Текст книги "Убить героя (СИ)"

Автор книги: Александра Крикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 45 страниц)

Убить героя

Глава 1.1 Непроявленный

«Одно событие – случайность. Два – повод призадуматься. А три события можно смело назвать знаками». Шун знал эту присказку с раннего детства, но никогда и подумать не мог, насколько же она верна. Ведь перед тем, как перевернуть его жизнь с ног на голову, судьба послала Шуну именно три знака.

Первым стала большая стая ворон-прорицательниц, сорвавшаяся с дубов, стоило ему выйти поутру из лачуги. Солнце лениво ползло к горизонту, выбрасывая из-за кромки гор первые лучи, да и Сателлит в тот день работал вполсилы. А потому Шун не сразу понял, что за черная туча пронеслась над его головой, ведь птицы не издали при этом ни единого звука. И это было совсем уж нехорошим знаком.

Городские предсказатели всегда делали ставку на ворон, считая их способ прорицания самым дешевым. Клиент пел песенку или что-то рассказывал, ворона выхватывала отдельные фразы, повторяла их, а предсказатель интерпретировал. Чем меньше повторяла ворона, тем хуже обстояли дела клиента, но обычно болтливые птицы не скупились на слова, и клиент оставался доволен таким прорицанием. Вороны не были подневольными существами, сами охотно шли на контакт, предлагая свои услуги, в обмен на них получали корм и блестящие безделушки. Ночевать в людских городах они не любили, предпочитая карнизам и крышам раскидистые дубы, и Шун не впервые сгонял их стаю, но раньше птицы никогда не снимались с места так бесшумно. А если говорить совсем уж откровенно, улетали они всегда крайне недовольными, громко покаркивая и кидая на лету, что "раньше это было их любимым местом ночевки", что "лачуга ветхая и убогая, поскорей бы она развалилась" и, конечно, что "люди такие неблагодарные, а этот мальчишка – особенно". Последний раз вороны даже обложили его матом, за что получили вслед пару увесистых булыжников, и несколько дней не появлялись в дубовой роще. А сегодня будто специально вернулись, молчаливо намекая презренному человечишке на его незавидную судьбу.

Вторым знаком стала новость о непроявленном.

Испорченное воронами настроение совсем сошло на "нет", стоило Шуну пересечь ворота Города Предсказаний, а сердце екнуло, ведь не только птицы вели себя этим утром до неприличия странно. Немногочисленные прохожие слишком уж внимательно вглядывались в лица встречных, жались к стенам и боязливо отворачивались, шушукались по углам, не спеша выполнять свою предрассветную работу. От Шуна тоже несколько раз отшатнулись, потом, правда, рассмотрели, что это всего лишь "позорный принц", обругали и даже пнули один раз пониже спины "чтобы не вводил в заблуждение своими лохмотьями". Шун на подобное отношение давно уже никак не реагировал, хоть и считал себя пусть и бедным, но крайне чистоплотным человеком. Штопанные бесчисленное количество раз штаны с нижней рубахой и походный халат на манер ханьфу действительно были поношенными и выцветшими, но на лохмотья никак не походили.

– Что случилось? – спросил Шун вместо приветствия, переступая порог пекарни.

Анхель, хозяин пекарни, даже не поднял головы, буркнул только, продолжая протирать рабочий стол:

– Митрушку нашего вчера вечером непроявленный унес.

Шун удивленно хмыкнул и пошел мыть руки.

Митрушка был местным дурачком, почти таким же знаменитым, как и он, позорный принц, вот только чуть более удачливым. Говорили, что в последнее время Митрушка ударился в карты и даже сумел поднять на азартных играх неплохую сумму, но все равно… Неужели этого оказалось достаточно, чтобы пустить по следу дурачка непроявленного? Бред какой-то…

Шун насухо вытер руки и присоединился к Анхелю, ловко раскатал по столу заготовленное для плюшек тесто. Пекарня была построена много лет назад, выручку приносила стабильную и не слишком большую, да и на монстров Анхель совсем не охотился, и был, наверно, последним человеком, за которым пришел бы непроявленный. Поэтому даже после ночных потрясений он встал ни свет, ни заря, привычно выполнял свою работу и даже пальцы его, умело творящие узорные кренделя, совершенно не дрожали. Хотя… Шун был уверен, прийди непроявленный за Анхелем – тот бы вот так же не удостоил его даже взглядом, лишь попросил немного подождать и не отрывать от работы.

– Говорят, артефактов в Митрушкином прахе было слишком уж много, – поведал Анхель, отправляя в печь первую партию сдобы. – Столько на картах не поднимешь, даже если будешь играть целый год, не вставая из-за стола.

– Хмм… – протянул еле слышно Шун.

– Выскочил ближе к полуночи из игрального дома, – продолжил Анхель, – глаза безумные, от людей шарахается, смотрит на что-то и орет дурным голосом. Сначала решили, что совсем умом тронулся из-за выигрыша очередного. Ну, а когда в прах рассыпался – тут уж все вопросы отпали. Похоронили бедолагу у городского кладбища, прямо так, вместе с артефактами. Ясное дело, охотников до них не нашлось.

– Думаете, его заказал кто-то из высших?

– Думаю, этот мир просто не любит слишком удачливых людей, – неожиданно весело хохотнул Анхель, похлопав Шуна по плечу белесой ладонью. – Как бы ни были всемогущи высшие, разве могут они призывать непроявленных? Да еще и давать им поручения?

– Ну, тоже верно… Интересно, какие артефакты были у Митрушки?

– Да ничего стоящего, обычная мелочевка.

Третьим знаком в то злополучное утро стала опять же ворона.

Закончив со своими обязанностями в пекарне и получив в счет оплаты положенные две монеты, Шун наспех перекусил зачерствевшим бесплатным хлебом и поспешил на следующую подработку. Ближе к обеду заведовавший общественной фермой Зигвард выгонял стада на пастьбу, и Шун до самого вечера убирался в многочисленных коровниках. Платили за это всего три монеты, но зато частенько подкидывали всякие слабенькие артефакты.

– Эй, поз… принц! – долетело до Шуна, когда до городских ворот оставалось не больше десятка шагов. – Погадать не хочешь?

Окликнувший его человек оказался таким же молодым, не больше двадцати пяти, одет он был в стандартный для предсказателя темно-фиолетовый костюм с широкими рукавами и набор инструментов тоже имел самый обычный: мутный шар, колода карт да ворона. Сидел он почти у ворот, как и любой новичок, начавший свою карьеру в Городе Предсказаний. Необычным было то, что за спиной провидца на толстой красной подушке восседал самый настоящий зург.

Не то, чтобы Шун никогда не встречал зургов… скорее – не встречал их здесь, в провинции. Немногочисленная раса разумных псов больше любила средиземноморье с его мягким влажным климатом и глубокими бойцовскими ямами.

– Ну надо же, – беззаботно улыбнулся Шун, подходя ближе. – Новенький предсказатель, а уже знает мое второе имя. Я польщен.

– Ох, что вы, что вы, принц, – шутливо раскланялся предсказатель. – Вас до сих пор помнят даже в Столице. И не думаю, что забудут в ближайшее время.

– Одна новость лучше другой, – процедил сквозь зубы Шун, все так же улыбаясь. – И что же привело в провинцию провидца из самой Столицы? Неужто в нашем городе конкуренция меньше? Или платят больше?

– Ни то, ни другое, – хохотнул предсказатель. Зург за его спиной довольно оскалился. – Просто путешествуем с другом.

"Ну да, – завистливо подумал Шун. – С таким другом и денег не надо. Поохоться пару раз на ночных монстров – и столько артефактов соберешь, что и за месяц не растратишь".

– К тому же, – добавил предсказатель, – вчера здесь объявился непроявленный. Разве не удивительно? Я много лет ничего о них не слышал. Но стоило нам приехать в этот город – и такое событие. Отличное место, считаю. Как раз для наших любознательных душ.

– Действительно, – хмыкнул Шун. – Просто диву даюсь. Может, непроявленный попутал нашего дурачка с кем-то другим?

– Ха. Ха-ха! Думаете, мы бежали из Столицы, преследуемые высшими?

– Ну что вы, конечно же, нет. Разве могу я так плохо думать о совершенно незнакомых мне людях?

Улыбка медленно потухла на лице прорицателя. Он прищурился, окидывая собеседника заинтересованным взглядом, и резко сменил тему:

– Так что насчет предсказания? Лишь сегодня и лишь для вас, принц, – совершенно бесплатно.

На этот раз Шун не услышал в слове "принц" издевательских ноток и подумал, что предложение вполне можно посчитать за извинение. Что ни говори, а в Столице его раньше любили…

– Ну, хорошо, – согласился Шун, решив, что отказывать сейчас было бы немного грубовато. – Шар и карты – это слишком долго, а я спешу. Пусть ваша птица мне что-нибудь предскажет.

Он уже собрался спеть что-то веселенькое, как ворона вдруг выдала:

– Непроявленный!

Некоторое время царило полное молчание, а потом немало сконфуженный предсказатель, наконец, изрек:

– Простите. Она, видимо, решила, что вы тут уже достаточно наговорили, вот и выдала, что слышала…

– Одно слово? – возмутился Шун. – Всего одно слово? Ворона, может, ты подумаешь еще?

Последние слова он адресовал непосредственно птице, склонившись над ней и недобро прищурившись. Ворона вскинула левый глаз, внимательно рассматривая клиента, и снова гаркнула:

– Непроявленный!

– Ты из тех гадин, что повадились на мои дубы, да? – прошипел Шун.

– Не стоит беспокоиться, уважаемый, – попытался сгладить ситуацию провидец. Ведь любое предсказание могло отразиться на его репутации и загубить карьеру в новом городе на корню. – Непроявленный лишь в реальном мире сулит что-то нехорошее. Как смерть. Но в предсказаниях его фигура не так однозначна. Как и смерть во сне, к примеру, сулящая долгую жизнь, и…

– Чертова галка! – рявкнул на заднем плане зург. – Говорил же, что это не самая лучшая идея.

Шун резко выпрямился, еще раз окинул собеседников взглядом и громко рассмеялся. К обеду поток приезжих почти иссякал, площадь у городских ворот пустовала, и можно было не бояться, что кто-то услышит их разговор.

– Предсказатели, значит? И охотники на монстров? Ну да, ну да… – Теперь пришла очередь Шуна отвешивать шутливый поклон. – До встречи на следующих состязаниях.

Фраза была стандартной и адресовалась проигравшим командам в конце каждой Полугодовой битвы. Такие команды обычно не получали ни признания, ни хоть каких-то денег, ни, уж тем более, артефактов. С треском провалившись на битве, можно было смело подаваться хоть в фермеры, хоть в пекари, хоть в предсказатели. И лучше подальше убраться из Столицы, чтобы, ни дай Бог, не унаследовать славу позорного принца. Зализать раны где-нибудь в провинции, поднабраться опыта, истребляя мертвяков да зомби, подкопить артефактов в охоте на монстров или в азартных играх. А на следующей битве снова попытать удачи. То-то халат предсказателя показался Шуну слишком уж новым, словно купленным на днях.

Зург что-то недовольно тявкнул на своем языке, а вот улыбка предсказателя оказалась на удивление искренней и беззлобной.

– Знаю, вы предпочитаете выступать в одиночку, принц. Но, может, примете нас в свою команду, если снова соберетесь на Полугодовую битву?

– Это будет отличная команда неудачников, полагаю, – усмехнулся Шун. Потом кивнул на прощание и пошел к воротам.

– Я Макс, – крикнули вдогонку. – Макс и Ллель. Найдите нас, если передумаете.

Шун никогда не считал, что мир устроен как-то неправильно, несправедливо. Скорее даже наоборот. Человек мог добиться в этом мире всего, стоило приложить хоть немного усилий. Свою жизнь он тоже не рассматривал, как ущербную, и уж тем более не зализывал раны, собираясь на новую битву. Его вполне устраивала несложная подработка, позволявшая не только прокормиться, но и обзавестись самым необходимым. Еще десяток монет – и можно будет купить другую одежду, бывшую в употреблении, конечно, но все же…

А пройдет еще год или два – и молва совсем перестанет перемывать ему кости, найдя себе объект поинтереснее. Вот тогда можно будет подумать и о постоянном месте жительства, может, примкнуть к какому-нибудь мирному сообществу. Да хоть на ту же общественную ферму податься, вот только уже полноценным жителем. Накопить необходимую сумму, которую единоразово платил каждый новый член сообщества, и жить припеваючи, внося в сельскую жизнь посильный вклад. Мда…

Ферма уже виднелась на горизонте, и Шун неожиданно поймал себя на мысли, что настроение его после встречи с предсказателем заметно улучшилось, даже несмотря на странное пророчество вороны. Пернатая тварь действительно могла иметь на него зуб и просто воспользовалась сложившейся в городе ситуацией, чтобы припугнуть "заносчивого мальчишку", который поселился посреди их вороньей рощи и все никак не хотел ее покидать. Шун же при всем своем желании не смог бы объяснить птицам, что артефактов для защиты от ночных монстров у него практически нет и совсем нет духовной силы для создания охранных печатей, а вот дубы нечисть почему-то всегда обходит стороной. Не смог бы он объяснить и того, что не хочет жить в защищенных людских городах, опасаясь постоянных нападок и откровенных издевательств. А потому даже не пытался.

Солнце добралось до зенита, загородив собой Сателлит, и засветило в полную силу. Шун стер со лба выступивший пот и прибавил шаг. Если управиться пораньше, то можно на обратном пути заскочить на речку, ополоснуться. Да, было бы неплохо…

Неожиданный шум в придорожных кустах отвлек его от размышлений, Шун сбавил шаг, огляделся, пытаясь определить, откуда именно доносятся звуки. Треск веток и сдавленный стон, словно кто-то пытался говорить в завязанным ртом… Шун подошел ближе, раздвинул кустарники и действительно увидел на земле скорчившуюся фигуру в темных лохмотьях. Человек стоял на коленях, согнувшись в три погибели, и словно пытался расцарапать себе лицо, нечленораздельно мыча.

– Эй, вам помочь? – осторожно спросил Шун.

Незнакомец резко обернулся, и Шун почувствовал, как сердце уходит в пятки, а кровь отливает от конечностей, делая их ватными и непослушными.

– Маааать тво… – протянул он, отшатнувшись и упав на дорогу.

Сердце перешло на рваный, беспорядочный ритм, а в горле застрял болезненный комок, не давая ни закончить фразу, ни вдохнуть нормально. Несколько бесконечно долгих секунд Шун лежал, словно парализованный, таращился на кусты и обреченно ждал нападения непроявленного. В голове его с бешеной скоростью всплывали и таяли какие-то образы, обрывки воспоминаний, кровь шумела в ушах, а мир вокруг стал вдруг ясным и кристально чистым.

“Успокойся, успокойся, – через силу приказал себе Шун. – Просто успокойся. Даже если ты сейчас умрешь. Успокойся”.

Не с первой попытки, но ему все же удалось медленно втянуть в себя тонкую струйку воздуха, расправить легкие и закрыть глаза. Шумные волны, что бились о черепную коробку, тоже потихоньку сошли на “нет”, и сознание Шуна наполнилось далеким птичьим щебетанием. Поняв, что сдавленных стонов больше не слышно, он неуверенно открыл глаза, опасливо скользнул взглядом по кустам, перевел дыхание. Потом осторожно сел, ощупал себя, словно проверяя, действительно ли все его части на месте, поднялся на ноги.

Лишь через несколько минут, отдышавшись и приведя в порядок одежду, он набрался смелости и шагнул в кусты. Человека в лохмотьях больше не было. Да и трава в том месте не казалась примятой. Шун постоял немного, а потом вернулся на дорогу.

До фермы оставалось чуть больше километра, и этот путь он прошел, постоянно озираясь по сторонам и вздрагивая от каждого шороха. Мысли в его голове лихорадочно метались по кругу, снова и снова возвращаясь к единственному вопросу: почему? Разве непроявленный мог упустить свою жертву? Или разве мог человек увидеть непроявленного, пущенного по следу другого человека?

Почему же он до сих пор жив?

Шун свернул с основной дороги, окинул взглядом главные ворота фермы, маячившей впереди, и еще раз глубоко вдохнул-выдохнул, успокаивая мысли. Что он знал о непроявленных? Первое – они приходили к тем, чьи дела шли слишком хорошо, и всегда забирали человека, оставляя от него лишь прах да накопленные при жизни артефакты. Второе – обычно они были облачены в темные лохмотья. Третье – они не имели лица. И четвертое – их не мог видеть никто, кроме непосредственной жертвы.

Встреченное в кустах существо лица не имело, да и одежда на нем была темная, изодранная в клочья. Уже одно это не оставляло никаких сомнений, что…

– Ай!

Шун отвлекся от размышлений и понял, что давно дошел до ворот фермы и даже машинально ткнулся носом в чью-то широкую грудь. В полной тишине он медленно поднял голову, встретившись взглядом с Зигвардом.

– Так что… – протянул заведующий, аккуратно подвинув Шуна и приглашающе махнув рукой, – для нас это – дело первоочередной важности.

– Конечно, – послышалось из-за его спины.

Вперед вышла миловидная блондинка средних лет с блокнотом в руках. Одета она была в дорожный костюм серого цвета, недорогой и простенький, но ярко-голубые, словно неоновые глаза выдавали в ней просветленную. Шун тут же почтительно поклонился ей и проворно отскочил в сторону, чтобы не мешать.

– Эта, уж простите за мою прямолинейность, тварь, – Зигвард эффектно чиркнул спичкой об штаны и прикурил, – повадилась к нам с прошлого месяца. Ест не так много, по моим прикидкам – кило сто в неделю. Но четыре коровы… куда такое годится?

Он выдохнул плотное сизое облачко и вопросительно посмотрел на просветленную.

– Никуда, – согласно кивнула та, бросив быстрый взгляд на Шуна и снова углубившись в свои записи. – Какие-то характерные звуки слышали? И какое было время суток, можно поточнее?

– Да черт знает, какое было время. Тварь бесшумная, черти ее задери. Ночь была, больше ничего сказать не могу.

“Странно, – думал Шун, наблюдая, как просветленная старательно записывает все в свой блокнот. – Посмотрела на меня так, словно не узнала. Или… может, действительно не слышала ничего о позорном принце? Спустилась с мир недавно?”

Время перевалило за обед, пора было отправляться в коровники, но рабочие артефакты Зигвард всегда выдавал лично и под роспись, а потому оставалось лишь стоять и ждать, пока он освободится.

– Эй! – В спину толкнули, следом на плечо Шуна тяжело опустилась увесистая ладонь. – Здорово, принцесса.

– Кои, – Зигвард, не оборачиваясь, потряс рукой, призывая помощника, – ты не в курсе, во сколько к нам наведывалась тварь?

– В три все коровы еще были на месте, – ответил тот, с неохотой отлипая от Шуна и подходя к начальству. – А к дойке уже… значит, между тремя и пятью утра.

– Значит, между тремя и пятью утра, – повторил заведующий.

Кои обернулся, подмигнул Шуну, он чего последний брезгливо скривился, и продолжил, важно подбоченясь:

– Думаю, это была выпь. Да, она не такая крупная, чтоб вот так запросто утащить целую корову, но! – Он поднял вверх указательный палец. – Если выпь засела где-то на болоте, уважаемые охотники запросто могли ее пропустить, тварь же бесшумная. Вот и отъелась она до таких размеров, что вполне себе коров таскает.

– Что ж, – согласно покивала просветленная. – Такое действительно возможно, спасибо. Я проверю окрестные болота.

– Будем вам очень признательны, – поклонился Зигвард. Потом затушил окурок о забор и развел руками. – Ну и, оплата будет вдвое больше, чем в прошлый раз, только достаньте нам голову этой твари.

– Конечно.

Просветленная попрощалась с заведующим и его помощником, коротко кивнула Шуну, все так же не признавая в нем героя современных баек, и пошла в сторону города.

– Какая упрямая оказалась, а, – хмыкнул Зигвард, смотря ей вслед. – Твари уже три раза рвали ее в клочья, а она все не унимается. Другой бы давно махнул рукой и для начала прокачал себя нежитью, а этой прямой контакт с монстрами подавай. Может, выслуживается перед кем-то, как думаешь?

– Или собирается на Турнир.

– Да ладно, для Турнира она еще зеленая, – мотнул головой Зигвард. – Идем, Шун.

– А ты что думаешь? – Кои пошел следом за начальством, по пути сгреб Шуна в охапку. – Ты же у нас спец в состязаниях.

– Сгинь, – попросил тот, пытаясь вырваться из объятий, но разность в массе и габаритах их тел была слишком велика.

Протащившись за Кои до самых коровников, Шун принял под роспись двадцать артефактов – по одному на каждое помещение – и принялся за работу, старательно игнорируя помощника заведующего, который в это время суток обычно слонялся без дела. Люди говорили, что Кои с детства мечтал о Полугодовой битве и даже имел все необходимое для состязаний: высокий, коренастый, сильный, да и тонкое тело прокачано довольно неплохо. Он спокойно мог бы дойти до среднего круга битвы, допусти его отборочная комиссия. Вот только именно на отборе Кои и прогорал, потому что не мог собрать необходимую для битвы команду, а в чужие команды не вписывался. Лишь представителям чистых кровей, таким, как Шун, разрешалось выступать в одиночку. Должно быть, именно поэтому Кои таскался за последним по всей ферме, как только выпадала свободная минутка, с удовольствием всаживая в позорного принца колкость за колкостью.

После четырех пополудни у него начиналась своя работа, и Шун обычно вздыхал с облегчением, вот только сегодня, стоило Кои уйти, и на принца тут же накатила новая волна тревоги. С одной стороны, недавняя встреча казалась теперь чем-то нереальным. Ему ведь могло просто показаться, разве нет? Но с другой… стоило внешним раздражителям исчезнуть, и Шун вдруг очень ясно и отчетливо осознал, что всего несколько часов назад стоял на краю гибели. А может, продолжает стоять…

Что, если он сейчас рассыпется в прах? Вот прямо сейчас… Ощущение было настолько сильным и пронзительным, что пальцы начали подрагивать, очищающий кристалл заплясал в руках, расплескивая по стенам отходы. Шун тихо выругался сквозь зубы и приказал себе успокоиться. Даже если непроявленный снова придет за ним, это не причина проводить свои последние часы жизни вот так, в страхе и отчаянии. Черт побери! Да он даже на битве так не боялся, а там монстры были отборные, самого высокого качества.

Чтобы хоть как-то отвлечься, Шун начал думать о Полугодовых битвах, но думы эти довольно скоро превратились в безрадостные воспоминания. “Вот интересно, – хмыкнул про себя Шун. – А если кто-то так же феерично продует на Турнире просветленных, на него тоже повесят какой-нибудь позорный ярлык? Не помню, чтобы такое случалось на самом деле, но…”

Если уж на то пошло, просветленные не сильно отличались от обычных людей. Да, они помнили свои прошлые жизни, да, они могли восстановить свое мертвое тело, и да, тонкое тело, а значит и способность к магии у них было куда лучше, однако…

– Бу!

Шун дернулся, чуть не выпустив из рук кристалл, тихо выругался себе под нос.

– Ты сегодня какой-то истеричный, – хмыкнул Кои, откинувшись на стойку с кормом.

– Разве тебе не нужно работать?

– Нужно. – Кои чуть подвинулся, чтобы иметь возможность следить за выражением лица собеседника, и продолжил: – Я вот тут подумал…

– Неинтересно.

– А что, если мы откопаем Митрушку…

– Хмм…

– … и поделим его артефакты? Я видел, где его упокоили. Они не особо-то и старались. Делов минут на десять. Если выйдем после полуночи, то…

– Пока звучит как что-то, в чем я точно не хочу принимать участие.

– Ты же не веришь в гром и молнии, что испепеляют мародеров на месте? Или что… эти артефакты прокляты непроявленным?

– Не верю.

– Тогда в чем причина отказа?

– А в чем причина возникновения подобных идей вообще? Зигвард плохо платит?

– Между прочим, я тут не о себе в первую очередь пекусь! – оскорбился Кои.

– Ох ты ж, – хохотнул Шун. – Звучит почти как забота. Спасибо, конечно, но я как-нибудь обойдусь.