Текст книги "Убить героя (СИ)"

Автор книги: Александра Крикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 45 страниц)

– Это называется "сплетни", – ответил другой голос, женский.

– Брат моего друга уже третий год служит при дворце, информация проверенная!

– Ну конечно! – Женщина засмеялась.

– А мне кажется, что такое вполне возможно, – вклинился в разговор еще один голос – низкий и хриплый. – Они давно не ладят.

– Вот-вот! – оживился первый. – И гляньте на Сателлит. Видимо, одним поединком дело не обошлось. По-любому что-то намечается.

– Королева Анна, должно быть, просто в ярости, – предположил женский голос. – Она ведь запретила проводить поединки.

– Не сомневаюсь, что в ярости, – хохотнул хриплый. – Всем известно, что Пес не подчиняется даже ей.

– Неслыханная дерзость! – возмутилась женщина.

– Не все же вам одним дерзить, – рассмеялся первый голос.

Слово за слово они перешли на тему отношений женщин и мужчин и больше к теме поединка не возвращались. Шун посмотрел на хмурого Миро и спросил:

– Думаете, все так и есть?

– Возможно, – ответил непроявленный.

– Вы знаете этого Роско?

– Нет. Он появился гораздо позже меня. Мы ни разу нигде не пересекались. Но я тоже слышал, что у них с самого начала довольно натянутые отношения с Псом. А ты? Ты его знаешь?

– Нет.

– Возможно, они действительно призывают своих госеров, чтобы померяться силами. Анна запретила поединки высших лишь на территории Столицы. Но ничего не мешает им сразиться кланами где-нибудь в глубинке. – Миро несколько секунд сидел молча, рассеянно смотря вдаль, потом встрепенулся. – Ты закончил? Идем в номер.

Глава 4.2

В комнате Миро проверил все свои охранные печати и помог Шуну обрезать волосы до плеч. Он хотел сделать их еще короче, но побоялся, что не хватит мастерства. Шун же запротестовал, потому что такую длину можно было убрать в хвост при желании, а к хвостам он за последний год очень привык. Проводив непроявленного, Шун еще повертелся у зеркала, радуясь, что получилось ровно и аккуратно.

После изгнания из Столицы он жил в крайне скромных условиях и не мог позволить себе ни мыла, а уж тем более шампуня, ни зеркала, ни нормальной расчески. Сейчас же, набрав себе целую ванну горячей воды и растворив в ней сразу три цветных бутылька ароматного масла, Шун пребывал в неописуемом восторге. Он быстро разделся, снял шнурок с клыком и медленно погрузился в разноцветную воду. Тело налилось приятной усталостью и негой, мысли замедлились. Он долго лежал, не думая ни о чем конкретном, даже не шевелился особо, наслаждаясь полусонным состоянием. Когда-то такая мелочь, как горячая ванна, не имела для него значения. Когда-то вообще мало что имело для него значение. Он не ценил всех тех мелочей, что окружали его с самого рождения, принимал как должное. И даже мысли не допускал, что в одночасье может все это потерять.

Шун нырнул, полежал на дне, пока не закончилось дыхание, потом сел и выдавил в ладонь густой шампунь с ярким цветочным ароматом. В голову лезли разные мысли, он вдруг вспомнил все то, что рассказывал ему Миро. О непроявленных и просветленных, о каком-то неведомом потустороннем мире, в котором у них был заключен договор. Шун взмылил в волосах пену, смыл ее, взялся за мочалку.

Он верил непроявленному, у него просто не было причин сомневаться. Но верил как-то… поверхностно? В его голове все равно не укладывалось до конца, что существует еще что-то, помимо небольшого привычного мирка.

Хорошее настроение как-то потихоньку улетучилось, Шун поймал себя на мысли, что остервенело дерет мочалкой красную саднящую кожу и остановился. Вылив на себя чистой прохладной воды из заготовленного ведра, он замотался в толстое махровое полотенце и вернулся в спальню. Растянувшись на кровати, долго изучал балки потолка, чтобы хоть как-то отвлечься. Последнее время он не любил оставаться в одиночестве, можно даже сказать – боялся. Боялся подумать о том, что же представляет из себя его жизнь. Непроявленный постоянно перетряхивал его мир вверх тормашками, загонял в непривычные, а зачастую и опасные ситуации, и у Шуна не оставалось времени, чтобы остановиться и все это переварить. Он задвинул новые знания подальше, никак их пока не оценивая, а просто привыкая к ним.

Чтобы хоть как-то повысить свой совсем рухнувший боевой дух, Шун призвал из пространственного кармана меч и принялся изучать причудливую вязь на рукоятке. Потом осторожно погладил слегка изогнутое лезвие. Казалось, что оно приглушенно мерцает в полумраке комнаты. Настоящее духовное оружие! Еще месяц назад он и помыслить не мог, что заполучит такую бесценную вещь. Как тут не верить словам Анхеля, что непроявленный способен всего за три года сделать человека влиятельным чиновником? И не где-нибудь, а в самой Столице… Интересно, а этим мечом можно отразить удары Стального Пса? Миро, конечно, сказал, что о таком думать рановато, но все же… Если предположить, что он успеет набрать нужную форму к битве, если он пройдет отбор и выступит на трех кругах, если его допустят в Цитадель… Если удача будет благоволить ему и дальше – он сможет победить Пса? Сможет отомстить за год скитаний, отчаянья и позора? Сможет доказать, что его проигрыш был спланирован и подстроен этим исчадием ада?

На миг перед внутренним взором Шуна нарисовалась очень яркая, красочная картинка: он стоит на арене с обнаженным мечом, а прямо перед ним на коленях – Стальной Пес. Поверженный, лишенный статуса. Да, поединки в Столице запрещены, но это будет не дуэлью, а правосудием. Он поможет Миро раскрыть все грязные секреты Пса, они вместе скинут его с недосягаемой вершины прямо в грязь. Каждый житель Столицы… да что там Столицы! Каждый человек в этом мире увидит, что из себя представляет лучший из лучших. Каждый плюнет в его сторону, нарекая новым "позорным принцем". А потом Пса протащат до самых ворот Столицы и выкинут, как мусор. И это будет правильно. Потому что он это заслужил! Легкая улыбка тронула губы Шуна, он закрыл глаза и вздохнул. То, что он налажал один раз, еще и по чужой вине, совсем не значит, что он будет лажать и дальше. Судьба преподнесла Шуну еще один шанс, и он воспользуется им по полной! Так, в обнимку с мечом, Шун и задремал.

Проснулся он уже затемно, сел в кровати и зажег огонь в небольшой прикроватной лампе. С улицы в приоткрытое окно долетали пьяные крики, песни и смех. Видимо, в трактире что-то праздновали. Стоило Шуну подумать о еде, как желудок заурчал. Никаких припасов у него отложено не было, а с кухни с ужином не торопились, что лишний раз доказывало, что внизу кто-то закатил гулянку. Возможно, чья-то гильдия сорвала куш на ночной охоте и теперь отмечала это событие. Или в трактир пожаловали просветленные, спустившиеся в мир ради подготовки к Турниру. Интересно, если кухня решила сначала накормить всех пришлых да тех постояльцев, что явились в трактир сами, то когда дело дойдет до разноса заказанных блюд по номерам?

Шун прогулялся по комнате, размялся, посмотрел на улицу. Его окна выходили на городскую стену и лес, что раскинулся на горизонте сплошной полосой. Сразу за лесом начинались горы, но отсюда были видны лишь ближайшие верхушки, на которых горели одинокие огоньки. Главный вход в гостиницу находился с другой стороны, в эту же улочку выходил черный, который использовали крайне редко. Сейчас рядом с ним стояли два официанта и еще какой-то человек. Они весело обсуждали последние городские новости и периодически прикладывались к общей бутылке. Судя по всему, в празднике участвовали еще и работники…

Шун вздохнул, понимая, что ужина в номер может и не дождаться, растянулся на кровати. Полежав так какое-то время, он все же оделся и вышел в коридор, закрыв комнату на ключ и сунув его в пространственный карман. Денег у него достаточно, можно выбрать сейчас что угодно, забрать ужин с собой в комнату, а с уже оплаченными заказами разобраться завтра к обеду, когда работники трактира придут в рабочее состояние.

В трактире было не протолкнуться. Шун поймал одного из официантов и спросил, что же такое тут празднуют. Тот ответил, что у хозяина гостиницы день рождения. "Ну, это все объясняет", – подумал Шун и пошел к стойке заказов. Он выбрал из того, что уже было приготовлено, работник стойки отлучился на кухню всего на пару минут, вернулся с горшочком тушеного мяса и половинкой хлеба. Шун подумал и попросил бутылку красного вина. Уж если гулять, так гулять. Поблагодарив работника, он положил все это в пространственный карман и направился обратно в комнату, но тут его внимание привлек высокий девичий голос, затянувший лиричную песню. Молоденькая певица была очень хороша собой: миниатюрный рост, длинные льняные волосы, изящные черты лица и блестящее платье с глубоким декольте. Пела она хорошо, и Шун остановился, заслушавшись. Остальные посетители трактира также оторвались от своих дел, разговоры быстро умолкли или существенно сбавили громкость. Когда девушка допела свою песню и сорвала шквал оваций, Шун почувствовал, что кто-то пристально на него смотрит. Ощущение было очень ярким и неуютным. Шун огляделся, медленно поворачивая голову из стороны в сторону, но ничего и никого подозрительного не заметил. Девушка начала новую песню, веселую и ритмичную, несколько посетителей, молодых и не очень, повскакивали со своих мест и принялись танцевать прямо между столов. Неприятное ощущение в груди Шуна стало сильнее и тревожнее, словно наблюдатель был настроен к нему враждебно. Шун еще раз медленно обвел взглядом помещение и вдруг заметил за дальним столиком бледное лицо. Два больших, блеклых, словно линялых глаза смотрели прямо на него.

С их встречи на реке прошел уже почти месяц, но Шун тут же узнал наблюдателя и неосознанно сделал шаг назад. "Успокойся, – подумал он. – Здесь полно народу, он ничего тебе не сделает. Да и ты уже не тот, что месяц назад. У тебя есть…" Шун запоздало понял, что оставил меч на кровати и, в случае чего, призвать его не получится. Он пошел к лестнице, стараясь не срываться на бег, и машинально хлопнул себя по груди.

– Твою ж… – процедил Шун сквозь зубы, поняв, что шнурок с клыком также остался в номере.

Он быстро поднялся на третий этаж и поспешил к своей комнате, которая располагалась в самом конце коридора. Когда до нее оставалось всего несколько метров, из номера впереди вышел широкоплечий боец. Он что-то весело насвистывал себе под нос и шел прямо по центру коридора. Шун чуть подался вправо, чтобы обойти его, когда в спину прилетело:

– Арни, задержи-ка этого милашку.

Боже, он даже оттенки этого голоса запомнил с удивительной точностью…

Боец хмыкнул и, словно между делом, сгреб Шуна в охапку. Шун поморщился, потому что от здоровяка разило перегаром. Боец тряхнул его за шкирку и легко развернул в сторону говорящего.

Бледнолицый подошел и криво осклабился, рассматривая Шуна все с той же неприязнью.

– Кажется, у нашего принца появился спонсор. Смотри-ка, и приодел, и прикормил. И отмыл. – Он протянул руку и до боли сжал подбородок Шуна. – Ну, не пропадать же такой милой мордашке.

Боец за спиной довольно гоготнул, и от этого смеха по спине Шуна пополз холодок. "Чего ты привязался ко мне?! – вопил он в голове. – Что тебе от меня нужно?!" Открывать же рот он не спешил, боясь, что это лишь обострит ситуацию.

– Думаю, он будет не против обслужить и нас. – Бледнолицый попытался сунуть пальцы Шуну в рот, но тот сцепил зубы и кинул на него хоть и испуганный, но полный злобы взгляд. – Как он тебе?

– Сойдет, – еще громче загоготал боец.

Он толкнул Шуна к стене, а когда тот пребольно ударился спиной и упал, – присел рядом и потянул его за ногу. Но на этот раз Шун не собирался сдаваться так рано. Он отчаянно пнул здоровяка в грудь и перекатился, как только его ногу отпустили, вскочил, принимая боевую стойку.

– О, нас ждет представление, – довольно хохотнул бледнолицый, отходя чуть дальше.

Приемы, которым его обучил Миро, здорово помогли Шуну, но и их хватило ненадолго. Разница в силе, как физической, так и духовной, была ощутимой, однако Шуну все же удалось вывести бойца из себя. Он растерял былое спокойствие и хорошее расположение духа, как только понял, что легкая мишень не такая уж и легкая. Каждый его удар был наполнен недовольством и досадой, он терял концентрацию, и это позволило Шуну продержаться еще несколько минут.

– Арни-Арни… Ты меня разочаровываешь, – вздохнул бледнолицый. – Не можешь завалить такую мелюзгу. Прикончи его уже, смотреть на вас противно…

Боец ощерился. Он как раз уложил Шуна на лопатки и заблокировал обе его руки, скрутив их за спиной жертвы. Ему открылась довольно тонкая, абсолютно незащищенная в данный момент шея, и боец потянулся к ней свободной лапищей…

– Да твою ж мать… – зло процедил сквозь зубы бледнолицый, когда тот застыл. – Вы издеваетесь…

На этот раз исполнитель грязной работы даже не удосужился как-то объяснить резкую перемену в своем настроении. Он просто грузно поднялся, перешагнул через свою несостоявшуюся жертву и пошел к лестнице. Шун осторожно проверил, не вывихнули ли ему плечо, и смахнул кровь с разбитых губ. Он не спешил подниматься, напряженно смотря на бледнолицего и ожидая его дальнейших действий. Тот же стоял в паре шагов от него с каким-то непонятным выражением лица. Потом фыркнул:

– Ты все такой же дохляк и заморыш. Слабый и никчемный, просто пустое место. Почему же он так печется о тебе?

Сказав это, бледнолицый отвернулся и пошел к лестнице.

Добравшись до комнаты практически ползком, Шун заперся изнутри и растянулся прямо на полу. На глазах его выступили слезы, то ли от боли, то ли от обиды и злости. Какой же он дурак! Дурак! Дурак! Еще совсем недавно он думал о том, что ни за что не упустит свой второй шанс, что теперь он готов ко всему, даже к встрече со Стальным Псом. Но прошло от силы полчаса, а он чуть не распрощался с жизнью, потому что просто по-идиотски забыл свое оружие в номере. Потому что он все еще слаб и неуклюж. Действительно пустое место, лучше и не скажешь! А самым обидным было то, что Миро так и не позволил ему купить новое исцеляющее зелье, а значит, завтра он увидит все эти синяки и кровоподтеки. И Шуну придется все ему рассказать… Он медленно перекатился на бок, стараясь не давить на ноющие ребра, осторожно сел, вывалил из пространственного кармана все имеющиеся у него артефакты. И – хвала небу! – среди них было два исцеляющих. Шун убрал все лишнее обратно и долго возился с артефактом, прикладывая его к особо пострадавшим участкам. Когда самочувствие его улучшилось, а все видимые повреждения были ликвидированы, Шун облегченно вздохнул и вытер все еще слезящиеся глаза. После всего случившегося кусок в горло не лез, даже просто мысли о еде были противны. Но желудок неудовлетворенно урчал, Шун вытащил из пространственного кармана бутылку вина, откупорил ее и влил в себя сразу половину. Опьянение мягкой теплой волной потекло по телу, Шун сделал еще несколько глотков, успокаиваясь и расслабляясь. И только когда эмоции его более-менее улеглись под действием алкоголя, он вдруг вспомнил последние слова бледнолицего. "Почему же он так печется о тебе?"

"Наверно, это какой-то старый знакомый Миро, – подумал Шун, устраивая голову на краю кровати. – А может даже его госер".

Ничего странного и противоречащего тут не было. Уже как минимум двое догадывались о том, что Миро тут. Они могли кому-то сказать, тот кто-то понес сплетню дальше… А может…

А может, речь шла и не о Миро? Но тогда о ком?

Шун в несколько глотков допил вино и услышал с улицы голоса. Он осторожно подошел к окну, выглянул из-за занавески. Веселая компания человек в десять вышла с черного входа и, пошатываясь, направилась к городским воротам. Последним вышел бледнолицый. Твердым шагом он отошел от гостиницы метров на пять, обернулся и посмотрел прямо в окно Шуна, отчего тот непроизвольно отшатнулся вглубь комнаты. Бледнолицый заметил движение и презрительно хмыкнул.

* * *

Стальной Пес стоял у прозрачной вертикальной капсулы и медленно водил по стеклянной поверхности ладонью в черной кожаной перчатке. Внутри капсулы спал молодой человек в походном костюме. Лицо у него было до того невзрачное, что увидишь однажды – и через секунду забудешь. Единственной отличительной чертой были бледные веснушки, щедро рассыпанные под глазами. Слева и справа от спящего молодого человека стояли в ряд такие же вертикальные капсулы. Всего их насчитывалось сорок, и почти половина капсул была занята. Комната имела высокий потолок, к которому протянулись от капсул толстые провода. В центре потолка зиял провал, сквозь него лил дневной свет. Он играл переливами на поверхности еще одной капсулы, самой большой, горизонтально возвышающейся посреди комнаты словно хрустальный гроб.

Заслышав приближающийся скрежет, Стальной Пес улыбнулся одной стороной губ, но позы не сменил, игнорируя вошедшего.

"Потрудись объяснить, что ты дел…"

– Я пробыл тут почти четыре минуты, и вы только сейчас удосужились прийти с проверкой, уважаемый Саан? – перебил его Стальной Пес.

"Я знал, что это не чужак, – возмутился паук, угрожающе зависнув над ним. – Так с чего бы мне торопиться?"

– Действительно, с чего бы? А если я вдруг тронусь умом, приду сюда и сделаю вот так?

Он резко выбросил вперед правую руку, пробивая стекло и грудную клетку спящего. Послышался звон, тут же сменившийся на влажный хлюпающий звук и хруст. Паук испуганно отшатнулся, ощетинившись. Стальной Пес медленно развернулся к нему, сжимая в руке окровавленный бесформенный комок.

"Это переходит все границы! – Чешуйки на лапах Саана встали дыбом. – Ты не можешь принимать подобные решения в одиночку!"

– О, правда? – усмехнулся Стальной Пес. Он бросил вырванное сердце на землю и раздавил его каблуком сапога. Подошел к следующей капсуле. – Давай-ка проверим.

Паук щетинился и недовольно скрежетал, но не спешил его останавливать. Пес вырвал еще одно сердце и с силой сжал его в кулаке, превращая в кровавые ошметки.

"Ты лишаешь нас стратегически важных заложников! Чего ты пытаешься добиться?"

– Чего я пытаюсь добиться? – Пес брезгливо потряс испачканной рукой. – Ничего. Просто посылаю еще одно приглашение старому другу. На предыдущие он не соизволил ответить.

"Ты теряешь время, он не придет".

– Придет.

"Ты не можешь так наплевательски относиться к нашему общему делу и ставить свои интересы выше интересов роя!"

– Я не нуждаюсь в нравоучениях железяки, – усмехнулся Пес, оборачиваясь к пауку. Он снял окровавленные перчатки и швырнул их на землю. – У которой внутри нет ничего кроме чужих полудохлых мозгов.

"Ты забываешься!"

Саан знал, что ничего не может сделать этому зарвавшемуся человечишке, но продолжал угрожающе топорщить чешуйки.

– Мы не начнем, пока он не придет. Даже если небо разверзнется, даже если до нас доберется имба, даже если сам Шанталар соизволит постучаться в нашу дверь… – Пес не повышал голоса, но тон его становился все холоднее и пронзительнее. – Даже в этом случае мы не начнем, пока не придет Предтеча.

"Мы больше не нуждаемся в Предтече. Он проиграл и сбежал, пождав хвост. Ты победил. Почему же ты до сих пор так на нем помешан?"

Пес заложил руки за спину и медленно обошел хрустальную капсулу, стоящую по центру комнаты. В ней мирно спал мужчина с выразительным лицом и длинными темными волосами с проседью.

– Почему я так на нем помешан? Потому что предатели должны знать, что их предательство не прощается. Потому что Предтеча – мой главный зритель, и я не начну представления, пока он не займет свое место. Потому что я хочу, чтобы он видел своими глазами, как этому миру, который он так отчаянно пытался защитить, приходит конец.

Стальной Пес махнул рукой, срывая с центральной капсулы защитный слой.

"Ты действительно сошел с ума!" – заверещал в его голове Саан.

– Не драматизируйте, – закатил глаза Лиам. – Я не собираюсь убивать нашего уважаемого господина Новака. Я не настолько безумен.

И он вернул защитный слой на место.

"Я не понимаю".

– Просто еще одно приглашение, – невинно пожал плечами Стальной Пес. – Последнее. Это он точно не посмеет проигнорировать.

"Когда Шанталар проснется, он убьет тебя. Ты слишком непредсказуем, он не будет терпеть подобное".

– А ты смешной, – широко улыбнулся Лиам, неожиданно переходя на фамильярное обращение. Он закинул голову и несколько секунд смотрел на паука то ли с издевкой в глазах, то ли с сожалением, а потом тихо добавил: – Неужели ты до сих пор не понял? Когда Шанталар проснется – он убьет всех.