства, медалистка. Совершенно не переносит критики.

Солнце стремилось к горизонту, от дальнего леса веяло прохладой и сумраком. Лука ходил вокруг костра, разминая восстановленную руку, поглядывал в сторону леса и вздыхал:

– Эх… хорошая ночь для охоты. Сумрак ранний, много монстров должно выйти. Может, поохотимся-таки?

– Глянь, руку еще не успел разработать, а уже в бой рвется, – усмехнулся Сид. – Дай хоть сегодня отдохнуть, ударник.

Он размешал густой суп длинным половником, накрыл котел крышкой и подул под него, убавляя огонь. Аппетитные запахи долетели до Шуна, его желудок тут же отреагировал, требовательно заурчав. Он с завистью посмотрел на Асвальда, который уже третий день питался то ягодами, то своими скудными припасами из старого хлеба и сушеного мяса, и не ощущал при этом никакого дискомфорта.

– Сколько вам лет? – тихо спросил Шун, наклонив голову.

– На самом деле? – Асвальд подал ему последний штырь. – Почти шестьдесят.

– Ого… Это как-то неожиданно. Я думал там… ну… лет сорок. А Миро сколько? И Рине?

– Миро – двадцать восемь. А Рина на год старше тебя.

– А мне сколько?

– Двадцать четыре.

– Как я выгляжу?

– Да почти так же. Может, волосы покороче. Миро разве не говорил, что в Игре можно лишь возраст изменить? Ну… или играть за монстра.

– А вы? Вы играете за монстра?

– Конечно, нет. Монстры не могут потрошить игроков. Они могут лишь убивать, иногда – высасывать силу.

– Но… у вас же рог…

– А, это… – Асвальд пощупал рог, словно только сейчас заметил его. – Это моя заглушка. Не знаю, почему система…

Мальчишка вдруг замолчал и весь подобрался, как хищник перед прыжком.

– Что…

– Тссс! – Асвальд приложил палец к губам. – Слышишь?

Шун прислушался. Очень тихое, едва различимое стрекотание шло со стороны далекого леса. Просветленные тоже услышали его, повскакивали со своих мест.

– Нам сегодня не дадут нормально отдохнуть, да? – буркнул Сид, доставая меч.

– Да брось, это всего лишь потрошители, – ответил Мару, но оружие на всякий случай тоже достал. – Главное, чтобы не Дьявольское дитя.

– Это не потрошители… – прошептал Шун. – Миро говорил, что…

– Это не потрошители, – слово в слово повторил командир Юн. На лице его отразилась тревога. – Это что-то похуже. Надо предупредить девоч…

Договорить он не успел. Взмыл невысоко, неестественно выгнулся, потом резко обмяк, теряя сознание, и рассыпался серебристой взвесью.

– Какого хр… – выкрикнул Сид перед тем, как его тело тоже оторвало от земли и скрутило.

– Разверни купол! – прошипел Асвальд. – Живо!

Мальчишка отбежал в сторону, пригнулся. Он был невидим, но вел себя так, словно что-то могло его задеть. Шун спрятался под купол и тоже машинально присел, хотя поле должно было защитить его не только от посторонних глаз, но и атак.

Луку и Мару подбросило одновременно. Три фигуры несколько секунд бились в агонии, а потом обмякли. И только теперь Шун заметил, что между телами в воздухе искрится, потрескивая, тонкая паутина. Тела просветленных лопнули с негромким звуком, мерцающая взвесь разлилась над лагерем туманом. Шун прищурился, рассматривая небольшое темное пятно, отчетливо проступающее впереди. Туман постепенно рассеивался, паутина в воздухе стала толще, стянулась к черному пятну и опала вниз волнами длинных серебристых волос.

– Твою мааать… – протянул Шун, чувствуя, как кровь отливает от рук и ног, делая их деревянными.

Стальной Пес медленно поднялся, расправил плечи и окинул лагерь внимательным взглядом. Не сразу, но Шуну удалось справиться с первым шоком, он растер холодеющие руки и посмотрел на Асвальда. Мальчишка посмотрел в ответ, снова приложил палец к губам, затем осторожно выпрямился и достал топор. Стрекотание постепенно сошло на «нет», над поляной повисла гробовая тишина.

Они, наверно, могли бы просто отсидеться, но Пес все стоял и стоял, рассматривая палатки, будто чуял кого-то еще. А потом медленно пошел в сторону Шуна…

Асвальд метнул свой топор просто с невероятной скоростью и быстро отбежал влево, чтобы траектория полета оружия не выдала его местоположение. Но, несмотря на скорость, Пес легко перехватил топор прямо за лезвие и сжал пальцы. Металл заскрежетал, рассыпаясь на осколки.

Он не стал вычислять, куда именно побежал нападающий, а просто выпустил из тела тонкие серебристые нити сразу во всех направлениях, от земли до самого неба. Прошитый ими Асвальд забился, пытаясь освободиться. Шун испугался, что Пес сейчас обнаружит мальчишку и начнет пытать, чтобы узнать, что потрошитель делает среди просветленных, еще и инкогнито. Но Лиаму, видимо, было не до Асвальда. Тонкие нити мгновенно стали толще раз в десять, разрывая мальчишескую плоть. Асвальд посмотрел в сторону Шуна, картинно закатил глаза, словно был чем-то крайне недоволен, и рассыпался вслед за просветленными.

Шун только теперь заметил, что нити огибают его купол, и Пес просто не может этого не видеть. Он закрыл глаза, понимая, что это конец. Самый настоящий конец. Не будет своей команды и путешествия в Столицу, не будет выступления на битве и допуска в Цитадель. Не будет суда-дуэли. Их бой случится прямо сейчас, здесь. И Шун вряд ли выйдет из него победителем.

– Так это правда, – сказал Стальной Пес, медленно втянув в себя серебристые нити и посмотрев прямо в глаза Шуна, словно и не существовало никакого купола. В абсолютной тишине его слова звучали очень громко. – Бывший принц у нас теперь на побегушках.

«Он знает, – подумал Шун. – Он знает, что тут именно я. Так тех головорезов… подослал он?»

Шун мог бы броситься наутек или попытаться уйти через портал, но что-то подсказывало ему, что попытка эта не увенчается успехом. Он осторожно поднялся, достал меч и принял боевую стойку. Помирать – так хоть с оружием в руках.

За спиной Пса вспыхнула огненная воронка, Рина и Мая легко выпорхнули из нее, что-то весело обсуждая. Пес даже не развернулся, поражая их своими нитями. Девушки так и не поняли, что случилось, зависли в воздухе и практически сразу же обмякли.

– Стой! – крикнул Шун, машинально сворачивая свой купол. – Не надо!

– Что может быть сильнее семейных уз, – сказал Пес, улыбнувшись одной стороной губ. – Как же ты предсказуем…

Девушки превратились в серебристую пыль. Шун знал, что на самом деле Рине с Маей ничего не угрожает, но все равно не смог сдержать крика. Он вцепился в рукоятку меча и кинул на Пса полный ненависти взгляд.

– Неплохой меч, – хмыкнул Лиам, протягивая руку вперед, словно для призыва.

«Да конечно! – злорадно подумал Шун. – Он слушается только мен…»

Оружие завибрировало в его руках, дернулось.

«Какого хрена! Этого же не может быть!»

Меч вылетел из его зажатых до боли кулаков, приземлился Псу в руку. Лиам покрутил его, рассматривая, а потом бросил через левое плечо, словно никчемную железяку.

– Это… это невозможно… – пролепетал Шун еле слышно. – Кто ты такой вообще?!

– А кто может причинить тебе самую сильную боль? – спросил Пес.

– Ч-что?

– Давай же! Будем считать, что это вопрос-тест. Я решу, что делать с тобой дальше, в зависимости от твоего ответа.

– Злейший враг! – почти крикнул Шун. – Только злейший враг способен причинить человеку самую сильную боль!

– Ответ неверный, – холодно улыбнулся Лиам.

Гибкая серебристая игла вырвалась из-за его спины, словно стальное щупальце, и впилась Шуну в правое плечо. Это было неожиданно и до безумия больно, но Шун стиснул зубы, чтобы не проронить ни звука. Пес скривил губы и рванул его на себя, стремительно укорачивая иглу, новая волна боли прокатилась от плеча Шуна по всему телу.

– Ты… ты… – прошипел он, оказавшись лицом к лицу с Лиамом. – Ненавижу!

– Знаю. – Улыбка Пса на миг стала теплой и понимающей. – Ты всегда отлично умел ненавидеть. – Он дернул Шуна ближе и сказал тихо в самое ухо: – Жду не дождусь, когда ты снова станешь моим.

Пес втянул иглу. Шун свалился к его ногам, перекатился, встав на колени. Хотел вскочить, но боль прострелила его, заставляя схватиться за сквозную рану и тяжело пригнуться к земле.

– Если ты действительно собрался в Столицу, тебе стоит подыскать команду посильнее, – сказал Пес, открывая портал. – И не пренебрегать… этим.

«Чем – этим?» – подумал Шун вскользь, практически теряя сознание.

Лишь когда портал схлопнулся, а перед глазами перестали мельтешить черные точки, Шун огляделся по сторонам и понял, что вся поляна лагеря усыпана артефактами, оставшимися от просветленных.

– Позиция силы, мать твою, – процедил Шун и немного истерично рассмеялся.

Глава -4.1 Тони

– Вы не пришли на похороны, – укоризненно покачал головой Миро, встав у панорамного внутреннего окна. – Вы хоть соболезнования ему отправили?

– Отправил, – бросил Асвальд, копаясь в бумагах. Он сидел за единственным столом, занимавшим треть комнатки, перебирал многочисленные листы и хмурился. – Как все прошло?

– Спокойно. Народу было мало, только близкие друзья.

– И с каких пор ты стал близким другом?

– Не передергивайте. – Миро перевел взгляд за стекло, на пустую допросную. – Я просто старался его поддержать.

– Или пошел туда из чувства вины?

Миро хмыкнул, опустил глаза, рассматривая носки своих белых кроссовок.

– Возможно. Немного.

– Что я говорил тебе про чувство вины?

– Ой, – скривился Миро. – Завязывайте уже! Читайте свои лекции кому-нибудь другому.

– Почему ты такой упертый? – Асвальд откинулся на спинку кресла и постучал по зубам ручкой. – Ты со всеми держишься так, словно тебя предадут в любую секунду.

– А разве у меня нет на это причин?

– Но кому-то же надо доверять.

– Я доверяю себе.

– Ты частенько себя подводишь, знаешь ли, – хохотнул Асвальд. Он выпрямился, размял шею, аккуратно собрал все листы в одну толстую стопку и уложил их в черную папку. – Ты должен довериться кому-то еще.

– Разве я не доверяю вам?

– Полностью? Не доверяешь.

– Но я столько всего вам рассказал, – картинно возмутился Миро, изучая отражение федерала в стекле. – После всего случившегося я пошел за помощью именно к вам. Что это, если не доверие?

– Часть доверия? – Асвальд все еще улыбался. Иногда Миро просто ненавидел эту его черту. – Доверять – это не только многое рассказывать или обращаться за помощью. Но и слушать советы. Слышать их. А не отмахиваться.

– Вы так основательны… во всем.

– Разве федерал не должен быть таким?

– Наверно…

В коридоре послышались шаги.

– Вы же понимаете, что собираетесь совершись преступление? – уточнил Миро.

– Всего лишь небольшая подтасовка фактов.

– Задокументированная подтасовка фактов, прошу заметить. Ваши люди там даже свои подписи оставили, вы подставляете не только себя, но и их.

– Я не собираюсь идти до конца, – ответил Асвальд, поднимаясь с кресла. – Всего лишь припугну его. Никто не пострадает.

Он вызвал панель управления, задал настройки звука и записи. Встал рядом с Миро и тоже посмотрел за стекло. Двое конвоиров завели в допросную тощего молодого человека в поношенных джинсах и растянутой серой футболке, усадили его за стол и активировали магнитный замок наручников.

– Вы его прям… как настоящего преступника, – покачал головой Миро, рассматривая перепуганное лицо художника. – На парнишку смотреть больно.

– Спишу это на произвол конвоиров, – хохотнул Асвальд, выходя. – Присоединяйся, когда я подам знак.

– Ага.

Допросная была почти в три раза больше скрытой комнаты, яркие низкие лампы резали глаза, железные стол и стулья не имели обивки. Зайдя, Асвальд первым делом отчитал конвоиров и извинился перед Кзавером, размагнитив и сняв его наручники. Художник смог оторвать руки от ледяной поверхности, нервно потер запястья.

– Простите, иногда они слишком усердствуют, – извинился федерал, выпроваживая конвоиров.

– П-почему я здесь? – заикаясь, спросил Кзавер. – Что вам нужно?

– Всего лишь поговорить. Успокойтесь, это не допрос.

– Это надолго?

– Очень надеюсь, что наш разговор пройдет быстро и плодотворно. И мы отпустим вас в ближайшее время.

– Что за разговор?

– Скажем так… – Асвальд сделал паузу, прищурился, рассматривая художника, – у следствия появились к вам вопросы. И так как дело курируется непосредственно Комиссией, мы вправе задерживать любого гражданина, даже без наличия неоспоримых улик, указывающих на его виновность.

– Что за произвол?! – возмутился Кзавер.

– Конечно же, я не буду задавать вам вопросы типа "это вы убили того-то и того-то?" В данных обстоятельствах я не имею на это права, пока вы задержаны не как подозреваемый. Но я хочу уточнить некоторые детали дела, которые могут касаться непосредственно вас.

– Не буду я отвечать ни на какие вопросы! – прошипел Кзавер.

– Если вы откажетесь сотрудничать со следствием, то пойдете против Комиссии. А это значит, что ваш статус вполне может смениться на "подозреваемый в убийстве".

– Я… – художник осекся.

– Хм… – Асвальд сел прямо, сцепил на столе кисти рук. – У нас есть два варианта дальнейшего развития ситуации.

– А ты хорош, старый хрыч, – тихо сказал себе под нос Миро, внимательно слушающий каждое слово.

Оба говорящих сидели к нему в профиль, и на их лицах была хорошо видна каждая эмоция. Изначально Миро не знал, как именно Асвальд планирует вести допрос, но сразу понял, куда тот клонит.

– Я могу просто задавать вам вопросы, а вы будете отвечать, – продолжил федерал с легкой, теплой улыбкой на губах. – Сканер допросной увидит, если вы попытаетесь мне соврать. И у нас есть второй вариант. Вы примете таблетку конфиденциальности, и я расскажу вам, по какому именно делу вас сюда пригласили. И почему. – Он немного помолчал. – Что выбираете? Или дать вам время подумать?

Расчет был верным – любой человек, не считающий себя абсолютно безгрешным, имел за душой хоть какую-то грязь, порочащую его доброе имя. И предпочитал быть в курсе того, что происходит, чтобы иметь хоть какое-то пространство для маневра. Кзавер, правда, был исключением из правил и сам неплохо владел искусством черного пиара. Миро вообще смутно представлял, что этот человек мог бы посчитать «втаптыванием в грязь», а не рекламой. Если Кзавер выберет второй вариант, это будет значить, что ему действительно есть, что скрывать от следствия…

Художник несколько секунд лихорадочно рассматривал поверхность стола и свои руки, потом неуверенно сказал:

– Адвокат… Я хочу позвонить своему адво…

– Конечно, – кивнул Асвальд. – Но тогда мы будем вынуждены общаться по сценарию первого варианта. Я не могу посвящать в дело постороннего человека, даже служителя закона, а адвокаты имеют право принимать таблетки конфиденциальности лишь по решению суда.

– Вы… вы не оставляете мне выбора… – пролепетал Кзавер.

– Разве? – улыбнулся Асвальд.

– Как я вообще могу говорить с вами, даже не зная, о чем именно идет речь?

– Тогда… – Асвальд вынул из кармана пиджака таблетку в белом блистере и протянул ее художнику. – Давайте поговорим откровенно. Не бойтесь, активная шкала таблетки берет начало лишь с сегодняшнего утра, предыдущую информацию она не заденет никоим образом. И она не содержит в себе ни жучков, ни стимулирующих веществ.

Кзавер выглядел все еще неуверенным. Он взял таблетку из рук федерала, покрутил ее в тонких, подрагивающих пальцах, поджал губы. Миро внимательно смотрел на него и думал о том, что представлял художника немного другим, более спесивым и сумасбродным. И этот человек беззастенчиво валялся голышом на центральной городской площади? Или… люди Асвальда уже успели психологически его обработать перед допросной? С него станется…

– Вот документы о моих полномочиях. – Федерал раскрыл в воздухе панель и вывел на нее несколько листов. – Комиссия действительно позволяет мне задерживать абсолютно любого человека и задавать ему вопросы, не вводя в курс дела.

– Хорошо! – почти сорвался на крик Кзавер. – Хорошо. Я согласен на второй вариант. Можно мне… воды? С детства не люблю таблеток.

– Конечно. – Асвальд чуть задрал голову, обращаясь к потолку: – Принесите воды.

В допросную тут же заглянул конвоир с полным бокалом, словно только и ждал отмашки. Кзавер вытащил таблетку из блистера, положил ее на язык и запил несколькими крупными глотками.

«Ну, теперь можно не бояться и нести что угодно, – довольно подумал Миро, наблюдая за нервно подрагивающим кадыком художника. – Асвальд найдет причину стереть из памяти этого бедолаги весь разговор. Это даже лучше, чем я ожидал. Вот ведь старый проныра!»

– Итак, – сказал Асвальд, подождав немного. – Мы можем начинать?

Кзавер молча кивнул.

– За последние полтора года было убито три высших. И еще на одного совершено покушение, не увенчавшееся успехом.

– Высших? Постойте… вы что, думаете…

– Вчера вечером я получил результаты анализов из нашей лаборатории, – перебил его Асвальд. Он вынул из папки несколько листов, протянул художнику. – Как видите, дело настолько секретное, что данные о нем даже не заносятся в виртуальную картотеку. И не дублируются в Сети.

«Отличное объяснение», – внутренне улыбнулся Миро. Он хорошо понимал, чем грозит федералу размещение в Сети подтасованных фактов.

– Мы взяли на анализ материал, из которого изготовлена одна из ваших городских инсталляций, а именно – «Вознесение». И сравнили результаты с теми, что получили с места последнего убийства высшего, раскрытием которого мы сейчас занимаемся. Вы знаете, что такое «коэффициент вероятностной выработки преобразователя»?

«Интересно, – подумал Миро, – такое понятие действительно есть?»

– Я… впервые слышу, – признался Кзавер.

– Каждый преобразователь имеет свой коэффициент выработки, это как отпечатки пальцев. Конечно, он не настолько уникален, но… можно говорить о десятках процентов совпадения.

– Я не понимаю, – нахмурил лоб Кзавер.

– Экспертиза показала, что материал, из которого созданы ваши фигуры и материал, извлеченный из тела жертвы, имеют похожие коэффициенты. Вероятность того, что эти материалы были трансформированы при помощи одного и того же преобразователя, – восемьдесят три процента.

– Это… много?

– Много. Работа разных преобразователей выдает коэффициенты, сопоставимые на десять-пятнадцать процентов.

Миро показалось, что художник побледнел. Конечно, это можно было сравнить с чудом, но если вдруг…

– Я… я приобрел свой преобразователь у одного перекупщика. Я могу предоставить документы…

– Вы продали его?

– Ч-что?

– Вы продали свой преобразователь?

– Нет…

– Тогда не имеет значения, когда и у кого вы его приобрели. Ведь ваша инсталляция появилась раньше.

– Я… – Кзавер растерялся. – Тогда я не понимаю… кроме меня никто им не пользовался. Настолько я знаю…

Асвальд развел руками.

– Жертвой убийства, как я уже сказал, стал высший. Ответьте мне еще на один вопрос – вы являетесь пользователем Даона?

– Да.

– Какой уровень у вас в Игре?

– Желтый.

– Желтый? – повторил Асвальд удивленно.

Миро тоже нахмурился. Они были уверены, что Кзавер как минимум госер. Иначе, как он вообще узнал про Шанталара?

– Вы знаете, что такое рой?

– Рой? – вскинул брови художник. – Вы имеете в виду – рой пчел?

– Я имею в виду древнюю цивилизацию, мега-личность, которая в данный момент находится в спячке. Мы считаем, что среди людей есть проснувшиеся представители этой цивилизации – так называемые имаго. Вам что-то известно об этом?

– Это что, шутка такая?

– На одной из ваших картин, а именно – Джокере, есть изображение руки, так сказать, зрителя. И на этой руке хорошо заметен шрам. Вы рисовали эту руку с конкретного человека?

– Ээ… – Кажется, от мозгового штурма Кзавер совсем растерялся. – Какое это имеет отношение к вашему делу?

– Было совершено еще одно покушение на высшего, не увенчавшееся успехом. В его машину на полной скорости въехал грузовик. Его вел автопилот, и кто заложил в него маршрут – не выяснено до сих пор. Высший пролежал в коме почти две недели. У него были многочисленные переломы, сотрясение мозга и несколько открытых ран. В частности – глубокий порез на большом пальце правой руки. Шрам от него выглядит абсолютно так же, как и на вашей картине. Это просто совпадение?

– Какой еще шрам?

Сканер допросной подсвечивался зеленым, доказывая правдивость реакций Кзавера. И это обстоятельство казалось Миро крайне подозрительным. Художник явно нервничал, это было хорошо заметно, но аппаратура почему-то не сомневалась в его искренности. Интересно, что чувствует сейчас Асвальд? Что он читает в эмоциональном поле Кзавера?

– И не только эта картина вызывает вопросы, – продолжил федерал, не давая художнику времени, чтобы хорошенько все обдумать. – Скажите, кто такой Шанталар?

Кзавер дернулся, словно к его стулу было подведено электричество. На лице его появилось выражение полного недоумения. Он тихо спросил, с трудом подбирая слова:

– Кто… как… как вы вообще… это не… невозможно! Как вы узнали?..

– Узнали что? – спросил Асвальд, достав из папки еще один лист с репродукцией картины. – Что на вашем рисунке есть слово «Шанталар»?

Кзавер взял в руки протянутый листок, но даже не взглянул на него. Он смял репродукцию в бесформенный комок и прошипел:

– Вы не могли увидеть… жалкие плебеи… вы недостойны…

– Интересный поворот, – улыбнулся Асвальд. – Но это слово действительно заметил один из наших сотрудников. Так что же такое Шанталар?

– Не смейте произносить это святое имя своим грязным ртом! – Кзавер подскочил с места и ткнул пальцем в сторону Асвальда. А потом – в зеркало, которое занимало одну из стен. – Вы и те, кто сидит там и слушает нас! Не смейте!

Кзавер перешел на крик, а глаза его так вылезли из орбит, что Миро стало тревожно за их сохранность. Конвоиры вежливо заглянули в допросную, но Асвальд махнул им рукой, попросив удалиться. Он с интересом рассматривал художника, все так же улыбаясь.

– Господин Кзавер, пожалуйста, успокойтесь, – сказал он, наконец. – Так мы ни к чему не придем.

– Я не собираюсь продолжать этот разговор! Если у вас есть, за что задержать меня – то пожалуйста! Но имейте в виду, что я не оставлю этого просто так! Я подам жалобу в Комиссию! Я вас засужу! Я натравлю на вас своих подписчиков! Я превращу вашу жизнь в ад! А если у вас ничего нет, то требую выпустить меня сейчас же!

– Если уж на то пошло, я могу задержать вас прямо сейчас, – вздохнул Асвальд, – так как против вас имеются косвенные улики.

– И какие же? – усмехнулся Кзавер. И в этот момент даже Миро, не имеющий дара эмпатии, уловил резкую смену настроения. – Черточка на рисунке? Слово, которое якобы кто-то увидел? А может – ваши липовые анализы? – Кзавер сел обратно за стол, вытащил из стопки листок с результатами исследований, ткнул пальцем в одну их формул. – Вы действительно думаете, что можете добавить сюда пару лишних постоянных – и получить способ вычисления… как вы там это назвали… коэффициент вероятностной выработки? – Художник презрительно хмыкнул. – Считаете всех вокруг себя полными идиотами? Думаете, если человек имеет смелость выражать свои мысли нестандартным способом, то он обязательно быдло неграмотное? А ваше начальство в курсе вообще, что вы подделываете официальные документы?

«Вот это действительно поворот так поворот…» – опешил Миро.

Асвальд сидел с совершенно невозмутимым видом, и невозможно было понять, что он думает о сложившейся ситуации. Но он не спешил с ответом, и это было плохо. Совсем нехорошо…

Можно, конечно, стереть этот день из памяти художника, наверно это даже единственный вариант…

– А теперь будьте добры, вызовите сюда моего адвоката. И мы продолжим этот увлекательный разговор, – сказал Кзавер. И сплюнул на стол таблетку конфиденциальности. – Как видите, вашим предложением я не воспользовался. А значит, переходим к варианту номер один.

«Твою ж мать!» – подумал Миро.

О чем в тот момент подумал Асвальд, ему было неизвестно. Но вряд ли федерал представлял, как выкрутиться из сложившейся ситуации. Не будешь же пихать таблетку в художника насильно.

Наверно, Асвальд действительно несколько растерялся, потому что он поднял левую руку, подавая Миро сигнал. Изначально тот должен был присоединиться к беседе, чтобы окончательно дестабилизировать позиции Кзавера. Федерал почему-то был уверен, что художник отдает себе полный отчет в своих действиях и отлично знает, что Миро является мишенью его творчества. И появление Предтечи должно было произвести эффект «срывания масок».

Но сейчас сигнал Асальда выглядел, как отчаянная попытка ухватиться за соломинку. Миро вздохнул и направился в допросную.

Перед тем, как толкнуть дверь, он успел подумать, что неплохо бы зайти с какой-нибудь фразой, которая снова выбьет Кзавера из колеи. Что-то типа: «Мне бы тоже хотелось знать, откуда у вас на картине мой шрам» или «Я знаю, кто такой Шанталар. Что это такое. И мне бы очень хотелось это с вами обсудить».

Но не успел Миро раскрыть рта, как Кзавер подскочил со своего места и уставился на него полными ужаса глазами.

– Что здесь… – начал Миро, но продолжить у него не получилось, потому что Кзавер резво отскочил от стола и завопил истошным голосом.

– Что с вами? – Даже Асвальд растерял привычное спокойствие. – Эй!

Кзавер завыл, лицо его перекосило. Он бросился к противоположной от входа стене и громко налетел на нее головой. Упал, тут же поднялся, кинул на Миро безумный взгляд и принялся биться об стену лбом. Когда вбежавшие в допросную конвоиры оттащили его, по лицу художника уже стекали струйки крови. Он продолжал орать и биться в агонии, Асвальд подхватил Миро под руку и вывел из допросной. Они зашли в соседнюю комнату и успели увидеть через стекло, как Кзавер рванулся в сторону стола и со всего маху налетел головой на острый край. Он тут же обмяк, теряя сознание, конвоиры осторожно подхватили его под мышки и колени, вынося из допросной.

– Ну… – почесал висок Асвальд, проводив их взглядом, – каких-то результатов мы определенно добились.

– Что это было вообще… – потрясенно выдавил Миро.

– Хороший вопрос. Вопрос вопросов, я бы даже сказал. – Асвальд протянул руку.

– Вы ж бросили, – напомнил Миро, когда до него дошел смысл жеста.

– Ага. Бросил. Давай уже.

Они одновременно закурили и пару минут стояли молча, рассматривая стену и стол допросной, покрытые кровавыми пятнами. Потом Миро затушил окурок в чистой пепельнице, которой тут пользовались крайне редко, вздохнул и спросил:

– Почему сканер постоянно выдавал зеленый? Кзавер говорил правду? Со стороны казалось, что он нервничает.

– Думаю, он хотел показать, что творит свои шедевры под каким-то приходом и сам до конца их не осознает. Но он… он ведь в курсе, что значит Шанталар, да? Его ярость была такой искренней, словно мы и правда посягнули на святое.

– Меня больше волнует его реакция на мою персону, – признался Миро. – Ужас у него тоже был неподдельный? Или наигранный?

– Такое сыграть сложновато… – покачал головой Асвальд. Он тоже затушил окурок и присел на край стола. – Скорее уж наигранным было все его поведение до… Он ведь совсем не дурак, понимаешь? Ему выгодно казаться дураком и малевать детские картинки. Но он далеко не глуп. И хорошо образован, хотя в личном деле указано, что Кзавер окончил лишь среднюю школу. Человек с двойным дном. – Асвальд усмехнулся. – Крайне интересный экземпляр! Это ведь надо так… так подстраивать эмоции под ответы! Просто филигранно! Если бы он не показал свое истинное лицо, я бы так и не догадался…

– Он умеет обманывать сканер?

– Что? А, нет. Не совсем. Его ответы были расплывчатыми, никакой конкретики. Сканеру не за что было зацепиться. Но я и не просил точных ответов. И он это знал. Поведение его тоже соответствовало обстановке. Разве человек не должен нервничать, попав в допросную? Гораздо интереснее то, что он в совершенстве владеет своими эмоциями, он сразу понял, кто я. Почему я задаю такие вопросы и что пытаюсь анализировать, за чем на самом деле слежу. И стал выдавать те эмоции, которые были ему нужны. Ну… пока не услышал про Шанталара. Тут его, конечно, прорвало…

– Нашли себе новую обезьянку? – усмехнулся Миро.

– Потенциального героя.

– Я и говорю.

– Хорошо, что он разбил себе голову. Можно будет подчистить ему незаметно память, пока он лежит у нас в больничке.

Асвальд вызвал панель управления, скопировал процесс допроса в личную базу памяти и удалил изначальный файл.

– А у тебя самого есть идеи, почему он так на тебя среагировал?

– Вообще никаких, – признался Миро.

– Ну… никаких – так никаких, – вздохнул Асвальд, кинув на Предтечу короткий быстрый взгляд.